Текст книги "Рок, туше и белая ворона (СИ)"
Автор книги: Леля Лепская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 25 страниц)
Я вообще-то безумно люблю эту песню, но я без понятия, как смогла доиграть до конца. И сдаётся мне, я знаю, что бесит меня. Вот что сносит крышу: он делает то, что мне не доступно. Он может просто взять и спеть, а я чёрт побери не могу! Потому что мой испорченный мозг извращает восприятие. Зависть, ревностная стерва, зелёными тисками сжала мои лёгкие. Эго требовало от меня большего, как зажравшийся босс, от чего мой мозг отчаянно тормозил, на краю обрыва. Всё бы отдала, только бы не чувствовать этой долбанной пропасти в своей жизни.
– Ого, ― пробормотал парень клавишник, поправив душку стильных очков для коррекции зрения. Сашей его звать, если не ошибаюсь, ― А ты, девочка можешь играть. И кажется, я влюбился.
Я послала ему маленькую улыбку. Вообще-то нервную и эмоция быстро улизнула от меня.
Гордеев вплёл пальцы в свои волосы, глядя на мои руки ненавистным взглядом. Он дышал медленно и тяжело, явно удерживая некий хрупкий блок, как… контроль. Раф взметнул взгляд чётко в мои глаза. У меня дыхание перехватило от этого ― от ярких эмоций в водовороте теней тёмно-синих глаз. Они горели синим жестоким пламенем всей душой ненавидя, то, что видят. Моя логика пыталась разгадать его поведение, словно покерный чемпион.
– Ещё раз. ― процедил Раф и покачал головой, словно прибывая в сомнамбуле, ― Это не…
– Невозможно? ― перебила я раздражённо. Я перебрала медиатором струны, доказывая обратное и ухмыляясь.
Гордеев смотрел на меня взглядом, намекающим на мою умственную несостоятельность. Он походу задаётся вопросом, какого чёрта я играю? А что вообще я играю? Marilyn Manson – If Was Your Vampire. Я что решила его подставить? Видимо да. Это довольно тяжело, он может и не вывезти. Тяжёлая рок-сцена ― это не их стиль.
Вопреки всему, Раф скорректировал параметры на эквалайзере своей бас-гитары, понижая звук. Он прочистил горло и подключившись в игру, без проблем запел критически опасно орудуя голосом, практически в экстремальном вокале. Как подобные метаморфозы выдерживают его связки, мне сложно было понять. И сложно сказать кого я подставила. По моему только себя. Его голос в любом проявлении и звучании пронизывает, разрушает, причиняет боль…
Мои руки едва не сбились с ритма. Я внимательно, очень внимательно пыталась уловить, понять, определить. Либо он такой мастерский актер, либо мне ничерта не показалось. Он поёт и… особенно извлекая звуки из инструмента. Ему больно. Физически, чёрт побери! Это слышится в голосе. Это кричит каждое движение его рук. Я только понять не могу: как может быть физически больно от игры на гитаре? Нет, ну если бы он был новичком, могли бы болеть подушечки пальцев, не привыкшие к жёстким струнам. Но, чёрта с два, он новичок. Или это не то, чем кажется? Или это из-за техники вокала? Ничего не понимаю. Я обратила внимание на его руки. Рукава чёрной рубашки, закатаны до локтей. Руки чистые, без татуировок, никаких колец или перстней, как у моего отца или Коляна. Чёрные кожаные браслеты на обоих руках. На левой, обвит цепочкой, с распущенной серебряной розой. На правой серебренная птица с распахнутыми в полёте крыльями. Чем-то напоминает логотип «Winston», если честно. На обособленном браслете-цепочке, свисает маленький серебренный крест. Почему-то мне кажется, что это не простой аксессуар. Это что, православный крест? Он не похож на фигурный, православный, но и на католический тоже не похож. Но так или иначе, это распятие. Кто, мать твою, носит распятие на руке? Хм, ну ладно, я ношу, но мой крест не христианский.
Кстати, многих эти его браслеты всегда наталкивали на определённые мысли. Но с деспотом Гордеевым, никто втыкаться разумеется не стремится, так что все целесообразно мыслят, потихоньку, про себя. Меня эти браслеты, наталкивают на выводы в первую очередь. Да меня просто раздирает маниакальное любопытство! Это функция моего больного мозга ― искать ненормальное в нормальном. Ему видимо одиноко сходить с ума, вот он и ищет себе подобных. Но это не совсем так. Я чертовски зациклена на исследовании, анализе и абсолютной рекогносцировке тех немногочисленных окружающих меня людей, из-за страха. Самая ведущая навязчивая идея в моей дурацкой голове, и именно страх, что я упущу что либо из вида, что-то, что может обернуться против меня ― является двигателем этой идеи, уподобившись ОКР[33]33
ОКР – обессивно-компульсивное расстройство личности. Яркая черта: навязчивые бредовые идеи, требующие реализации.
[Закрыть]. Шикарно быть долбанным сталкером[34]34
Сталкер – жаргонизм от англ. «stalker», от «to stalk», «преследовать крадучись». В современном сленге, человек который склонен к нездоровому преследованию.
[Закрыть], не правда ли?
Я порвала пространство в соло, под неотрывный цепкий взгляд, тёмно-синих глаз, следящий за каждым моим движением. За моими руками. Что он пытается этим добиться я не понимаю? Народ бурно прошелестел и нас сменила музыка в колонках. На нашей импровизированной сцене, повисла неудобная тишина. Словно колпаком накрыло и отрезало от остальной вечеринки в разгаре. Все под нашим сценическим колпаком смотрели на Гордеева. Он смотрел под ноги. И он был мрачен, как… ну, как Гордеев, собственно.
– Ну и что я тебе говорил, а? ― ехидно потешался Миша с улыбкой чеширского кота. Раф скрипнул зубами, да так, что микрофон прекрасно это уловил.
– Ну, и в чём дело, Раф? ― не выдержал Миша, всплеснув руками, ― Из всех кого мы прослушали ― она лучшая.
– The Offspring ― Будущее уже наступило. ― скомандовал Раф, всё ещё смотря в пол. А вот мне интересно, а если бы я не знала этой композиции? Этого он добивается? Пытается подловить меня, подставить или как вообще? Я взглянула на Мишаню. Он лишь поджал губы, раздражённо взглянув на Гордеева, мысленно явно задаваясь всеобщим вопросом по текущей ситуации. Конкретно: Какого. Чёрт. Побери. Хрена. С тобой. Придурок?!
– Это что, викторина, Гордеев? ― возмутилась я чувствуя, что вот-вот выйду из себя.
– Играй. ― отрезал он категорично.
– Да, без проблем. ― фыркнула я и затянула вступление.
Где-то в фрагменте бриджа, я потерялась от глумливой усмешки, прямо у себя над ухом. Без понятия, как, я могла подкрасться так близко к центру сцены…
― Теперь туши огни…
В тебе небо голубым сияет.
Туши огни,
Они в тебя проникают…
Раф подмигнул, провокационное ухмыляясь, заставляя меня пятиться прочь от него.
Сола переключила динамики, по средствам ноутбука, включая музыку. Я осмотрелась. Чёрт, а народу походу очень даже весело. Когда интересно отец успел организовать закуски и напитки? Кстати и алкогольные в том числе. И хотя, недорослей здесь не наблюдается, всё равно не пойму, как отец уговорил Алю?
– Это может длиться вечно! ― весело заявил Колян, ― Ты можешь хоть на неделю тут застрять, но хуже от этого она играть не станет!
– Да неужели? ― саркастично скривился Раф.
– Да, ― с вызовом кивнул мой крёстный, ― Это я учил её играть. С шести лет, между прочим.
Я поражённо округлила глаза, смотря на Коляна. С шести? Но… это он нарочно преувеличил, или это правда? Может потому-то гитара и поддалась мне так легко, потому что я была знакома с ней ранее, в моей темноте? Видать Колян тоже таким образом предпринимал попытки разбудить мою память.
– Завязывай её испытывать, Раф! ― воскликнул Миша. Сола согласно закивала, в поддержку.
– Тори утёрла тебе нос, смирись!
– Стоп. ― я подозрительно посмотрела на Мишу, начиная соображать, в чём заключается его план, ― Раевский…
– Да, но Лера ещё и петь могла, ― возражал Гордеев, ― Многие из наших песен, это предусматривают, а от неё я не услышал и строчки!
– Я не пою! ― перекрыла я их спор. Причём реально перекрыла. Резко и зло.
– Уверенна? ― усомнился Миша, ― Может…
Я пронзила его взглядом.
– Понял, ты уверенна. Что ж, думаю, выражу всеобщее мнение, от лица всей группы, ты…
– Нет! ― рявкнули мы в один голос с Гордеевым. Мы тут же недоумённо друг на друга уставились.
– Что значит, нет, Раф? ― опешил Миша.
Гордеев оторвал взгляд от меня, каменея в чертах.
– То и значит. Точка.
Коля многозначительно присвистнул. Миша с неприкрытым ошеломлением смотрел на Гордеева.
– Мм-мм… а можно вопрос? Ты идиот?
– А ты застраховался что ли? ― наехал Раф. Но они определённо друг друга ни разу не боятся. Миша повёл бровью, генерируя скепсис.
– Это был риторический вопрос.
– Класс. Останется она ― уйду я.
Миша резко выдернул шнур из гитары и бросил уходя:
– Да, в чём, блин, твоя проблема?
Он перекинул свою полуакустическую гитару за спину и ушёл исчезая в толпе.
– Знаешь, Гордеев, ― произнесла задумчиво, Сола, ― Тот, кто воображает, что может обойтись без других людей, очень ошибается, но тот, кто воображает, что без него не могут обойтись другие люди, ошибается ещё больше.
– Хм… Ларошфуко, кори? ― хитро протянула я. Некоторые излишне гордые, метнули в меня острый взгляд.
– Незаменимых, может, и нет, но незаменяемые точно есть. Любого гения можно заменить идиотом, но что из этого получится, вот вопрос? ― заявил мне по сути не самый образованный элемент бывшего класса. Клянусь, я даже слегка растерялась. Посмотрела на Солу. Она подозрительно окидывала недовольным взглядом некоторых внезапно поумневших.
– Дарий? ― вернула я всё своё внимание к Гордееву, ― Что ж, думаю на этом стоит остановиться, в конце концов, если тщеславие сделало кого-нибудь счастливым, то, конечно, этот кто-нибудь ― дурак.
– Жан Жак Руссо! ― прищёлкнула пальцами Сола, язвительно улыбаясь парню, ― Я бы на твоём месте заткнулась. Тебе ни за что не справится с ней и не оправится после неё.
Гордеев склонил голову чуть влево, смотря на меня с прищуром.
– Умный человек никогда не станет связываться с сильным.
– Пьер де Бомарше? ― усмехнулась я и вскинула подбородок, ― Пусть мой враг будет силен и страшен. Если я поборю его, я не буду чувствовать стыда, ― припомнила я индейскую поговорку. Вот наивный, он же понятия не имеет, что я знаю… всё? Всё, не всё, но в виду отсутствия собственных нор-маль-ных , мыслительных процессов, моя голова содержит наверное терабайты приобретённой информации. Что-то годится к употреблению, что-то откровенная хрень, так или иначе я ходячий аналог «Гугла». Я сама порой не знаю о том, что знаю, и я реально не знаю по какому такому безумному принципу работают мои мозги, но память как по запросу предоставляет, то что я когда-то видела. Порой так детально, что страшновато становится. Или предоставляет мне чёртов чёрный лист и я тону во тьме.
Ко мне подошёл отец, прерывая тем самым нашу недружелюбную дискуссию.
– Вы закончили свои прения? ― обратился он громко ко всем, ― Что у вас случилось?
Все отрицательно покачали головой.
– Устала? ― шепнул он только мне. Ничего не ответив на это, я опустила взгляд, внезапно находя свои кеды ужасно интересными.
Отец подсоединил гитару к аппаратуре. Раф кивнул и уступил ему центральный микрофон, уходя на задний план.
– Ну что, народ?! Шоу должно продолжаться?!
Народ согласно возликовал. Отец точно прирождённый шоумен и музыкант. Я видела его на сцене несколько раз. Он профи. Я отбросила все свои печали и растворилась в композиции Freddy Mercury. Это получалось весьма недурно. Вечеринка в стиле рок-н-рол, самом деле удавалась на славу.
Я не могла не обратить внимание на Гордеева. Не, ну серьёзно. Он играет хорошо, даже чересчур для бас-гитариста. Правда. К тому же музыкальная структура рока ― явно его стихия. Но что-то с ним не так. Это выражение боли и агрессивной злости в движениях и голосе, не давало покоя. А ещё я обратила внимание на синяк на шее, слева. Можно было-бы сослаться, на трофей от какой ни будь девицы, но на засос это не тянет. Это какие надо иметь губы, чтобы такое оставить. Жуть, просто! Ударился? Я в жизни не видела, чтобы он хотя бы, споткнулся на пол шага. Я, со своей неуклюжестью, прославленной во всём регионе, могу с уверенность утверждать, что с координацией у него всё более чем превосходно. Но кто-то же ему это подарил? Хотя зная Рафаэля, я не удивлена. Удивительно, что руки-то целые. Ну в смысле… получается, кто-то поправил ему наглое эго, и ничего ему за это не было? Очень интересно…
– Кость, всё точно в норме? ― осведомилась я, когда мы ушли из беседки и подошли к столику с напитками, ― Ты взвинченный.
Он подал мне стаканчик с колой.
– Всё норм. Я же обещал. Только без фанатизма, хорошо?
Кола видимо с виски. Я отставила стаканчик обратно на стол, с укором косясь на Костю. Алкоголь и антидепрессанты ― решительно не совместимы.
– Ты много чего обещал. ― и это грёбанная правда.
– Тори… ― выдохнул отец, ― Я стараюсь, правда. Я всё исправлю. Поверь мне, мышка, я знаю, что делать. А сейчас расслабься и не думай не о чём. Это же и твой праздник тоже. Твой день.
– Я пытаюсь. ― и это тоже правда. Стоп! И мой тоже?
– Постой… ― я приложила пальцы к губам подозрительно смотря на отца, ― Наги Танка…
– Чего ещё за Дух? ― заполошно заозирался отец, ― Да быть того не может! Ты её видишь?
– Да, я не про Инну! Я кажется кое-что… Кость, а почему ты не отмечаешь дни рождения?
Клянусь, за все свои восемнадцать никогда не видела и даже не слышала, чтобы отец отмечал свой день рождения. И никому не говорил, когда оно вообще. Я однажды даже хотела в паспорт его глянуть, только не нашла документ. Но по некоторым причинам имела подозрения, что где-то недалеко от моего. Правда, я не думала, что на столько.
– У нас что день рождения в один день?
– Откуда знаешь? ― процедил он сквозь натянутую улыбку.
– Ты можешь не паясничать? Почему ты никогда не отмечаешь?
– Хм. Не поверишь, из солидарности.
– Не поверю, ― прошептала я. Отец лишь пожал плечами и загрузился, глядя под ноги. Во дворе творилось что-то невероятное. Только сейчас обратила внимание как возле парней из группы вьются девчонки. Хм. Если у них получится дать ход группе, отбоя по крайней мере, от поклонниц, у них явно не будет. Правда мне не нравится, что между Мишей и Гордеевым, повисло какое-то напряжение. Я как бы просто бросила вызов зазнавшемуся Гордееву, но не планировала бросать яблоко раздора в коллектив. Что Мише неймётся, я не пойму? Зачем он только поднял этот вопрос? Опять! А вообще-то обидно. Не то чтобы я сама не знала, что играю хорошо, не представляю, что я хотела услышать от Рафа, но явно не это.
Раф вскинул голову, каким-то образом, попадая чётко в мои глаза. Клянусь, я аж чуть назад не отшатнулась от неожиданности. В вечернем сумраке, его глаза казались мне чернильно-чёрными с такого расстояния. Он склонил голову чуть в лево, в своей неповторимой манере, от которой кровь стынет в венах, и наконец-то отвёл свой пронзительный взгляд от меня, в сторону. У него реально пугающий взгляд. Я только тогда заметила, что рядом с ним стояла девушка, её для моего взора заслонял какой-то парень, я его отродясь не видела ни здесь, и никогда вообще. И кажется, они ссорились, причём парень молчал, а активно жестикулировала именно блондинка, явно что-то доказывая Гордееву. Он тоже молчал, что удивительно, был спокоен, внимательно на неё смотрел, но молча и бесстрастно. Не дослушав её, Раф перебрал струны своей бас-гитары, и просто пропел ей в микрофон «Rape Me», группы Nirvana, с такой саркастичной интонацией и выражением на лице, что это было выше моих сил, я расхохоталась. Сама песня переводится и с первой же строки гласит «Изнасилуй меня, изнасилуй меня мой друг…» и вообще-то весьма провокационна, трагична и её смысл неоднозначен. Но в данной ситуации ясно предельно, что девушка его просто на просто задолбала своим присутствием. Мишаня видимо подумав о том же, весело хохоча, подхватил течение музыки. И все остальные включились в игру. Я только понять не могу в каком они стиле играют: какая-то гремучая агрессивная смесь в спектре альтернативы, гранжа и… и чего-то там определённо не достаёт. Только тогда я сообразила: ритм-гитара, у них больше нет ведущей гитаристки, а Мишаниной полуакустической гитары мало для такой агрессивной игры.
Девушка сорвалась с места, уходя прочь от Гордеева и беседки. Парень брюнет просто кивнув Гордееву, спрятал руки в карманы джинс и получив в ответ такой же кивок от поющего Рафа, ушёл, теряясь в толпе… Я вдруг вспомнила блондинку. О, так это же Светка Васславская, она в параллельном классе училась! Она по Гордееву сохнет с незапамятных времён, не знаю, что там у них было, а что нет, но с Рафом увидеть девушку ― миссия невыполнима. Он не монах, и не гей. Он просто кобель. И несмотря на то, что с девушками со школы замечен не был, все знают, что у него целый легион одноразовых девиц, без чувства собственного достоинства, что вешаются на него, стоит ему только кинуть взгляд. И видимо Васславская одна из них. Так вот, что всё это значит. Вот, значит, как этот Казанова недоделанный разбивает девушкам сердца? Красиво, бьёт, ничего не скажешь. И вообще, сама виновата! Что, не знала разве, о том, что Гордеев… как бы правильнее сказать-то… мм-м… шлюха? Да, вполне подходящее определение. Все значит знали об этом, а она нет? «Дура…» ― моё подсознание в кои-то веки солидарно с эго покачали опушенной головой.
Я выбросила этот бред из своей головы, взглядом ища Солу, среди всего этого веселья. Здесь словно не было жизни до этого момента. Музыка, смех, танцы. Тётя Наташа, мама Миши с Коляном, говорила, что когда-то были времена, где этот дом всегда был полон гостей.
До неё.
Мой отец никому не рассказывает об этом. Никогда. Костя никогда не станет жить в этом доме. Дедушка Женя умер, почти сразу после развода моих родителей. Бабушка осталась жить в главном корпусе поместья, они никогда не ладили с моей матерью. Отец уехал. А, после очередного суда этот дом отошёл моей матери насовсем. Рэйвен умерла когда мне было шесть. И мы остались втроём. Я, Инна и её сын. Но это не всё. Об этом я узнала от тёти Наташи. Мой отец женился на Инне, в двадцать три. Но это не первый брак, не только для моей маман. Первый раз отец женился в восемнадцать лет на первом курсе архитектурного института, на девушке со своего факультета. Они жили около двух лет, в основном здании поместья с родителями отца.
«― У Кости нет сердца. ― усмехнулась я горько.
Тётя Наташа опустила взгляд.
― Больше нет. Было, когда-то, а потом она умерла и унесла его с собой в могилу…»
Я оборвала тяжелые болезненные мысли.
– Кость, а что ты сделал с моей маман? ― вывела я отца из прострации, ― Она ведь по времени давно должна быть дома.
Он иронично повёл бровью.
– Связал и бросил в подвал. ― усмехнулся он. Я посмеялась, над своей фантазией, обыгрывающее это событие.
– Хороший ответ…
Сола бесцеремонно потащила меня за рукав, напугав меня до чёртиков.
– Украду её у вас! ― крикнула она на ходу.
Эта сумасшедшая явно тащила меня танцевать. Могу ли я танцевать? Перетерпеть боль, если она возникнет?
– Сола! ― рассмеялась я, ― Что ещё за спешка? Кстати, а, что здесь делает Гордеев? ― вспомнила я мотив убийства некоторых гречанок.
– Понятия не имею. У Миши спроси, ― перевела она стрелы.
Я прислушивалась к ощущениям. Боли не избежать ― это факт. С этим я смогу смириться. Но как это скажется на координации?
Я резко застопорилась.
– Сола, я….
Но она утащила меня танцевать, не выслушав. Колонки разразились In The City ― Kevin Rudolf. Пространство для меня расщепилось на части. Танцевать меня учила Сола, она занимается современным танцем, дольше чем я на гитаре играю. Резкий вздох в микрофон и чувственный голос солиста обжигает слух, разжигая адреналин в крови. Мне не нужен стоп. И кажется, Сола просто ставит под угрозу душевное равновесие мужской половины присутствующих, как в отточенном механизме, поражая острыми моментами и агрессивной дерзкой пластикой. Эти движения мне знакомы, они из постановки их танцевальной труппы, что принесла им лауреатскую награду в прошлом году.
Боль в моей ноге обжигает. Но я не останавливаюсь и не сбиваюсь ни на пол такта. Боль обнажает ощущения, кристаллизирует через страх. Не сразу но до меня доходит. Первое: музыкальное сопровождение у нас живое. Только в группе «ДиП» пополнение в виде моего отца с моей гитарой. Убойное сочетание. Но поёт не он. Поёт Раф. Второе: я ощущаю, что не в себе, я где-то упустила момент, в котором меня начало заносить. Это может лишь казаться мне, а может и кончится плохо… Думаю, я слишком запоздала с графиком приёма препарата. Стоит решить этот вопрос, как можно скорее.
Мимолётно, я вижу своего отца на сцене и Рафа. Я не застаю его взгляда, Раф смотрит под ноги. Облизнув губы, он оборачивается к Мише. Не знаю куда он там смотрит, но думаю всё дело в Соле, раз он даже не слышит, что ему говорят.
– Алло! Земля вызывает! ― рявкнул Гордеев в микрофон и заискивающе засвистел, смотря на Мишу, махая руками над головой. Это подействовало. Он рассеянно спохватился и с умным видом посмотрел на Гордеева. Тот покачал головой, что-то сказав. Вывезу ли я? Актуальный вопрос. Battle Cry ― Imagine Dragons. Голос призывал меня действовать. Я держалась только на мышечной памяти и сакраментальных посланиях слов.
Боль в лодыжке, как оказалось меньшее из зол. Скользящий газон, подвел меня в кульминации одного из музыкальных фрагментов. Кружение, и я не успев схватиться за руку Солы, с разворота улетела прямо в волчьи лапы…
Впрочем, волк афигел не меньше меня. Причём где-то на краю сознания, я знаю, что мне надо бежать. Он смотрел в мои глаза не дольше доли секунды, не двигаясь, а казалось целую вечность. Слушая музыку, я кажется не слышала её. Глубина синих, потемневших до черноты глаз, врезалась прямо в мою душу. О, чёрт. Слишком опасный взгляд, не зря он всегда пугал меня. Мне не нравился такой поглощающим пронизывающий взгляд. Я всегда была капельку благодарна, за то, что в исполнении Гордеева, я никогда таких откровенных взглядом не получала. Он подорвал эту систему к чёрту. Лучше бы он смотрел на меня с ненавистью и презрением, как он обычно это делал.
Всеобщее ликование и веселье, прорвалось ударной волной, приводя меня в чувства. Пару раз моргнув, Раф нахмурился. И о ужас… приблизился склоняясь над моим ухом.
– Два момента Тори. ― прошептал он хрипло, ― Момент первый: Дыши кислород полезен для мозга. И второй: тебе нельзя танцевать, Смолова, ― покачал он головой, мимолетно щекоча кожу моей щеки, кончиками волос. ― Это уже второй раз за день, когда мне приходится тебя ловить.
– Ага, над пропастью в грёбанной ржи, ― пробормотала я, сдавленно, ― В третий, нареку тебя рыцарем круглого стола… Лонселотом будешь? ― попыталась я съязвить, хотя оцепенение сковало меня с ног до головы. Почему он не отпускает меня?
– А что ж сразу не Эктором?
Я прибывала в оцепенении и даже шелохнуться не могла. И отпускать мои плечи никто по всей видимости на намеревался. Парень явно веселился, что ему не очень-то свойственно, и я по привычке внутренне сжалась как пружина и была в боевой готовности номер один, подозревая подлянку.
Над моим ухом пронесся смех Солы. Но я не уверенна, мир был искажённым: ощущение чрезмерной свободы и вращения, словно на каруселях. Мир был ненормальным, уподобившись балагану в эхообразном пространстве. Сола запрокинула голову, от души рассеявшись над чем-то. Я видела Мишу где-то рядом, но я всё ещё не уверенна. Солу окликнули и она обернулась. Она же не уйдёт, не вырвав меня из лап грозного зверя, да ещё в таком состоянии. Дерьмо. Именно это она и сделала.
Над моей головой рассмеялся Костя.
– А как же дипломатическая неприкосновенность? ― шепнул он только мне, проходя мимо. Он задержался, ища мой взгляд.
– Мм… считай, что это своего рода, аксиома, Кость.
И я чертовски не в себе, но тебе я об этом не скажу…
Он весело, но очень испытующе посмотрел на Рафаэля. Усмехнулся качая головой и пошёл дальше, мурлыкая себе под нос играющую в колонках Paradise Cite, группы Guns N» Roses. Ага? Что-то с ним не так. В смысле, он вроде как уже под шафе, но ещё не горюет в одиночестве. По крайней мере в его руках две бутылки пива, это подтверждающие. Он затерялся в толпе, так и не открыв мне в чем же фишка. Не приведи Господь Всевышний, если именно это он имел в виду, что маман он берёт на себя! Воссоздание этой семейки Адамс будет полным фурором моей свихнутой психики.
– Дипломатическая неприкосновенность? ― переспросил Раф. Я вернулась к своей проблеме в виде Гордеева и его непосредственной близости, непосредственно ко мне.
Я не могла побороть это странное оцепенение. Нет, я даже дышала, сбито но дышала, но внутри всё замерло: звуки словно стали тише, окружение утратило ясность, интенсивность, значимость, и мысли заскакали, неровно, невнятно… непонятно. Это может закончится плохо…
– Гордеев… ― протянула я недовольно, и мой голос сильно дрожал.
Его руки тут же взлетели вверх.
– Я не клеюсь к тебе, ― замотал он головой, ― У-у. Я просто веселюсь. Просто ты круто танцуешь и я проспорил касарь, потому что, ты реально Курт Кобейн в юбке. ― он нахмурился склоняя голову чуть влево, ― И я, похоже мертвецки пьян, раз говорю всё это вслух, ― добавил он в сторону и оживился, ― Выпьем?
Я пару раз растерянно моргнула. Моя логика, клянусь, сбросила карты на стол и вскинув руки в раздражённом поражении, сказала мне идти к чёрту. Ничего не смогла с собой поделать, я запрокинула голову и рассмеялась.
– Храбрость навеянная огненной водой, кончается трепетом и страхом! ― потешалась я ища глазами Солу. Подумать только он может быть не полным придурком, когда пьёт. Алкоголь может творить странные вещи, однако Солы словно и след простыл, а мой отец держась за стойку микрофона, над чем-то гомерически хохотал, на пару с Коляном, просто сгибаясь пополам от хохота. Я что в альтернативной вселенной? Я от отца подобное видела… да я даже припомнить не могу!
– Они всегда так веселятся? ― спросил Раф.
– Крёстный мой, с отцом и не такое организовать могут.
Кажется, не стоило это говорить. Раф оторвал от меня постепенно изумляющийся взгляд. Посмотрел на Костю. На меня. На Костю. Нахмурился. Он чем-то не слабо озадачен.
– Это твой отец? Ты же…
– Что? ― усмехнулась я, ― Не похожа?
– Вот даже ни чуть-чуть. Ты зовёшь отца по имени? ― удивился Раф, фокусируя зрение на Косте. Я молчала, не представляя, что ему ответь. Протягивая мне бутылку пива, он пытался заглянуть мне в глаза. Мой взгляд замер на бутылке пару мгновений подряд. Качая головой, я скрестила руки на груди, игнорируя навязчивую тягу. Нельзя антидепрессанты мешать с алкоголем. Точно, мне надо выпить таблетки.
Я промолчала, не ответив ни на его вопрос ни на удивление, из-за отказа от алкоголя; и ушла в дом. Заглянув в шкафчик на кухне, я не обнаружила флаконов со своими препаратами. Видимо Аля куда-то переложила таблетки. Просмотрела все шкафы, но искомого не обнаружила. Позвонив Але, наткнулась лишь на бесконечные гудки. В доме Альбину я не нашла, и вернулась во двор. Обошла всё и вся, но нигде не нашла её. В стороне сада, среди этой тусовки, я заметила высокого парня с серебряной косой по пояс. Вздрогнув всем телом, я застыла на пол шаге. Он стоял спиной ко мне, но когда я тряхнула головой, зажмуриваясь, его и след простыл. У меня волосы встали дыбом. Я уже где-то видела его. Я знала его, без понятия откуда, но он был неуловимо знаком мне. Воздух застрял где-то поперёк горла. Вот так ни тебе теория Фрейда в действии…
Сердце как ошалелое заколотилось в груди, а в горле пересохло. Что за чёрт?
Быстрым шагом, я умчалась оттуда. Со столика, я схватила банку с колой. Осушила залпом пол банки, и почувствовала запах табачного дыма. Повернув голову, увидела Гордеева, и судя по тому, как он расслабленно опирался о стол, он давно тут стоит. И прямо сейчас запах дыма раздражал меня.
– С тобой что?
Не стала посвящать его в подробности. Его это не касается. Мне стоило уйти оттуда, но я не могла пошевелиться. Это место казалось мне более безопасным. Я вновь набрала номер Али, но на том конце провода, меня встретили только бесконечные гудки. Хотела набрать отцу, но телефон и вовсе вырубился, от дефицита заряда.
– Слушай, а как правильно тебя назвать? ― внезапно обратился ко мне Гордеев, поворачиваясь в пол оборота ко мне, ― Индианка или индейка?
Моя рука сама собой, сжала пальцами переносицу в многозначительном жесте. Нет, ну, что за идиот, а?
– Индейка ― это птица такая. ― процедила я, ощущая собственный голос дрожащим и чужим, ― А индианка ― жительница Индии.
– А как тогда?
– Представительница коренного населения Америки, исходя из тех же романов Фенимора Купера, к примеру, зовётся индеанкой. ― мой голос звучал так, словно я в лихорадке, ― Через «е», понимаешь? И хотя более поздние словари и правила отказывают термину в праве на существование, он более объективный и точный.
Раф потянул за красную нить, на своём запястье.
– У твоего отца такая же. Что это?
– Крещение. ― бросила я, коротко.
– Как это, ты же язычница? ― решительно не понимал парень.
– Не беспокой людей об их религии, ― припомнила я индейскую поговорку.
Рафаэль призадумался, потягивая пиво.
– А твой отец, что, ещё и музыкант? ― спросил он следом, ― Просто я был уверен, что он художник. ― Раф мгновенно сменился в лице, с видом, словно лишнего сболтнул. Я была очень поражена этим. Откуда он знает, что Костя художник? Я никому не говорила об этом. Никто в школе вообще понятия не имел, кто мой отец.
– Нет, дед мой был рокером, ― ответила я слабым голосом. ― С чего ты взял, что он художник?
Раф свёл брови. Я отматерила саму себя. Это вообще-то не то, что ему надо знать. Какого чёрта я вообще с ним разговариваю? Кажется, я отвлекаю себя, чтобы не думать о том, кого я видела.
– Ясно, ― скучающе усмехнулся, Раф, ― Гены?
Он явно уходил от прямого ответа, что мне очень не понравилось.
– Ага, евгены…
– Мм? ― не понял парень.
– Да, деда моего так звали, Женя, Евгений…
Тревога обволокла меня. Раф вполне мог знать, что мой старик, музыкант, но на счёт художника, он вряд ли мог узнать случайно. Как архитектор отец работает под фамилией Смолов. Но как художник, он работает под фамилией бабушки ― Хенви. И в основном, он работает зарубежном.
– Слушай, а ты что, так никуда и не поступила? ― спросил Раф, прерывая мои эмоциональные дебаты. Я вскинула на него взгляд.
– Ты тоже, и что с того?
– Ну мне есть чем заняться.
– Аналогично. ― хмыкнула я безразлично и перевела тему: ― А, где Миша?
– А, действительно… ― Раф заозирался, прищуриваясь.
– И Солы не видать. ― заметила я. Меня осенила странная идея, ― Хм-м-м…. что бы это значило, а? ― заподозрила в этом совпадении, больше, чем просто стечение обстоятельств. Гордеев поменялся в лице и потеряв беззаботную едва заметную ухмылку, перестал осматриваться в поисках Миши. Он посмотрел на меня в неясном мне выражении. Не знаю… в растерянном каком-то, что ли. В чём дело? Он нарочито выразительно хохотнул.
– А с тобой весело, ― съязвил Гордеев, ― Можно подумать ты не в курсе, что этот влюбленный идиот с пелёнок по тебе сохнет.
