Текст книги "Генри, ты - Охотник! (СИ)"

Автор книги: ла Пьетро

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 19 страниц)

В коридоре двое постояльцев переругиваются между собой – Генри никогда не видел их, но появление его фигуры привлекает внимание обоих мужчин. Генри сонно трёт глаза, щурится от ярких ламп. Его мозг сам по себе фиксирует внешность спорящих мужчин: Двое. Один старше, но в куда лучшей форме: возраст выдают седые виски и тонкие сеточки морщин вокруг глаз. Голубой свитер, хорошо подчёркивает рельефное тело и Генри не осознанно оценивает его, скованно складывает руки на груди, но всё равно улыбается. Второй мужчина моложе, но выглядит не столь холёным и куда менее заботящимся о себе, он угрюмо смотрит на Генри и, видя мягкую улыбку, – сердится ещё больше. На нём обычная футболка с почти детским принтом, в ней он смотрится чужеродно рядом со своим спутником. Старший мужчина обворожительно улыбается замершему в дверях Генри и младший, всплеснув руками громко возмущается:

– Роджерс, какого чёрта!

Не дожидаясь реакции на свои слова, он разворачивается на пятках и слетает с лестницы, перемахивая сразу через несколько ступенек. Генри в недоумении смотрит на оставшегося в коридоре спорщика, Роджерса. Он ничего не понимает, что только что произошло, но чувствует, что его в чём-то обвинили или заподозрили. Мужчина от которого он надеется получить какие-то объяснения дарит ему виноватую улыбку, от которой Блэк теряет желание спрашивать что-либо, и мягко произносит:

– Простите, что разбудили.

Генри теряется и улыбается в ответ ещё глупей, сонный мозг не успевает обрабатывать информация, поэтому в ответ ничего не звучит. Блэк заторможено кивает, разворачивается к своему номеру и, наконец-то, соображает, чего не хватает.

– Асмодея? – растерянно тянет Блэк, опираясь рукой на стену и чувствуя растерянность. Он оглядывает номер и высовывается, снова, из своего номера. Роджерс уже стоял с ключом в конце коридора, и Генри не видел.

– Извините, вы мою собаку не видели?

Мужчина замер, разворачиваясь и ответил:

– Я не брал, – голос его в этот момент выражал одновременно растерянность от того, что его спросили о подобном и то, что мужчина явно не впервые произносил подобные слова. Генри, обеспокоенный пропажей Асмодеи и обворожённый мягкой улыбкой мужчины, на привычность и автоматизм ответа не обратил внимания, только прикусил губу.

Генри хмуро кивнул и вернулся в номер, прикрыв за собой дверь, он принялся искать Асмодею, надеясь, что та просто обиделась на него и спряталась. Собаки нигде не было. Звук закрываемой двери в коридоре раздался только через пару минут, когда мужчина убедился, что Генри не выскочит снова в коридор, чтобы о чём-то просить снова. Блэк забрался под кровать, словно просто откинуть одеяло и заглянуть под неё, встав на четвереньки, было мало чтобы убедиться, что там никого нет. Укромных мест в номере не было, ни за комод, ни за маленький узкий шкаф было невозможно забраться, даже маленькому цвергшнауцеру. Мебель стояла впритык, и за ней и под ней было не скрыться. Генри сильней нахмурился и начал кусать губу нервно.

Собаки нигде не было.

Спустившись в холл Генри привычно улыбается А-Соль. У неё на коленях кошка с блестящей шерстью. Если бы Генри был привычней к окружающему его миру и лучше его замечал – то он бы заметил, что шерсть блестит куда ярче, чем это возможно при освещённости холла, в чёрной шерсти словно запутались звезды. Генри не видит этого, обращает внимания, что у кошки разноцветные – голубой с зелёным – глаза, что у кошки очень пушистый хвост и её урчания совершенно не слышно. Вовсе. Генри останавливается уже у самой двери, замирает, схватившись за ручку и оборачивается к ресепшен. А-Соль увлечённо гладит бока кошки и та урчит, сидя на стойке регистрации и следя за передвижениями Блэка. Генри слышит и одновременно не слышит этого звука, словно он идёт отовсюду. И его нет.

Генри возвращается к стойке, запинается за собственные ноги, синий ковёр сильно контрастирует с белым деревом пола. Блэк помнит, что раньше в Теремке было другое оформление, но сегодня всё синее и бежевое с белым, а А-Соль совершенно спокойна и Генри думает – может быть просто она давно не спит и просто привыкла. И сразу думает о том, спит ли вообще эта красивая девушка, потому что когда бы он не был в холле – она казалось вообще всегда была на месте. И с каких-то пор у неё всегда на коленях кошка, которую она наглаживает. Генри останавливается перед стойкой, обращает внимание, что она ему лишь немного ниже груди. С его ростом это кажется не привычным.

А-Соль поднимает голову и улыбается, становясь похожей на каменного ангела которого установили над могилой невинно убиенной девушки. Генри тоже растягивает губы в улыбке:

– Асмодея куда-то пропала из номера, – Блэк кладёт руки на стойку и облокачивается на неё. Кошка всё так же наблюдает за ним, наслаждаясь прикосновеними А-Соль. Блэк продолжает, – Возможно ты видела её?

А-Соль качает головой, на её лице появляется расстроенное выражение. Она протгивает руку и сжимает ладонь Генри.

– Я не видела как она уходила, но в гостинице её точно нет. Мне так жаль. Она найдётся.

А-Соль не напоминает своему постояльцу, что он всё равно нашёл собаку совсем недавно. Она поджимает губы и хмурит брови, переживая вместе с Генри за животное.

Блэк чувствует благодарность, когда А-Соль сжимает его руки и старается поддержать взглядом, он кивает:

 – Спасибо.

Какое-то время он просто наслаждается теплом мягких ладоней и стоит на месте, кошка терпеливо ждёт, когда руки А-Соль вернутся к ней, а Генри прикрывает глаза. А-Соль лохматит его и без того растрёпанные волосы и рукой отводит в сторону косу в которую собрана его чёлка.

– Если в чём-то я смогу помочь – прошу, сообщи мне. Идёт?

Генри открывает глаза, чтобы встретить прямой небесно-голубой взгляд. Он мягко и благодарно улыбается, а его брови встают домиком. Блэк кивает, испытывая нежность к девушке. Он недолго размышляет и совершенно внезапно понимает, что А-Соль уже может ему помочь.

Информацией.

– Я заметил, что судя по карте – город иногда меняет форму и становится вытянутей, на чём перемещаются жители города?

А-Соль озадаченно моргает и подносит указательный палец ко рту, задумавшись. Её внешний вид отлично бы подошёл для иллюстрации недоумения и озабоченной работы мысли. Она вспоминает что-то и улыбается светло:

– Монссс – А-Соль замолкает, кусает губу и хмурится на пару мгновений, после чего вновь светлеет лицом и, словно вспомнив, выдаёт – Есть кони, я напишу тебе адрес, покажу на карте. Лайт же продал тебе одну, да?

Генри осторожно кивает и благодарно улыбнувшись – роется в карманах и ищет карту. А-Соль терпеливо ждёт и, получив её, – аккуратно чёрной пастой обводит здание, в котором находится конюшни. Она смотрит на Генри немного хитро и улыбается. Блэк слишком взволнован и мыслями не здесь, чтобы заметить.

Блэк отправляется к конюшням, не дожидаясь, когда время приблизится хотя бы к восьми утра. А-Соль тихо желает ему удачи и возвращается к ласкам кошки. Они тихо урчат что-то друг другу, пока Блэк покидает Теремок.

Он оглядывается по сторонам и пытается понять – уловить – как сильно за эту ночь изменился город. Генри думает о том, что нужно было сообщить как-то сестре о том, куда он отправляется, но вместе с тем в его голове пульсировал осознание того, что сестра всю жизнь хранила тайну. Генри не хотел понимать почему. Она могла бы сказать ему, они же семья, но не сказала. Генри не понимал.

Сориентировавшись по карте он уверенно отправился к конюшням. Те находились где-то в стороне от города и, похоже, были единственным местом, откуда можно было нормально рассмотреть маяк. Здания не загораживали его, но, зато, полностью скрывали башню Библиотеки.

Генри остановился перед длинными конюшнями, оглядываясь в поисках или входа в административное здание (и в поисках самого здания в рядах загонов) или хотя бы кого-то из работников. Он неуверенно подошёл к одному из длинных загонов, когда услышал окрик:

– Что ищите?

Блэк оглянулся, и увидел у одного из длинных загонов девушку с парой розовых хвостиков. Она стояла уперев руки в бока и светло улыбалась, щурясь от лучей восходящего солнца. Генри слабо улыбнулся и пошёл к ней навстречу:

– Я хотел узнать на счёт коня, для перемещения по городу.

Девушка подняла одну бровь, оглядывая Генри с ног до головы и обращая внимания на его лососевую толстовку и голубые светлые джинсы с модными потёртостями на коленках.

– И ты умеешь ездить?

– У моего отца была ферма с лошадьми, – Генри улыбался, отвечая. Его уверенность ни как не впечатлила девушку, присмотревшись Генри отметил, что комбинезон и сапоги со шляпой как из фильмов про Техас с розовыми волосами сочетаются не очень. Но самой девушке, подумалось Генри, скорее всего – безразлично что на ней как сочетается. На джинсе хорошо было видно коричневые и зелёные пятна.

На груди не большой Бейджик сообщал, что девушку зовут "Уса Цукино"

– Я дам тебе возможность проехаться на одном из коней, если сможешь удержаться на его спине – вперёд и с песней, инструкцию по уходу и кого-то из наших скакунов тебе выдадут.

– Согласен, – Генри кивнул, следуя за девушкой он запнулся, когда в голову пришёл сразу же озвученный вопрос, – Что значит выдадут?

Уса обернулась, чтобы приподнять брови и закатив глаза фыркнула:

– Тебе не сказали, когда к нам отправляли, да? – не дожидаясь ответа Уса сразу продолжила, – мы берём плату не сразу. В городе всё равно нет другого места, где можно взять транспорт, поэтому все используют или наши кареты или самих зверей.

– Кареты?

– Экипажи. Могу дать номер, в любое время можно вызвать.

Генри приоткрыл рот, после чего закрыл и удивлённо замер. Немного помолчав, следуя за Усой он, наконец-то, спросил:

– Это вместо такси?

– Кого? – Уса бросила в его сторону недоумевающий взгляд и, встретившись с его расширившимися в шоке глазами, засмеялась, – Да. Да, они вместо такси.

– О. Спасибо, а я пешком по городу перемещался.

– Стоило спросить А-Соль раньше.

Генри согласно кивнул и снова запнулся, быстро осознав, что точно не говорил где живёт. Уса причину его испуганного лица осознала так же быстро и пожав плечами прежде, чем Генри о чём-то просил сказала:

– В городе всего две гостиницы.

– Они обе принадлежат А-Соль?

– Нет, – Уса пожала плечами, – Но "Замок" не самая лучшая гостиница.

– Замок, – повторил Генри за Усой и ощутил, как внутренности обдало льдом, он сам ещё не понял что не так, но его подсознание и интуиция уже взвыли, – Мне казалось вторая называлась "Уорлдс Фейр".

– Да, так и есть, просто мы называем её "Замок", – Уса пожала плечами и отвернулась от Генри, который пытался ухватить за хвост мысль, что упорно вертелась в голове и промораживала его внутренности ужасом. Уса уверенно шла между загонами, ведя Генри за собой, – Я сейчас вас оставлю у Авгея, подбором подходящего красавца занимается всегда он.

– Спасибо, – кивнул Генри и когда Уса отступила в сторону, пропуская Блэка вперёд – он сделал несколько шагов, повернулся к Усе, чтобы поблагодарить снова и врезался в широкую грудь мужчины, который выбрал этот же момент, чтобы шагнуть вперёд. Блэк поднял голову и виновато улыбнулся. Мужчина в которого он врезался оглядел Генри с ног до головы, поджал губы и сиплым прокуренным басом спросил:

– За конём? – дождавшись от Генри согласного кивка он сплюнул в сторону и обойдя Блэка кивнул Усе, после чего она ушла в другую сторону, а мужчина махнул рукой, и отправился дальше по конюшне, – Коня звать будут Кларент. Инструкцию по уходу – выдам. Когда его можно использовать тоже. Оплата за аренду по факту отработанных им часов.

– И вы мне его просто... дадите?

– Кларент умная животина, если обидишь его – пожалеешь.

– Вы угрожаете? – осторожно уточнил Генри, запоздало думая, что нарывается, но Авгей только цыкнул в его сторону и буркнул:

– Предупреждаю. С ним стоит быть осторожней.

Генри заторможено кивнул. Его проводник остановился у одного из стоил и Блэк, наконец-то, увидел, как выглядит конь, за которым он пришёл. Мощное туловище, снежно-белый окрас, серебристо-голубые умные глаза.

– Единорог, – поражённо выдохнул Генри, почти задыхаясь от восторга, удивления и пыли в помещении.

– Монструозный конь, – поправил его Авгей, потом посмотрел на полного благоговения Генри, снова сплюнул, хмыкнул и пару раз фыркнул, после чего ничуть не изменившимся сиплым басом добавил, – Хотя можно и Единорогом.

Генри его слов не слышал, только восхищался, замерев, видя мифическое животное со своей родины. Каждый Уэльсец в глубине души желает встретить нечто подобное, даже если родина осталась где-то далеко.

Генри пока ещё не задумался над тем, почему его проводник назвал прекрасное и величественное животное "Монструозным конём". Ответ был совсем рядом.

Тереза снова приходит в своё место у воды. Если бы Генри об этом знал, то он сказал бы, что все убийцы возвращаются на место преступления. Вспомнил бы о том, что преступники «обходят» свои угодья, припомнил бы и что ещё с уроков криминалистики. В какой-то мере Генри был бы прав, потому что Тереза возвращается не только потому, что ей нравится это место и её упавшее дерево, но и потому что здесь её охотничьи угодья. У каждой мавки своё место, где она охотится, не обязательно похожее на то, где её убили. Похожими должны быть жертвы.

Жертвы Терезы – всегда мужчины, как и у других, она встречала однажды мавку-мужчину, но даже не слышала о том, чтобы добычей мавок были женщины. Встречая очередного мудака – Тереза всегда задумывалась – что, если он породил кого-то из Мавок? Что, если она лишает кого-то из своих сестёр и братьев возможности отомстить по-настоящему?

Тереза приходит к лагуне, покидает территорию Суойя каждые три дня. Она охотится ожиданием – терпеливо ждёт, когда жертва появится, словно Венерина Мухоловка, разве что не распространяет вокруг себя сладкий аромат смерти. Мавки пахнут трупным гниением и феромонами, но только если слишком долго не питаются. Некоторые оборотни чувствуют этот запах всегда. Тереза ненавидит их за гримасы отвращения. Глядя на воду она испытывает собственное терпение на прочность, но даже если его не хватит – у неё всё равно нет других вариантов – кроме как ждать.

Иногда Тереза говорит с образами людей в своей голове – ругается с воспоминаниями о родителях, советуется со своей Наставницей.

Сегодня она одаривает сарказмом Блэка:

– Они одинаковые. Моя добыча. Если бы они не считали, что им ничего не будет – они бы выживали. Не смей вмешиваться. Это моё правосудие. Я – орудие в руках Справедливости.

Если бы однажды Тереза сказала это Блэку, то он бы нахмурился, отвечая ей:

– Справедливость и Месть разные вещи.

Блэк бы читал ей нотацию, мрачно смотрел из-под чёрных бровей, кусал губы и страдал от того, что Терезе не дана Справедливость. Генри пообещал бы, для неё, найти тех, кто её насиловал. И нашёл бы, справился бы. Тереза получила бы Месть и Свободу.

Если бы она знала о последствиях откровенности с Блэком – она бы прижала его к стенке и пересказала бы всё, что помнит – показала бы место, все приметы и воспоминания.

Тереза хотела свободы. Хотела покоя. Все мавки хотят его.

Но Тереза не откровенна с Генри. Его тут даже нет, она просто разговаривает со своими фантазиями. Белое платье колышет ветер, чёрные волосы раскиданы по тонким бледным плечам.

Тереза ждёт. Тереза охотится.

В своё расписание Эльза теперь записывает два совещания в день.

Утром капитанша общается со стадом жирафов, после чего отправляет их, как и раньше, ловить туристов и отправлять назад, откуда бы они не явились. Жирафы возмущались, но работу выполняли. Эльза думала, что может быть, потому что всё же опасались, что она обернётся и задерёт их. Или потому что она могла нажаловаться мэру. Или просто уволить их. Последний вариант казался самым реалистичным. Жирафы, как и все другие оборотни, всегда предпочитали работать вместе, а найти работу для стада, даже самого не большого, из пары десятков особей, не самая простая работа. Проще всего было устраиваться в сетевые магазины и фаст-фуд, но там всегда мог быть и кто-то другой. И назначить старшим могли вовсе не вожака. И, хуже всего, все остальные места были не в Суойя, а у людей. Эльза понимала, что пользуется слабостями подчинённых, но что-то менять не собиралась. Она ведь не взваливала на них ничего нового. Для расследования у неё были Лилит и Генри. Эльза не допускала ни одной мысли, что они могут быть иного мнения, хотя в этот раз она была права и оба офицера были надёжными и точно собирались служить закону – одновременно с этим она могла бы и ошибаться. И Лилит, если бы знала про ход мыслей своего капитана, просто из вредности бы воротила нос от работы и требовала поставить её с Жирафами патрулировать город от туристов.

И всё равно второе совещание Эльза проводила именно для неё и Генри. В своём кабинете, принеся из дома один из сервизов и обязательно со сладостями, которые ей по утрам вручал Чарли, или с яблочным пирогом, авторства Шарлотты. Пирог к слову был единственным видом сладостей, которые она могла создать или испечь. Сладкое и выпечка – это по части Чарльза.

Генри чувствовал себя беспокойно, думая о том, что оставил на улице единорога без присмотра. Только сев за стол перед Эльзой он задался вопросом того, почему этих зверей все вокруг звали Монструозными. В инструкцию по уходу, которая выглядела как собрание сочинений Маркса, Генри ещё не заглядывал и до вечера не собирался.

Эльза обвела тяжёлым взглядом расслабленную Лилит и задумавшегося Генри и тяжко вздохнула, закатывая глаза и поднимая беспокоящий её вопрос:

– У нас нет законов. Настоящих законов, которым должны подчиняться все Нелюди. Мы можем пока только делать так, как считаем верным. И заставлять других поступать так же.

Лилит подняла глаза от маникюра, который рассматривала – жёлтый насыщенный цвет и чёрные летучие мыши – чтобы не стесняясь фыркнуть:

– И это делает нас такими же, как другие. И ничего не поменяет.

Эльза одобрительно кивнула в ответ на сарказм, не обращая внимания на интонацию подачи. От Лилит она и не ожидала ничего другого.

– Поэтому я думаю нужно придумать законы.

То, как серьезно Бэр это сказала убедило Генри в том, что это не странная шутка. Что капитан полиции вправду собирается создавать законы. Блэк удивлённо раскрыл рот, но не нашёл слов которые смогли бы выразить уровень его недоумения от происходящего. Лилит никаких мук не испытывала, только задала вопрос, снова состоящий полностью из сарказма:

– и этим тоже займёмся мы?

Голос её так же выражал какую-то вселенскую усталость, но не сомнения в ответе который даст Эльза:

– Именно.

Генри нашёл в себе силы справиться с удивлением, чтобы резко спросить, вскакивая на ноги:

– С какой стати, вообще?

Лилит и Эльза одновременно фыркнули, поднимая брови:

– почему нет?

– кто ещё?

Блэк растерянно замер, моргнул и потерял бы дар речи, если бы уже не был слишком привычен к сумасшедшему городу, от которого заставлял себя ожидать всего на свете. Генри выдал единственное предположение которое ему самому казалось хоть немного логичным. Он предложил того, кто и вправду должен заниматься созданием законов, подписывать их и вообще заниматься чем-то похожим:

– мэр?

Эльза в ответ на его слова изумлённо замерла, а Лилит громко засмеялась. Бэр сипло выдохнула:

– Не смешная шутка.

– Мне так жаль, что ты плохо знаешь наши ... традиции, – последнее слово Лилит выдохнула через паузу и Генри почувствовал, что, скорее всего, он не желает ни при каких обстоятельствах знать о каких традициях идёт речь. Слишком говорящий был взгляд у Лилит. Убедившись, что он понял её она развернулась к Эльзе, – Я думаю мы сможем справиться с этим позже. В конце концов у нас всегда есть Старшие Заповеди от Джошуа: не убий, не укради. И соблюдай тайну. Всё прочее можно будет разработать позже.

Генри раскрыл рот и закрыл. Он хотел сказать – что у людей законы создавались веками, обсуждались годами и месяцами. Он хотел заметить, что создать закон не так уж и просто. Он хотел возмутиться, что это всё так не делается. Генри думал о том, что законы создают обученные для этого люди. Он сомневался в том, в какой форме он должен сказать об этом.

Генри ничего не сказал, подумав, что он не знает ничего об этом обществе и об этом городе. Может быть, для них будет благом и такое.

После совещания Генри спешит к Смотрительнице, сегодня она снова хочет попытаться к кому-то его пристроить. Блэк чувствует себя глупым котёнком, который ничего не знает. Он осторожно прощается с Эльзой и Лилит, а на улице ищет глазами – куда делся Кларент. Единорога нет нигде, и Генри оглядывается, чувствуя лёгкую панику.

– Монструозного ищешь?

Генри растерянно оглянулся, чтобы посмотреть на мужчину, с длинными рыжими волосами, пару дней назад они уже сталкивались в городе.

Рыжий закатил неестественно яркие голубые глаза и улыбнулся. Генри замер, чувствуя, как горят щёки, и выдавил улыбку в ответ, не понимая собственной реакции на мужчину. Тот продолжал мягко улыбаться и поднял руку, что бы махнуть назад:

– Он за углом.

Генри благодарно кивнул, и улыбаясь пошёл в сторону, в которую ему указали.Рыжий закатил глаза и тихо фыркнув себе под нос что-то о наивных детях – вбежал по ступеням к двери в участок. Михаэль горел желанием работать на Справедливость. Ворон уже дал отмашку, что можно и теперь Михаэль был готов начать осаду Капитана Бэр. Он ждал этого дня с тех пор, как Ворон рассказал ему о будущем, которое видел. Михаэль Рихтер ждал годы, чтобы стать офицером службы, которая ещё не существовала даже.

Но оставалось совсем немного. Михаэль взошёл по ступеням, над ними был козырёк на котором однажды можно будет увидеть название, о котором будет знать любой Нелюдь. Михаэль Рихтер положит на это свою жизнь. И не только он. Рихтер оглянулся, уже держась за позолоченную ручку, чтобы посмотреть на Генри. Мальчишка с ясными зелёными глазами, ещё не выгоревший от борьбы и трудностей которые их всех только ждут. Не заматеревший, наивный и ничего не умеющий. Михаэль будет наблюдать за тем, как взрослеет этот маленький щенок, как совершает ошибки.

Рихтер дождался, когда Генри остановится у угла, чтобы найти своё транспортное средство с мерзким характером.

Генри не прочитал инструкцию и ничего не знал о единорогах, поэтому, когда он завернул за угол и столкнулся с осуждающим взглядом – он не ожидал последовавших за его появлением событий.

Кларент развернулся целиком к нему, окатил взглядом полным осуждения и самым простым гуманоидным баритоном сообщил:

– Ты нарушаешь правила.

Генри раскрыл рот и довольно глупо переспросил:

– Правила?

– Да, – кивнул единорог, – Правила. Меня нельзя оставлять одного.

– Что?

– Да, – последовал новый важный кивок, – Я вожак стада, мне положено лучшее место, внимание и чистка шкурки раз в час.

– Чистка... шкурки?

Лицо Генри выражало скептицизм, но Кларент не был в силах распознать эту эмоцию, он важно продолжил, со злым сарказмом:

– Именно, глупый человек. Прекрати переспрашивать.

– А ты значит – умный, – кивнул Генри, прикрывая глаза и размышляя о том, что ему в этом городе и так достаётся, так ещё и транспорт – болтает. И оскорбляет.

– Ответ – положительный.

Блэк поджал губы и закатил глаза:

– Подставляй бок, умный и положительный, мне нужно в седло, мы отправляемся к Библиотеке.

– Туда нельзя.

– В библиотеку? – Генри вскинул брови, – Почему?

– В седло.

– Нельзя – в седло, – повторил Генри, кивая, – Потому что?

– Ты правила нарушаешь.

– Поэтому ты работать отказываешься?

– Правила – для всех, – гордо сообщил единорог и задрал голову, вздёргивая нос. У лошади это смотрелось странно, отметил про себя Генри.

– Я их не знал!

– Незнание правил, человек, не снимает с тебя ответственность за их нарушение, – наставительным тоном сообщил Кларент и снисходительно скосил глазом на Генри. Тот смотрел на единорога со скепсисом и недовольством:

– Я тебя тут сейчас тогда кину.

– Нельзя, – качнул головой тот в ответ и собирался что-тодобавить, но Генри прервал его:

– Правила не позволяют?

– Так ты всё же не медузьи мозги имеешь! – обрадовался единорог и всхрапнул, что, возможно, должно было означать смех.

Генри снова закатил глаза и вздохнул с усталостью.

– А сделать Кыздырма по правилам можно?

Кларент вперил недоумевающий взгляд в Генри, который в этот момент очень гордился тем, что смог вспомнить когда-то слышанное татарское слово. Единорог опустил его с небес на землю:

– Кого из дырма?

Генри озадаченно моргнул в ответ на вопрос и закатил глаза, чувствуя, что очень долго сейчас будет спорить и пытаться куда-то добраться.

Смотрительница ждёт Генри лишние полтора часа. Не то чтобы она в полной мере смогла заметить это пропавшее время, но его видел сам Генри. Когда он появился перед безразличным взглядом Реджины – Блэк не знал, куда себя деть. Смотрительница же окинула взглядом Кларента и словно и так всё поняла. Генри не знал, знакома ли она вообще с этим конём, он бы не удивился, но она точно не выразила никаких вопрос.

Генри слез со спины единорога, попытался выполнить его требования под недовольные комментарии и поспешил следом за уже развернувшейся и пошедшей вперёд Реджины.

Он догнал её на поворот, и Смотрительница благородно сделала вид, что не видит, как он задыхается и как отстал.

Реджина не торопливо шла по улицам, то и дело внезапно сворачивая и Генри начал подозревать, что они ходят кругами. Он бы был в этом уверен, если бы не помнил о том, как меняется город. Иногда дома весьма кардинально меняют своё местоположение, и Генри сомневался даже в том, не меняются ли Ратуша и Библиотека. Блэк спешил за Смотрительницей, впервые отвлекаясь, по-настоящему, на окружающую действительность.

Блэк с сомнением покосился в сторону Реджины, снова окидывая её взглядом, как когда-то при первой встрече и задержался на тонкой цепочке, которая уходила за ворот свитера. Генри не смог бы себе объяснить, почему был уверен, что это крест. Сама Реджина пожала бы плечами и сказала, что это он свою религию навязывает другим и считает единственно правильной. К счастью для себя Ген не приходило в голову как-то обсудить подобное.

– Я хотел бы узнать кое-что. О городе.

Реджина бросила в его сторону плохо читаемый взгляд, и Генри предпочёл понять его как поощрение говорить дальше:

– В городе есть кристианский костёл?

Реджина сбилась со своего ровного плывущего – как в болоте – шага, но не остановилась. Лицо её не выражало вообще ничего и Блэк растерялся, силясь решить – стоит ли ему снова задавать вопрос или это плохая идея вообще.Генри был по-настоящему верующим человеком и нуждался в возможности посещения воскресных служб – хотя бы их – и потому решительно повторил свой вопрос в другой форме:

– Возможно, я могу где-то посещать службы?

Смотрительница – в этот раз она не сбилась с шага – прикрыла глаза на пару мгновений.

И ничего не сказала, снова полностью проигнорировав Генри, как будто тот ничего не спрашивал. Блэк нерешительно прикусил губу, думая, что, может быть, Нелюди не могут посещать службы и вообще верить в бога.

Касательно веры Генри ждал большой сюрприз уже в конце их нынешнего пути.

Каменный дом, к которому Смотрительница привела Блэка – стоял на холме. Один его вид вызывал в Генри столько удивления, что она замер широко распахнув глаза и раскрыв рот так широко, что у залетевшей бы туда мухи были все шансы добраться до пищеварительного тракта в самый конец по прямой. Массивный и огромный дом в античном стиле очень тяжело было даже мысленно называть «домом», он был странным, похожим на древнее античное здание, но с окнами на нормальном этаже и со стеклопакетами в них. Словно на обычный двухэтажный дом кто-то сверху натянул личину греческого храма с толстыми колоннами и статуями. Генри не мог определиться кажется ли ему дом красивым, или же он полностью и целиком ужасен.

В этот раз Смотрительница никуда не звонила, они даже не успели подойти к отсутствующей двери – вместо неё был проход, словно это и правда был храм, занавешенный чем-то прозрачным и лёгким – как им навстречу вышла высокая сероокая и русоволосая женщина. Она мягко улыбалась и смотрела так, словно уже всё знает. Мудрый взгляд заставил Генри усомниться в том, что женщина так молода, как выглядит.

– Афина, – Смотрительница улыбнулась, немного оттаивая, словно бы выныривая из мутной болотной воды в которой обычно существовала. Генри приподнял одну бровь, интуитивно ощущая, что не понимает чего-то очень важного, упускает из вида многое, что при этом у него под носом. Это ощущение Генри ненавидел с детства.

– Рада приветствовать, – Афина величественно кивнула и Генри ощутил, что ещё немного от захлебнётся от ауры, которую распространяла вокруг себя женщина. Он осторожно отступил назад, не слишком веря, что это поможет, но, не зная, что ещё предпринять. Афина повернула к нему голову, рассматривая.

Реджина молча ожидала вердикта, а Генри не мог понять, что происходит и почему Смотрительницы молчит. Генри мысленно обратился к Кресту и Джошуа, вопрошая о том, доколе он будет не понимать происходящего в этом дивном и новом мире.

Афина качнула головой в отрицании и Реджина разочарованно прикусила губу, впервые выглядя по-настоящему молодо.

– Вообще ни как?

Генри бросил в её сторону вопрошающий взгляд, но ответила ему сама Афина.

– Ты слишком честно веришь в собственного бога.

Генри, нахмурившись, посмотрел на неё, ощущая растущую внутри неуверенности и панику. И, глядя на то, как в его голове крутятся шестерёнки, Афина рассмеялась:

– Я Афина Паллада. Богиня мудрости, но обучаю я лишь тех, кто в меня верит.

Глаза Генри широко распахнулись, он в удивлении раскрыл рот, и где-то глубоко внутри него вспыхнул восторг. Афина заинтересованно приподняла брови, и её улыбка снова стала чарующей и таинственной:

– Может однажды в будущем, – проронила она в сторону Реджины и развернулась, чтобы вернуться в свой дом, уже стоя в дверях, она мягко произнесла, обращаясь только к Реджине:

– Была очень рада встретиться, рыжий совёнок.

Афина скрылась в доме, а Генри слепо последовал за Реджиной, в какой-то момент он аккуратно поймал Смотрительницу за локоть, останавливая, чтобы спросить:

– Она правда Богиня?

Та наклонила голову к плечу в своём неизменном птичьем жесте и проскрежетала в ответ:

– Всё может быть, – призналась Реджина, и добавила сказанные ей самой не так давно слова, – Мир очень не обычное место.

Расставшись со Смотрительницей у Библиотеки Генри, глянув на часы, бросился к дому капитана Бэр, не вспомнив при этом про Кларента. Единорог с осуждением посмотрел ему в след и возмущённо фыркнув, покосился в сторону читающего газету Анубиса и ничего не сказал.