Текст книги "Безумные Мечты (ЛП)"

Автор книги: Л. Шэн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 24 страниц)

Райленд выглядел задумчивым, погруженным в размышления. Он был таким с тех пор, как мы отбыли в Техас, и я подумала, не было ли у него на уме что-то, не связанное с нашей маленькой выходной шарадой. Может быть, что-то связанное с его родителями, с которыми он отказывался разговаривать.

Последняя остановка в нашем туре по поместью Маршаллов находилась в стороне от главной дорожки, ведущей к их двери, за пределами самого ранчо. Это был старый круглый колодец, сложенный из тяжелых черных камней. С оцинкованным металлическим кувшином, висящим на раме под деревянной крышей, он выглядел как что-то из сказки братьев Гримм, и я крепко прижала Гравити к груди, боясь, что она отмахнется и запустит себя в него.

– А это семейный колодец желаний. – Брюс остановился, чтобы погладить горячие камни с гордой ухмылкой. – Я не суеверен, но за последние пару веков этот колодец желаний успел прославиться. Мы перестали использовать его для воды примерно в 1900 году. Мой прапрадед заболел в это время, и его жена Берта – она была медсестрой – думала, что он никогда не выкарабкается. Врачи дали ему несколько дней. Люди съезжались со всех концов, чтобы попрощаться со стариком. Однажды ночью она села на край колодца желаний, опустила в него монетку и помолилась, чтобы он поправился. На следующее утро он проснулся и почувствовал себя на триллион долларов лучше! – Глаза Брюса блестели юношеским энтузиазмом. – С тех пор люди со всего Техаса приезжают сюда, чтобы бросить монетку и загадать желание. Этот малыш помог бесчисленному количеству людей. – Он снова постучал по камням. – Выйти замуж, забеременеть, преодолеть болезни, набраться смелости и сделать что-то новое. Попробуйте как-нибудь.

– Очаровательно, но люди моложе пятидесяти лет не носят с собой наличные, тем более мелкие деньги, – жестко сказал Райленд.

Я толкнула его локтем. Что с ним было не так? Я знала, что между ним и Брюсом существует некоторая напряженность, но последний наконец-то раскрылся.

– Не будь циником, – сказал Брюс. – Где нет веры, там нет и роста. Неважно, кто твой бог. Может быть, справедливость, надежда или Большой Папочка на небе. Ты должен во что-то верить, иначе тебе не для чего жить.

Когда мы вернулись в главный дом, Джолин предложила Гравити помочь ей испечь кукурузный хлеб. Мы с Райлендом удалились в свою комнату, смежную со спальней Гравити. При всей своей консервативности Джолин и Брюс выделили нам одну кровать, хотя мы еще не были женаты.

Когда Райленд расстегнул на кровати свой чемодан, я перешла к добиванию.

– Что с тобой? – Я запрыгнула на матрас. – Ты был угрюм.

– Ничего, – пробормотал он, доставая дорогие рубашки-поло и дизайнерские трусы.

Я никогда не видела Райленда в плохом настроении. Более того, до сих пор я не была уверена, что он способен на такое.

– Если бы мне нужен был придурок, я бы осталась с Таквадом. – Я нахмурилась. – Ты явно расстроен. Это из-за Брюса? Это из-за...

– Вчера я заложил свою квартиру. – Он захлопнул свой пустой чемодан и бросил его на пол.

От шока у меня отвисла челюсть, и я вскочила на ноги, приложив ладонь к его щеке. Он резко обернулся, шипя от унижения, когда розовый румянец на его шее переполз на лицо.

– Я был таким идиотом долгие годы. Безрассудно тратил все свои деньги. Думал, что смогу жить, как мои гораздо более богатые друзья. Все плохие идеи, на которые я когда-либо натыкался, я принимал. Я получил гребаный пентхаус за шесть миллионов долларов практически бесплатно...

Срань господня, его квартира стоит шесть миллионов?

– И я умудрился его потерять.

Меня грызло чувство вины за то, что я взяла с него безумную сумму денег за наши фальшивые отношения.

– Ты не потерял квартиру, – прошептала я. – Ипотека ничего не значит. Я слышала, что некоторые люди делают это ради более выгодных ставок или чего-то еще! – Я действительно говорила из задницы, поскольку никогда не владела ничем дороже фена Dyson и понятия не имела, как эти штуки работают. – И смотри. – Я облизала губы. – Забудь о моем гонораре. Я возьму еще смены в «Алхимике»...

– Нет, – решительно сказал Райленд, пресекая эту идею. – Платить тебе, чтобы ты могла позаботиться о себе и Грав, – это наименьшая глупость, которую я делаю со своими деньгами. К тебе это не имеет никакого отношения.

– Но, Рай...

– Нет. – Он схватил меня за плечи и сжал, заглядывая в глаза. – Перестань делать из этого нашу договоренность, хорошо? Я злюсь не на тебя. Я злюсь на себя. Все эти годы у меня ушли на то, чтобы понять, как жить дальше, а теперь я играю в догонялки.

– Если тебе от этого легче, то ты отлично справляешься. – Я неуверенно улыбнулась ему.

Он обхватил меня за талию и рывком притянул к себе, чмокнув в губы. Мы старались не распускать руки в присутствии Гравити.

– Ты бы назвала себя фанатом, Космос?

– Как мое прозвище? Нет. А тебя? Безусловно.

Мы медленно покачивались в беззвучном ритме, слышном только нам. Я прижалась щекой к его груди, чувствуя, как колотится его сердце, зная, что мое делает то же самое и что это закончится слезами.

Скорее всего, моими.

Как будто Райленд решил в тот день отправиться на поиски и уничтожить мои яичники. После того как Грав провела время с Джолин, я искупала ее, заплела ей волосы и немного порисовала с ней перед ужином. После ужина мы уложили ее в постель, и маленькая предательница серьезно повернулась ко мне и сказала:

– Мамочка, ты мне заплела косы, но я хочу, чтобы дядя Райренд прочитал мне сказку.

Я сделала вид, что не обиделась, и использовала это время, чтобы распаковать чемодан. Но после десяти минут ожидания Рай все еще не вышел из комнаты Гравити, а она все еще не кричала, чтобы я поцеловала ее на ночь. Несмотря на себя, я заглянула в щель соседней двери, чтобы подсмотреть за ними. Райленд лежал рядом с ней в ее кровати для принцесс на полу, положив голову на руку, и перелистывал страницу в книге.

– ...тогда Винни-Пух сказал: «Но я люблю мед», – он сделал... это был немецкий акцент, – и Иа ответил: «Да, мы знаем». – Он театрально зажал нос, когда рассказывал про осла, и Гравити захихикала.

Я прислонилась к дверному косяку и усмехнулась.

– «Наконец, Пятачок рассмеялся»: «И я тоже!».

У каждого персонажа был свой голос и акцент. Иногда Гравити просила Райленда читать одну и ту же страницу снова и снова, а потом смеялась до боли в животе. Я была потрясена тем, как меня заводило, когда мой сосед сверху корчил глупые рожи, скрещивал глаза и пытался говорить с разными акцентами.

Наконец они дочитали книгу, и Рай опустил поцелуй на голову моей дочери.

– Слова одобрения? – предложил он ей.

Она серьезно кивнула.

Мне понравилось, что он вспомнил. Мне нравилось слишком многое в этом человеке. Все мое тело превратилось в нечто теплое, вкусное и довольное от его голоса, от его слов.

Он встал, засунул книгу между рамой кровати и матрасом и накрыл ее одеялом. Мистер Гриб прижался к ее груди.

– Ты моя любимая девочка во всей Вселенной.

– Даже больше, чем мамочка? – вздохнула Грав.

Глаза Райленда встретились с моими из другой части затемненной комнаты, и я поняла, что он знал о моем присутствии все это время. Он ухмыльнулся.

– Мама – моя любимая женщина. Это не одна и та же категория, маленькая вонючка.

– Что такое категория? – Она потерла глаза кулаками.

– Пусть мамочка объяснит. – Он выскользнул из комнаты, а я присела на край кровати дочери и поцеловала ее на ночь.

– Мамочка?

– Да, детка?

– Дядя Райренд останется с нами навсегда? Он всегда будет нашим соседом?

Этот простой вопрос пронзил мой череп, как стрела, заставив голову запульсировать.

Нет, не останется. Более того, скоро он не будет видеться с ней несколько раз в неделю – возможно, даже несколько раз в месяц. Он собирался жить новой жизнью, которую мы для него устраивали.

Я постаралась сохранить самообладание.

– Я не уверена, милая. – Я погладила ее по лбу, убрав со выбившуюся косичку, и, как я надеялась, легко улыбнулась. – Мы всегда будем видеться с ним. Он хорошо дружит с дядей Роу и всей семьей. Но иногда ты видишь человека часто, а иногда... не так часто. – Это был самый приятный способ сказать ей, чтобы она не привязывалась.

Гравити надулась.

– Ну, я хочу видеть его все время. Я много с ним возилась. Может, даже больше, чем с бабушкой.

Девочка, расскажи мне об этом.

Ладно. Я не любила его, но ради него я пересмотрела все свое правило «никаких мужчин», а это было уже немало.

Я тихонько закрыла за собой дверь и прижалась к ней спиной, закрыв глаза. У меня были проблемы. Большие неприятности.

– Привет, Космос.

Слова Райленда вывели меня из моего странного настроения. Я открыла глаза. Он стоял перед зеркалом и одевался.

– Сегодня я приглашаю тебя на свидание.

– Но Грав...

– Она уже спит, – закончил он за меня. – А Джолин настояла на том, чтобы посидеть с ней. Пойдем. – Он скорчил гримасу. – Пора изобразить любовь-морковь. Для моей сделки, да?

Я кивнула. Он отчаянно нуждался в этой победе.

Я собралась и надела облегающее красное платье. Когда мы вышли из дома, то выглядели как два неловких подростка, проходящих мимо Джолин и Брюса в гостиной. Они смотрели «Колесо фортуны», как будто это был 1993 год.

– Веселитесь, дети! – воскликнула Джолин.

– Держите это в штанах, мистер, – добавил Брюс.

Шофер отвез нас в ближайший безлюдный городок, где мы молча пили пиво. Мы оба чувствовали, что все подходит к концу. Брюс был умиротворен. Сделка, скорее всего, состоится. И не было никакого смысла в дальнейших связях.

Телефон Райленда заплясал на стойке бара. Опять его мать.

Я вздохнула.

– Рано или поздно тебе придется иметь дело со своими родителями.

– Хочешь поспорить? – саркастически протянул он, отхлебнув пива. – Они поимели меня очень хорошо и красиво. Теперь моя очередь. Что бы они ни хотели, это услуга. А у меня уже кончились яйца, когда дело дошло до их проблем.

– А если у кого-то из них проблемы со здоровьем?

Райленд покачал головой, держа пиво за горлышко между указательным и средним пальцами, а его глаза блуждали по футбольному матчу на экране над нашими головами. Повтор.

– Если бы кто-то из них собирался свалить, они бы проводили все свое время вместе и не приглашали бы меня попрощаться. С самого детства у них всегда была эта... собственническая привязанность друг к другу. Я помню, как папа всегда вмешивался в наши объятия, когда я обнимал маму. Он не позволял мне прикасаться к ней. И когда я подрос, думаю, он как бы... почти соревновался со мной за нее. Учил меня своему ремеслу, передавал свои навыки, в основном для того, чтобы я был занят и находился подальше от нее.

– Это плохо, – тихо сказала я.

Он кивнул.

– Я вырос, чувствуя себя вуайеристом в собственном доме. Любовь и привязанность были валютой, а я был чертовски беден. – Неудивительно, что впоследствии он стал богаче за счет той же самой монеты.

Выпив по три кружки пива, мы закруглялись и, спотыкаясь, возвращались к ожидавшей нас машине.

– Я могла бы привыкнуть к этому. – Я положила голову на плечо Райленда и закрыла глаза, всего на несколько секунд. Когда я снова открыла их, мы стояли на парковке перед ранчо.

Я застонала и вылезла с заднего сиденья «Эскалейда», пробормотав водителю слова благодарности. Райленд взял меня за руку и повел за собой. Сначала я подумала, что мы направляемся к двери, но потом он резко свернул налево, и мы топали по сухой летней земле и в основном по съеденной траве.

– Куда ты меня ведешь? – Я зевнула в тыльную сторону ладони.

– Увидишь. – Его голос прозвучал странно напряженно, и это пробудило меня от дремоты.

Мы шли в кромешной тьме, Рай освещал дорогу фонариком своего телефона. И тут я увидела его, как маяк в море пустоты.

Колодец желаний.

Райленд крепче сжал мою руку. Мы оказались рядом с ним, и теперь уже холодные камни давили на мои бедра. Металлический кувшин тихонько позвякивал в такт ветру.

Он положил телефон экраном вниз на край колодца, так что свет коснулся силуэтов наших лиц. В его выражении лица была срочность.

– Брюс был прав, – торжественно произнес он.

– Насчет того, что я идеальная женщина? – промурлыкала я. Он сказал это сегодня, когда я помогала Джолин мыть посуду после ужина, а Гравити висела у меня на шее, как маленькая обезьянка.

– И это тоже. – Рай сжал в ладони подвеску с монетами на цепочке у себя на шее, одним движением оторвав ее от кожи и расплющив подушечкой большого пальца. – Нужно во что-то верить, а я не верю ни во что, так что я могу сделать прыжок веры. Вот. – Он взял мои руки и сжал, успокаивающе проводя большими пальцами взад-вперед по моей коже. – Это единственная монета, которая у меня есть.

– Я уверена, что эта вещь – часть твоей ДНК. – Я попыталась добавить в свой голос немного смеха, но на самом деле меня душили эмоции. У него было одно желание, и он отдал его мне? – Я никогда не видела, чтобы ты снимал эту штуку.

– Серебряный вашингтонский четвертак. Редкая монета. – Он ухмыльнулся, не обращая внимания на мою бессвязную речь. – Мой дед подарил мне его перед смертью. Я проводил с ним лето. Мы были близки.

Я решительно покачала головой, сглотнув.

– Я не выброшу это, ты, псих.

– Если ты не хочешь, то я это сделаю. И я пожелаю что-нибудь очень злобное. – Он оценил меня на мгновение. – Чтобы твои пышные сиськи обмякли или что-то в этом роде.

– Ты этого не сделаешь. – Мои глаза сузились.

– Ты знаешь, что так и будет. Это типичный я.

Правда. Райленд был таким же упрямым, как и я. Мы не были инь и янь, мы были двумя чертовыми инь, которые все равно умудрялись дополнять друг друга.

Он медленно поводил монетой перед моим лицом, издевательски гипнотизируя меня.

– Тебе очень хочется спать, и ты хочешь использовать ее, чтобы загадать желание, потому что я решил, что именно это должно произойти, а я всегда добиваюсь своего.

– Уф... – Я выхватила кулон из его рук.

Зажав его в руке, я заглянула в темное небытие колодца и сделала глубокий вдох. Летний воздух проникал в мои легкие. Я знала, чего хочу, но боялась попросить об этом. За последние четыре года я так хорошо приучила себя не хотеть, не желать, не мечтать, что мне было трудно признать, что я несчастлива. Что моего милого, яркого ребенка недостаточно.

Я сильнее сжала кулон. В какую бы сторону ни устремлялись мои мысли, меня встречала стена тревоги.

Медицинская школа? Финансовая необеспеченность, долгие часы вдали от дочери, возможность провала.

Райленд? Разбитое сердце, неуверенность в себе, травмы прошлого, сокрушительное предательство, которое должно было случиться, потому что оно всегда случалось. Кроме Роу, в моей жизни не было ни одного мужчины, который бы меня не разочаровал.

– Сойди с ума, Космос, – призывал Райленд на заднем плане. – Загадай свою самую безумную мечту.

Я вытянула руку, позволяя монете упасть в колодец. Она с тихим звоном упала в тихую воду.

– Что ты загадала?

Тебя.

31

Дилан

Брюс и Джолин улыбнулись нам, когда мы вбежали в дом.

– Хорошо провели время, голубки?

– Ага. – Райленд обнял меня за плечи.

Когда они оба встали, чтобы удалиться в спальню, взгляд Брюса остановился на шее Рая, где раньше был кулон, и он одобрительно кивнул сам себе. Он знал. И вот тут-то я задумалась: пожертвовал ли Райленд своим кулоном ради моей мечты ради меня или ради него?

Спрашивать прямо было бы глупо. Меня это не должно было волновать. Почему бы не оба варианта?

Я поблагодарила супругов за заботу о Гравити и прошла в свою комнату, чтобы проверить ее через нашу общую дверь. Она крепко спала. Я тихонько закрыла дверь. Когда я обернулась, передо мной стоял Райленд, частично обнаженный и совершенно твердый.

– О... – Я приподняла одну бровь. – Ты быстро.

– Буквально никогда не слышал этого от женщины.

Я улыбнулась, но на самом деле я была не в настроении. Какими бы грязными и декадентскими ни были наши сексуальные встречи, для меня они все равно что-то значили.

– Что случилось? – Он подошел ко мне в одних трусах, обнимая за талию.

Я покачала головой.

– Ты выглядишь обеспокоенной.

– Ничего. Просто...

– Да? – Он выжидательно поднял одну бровь.

Я решила просто пойти на это. Непонимание было таким глупым способом испортить отношения.

– Мы? Это? – Я провела пальцем между нами. – Это меня пугает.

– Почему это тебя пугает? – Он выглядел искренне озадаченным.

– Потому что я нарушаю свои правила ради тебя.

– Я разбиваю свое сердце ради тебя, – сказал он, не упуская ни секунды.

– Что? – У меня пересохло во рту, а сердце заколотилось в груди. Правильно ли я его поняла?

Он облизнул губы, схватился за затылок и повернулся ко мне спиной.

– Может быть, я говорю неправильно, но поверь мне, то, что у нас происходит? Мне тоже нелегко. Я играю в долбаный дом с самой сексуальной женщиной, которую я знаю, когда знаю, что не могу дать ей все, чего она заслуживает. Это обречено, и это, блядь, убивает меня, потому что в другой жизни, при другом раскладе, нам было бы очень хорошо вместе. – Он сглотнул. – Мы могли бы стать лучшим, что случилось со мной.

– Почему? – Я старалась, чтобы в моем голосе не было отчаяния. – Почему ты думаешь, что не можешь дать мне то, что мне нужно?

– Потому что я не умею любить, – просто ответил он. – И потому что единственный пример любви, который я когда-либо наблюдал, был чертовски токсичен и заставил меня от него отмахнуться.

Я не была девушкой, которая плачет из-за мальчиков. Никогда. Даже когда я узнала, что Такер бросил меня с грудным ребенком, я отмахнулась от этого и держала голову высоко. Поэтому было любопытно, что сейчас мне захотелось заплакать.

Тем не менее, я спокойно кивнула, повернувшись на месте и подняв волосы.

– Не поможешь мне расстегнуть молнию?

Кончики его пальцев скользили по моей спине, пока он помогал мне выпутаться из платья. Бретельки упали до талии, и я вышла из него. Лифчика на мне не было, но вместо того, чтобы погладить мою грудь сзади, Рай поцеловал меня в висок, а его руки прошлись по моему животу.

– Я имел в виду то, что сказал Гравити.

– Ты хочешь сказать, что мой вибратор – это модный микрофон? – игриво спросила я. Это было такое хитрое спасение. Когда она нашла его, я думала, что задохнусь.

– Ну, да. И это тоже, – усмехнулся он, вжимаясь в мою кожу, отчего все мое тело стало мягким, теплым и безопасным. – Но еще ты – моя любимая женщина во всем мире, и я надеюсь, что когда мы расстанемся, ты будешь помнить об этом.

Когда мы расстанемся.

– М-м-м. – Я знала, что если заговорю сейчас, то расплачусь.

Он прошелся поцелуями от моей шеи до плеча. Затем он развернул меня, опустился на колени и взял резинку моих трусов с каждой стороны талии. Он медленно спустил их вниз, остановившись, когда увидел крошечный шрам от кесарева сечения, о котором мы говорили на днях. Он прижался к нему ртом. Вдохнул его. Я вздрогнула, обхватила его голову и закрыла глаза.

– Ты идеальна. – Он снова поцеловал то место. – Однажды я увижу тебя с твоим новым мужем, сяду напротив тебя за столик на каком-нибудь мероприятии, куда Роу пригласит нас обоих, и возненавижу все свое существование.

Теперь настала моя очередь опуститься на колени. Я схватила его за лицо и поцеловала, ощущая вкус своих слез в этом поцелуе, соленость невыполненных обещаний и горькое разочарование от того, кем мы были. Два человека, которые никогда не могли забыть о прошлом. Которые так и не смогли построить для себя лучшее будущее.

На этот раз секс не был диким и необузданным. Это было очень похоже на занятие любовью: Рай уложил меня на ковер и целовал, входя в меня по-миссионерски, а мои ноги обвивали его узкую талию, пальцы перебирали его теперь уже короткие волосы. Мы поддерживали зрительный контакт, ведя целую безмолвную беседу. Я покачивалась на его члене, целуя его нежно, так нежно, пока он снова и снова ударял по самому чувствительному месту моего тела, доводя меня до тихого, содрогающегося оргазма. Затем он кончил в меня и еще некоторое время оставался внутри, опираясь на руки.

Наконец Райленд моргнул мне, словно только что проснулся в совершенно новом месте.

– Друзья? – Он провел мизинцем между нами.

Боже, это была самая ужасная ложь, которую мы когда-либо говорили друг другу. Было такое чувство, что мы закручиваемся во что-то темное и грязное. Мне хотелось большего, и я знала, что если не смогу получить это, то взорвусь.

Я улыбнулась и сжала его мизинец своим.

– Друзья.

32

Райленд

– Черт возьми, сынок. Если бы я знал, что ты умеешь стрелять, как техасец, я бы подписал этот контракт еще десять лет назад. – Брюс низко присвистнул, прищурившись на бревно, на котором секунду назад стояла крышка от «Снаппла». – Как ты научился так хорошо целиться?

Я опустил Remington 870, перекатывая жвачку во рту с одной стороны на другую.

– Меня научил мой старик.

– Вы близки? – Он засунул большие пальцы в петли своего ремня, поставив одну ногу на рубленое бревно на заднем дворе.

Брюс разбудил мою задницу в шесть утра, сначала на пробежку («по физическим возможностям можно многое сказать о человеке»), а потом на стрельбу. Я подозревал, что в завершение дня нам предстоит охота на медведя с голыми руками, и мне не хотелось этого.

Хорошо, что мы были на последнем издыхании нашего визита, на волоске от того, чтобы после обеда сесть на частный самолет и вернуться в Нью-Йорк. Я оценил все это как успех, в основном по тому, что Дилан и Гравити привнесли в игру свою «пятерку» и были обе очаровательны и покладисты до безобразия.

– Он вернулся в Мэн, но мы стараемся встречаться как можно чаще.

Раз в пару лет или около того.

Я подошел к бревнам, нащупал в кармане крышки от бутылок и положил по одной на каждое из четырех бревен перед нами. Брюс подпер свое ружье. Я вернулся к нему.

– Ты прочитал контракт? – Прошло некоторое время с тех пор, как я его отправил.

Он возился с патронами в коробке под ним, делая вид, что не слышит меня. Перезарядив, он нацелил ствол на один из капсюлей. Он попал по меньшей мере на несколько дюймов. Я вздохнул.

– Следи за своей стойкой, Маршалл. Ноги должны быть на ширине плеч, колени согнуты, небольшой наклон вперед. Ну же, это не любительский час.

– Я всю жизнь занимаюсь стрельбой, парень. – Он выстрелил и промахнулся.

– Вот. – Не обращая внимания на его недовольство, я подошел к нему сзади и обхватил его локти, чтобы слегка приподнять их и улучшить стойку. Я пнул его ноги сзади. – Одной щекой на прикладе, прижми его плотнее к плечу, – проинструктировал я, наклонив его голову как надо. Он не был ужасен, но и не был великолепен.

Он выстрелил, держа меня за спиной, и пробка от бутылки взлетела в воздух, разломившись на две части.

Брюс опустил ружье и повернулся ко мне.

– Знаешь, Колтридж, покровительствовать потенциальному инвестору – плохо для бизнеса.

– А вот не прислушиваться к хорошим советам – еще хуже, – сухо сказал я.

Он изучал меня налитыми кровью глазами. Он не был похож на человека, который слишком часто спит, и я подумал, не скрывается ли его жизнь под этим благовидным предлогом, как и моя.

– Я не могу тебя понять, – сказал он. – В компании ты кажешься счастливым парнем, но каждый раз, когда мы остаемся вдвоем, у меня возникает четкое ощущение, что ты хищный и мрачный.

– Я и то, и другое, – лаконично ответил я. – Я всю жизнь оттачивал искусство быть именно тем, кем мне нужно быть в любой момент. Именно поэтому ты будешь дураком, если не начнешь работать со мной. Я точно знаю, что тебе нужно. А теперь ответь на мой вопрос – ты прочитал контракт?

– Да. – Он снял шляпу и тыльной стороной ладони вытер пот со лба. – Конечно, читал, в тот вечер в ресторане.

– И? – Я не хотел показаться нетерпеливым, но я тонул в финансах.

Он вздохнул.

– Тейт помог тебе составить его, не так ли?

– С чего ты это взял?

– Потому что ты меня здорово поимеешь, если я не смогу протолкнуть его в глотку людям.

– Это не должно быть проблемой, если ты планируешь помочь мне добиться успеха.

– Тебе следует очень опасаться Тейта Блэкторна. – Он сменил тему.

– И почему же?

– Он мрачнее, чем Марианская впадина в полночь. И мрачнее – я имею в виду преступный мир. И ты знаешь, как это бывает. Когда дерьмо попадает в вентилятор, все, кто находится в непосредственной близости, пачкаются.

Я всегда подозревал, что Тейт такой и есть. Его костюмы были чистыми, но я видел, что под ними скрывается безжалостность. Однако его опыт и стальные яйца оказались ценными для моих начинаний. И надо сказать, он еще ни разу меня не подводил.

– Спасибо, что предупредил. Ну что? Подпишешь контракт?

Брюс поджал губы и бросил на меня озадаченный взгляд.

– Ты любишь эту женщину? – спросил он.

Какое это имеет отношение к делу?

– Маленькая Мисс, – уточнил он. – Ты собираешься быть семейным человеком и хорошо относиться к ней и ее дочери? Держать свой нос чистым и свою задницу подальше от неприятностей? Не сбежишь с моими деньгами и средствами в поисках убежища на Багамском острове?

Я поднял свой дробовик. Наклонившись для выстрела, я сосредоточился на цели и медленно нажал на курок. Колпачок заплясал в воздухе, а затем упал на землю.

– Да, – соврал я. – Я люблю ее.

За всю свою жизнь я говорил более наглую ложь.

Я не любил Дилан.

Но отрицать это было бессмысленно: она больше не была просто надоедливой, хотя и сексуальной младшей сестренкой Роу.

В эти дни я находил ее частички повсюду. По радио в машине, когда звучала песня Тейлор Свифт. В усталых, счастливых мамашах, бегущих за своими детьми в парке. В аромате чеснока и помидоров, доносящемся из итальянского ресторана напротив моей химчистки.

– Какое тебе дело до моей личной жизни? – прорычал я.

Брюс провел костяшками пальцев по своей белой щетине, сдерживаемая ярость истончила его губы.

– Единственный и неповторимый раз, когда я вступил в деловые отношения с молодым, одиноким мужчиной, это вылилось мне в копеечку. – Он бросил на меня косой взгляд, который задел мое сознание, как будто говорил обо мне.

– Объясни, – приказал я, наблюдая, как он перестраивается, чтобы выстрелить. На этот раз у него получилось.

– Я говорю о Блэкторне, – рявкнул он.

– Тейт никогда не упоминал, что вы работали вместе.

С другой стороны, насколько я действительно знал Татума Блэкторна? Да и вообще, насколько? Он всегда чувствовал себя продолжением нас троих – меня, Роу и Кирана – и никогда не был полностью интегрирован в группу.

– Так и есть. – Брюс уткнул ствол своего пистолета в землю. – Когда мы впервые встретились, ему было около двадцати. Я был на вершине своего четвертого выхода. Я был богаче Бога. У меня было все, что я когда-либо хотел. Тейт пытался втянуть меня в бизнес с ним – сначала напрямую, а потом, когда я его отшил, окольными путями. Через враждебные поглощения компаний, с которыми я работал, через вхождение в советы директоров корпораций, которые я сам собирался поглотить.

Звучало примерно так. Тейт Блэкторн не принимал отказов. Иногда мне казалось, что все его существование сводится к тому, чтобы выводить других людей из себя.

– Ладно, – сказал я. – И этого было достаточно, чтобы ты так разбушевался?

– Я не закончил. – Брюс оскалил зубы, челюсть напряглась. – Он три года лез в мое дерьмо, и я фантазировал о том, чтобы выписать на него запретительный ордер. А потом мой отец скончался после долгой борьбы с раком.

Мы закинули ружья за плечи и направились к сараю.

Брюс провел языком по верхним зубам.

– Отец мечтал, чтобы его похоронили на горе Слипдаун. Он брал нас туда в походы, когда мы были детьми, меня и моих шестерых братьев и сестер. Мы разбивали там лагерь. Это место хранит самые дорогие воспоминания. Но гора Слипдаун стала туристической достопримечательностью. Там продавались небольшие частные участки.

Я понял, к чему все идет, и моя кровь забурлила. У меня была безжалостная черта, но я ни в коем случае не был садистом. А вот Тейт был.

– Тейт купил все частные участки? – предположил я.

– Конечно. – Брюс коротко кивнул и распахнул дверь в сарай. Здесь было ни на градус не холоднее, чем на улице. В воздухе было душно и жарко. – Каждый свободный дюйм земли.

– Он продал ее тебе по безумной цене? – спросил я, отталкиваясь от поведения Тейта и его существования в целом. Я мог быть первоклассным засранцем, когда меня заставляли, но никогда не понимал бессовестного желания Тейта причинять людям боль.

– Он не хотел продавать. – Челюсть Брюса дернулась. – Я предлагал ему гораздо больше, чем обычно, выделил три риелторские фирмы, чтобы попытаться заставить его продать, сдать мне в аренду место – все, что угодно.

Мы повесили винтовки на деревянную стену.

– Ему нужен был мой бизнес, а не мои деньги. Мои связи. Мои торговые секреты.

– И в итоге он их получил? – Я настороженно посмотрел на него. Я уже знал ответ. Тейт не останавливался ни перед чем, чтобы получить то, что хотел.

– Да, – признался Брюс, его голос надломился на полуслове. Он склонил голову. – Он получил от меня все, что хотел. Он вымогал у меня деньги, использовал мои знания и средства и построил империю, превосходящую мою, только для того, чтобы бросить ее мне в лицо. Я продал ему нечто гораздо более ценное, чем компании, материалы или земли. – Пауза. – Я продал ему свою душу.

На мгновение мы замолчали. Наконец-то я понял, почему Брюс Маршалл разыграл меня. В тот день несколько месяцев назад, когда я впервые обратился к нему со своей идеей, я назвал имя Тейта в качестве общего знакомого, думая, что это придаст мне легитимности, поскольку во всем мире не было ни одного бизнесмена, который не знал бы Тейта лично. Я не учел его дурную славу. Как и его способность сделать врагом любого.

– Тогда почему ты пошел на мероприятие Роу? – спросил я. – Ты знал, что Тейт будет там.

Брюс направился к двери, и я последовал за ним.

– Я отказываюсь показывать ему, что мне не все равно.

– Даже несмотря на то, что тебе, блядь, не все равно, – усмехнулся я.

– Даже несмотря на то, что мне не все равно, – согласился он. – Но я очень подозрительно отношусь к людям, которые считают себя его друзьями и демонстрируют те же модели поведения, что и он.

– Не думаю, что Тейт считает кого-то другом, меня в том числе, – честно признался я. – И я совсем на него не похож.

Я подергал дверь, собираясь выйти, но Брюс ударил плечом о деревянную конструкцию, заперев нас вместе. Наши глаза встретились. Я знал, что легко справлюсь со стариком, но мне хотелось посмотреть, как он к этому отнесется.

– Сынок? – спросил он.

– Да?

– Я подпишу этот контракт, но ты докажешь мне, что совсем не похож на своего адского дружка. Понял?

Я кивнул. Мне было неприятно, что со мной обращаются как с ребенком, но в то же время я был так близок к победе, что практически чувствовал ее вкус на кончике языка.