Текст книги "Вглядись в его лицо"

Автор книги: Лайза (Лиза) Скоттолайн (Скоттолини)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 25 страниц)

8

Через пятнадцать минут, закончив разговор, Элен подняла голову и увидела Марсело. Редактор стоял на пороге своего кабинета и махал ей рукой.

– Можно тебя на минуточку?! – крикнул он.

– Да, конечно! – кивнула Элен.

Через стеклянную перегородку было видно, что в кабинете редактора уже сидит Сара – наискосок от его стола.

Все стены в кабинете Марсело были увешаны снимками и коллажами, которые он снял в своем родном Сан-Паулу. На одной фотографии он запечатлел несколько резных каменных арок теплых золотисто-бежевых оттенков, на другой красовались старые двери, которые когда-то были выкрашены ярко-красной, оранжевой или желтой краской, но за долгое время успели выцвести. В последней приоткрытой двери виднелся горшок с ярко-красными петуньями. Элен поняла, что влюблена не только в самого Марсело, но и в его кабинет.

– Садись, пожалуйста. – Он жестом показал ей на стул.

Сара быстро растянула губы в улыбке.

Сам Марсело сел за свой стол. Кроме ноутбука, на столе лежала стопка фотографий да стояла подставка для ручек в виде футбольного мяча с надписью: «Палмейрас».

Марсело вздохнул.

– Во-первых, я целиком и полностью разделяю ваши чувства. Знаю, вам обеим тяжело без Кортни. Я бы с удовольствием оставил ее на работе, если бы мог. Но перейдем к делу. Сара подала отличную идею… Может получиться великолепный аналитический обзор. – Марсело наградил Сару лучезарным взглядом. – Сама расскажешь или позволишь мне?

– Давай ты.

– Ладно. – Марсело посмотрел Элен в глаза. – Всем известно, что по количеству убийств Филадельфия занимает одно из первых мест во всей стране. Так или иначе, нам ежедневно приходится вести криминальную хронику. Но из отдельных эпизодов не сложишь цельную картину. Саре пришла в голову светлая мысль: почему бы не написать серию больших аналитических статей? Будь осторожна, Сара, не то руководство присвоит твой замысел! – Марсело снова наградил Сару ослепительной улыбкой, и та рассмеялась.

Элен стало настолько не по себе, что она даже не попыталась изобразить восхищение. Только что Сара говорила ей, что намерена предложить Марсело материал о расхищении государственных средств. Оказывается, она ее обманула! Сара задумала аналитический обзор, посвященный росту преступности. Она не дура: понимает, что в конце месяца предстоит уволить еще одного сотрудника, и буквально из кожи лезет, чтобы выгнали не ее.

Марсело продолжал:

– Нам необходимо объяснить читателям, почему такое происходит именно у нас, в Филадельфии, а не в другом большом городе Соединенных Штатов. Тема, как вы понимаете, важнейшая. Вопрос жизни и смерти…

– Вот именно, – кивнула Сара.

Элен поняла, что ее задвигают в тень, как робкую школьницу на контрольном опросе.

Марсело кивнул:

– Мне кажется, нужно попробовать разобраться в причинах и следствиях. Необходим подробный, вдумчивый анализ. Мы разберем самые громкие дела последних лет. Для этого я привлеку Ларри и Сэла. Пусть возьмут интервью у социологов, историков…

Элен удивленно прищурилась. Ларри Гудмен и Сэл Натан – ведущие сотрудники редакции, их «золотые перья». За серию очерков-расследований о муниципальных облигациях их номинировали на Пулицеровскую премию. И вот ее неожиданно включают в команду редакционных зубров!

– А вы вдвоем напишете о том, к каким последствиям приводят многочисленные убийства. Сара, тебе я поручаю осветить проблему с финансовой точки зрения. Подсчитай, к примеру, во сколько обходится городу каждое тяжкое преступление. Суммируй расходы полиции, судей, гонорары адвокатов и так далее… Проследи, как влияет уровень преступности на количество туристов, объем инвестиций и в целом престиж нашего города. Приведи побольше цифр, так сказать, количественных показателей. Только не перегни палку, чтобы читатели не заскучали.

– Будет сделано. – Сара тряхнула блестящими черными волосами и что-то черкнула в блокноте.

– Теперь ты, Элен. – Марсело повернулся к ней, и Элен невольно подумала: если он на нее и запал, как уверяла Сара, то либо умело скрывает свои чувства, либо сейчас всецело поглощен уровнем преступности в Филадельфии. – Твоя задача – придать нашим статьям человечность. Убийства – не просто статистика. За ними стоят искалеченные судьбы. Не очень-то деликатничай. Забудь о политкорректности. С такой темой главное – написать правду.

Сара подняла руку:

– Я тут собрала подборку статистических данных по расовому составу преступников и жертв. Кстати, кое-какие заготовки у меня уже есть, так что я могу заняться и человеческим фактором…

Марсело взмахнул рукой:

– Нет, ты, пожалуйста, передай свои заготовки Элен. Пусть о людях пишет она. Теперь давайте обсудим сроки. Сегодня у нас вторник. Давайте встретимся в пятницу, перед выходными, посмотрим, как у вас продвинутся дела. Как, успеете?

– Без проблем, – ответила Сара. Она встала, сжимая свои бумаги в руке.

– Согласна. – Пусть Элен и не готовилась к совещанию заранее, она способна схватывать на лету. – Кстати, можно с тобой поговорить? Я тоже кое-что придумала…

– Конечно. Валяй! – Марсело откинулся на спинку кресла.

Сара остановилась на пороге – видимо, не хотела уходить.

Наверное, Марсело прочитал мысли Элен. Он обернулся:

– Сара, спасибо тебе большое. Я тебя не задерживаю.

– Спасибо, – сказала Сара и вышла.

– Ну, так в чем же дело? – спросил Марсело.

Элен показалось, или его голос действительно стал чуть мягче? Может, она и в самом деле нравится ему?

– Когда-то я писала о деле Суламанов. Бывший муж похитил детей у жены. Я только что поговорила по телефону со Сьюзен и договорилась еще об одном интервью. Хочу написать статью по следам прошлой публикации.

– Зачем? Ей вернули детей?

– Нет… пока не вернули.

– Что же случилось?

– Детей не нашли до сих пор. По-моему, будет интересно, если Сьюзен расскажет, что она чувствует как мать…

Марсело сочувственно нахмурился.

– Наверное, она места себе не находит.

– Да.

– М-да… – Марсело покрутил кистями рук. – Любая женщина, любая мать на ее месте испытывала бы то же самое. Я ей очень сочувствую, но не понимаю, что в этом интересного или необычного.

– Дело не только в ней… – Элен не сумела объяснить, почему история Сьюзен так задела ее за живое. Впрочем, она вообще не умела, что называется, «подавать себя». Она понимала, что история Сьюзен как-то связалась в ее сознании с семьей Брейверман, но говорить об этом Марсело не собиралась. – Можно я съезжу к Сьюзен, возьму у нее интервью, потом расшифрую его и покажу тебе? Возможно, получится неплохая статья.

– Я тебя не понимаю. – Марсело подался вперед, на его губах заиграла недоверчивая улыбка. – Я попросил тебя написать материал об убийстве, который по-настоящему зацепит читателей. Неужели тебе этого мало, Элен?

Она рассмеялась. Юмор – такой же сильный афродизиак, как и власть. Хорошо, что у Марсело развито чувство юмора. И еще его акцент… Он так смягчает согласные, словно шепчет ей на ухо.

Марсело еще больше наклонился вперед.

– Знаю, сегодня ты мною недовольна.

– Что значит «недовольна»?

– Сара сказала, что ты во мне разочаровалась, потому что я уволил Кортни. Поверь, мне пришлось очень нелегко, но я выбрал меньшее из зол. – Марсело помрачнел. – Пожалуйста, не суди меня строго.

– Я и не сужу. – Элен ничего не понимала. Зачем Сара болтает про нее лишнее?! Ничего подобного она ей не говорила! Пора менять тему. – Итак, что скажешь насчет Сьюзен Суламан? Можно мне взять у нее еще одно интервью?

– Нет. Извини.

– Ладно. – Элен встала, пряча разочарование. Спорить с ним сейчас бесполезно. Пора уходить из его кабинета, пока ее саму не уволили.

– Желаю удачи с убийствами.

– Спасибо, – ответила Элен, выходя.

Пора кое о чем поговорить с Сарой. Разговор предстоит жесткий.

9

На месте Сары не оказалось. Не увидев на вешалке ее куртки, Элен направилась к столу соседки Сары, Мередит Снейдер. Из-за большого монитора торчала только макушка, покрытая коротким седым ежиком.

– Мередит, извини, ты не видела Сару?

Мередит подняла голову. Глаза за стеклами очков в черепаховой оправе не смотрели на Элен. Видимо, Мередит всецело была занята своей работой.

– Она ушла.

– А куда – не сказала?

– Нет, извини. – Мередит, наконец, сосредоточилась на Элен, и ее взгляд сфокусировался, как объектив фотокамеры. – Ну и как ты себя чувствуешь после того, как выкинули Кортни?

– Мне грустно. А тебе?

– А мне просто паскудно. – Мередит сокрушенно поцокала языком. – Говорят, на войне настоящий ад. Я была на войне и поработала в редакции… По-моему, одно другого не легче.

Элен улыбнулась, хотя ей было совсем невесело. Мередит служила медсестрой во Вьетнаме, но редко упоминала о своем боевом прошлом.

– Тебе-то волноваться не о чем. Ты у нас человек-легенда.

– Терпеть не могу, когда меня так называют. Легендам памятники ставят. Бронзовые. – Мередит досадливо дернула плечом.

– И все равно, тебя-то не уволят.

– Мне от этого не легче. Я чувствую то же, что и ты. Когда сокращают одного из нас, как будто отрезают руку или ногу… Кортни была хорошим товарищем и отличным журналистом. – Мередит покачала головой. – Я слышала, как ты расстроена.

– О чем это ты?

– Сара говорит, ты очень тяжело восприняла увольнение Кортни.

Элен с трудом подавила раздражение. Мередит склонилась над клавиатурой и понизила голос:

– А еще она обмолвилась, что ты обвиняешь во всем Артура. Кстати, я с тобой согласна. Он – настоящий жлоб.

Элен оцепенела. Артур Джаггисон – владелец газеты. Отзываться о нем плохо равносильно самоубийству! Но самое главное, она даже не заикалась о том, что винит владельца газеты в увольнении Кортни!

– Сара так сказала?!

– Да. – У Мередит зазвонил телефон, и она отвернулась. – Извини. Мне звонят по делу.

– Да, конечно. – Элен вернулась к себе за стол и оглядела зал.

Шерон и Джоуи беседовали по телефону. Заметив ее взгляд, оба демонстративно отвернулись. Интересно, а им Сара что про нее наплела?

Лицо у Элен горело. Она посмотрела за стеклянную перегородку. Марсело сидел, повернувшись к ней спиной. Уже не пококетничаешь с ним издалека… Правда, она сейчас не в том настроении, чтобы стрелять глазами. На клавиатуре лежала небрежно брошенная кипа распечатанных на принтере страниц – Сара поделилась своими заготовками.

Элен пролистала всю кипу. Планы статей, черновики, статистические выкладки… Больше всего на свете ей сейчас хотелось позвонить Саре и сказать ей все, что она о ней думает, но Элен не знала номер ее сотового телефона. Она взяла стакан с остывшим кофе и отпила глоток. Рассеянно посмотрела на заставку на мониторе: портрет Уилла. Неожиданно перед ее глазами встало «искусственно состаренное» лицо Тимоти Брейвермана.

Надо скорее включаться в работу. Элен встала, схватила сумочку и сняла с вешалки куртку.

10

Элен сидела в уютной гостиной, в которой было все, кроме самого главного: детей. Сьюзен Суламан сидела на диване, поджав под себя босые ноги, и мелкими глотками цедила из бокала минералку. Хозяйка дома в джинсах и розовом свитере с вырезом лодочкой в собственной гостиной выглядела на удивление неуместно. Обычная земная женщина в роскошной обстановке… Дорогой дубовый паркет закрыт персидским ковром. Два дивана симметрично стоят у большого, в старинном стиле, камина – с крюками и даже подставкой для старомодного утюга. На идеально круглом вишневом столе сложены последние номера журналов, сбоку – стопка больших дорогих книг по искусству и диктофон. Элен включила его после недолгой предварительной беседы.

– Значит, пока у вас нет никаких новостей о детях? – задала Элен первый вопрос.

– Никаких, – тихо ответила Сьюзен, запуская пальцы в густые каштановые волосы, спадающие на плечи крупными локонами. Настоящая красавица – большие карие глаза, безупречный лоб, идеально прямой нос… Сьюзен Тома Суламан стала победительницей конкурса красоты округа Аллегейни и вышла замуж за мультимиллионера, подрядчика Сэма Суламана. Однако финал сказки про Золушку обернулся настоящим кошмаром. Не случайно вокруг красивых глаз проступили преждевременные морщинки. Не случайно резкие складки выступили на лбу.

– Что вы предприняли, чтобы разыскать их? – спросила Элен.

– Чего я только не предпринимала! – Сьюзен через силу улыбнулась, отчего ее лицо на миг осветилось тенью прежней ослепительной улыбки. – Буквально достала и полицию, и ФБР. Наняла трех частных детективов. Разместила в Интернете объявления, на сайтах по розыску пропавших детей.

– На таких, как АЦПД? – уточнила Элен, вспомнив белую листовку.

– Конечно, на их сайте в первую очередь. И… ничего. Мне звонили только жулики. Никаких следов. Я предложила награду в пятьдесят тысяч долларов. Согласитесь, пятьдесят тысяч – деньги не маленькие!

– Да, конечно.

Брейверманы предложили награду в миллион – с тем же результатом…

– Никогда не забуду тот день, когда он их увез. Это было в октябре, за неделю до Хеллоуина. Линни собиралась пойти на маскарад в костюме Радужной рыбки. – На лице Сьюзен появилась улыбка. – А еще мы обклеили блестками кусок дубовой коры, и она собиралась надеть его сверху, наподобие двойного рекламного щита. Как в книжке…

– Да, знаю.

Сьюзен немного оживилась.

– Ах да, у вас же теперь есть сын. Сколько ему?

– Три года.

– Господи, уже?

– Да, время летит… – Элен пожалела, что заговорила об Уилле, хотя обычно она охотно рассказывала о сынишке. Это ей никогда не надоедало.

– Я читала ваши статьи о нем. Сначала про больницу… Мне очень понравилось.

– Спасибо. Итак, вы начали рассказывать…

– Ах да. Сэм-младший захотел надеть костюм черепахи. Мы сделали ему панцирь из мелкой проволочной сетки… – Сьюзен осеклась. – Ну, в общем, костюм. Это не важно. Мой бывший муж забрал детей, посадил их в машину, и больше я их не видела.

– Мне очень жаль… – Элен не знала, что сказать. После того как она сама стала матерью, слушать о таком просто невыносимо. Голова отказывается понять… – Скажите, со временем боль не утихла?

– Нет. Мне стало только тяжелее.

– Почему?

– Я постоянно думаю о том, чего я лишаюсь. Мне недостает общения с детьми. Я тоскую по ним – по обоим и по каждому в отдельности. И еще я думаю вот о чем: даже когда я верну их, мне уже не удастся наверстать упущенное. – Сьюзен опустила голову. Она как-то сникла. – Я боюсь, что они меня забыли. Что я стану для них чужой, – тихо добавила она.

– Ну что вы! Как они могут вас забыть! – воскликнула Элен, но поспешила сменить тему: – Скажите, а вам, по крайней мере, не легче оттого, что дети находятся не с кем-то неизвестным, а с родным отцом? Что их не похитил какой-то чужой человек, который, возможно, их обижает? – Она снова вспомнила о Брейверманах.

– Откровенно говоря, мне не легче. – Сьюзен нахмурилась. – Сэм был ужасным отцом. Он проиграл тяжбу за право опекунства, а на полюбовное соглашение пойти не захотел, вот и решил мне отомстить. А ведь детям нужна мать… Им нужна я!

– Значит, вы не теряете надежды.

– Да. Я не имею права. Сотрудники ФБР, видимо, думают примерно так же, как и вы. Они не считают мое дело важным, потому что детей похитил не посторонний злоумышленник, а родной отец. Конечно, все люди разные. – Сьюзен поджала губы. – В общем, по их мнению, он вывез детей за границу. Все его деньги размещены в офшорах. А про меня он сказал, что я умерла.

– Неужели он способен на такое? – поразилась Элен.

– Конечно. Мой бывший муж – страшный эгоист, настоящий нарцисс. – Сьюзен отпила глоток воды. В бокале звякнули кубики льда. – Я не согласна с ФБР, но, если я расскажу вам, о чем я думаю, вы решите, что я сошла с ума.

– Нет, что вы. Честно говоря, я не знаю, пойдет ли статья в печать. Все зависит от моего начальника.

Сьюзен нахмурилась.

– А вдруг публикация поможет их найти? Никогда не знаешь…

– Постараюсь вам помочь. Прошу вас, продолжайте.

Сьюзен подалась вперед.

– Мне кажется, что мои дети не за границей. Более того, они где-то близко. Может, не в самой Филадельфии, а в соседних штатах, в Джерси или в Делавэре. В общем, рядом. Я так думаю, потому что я чувствую их… нутром. Я чувствую, что мои дети где-то недалеко от меня. – Убежденность словно подкрепила силы Сьюзен, она даже заговорила громче: – Когда они были малышами, я нервничала, если кто-то заслонял их от меня… даже если мы находились в одной комнате. Я постоянно чувствовала их присутствие. Вот и сейчас по-прежнему чувствую их рядом. – Сьюзен приложила руку к сердцу. – Я выносила их, они были внутри меня, во мне. По-моему, это и есть материнский инстинкт.

Элен покраснела. Неужели такая вещь существует? А как же она? Есть ли у нее материнский инстинкт – ведь она не рожала? Очевидно, не все инстинкты получаешь с рождением.

– Я разместила их фотографии где только могла. Наняла веб-дизайнера, который сделал мне сайт. Попросила, чтобы ссылка на мой сайт всплывала в первую очередь, если они вдруг наберут в поисковой строке свои имя и фамилию. Я целыми днями сижу в Интернете, брожу всюду, куда они могут зайти. Стала завсегдатаем даже на игровых сайтах… Сэмми очень любил играть в «Нинтендо».

Элен пристально смотрела на Сьюзен. Та съежилась в комочек и продолжала:

– Я постоянно объезжаю соседние кварталы, школы. Выискиваю глазами девочек в одежде фирмы «Джамбори», как у Линни. Обращаю внимание на мальчиков в спортивной форме, как у Сэмми. Летом я брожу по пляжам в Холгейте и Рехоботе. Рано или поздно я найду одного из них. Я это знаю. Знаю, и все.

Элен больше не требовалось задавать наводящие вопросы. Сьюзен говорила безостановочно, словно облегчая мучающую ее боль.

– Я дошла до того, что заглядываю во все машины – вдруг кто-то из них сидит на заднем сиденье… Нет такого стадиона, который я не осмотрела бы со всех сторон – и поле, и трибуны. Я часто зависаю у витрин зоомагазинов, потому что Линни любила котят. Если мимо проезжает школьный автобус, я заглядываю в окна. По ночам я езжу по округе и зову своих детей по именам. На прошлой неделе я ездила в Колдуэлл, штат Нью-Джерси, и звала их. Какая-то женщина решила, что я ищу собаку по кличке Линни, и спросила, какой она породы.

Сьюзен осеклась. В комнате надолго воцарилось молчание.

Глядя на свою собеседницу, Элен вдруг осознала: мать, потерявшая ребенка, уже не знает покоя до конца своей жизни.

11

Элен сидела в машине на перекрестке, ожидая, когда загорится зеленый свет. Руки крепко сжимали руль. Она лишь краем глаза заглянула в мир Сьюзен Суламан, но ей захотелось поскорее примчаться домой и обнять Уилла. Громко заверещал мобильник. Нашарив в сумке коммуникатор, она нажала зеленую кнопку «Прием вызова» и услышала знакомый голос:

– Элли-Белли!

– Папа! Как ты?

– Хорошо.

– В чем дело? – По интонации, с какой отец произнес слово «хорошо», Элен сразу поняла: у него что-то случилось.

– Ни в чем. Я собираюсь перекусить. Ты сейчас как, свободна? Я только что вернулся от врача.

– Ты что, заболел?

– Нет.

– Тогда зачем ходил к врачу?

– Просто провериться.

– Ты прошел полный медосмотр в сентябре!

Отец был у врача незадолго до дня ее рождения, поэтому Элен хорошо это запомнила.

– Ничего особенного, обычная проверка.

Элен бросила взгляд на часы и принялась быстро соображать. Отец живет в западном Честере, в сорока пяти минутах езды от центра города. В свое время она уволилась из «Сан-Хосе Меркьюри» и переехала в Филадельфию именно для того, чтобы быть ближе к родителям.

– Ты сегодня дома?

– Да, разбираю электронную почту, считаю расходы.

– Если хочешь, я к тебе заеду. Я сейчас в Ардморе.

– Отлично! Дверь открыта. Целую. Пока!

– И я тебя целую. – Элен нажала отбой и сунула коммуникатор назад, в сумку. Проехав наконец перекресток – скопившиеся машины образовали небольшой затор, – развернулась и помчалась обратно по Ланкастер-авеню. Оказывается, она почти месяц не навещала отца! Да, она, конечно, виновата, но у нее совсем нет времени. Она буквально разрывается между работой и Уиллом. Каждую неделю она переносила часы поездки к отцу. Дни неслись стремительно, как кусочки головоломки, которая почему-то никак не желала складываться. Отдельные части еще выходили, а цельная картинка – нет.

Она прибавила газу.

12

– Привет, папа! – Элен шагнула в кухню, окна которой выходили на поле для гольфа.

Отец жил в Грин-Мэнор, пригороде, где, по словам застройщиков, «созданы все условия для активного отдыха». Он переехал сюда после смерти мамы. Именно тогда он и стал проявлять склонность к активному отдыху – конечно, в пределах своей возрастной категории.

– Привет, солнышко! – Наклонившись над столешницей, отец сосредоточенно нарезал помидор. Он наморщил лоб и прищурил близко посаженные карие глаза. Кончик носа побагровел – расширенные сосуды, признак бывшего алкоголика. Правда, пить он бросил много лет назад. Для своего возраста – шестидесяти восьми лет – выглядит неплохо. В поредевшей шевелюре почти нет седых волос; некоторые считают, будто Дон Глисон красит волосы, хотя Элен уверена, что отец никогда до этого не опустится.

– Папа, ты что, умирать собрался? – спросила она полушутливо.

– Нет, ни за что! – Отец повернулся к ней с широкой улыбкой, которая не раз сослужила ему хорошую службу на бейсбольном поле и на работе – отец работал в компании по продаже автомобильных запчастей и исколесил всю страну.

– Вот и хорошо. – Элен сняла куртку, поставила сумку на стул и поцеловала отца в щеку, вдохнув аромат его лосьона после бритья. Самый приятный аромат с детства! Никакие духи не идут в сравнение… Элен сделала зарубку на память: не забыть подарить отцу флакон «Арамиса».

– А ты, детка, выглядишь просто замечательно! Я смотрю, принарядилась…

– Стараюсь, чтобы не уволили.

– Ну и как, получается? – Отец взял еще один ярко-красный помидор.

Стол был накрыт к обеду: мисочка с паштетом из тунца, купленная в отделе диетических продуктов, батон цельнозернового хлеба и кувшин с зеленым чаем. Узнав, как полезны антиоксиданты, Дон Глисон решительно расстался с вредными пищевыми привычками.

– Пока все в порядке. – Элен подошла к столу, взяла с блюда толстый ломтик помидора, сунула в рот. Помидор оказался безвкусным – что поделаешь, зима.

– Не позволяй всяким ублюдкам себя доставать! Как поживает мой внучок?

– Простудился.

– Я по нему скучаю. Когда я его увижу?

Элен снова почувствовала себя виноватой.

– Привезу его, как только смогу. Ну-ка, выкладывай, зачем ходил к врачу? Ты меня пугаешь.

– Я специально не садился обедать – ждал тебя.

– Спасибо, но ты не ответил на вопрос.

– Сядь за стол, как полагается воспитанной девочке. – Отец поставил блюдо с помидорами посередине и, преувеличенно охнув, опустился на стул. Он всегда притворялся дряхлым старичком, хотя очень за собой следил. Даже в шестьдесят восемь лет оставался в отличной форме – поджарый, мускулистый. Ему очень шел сегодняшний наряд: желтая рубашка-поло, удобные мягкие брюки цвета хаки и теннисные туфли.

– Папа, не тяни. – Обеспокоенная Элен присела рядом с отцом. Рак – болезнь коварная, она нападает неожиданно, из засады. Мама умерла от лимфомы, прожив всего три месяца после того, как ей поставили диагноз.

– Нет-нет, я не болен, ничего подобного! – Отец отвинтил пластмассовую проволочку от пакета с хлебом, вынул два куска из середины и положил себе на тарелку.

– Тогда зачем ты ходил к врачу?

– Сделай себе бутерброд, а потом поговорим.

– Папа, пожалуйста!

– Ты, конечно, можешь не спешить, а вот я голодный. – Отец снял крышку с паштета, взял сервировочную вилку, положил на хлеб горку тунца и размял зубцами, нарисовав сверху сеточку.

– Не тяни время! Папа, что ты так возишься? Можно подумать, ты не сандвич сооружаешь, а… атомный реактор!

– Ну ладно, так и быть, слушай. Я женюсь.

– Что-о?! – Элен оцепенела. – На ком? – Новость застала ее врасплох. Она знала только, что, переехав в Грин-Мэнор, отец начал встречаться с четырьмя дамами сразу. Этакий престарелый Ромео с простатитом.

– На Барбаре Левин.

Элен не знала, что и сказать. Она даже не была знакома с отцовой избранницей. Ее родители прожили вместе сорок пять лет; мамы не стало больше двух лет назад. И вот теперь отец женится… Элен вдруг почувствовала, что мама в самом деле ушла навсегда. Как если бы кто-то поставил жирную точку в конце маминой жизни…

– Слышишь, Эл? Я не умираю. Я женюсь!

– Она что, беременна?

– Ха-ха! – расхохотался отец и ткнул вилкой в рыбу. – Обязательно ей передам!

Элен не скрывала двойственного отношения к происходящему.

– Да уж, вот сюрприз так сюрприз!

– Но приятный, правда?

– Ну… да. Конечно. – Элен старалась не поддаваться эмоциям, но к горлу подступил ком, и она поняла, что взять себя в руки ей не слишком-то удается. – Кажется… я не знакома с твоей счастливой избранницей.

– Барбара для меня очень много значит. – Отец подцепил вилкой ломтик помидора. – Кстати, могла бы меня и поздравить!

– Поздравляю.

– Мне нужно было проверить уровень холестерина. Вот зачем я ходил к врачу.

– А-а-а… Слава богу, что ты не болен!

– Ты права. – Отец положил кружок помидора на рыбу, накрыл сверху еще одним ломтем хлеба, выровнял сандвич и придирчиво оглядел его, как будто прикидывал, как лучше загнать мяч в лунку. Сжал два куска хлеба, опустил руку и посмотрел дочери в глаза. – Вид у тебя не особенно радостный.

– Да нет, что ты, я очень рада. – Элен через силу улыбнулась. Она любила отца, но в ее детстве он почти все время проводил в разъездах. Откровенно говоря, каждый из нас больше тяготеет к матери или к отцу. Поскольку отца часто не бывало дома, Элен стала маминой дочкой.

– Эл, я тоже имею право на счастье!

– Я не говорила, что ты не имеешь…

– У тебя такой вид…

– Папа, прошу тебя!

– Мне надоело жить одному, и потом, я ведь не молодею.

На кухне воцарилось молчание; Элен не пыталась его нарушить. В голову закралась крамольная мысль: почему мама умерла раньше отца, а не наоборот? Ей тут же стало стыдно. Как-никак она любила отца.

– По тебе сразу видно, когда ты расстроена. Ты такая же, как твоя мать. Вы с ней похожи как две капли воды.

На миг Элен лишилась дара речи. Мама была ее лучшей на свете подругой. И этим все сказано.

– Жизнь продолжается.

Элен снова ощутила ком в горле и с трудом заставила себя рассуждать здраво.

– И когда же свадьба? Мне ведь надо купить платье и все такое…

– М-м-м… Понимаешь, в чем дело… Свадьба будет в Италии.

– В Италии? Почему?

– Барбаре приглянулось там одно местечко неподалеку от Позитано. – Отец откусил кусок и принялся энергично жевать, предоставив Элен заполнить паузу.

– И я поеду туда? И Уилл?

– Извини… нет. – Отец посмотрел на нее поверх своего бутерброда. – Мы не собираемся праздновать. В нашем возрасте это просто смешно… Обвенчаемся тихо, без шума, улетаем в конце недели.

– Ничего себе! Вот это скорость!

– Я сказал Барбаре, что ты не будешь возражать. Ее дочь не против.

– Понимаю. – Элен постаралась сделать вид, будто не уязвлена. – Считай, что я не против.

– У нее тоже есть дочь. На год старше тебя. Ее зовут Эбигейл.

– А я думала, у нее сын служит в Корпусе мира.

– Сын – это у Дженет.

– А-а-а… – Элен улыбнулась. Ситуация и правда забавная. – Что ж, прекрасно. Я всегда хотела иметь сестренку. А может, купишь мне лошадку?

Отец улыбнулся, не переставая жевать.

– Чем занимается моя новая сестра?

– Она адвокат. Живет в Вашингтоне.

– И адвоката я тоже всегда хотела. – Элен рассмеялась, и отец тоже, отложив сандвич.

– Ха! Ну, хватит издеваться.

– По-моему, ты молодец. Я правда так считаю. – Когда Элен произнесла эти слова, ей стало легче и ком в горле немного уменьшился. – Папа, будь счастлив!

– Я люблю тебя, котенок.

– Я тоже тебя люблю. – Элен с трудом улыбнулась.

– Ты есть будешь или как?

– Нет. Я жду свадебный торт.

Отец закатил глаза.

– Ну, расскажи мне о ней.

– Лучше я тебе ее покажу. – Отец привстал, вынул из заднего брючного кармана бумажник, расстегнул, пролистал пластиковые конвертики, под первым из которых было фото Уилла, и поднес бумажник к лицу Элен: – Вот. Это Барбара.

Элен внимательно разглядывала отцовскую избранницу. Симпатичная. Короткая стрижка. Стильная женщина, сразу видно.

– Мамочка!

– А ну, отдай! – Отец улыбнулся и забрал у нее бумажник.

– На вид симпатичная. А характер как?

– Разумеется, замечательный. – Отец снова привстал и сунул бумажник в задний карман брюк. – А ты как думаешь? Что она дура и поэтому я на ней женюсь?

– Где вы будете жить – у нее или у тебя?

– Я продаю дом и переезжаю к ней. У нее угловая квартира с отдельным входом и терраса.

– Ах ты охотник за приданым!

Дон Глисон снова улыбнулся и, откинувшись на спинку стула, некоторое время разглядывал дочь.

– Понимаешь, детка, жизнь не стоит на месте.

У Элен к горлу снова подступил ком. Пора сменить тему!

– Я брала интервью у женщины, у той, что похитили детей. Их увез бывший муж. Если помнишь, я писала о том деле. Ее зовут Сьюзен Суламан.

Отец покачал головой. Он не интересовался ее работой. В отличие от мамы. Мама бережно хранила у себя вырезки со всеми материалами дочери, начиная со статей в университетской газете… Последнюю статью она вырезала за три недели до своей смерти.

– В общем, Сьюзен считает, что мать и ее детей связывает инстинкт, – не сразу, с трудом проговорила Элен.

– Мне можешь не рассказывать про материнский инстинкт. У твоей матери он перехлестывал… – Отец просиял. – И вот смотри, какая ты выросла хорошая. И все благодаря ей!

– Погоди, сейчас я кое-что тебе покажу. – Элен встала, открыла сумку и достала оттуда снимок Тимоти Брейвермана в младенческом возрасте. Она протянула снимок отцу. – Ну как, милый малыш?

– Милый.

– Знаешь, кто на снимке?

– Я что, дурак? Конечно Уилл.

Элен стояла молча, не зная, говорить отцу правду или нет. Сначала Сара, а теперь отец приняли Тимоти за Уилла. Странно как-то… Ей стало не по себе. Теперь она поняла, почему ей так недостает мамы. Маме она могла бы рассказать о Тимоти Брейвермане. Мама бы подсказала ей, что делать.

– С тех пор он немного подрос, правда? – спросил ее отец, разглядывая фотографию с неподдельной гордостью.

– Ну и как? Я хочу спросить: как по-твоему, сильно он изменился?

Узловатым от артрита пальцем отец погладил снимок.

– Лоб как будто вырос и щечки стали попухлее. – Он вернул дочери фото. – В общем, личико у него пополнело.

– Это уж точно. – Ложь удалась Элен легче, чем она думала, ведь лгать она совсем не умела. Она сложила фотографию и положила в сумку.

Отец принялся разливать чай, время от времени бросая на нее задумчивый взгляд.

– Он весь в тебя. Ты тоже была толстушкой в раннем детстве. Я еще дразнил тебя «салатницей». Вот и наш Уилл такой же.

– Папа, не забывай, я ведь его усыновила!

– Ах да, верно. – Отец рассмеялся. – Ты такая хорошая мать! Я вечно забываю об этом.

Элен снова промолчала. Она обычно и чувствовала себя родной матерью Уилла, если только не напоминать ей, что она его не рожала. Поэтому она прекрасно поняла, что имеет в виду отец.