Текст книги "Последний любовник"
Автор книги: Лаура Ван Вормер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц)
Александра кивает головой.
– Потом ей приспичило покурить, мы поднялись в офис управляющего рестораном и пробыли там некоторое время. Мы пили шампанское и болтали. Если я все верно поняла, Лилиан намекала, что не прочь переспать со Спенсером. – Бросаю взгляд на Александру. – Но я ничем не поощрила ее к осуществлению этого плана. Слушай, прекрати улыбаться! Это вовсе не смешно.
– Прости. – Александра снова становится серьезной. – Продолжай.
– В то же время не стану отрицать, что Лилиан мне понравилась. Она искренняя и достаточно проницательная. Она сразу раскусила Спенсера… слушайте, вы действительно хотите все это знать? Но это же просто смешно!
– Вот и повесели нас, – настаивает Александра.
– Затем был ужин в саду. После этого мы уселись в лимузин и отвезли Лилиан домой, зашли выпить кофе. А потом, в кухне, мисс Мартин недвусмысленно стала… приставать ко мне. Я вежливо отклонила предложение, но когда поняла, что весь план принадлежит Спенсеру, вышла из себя. Лилиан плакала и извинялась, я успокоила ее, и мы со Спенсером ушли. В машине я разругалась с ним и высадила на обочине.
Теперь уже Уилл улыбается.
– Он вернулся к ней домой? – Зато лицо Александры серьезно.
– На следующее утро, то есть вчера, я встретила Спенсера в отеле. Он утверждает, что вернулся, но Лилиан дома не застал. Дверь была открыта, поэтому он вызвал такси и уехал в отель. Ночь он провел на кресле в холле отеля.
– А где он теперь?
После некоторого колебания я отвечаю:
– Похоже, что в Гонолулу. Я думала, что он вернется в Нью-Йорк, но полиция Лос-Анджелеса сообщила мне, что вчера Спенсер улетел в Гонолулу.
Воцаряется гнетущая тишина.
– Ты думаешь, Лилиан улетела с ним? – подводит итог Александра.
– Вполне возможно. – Я опускаю глаза. – Пара дней безудержного секса или что-то в этом роде. Вчера утром мы снова ругались. Я порвала с ним. Он вполне мог утешиться в объятиях мисс Мартин.
Раздается стук в дверь, затем появляется секретарша Александры.
– Я пришла сказать, что тот мужчина, мистер Ярлен, ушел. Он сделал пару звонков с вашего телефона, мисс Уоринг…
В здании не работают сотовые телефоны, поэтому гостям предлагают воспользоваться внутренней линией. Говорят, что мобильниками запрещено пользоваться, потому что они создают помехи в сигнале канала, но мне кажется, что это все ужасная ерунда – просто наше руководство состоит целиком из параноиков.
– …а потом он встал и вышел. Я пошла за ним, спросила, не нужна ли ему помощь. Он отказался, пояснив, что должен идти.
Александра быстро снимает трубку и соединяется с отделом пропусков.
– Сейчас к вам спустится Клифф Ярлен. Проследите за ним. Узнайте, куда он направляется.
– Может, мне стоит с ним поговорить, – предлагаю я, направляясь к двери.
– Нет, – останавливает меня Александра, бросив взгляд на часы. – Тебе пора в гардеробную и на макияж.
У меня резко пересыхает во рту. Есть только одна причина, по которой кого-либо отправляют в гардеробную.
– Ничего особенного, – успокаивающе произносит Александра. – Ты просто прочтешь в рубрике один сюжет. Мне нужно знать, хорошо ли ты смотришься на экране.
Глава 7
Я двигаюсь будто во сне, пока меня облачают в светло-бежевую блузку от Армани и пиджак от Донны Каран, стоящие целое состояние, затем провожают в гримерную. Ко мне приставили щупленького парнишку по имени Калвин, дав ему инструкцию не спускать с меня глаз.
«Ничего особенного»! Всего лишь дебют в вечерних новостях!
– Привет, Салли, – говорит Клео, волшебница из гримерной, которая творит с ведущими чудеса. Впервые я встретила ее, когда участвовала в выпуске, посвященном смерти моего отца. Это одна из тех женщин, которых моя мама называет «интересными». Сегодня на ней брючки леопардовой расцветки, шелковая блузка, волосы забраны наверх, на носу очки-бабочки от Лены Вертмюллер.
– Проследи за ее волосами, – читает Клео с бумажного квадратика, присланного Александрой. Подняв на меня глаза, она улыбается. – Я слышала, некоторое время назад из-за твоих волос очень ругалось руководство.
– Уж и не знаю, чем не угодила, – удрученно вздыхаю я.
– Если хочешь знать мое мнение, то все ведущие этих новостей причесаны так, словно готовятся к шоу «Первое свидание». – За моей спиной раздается придушенный смешок – это Калвин оценил шутку. – Так ты согласна? Согласна, чтобы я «проследила» за твоими волосами?
После последней стрижки передние пряди моих волос оказались слишком короткими, и теперь с ними настоящее мучение – их просто невозможно призвать к порядку. Заколка тоже не помогает – волосы постоянно выскальзывают и падают на глаза.
– Я недавно подстриглась. Не уверена, что теперь у меня на голове можно изобразить что-то стоящее. Но я согласна на все. Даже если руководство велит мне обрить голову.
– Хм. – Глаза за очками-бабочками чуть сужаются. Клео вынимает из моих волос заколку и задумчиво перебирает упавшие пряди. – Ты училась в Чепине?
Это женская частная школа в Манхэттене.
– Нет, я из Коннектикута.
– Значит, школа «Мисс Портер»?
– Нет, – смеюсь я. – Обычная высшая школа в Каслфорде.
– Просто у нас полно выпускниц этих заведений. У них у всех прически вроде твоей. Стиль – «девица из богатой семьи».
– О нет! Моя мать вдова, она воспитывала нас на учительскую зарплату.
– Значит, делаем вот так? – Клео забирает мои волосы вверх – прическа, о которой я мечтаю с девятого класса. К сожалению, мне никогда не хватало терпения отрастить нужную длину.
– Да, если это реально, – отвечаю я отражению в зеркале.
– Придется использовать мусс.
– Ненавижу средства для укладки!
– Можешь потом вымыть голову, Александра всегда моет волосы после эфира.
Заходит Уилл и протягивает мне копию текста, который мне придется прочесть. Это заметка об убийстве, произошедшем в Сент-Луисе.
– Ярлен направился в аэропорт. Судя по всему, он возвращается в Калифорнию. – Уилл сверяется со своим блокнотом. – Продиктуй свой номер телефона.
– Послушай, – спрашиваю я, сказав свой номер, – ты можешь объяснить мне, что все это значит?
– Александра хочет видеть, как ты смотришься за комментаторским столом.
Отослав Калвина в студию новостей, Уилл негромко продолжает:
– Поскольку в «ВСКТ» ты ни черта не делаешь, Александра решила убедиться, что она ничего не потеряет, уволив тебя.
На меня словно ведро воды вылили, хотя я и пытаюсь это скрыть.
– А тебе никогда не приходило в голову, что единственная причина, по которой я не выпускаю репортажи для «ВСКТ», состоит в том, что подборкой новостей там занимается мистер Дерьмовая Голова? Мой драгоценный шеф считает, что люди, составляющие нашу аудиторию, по-английски двух слов связать не могут.
Клео за моей спиной фыркает.
– Возможно, твой начальник – не подарок. Но Александра считает, что ты просто не сосредоточена на работе. – Уилл качает головой. – Она даже сказала, цитирую: «Почему-то мне кажется, что если бы Салли бросила этого Спенсера, у нас появился бы отличный работник в нью-хейвенском филиале».
Еще одно ведро воды! Несмотря на поднимающийся во мне гнев, чувствую, что Александра в чем-то права. С того дня, как я встретила Спенсера, я стала работать хуже, не в полную силу. А первое правило хорошего журналиста – сначала работа, а уж потом личная жизнь.
Неужто он в самом деле в Гонолулу с Лилиан?
– Поэтому Александра и ставит тебя сегодня в вечерние новости. Она считает, что камера рассудит, – слышу я голос Уилла. Помолчав, он кладет мне руку на плечо – какой трогательный жест! – и добавляет: – Просто прочти сюжет и ничего не бойся. Все получится само собой.
Итак, у меня рубрика под названием «Преступление и наказание». Избито, но актуально. Сегодня речь идет о кровавом двойном убийстве в Сент-Луисе. Я должна зачитать текст и представить репортера, который выехал на место преступления. Правда, то, что мне дал Уилл, написано сухо и равнодушно – я бы с радостью подкорректировала сюжет, – но пока высовываться не стоит.
Я сижу за столом в одном из уголков студии А, в которой я еще не бывала. Уголок крошечный – кроме стола, сюда ничего не впихнуть. На стене – изображение весов, символа правосудия, клише, конечно, зато в точку.
Входит Александра. Она усаживается за главный стол. Она всегда игнорировала тенденцию теленовостей – ведущий должен стоять, – потому что считает это пережитком прошлого, пошлым и помпезным. В новостях канала «ДБС» лишь парень, который рассказывает о погоде, стоит у стены с указкой.
Александра дает какие-то указания оператору, затем подзывает помощника и указывает ему на что-то, не устраивающее ее в тексте (хотела бы я иметь подобные полномочия!). Я вижу, как шевелятся ее губы – она разговаривает с редактором через микрофон и наушник в ухе. Делает пометку в тексте.
Аккуратно сложив листы, Александра выпрямляется и поворачивается в мою сторону. Интересно, что она думает о моей прическе?
Она показывает большой палец.
Я улыбаюсь – я буду не я, если не сделаю вид, что совершенно не волнуюсь! Мне было бы весьма неприятно, если бы кто-то в студии узнал, как еще десять минут назад я вбежала в туалет и склонилась над раковиной, уверенная, что меня вот-вот вывернет наизнанку. Я волновалась так, что у меня поджилки тряслись – пришлось выпить стакан воды, чтобы немного успокоить бунтующий желудок.
Вот и сейчас у меня снова начинают дрожать руки. Я уже придумала, как с этим бороться – стоит только побольнее ткнуть каблуком в ногу, и дурацкая дрожь проходит.
В студии зажигается свет. Наступает тишина, почти полная.
Господи, что я здесь делаю? Пять месяцев назад я написала статью для журнала, и вот сейчас я сижу в студии новостей в ожидании эфира на национальном канале «ДБС»! А еще через полчаса меня могут уволить!
Чудесный день! Великолепный!
Встретив Спенсера, я так закрутилась, что едва понимала, что происходит в моей профессиональной жизни. А ведь до встречи с ним я была постоянно занята работой, может, даже чрезмерно. Я была напористой и безотказной – когда кто-то заболевал, я всегда была готова заменить коллегу. И вот я словно снова перенеслась в прошлое, только сейчас все было гораздо важнее и серьезнее.
Бросаю взгляд на сценарий. Боже, мой сюжет идет вторым, сразу после новостей торговли! Желудок неприятно подпрыгивает вверх, словно пытаясь пролезть через пищевод в горло. Опять впиваюсь каблуком в ногу, на сей раз очень сильно. Это помогает, хотя теперь саднит щиколотку.
– А теперь перейдем к новостям рубрики «Преступление и наказание», которые сегодня нам представит Салли Харрингтон, – будничным тоном объявляет Александра и делает жест в мою сторону.
Впереди загорается маленькая красная лампочка, и я лучезарно улыбаюсь в камеру, по-прежнему думая о своей несчастной ноге.
– Спасибо, Александра. – Придаю лицу серьезность в соответствии с последующим сюжетом. – Сегодня началось слушание по делу о двойном убийстве, жертвами которого пали Стивен Балчек и Дженнифер Холидей…
Неожиданно я ощущаю такую эйфорию, что почти забываю о камере. Слова льются сами собой, четко и легко, мое лицо расслаблено. Честно говоря, я с трудом подавляю желание сопроводить некоторые фразы жестами, настолько они кажутся уместными. Прочитав текст, передаю слово корреспонденту, стоящему у зала суда в Сент-Луисе. Красная лампочка гаснет.
Вот и все.
Чувствую себя странно – почему-то хочется, чтобы камера вернулась ко мне, с трудом преодолеваю ощущение восторга.
– Не забудь смыть с лица всю эту дрянь, – советует мне Александра по окончании выпуска. – И спустись вниз. Я буду ждать тебя в гараже.
Глава 8
Лимузин Александры ждет меня на выезде из гаража. Уже вечер, но воздух стал теплее. Водитель принимает у меня чемодан, кладет его в багажник, затем открывает мне дверцу. Александра сидит внутри, что-то читает.
– Куда мы?
– Я собираюсь перехватить Клиффа Ярлена прежде, чем он улетит. Хочу, чтобы ты с ним побеседовала немного, а потом отвезу тебя в отель. Идет?
Я чертовски устала, ведь у меня выдался длинный и трудный день. Однако киваю, соглашаясь.
– Я еду с тобой, потому что нам нужно кое-что обсудить. – Александра вытаскивает из холодильника бутылку перье. – Возьми себе что нужно. – Она указывает на холодильник.
Внутри стоят несколько бутылок минералки и пара банок диетической колы. В самой глубине замечаю бутылку «Амстела» – то что доктор прописал, – однако не решаюсь взять пиво. Вытащив перье, захлопываю дверцу, беру у Александры открывалку и наливаю воду в стакан.
– Если я верно поняла, я должна выяснить, почему Клифф Ярлен так спешно покинул здание?
– Да. – Александра лезет в свой портфель и вытаскивает ручку и бумаги. – Но нам надо обсудить и другое. – Она просматривает какие-то записи.
– Ты узнала, что Спенсер улетел вместе с Лилиан?
– Да забудь ты о них обо всех хоть на минуту! Речь пойдет о тебе. – Александра делает несколько пометок в бумагах. – Интересное дело – похоже, камера тебя любит. Я не была в этом уверена. Правда, есть проблемы с освещением.
– Может, не с освещением, а с осветителем? – осмеливаюсь предположить я.
– Ой, и не говори! Это уже четвертый осветитель. И только представь себе: он работал в кинематографе.
На сей раз я не решаюсь прокомментировать, что по крайней мере студия заполучила звезду в свой штат.
– Как моя прическа? – спрашиваю. «Черт, не стоит торопить события, Александра сама все скажет, – обрываю я себя. – Речь идет о твоей карьере, а ты пытаешься бежать впереди поезда!»
– Вполне на уровне. Если ты у нас задержишься, тебе придется всегда работать с Клео. У нее волшебные руки. – Александра делает большой глоток воды, вытягивает ноги в мою сторону и откидывается на сиденье. – Думаю, Уилл просветил тебя – мы раздумываем, что с тобой делать.
– Со мной такое бывало и прежде, – бормочу себе под нос и тоже делаю глоток. Вода холодная, приятно освежает горло.
– Я никак не могу понять, что с тобой не так. То ли ты потрясающе ленива, то ли просто туповата по натуре.
Чувствую, как начинаю закипать.
– Я не ленива, уж это точно!
– Но ты ведь ни черта не делаешь. Мы готовы уволить тебя, понимаешь?
– Конечно, я ни черта не делаю в «ВСКТ», – защищаюсь я. – Потому что мне не дают работать! Что бы я ни сняла и ни сказала, все это не проходит цензуру! – Сообразив, что мой тон похож на тон капризного ребенка, приказываю себе успокоиться. – Позволь мне объяснить. Меня наняли, чтобы я занималась различными расследованиями, снимая репортажи по своему усмотрению.
– Верно, – кивает Александра. – Так в чем проблема? Как ты смогла попасть в черный список за столь короткое время?
– С чего бы начать? – Я снова приказываю себе говорить спокойным тоном. – Нью-Хейвенский филиал, где я работаю, – место необычное. Продюсер новостей – человек, не удосужившийся провести никакого исследования на предмет нужд аудитории Коннектикута. Я осмелилась спросить у него, что, по его мнению, должно заставить население смотреть его выпуски, если мы вообще не даем сюжетов о жизни штата. А этот засранец ответил мне, что когда он работал в Хьюстоне, он никогда не смотрел репортажей про Хьюстон. «Все, что нужно людям, – сказал он, – простые вещи». А когда я поинтересовалась, что в его понимании означает «простые вещи», он ответил мне – клянусь Богом, это его слова! – «Выигрыши в лотерею. Отличный сюжет для новостей»! Тогда я не выдержала и сказала, что теперь мне понятно, как это он оказался здесь, в глубинке, после работы в Хьюстоне. Удивительный взлет в карьере!
Александра старается не улыбнуться.
– Но ведь иногда крупные выигрыши в лотерее – неплохой материал для новостей.
– Послушай, я знаю, что говорю. Это отделение новостей так же мало занимается новостями, как коррумпированный политик – нуждами населения. Позволь мне рассказать о работе, которую я пыталась делать для «ВСКТ». Для начала я старалась снять сюжет о губернаторе Роланде и его земельном проекте. Это был бы эксклюзивный репортаж – да еще такого масштаба – на столь животрепещущую тему. Мою работу запороли на корню. Мне сказали, что это слишком политично, слишком скучно и, главное, никому не интересно. Никому, представляешь! Земельная политика губернатора Коннектикута не интересна жителям штата! Я проглотила это и только позже узнала, что причина была в том, что сын владельца нашего канала просто как-то связан с членами сената, которые поддерживают другую партию!
Выражение лица Александры не меняется.
– Затем я пыталась заниматься протестом конгресса против того, чтобы штат выделил шестьдесят миллионов долларов частным предпринимателям на строительство парка и торгового центра в Нью-Хейвене. «Скучно, тема бросовая», – сказали мне. На девяносто первом шоссе возле Каслфорда произошла крупная авария – десять машин всмятку, куча жертв. А мне пришлось договариваться с парнем со стороны, чтобы он помог мне снять репортаж, потому что канал даже не выделил мне оператора. Просмотрев пленку, руководство приняло сюжет, только меня везде вырезали, вставив свои комментарии и во многом исказив факты. Разбилось десять машин, прямо на глазах множества людей, а эти засранцы говорят, что столкнулись всего две тачки, представляешь?! – Смотрю на Александру. – Действительно, стоит ли давать в эфир репортаж, где столкнулись всего две тачки?
На сей раз Александра смеется.
– Тогда я толкнула им дерьмовенький сюжетец о казино «Токана». О, мой босс сожрал его за милую душу! – Наклоняюсь вперед, к Александре. – Ведь это отлично вписывается в концепцию «выигрыши в лотерею», не так ли?
– Салли… – начинает Александра.
– А знаешь, что меня больше всего бесит? – обрываю ее в запале. – Интервью с Роландом было всего лишь заглавным сюжетом к целой серии очерков, посвященных земельному проекту губернатора. Я хотела с разных позиций рассмотреть законопроект, прикинуть выгоду нововведений для различных слоев населения (включая индейцев и испаноязычную часть Хартфорда), отметить все плюсы и минусы. Я провела сравнительную характеристику компаний, которые получают крупные земельные участки, их направленность на нужды потребителей, их экологическую позицию. Мне казалось, людям будет интересно узнать, как продается и покупается земля штата, кому здесь отдается предпочтение и как много значат желания простых фермеров и землевладельцев в масштабах столь крупного законопроекта. И знаешь что? Мне запретили брать интервью у губернатора, тем самым сделав невозможной дальнейшую работу над этой темой. – Бросаю возмущенный взгляд на Александру. – «Идея ваших исследований слишком спорна». Вот как! Мне было сказано, что слишком спорно доводить до сведения населения штата столь незначительные факты! И это при том, что налоги, которые взимает наш штат с этого населения, являются источником, финансирующим этот хренов проект!
– Не кричи, я слышу, – тихо говорит Александра.
– Понимаешь, мне наплевать на личные качества работников канала, мне совершенно неинтересно, кто кого подсиживает, кто кому облизывает задницу и кто лезет вверх по чужим головам. Все, что мне нужно, – это чтобы мне не мешали заниматься любимым делом.
– Ты объясняешь вполне логично. Но это по-прежнему не извиняет твоей низкой производительности. Все это просто слова.
Я поворачиваюсь и нажимаю кнопку. Стеклянная преграда между нами и водителем исчезает.
– Остановите машину. Мне нужно кое-что взять из багажника.
– Не самый удачный момент, – пытается остановить меня Александра. – Мы в центре города, улицы запружены транспортом.
Но меня не так легко сбить с толку. Я повторяю просьбу водителю, и через пару минут лимузин паркуется у тротуара. Я лезу в багажник и достаю из чемодана невероятных размеров тетрадь с тремя металлическими кольцами. Она довольно увесистая, и когда я кладу тетрадь на колени Александре, та недоуменно поднимает брови.
– Здесь лишь малая часть моей работы: девять сюжетов – репортажи для «ВСКТ», и каждый из них (за исключением того, про казино) был отвергнут.
Александра листает страницы, лицо у нее хмурое.
– Вижу, ты все равно проработала материал по губернатору. Что потом стало с этим сюжетом?
– Я отдала его другу из «Хартфорд курант». «Геральд американ» не заинтересовался бы подобным материалом, так как мало места уделяет событиям Хартфорда. В обмен приятель подкинул мне занятный сюжет, который с удовольствием слопал мой шеф.
– А это? Про социальную работницу, которая использовала несовершеннолетних ребят из летнего лагеря в качестве бесплатной рабочей силы?
– Я подарила сюжет Кларенсу из «ДБС», – поясняю я, имея в виду продюсера шоу.
Александра поднимает глаза на меня:
– Так это была твоя наработка?
– Можешь сама его спросить, – киваю я.
– Я так и сделаю. – Она снова углубляется в записи. Только когда мы пересекаем мост Триборо, Александра поднимает голову. – Почему никто мне не сказал?
– Кто, например?
– Да кто угодно! Хотя бы ты. Почему ты молчала?
– Я на тебя не работаю. Меня нанял мистер «лотерея – это отличный сюжет для новостей».
– Но репортаж, который ты отдала Кларенсу! Ты могла сказать мне о нем?
– Мне казалось, что я еще не готова к разговору с тобой. К тому же Кларенс неплохо доработал сюжет.
Александра качает головой:
– Я чувствовала, что с тобой что-то не так. Ты отлично работаешь, но тебе не хватает амбициозности. Неужели ты не хочешь большего?
– Повторяю, я была не готова.
– Но это же глупо – перелопатить столько материала и молчать в тряпочку!
– А кому я могла сказать? Тебе? Но я не в твоем ведомстве.
– Ха, тогда как я могу помочь тебе, если ты сама не попросишь? – Тяжкий вздох. – Господи, Салли, да я чуть тебя не уволила! Кстати, довожу до твоего сведения: мы расторгаем контракт с «ВСКТ». Отныне это не наш филиал, а значит, и твой контракт с ними разорван.
– Вы больше не будете сотрудничать с «ВСКТ»? – Не верю своим ушам.
– Мы намеревались купить этот канал и присоединить к нашей сети. Мы сворачиваем нашу работу в Коннектикуте. Все равно это была провальная идея: большая часть населения смотрит местные кабельные каналы или «ВСТ».
Александра откладывает в сторону тетрадь.
– Ладно, с каналом разобрались. Но я заметила, что и для журнала ты почти ничего не пишешь.
– Ты что, выписываешь «Геральд американ»? – смеюсь я.
– Если наш репортер работает в журнале, я начинаю этот журнал выписывать. – Александра улыбается. – А ты думала, я вообще не в курсе происходящего у меня под носом?
Конечно, я так не думала. Александра всегда знала о жизни штата намного больше, чем любой другой его житель. Она, в частности, была в курсе странных обстоятельств смерти моего отца и посвятила отдельный выпуск на канале расследованию странного «несчастного случая». Она взяла острое интервью у Филиппа О'Харна, ответственного за произошедшее. Александра и мой знакомый полицейский Бадди Д'Амико выяснили, что так называемый несчастный случай был вызван вопиющим нарушением техники безопасности на производстве, за которое должен был нести ответственность Филипп О'Харн.
– Ты права. В последнее время я мало писала для журнала. – Неожиданно на глаза наворачиваются слезы, и я отворачиваюсь к окну.
– Это как-то связано с личной жизнью? Со Спенсером?
– Если бы дело было только в Спенсере! Тут гораздо большее.
Александра терпеливо ждет.
– Видишь ли, личные взаимоотношения отнимают эмоциональную энергию – движущую силу, необходимую для работы.
– Да.
Чувствую, что снова начинаю соскальзывать в бездну отчаяния, из которой мне удалось вынырнуть с таким трудом.
– Дело в моем городе. В Каслфорде. Мне кажется, я больше никогда не смогу о нем писать. Я даже не уверена, что могу жить в нем, ходить по одним улицам с убийцей моего отца, заходить в одни и те же магазины, встречать общих знакомых. – С трудом глотаю комок, застрявший в горле. – Возможно, этот человек виновен в смерти моего отца (ведь стена недостроенной школы рухнула, когда отец осматривал ее, а я выяснила, что О'Харн использовал дешевые материалы и экономил на безопасности), и при этом его строительная компания процветает и приносит солидный доход. Весь город, все наши знакомые раскололись на два лагеря. Просто Монтекки и Капулетти! – Я беспомощно роняю руки на Колени. – Знаешь, когда я решила провести собственное расследование по этому делу, я не предполагала, какие последствия будет иметь мой поступок. Порой мне кажется, что мать стала еще печальнее теперь, когда она знает, что это не был несчастный случай.
– Это потому, что виновная сторона не наказана, – кивает Александра. – И вам даже не выплатили денежную компенсацию.
– Именно. С того момента как я затеяла это расследование, я потеряла покой. У меня такое ощущение, будто до тех пор я носила туфли на каблуках, а покопавшись в деле отца, одну из них потеряла и теперь постоянно хромаю. Меня преследует ощущение – даже когда все в порядке, – что вот-вот я потеряю и вторую туфлю. Понимаешь? Чего я добилась? Отец мертв, О'Харн живет и здравствует, его предприятие – одно из богатейших в городе, а его жена злословит по поводу моего расследования. Она твердит на всех углах, что моя мать просто хотела содрать с них деньги. Моя мать! Господь наш милосердный, и как это я еще не убила этих мерзавцев собственными руками!
– А тебе не приходило в голову, что с ними можно расправиться иначе? А, Салли? – Когда я поднимаю голову, Александра добавляет: – Я подумаю над этим.
– Спасибо, – горько улыбаюсь я. – Приятно думать, что может быть простой выход, который я проглядела. Даже если его нет.
Я до сих пор собираю вырезки и материалы про человека, виновного в смерти отца. У меня есть подборка по его компании и компромат на личную жизнь – любовница издевается над его женой, находящейся у нее в подчинении. Я не знаю, чего я жду, но придет момент, когда я дам ход всем своим материалам.
Мама просила меня забыть обо всем и оставить негодяев доживать свой век. Я не могу. Я не могу забыть о том, что мой отец научил всему этого О'Харна, дал ему стартовый капитал. Господи, они же дружили! И только потому, что этот гад втайне от отца экономил на строительных материалах, мой отец погиб!
Иногда, когда я вхожу в некоторые рестораны Каслфорда, кое-кто из завсегдатаев поворачивается ко мне спиной. О, это та самая Салли Харрингтон, которой больше всех надо! Зачем она лезет не в свое дело, когда все давно быльем поросло?
– Возможно, это заслуга Спенсера, что я почти забыла о своем гневе на эту сволочь! И дело не только в О'Харне. Иногда мне кажется, что я злюсь на весь мир. – Смотрю в окно, потому что боюсь увидеть сочувствие на лице Александры. – Возможно, когда человек взрослеет, он неизбежно проходит через осознание, что его воспитание, мораль, которую ему прививали с детства, не имеет никакого практического приложения в этом мире. Осознание, что самая главная цель в этой жизни – свить свое уютное гнездышко на высоком дереве и оттуда поплевывать на проходящих внизу…
– Да нет же, Салли, – мягко говорит Александра, и что-то в ее тоне заставляет меня обернуться. – Конечно, в жизни надо свить свое уютное гнездышко, чтобы затем показать другим, как хорошо жить в таком гнезде, показать, как это делается. Но еще нужно убедить других, что для их гнезда всегда найдется свободная ветка. Я поняла: люди боятся одного – что им нет места в этом мире, он слишком широк или слишком узок для них. Что на их долю не хватит любви, денег или счастья. Самое главное – обрести чувство безопасности, а это дается нелегко. Вот поэтому люди выходят в мир и, опасаясь, что на них не хватит, гребут себе все, что только подвернется под руку. Так недалеко до мысли, что нужно держаться поближе к таким, как Филипп О'Харн, к тем, кто успел отхватить кусок пожирнее.
– Ты проповедуешь, что нужно быть добрее к людям, что нужно открыть им глаза? Да мой добрый отец дал этому гаду все, что у него есть сейчас! И что получил взамен? А эта сволочь даже не раскаивается в произошедшем! Он даже не был расстроен смертью друга! – Перевожу дыхание и добавляю: – Господи, я просто не верю, что трачу свое время и нервы на разговор об О'Харне!
– Салли, – мягко говорит Александра.
– Как же меня все это достало!
– Но ты не можешь знать, каково ему. Возможно, его постоянно мучает страх, что ему придется ответить за все. Ведь он живет, зная, что на его совести человеческая смерть!
– Что я хочу сделать – так это помочь ему побыстрее присоединиться к моему отцу, вот и все! Еще один несчастный случай, например. – Я сознаю, что впервые произнесла вслух то, что всегда крутилось у меня в голове в подобные моменты. – Как бы трогательно это было, как печально: семейный мужчина, филантроп, широкой души человек!
– Салли! – Я смотрю на Александру. – Похоже, тебе очень паршиво. Значит, ты не должна дать этому О'Харну победить себя. Ты должна избавиться от того гнева, что гложет твою душу.
– Я надеялась, что Спенсер мне в этом поможет.
Тишина.
– Его исчезновение, я вижу, ранит тебя. Ты довольно долго с ним встречалась.
– Честно? Нет, это меня не очень ранит. Просто я хочу убедиться, что с ним ничего не случилось.
– Даже если он с Лилиан Мартин?
– Теперь я уже надеюсь, что он с ней. Когда ее исчезновение станет достоянием публики?
– Если она в течение еще двенадцати часов не появится и не позвонит, ее официально признают пропавшей без вести и заведут дело. Это будет во всех новостях.
– А откуда ты узнала, что Лилиан исчезла?
Александра улыбается:
– У меня свои источники.
– Давай же, рассказывай!
– Ее агент позвонил одной моей подруге. Он искал Лили. И эта подруга упомянула об этом, сказав, что последней мисс Мартин видела ты.
– Понятно. – Смотрю в окно. – А что, если она не со Спенсером? – У меня даже в желудке похолодело при мысли об этом.
– Думаешь, такое возможно?
Нет, я не стану говорить ей, что, похоже, Лилиан увлеклась больше мной, чем Спенсером, тем вечером в ресторане. Честно говоря, чем больше я обо всем этом думаю, тем меньше мне кажется реальным ее побег со Спенсером. Хотя как я могу быть уверена? Лилиан была пьяна тем вечером. Кто знает, что ей пришло в голову утром?
– Да. Полагаю, они могли уехать в разные стороны.
– Почему ты так решила?
Пожимаю плечами:
– Мне так кажется. Если бы Спенсер хотел ранить меня этим, он точно довел бы свою связь с Лилиан до моего сведения. – Качаю головой. – Нет, видимо, он не с ней. Я думаю, он просто разозлен, обижен и хочет, чтобы я поволновалась. – Вздыхаю. – Боже, я надеюсь, что это так! Надеюсь, что с ним ничего не случилось.
– С ними обоими. Поэтому ты должна поговорить с Ярленом. Мне кажется, он разговаривал с Лилиан. Или с кем-то, кто с ней общался. Может, поэтому он так неожиданно уехал.
– Откуда ты узнала, что он едет в Калифорнию?
