Текст книги "Рок, туше и белая ворона (СИ)"
Автор книги: Леля Лепская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 24 (всего у книги 25 страниц)
– Виделись. ― улыбнулась она, прежде чем я рот успела открыть, ― Ляля. ― поправила, она машинально, снова перебивая меня, ― Для своих я просто Ляля. Проходи не стеснялся.
О'кей.
Я осторожно кивнула. Эта женщина, которая сходу запретила мне называть её как либо иначе, кроме как Ляля, что я так подозреваю Ольга, на-ромне, и попросила вести себя, без стеснений, была ураганом, это ясно как днём с огнём. Она могла обескураживать и сбивать с ног, она представляла из себя темпераментную женщину средних лет с немного грустным взглядом синих глаз, лишь слегка светлее чем у Рафа, и тёмно-русыми прямыми волосами. В её лице пожалуй отражалась вся славянская кровь, и красота.
Сняв свою осеннюю парку, Раф стянул пальто с моих плеч, оставляя меня в джинсах и кардигане поверх футболки. Ладно хоть с утра домой заехала, и переоделась. Кстати была предельно удивлена, застав отца дома, при том что он был там не один, и говоря не один, я вовсе не имею в виду Алю, я имею ввиду смою мать. Усадив нас за накрытый стол, в столовой, Ляля села рядом с мужем.
– Виктория, ― кивнул он, сдержанно. Рамир Богданович, всегда сдержанный, и рассудительный, с лёгкой сединой на чёрных висках, он представлял из себя, чертовски проницательного, а посему крайне опасного для меня человека.
– Здравствуйте.
Это кончится плохо, всё это. Вся надежда была на то, что обстановку сумеет разрядить, Ляля, она точно знаю, умеет это делать. Вероятно она сможет превратить допрос с пристрастием в лёгкую непринуждённую беседу.
От моей натянутой улыбки, просто сводило челюсть. И едва ли я смогу хотя бы кусочек съесть. Ляля облокотилась на стол и приковала ко мне всё своё внимание.
– Надо же, я никогда не знала, что ты на гитаре играешь. ― она немного с укором взглянула на Рафа, ― Хотя, я вообще в последнее время, обо всём узнаю в последнюю очередь.
– Аналогично, ― пробормотала я, не подумав. Так, мне стоит попридержать свой язык.
– Ну а помимо музыки, чем ты занимаешься? ― спросила женщина, испытующе смотря на меня.
– Рисую, ― сжато пожала плечами, ― Ну и всё собственно.
– Не учишься?
Я принялась хаотично соображать, как бы поделикатнее объяснить, без подробностей. Она понимающе кивнула и окинула нас с Рафом хитрым лисьим взглядом.
– Я так понимаю, вы в институт не собираетесь? ― спросила она хитро улыбаясь. Я растерялась. Раф не отреагировал, просто выгнул бровь смотря на мать с каким-то слегка обвиняющим выражением.
– Мам, мы ведь это уже обсуждали, о каком институте ты вообще говоришь? ― неловко улыбаясь осведомился Раф, Ляля сердито на него взглянула.
– Вопрос был задан не тебе, Раффи. ― проговорила она мягко но авторитетно, и резко приняла обратно хитрый вид. И обратила всё внимание на меня, выжидающе смотря. Я говорила, что я растерялась? Нет, вру, это не то слово, я в панике просто!
– Честно говоря, я ещё не решила.
Честно говоря, я и не решала, вот даже не пыталась. Паника прямо таки процветала внутри меня. Я отпила прохладной воды из стакана. Только держись, переключись, давай! Подумай, о простом, о хорошем! Давай! Слабачка! Какая же я чёртова слабачка!
Ляля, весело усмехнулась.
– Нет, я конечно всё понимаю, я сама с шестнадцати лет замужем, но учиться всё же стоит.
Из моих рук, на пол улетела вилка, от обескураживающего заявления. И вот теперь я предельно чётко осознала, что имел в виду Раф, говоря, что второй вариант в сто крат проще. Она каким-то образом пропустила, целый отрезок совместной жизни… ну, или как там, обычно у людей бывает… и просто напрямую поставила вопрос ребром.
Раф, подцепил вилку с пола, и ущипнул себя за переносицу. Он мотнул головой.
– Мама, прекрати. Чёрт, это как минимум…
– Не чертыхайся, в моём доме. ― одёрнула Ляля и я предприняла попытку, всё прояснить.
– Вы всё не так поняли, Раф не делал никакого предложения.
– Как это не делал? ― посмотрела на меня Ляля. Рамир, вопросительно как-то задумчиво посмотрел на Рафа, Ляля, метнула на сына, откровенно недовольный взгляд.
– Подожди, Ляль. ― Рамир, положил руку на локоть жены.
– Объяснись. ― сказал он сыну. Раф лишь приглушённо рассмеялся, хотя смех имел явно истерический характер. Успокоив нервный смех, он перехватил инициативу объяснений в свои руки.
– Это не такое кольцо. Я просто так его подарил, понимаете? Точнее не просто, конечно… Короче я его переодел, а снять мы его не смогли, оно просто не снимается. Так, что успокойтесь, вы просто неправильно всё истолковали.
Раф, расставил всё по своим местам, а Ляля по моему расстроилась.
– Да ну тебя.
– А ты роди себе ребёнка, вот и будет тебе счастье. ― усмехнулся Раф, но по моему, он это всерьёз ей посоветовал. Ляля скептически ухмыльнулась.
– Очень смешно. Какие мне дети под старость лет! Мне уже внуков пора… ― она как-то резко осеклась.
– Всему своё время, а оно сейчас другое, ― заговорил Рамир, прочистив горло. Не смотря на весёлые нотки в голосе, он на самом-то деле был странно задет этой темой. И не зря, поскольку даже в моих скудных представлениях, дети это не то, что я когда либо смогу себе позволить. Я вообще стыдно признаться, панически боюсь детей. Дайте мне ребенка я впаду в стоическое оцепенение, на грани с аффективным параличом, просто не представляя, что делать с ребенком. Раф приподнял указательный палец.
– Поддерживаю. ― сказал Раф, кивнув отцу.
– Какое бы время ни было, тебя, между прочим, воспитывали, по всем приличиям, не забывай об этом. ― разочарованно сказала Ляля, и меня не на шутку встревожило это высказывание. Раф вздохнул.
– И не надо так на меня смотреть. Лучше на право смотри, ― с укором перебила женщина. И Раф, поджав губы посмотрел на меня, явно предельно проницательно следя за моей реакцией, а она была, и была крайне опасной.
– «И хоть раз в своей жизни, Богом подаренной, задумайся над своим будущим». ― добавила она, переходя на ромн. А, вот это всерьёз наталкивает на неприятные мысли и настораживает. Интересно, а что скрывается у Рафа на душе и на уме, если даже мама, выдаёт такие заявления не двусмысленно намекая, на его ветреную натуру.
– Мам, вообще-то Вика, прекрасно тебя понимает. Можно тебя на минуточку. ― встав сказал Раф, обращаясь к матери, с каким-то тяжёлым выражением, ― Вик, прости, буквально на пару слов.
Раф вышел из столовой. Ляля нахмурилась и с видом «а что я такого сказала?» последовала за сыном, что-то тихо, пробормотав и вышла из столовой, оставляя меня в нервном напряжении. Наедине с отцом Рафа. Что всё это значит любой дурак сообразит. И если Ляля утверждает, что Раф определённо не раз уже доказал свою непостоянство, то чего ожидать мне? Ох и хреновый же поворот событий. И уберегите меня Боги от последствий… Это никогда не было секретом для меня, но я не думала, что это даже для его родных общеизвестный факт.
– Всё в порядке? ― заискивающе поинтересовался отец Рафа, прерывая мои мысленные дискуссии. Растерянно посмотрела на мужчину.
– А… да, я просто, задумалась. ― я опустила взгляд, ― Извините.
– Извини Лялю, она хорошая женщина, просто весьма своеобразная. ― легко усмехнулся Рамир Богданович.
– Не страшно, просто я немного… ― мой голос стих. Немного? Я в панике и очень даже много!
– Нервничаешь? ― спросил он по деловому сцепляя пальцы в замок на столе. Я технически старалась выровнять своё дурацкое дыхание. Пока что это удавалось.
– Просто, подобный опыт для меня в новинку. ― проговорила я держа прохладу в своих чертах и голосе. Мужчина вскинул бровь.
– Никогда не была знакома с родителями своих парней?
– Никогда не была знакома с парнями. ― пробормотала я, и осеклась, ― Ну в смысле, не было их… я не встречалась ни с кем. Вот, так правильнее, будет сказать.
Он просто смотрел на меня, пару мгновений.
– Совсем? ― спросил он с сомнением. Я растерялась.
– Знаю, звучит странно, но… ― я прочистила горло, ― Так уж вышло.
Мужчина странно хмыкнул, и откинулся назад, оставляя одну руку лежать на столе.
– Откуда ты знаешь, ромн?
– От Рафа. ― ответила я сходу.
– А, он специально тебя учит, или?…
– Нет. ― ответила я, ― Просто запоминается, когда часто слышишь. ― я пожала плечами, ― Так с любым иностранным языком.
Он задумался, смотря в поверхность стола.
– Ты знаешь несколько языков?
– Да. С детства… ― голос притих, я мелко задрожала. Как я собираюсь объяснить ему этот перфоманс? А мне придётся объяснить, потому что мужчина немного хмурился, явно силясь понять, о чём конкретно я говорю. Я сделала один ровный глубокий вдох.
– Меня так учили, ― пояснила я, по крайней мере попыталась, ― Ну, в смысле учили сразу на нескольких языках… говорить. ― я еле умудрилась закончить мысль. Рамир, удивлённо посмотрел в сторону.
– Вот как… И на каких? ― посмотрел он на меня. Вот, чёрт! Назад пути не будет. Его и не было, не стало как только я переступила порог этого дома.
– Английский, французский, немецкий, ну и русский само собой. Немного знаю греческий, но это всё из-за подруги.
– Она гречанка? ― спросил он размышляя о чём-то, ― В вашем классе училась, Солярия, верно?
– Да. ― кивнула я.
– У тебя акцент, какой твой родной язык?
Я пару раз моргнула.
– Акцент? ― пошептала я недоумённо. У меня акцент? Откуда у меня акцент? Мне никто никогда не говорил об акценте…
– Чуть-чуть. ― подтвердил мужчина. Афигенно, я восемнадцать лет жила, и даже не знала об этом.
– Ну, вообще русский. ― ответила я, ― Но… наверное навахо всё же мне ближе.
– Навахо? ― он склонил голову чуть влево. Чёрт подери я теряюсь в его присутствии.
– Да. ― подтвердила я, неуверенно, ― Но ему нарочно никто не учил, просто в семье говорили на атапаскских языках, вот я и… ― я не договорила, его внимательный умный взгляд, сеял во мне сильное смятение и тревогу. Я сжала порезанную ладонь под столом, рука откликнулась острой пульсирующей болью.
– У тебя в роду есть индейцы?
– Да. ― кивнула я. Он перебрал пальцами по поверхности стола.
– Кто если не секрет?
– Бабушка, была индеанкой. ― ответила я, ― Хэнви ― это фамилия, принадлежит роду, со времен гражданской войны, и колонизации в Америке, ну вы понимаете о чём я.
Я переборола ком в горле, отпив воды из стакана. Дерьмо, у меня руки трясутся.
– Конечно. ― кивнул он уверенно, ― Бабушка уже не с вами, да? ― поинтересовался он деликатно.
– Да, и дедушка тоже. ― подтвердила я, уж лучше говорить об усопших родственниках, чем о еле живой мне, ― Дедушка, был русским, просто жил в Америке, он был музыкантом.
– А мама?
– Мать на половину русская, на половину полячка. Она ваша коллега, кстати. ― заметила я. Мужчина слегка прищурился.
– Бизнес?
– Точно. Фирменная сеть, по трём или четырём городам. Честно говоря, точнее не скажу. ― призналась я. Понятия не имею, о её бизнесе. Мужчина немного нахмурился, явно что-то вспоминая.
– Константин Смолов… ― проговорил он в сторону, ― Громкое имя. Ваша семья, носила графский титул. Да, и сейчас собственно. Твой отец архитектор, верно?
– Да. ― подтвердила я и положила руки на стол. Его взгляд был сосредоточен на моём запястье, на инициальной нити и кресте на нём.
– Ты крещёная?
– Не так. ― ответила я ровным тоном, сгорая от леденящего ужаса внутри, ― Я…. у меня не христианская религия.
– Анимизм? ― спросил мужчина немного подумав.
– Тотемизм. ― поправила я. Это было то, в чём сомнений не было, то, в чём я всегда могла быть уверенна. Никто не сможет уничтожить наши обычаи, а наши дети, кем бы они ни стали, будут уважать и хранить наши тайны.
«Которых у меня не будет» ― напомнило мне моё подсознание.
– Тебе восемнадцать, верно?
– Да. ― подтвердила я. Мужчина подался вперёд облокачиваясь о стол, ― Просто, извини, за сверхлюбопытство конечно, но как то в голове не укладывается. ― заявил мужчина сдержано мне улыбаясь, ― Ты занимаешься музыкой, ты рисуешь, знаешь несколько языков, но… ― он наводяще не договорил, предоставляя мне возможность объясниться. Да, как же ему объяснить, почему я не учусь в универе, не говоря об аварии, шизофрении? Лгать? Да, если он захочет все равно узнает.
– Я планирую всерьёз заняться музыкой.
Что ещё я могу сказать? Он с понимании кивнул, хотя едва ли он понял. Если бы понял: понял, что я не честна до конца, что ничего я не планирую, кто я в конце концов, меня бы здесь уже не было.
– Извини, я просто интересуюсь. ― сказал он, ― Родина твоей бабушки, Северная Америка?
– Верно. ― подтвердила я, ― Штат Юта.
Он на мгновение поджал губы, и усмехнулся, качая головой.
– Удивительно. ― он поймал мой взгляд, ― У тебя татуировки на руках?
Я покосилась на свою руку. Он видимо увидел ворона на руке. Этого он может и не понять…
Я облизнула пересохшие губы.
– Да…
Но ответа ему явно было недостаточно. Я взяла себя в руки.
– Это мой тотемный знак. ― пояснила я, осторожно, ― Ворон, как знак зодиака ― весы и он же мой тайный наставник, как… ангел-хранитель.
Он просто кивнул, рассматривая птицу и посмотрел мне в глаза.
– А остальные?
Откуда он?… Где он мог видеть? Неуверенная, я всё же закатала рукава синего кардигана.
– Лунные фазы, отчасти это из-за индейской фамилии. ― показала я, и закатала рукав, отрывая вторую руку, ― А это, мелодия, она много значит для меня.
Мужчина пробежался изучающим взглядом, по моим рукам, по татуировкам. Его взгляд был холоден как айсберг. На мгновение в глубоких карих глазах скользнуло что-то горькое, почти болезненное. Не смотря на меня, он расстегнул запонку на манжете светло голубой рубашки, и закатал рукав.
– Это они срывают?
Я задохнулась. Мой взгляд приковал шрам сантиметров в десять, не меньше, вдоль внутренней стороны левой руки. Я подняла взгляд на мужчину.
Что он делает? Выдаёт мне кредит доверия? Так кажется это называет док.
– Однажды я думал, что потерял единственного сына. По-настоящему и навсегда. У Рафаэля, роза на руке. ― сказал Рамир, застёгивая запонку, на манжете, ― И надпись на латыни, на другой.
– Я знаю. ― шепнула я. Он поймал мой взгляд.
– Знаешь почему?
– Отчасти.
– Раф, вот так же как и ты носит крест, на запястье, но он не его. Это крест Розы, от своего он едва не отрёкся в своё время. У него были на это более чем веские основания, разумеется, он утратил веру.
Мужчина как-то выжидающе замер на мне взглядом. Возможно давая мне передышку, и время на осмысление.
– Когда ты потерял ритм божьего барабана ― ты потерян для спокойствия и ритма своей жизни. ― сказала я полушепотом. Я едва могла расслышать свой голос.
– Не поспоришь. ― уверенно кивнул Рамир, ― Но я православный, Виктория, всегда им был и буду. Я всегда верил, что моему сыну воздастся, добра, в сто крат больше, за всё зло, что ему причинили.
Он говорил уверенно, и словно ожидал от меня понимания. Я не знала, как с этим быть. Я не в коем случае не отвергаю христианства, это учение по своему бесконечно удивительно. Но люби омрачили чудо насилием и кровопролитиями. Там, где кончается сомнение, начинается фанатизм. Отталкивает именно этот ожесточённый фанатизм, он вообще, ни с какой свободой не совместим, в принципе. Фанатизм ― это всегда ограниченность, и только. То же самое рабство, в итоге… Инквизиторы сжигали ведьм на костре, в то время, как слово «ведьма» берёт свои корни, от слова «ведать». Видеть, знать, и давать тому, кто нуждается в этом ― вот собственно в чём заключалось их преступление против церкви. Так, где вообще заканчивается чудо Господнее и начинается колдовство? Где грань? Её нет. Просто нет никакой разницы. Разница познаётся в сравнении, и только последствия деяний могут рассказать о том, что является Добром, а что Злом. Эта религия вообще навязанная. Испокон веков те же славяне верили в Перуна, и прочих древних богов. Славяне ― язычники, по сути своей. И всё их устраивало! Это потом уже веяния Византии принесли православие. Но разве это правильно? Учение должно приходить изнутри, а не снаружи. И что несёт в себе христианство? Крестовые походы, инквизиция ― что это если не фанатизм, причём весьма нездоровый, на грани с порабощением. Это и есть порабощение. Испанцы завоевали и колонизовали Мексику, под флагом церкви. В 1519 г. Антонио Аламинос повел к «золотой стране» ацтеков девять кораблей Кортеса с 600 солдатами. Первая схватка с индейцами произошла на южном берегу залива Кампече в стране Табаско. Сломив сопротивление местного населения, Кортес послал три отряда внутрь страны. Встретив крупные военные силы, они отступили с большим уроном. Кортес вывел против наступающих туземцев все войско. Индейцы сражались с большой отвагой и не боялись даже пушек и коней. Тогда Кортес ударил с тыла своим небольшим кавалерийским отрядом. С тыла! Нападать со спины, это удел трусов, это отвратительно и низко. На острове Косумель, где был храм, почитаемый народом майя, по приказу Кортеса языческие идолы были разбиты! Разбиты вдребезги! А капище было превращено в христианский храм! При том, что крест почитался индейцами Юкатана ещё задолго до рождения Иисуса Христа! Вот и где, скажите мне была, в тот момент, хвалёная веротерпимость? Разумеется, Майя практически сразу приняли христианство, а куда деваться? Жить-то хочется. Я верю в Бога, но не верю я, в такого Бога, который сидит над муравейником, и преломляет солнце сквозь лупу. Моя вера, проста, в ней нет заповедей, в ней есть легендарный опыт накопленный покорениями, в ней есть гармония и мудрость. Моя вера, говорит мне, что человек сам делает свои стрелы, что, если тебе не за что благодарить Бога, виноват ты, не Он. И когда Великий Дух посылает новый день, он посылает его ― всему. Великий Дух везде; он слышит все, что находится в наших умах и сердцах, и необязательно говорить с Ним громко. Великий Дух несовершенен. У него есть светлая сторона и темная. Иногда темная сторона дает нам больше знаний, чем светлая. Ведь у души не будет радуги, если в глазах не было слёз. Мы не хотим церквей, потому что они научат нас спорить о Боге. И, мы не беспокоим людей об их религии.
Мужчина долго молчал, пристально на меня смотря. А может и не долго, но мне казалось целую вечность.
– Сейчас я вижу, что моя вера не была напрасной. ― заявил он без тени сомнений. Он предельно требовательно на меня смотрел, требуя внимать его словам. Он был более чем влиятельным человеком, ― Раф порой не очень-то откровенен, но я не слеп. ― сказал Рамир, приводя меня в осязаемые чувства, ― Я предприниматель, коммерсант, бизнесмен, как угодно назови. Своему состоянию, я обязан способностью распознавать людей. Я вижу, что ты сложный, человек, но я так же ясно вижу, что происходит с ним, и я точно знаю, что он дышит тобой.
– Это не… ― я осеклась и вздохнула, тщательно подбирая правильные слова, ― Так было не всегда.
И мы оба прекрасно об этом знали.
– Меня частенько таскали в школу из-за вашего противоборства. ― усмехнулся он. Я неловко улыбнулась, пряча глаза.
– Да, я помню.
– Я ожидал увидеть чуть ли не лютых врагов, а видел его взгляд, направленный на тебя. Но я не в праве говорить. Сама спроси его: почему.
Спустя мгновение, до нас донесся взрыв звонкого женского, смеха. В столовую вошёл Раф с задумчивым выражением в глазах.
– Это не смешно, мам! ― он мотнул головой, ― Вообще нет.
Ляля лучезарно сияя улыбкой, которую явно силилась сдерживать вошла следом, и похлопав его по плечу, снова рассмеялась качая головой. Я даже не знала, что её так развеселило, но такой её проще было видеть. А вот Рафу, явно было не до смеха. Он сел рядом со мной закатил глаз в потолок, наблюдая за неизвестным мне весельем, своей матери. Я заискивающе посмотрела на Рафаэля, но он упорно игнорировал мой взгляд, лишь сжал мою коленку под столом.
Мы ещё немного поговорили, на отстраненные темы. Я даже сумела что-то съесть. Правда от вина категорически отказалась, мне нужен весь мой ясный ум.
– Пошли покажу, кое-что. ― шепнул мне Раф, и поднялся из-за стола, сказав, что мы на минуточку.
Во дворе, мой взгляд моментально приковал сад, особенно мне нравился тот участок, где сейчас теряла свои ярко оранжевые листья, вишня. Ещё зелёная трава, под ярким покрывалом. Мм-мм… красотища.
Раф с интересом на меня посмотрел, по пути, как оказались к конюшне.
– Ты лошадей боишься?
Скептически на него посмотрела.
– Ты серьёзно, что ли? ― я глухо усмехнулась, ― Какой индеец не умеет ездить верхом? Отец учил меня, верховой езде.
Он развязно ухмыльнулся.
– Хм, мне стоило догадаться.
Чёрт, это было двусмысленно. Я закусила губу, отведя от него взгляд. Он рассмеялся надо мной.
– Не поздновато глаза-то прячешь?
Мимолётно поцеловав меня, Раф вывел на лужайку двух коней. Одного вороного, статного и другого такого же только медной масти.
– Это арабская чистокровная, вено?
Раф недоверчиво на меня посмотрел.
– Верно. Ты давно не ездила?
– Около года, а что?
– Ты точно, не вывалишься из стремени?
Я закатила глаза к небу, и уперла руки в бока. Раф, нехотя, но кивнул.
– Хорошо. Рыжая ― Эмма, она мамина, отличается покладистым и кротким характером. Дарий ― мой, но в своём вороном, я жестоко не угадал. Животина обладает строптивым непокорным характером, так что…
– Ерунда. ― отмахнулась я, ― Отдай поводья.
Раф покачал головой.
– Я не шучу, Вик. Он Ярэка-то сбрасывает, да он и меня как-то пару раз скидывал.
Сама забрала поводья, внимательно рассматривая вороную морду, с чёрными огромными глазами. Вот только Раф, не пошутил. К сожалению до меня это дошло, не сразу, а только после того, как конь, окаянный не с того не с сего встал на дыбы. Причём спустя мгновение как я его оседлала, но поводья я благо удержала. Мутная зверюшка. А, я принципиальная! Коли приглянулся он мне, значит не отступлюсь. Было в этом коне, что-то завораживающее взгляд, и источающее мощь, прямо в тёмных глазах. Спустя минуту он прекратил брыкаться и уже только фыркал недовольно. Судя по удивленному взору Рафа, это не совсем нормально, что конь мне подчинился.
– Ты не часто на нём ездишь, верно? ― поинтересовалась я, понимая, что Дарий, довольно несдержанный. Раф, пожал плечами, ведя кобылу, лёгкой рысцой. Мне показалось, она вздрагивает, это что… страх? Она его боится. Почему?
– Времени нет, а содержать его у себя ― возможности.
– О, чем вы с матерью говорили, что её так повеселило? ― решила я выяснить. Раф нахмурился.
– Да, так, ни о чём особенном.
Ну, да, ну да. Я не поверила, вот даже не чуть-чуть.
Ретировавшись из седла, посмотрела в тёмные глаза. Конь по своему доволен, маленькой прогулке. Я не очень. Молчание Рафа, какое-то скрытничество ― убивает просто.
Провожая, нас, Рамир, пожимая руку сыну, потянув его вперёд предельно властно посмотрел на Рафа и склонился к его уху. Что-то сказав, мужчина сдержанно мне улыбнулся. Мы тепло попрощались с родителями Рафа, и я облегчённо выдохнула. Раф, как-то странно, вымученно улыбнулся.
– Что ты сделала с моим отцом? ― спросил он подозрительным тоном, когда я села за руль, GT.
– Домой подбросить? ― спросила я, выезжая на дорогу, смотря по зеркалам. Раф молчал, когда я на него посмотрела, он сильно хмурился.
– В каком смысле? ― спросил он хмурым тоном, чуть склонив голову, влево.
– В прямом. ― ответила я, бесстрастно.
– Вик, я не пошутил. ― процедил Раф, ― Ты и на километр больше к своей матери не приблизишься. Мне нахер такое счастье не упало, если её вдруг перемкнёт.
– Костя, не уехал. ― парировала я, безразлично, даже не смотря на него.
– Хорошо, но…
– Если хочешь поехали со мной. ― предложила я. Он лишь кивнул в ответ. Больше, он даже не пытался со мной заговорить что-то крутя в своей голове. Да и я тоже. Мне было не совсем ясно, как всё трактовать, ведь если он просто хотел мною воспользоваться, он бы сделал это и отвалил.
Что он должен мне сказать?
«Сама спроси его: почему.»
Почему он остался, если для него всё это лишь жестокая игра на моих чувствах? Почему ненавидел меня два года к ряду? Почему упорно молчит сейчас? Что чёрт возьми, почему?
Выйдя из машины, ни слова ни говоря, нервно крутя ключи в руках, я быстро прошла от подъездной дорожки к дому. Раф выскочил из машины и обогнав меня преградил мне путь. Я даже взгляда не приподняла.
– Ладно, в чём дело Вик?
– А сам не догадываешься?
– Ну, да, то что сказала про меня мать, правда! Вот только она имела в виду, моё несерьёзное отношение к жизни. В смысле, я не хочу учиться, она одобряет, выбранное мною направление, но настаивает на консерватории. Сама подумай, какая к чёрту консерватория, у меня даже начального музыкального образования нет! ― нервно с горяча выпалил Раф, ― Да мне это и не нужно!
– Ну, а в остальном? ― вскинула я подбородком, ― Только ли в образовании дело? А лучше скажи мне сколько раз какая-нибудь из твоих глупых девиц слышала от тебя всё это патетичное комильфо, прежде чем её сменила другая, а другую следующая, ― осведомилась я с жгучим сарказмом.
Раф нахмурился.
– Кроме тебе инцидентов не наблюдалось.
– То есть, я ещё и глупая? ― вскинула я брови.
– Где-то в параллельной вселенной, или прямо, чёрт побери, сейчас, ты определённо точно глупая. Я действительно никогда не отличался постоянством в отношениях. Это, не секрет для тебя! Никогда не было секретом!
Мне нечего было ответить на это. Это я и так уже поняла, не новость.
– Я никогда и не утверждал обратного и в верности никому не клялся! ― он замолчал и из его груди вырвался отчаянный рык. Раф, походу прямо сейчас материт самого себя, что эта встреча с родителями вообще состоялась. Да, не случись её, всё было бы проще.
– Вик, прошу, хоть ты поверь в меня! Я даже не прошу верить мне! Не мне, в меня! Чёрт, я ни разу не солгал, что никогда таких как ты не встречал и что ты просто запала мне в голову и в душу, и куда угодно ещё! И чёрт меня побери, если я потеряю тебя, из-за грёбаннго вчера!
А вот это задело. Причём не в плохом смысле, нет. Он уже считает это вчерашним днём, минувшим, прошлым, а я? Что делаю я? Сама боюсь своего будущее из-за прошлого. Постоянно стараясь держать равновесие, чтобы снова не пасть в эту пропасть и не быть сожранной своими же призраками, своими же демонами. Так может… это вёсла? Всего лишь мои долбанные вёсла.
– Раф, послушай. ― спокойно сказала я нарушая возникшую стену молчания между нами и поднял на него глаза. ― Я не собираюсь заниматься самообманом, не сейчас. Да, вся эта ситуация ничего хорошего мне говорит и не обещает. Вопрос доверия для меня довольно непростой. Но и бежать от тебя сломя голову я тоже не собираюсь. Просто меня бесит, что в последнее время, ты только и делаешь, что закрываешься от меня, что-то скрываешь, требуя от меня при этом предельной откровенности. Справедливо это по твоему?
Черты его лица смягчились немного освобождаясь от внутренних споров. Он осторожно шагнул ко мне и обнял.
– Что происходит с тобой?
– Вик… ― вырвалось у него на выдохе, поверх моих волос. ― Я не… ― он осёкся и на мгновение напрягся, ― Если я скажу, ты уйдёшь от меня, в ту же долбанную секунду. А это точно не то, чего я хочу, но я во всём разберусь, обещаю. Просто… поверь мне.
Я чуть отстранилась, заглядывая ему в глаза.
– Почему?
– Ну, может потому что ты мне нужна? ― он саркастично изогнул бровь, ― Нет, не поэтому? Странно…
– Почему это я должна от тебя уходить? ― спросила я предельно серьёзно, ― В чём дело?
Он закусил губу, его ломало изнутри. Он не мог сказать. Да, Боги, поднебесные, что такого он может мне сказать, от чего я тут же уйду от него? Ничерта понять не могу…
– Просто поверь мне на слово. ― попросил Раф. ― Пожалуйста, Вик.
Я вздохнула, понимая, что это бесполезно пытаться вытянуть правду из него.
– Я буду верить в тебя, Раф, пока ты сам в себя веришь. И по правде сказать даже намного больше, чем ты сам.
Мы простояли так бесчисленное количество времени. Раф покачивая меня в своих руках, поглаживал меня по волосам, пропуская упругие локоны сквозь пальцы. Положив подбородок на мою макушку, он замер спустя мгновение, и ощутимо напрягся. Не выпуская из своих объятий, он вместе со мной развернулся.
– Вик… ― шепнул он настороженно, ― Вик, а что происходит?
– Что такое? ― встревожилась я заглядывая в синие глаза. Они с замиранием смотрели на противоположную сторону улицы. Я проследила их взгляд.
– Машина ментовская. ― сказал Раф, прежде чем я увидела чёрный Нисан. Я посмотрела на парня, он приковал хмурый потерянный взгляд к машине.
– Разве?
– Номера синие. ― шепнул он. Отстранившись он взял меня за руку, идя впереди.
Первое что я увидела войдя в дом ― кровь.
– Стой. ― Раф, задвинул меня за спину, напряжённый как струна он навострил уши, прислушиваясь. Дорожка из капелек крови, пересекала паркет, в направлении столовой. Я услышала голоса, голос Али, и она явно плакала, и голос своего отца, я узнала сразу-же.
– Атэ'ей… (папа).
Я сорвалась с места, игнорируя Рафа. Я залетела на кухню, и встыла в пороге. Мой крёстный, сидя за островком, зашивал отцу руку в предплечье. Зашивал хирургической иглой и синеватой нитью. Отец, же игнорируя просьбы Коляна, не-шевелить-нахер-своей-дланью, весьма оживлённо размахивал рукой со стаканчиком виски и что-то втирал мужику в форме. Судя по погонам он старший сержант. Второй мужчина в гражданском разговаривал с Алей, она сжимала в руке платок, слёзы текли по её щекам.
– Ты можешь, блин, не дёргаться! ― нервил Колян, промокая рану, чистым марлевым тампоном. На островке, было с десяток таких же окровавленных.
– Я же говорю, что не знал об этом ничего. ― гнул свою линию Костя, в упор взирая на сержанта сидящего с противоположной стороны угла островка, с планшетом для документов, ― Не знал, ясно?
Я была тенью, просто посторонним наблюдателем откуда-то из иномирья. Я ничего не могла понять, мысли просто замерли на нулях. Я была в прострации, в оцепенении, пропала, растворилась.
– Па-а-аа…
– Ох, ты ж ёкрный бабай. ― он соскочила с места, заметив меня, и провёл ладонью по губам, и подбородку, ― Ты что тут делаешь?
– Живу. ― пробормотала я, ― Хотя сейчас я не уверенна.
Колян, потянул отца за руку, заставляя сесть обратно.
– Дай завяжу.
– Да, отцепись ты! ― Костя отдёрнул руку, смотря исключительно на меня. Смотря, практически испуганным взором. Он перевёл взгляд за мою спину, ― Я думал вы не приедете, ну в смысле… Короче, оба на 180 градусов и чешите отсюда, пока всё не устаканится.
Он подал Рафу, руку, как и Колян. Я облизнула пересохшие губы.
– Что тут произошло? ― прошептала я, всерьёз поражённая и шокированная. Отец отмахнулся.
– Ничего, не вникай, я сам разберусь.
Я заискивающе посмотрела на Алю.
– Аль?…
– Делай как он говорит. ― сказала она тут же.
– Да, что у вас черт побери стрясалось?! ― потребовала я, повышая тон. Сержант пробежался по мне изучающим взглядом.
– Виктория Смолова-Керро?
Отец тут же метнул в него тяжёлый ледяной взгляд, ткнув пальцем в его направлении.