Текст книги "Вглядись в его лицо"

Автор книги: Лайза (Лиза) Скоттолайн (Скоттолини)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 25 страниц)

16

На следующее утро Элен одевалась на автопилоте. Натянула джинсы, свитер, сунула ноги в сабо на толстой подошве. На свитер надела пуховик. Сушить мокрые волосы после душа не стала. Глаза подкрасила кое-как. Элен отвратительно спала и не отдохнула. Всю ночь напролет ее одолевали тревожные мысли.

– Вы сегодня рано, – заметила Конни, устраивая свою теплую куртку на вешалку.

В застекленную верхнюю дверную панель светили яркие лучи солнца, отчего казалось, будто в прихожей тепло.

– Да, у меня уйма работы, – солгала Элен и сама себе удивилась. Почему, собственно, она говорит неправду? – Сегодня у него нет температуры, но он плохо спал. Пусть еще денек посидит дома.

– Ладно, отдохнем от занятий.

– Хорошо, спасибо. – Не поворачиваясь к няне лицом, Элен схватила со столика в прихожей дамскую сумку и большой конверт с документами. Распахнула дверь. – Я с ним попрощалась. Он играет в постели – что-то строит из «Лего».

– Тяжело мне придется!

– Да, знаю, детальки от конструктора будут на полу и в кровати. Извините, я не подумала.

– Похоже, снегопада не будет, – дипломатично улыбнулась Конни.

– До свидания, спасибо. – Элен вышла за порог, мельком заметив озадаченное выражение лица няни. Она плотнее запахнулась в пуховик и, вдыхая морозный воздух, заспешила к машине.

Через десять минут она подъехала к двухэтажному кирпичному зданию на площади и остановилась у знака «Стоянка для служебных автомашин». Утром она несколько раз набирала рабочий номер Карен Батц, но адвокат не сняла трубку. Автоответчик у нее оказался отключен. Элен решила заехать наудачу. Все равно офис Карен по пути в город. Элен очень надеялась, что Карен ее примет. Даже сотрудник отдела очерков умеет, когда нужно, проявить напористость.

Элен взяла сумку, конверт и вышла из машины. Поднялась на крыльцо, толкнула синюю дверь. Как всегда, не заперто. Прихожая оформлена в колониальном стиле. Стойка для зонтиков с изображением охотничьих сцен… Справа дверь: «Адвокатская контора». Элен шагнула за порог и недоуменно прищурилась.

Кабинет Карен изменился до неузнаваемости. На полу появился темно-синий ковер – его не было прежде, как и дивана в мелкий цветочек и двух таких же мягких кресел. Вместо многочисленных детских фотографий – плакаты с видами пляжей и серферов; на стене висит большое зеркало в ракушечной рамке.

– Чем я могу вам помочь? – Из примыкающей комнаты вышла пожилая дама, судя по всему помощница адвоката. Лет шестидесяти пяти на вид, в кардигане с вышитыми лыжниками и длинной вельветовой юбке. На кончике носа очки для чтения, коротко стриженные каштановые волосы. В руках дама сжимала пустой кофейник.

– Я ищу Карен Батц, – объяснила Элен.

– Она здесь больше не работает. Ее кабинет занял Карл Гейгер. Мы занимаемся недвижимостью.

– Извините. Я звонила Карен по телефону, но она не сняла трубку.

– О чем они только думают в телефонной компании! Давно пора отключить телефон! Я все время им напоминаю, но они ничего не делают. Вы не первая, кто приходит сюда по ошибке.

– Я ее клиентка. Вы не знаете, куда она переехала?

Глаза помощницы адвоката заблестели.

– Неприятно сообщать людям такую новость, но миссис Батц скончалась.

– В самом деле? – переспросила изумленная Элен. – Когда? Ведь ей было всего сорок с небольшим…

– Полтора-два года назад. Мы переехали сюда примерно тогда же.

Элен сдвинула брови.

– То есть сразу после того, как она вела мое дело…

– Мне очень жаль. Может, присядете? Воды хотите?

– Нет, спасибо. От чего она умерла?

Помощница Карла Гейгера ответила не сразу. Поколебавшись, она подошла к Элен и понизила голос:

– Откровенно говоря, она покончила с собой.

Элен застыла на месте.

– Покончила с собой?! Но… – Она прекрасно помнила Карен. Замужняя женщина, трое сыновей. Весь стол уставлен детскими фотографиями… – Но ведь она была замужем, и у нее трое детей!

– Знаю. Очень жаль. – В соседней комнате зашуршали бумаги, и помощница Карла Гейгера встрепенулась. – Извините, мне надо идти. У нас сейчас оформление сделки.

Элен пришла в замешательство.

– Она помогла мне усыновить ребенка, и я хотела кое-что с ней обсудить…

– Попробуйте обратиться к ее мужу. Возможно, он сумеет вам помочь. Тех, кто сюда приходит, я обычно направляю к нему. – Помощница адвоката подошла к компьютеру и нажала несколько клавиш. В стеклах очков заплясали блики от монитора. Потом она вынула из стакана ручку и что-то написала на листе бумаги. – Его зовут Рик Маскоу. Вот его рабочий телефон.

– Спасибо. – Элен взяла записку. Код 610, значит, Рик Маскоу работает в пригороде Филадельфии. – А его адрес у вас есть?

– Я не уполномочена давать адреса.

– Понимаю. Спасибо.

Вернувшись в машину, Элен, не заводя мотора, тут же стала звонить по мобильному телефону мужу Карен. Несмотря на раннее время – всего десять минут девятого, – он оказался уже на месте.

– Маскоу слушает.

– Мистер Маскоу… – Элен представилась и продолжала: – Извините за беспокойство, но я… м-м-м… была клиентом Карен. Примите мои соболезнования.

– Спасибо, – сухо ответил Маскоу.

– Она помогла мне усыновить ребенка, и я хотела с ней поговорить. У меня несколько вопросов насчет…

– Ее практика перешла к другому адвокату. Вы должны были получить письмо. Могу сообщить вам его адрес и телефон.

– Меня интересуют только документы по моему делу. Архивные дела тоже перешли к преемнику?

– Ваше дело давнее?

– Карен занималась им года два назад. – Элен невольно вздрогнула: какое совпадение! Но даже если Маскоу что-то заметил, виду он не подал.

– Архивные дела хранятся у меня в гараже. Приезжайте и ищите, что вам надо. Вот и все, что я могу для вас сделать.

– Чудесно! Когда можно приехать?

– До конца месяца я занят, мы сдаем проект.

– Прошу вас, а нельзя пораньше? Для меня это очень важно. – Элен уловила в собственном голосе тревогу, удивившую даже ее саму. – Нельзя ли заехать к вам на этой неделе? Или… даже сегодня вечером? Простите, что так нахально напрашиваюсь, но я вас не побеспокою. Мне бы только войти в гараж. Я сама все найду.

– Сегодня?!

– Прошу вас!

– Ладно, хорошо… Гараж вам откроет экономка. Ее зовут Венди. Я ей позвоню.

– Огромное вам спасибо! Я приеду часам к шести. – Элен про себя взмолилась: только бы Конни сегодня смогла задержаться!

– Лучше приезжайте к семи, когда дети поужинают. В гараже ищите коробки с эмблемой перевозочной фирмы. Венди вам покажет. В общем, не перепутаете. – Маскоу продиктовал Элен адрес.

Она снова поблагодарила его, отключилась и тут же забила продиктованный адрес в свой коммуникатор.

Как будто она способна его забыть!

17

– Элен, зайди ко мне! – позвал ее Марсело, едва она вбежала в редакцию.

– Сейчас. – Она помахала ему рукой, заметила, что в кабинете редактора сидит Сара, и ей стало не по себе. Элен торопливо скинула пуховик и подхватила его вместе с сумкой и конвертом.

– Доброе утро. – Марсело, улыбаясь, встал из-за стола.

Элен мысленно отметила: черные брюки и матовая черная рубашка очень идут ему, выгодно подчеркивая широкие плечи и отменную талию. Либо он не вылезает из тренажерного зала, либо она просто влюбилась по уши.

– Привет! – Сара кивнула ей, и Элен села, едва кивнув коллеге.

Марсело тоже сел.

– Вчера вечером Сара взяла интервью у нового начальника полиции. Правда, здорово?

Элен готова была зарычать.

– Угу. Здорово.

– Он рассказал о ситуации с ростом тяжких преступлений. Вот погоди, прочтешь расшифровку… Просто потрясающе! – Марсело повернулся к Саре. – Не забудь переслать Элен копию. Я хочу, чтобы вы были в курсе дел друг друга. Так мы скорее закончим материал.

– Ясно. – Сара что-то черкнула в блокноте.

Марсело повернулся к Элен.

– Ну а как поживает твой кусок? – Черные глаза выжидательно сверкнули.

– Пока ничего существенного. – Элен лихорадочно соображала… – Мысли у меня есть, но пока ничего важного.

– Что ж, хотя бы честно. – Марсело кивнул. Даже если Элен его разочаровала, он не подал виду. – Как только будет готов черновой вариант, покажи его мне и Саре.

В разговор вмешалась Сара:

– Элен, на третьей странице тех материалов, которые я тебе вчера положила на стол, есть список экспертов и людей, у которых имеет смысл взять интервью. Первым номером у меня идет Джулия Гест. Во время предварительной беседы она охотно согласилась дать интервью и поделиться своими соображениями. По-моему, тебе лучше начать с нее.

– Может быть, так я и поступлю, – ответила Элен, с трудом подавляя раздражение.

Марсело хлопнул в ладоши, словно тренер спортивной команды.

– Итак, за работу! – Он пристально посмотрел на Элен, однако его взгляд отнюдь не был манящим. Скорее, в его глазах читалось: скоро тебя уволят.

– Спасибо. – Элен вышла из кабинета редактора следом за Сарой.

Та на ходу вынула из футляра на поясе мобильный телефон и тут же принялась кому-то названивать. Элен на ходу сбросила свои вещи на чей-то пустующий рабочий стол и, не давая Саре начать разговор, догнала ее.

– Погоди-ка секундочку.

– В чем дело? – Сара развернулась, прижав к уху телефон.

– Тебе не кажется, что нам с тобой нужно поговорить?

– Давай потом! – отмахнулась Сара, но Элен не собиралась спускать ей все с рук. Она молниеносно выхватила у Сары телефон, нажала кнопку «Отбой» и круто развернулась в обратную сторону.

– Если хочешь получить свою игрушку, приходи в женский туалет!

18

– А ну, отдай! – Сара протянула руку. Ее черные глаза сверкали. – Ты что, совсем уже?

– Это я-то совсем уже?! – Элен повысила голос, который особенно гулко отдавался в отделанном кафелем помещении. – С какой стати ты плетешь всем про меня невесть что?

– О чем ты? Не понимаю.

– Ты сказала Марсело, что я очень расстроилась из-за Кортни, а Мередит сообщила, будто я поносила Марсело и Артура.

– Ничего подобного я не говорила. Отдавай телефон! – Сара нетерпеливо взмахнула рукой, и Элен с размаху ткнула телефон ей в руку.

– Мередит сама мне передала, и Марсело тоже. Если ты забыла, напоминаю: Марсело – наш непосредственный начальник! Чего ты добиваешься – чтобы меня уволили?

– Да ладно тебе! – поморщилась Сара. – Мередит не так меня поняла. Я не говорила, будто ты поносила Марсело и Артура.

– Я ни словом о них не упоминала!

– Ты назвала их ублюдками! – парировала Сара, отчего Элен лишилась дара речи.

– Что?! Когда?

– Да здесь, перед тем как за Кортни пришли. Ты сказала: «Не позволяй всяким ублюдкам себя доставать».

– Сара, ты что, с ума сошла? Это просто выражение такое. Мой отец постоянно его повторяет. Я никого конкретно в виду не имела!

– Как бы там ни было, ты так сказала, – фыркнула Сара. – А я ни с кем не сплетничала, поделилась только с одной Мередит.

– И ее одной достаточно. Мы ведь в газете работаем, не забыла?

– Мередит болтать не станет.

– В наши дни болтают все.

Сара закатила глаза.

– Какая ты, оказывается, чувствительная!

– Кстати, а как насчет Марсело? Ты ведь и ему про меня наврала. Сказала, что я в нем разочаровалась!

– Он спросил, как настроение у сотрудников после увольнения Кортни. Я ответила: плохое, и ты тоже подавлена. Вот и все. – Сара подбоченилась. – Или ты хочешь сказать, что радуешься увольнению Кортни?

– Конечно нет.

– Тогда на что жалуешься?

– Больше не болтай про меня начальству, поняла?

Сара отмахнулась:

– Подумаешь! Какая разница? Марсело все равно тебя ни за что не уволит, и ты прекрасно знаешь почему.

Элен покраснела от злости.

– Ну знаешь! Это уже просто хамство!

– А мне плевать. Мы с тобой вместе работаем над аналитическим обзором. – Сара облокотилась о раковину. – Хватит изображать оскорбленную невинность. Сделай одолжение, прочитай мои заготовки и договорись об интервью с Джулией Гест. От этой статьи зависит моя работа, и я не позволю тебе все изгадить!

– Насчет работы не переживай. Занимайся своими делами, а я займусь своими.

– Да уж, сделай милость.

Сара широким шагом прошла мимо нее к двери и что-то буркнула себе под нос. Элен тоже выругалась в сердцах.

Как ни странно, обе высказались одинаково: «Сука!»

19

Всю вторую половину дня Элен читала наброски Сары и бродила в Интернете, изучая материалы о растущем уровне преступности. Она понимала, что надо звонить и договариваться об интервью, но ей никак не удавалось сосредоточиться. В голову все время лезли мысли о Карен Батц. Сегодня она разыщет в архиве адвоката документы, связанные с усыновлением Уилла, и, возможно, узнает кое-что новое. Элен успела позвонить Конни. К счастью, няня согласилась задержаться.

Рассеянно оглядев разбросанные по столу бумаги, Элен приказала себе сосредоточиться на работе. Или хотя бы притвориться деловитой. Марсело в своем кабинете беседует с сотрудниками; ее стол ему отлично виден. Она подняла голову, и в ту же секунду Марсело посмотрел на нее через стеклянную стену.

Элен вспыхнула и улыбнулась; Марсело быстро отвернулся, переведя взгляд на своих собеседников. Он что-то бурно обсуждал, жестикулировал. Элен опустила голову и постаралась сосредоточиться. Через несколько часов стемнеет…

Она взяла телефон.

20

В той части города, куда она приехала, улицы пустели рано. Солнце быстро уходило за горизонт, оставляя темнеющее небо. Элен объехала квартал, время от времени останавливаясь и делая пометки в блокноте. Сточные канавы завалены бытовыми отходами; под напором воды горы мусора перемещаются, правда, совсем недалеко. Повсюду стоят старые машины, возле них тоже скапливается мусор. Ряды закопченных двух-трехэтажных домов, разбитые тротуары; во многих окнах нет стекол, вместо них вставлены листы фанеры, почти сплошь расписанные граффити. В других зияют черные провалы, неприглядные, как дыры в беззубом рту. Навесы над крылечками просели, облупившиеся ставни висят на одной петле. Зато на каждом целом окне, на каждой двери – решетка. В одном месте решеткой обнесено все крыльцо, отчего дом похож на клетку.

Здесь, на Эйснер-стрит, всего две недели назад в своей комнате погиб восьмилетний мальчик. В него попала шальная пуля. Убитого мальчика звали Латиф Уильямс.

Элен повернула на Эйснер-стрит. На всей улице горел единственный фонарь. Его тусклые лучи освещали наваленную в углу гору мусора, булыжников и старых покрышек. Она остановилась у дома номер 5252, где жил Латиф. Перед домом – своего рода мемориал, памятное место. Сейчас почти ничего не видно… Когда ее глаза привыкли к полумраку, она разглядела красного игрушечного зайчика, фигурку Человека-паука, несколько детских рисунков фломастером, большой пакет фруктовых драже, открытки с выражением соболезнования, огромный букет искусственных маргариток и горшок филодендронов, который так и не вынули из целлофана. Над всем этим висела растяжка, написанная несмываемым фломастером: «ТИФ, МЫ ТЕБЯ ЛЮБИМ!» По краям стояли свечи. Правда, сейчас, на холоде и на ветру, они не горели. Латифу Уильямсу даже после смерти было отказано в крошечной толике тепла и света…

К горлу Элен подступил ком. Она не помнила, сколько точно детей погибло в Филадельфии в прошлом году, да это и не важно. Все равно нельзя, невозможно смириться с тем, что дети погибают от пуль. Элен надеялась, что никогда не очерствеет душой, никогда не привыкнет к тому, что в наше время на улицах или у себя дома гибнут дети. Притормозив, она заехала на парковку, взяла все необходимое и вышла из машины. Мать Латифа согласилась дать ей интервью.

Двадцатишестилетняя Летиция Уильямс оказалась настоящей красавицей: худое лицо, чуть раскосые карие глаза, высокие скулы, полные губы, не тронутые помадой. В мочках ушей висели длинные серьги с деревянными бусинами. Волосы средней длины были выкрашены в светло-рыжий цвет. Летиция выпустила поверх джинсов безразмерную черную футболку с фотографией сына и подписью: «Латиф, покойся с миром».

– Спасибо, что приехали, – сказала Летиция, придвигая к Элен большую кофейную кружку.

Они сидели за круглым столом в маленькой, уютной кухне. Элен огляделась. Шкафчики облицованы темным деревом, рабочий стол заставлен противнями для выпечки и формочками для печенья. Два пирога на блюде накрыты фольгой. Летиция сказала, что они «вышли неудачными» и ей стыдно подавать их на стол.

– Это вам спасибо за то, что вы в такое тяжелое для вас время не отказались встретиться со мной, – ответила Элен, выразив матери погибшего мальчика свои соболезнования. – Пожалуй, единственное, что мне не нравится в моей работе, – необходимость приставать к людям, когда они переживают самое страшное… Пожалуйста, еще раз примите мои соболезнования.

– Спасибо. – Летиция села и устало улыбнулась. – Я хочу, чтобы про него написали в газете. Тогда, может быть, до всех наконец дойдет, что у нас творится. Пусть люди знают, что в нашем квартале каждый день убивают детей. Нельзя, чтобы все ограничивалось сухими цифрами, статистикой… Цифрами не проймешь.

– Вот именно! Потому-то я к вам и приехала. Я хочу, чтобы читатели нашей газеты поняли, что значит потерять ребенка, убитого шальной пулей… Извините.

– Ничего. Я уже все слезы выплакала по Латифу. Но я не верю, что вам удастся до них достучаться. Знаете, чего ваши читатели ни за что не поймут?

– Чего?

– Для таких, как я или Диана – соседка, у нее тоже недавно убили ребенка… Она живет напротив, через дорогу… Так вот, для нас с ней мир перевернулся. Мы ведь не просто горюем. Мы злы на весь мир! Гнев переполняет нас! Вот где у нас уже сидит этот ужас! – Летиция провела ребром ладони по шее. Она говорила нараспев, как будто молилась. – Все матери в нашем районе до смерти боятся, что их ребенка тоже убьют шальной пулей. Как будто мы мишени в каком-то адском тире… А остальные живут так, словно ничего не происходит! И ничего не меняется. И это Америка!

У Элен рвались с губ слова сочувствия, но она благоразумно промолчала. Интересно, удастся ли ей передать в статье чувства Летиции?

– Помните, что было во время урагана «Катрина»? Мы здесь живем как будто в другой стране. Как будто в США два свода законов, разные правила, разные цели для белых и для черных, для богатых и для бедных! Вот что я думаю, если коротко. – Летиция ткнула в Элен указательным пальцем. – Вы живете в Америке, а я нет. Вы живете в Филадельфии, а я нет!

Элен не знала, что ответить, поэтому промолчала.

– В том месте, где живу я, моего ребенка могут пристрелить на улице, и никто ничего не заметит. Знаю, вы хотите привлечь к нашим проблемам внимание властей, призвать соседей к бдительности, чтобы они вовремя вызывали полицию и все такое, а я соседей ни в чем не обвиняю. Они тоже люди. Если они донесут на убийц, они покойники! Бандиты убьют и их, и их близких… Их детей.

Элен не перебивала взволнованную Летицию. Сейчас слова убитой горем матери шли из самого сердца. Пусть выскажет, что у нее наболело… Она заслужила это право.

– Поэтому все, что мне остается, – рассказать вам о том, каким был мой Тиф, потому что он… – Летиция бегло улыбнулась, и ее ожесточенные глаза на секунду потеплели. – Забавный он был мальчик, настоящий клоун. Бывало, смешил нас до слез. На последней вечеринке в школе он из себя выходил, и все просто падали от хохота. Вы не представляете, как я по нему тоскую…

Элен вспомнила Сьюзен Суламан, которая ездит по округе и ищет своих детей. И Кэрол Брейверман, которая вот уже два года надеется на чудо.

– Понимаете, что самое страшное? Тиф был моим сыном, но ведь он не единственный, кого здесь убили. – Летиция прижала руку к груди, закрыв фотографию сына на футболке. – Недавно в нашем квартале подстрелили еще троих детей, всех троих насмерть. Можно вас спросить: случается ли такое там, где живете вы?

– Нет.

– Значит, только в этом году убиты четверо. А в прошлом году, а в позапрошлом? Вы ужаснетесь, если представите. Только на нашей улице погибли восемь детей. Только на нашей! Целая гора трупов…

Элен покачала головой. Да, восемь убитых детей – огромная цифра. Но ведь для матери погибшего ребенка в общем не важно, сколько всего убито детей. Один застреленный ребенок – так же страшно, как и восемь, десять, двенадцать. Достаточно и одного… В этом случае один – огромная цифра.

– Можно сказать, по нашим улицам бродят привидения убитых детей! И таких в нашем квартале полным-полно. Скоро бандитам некого станет убивать. Филадельфия станет городом-призраком, как на Диком Западе. Городом полным привидений!

Слушая горькие слова Летиции, Элен невольно подумала, как много общего у Летиции Уильямс и Сьюзен Суламан, двух очень разные женщин, которые как будто живут в разных городах, разных мирах! Обеим нет покоя – и, видимо, уже не будет до конца жизни. Может, и Кэрол Брейверман чувствует то же самое? Элен стало не по себе. Она вспомнила о папке с архивным делом, которая лежит в гараже. Возможно, в ней отыщется ответ на мучительный для нее вопрос.

Неожиданно Летиция спросила:

– У вас есть дети?

– Да, – кивнула Элен. – Сын.

– Это хорошо. – Летиция улыбнулась. – Не отпускайте его от себя, слышите? Не отпускайте его от себя. С детьми так: никогда не знаешь, когда потеряешь.

Элен кивнула. На минуту она лишилась дара речи.