Текст книги "Рок, туше и белая ворона (СИ)"

Автор книги: Леля Лепская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 25 страниц)

– Арманья ― это проклятье на-ромне?

Он свел брови, сосредоточенный где-то внутри себя, рассматривая мой браслет на запястье.

– Откуда ты знаешь?

– Приходилось слышать. Так, что ты сказал на репетиции? ― любопытничала я, ― Миша казалось опешил.

Он слегка улыбнулся.

– Если честно, я не помню, что сказал тебе тогда.

– «Дулэски мэрав тэ тут» ― напомнила я.

Раф замер и повёл бровью. Немного недоверчиво и изумлённо, он заглянул в мои глаза.

– Серьёзно? Я так и сказал? ― усмехнулся он и покачал головой. Странно улыбаясь он пробормотал: ― Какого чёрта я это сказал…

Я заискивающе всматривалась в его лицо, ожидая всё-таки, что он ответит. Хотя его взгляд говорил мне, что это плохая идея.

– Ну раз Миша до сих меня подкалывает то, кажется я сказал ещё, что-то типа: я не за что, тебе не скажу об этом. ― увиливал он от ответа.

– Нет, это понятно. Так, как это переводится?

Глаза, цвета тёмного сапфира смотрели в мои с какой-то гипнотической силой. Усмешка на его губах обрела лукавый характер.

– Смотря что ты спрашивала у меня, ведь дословно это значит: «Потому что, умираю, как хочу тебя.»

«Почему всё так сложно?», ― вот что я спрашивала. И вообще-то я имела в виду свою партитуру. Хотя, я бы солгала, если бы сказала, что этот ответ мне не нравится. Я поймала себя на том, что моё дыхание сбито.

– Кажется, ты покраснела.

– Кажется, ты проспорил Мише. ― парировала я тихо. Некоторое мгновение он удерживал мой взгляд, прежде чем приблизился и прошептал:

– Туше́…

Его губы были в сантиметре от моих. Слишком близко, чтобы не прикоснуться к ним. Стало жутко неловко, когда он замер, не откликаясь на поцелуй. Я уже хотела отстраниться, когда содрогнулась, от глухого тихого звука, откуда-то из его груди. Я могла чувствовать, как что-то ломается в нём, осторожно отвечая мне. Он притянул меня ближе. Его руки прикасались ко мне так, словно он не верил, что я была настоящей. Пока это не изменилось. То, что было, медленным, нежным касанием в миг превратилось в отчаянный поцелуй. Раф прижимал меня к себе настолько крепко, что я просто потерялась в нем. Он явно потерял пульт управления своими действиями, его руки ему не подчинились, отчаянно блуждая, по мне, по моим ногам, сдвигая ткань юбки. Я могла бы конечно подумать о последствиях, такого манёвра, но могла думать лишь о том, насколько восхитительны его прикосновения, к обнаженной коже, мне до боли хотелось почувствовать его прикосновения всем телом.

Я могла умереть на этих губах, и даже не заметить.

Воздух был насквозь пронизан потрескивающим напряжением, он искрился и танцевал между нами. Я позволила рукам осторожно скользнуть по его плечам, на грудь, ниже считая на ощупь кубики пресса. Он судорожно выдохнул, и замер наблюдая, как мои руки скользнули под рубашку.

– Сдаётся мне, ты совершенно не понимаешь, что делаешь…

Обжигаясь о горячую, приятную на ощупь кожу и судя по его реакции я в самом деле не понимаю, что делаю. Я провела ладонями по тугим мышцам его живота и чувствовала дрожь его тела. А может это была я.

Он резко перевёл взгляд в мои глаза.

– Ясно, ты не понимаешь.

Его грудь тяжело вздымалась, волны напряжения, исходящие от него, могли сшибать с ног. Ладонью я ощущала, как сердце тяжело стучало в его груди. Склонившись, он проложил поцелуи вниз по моей шее, распуская пламенные цветы на своём пути, не выпуская из своих рук. Я запустила пальцы в чёрный шёлк волос, дыша лишь овладевшим моими лёгкими дурманящим ароматом. Я тонула во мраке, чувствуя резкое тепло под своими ладонями, на ощупь изучая его изгибы, чувствуя, как перекатываются мышцы. Его рука скользнула по моей талии, под футболкой, и от скольжения умелых рук внизу живота, скрепился болезненный узел. Вторая ладонь поднималась всё выше, вырисовывая волны на внутренней поверхности моего бедра. Восхитительно медленно. Мое сердце бешено колотилось. Я была на 100 % уверенна, что умру от сердечного приступа, если он не прекратит. Он смотрел на меня сквозь тёмные ресницы, завораживая гипнотическим пламенем взгляда. Это было слишком откровенно, смотреть в его глаза, когда кончики его пальцев опасно скользили по самой кромке тонкого кружевного белья. Мой стон сорвался, прежде чем я сумела его сдержать. Он втянул воздух сквозь зубы.

– Боже, ― его голос дрожал. Он смотрел на меня, поглощая, я не могла оторвать взгляда. Сильное пламя разгорелось в глубине его тёмно-сапфировых глаз, ― Вик, ― прошептал он, скользя по моим распухшим губам, своими. ― сейчас же ложись спать.

Его шёпот, руки, тело ― содрогались от прикосновений ко мне. Я прикусила нижнюю губу, чертовски уверенная, что не хочу спать. Протестуя против этой пытки я подалась ближе к нему, притягивая за шею, буквально требуя. С красивых приоткрытых губ сорвался тяжелый вздох. Прикосновение пришло в движение. Реальность вокруг меня дрогнула, совсем чуть-чуть.

Его затуманенные глаза вспыхнули, зрачки расширились превращая глаза в неспокойные тёмные озёра. Я потеряла воздух, и напряжение от его прикосновений взорвалось мириадами звёзд, стирая границы реальностей, и мое тело сотрясло от удовольствия. Я разрушилась и умерла прямо в его руках, хотя, клянусь, не чувствовала себя более живой, до этого момента.

Он упёрся лбом в моё плечо, другой прочно удерживая меня за талию. Заглянув в глубину моих глаз, просто пригвоздил меня на месте.

– Только попробуй мне сказать, что этого не было… ― его хриплый голос отражался эхом в моём разрозненном сознании, если я конечно вообще была в сознании. Тяжело дыша, он сомкнул глаза, прижавшись ко мне лбом, он перевёл дыхание, успокаиваясь.

Я с трудом смогла сделать ровный вдох.

– Теперь я точно не усну. ― выдохнула я, сломано. Раф, мрачновато хмыкнул.

– Мне неделю придется принимать ледяной душ.

Крутя, серебряную порядку на палец, пыталась осмыслить как это произошло. Я канула в пропасть, когда я поняла с чем играюсь.

– Раф… ― я поймала его взгляд, ― Это… это, что седая прядь?

Я присмотрелась внимательнее, решая не обманывает ли меня моё зрение. Но нет же! В волосах, около 7 см, длинной, с левой стороны, вьётся тоненькая серебренная прядка.

Он захватил мою руку, и прижал кончики, моих пальцев к своим губам.

– Да, всё, спать, Вик. Немедленно.

Я вмерзла в пространство, не в силах пошевелиться. Это открытие, потрясло меня до глубины души. Это рисовало черноволосого мальчишку, лет десяти, с огромными сапфировыми глазами. Его волосы, продеты серебром. Образ в моей голове закрыл глаза, а когда открыл в глазницах зияла чёрная пустота. Я содрогнулась от этого. Это было словно… видение.

Он прижал мое, гудящее, покалывающее тело к себе. Я чувствовала, как бьётся его сердце за моей спиной и хотела бежать и остаться. Я могла бы сбежать в это сердце и поселится там. Его песня, тихо напевала в моей памяти, сюрреалистичную исповедь.

 
В голове, как трактаты Ницше,
Проклятый принцип, анти-скандала.
Победы страждущий нищий, сбежал с карнавала…
В чёрном обряде сковало псевдо-принца:
Рядом поселился, он веселился,
Яда, в каждом взгляде добился.
 

Вот только, что там в этом сердце, и есть ли в нём место для меня ― я не могу знать.

Глава 14. Крептонит

Плавные щекочущие прикосновения, скользящие от лодыжки вверх по ноге, отодвинули занавес сна. Я испугалась, что по моим ногам ползёт какое-нибудь насекомое или возможно Колянов Жорик, снова забрёл к нам в дом. А Жорик, между прочим тарантул…

Нервно подорвавшись на кровати, судорожно втянув воздух, но весь воздух всё равно порывисто меня покинул.

Ох… лучше бы это был Жорик.

В полумраке комнаты, с плотно задёрнутыми тёмно-фиолетовыми партерами, некоторые, невесомо обхватив мою ногу под согнутой коленкой, прокладывали дорожку нежных поцелуев вверх по моей ноге. В сумраке я почти не видела его, только смоль волос и силуэт оголенных плеч, но кожей почувствовала, как он изогнул губы в кривой ухмылке, не на секунду, не прекращая путь своих губ, добравшись почти до коленки. Чёрт побери, у меня бабочки порхают в коленках! Я начала судорожно соображать, не в силах пошевелиться. Его рука мягко скользнула вверх, по внутренней части моего бедра. Восхитительно медленно, отдаваясь подрагивающей пульсацией во мне.

Так, кажется, я ещё сплю.

Меня догнали воспоминания из вчера, заставляя меня молниеносно отрезветь, ну или почти, но уж точно окончательно пробудиться. Я растерянно заблуждала глазами по его фигуре во мраке.

– А традиционно ты не мог меня разбудить? ― промямлила я еле-еле, ― Зачем так пугать?

Он вскинул на меня синие глаза, потемневшие до неузнаваемости.

– Пугать? ― повёл он бровью, и сложив на мою согнутую коленку ладонь, уткнулся в неё подбородком, ― Хм, я пытался тебя будить четыре раза, и все четыре раза предположительно был далеко и надолго послан.

– Предположительно? ― пробормотала я, понимая, что рука с моего бедра никуда не делась, выводя пальцами неспешные круги. Вот чёрт.

– Предположительно на-дене. ― задумчиво проинформировали меня некоторые, невозмутимо, хозяйничая кончиками пальцев на внутренней стороне моего бедра. Покосилась на его руку, машинально облизнув губы.

– Ясно…

– С такими мыслишками, ты чертовски рискуешь надолго тут задержаться, ― сказал он с дразнящей интонацией, не останавливаясь. Какого чёрта он делает? Посмотрела в его глаза, прекрати-по-хорошему-или-пожалеешь-взглядом. Его тёмный взгляд, мог заставить вспыхнуть кровь. Сквозь мизерные частички сна, и будоражащие ощущения, обратила внимания на один момент. Мой чемодан стоял около письменного

– Это ты принёс чемодан из машины, или это я была занята какой-то деятельностью во сне? ― поинтересовалась я настороженно, озираясь во мраке комнаты.

– Ты говоришь во сне. ― он слегка нахмурился, ― И не только.

Я медленно кивнула.

– И что я говорила?

– Понятия не имею, но ты и не представляешь, на сколько бы хотел узнать.

– О, и что я интересно такого сделала? ― усмехнулась я.

– Интересно? Мне больше интересно, почему ты не потрудилась предупредить, что твои нарушения сна, могут напрочь отбивать всё желание спать.

Ощутив тесное неудобство, я нахмурилась, неуверенно кривя губы.

– Так жутко?

Раф потянулся смещаясь ближе ко мне. Я уловила совсем лёгкий пряно-мускатный запах со странно знакомой сладкой нотой, исходящий от него. Склонившись Раф, запечатлел, одинокий поцелуй на моей ключице. Сердце пропустило удар. Легко касаясь кончиком, носа он мучительно медленно проскользил вверх по моей шее. Я задрожала.

Это было… возбуждающе.

Эмоции ускакали в неизвестном направлении, путая мысли, дыхание, биение сердца. Кончики моих пальцев зазудели в навязчивом желании окунуться в шёлковые черные пряди его волос. Напряжение опасно затрещало между нами. Поддавшись навязчивой идее, невесомо дотронулась, до мягких волос. Я ощутила, что они немного влажные. Скользнув губами по чувствительному местечку чуть ниже моего уха, провёл по моей челюсти, еле касаясь губами. Он замер в нано миллиметре над моими губами, изводя меня пылающим сапфировым взглядом.

– А, так жутко? ― прошептал он, хриплым голосом. Он тяжело дышал. Это была высшая точка кипения. Он мимолётно повёл бровью, ― Вот и рассуди.

Моя рука безвольно опала с его волос. Мне вспомнилась ночь моего рождения, не помню, что снилось мне тогда, но точно осознала, что мне не снилось. Действия во сне, я могла что-то сделать, что разбудило его, может быть могла касаться его. Но не так, мой лунатизм страшен, даже опасен, но не эротичен. Раньше точно не был. Понятия не имею, что твориться с моим лицом, но по-моему у меня рот разинут как у идиотки. Из меня вырвался нервный смешок, больше похожий судорожный выдох.

– Очень смешно!

Раф покачал головой.

– А мне вот не очень, ― скривился он вымученно, улыбаясь.

– Гордеев ты идиот… ― пробормотала я, ― У меня паранормальная сомнамбула, а не сексуальная!

Его глаза шокировано округлились.

– Не сексуальная, мать твою?! ― поразился он, недоверчиво сменившись в лице, ― Да, после такого, никакой ледяной душ не поможет! ― он зажмурился опуская голову, и глухо посмеиваясь. ― Да, а вещи твои я принёс, ещё когда ты уснула.

Меня поддело лёгким раздражением, и я закусила губу. Он мог быть подавляющим. Не смотря на меня Раф хмыкнул.

– Не надо делать такое лицо Вик.

Я вздохнула, смиряясь. В конце концов, я вроде как остаюсь.

– Ты так и будешь называть меня, не смотря на то, что я против?

Потерев переносицу он внимательно посмотрел на меня.

– Мне так больше нравится.

– Зато меня это убивать просто.

– Чем? ― удивился он. Ну вот и как я ему объясню, если сама толком не понимаю.

– Не скажешь? ― догадался Раф.

– Это долгая история. Слишком сложная, запутанная, даже для меня. ― ответила я честно. Я нахмурилась, всматриваясь в его затенённое лицо. Куда нас всё это заведёт? Я стала покусывать нижнюю губу. Он протянул руку, мягко прикоснувшись освободил мою губу из тисков зубов, блуждая взглядом по моему лицу.

– Почему в темноте ты кажешься умиротворённой?

Я не была умиротворённой. Я всё ещё могла чувствовать, его губы на своей коже. Меня всю странно покалывало. Это могло быть очень болезненным.

– Мне спокойней в темноте, безопасней. ― обычно по крайней мере.

Я не была в безопасности, он был где-то здесь, где-то очень близко. И речь не о Рафе. Я могу видеть всякое в бреду, но это не было похоже на галлюцинации. Я утопала в ванную, прежде чем паника распустила лепестки во мне, и щелкнула выключателем. Зажмурилась от внезапного резкого света. Кожу на шее мягко обожгло.

– Чуть не забыл, с добрым утром… ― прошептал он с чувством. По телу пронесся целый табун интенсивных мурашек от этого. Раф оставил поцелуй чуть ниже уха.

Я практически на ощупь открыла кран. Привыкнув к свету, нашла взглядом парня. Парня? Так, а ведь это получается, что он мой парень. У меня чуть челюсть не отпала от этой мысли. Ещё вчера, я была чертовски на сто процентов уверенна что, этого не случиться никогда. Но нет. Вот он прямо передо мной. А дальше что?

«Что ты собираешься делать дальше?»

Что я собираюсь делать?

Тысячи сомнений впились в меня колючими шипами. Острее чем шипы отборных роз. Планировал ли он своё будущее с ней? Интересно, какой она была? Любил ли он её, сказал ли об этом?

И вот она ― вот она паника. Руки как по наитию вцепились в край раковины, я попыталась сделать вдох. Он застрял, поперёк горла. Сердце подорвалось. И то, что мой парень, смотрел на меня широко распахнутыми глазами, нихрена мне не помогало. Замеревший, просто встывший в пространство, он смотрел на меня хмурым взглядом. В сапфировых глазах, тёмным саваном развивалось замешательство. Он тяжело сглотнул.

– Что? ― вскинула я подбородком, ― Спросонья я уже не такая красивая, не так ли? ― усмехнулась я стараясь звучать безразлично. Но я звучала зло, мне хотелось, чтобы он ушёл и не видел меня такой.

Словно заново обретая дар речи, он как заколдованный проскользил потерянным взглядом по моему лицу. Он покачал головой.

– Не в этом дело. Ты… бледная. ― почти выдохнул он. Раф протянул ко мне руку, едва касаясь костяшками полусогнутых пальцем, медленно провёл по моей щеке, словно я была не настоящей. Его рука казалась раскалённой на моей коже.

– Я всегда такая, ― осведомила я некоторых, плеснув себе полную ладонь ледяной воды в лицо. Не помогло. Меня не на шутку разносило на куски.

– Нет. У тебя просто кожа очень светлая, а сейчас ты реально болезненно белая. ― тихая тревога в его голосе, застала меня врасплох. Я посмотрелась в зеркало.

Я содрогнулась от собственной бледности. Раф шагнул за мою спину, нежно обхватив меня за плечи. На меня смотрела незнакомка. Девушка-тень с мертвенно белым лицом, в обрамлении диких жемчужных кудряшек. Вокруг глаз лишенных блеска, залегли отчётливые густые тени. Пушистые чёрные ресницы не красили, лишь углубляли тенёты вокруг глаз. Я могла бы поверить, что умерла, если б не слышала высокоскоростной стук своего сердца, и не пыталась вернуть ровное дыхание. Я задыхалась от боли и бессилия. Осторожно посмотрев на Рафа в отражении, смотрящего на меня настороженным мрачным взглядом, я мгновенно ощутила вину и стыд за то, что он видит меня в таком состоянии. И это при том, что он был просто черноволосым греческим богом, в сравнении со мной. Высокий, он был больше чем на голову выше меня, великолепно сложенный, в джинсах восхитительно низко сидящих на его бедрах. Его глаза были яркими как сердце океана на выразительном лице ― он был ангелом, ему лишь крыльев не доставало. Отвращение подкатило комом к самому горлу. Отвращение к самой себе.

– Не выспалась наверное, ― соврала я, холодно, ― Пройдёт.

Он сильно сжал челюсть. На его лице проступили желваки.

– Уверенна? ― спросил он настойчиво. Кажется у него голос упал на целую октаву. У меня сердце от этого упало, едва не сорвавшись в пропасть. Нет, чёрт подери я не уверенна! Я ни в чём уже не уверенна! Видел бы он что со мной было после аварии, такая картина не казалась бы ему на столько ужасной.

В одно мгновение обняв меня за талию, он прижимаясь к моей спине, обжигая собой через ткань. Закрыв глаза, Раф уткнулся носом в мои волосы глубоко вдыхая.

– Ты дрожишь.

– А ты ещё ближе придвинься, я не только задрожу, но и вообще соображать перестану. ― съязвила я. Мой голос дрожал и ломался. Меня трясло, и ноги подкашивались в искаженной реальности вокруг. Раф напрягся и тяжело вздохнул, словно стремясь держать себя в руках.

– Вик, я знаю, что такое панические атаки, ― шепнул он и стянул небольшое махровое полотенце. Намочив его, держа в одной руке, отбросил другой рукой мои волосы, на плечо и приложил ледяное полотенце к моему лбу.

– Держи, и не ври мне больше.

Молча, я пыталась выровнять своё дурацкое дыхание. И если раньше, рядом со мной никого не было в этой темноте, то сейчас я была не одна. И я даже не знала, как мне к этому относиться. Благодарить свою судьбу и всех Богов, или горько плакать, сожалея, что делаю несчастным кого-то рядом с собой. А он был несчастным, уверенна самым несчастливым человеком за всю историю человечества, потому что именно я была его несчастьем. И ладони на моих плечах, и пристальный встревоженный синий взгляд, сполна это подтверждали.

– Лучше?

– Да, спасибо. ― я боялась смотреть ему в глаза, ― Извини.

– Господи, за что ты извиняешься? ― простонал он раздражённо. Раф, развернул меня за плечи к себе, и приподнял мою голову за подбородок, заставляя смотреть в глаза.

– За то, что видишь это. ― пожала я плечами, не зная куда деть свои проклятые глаза, ― За, то, что… не уехала. За всё.

Он замер. Мгновение, он молчал. Я заглянула в океан его глаз. Он более чем скептически на меня смотрел, изогнув идеальную чёрную бровь.

– Вик, ну ты дура, что ли? ― пробормотал он, становясь привычным для меня.

– О! Гордеев вернулся! ― воскликнула я издевательски. Я пожала плечами, замечая, как сильно я дрожу, и что дыхание поверхностное. ― И я полагаю, это вопрос риторический. ― добавила я, отводя взгляд в сторону.

– Голову себе не морочь, всякой ерундой.

Вытолкала некоторых за дверь, быстро приняла холодный, душ, и одевшись, принялась выпрямлять волосы, плойкой. Душ мне явно ничем не помог, хотя в целом я не чувствовала себя так плохо, как выглядела. Меня немного знобило, и хотелось спать, но в целом ничего такого, с чем я не могла бы справиться. Стандартное утро.

Когда я почти закончила, Раф, подпёр косяк двери плечом, скрестив руки на груди. Он казался строгим, пристально окидывая меня взглядом.

– Зачем ты это делаешь?

– А что?

Он протянул руку, подцепляя идеально ровную прядь волос.

– Просто интересно, чем тебе кудряшки не угодили? ― поинтересовался он пропуская прядку между двумя пальцами. Я рефлекторно наморщила нос.

– Не люблю кудряшки.

Раф склонил голову набок.

– В самом деле? ― удивился он весело прищурившись. Посмотрела на его слегка подвитые чёрные волосы.

– Ну, у себя по крайней мере.

– Почему?

– Тебе они видимо больше нравятся, да? ― усмехнулась я.

– Мне как-то всё равно, есть они или нет. Просто интересно зачем ты их выпрямляешь.

– Хочу. ― просто ответила я.

Убрав щипцы оправила чёрные брюки «дудочки». Выходя, посмотрела на Рафа, подозрительно меня рассматривающего. Свет проникающий из ванной, осветил его силуэт. Я чуть не споткнулась. Из под скрещенных рук виднелись шрамы внушительных размеров. Я сама не поняла, как подошла. Распустив его руки, резко выдохнула.

Обнаженный торс, пересекали три глубоких шрама, практически параллельно, но нижний имел более низкий наклон. Шрамы рассекали рёбра с левой стороны, почти под сердцем. Я не видела и не чувствовала их на ощупь, они в основанном уходят в бок, поэтому наверное. Проведя по ним кончиками пальцев, ощутила, как сильно он был напряжён. Я заглянула в синие глаза.

– Откуда это?

Я хотела расспросить его. Узнать о нём всё. Узнать его. Я боялась этого. Его взгляд казался жёстким, словно ожидающий удара. Повисла какая-то недосказанность между нами. Это было безумно фрустрирующим.

Мягко захватив мой пальцы, отнял их от шрамов и прижал кончики к своим губам.

– Неважно, ― ответил он согревая тёплым дыханием подушечки моих пальцев. Синие красивые глаза, выглядели потерянно, я хотела отыскать седую прядь взглядом, но она видимо потерялась в его густых подвитых волосах. У меня просто слов не было. Я опустила взгляд, на линии нарушающие совершенство его тела. Подступив просто обвила его руками.

– Хм, ты пахнешь мной. ― сообразила я, откуда этот сладкий запах. Арабский жасмин, от моего шампуня. По моему про ледяной душ, он вовсе не пошутил.

Сдвинув шёлк с плеча, он легко коснулся кожи тёплыми губами, и отстранился проскользив по мне ладонями.

* * *

Мы позавтракали, я сунула посуду в посудомоечную машину. Раф вышел с кухни и открыла шкафчик. Я достала и вскрыла флакон. Украдкой выглянула в гостиную, посмотрела на Рафа у рояля. На таблетки. Прекрасно, мне придётся как то пить это дерьмо, при нём незаметно. Не знаю, в чём моя грёбанная проблема, но от этого становилось не по себе. Чувства вины и уязвимости таранили меня насквозь. Ни это ли в своё время делала Инна, скрывая от Кости болезнь?

Приняв препарат, подошла к нему, старательно избегая его взгляда. Он заметно расслабился и я наверное перестала быть бледной лет на пять вперёд. Его молчание по моему носило нервный характер. Он просто не представлял, как себя вести со мной. Это огорчало, он словно в любой момент ждет чего-то плохого.

Он протянул руку к моей, крепко сгребая в свою ладонь мою. Словно чувствуя, что я готова была повернуть назад. Чувствуя моё замешательство, Раф, сильнее сжал мою ладонь. Можно подумать я куда-то убегу. Вообще-то могла бы.

– Ты больше на мать похожа, да? ― как-то внезапно спросил Рафаэль.

– Ты даже не представляешь насколько, ― пробормотала я двусмысленно. Он недоумённо на меня посмотрел с высоты своего роста.

– Ты мать мою когда-нибудь видел? ― спросила я. Раф задумался и облокотился на рояль. Он притянул меня к себе, располагая меж своих ног, он сомкнул руки за моей спиной.

– Ни разу.

– Если вдруг появится желание её увидеть, можешь далеко не ходить, просто накинь мне лет двадцать.

Он усмехнулся.

– Уверен, двадцать лет не смогут тебе навредить. ― он чуть-чуть нахмурился, ― Странно… Я могу это сделать. ― удивился он чему-то, внимательно смотря на меня, ― В смысле, взять и представить нас старше.

Моё дыхание замерло. Его рука исчезла, унося тепло от меня. Тонны мыслей, опасений и боли пронеслись в моей голове за долю секунды, образуя одно единственное: «Не со мной…»

Раф, как-то горько улыбнулся.

– Это из-за прикосновений? Не можешь их выносить?

Он сумел меня изумить.

– Что? ― шепнула я ошеломлённо смотря в синие глаза, ― Нет. Ты вообще единственный человек, способный так беспрепятственно дотрагиваться до меня.

– А как же тату-мастер? ― припомнил он не без неприязни.

– «Так беспрепятственно», имеет, смысловую опору именно на этом самом «Так». Просто ты такие страшные вещи говоришь. 20 лет, это же, где-то там, не со мной… ― я замолчала, не в силах завершить мысль. А может такая она и есть на самом деле.

Мягко притянув меня за шею ближе к себе, он со всей страстью атаковал мои губы, просто вышибая почву из под моих ног. Моё тело настолько уже привязалось к нему, что утонуло и растворилось в нём незамедлительно. Мне так хотелось ощутить это в полной мере, я мысленно пыталась побороть искусственную завесу. Но терапевтический туман был непроницаем и непреклонен. Отняв от меня свои губы, он отстранился, так, что меня повело за ним. Мне ничего не оставалось, кроме как упасть к нему на грудь, ощущая глухое биение сердца под своими ладонями. Ухмыльнувшись, он легонько щёлкнул меня по кончику носу, подмигнув.

– Не падай.

Клянусь я не села за рояль, я просто рухнула, обескураженная и сильно ослабшая в ногах. И в руках. И везде. Но не от его порыва, не только от него. Меня утягивало в лекарственный туман… я потерялась во времени, в пространстве, просто потерялась, не представляя, как и что я играла, о чём думала. Сквозь лекарственный туман, пробились еле ощутимые касания, к моему лицу. Уха коснулось мягкое тепло.

– Мышка…

Я распахнула глаза и обернулась на Рафаэля.

– Что? ― я не расслышала собственный голос.

– Ты чего шепчешь?

Я кинула взгляд на своё плечо и лежащую на моём плече руку. Я почти не чувствую её…

– Слушай… ― он сильно нахмурился, погладив меня по спине, ― Что-то, ничерта мне не нравится, как тебя то в жар кидает, то в холод. Ты не заболела, случайно?

Его прекрасный голос, образ, синие глаза ― всё, абсолютно всё, подёрнулось, мутной плёнкой.

– Нет. ― я больше не знала своего голоса, он был мёртвым в моих ушах. Я колебалась, от этого вопроса. Я заболела очень давно, ещё в утробе матери. То, что ему не стоит знать. Мне вспомнились своды клиники, и мое пронзительное молчание, что привело к назначению разного неправильного психотропного дерьма. Меня ментально передёрнуло от этого. Он хмурился, прокладывая ложбинку между бровей, такую, к которой так и тянуться руки, чтобы разгладить её. Но я не могла даже пошевелить рукой.

– На студию? ― спросил Раф.

– Куда? ― удивилась я. Парень неспешно блуждал в моих глазах.

– На лицо дефицит информации. Сразу ясно, что кому-то стоило посещать репетиции чаще. Ты не видела разве где мы пишемся? ― в его голо читалось недоумение. Я покачала головой, и он протянул мне свою ладонь.

– Ну что ж, поехали открывать тебе Америку, мышка.

Я поднялась из-за рояля, ощущая мир через медикаментозную призму.

– Мышка?

– Помниться назвал тебя однажды деткой, и получил прямо в лицо. ― с озорством припомнил Раф, ― Думаю это значило, что не стоит тебя так звать.

Послав ему маленькую улыбку, я достала ключи от GT из кармана.

– О нет. Чёрта с два ты сядешь за руль в таком состоянии, ― он странно, мягко усмехнулся, ― Я конечно в курсе, что ты слишком хороша для этого неправильного мира, и отправишься прямо на небеса. Но давай ты отправишься туда позже. Гораздо позже. На столько поздно, на сколько это вообще возможно, а сейчас отдай мне ключи, ― заявил Раф, забирая ключи от машины из моих ослабших рук. И кажется, он заметил мою слабость. ― Не хмурься, я знаю, что достал. ― он одарил меня вопросительным взглядом. Я спокойна, я легка. Невесома… эфемернее дыхание.

Мне плохо.

Выезжая с подъездной дорожки, на дорогу, он положил мне руку на коленку. Я хотела ощутить жар его кожи, но не ощущала. Я не ощущаю нихрена. Чувства, словно облили лидокаином. Я впервые за всю свою жизнь, в которой бесчувствие было моей заветной мечтой, по-настоящему страдала от этой плоской реальности. Раф настороженно на меня покосился.

– Вик, в чём дело?

Я могла бы поверить, что он ощущает мой холодный вакуум. Я замерзаю в этой односложности, просто застыли чувства на нулях. Я уже начинаю выдумывать, возможно совершенно несуществующую картину происходящего в своей больной башке. Но кажется, я поняла, что происходит. Может так быть, что препарату требуется некоторое время, прежде чем начинает работать в полную силу. Видимо, это время уже миновало и настало время стопроцентного действия. И мне некому в этом помочь. Справиться с этим. Во всей этой плюралистической драме, я совершенно забыла, что Сергеич, собирался в отпуск, с десятого октября, что соответственно предполагает, что ближайшие парю недель, мы не увидимся. Проводить сеансы по телефону? Мне даже на них, чертовски нет сил. Да и делать мне больше нечего, как отвлекать человека, своим больным дерьмом, в его заслуженный отпуск.

Добравшись, до места, рассмотрела фасад двухэтажного дома в современном стиле из тёмного и более светлого камня, с примесью изысканной готики. У дома стояла, сверкая на солнце, чёрная Ауди А8.

– А что здесь? Почему, группа пишется здесь?

– Потому что у меня крутая аппаратура.

Я обдумывала это пару мгновений, прежде чем до меня дошло. Это его дом. Вновь взглянула на Ауди, выходя из машины. А у его родителей однако не средний достаток. Я как-то не думала об этом конечно, мне как-то немного наплевать, кто как живёт, но если подумать, то можно без труда вспомнить, как выгладят его родители, кто они и что мы оба учились в частной школе. Я не знаю, как сейчас, сейчас он много уделяет времени группе, но точно знаю, что учась в школе, он работал. Не знаю где, ни знаю кем, но работал. И вот нахрена ― я теперь тоже не знаю. Как и то, как мне пережить этот день. Я почти не различала окружения: внутри дом был светлым, дизайн в стиле минимализма, но всё было размыто моему взору. Я помню звукозаписывающую комнату на первом этаже, но не помню, как мы записывались, не помню, что мы писали.

Так, прошёл день. Я терпела, я ждала что всё измениться, надеялась, что этот туман развеется, я адаптируюсь и всё будет нормально. Проходил второй, но ничего не менялось, я кажется уходила в точку, я не чувствовала его: чувствовала его прикосновения, поцелуи, но не чувствовала его, того огня, что он мог разжигать, одним лишь взмахом чёрных ресниц, во мне, между нами. И я говорю не о страстях, я говорю о том огне, что заражал меня жизнью.

Не так. Это было чертовски не так, я страдала от этого. В какой-то момент, я стала задумываться, что, всё, по идее так, как оно и должно быть. Ведь шизу не лечат, ее только подавляют, а значит так всё и останется. Я внезапно припомнила свою мать, со всеми её рецидивами и приступами. Вспомнила её в периоды, когда она пила сильнодействующие препараты. И даже последние годы. Она определённо точно принимала их, иначе никак, шизофрения, заболевание хроническое, оно преследует человека на протяжении всей его жизни. К тому же болезнь склонна постоянно прогрессировать, особенно с возрастом.