Текст книги "Безумные Мечты (ЛП)"

Автор книги: Л. Шэн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 24 страниц)

17

Дилан

На следующий день я пообщалась с Кэл и Кираном по FaceTime, пока Грав ложилась на полуденный сон. Они оба сидели в милой эклектичной кофейне в Челси, потягивая макиато из крошечных расписанных вручную чашечек в пышном заднем саду, чтобы избежать папарацци.

– Я тебя убью. – Я указала на Кирана. Во мне бушевала настоящая ярость. Видимо, это было в порядке вещей. – А потом я собираюсь удобрить почву моих предков твоей кровью.

– Я вижу, ты потратила немало времени на размышления. – Киран поднял руки, изображая искреннее сожаление. – Послушай, я обещал ему, что постараюсь подтолкнуть тебя к мысли о встрече с ним. Он умирает от желания воссоединиться. До страшной степени.

– Перемотай назад, – прошептала я. – Как ты вообще с ним познакомился? Как дошло до того, что вы стали общаться?

– В последний раз, когда я был в Нью-Йорке, я зашел в «Алхимик», и там был он. Сначала я высказал ему все, что думаю, обругал его и устроил скандал из-за того, что он сделал с тобой. Но он не сопротивлялся. Он как бы просто... принял это. А потом он навалился на меня всем телом, умоляя поговорить с тобой о том, чтобы дать ему еще один шанс с ребенком.

– Действительно? – Я задохнулась.

– Подруга, он был в полном дерьме. Когда я говорю, что он умолял, я имею в виду, что он умолял. – Киран провел рукой по своей подстриженной щетине, слегка нахмурившись. – Он также попросил меня подписать его кепку, а потом продал ее на eBay за четырехзначную сумму, но это просто деньги на полу. Суть в том, что он выглядит искренним, Дил.

– О чем мы говорим? – Кэл посмотрела между нами, на лице была маска замешательства. Она была одета в восхитительную одежду в стиле девяностых – белая футболка и черная кофточка. – Кто с кем хочет попробовать? И ты хочешь сказать, что я могу заработать тысячу баксов за твою подпись? Черт. Это же стартап.

– Такер. – Киран смахнул невидимые ворсинки со своего поло, сшитого на заказ в Монтауке, и выглядел на триллион баксов с мелочью. Я действительно могла бы убить его прямо сейчас. И с радостью – за такую хитроумную подставу. – Такер работает в «Алхимике», где Дил временно подрабатывает, – сообщил он.

Кэл затаила дыхание и впилась ногтями в руку Кирана.

– Ты шутишь. Ты видела Такера? – пискнула она. – Прошлой ночью?

– Благодаря нашему приятелю. – Я протянула руку Кирану, скрывая свой ужас и страх перед таким развитием событий. Запястье все еще болело. – Да, было большое воссоединение. Прости, Дот, не могла бы ты ударить Кирана за меня? Я еще не перестала злиться на него.

– Конечно. – Кэл впечатала кулак в бицепс Кирана, вложив в него всю свою силу.

Он застонал, потирая руку.

– Тебе повезло, что ты не целилась в мои ноги. Они застрахованы на двадцать миллионов долларов.

– Я буду целиться в яйца, когда мы встретимся, – объявила я. – Ты сильно перегнул палку.

– Я знал, что ты никогда не подумаешь о встрече с ним, и... ну, дело не только в тебе, Дил, – защищаясь, сказал Киран. – Хотя я согласен, что то, как я это сделал, было полным дерьмом, и я беру на себя всю ответственность за такой неприятный исход.

– Как все прошло? – Кэл проигнорировала нашу перепалку.

Я немного успокоилась. Кэл не знала, что Киран – гей. Никто, кроме меня, не знал. И тот факт, что он доверил мне свой самый деликатный секрет, заставил меня инстинктивно почувствовать себя ближе к нему.

Я сказала ей, что Такер выглядел очень придурковатым и агрессивным, с оттенком сожаления. Мне было трудно понять его настроение из-за адреналина, бурлящего в моих венах. Я призналась, что сказала ему, что мы с Райлендом помолвлены. Это вызвало усмешку у моей лучшей подруги.

– Что ты будешь делать, если он действительно станет частью жизни Гравити? Рано или поздно он узнает правду.

Я отмахнулась от нее.

– Я что-нибудь придумаю. – Но на самом деле подсознательно я не верила, что Такер будет присутствовать в жизни Грав. Он всегда был невероятно эгоистичным, вплоть до нарциссизма. – Все еще злюсь на тебя, Кир.

Он сложил руки на груди.

– Если бы я сказал тебе, что он в Нью-Йорке и хочет увидеть своего ребенка, что бы ты сделала?

– Посмеялась бы и сказала, чтобы ты отвалил, – естественно предложила я.

– Я остаюсь при своем мнении. – Он раскрыл объятия.

– Киран, он изменил и бросил меня...

– Я знаю. – Киран прервал меня. – Я не отбрасываю все это. Он упырь, который заслужил все плохое, что с ним случилось, и уверен, что худшее еще впереди. Я не защищаю его задницу. Лишь хочу сказать, что это не только твоя вина. Ты должна подумать о Гравити, если вдруг он мог измениться. Вы обязаны хотя бы попытаться. Она не может за себя постоять.

Кэл молчала рядом с ним. Я знала, что она с ним согласна. И мне было неприятно, что я тоже. Я никогда не прощу Такера за то, что он сделал со мной, но я не могла отказать Гравити в полноценном отце, если он хотел быть частью ее жизни. Конечно, при условии, что он будет вести себя как взрослый, а не как маленькая сучка, как в прошлый раз.

– Могу я напомнить, что он также должен тебе триллион долларов алиментов? – справедливо заметила Кэл. – Ты можешь покалечить его каким-нибудь юридическим дерьмом, пока он воссоединяется с Грав. Это будет очень приятно, я уверена.

– Меня не интересуют его деньги. – Я перевернулась на диван и схватила пульт. После того как меня осуждали, обсуждали и высмеивали в маленьком городке Стейндроп за то, что я родила внебрачного ребенка от мудака, который крутил роман у меня за спиной, я хотела доказать людям и себе, что могу сделать это сама. – И не похоже, что у него много чего есть. Я просто хочу, чтобы он был хорошим отцом или снова исчез.

Не то чтобы я знала, как может выглядеть хороший отец. Мой был просто пустой тратой ресурсов окружающей среды.

Я закончила разговор с Кэл и Кираном и посмотрела еще несколько серий «Анатомии Страсти». Что-то в этом сериале успокаивало мою душу, и у меня было подозрение, что это никак не связано с горячими докторами и нескончаемыми драмами.

Когда Грав проснулась, я решила заняться с ней чем-нибудь веселым перед сменой в «Алхимике». Утомить ее, чтобы Райленду не пришлось разряжать батарею прогулками, занятиями и упражнениями. Я отвела ее на детскую площадку через дорогу, и мы вместе приготовили домашнюю пиццу. Грав хотела поэкспериментировать, поэтому мы набросали тонну начинки – пепперони, болгарский перец, лук, оливки и ананас.

– Что-то вкусно пахнет. – После обеда Райленд ввалился в мою квартиру без стука, снова воспользовавшись запасным ключом, который дал ему Роу. Я даже не могла разозлиться. Ри ежедневно спасал мою задницу и нянчился с Грав, хотя я знала, что он не любит детей и у него есть дела поважнее.

– Мы готовим пиццу! – очаровательно объявила Грав со своего табурета, ее лицо украшали пятна томатного соуса и муки. – Я хочу добавить огу-огу-рец.

– Что? – спросил он, встревоженный.

– Огурец, – поправила я.

– Нет, куколка. Эта пицца прекрасно пахнет так, как она... – Он подошел к нам, глядя на пиццу, которую я сейчас нарезала. – Что это за хрень?

– Плохое слово! – объявила Гравити.

– К черту все это. – Он нащупал в переднем кармане бумажник и бросил в ее сторону пятидолларовую купюру. – На этот раз я взял с собой наличные. Я знал, что у меня нет шансов.

Я подавила смех.

– Послушай, маленькая вонючка, ты не можешь вот так запросто класть ананас на пиццу. – Он пригнулся к ее глазам. – Если ты психопатка, это прекрасно, но ты должна это скрывать.

Гравити захлопала ресницами и ухмыльнулась, явно обрадованная его появлением.

Фу, девочка, то же самое.

У меня свело живот, когда его плечо коснулось моего, и он встал между нами, пристально разглядывая наше блюдо.

– Слушай, ребенок, ананас годится только для одного. Хочешь знать, для чего?

Моя дочь смотрела на него, мягкая, любопытная и доверчивая, и я поклялась, что никогда не испорчу в ней эту способность – доверять людям и верить, что они тебя поймают.

– Чтобы выбросить в мусор, – закончил Райленд, отщипывая от пиццы горячие кусочки ананаса и бросая их в раковину.

Стремясь угодить, Грав делала то же самое, кривя нос и произнося «фу» каждый раз, когда бросала ананас.

– Эй, дети, – укоряла я. – Не надо есть чужие вкусняшки.

– Этому чужому нужно сама-знаешь-что, сама-знаешь-где. – Он многозначительно посмотрел на меня. – Я бы сказал все слова, но полиция грязных слов уже рядом. – Он дернул головой в сторону Гравити.

Когда они закончили очищать пиццу от ананасов, Райленд положил два огромных куска на тарелки и налил себе чашку «взрослого сока» (пива) и яблочного сока для Грав.

– А какой на вкус взрослый сок? – спросила Гравити.

– Эмоциональное онемение.

– А мне понравится вкус эмона-онимиисса? – пискнула она.

– Нам всем нравится, милая. – Он задумчиво пожевал. – Когда тебе будет лет семнадцать, спроси у дяди Райленда, и я дам тебе попробовать свое собственное пиво.

Я завороженно наблюдала, как они оба игнорировали меня в течение десяти минут подряд, вели беседу и ели свою пиццу, не предлагая мне ничего. Было очевидно, что мужчина не прилагает никаких усилий, чтобы измениться или заговорить на языке малышей для моей дочери. Также было ясно, что она влюблена в него по уши. Черт. Это было очень плохо.

Наконец Райленд перевел взгляд на меня.

– Есть причина, по которой ты все еще здесь?

Черт. Мне ведь нужно было идти на смену, не так ли? Я потерялась, наблюдая за тем, как мужчина очаровательно возится с моим ребенком. Это было более возбуждающе, чем шоу «Волшебный Майк».

– Эм, ей пора спать...

– В семь сорок пять вечера, я знаю. – Он отщипнул от пиццы маслину, бросил ее в рот и прожевал. – Я читал инструкцию. Я знаю ее лучше, чем Папа Римский знает Библию.

Гравити попыталась повторить бросок оливки в рот, но та попала ей в глаз, и она вскрикнула.

– Что за отношение? – Я опустила глаза.

– Не знаю. Что за прикид? – Жар, сочащийся из его светлых, игривых глаз, грозил сжечь все здание.

Мой взгляд в замешательстве скользнул вниз. На мне была черная кожаная юбка и сапоги, а также цветочный топ.

– Я ловлю чаевые. – Я выпятила бедро, вызывающе откинув волосы назад.

– Полиция Нью-Йорка, возможно, будет искать трупы в Гудзоне, если посетители не будут следить за собой сегодня вечером, – пробормотал он себе под нос, отводя от меня взгляд.

– Это звучит по-собственнически. – Я изогнула бровь.

– Не «собственнически», а «защитно», – поправил он, вставая и пробираясь ко мне. Он остановился, когда мы были на расстоянии вдоха друг от друга, и наклонился, чтобы прошептать мне на ухо так, чтобы слышала только я. – Поверь мне, Космос, если бы я хотел чего-то другого, я бы окрестил кровать своего лучшего друга, прибив тебя к ней. Ты дала мне все основания полагать, что будешь играть, добровольная жертва, которой ты являешься.

Гнев и стыд захлестнули меня. Я уклонилась от него, но не успела топнуть ногой.

– Постарайся не погубить ее, – сказала я, мой голос был тверд.

К его чести, он даже не вздрогнул от моего топота.

– Ты склонна делать это со всем, к чему прикасаешься.

– Не волнуйся. Я не трогаю маленьких девочек. – Он подмигнул мне. – Вот почему я пощадил тебя.

Боже, как же он бесил. Я хотела бы, чтобы он не был мне так нужен.

Для няньки.

Я попыталась избавиться от странной задумчивости, в которой оказалась по дороге в «Алхимик». Я действительно собирала наряд для советов или для Ри? Может, и то, и другое. Наблюдение за лицом Райленда, когда он рассматривал меня, почти развязало мне руки. Это напомнило мне, что я женщина – условно красивая, и это само по себе улучшило мое настроение.

Я приехала за пять минут до начала своей смены, и меня встретил Макс, который показал мне заднюю часть бара. Офис примыкал к кухне, в нем находился ряд шкафчиков, стол с компьютером и единственный металлический шкаф. На стене висело расписание на неделю. Я проверила расписание на пинборде, радуясь, что сегодня мне не придется работать с Такером. Он как раз заканчивал смену. Может быть, мне удастся избежать его вообще...

– О, отлично. – Его знакомый голос скользнул по моей спине, как холодное, мокрое полотенце. – Это ты.

А может, и нет.

Я обернулась. Как только увидела его лицо, я подавилась слюной и неконтролируемо закашлялась.

– О Боже! – Мои глаза хаотично блуждали по его лицу.

У него было два черных глаза, сломанный нос, который выглядел криво и не на своем месте, трещина на лбу и разбитая губа. Он выглядел так, будто решил побороться со стаей медведей.

– Ты попал в аварию? Что, черт возьми, с тобой случилось?

– Со мной случился твой жених, – горько усмехнулся он, открывая шкафчик и прижимая к верхней части щеки пакет со льдом. – Не прикидывайся невинной.

– Что... – Это сделал Райленд? Но когда? И почему? И почему он об этом не говорил?

Он мог бы упомянуть.

Темный, ядовитый восторг наполнил мои вены, густой и липкий. Получать удовольствие от того, что сделал Райленд, было неправильно, но это не делало меня менее головокружительной. Он причинил боль тому, кто причинил боль мне, причем в десятикратном размере. И я чувствовала, что Райленд, несмотря на все свои недостатки, был предан до глубины души.

Такер покачал головой, достал рюкзак и куртку и бросил пакет со льдом в шкафчик. Я наблюдала за ним, не зная, что сказать. Не мне было извиняться. Я не портила его лицо. К тому же он это заслужил.

– Я уже говорил тебе, что твое запястье было ошибкой. Не надо было быть таким ребенком, – ворчал Такер.

– Он сам заметил мое запястье. Я ему не говорила. – Почему я объясняюсь с этим придурком?

– Да, но он поднял из-за этого шум.

– Тот факт, что ты бросил меня умирать три года назад, не помог, я уверена, – умно заметила я.

Такер сдержал смешок, похоже, желая сменить тему.

– Я сказал Райленду, что переехал после того, как покинул Мэн. – Он вернулся к своему шкафчику и заговорил, стоя ко мне спиной. Он надел куртку-бомбер, а затем свою JanSport. – У меня было ужасное, блядь, время, ясно? Я не мог вернуться в Стэйндроп из-за Эллисон и ее проклятого бардака. Все меня осуждали. Мне приходилось браться за случайные подработки везде, куда бы я ни поехал. Австралия. Новая Зеландия. Япония. Работал без разрешения. Я спал в общежитиях. Моим родителям пришлось переехать, чтобы спастись от предрассудков людей. Не то чтобы мне было весело.

– Вау, мне так жаль, что побег от семьи доставил тебе неудобства. – Я приложила руку к груди и расширила глаза.

– Это всегда было твоей проблемой, Дилан. Ты думаешь только о себе. Тебе нет дела до чужих страданий, – обвинил он, его глаза сузились до щелей – или пытались сузиться сквозь набухшую кожу вокруг них.

– Святая газовая фаза, Бэтмен. – Я рассмеялась. – Ты не просто так придумал историю о моем эгоизме.

– Я и забыл, какая ты язвительная. – Он нахмурился. – Очень непривлекательная.

– Хорошо. – Я ярко улыбнулась. – Только дерьмо привлекает мух.

– Я готов увидеть свою дочь.

– О, это из-за твоего расписания, да? – Я не могла не огрызнуться. Киран был прав. Я не была готова к мысли о том, что Такер и Гравити могут находиться в одной комнате. – Я сообщу Гравити. Уверена, она поймет, почему ты отсутствовал «всю свою гребаную жизнь», – я сверилась с воображаемыми часами.

– Я хочу видеть своего ребенка, Дилан. – Он нахлобучил на голову кепку, пригнув голову. Это прозвучало как угроза, что я не оценила, но в самих словах не было ничего пугающего. Мне не понравился его тон.

Он указал на меня.

– И передай своему будущему мужу, чтобы он держался на расстоянии, если не хочет сидеть за решеткой.

Смена была долгой и напряженной, но удивительно полезной. Я чувствовала себя хорошо, делая что-то, выходящее за рамки материнства. Мой наряд оказался успешным в отделе чаевых, но на мою задницу смотрело столько глаз, что у меня возникло искушение проверить, не попала ли она в список блокбастеров Page Six.

Когда часы пробили полночь и я выскользнула из бара, раздался телефонный звонок. На меня смотрело имя Райленда. Я вздохнула и ответила.

– Что случилось? Она в порядке?

– Господи, расслабься. – В его голосе звучали усталость, раздражение и пресыщение нашим соглашением. А ведь прошло всего несколько дней. – Твой ребенок крепко спит. – Он не называл ее по имени – все еще отказывался полностью признать, что она человек. – Я просто знал, что ты уходишь в полночь, и хотел, чтобы тебе было с кем поговорить по дороге домой.

Я успокоилась, зная, что с моим ребенком все в порядке.

– Это буквально в шести минутах ходьбы, – запротестовала я.

– В Нью-Йорке небезопасно.

– Благодаря таким людям, как ты, – пробормотала я, стараясь не обращать внимания на отчетливое ощущение, что мое сердце превращается в липкое теплое масло и оседает между ног, делая меня мокрой. Внимательный Райленд был просто находкой для трусиков. – Я видела лицо Такера.

– Мои соболезнования, – проворчал он.

– Серьезно, Рай, о чем ты думал?

В воздухе повисла тишина, прежде чем он ответил.

– Я был в долгу перед Роу. Ты тут ни при чем. Он хотел изменить лицо этого человека уже четыре года, почти пять.

Мое маслянистое сердце снова превратилось в камень. Конечно, это было связано с моим братом. Все дело было в нем.

– Ты мог навлечь на себя кучу неприятностей.

– Он бы никому не сказал, – утверждал Райленд.

– Почему ты так уверен?

– Он знал, что заслужил это.

Я не была уверена, что Райленд был прав. Вместо этого я предположила, что Такер не хотел начинать войну с таким человеком, как Рай, который был связан с леденящими душу безжалостными миллиардерами, имеющими в своем распоряжении стада адвокатов. Райленд был, безусловно, самым приятным парнем из его команды, наряду с Кираном, но от него также исходили сильные флюиды «не связывайся со мной».

– Хорошо ли она провела вечер? – Я сменила тему.

– Да.

– Она…

– Знаешь, Космос, мы можем поговорить о чем-то, что не касается твоей дочери.

– Конечно, можем, но это будет бессмысленно, потому что я не хочу иметь ничего общего с твоей задницей, – сказала я певучим голосом.

– Ты все еще Свифти? – Он проигнорировал мое отношение.

– Да, – нехотя признала я. – Ты не перерастаешь Тейлор Свифт – ты растешь вместе с ней. В этом и заключается суть эпох.

Это была одна из тех вещей, которые мне так нравились в ней. Ни один альбом не был одинаковым. Она развивалась вместе со своей музыкой. Помимо учебы в медицинском колледже, моей мечтой было попасть на турне «Эпохи».

Было много «почти». Однажды, пару лет назад, Роу купил билеты для меня, но Грав подхватила неприятную ушную инфекцию, и ее пришлось выхаживать двадцать четыре на семь.

Год назад я решила раскошелиться и купила два билета – для себя и друга. Но в тот же день мать подруги попала в больницу. Мне не с кем было пойти, так что в итоге мы их продали.

– Ты все еще большой осел? – ответила я. В этот момент я была груба с ним только для того, чтобы напомнить себе, что он вне зоны доступа, потому что эта красная линия? Она размывалась с каждой минутой, проведенной вместе.

– Огромный, как и все остальное во мне. – Райленд поцокал языком. – Уход из бизнеса фальшивых парней и отказ от травки определенно дали мне меньше возможностей для плохого поведения, хотя. Я все еще люблю выходить в свет, пить, делать покупки. Я никогда не понимал, почему мужчины так страдают от похода по магазинам – я люблю новые вещи. Но я больше не занимаюсь бессовестным самолюбованием. Наверное, я нахожусь в той фазе, когда пытаюсь доказать себе и другим, что в моем существовании есть нечто большее, чем быть горячим как дерьмо и трахаться как рок-звезда.

– Не забывай о скромности, – фыркнула я, набирая код, чтобы отпереть входную дверь нашего здания. – Кстати, я всегда подозревала, что рок-звезды – дерьмо в постели, если учесть, что в их жилах течет кокаин и алкоголь.

– Однажды я переспал с участницей конкурса «Американский идол». Она была довольно хороша. Правда, украла мои анальные бусы, – с горечью пробормотал Райленд.

– Вряд ли это рок-звезда, Рай. – Я подавила улыбку, толкнула дверь лифта и вошла внутрь.

Я уже смирилась с тем, что мы никогда не сможем провести полноценный пятиминутный разговор, не затронув тему секса.

– Эй, хочешь посмотреть на макет App-date? – Впервые за все время он звучал по-мальчишески неуверенно. – Это довольно круто. Ты можешь просматривать профили вымышленных пользователей ИИ.

– А разве ИИ не очень неэтичен?

– Да, но... я тоже.

На этот раз я рассмеялась.

– Честно. – Он огрызнулся. – Будь благодарна, что это ИИ, а не торговая сеть или еще какое-нибудь дерьмо.

– Конечно. Можешь показать мне. – Как бы мне не было неприятно это признавать, я наслаждалась нашим перемирием. Было утомительно пытаться ненавидеть этого человека только за то, что он отверг меня восемь лет назад.

Дверь лифта открылась. Он стоял и ждал меня в коридоре на другой стороне, выглядя на пятьдесят оттенков идеальнее. Серые, низко висящие треники и белая футболка свободно болтались на его V-образной фигуре и широких плечах. И когда его рот расплылся в улыбке, я поняла, что это не единственное, что должно было расплыться.

Он был закатом, ярко горящим на пороге чего-то темного и запретного. Если бы он был песней, с тоской подумала я, он был бы балладой. Сладкой, тоскливой и полной скрытых смыслов. Может быть, «Безумные мечты».

Я так долго приучала себя не мечтать, не смела надеяться на что-то лучшее, что Райленд представлял угрозу самому моему существованию. Он напомнил мне, что в этой жизни может быть что-то большее. А надежда была как крэк. Рискованно, но вызывает привыкание.

– Привет, – сказал он, задыхаясь.

– Привет. – Я заправила прядь волос за ухо и выскочила из лифта в квартиру.

Он закрыл за нами дверь.

– Хочешь посмотреть? – Он поднял телефон на ладони.

– Эм, можно я сначала пописаю?

Он закатил глаза, преуменьшая свое волнение.

– В смысле, если тебе нужно.

Я пошла в ванную, думая, что он выглядит слишком взволнованным, чтобы я, объективно плохо осведомленная о мобильных приложениях, смотрела его работу.

Неужели Роу, Тейт и Киран уделили ему время и восприняли его идею всерьез? Я сомневалась в этом. Друзья всегда отмечали, что у Райленда подвешенный язык и хорошая внешность, но люди, естественно, полагали, что все, что он может предложить, – это его обаяние. Внешне он ни в чем не был талантлив, как Роу – в еде, Киран – в футболе, а Тейт – в выведении людей из себя.

Вымыв руки, я пробралась в комнату, чтобы проведать Грав. Она крепко спала. Я присоединилась к Райленду за столом и опустилась на табурет рядом с ним. На экране iPad, который он, должно быть, принес с собой, уже красовалось макетное приложение.

– Я думала, что увижу это на твоем телефоне. – Я выхватила у него iPad.

– Это даст тебе полную картину. Я немного подправил его после сказки на ночь для маленького вонючки.

– Что ты читал?

– «Очень голодную гусеницу», уже в четвертый раз. – Пауза. – В четвертый раз подряд. – Пауза. – У этой гусеницы не вылеченные проблемы с перееданием. Книга романтизирует расстройства пищевого поведения. Родители должны навести шум по этому поводу.

Он болтал, потому что нервничал из-за приложения. Которое, на первый взгляд, выглядело чертовски элегантным.

– Чувак, ты, типа, трудолюбивый и все такое? – Я наклонила голову, ухмыляясь.

Он надулся, его лицо исказилось от отвращения.

– Да ладно. Я сделал это с помощью Paint, пока бросал двойку.

Он взял с собой iPad, чтобы работать здесь после того, как Гравити ляжет спать. Не знаю почему, но у меня от этого сжалось сердце. Я пролистала App-date. Он выглядел так, будто у элегантности X и эстетики Instagram родился ребенок, но при этом был совершенно собственным уникальным брендом.

Логотипом было название приложения, написанное строчными буквами, а также обручальное кольцо, бриллиант которого разлетался на крошечные, разорванные полароидные фотографии влюбленных пар. Слоган гласил: «Боль вашего бывшего – наша выгода».

– Ты немного переборщил с этим слоганом. – Я прочистила горло.

– Мир держится на чувствах, Космос. Каждый хороший маркетолог знает, что для того, чтобы задействовать эмоции людей, нужно заставить их сначала почувствовать себя дерьмово.

– Ты буквально настолько токсичен, что я боюсь дышать в твою сторону, – пробормотал я.

– Ш-ш-ш. – Он толкнул меня локтем. – Сконцентрируйся на впечатлениях.

Фон был, пожалуй, одной из самых крутых функций приложения. Нужно было выбрать, откуда ты, и фон тут же превращался в фон твоего местоположения, будь то горизонт Нью-Йорка, Лондонский глаз или открытое кукурузное поле. Поисковая система была на удивление специфичной. Местоположение, возраст, пол, профессия, доход и точные цели. Приложение было ориентировано на поиск свиданий, которыми можно похвастаться или поиграть в притворство, а не на поиск любви. Но были и более широкие поиски для тех, кто хотел путешествовать с единомышленниками, подружиться с людьми с определенными чертами, которых им не хватало в бывших, и так далее.

– Это отличается от Tinder и Bumble, – объяснил Райленд, облизывая губы. – Цель здесь не в том, чтобы найти себе пару или партнера. Это сугубо профессиональные отношения с человеком, готовым помочь тебе притвориться, что ты уже переехал. Или, что еще интересно, найти кого-то с теми же чертами характера, что и у тебя, чтобы сделать то, что ты уже планировал сделать со своим бывшим до того, как расстались. Например, отправиться в поход, собрать рюкзак и так далее.

– Неужели на свете так много людей, которые хотят притвориться, что у них кто-то есть? – Я повернулась к нему, завороженная.

Он провел рукой между нами. Справедливое замечание.

– К тому же, – размышлял он. – Это приложение не только для фальшивых свиданий и партнеров. Это приложение для подмены. Место, где ты находишь замену, чтобы заполнить зияющую дыру, которую оставил человек, с которым ты расстался.

В приложении можно найти что угодно. Разовое свидание для какого-то мероприятия. Целые фальшивые отношения. Дружбу между двумя людьми с разбитым сердцем. По сути, это приложение обещало стать твоим лучшим другом после расставания. Что было иронично, ведь у создателя приложения Райленда никогда не было девушки.

– Слушай, не буду врать, оно умное, изящное и чертовски сложное. – Я подтолкнула iPad по поверхности обратно к нему. – Но я понимаю, почему Брюс «Семьянин» Маршалл сомневается. Ты, по сути, продвигаешь ложь.

– Продвигаю? – Он взял iPad и положил его в свою сумку. – Кто знает, чем обернутся эти отношения? Если два человека чертовски хотят свести с ума своих бывших и нравятся друг другу настолько, что, общаясь в Интернете, выставляют друг друга напоказ, разве ты не считаешь, что у них есть реальный шанс влюбиться по-настоящему?

– Нет, потому что у нас ненастоящие отношения, и единственное, что я чувствую по-настоящему, – это необходимость выковыривать ложкой твои глазные яблоки каждый раз, когда ты меня провоцируешь.

Он фыркнул.

– Ты хочешь сказать мне с честным лицом, что ненавидишь меня так же, как и тогда, когда мы встретились на тротуаре несколько дней назад?

– Это не считается. Ты буквально помогаешь мне с Грав, деньгами и... – Оставшаяся часть моей речи пропала на языке. Хм. Он был прав.

– И вот, пожалуйста. – Он подмигнул. – Не думаю, что Брюс ненавидит идею приложения. Если уж на то пошло, то думаю оно способствует осознанному согласию в платонических отношениях. – Он заметно вздрогнул от этого богохульства. – Его проблема во мне. С тем, кто я есть. Моя репутация. Вот почему нам не нужно провалить это задание с фальшивыми любовниками, Касабланкас.

Я прикусила губу, снова взглянув на приложение.

– Отлично. Это хорошее приложение. Если уж на то пошло, а это, скорее всего, ничто, то я думаю, что Брюс был бы безумцем, если бы не вложил в него деньги. В нем нет ничего захудалого или аморального. Было бы здорово иметь что-то подобное, когда Так меня бросил. На самом деле, ты мог бы монетизировать это дерьмо, потому что тогда я бы легко потратила сотню баксов на регистрацию.

– Мы рассчитываем на пятьдесят баксов в год. – Он щелкнул меня по носу, словно я была очаровательным щенком, встал и собрал свои вещи. – Кроме того, я был бы твоим фальшивым парнем бесплатно. Ты будешь моей условно бесплатной.

Когда он направился к двери, у меня упало сердце, и не в хорошем смысле. Я не хотела, чтобы он уходил, поняла я. Но просто сидела и смотрела. Что еще могла сделать? С тех пор как я приехала сюда, я и так уже монополизировала столько его времени. Не хотела переусердствовать.

Когда он подошел к двери, то положил руку на ручку и повернул голову, чтобы взглянуть на меня.

– Дил?

– Да, Рай?

С каких это пор мы стали Дил и Рай? Это изменение в динамике символизировало крах моего механизма самозащиты.

– Я нашел отличный детский сад для маленькой вонючки. – Он засунул руку в передний карман. – Очень рекомендую. Метод Монтессори, с учителями, специализирующимися на умственном развитии и всякой хрени. Лист ожидания на три года вперед, но жена Брюса...

Его слова окатили меня ледяной водой.

– Как ты смеешь? – Я зарычала.

Неужели ему так не нравится проводить время с Гравити? Неужели он думал, что я буду отдавать ее под присмотр пять раз в неделю, пока я работаю в основном в ночную смену и вообще не смогу с ней видеться?

– Никто не просил тебя помогать мне искать детский сад. Мне он не нужен.

– Няни ненадежны. – На его челюсти дрогнул мускул. Он не стал уклоняться от темы. – И как только это приложение начнет работать, у меня не будет времени сидеть с ней. В любом случае, она чертовски умна. Даже я могу сказать, она – единственный трехлетний ребенок, которого я знаю. – Его взгляд остановился на моем, суровый и непоколебимый. – Ей нужно общаться с другими детьми. Заводить друзей. Подумай о ней.

– Я и думаю о ней. – Я встала. Паника и агония пронеслись сквозь меня. – Я думаю о том, что у нее нет отца, так что, по крайней мере, у нее может быть настоящая мама.

Я ненавидела, что мой гнев, мой жар, мое отчаяние не пронзают его насквозь. Что он не уклоняется от конфронтации, когда я выражаю сильные чувства. Что он достаточно заботлив, чтобы вступить в бой, а не уйти, как это сделал Такер.

– В любом случае, я познакомился с твоим ребенком и думаю, что вам обеим будет полезно, если она пойдет в сад хотя бы на неполный день, – невозмутимо продолжал Райленд. – Когда-нибудь она пойдет в школу. Эта работа в баре не вечна. А Гравити заслуживает большего, чем фальшивый дядя, который учит ее отрыгивать алфавит и бросать кусочки ананаса в окно, чтобы скоротать время.

– Для меня не будет никакой школы, – рассмеялась я. – Нью-Йорк – это мой единственный шанс избежать вечной жизни с матерью. Я не собираюсь упускать его, поступая в колледж и рискуя финансовым крахом. Как ты думаешь, что я буду делать с твоими деньгами? Я экономлю каждый пенни. – Я подошла к двери, дрожа от ярости.