Текст книги "Безумные Мечты (ЛП)"

Автор книги: Л. Шэн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 24 страниц)

6

Дилан

На следующий день, после утренней прогулки, рисования пальцами, сенсорных игр и выпечки печенья, Грав решила, что с нее достаточно и удалилась в свою новую комнату листать книги.

Я подогрела воду в чайнике MacKenzie-Childs, который купила без всякой причины, просто потому, что увидела его в видео Нары Смит и захотела почувствовать себя целостной и воинственно совершенной. Я даже не любила чай – я была кофеманкой до мозга костей. Минимум три порции, прежде чем начать свой день. Но теперь, оказавшись в большом городе, мне захотелось переосмыслить себя.

Пока ждала, пока закипит вода, прислонилась бедром к кухонному острову и уставилась в окна от пола до потолка. Квартира выходила окнами на Центральный парк, и, несмотря на то что парк был лишь маленьким кусочком пышной, райской зелени в бетонных джунглях, я чувствовала себя так, словно живу в доме на дереве.

Вода закипела, и я порылась в шкафах в поисках чайных пакетиков, с радостью обнаружив некоторые из итальянских продуктов, на которых мы с Роу выросли. Каффе д'орзо, печенье амаретти в красочной винтажной жестянке и гриссини. На моих губах заиграла ухмылка. Может, мы с братом и родились в США, но мы были безнадежными итальянцами: страстными, с собственным мнением и смертельно защищающими свою семью. Я взяла со стойки телефон, чтобы позвонить ему, когда на экране высветилось имя Кирана. Я провела пальцем вправо.

– Привет, красавчик.

– Привет, красавица, – промурлыкал он в ответ своим глубоким, манящим тенором. – Ты уже передумала выходить за меня замуж?

– Нет, но, пожалуйста, продолжай пытаться. Мне всегда не хватало самоконтроля. – Я взяла кружку и кофе д'орзо и налила себе чашку, зажав телефон между ухом и плечом. К черту чай. Я все еще была Дилан Касабланкас. – Что делаешь?

– Только что закончил физиотерапию и собираюсь принять душ. – Он застонал, и я представила его голым, распростертым на смотровом столе, с крошечным полотенцем, защищающим его скромность. – Терапевт выкрутил мне ноги так, будто я был сделан из теста, – пожаловался он. – Я никогда не оправлюсь от этой травмы. А ты?

Лениво помешивая, слушая, как чайная ложка звякает о хрупкую кружку, я смахнула с лица прядь волос.

– Осваиваюсь в квартире Роу и Кэл. Манхэттен – это, гм, многовато. – Мой смех был самоуничижительным.

– Как только привыкаешь к большому городу, влюбляешься в его анонимность.

Но Киран не знал. Безымянность – это то, что он никогда больше не испытает в этой жизни. Он был одним из самых больших футболистов во вселенной. Нападающий футбольного клуба «Эшберн», известный своими смертоносными ударами со штрафных и беспощадным дриблингом, из-за которого защитники часто спотыкались о собственные ноги, пытаясь угнаться за ним, он, без сомнения, был страхом каждого вратаря в Премьер-лиге и одним легендарным игроком, плакат которого висел на стене у каждого ребенка в Европе и Южной Америке.

– Поверю тебе на слово. – Я поцокала языком, достала пульт на кухонном острове и включила телевизор. Я пролистала передачи на потоковом сервисе и остановилась на «Анатомии Страсти». Сложные медицинские состояния и драмы всегда успокаивали мою душу.

Перед началом эпизода появилась реклама, и я вздохнула. Не могу поверить, что мой брат-мультимиллионер не доплачивает, чтобы избежать этого. К тому же реклама была посвящена духам Tom Ford, и в ней снимался футболист Марчелло Сарраторе. Он лежал на золотистой дюне посреди пустыни, пот стекал по его скульптурному, бронзовому торсу. Ухоженные черные кудри украшали его огромную грудь, а щетина покрывала острые, как ножи, скулы. Сарраторе выглядел как настоящий гладиатор, весь в бронзе и больше, чем в жизни.

Я тяжело сглотнула.

– Марчелло Сарраторе занят? – проговорила я.

Вот это да. Мне действительно не хватало витамина D. И я не имею в виду солнечный свет.

Киран зевнул.

– Не знаю. Я никогда не встречал этого парня. Он играет за миланский «Интер».

– Но вы оба играете в Лиге чемпионов, – возразила я. С тех пор как мы с Кираном подружились несколько лет назад, я решила узнать о футболе.

– Мы никогда не пересекались. Он перешел в «Милан» только два сезона назад, после того как остался верен своей дерьмовой команде из родного города, которая находилась на дне Серии А, – рассеянно объяснил он. – Поверь, если бы мы встретились, я бы пропустил мяч прямо между его ног по пути к их вратарю.

Как левый защитник, Марчелло Сарраторе недавно выиграл с Италией чемпионат мира.

– Кроме того, он единственный футболист в мире, который действительно открыто выходит на поле. – Я услышала щелчок пояса, когда он надевал одежду. – Так что, боюсь, тебе не повезло.

– Марчелло Сарраторе – гей? – простонала я. – Разумеется. Все хорошие люди – геи.

Киран был глубоко закрыт. На самом деле наша дружба завязалась из-за того, что в прошлый раз, когда он приехал в наш родной город Стейндроп, он притворился, что приударяет за мной, говоря всем, кто готов слушать, что хочет взять меня в жены.

Он был откровенен в своих действиях. Он никогда не вводил меня в заблуждение. Но он преследовал меня без устали, желая заполучить меня в качестве своей бороды, чтобы избавиться от надоедливых обозревателей таблоидов и настойчивых папарацци. Он предложил мне свое королевство, все богатство и власть, которых он добился. Грав и я станем его семьей, сказал он. Я даже могла бы завести любовника на стороне. Все, чего он хотел, – это чтобы весь мир перестал спрашивать его, когда он найдет себе девушку и остепенится.

Я никогда не критиковала и не ставила под сомнение решение Кирана быть в шкафу. Я не была той, на кого обрушится удар, если он раскроется. Но я не могла не задаться вопросом: если мачо Марчелло Сарраторе было наплевать, то почему ему нет?

Киран, должно быть, прочитал мои мысли, потому что объяснил:

– Ему это сходит с рук, потому что он левый защитник ростом метр восемьдесят пять, сложен как танк и кричит о токсичной мужественности. А я не могу. Я ловкий и симпатичный. – Это слова Sports Illustrated, а не мои.

Я практически представляла, как он закатывает глаза на другом конце.

– Не волнуйся. В конце концов, я выйду. После того, как уйду на пенсию. У меня будет свой момент под солнцем.

Я открыла рот, чтобы возразить, но тут же закрыла его. Это действительно было не мое дело. Но мне было больно осознавать, что мой дорогой друг, которого я обожала всем сердцем, не испытал любви, секса, первых свиданий, пошлых смс-сообщений и неконтролируемых бабочек.

Как и ты, лицемерка.

Киран боялся рискнуть, но и я тоже.

– Хватит об этом, – хмыкнул Киран. – Расскажи мне о своих последних днях.

– Хм. Посмотрим. Моя машина заглохла в миллионный раз, Грав злится на меня за то, что я забрала ее от бабушки и Марти, и, судя по всему, мы с Райлендом Колтриджем заключили какую-то фиктивную сделку о помолвке.

– Невозможно, – уверенно сказал Киран. – Я уже просил твоей руки в фиктивном браке, и ты отказалась. Я богаче, красивее, и ты действительно терпишь меня. Зачем тебе соглашаться на его предложение?

– Прежде всего, чтобы потешить твое эго размером с континент... – Я фыркнула, не отрывая глаз от телевизора. – Во-вторых, потому что ему нужно произвести впечатление на традиционного ковбойского бизнес-инвестора, а мне нужна помощь и немного денег, пока я определяюсь со своими дальнейшими действиями. – Я отпила глоток. – Кстати говоря, я вижу здесь некую закономерность. Почему я получаю так много фальшивых предложений о замужестве и никогда – настоящих?

– Какое это имеет значение? Ты не готова к отношениям, – заметил Киран совершенно искренне.

– А ты был бы готов? Такер погубил для меня мужчин.

– Тебе нужно с ним покончить, – сказал Киран.

– Ха. – Я покачала головой. – Сначала мне придется его найти.

На другом конце провода наступила тишина, прежде чем Киран сказал:

– Я не уверен, что я чувствую по поводу всего этого. Райленд – мужеложник.

– Конечно. Но это строго бизнес. Ты же знаешь, я не ловлю чувства.

Всякий раз, когда у меня в животе появлялись бабочки, я вызывала службу дезинсекции, истребителем которой были воспоминания о том, как я была девушкой Такера Рида. Измены, ссоры, секреты, разочарования. Он напоминал мне моего покойного отца, непостоянного, токсичного человека, который умел делать только две вещи: терпеть неудачи и обвинять других в результатах своих действий.

Было удивительно легко отвернуться от любви, когда единственная любовь, которую ты когда-либо испытывал, была уродливой и покрытой шрамами.

– А член? – прямо спросил Киран. – Ты будешь его ловить?

– Ловить, гладить, облизывать... – Я провела кончиком пальца по ободку своей чашки, голова плыла от дневных грез. – Почему бы и нет? Мы оба одиноки и достаточно эмоционально ущербны, чтобы не привязываться. Никаких недостатков.

– А как насчет Роу? – спросил Киран. Они с моим братом стали закадычными друзьями после того, как Роу переехал в Лондон около трех лет назад, хотя начинали как заклятые враги.

– Роу мне не начальник.

– Не делай глупостей, – предупредил Киран.

Но в этом и заключалась проблема. Последние четыре года я так старалась не совершать ошибок, не делать глупостей после того, как случайно спутала свою судьбу с судьбой Такера, что почти ничего не делала. Возможно, переезд в Нью-Йорк ознаменовал начало новой меня. Или, что более вероятно, прежней меня. Той, что рисковала. Меня, которая была смелой, любопытной, творческой и веселой. Меня, которая летом учила латынь, потому что это казалось интересным, занималась всеми видами спорта в школе ради удовольствия и целовалась с незнакомцами в парках развлечений только для того, чтобы сохранить воспоминания и выиграть пари.

Ну, может быть, не последнее.

Звонок в дверь, а также приложение на телефоне сигнализировали о том, что кто-то находится снаружи.

– Слушай, мне нужно идти. – Я оттолкнулась от кухонного острова. – Кто-то идет.

– Лучше бы это была не ты, – проворчал Киран. – В прошлый раз, когда ты приезжала, это закончилось нежелательной беременностью, сбежавшим женихом и скандалом в маленьком городке.

– Ты ханжа.

– Нет. Я веду себя как старая карга, – чопорно поправил Киран. – Если я не получаю, то и ты не должна. Нам нужно создать клуб «Горячие бесполые люди». Мы будем его основателями. Будем устраивать вечера бинго...

– Мы воздерживаемся, нам не за восемьдесят.

– К черту это, Дил. Мы с тобой оба знаем, что бинго – это крутое занятие, и как только ты садишься за него, это просто бомба.

В дверь снова позвонили. Я не помнила, чтобы заказывала что-нибудь.

– Мне нужно идти.

– Хорошо. Запомни. Никаких затаенных чувств.

Я повесила трубку, покачала головой, направляясь к двери.

Я. Ловлю чувства. К Райленду Колтриджу.

Сначала ад превратится в горнолыжный курорт.

7

Дилан

По ту сторону двери стоял курьер «Амазона», держа в руках коробку – вероятно, полную новых игрушек и книг, которые я заказала для Грав. Райленд стоял рядом с ним, возился со своим телефоном и выглядел как коррупционер в шалфейно-зеленом костюме.

– Простите, я этого не заказывала. – Я нацепила извиняющуюся улыбку.

– Что не заказывали? – Курьер наклонил голову набок.

– Пакет с красными флажками. – Я жестом указала на своего соседа сверху.

Райленд разразился хохотом, явно радуясь тому, что стал изгоем моего существования. Он сунул телефон в карман и прошел в дом, успев выхватить пакет у явно ошеломленного курьера и захлопнуть дверь ногой. Я последовала за ним, сузив глаза на его затылке в надежде, что тот загорится.

– Вообще-то, у меня тоже есть что тебе подарить, – объявил Райленд, ставя коробку с Амазона на остров.

– Не интересуюсь твоей хламидией, но спасибо.

– Ложь. – Его бесстрастная ухмылка растянулась шире, обнажив безупречно белые зубы. – Ты не дождешься, пока я заражу тебя хламидиозом и другими венерическими заболеваниями, которые я подхватил по дороге. – Он засунул руку в передний карман, достал ключ от Джимми и бросил его мне в руки. – Из других новостей: твоя машина едет как новенькая.

– Это была свеча зажигания? – Честно говоря, я даже не знала, что такое свеча зажигания. Мне просто хотелось поучаствовать во взрослом разговоре о чем-то, что не было единорогами, пушистыми животными или кокосовым орехом.

– Среди прочего. – Этот ублюдок без спроса сделал глоток моего напитка, хмуро глядя на кружку. – Это какой-то слабый кофе. В общем, я также поменял тормоза, масляный фильтр, генератор, аккумулятор и водяные насосы.

Я потрясенно моргнула.

– Ты вообще что-нибудь сохранил? Освежитель воздуха «Маленькие деревья» на зеркале заднего вида?

– Его тоже поменяли. – Он, как лебедь над водой, скользнул к холодильнику, распахнул его и заглянул внутрь. – Не обижайся, но он пах как нижняя часть ногтей на ногах после того, как ты их обрезал.

– Ты отвратителен, – хмуро заявила я.

Он пожал плечами.

– И тебе все еще интересно.

– Ты сделал это сам? – Я покрутила в руке ключ.

– Да.

Это казалось чрезмерным для человека, который не был механиком.

– И ты уверен, что знал, что делал?

Он сжал зубы.

– Полагаю, мы это выясним.

– Это обнадеживает.

– Я думаю, что слова, которые ты ищешь, это «спасибо».

К сожалению, он выглядел так, будто ему место в каталоге Ральфа Лорена. Единственное, чего ему не хватало, – это лошади и Хэмптона в качестве фона. На нем были массивные золотые часы, тонкие зеленые чиносы и бежевые кроссовки. Его пучок был бессистемно завязан, шелковистые пряди бледных и темных блондинок так и просились назад.

Грав выбрала этот момент, чтобы выскочить из коридора и схватить трех Барби за волосы. Она налетела на ноги Райленда и обняла его.

– Дядя Райренд!

Его позвоночник выпрямился, и он скорчил гримасу, испытывая физическое отвращение. Я вздрогнула.

– Сейчас, сейчас. – Он погладил Грав по голове, словно она была йоркширским терьером, и отвязал ее от своих ног. – Слышала когда-нибудь о термине «личное пространство», малышка?

О Боже. Ну и осел.

Мой милый комочек радости невинно смотрел на него, ее пухлые ручки все еще обхватывали его колени.

– Нет. А что это такое?

– Это когда кто-то ведет себя буквально как осел перед малышами. – Я поспешила к ним, подхватила Грав и прижала ее к груди, пока она не получила свой первый отказ. Что это за животное, которое так грубо обращается с ребенком?

Райленд, казалось, не пострадал от кинжалов ненависти, которые я метала в него глазами, и раскрыл свой коричневый кожаный портфель. Я даже не знала, зачем ему эта чертова штука. Он был парнем по найму, а не адвокатом.

– Эй, ребенок, у меня для тебя кое-что есть.

– О, я люблю всякие штучки! – Она взволнованно захлопала в ладоши. – Что это?

Он достал плюшевую игрушку в виде белой овечки с розовой пачкой, мордочкой и ушками. Грав вырвалась из моих рук, бросилась к игрушке и прижала ее к груди.

– О, мне нравится!

– Значит ли это, что ты собираешься избавиться от мистера Гриба? – поинтересовался он.

– Нет! – радостно ответила она. – Я люблю мистера Гриба.

– Я уверен, что мама тоже.

Я потрепала его по плечу, благодарная за возможность прикоснуться к нему. Несомненно, мне нужно было запастись хорошими вибраторами и книгами Джейд Уэст, чтобы скрасить свою жизнь. Ведь я сделала ему предложение в первые двадцать минут пребывания в Нью-Йорке. После того как он унизил меня, когда мне было восемнадцать.

– И еще кое-что. – Райленд снова потянулся к портфелю и достал небольшую головоломку. – Это пазл из двадцати деталей с твоим лицом. Тебе нравится?

– Да! – Грав подняла кулачок.

– Хорошо. Иди и займись этим где-нибудь в другом месте и дай маме и дяде Райленду побыть наедине, – резко сказал он и бросил ей пазл, снова как будто она играла в мяч.

Я пыталась усмирить свою внутреннюю реакцию на то, как холодно и небрежно он обращался с моей дочерью, несмотря на то что покупал ей подарки. Он только что починил мою машину. Грав убежала с головоломкой в свою комнату, и я заставила себя повернуться к нему с натянутой улыбкой.

– Спасибо за подарки.

Он пренебрежительно махнул рукой в нашу сторону.

– Мне нужно было, чтобы она не мешала нам в течение следующих нескольких минут.

– Ты всегда хранишь фотографии чужих детей на случай, если тебе понадобится собрать из них пазл?

– Я взял их из твоего Instagram. – Райленд одарил меня забавным, не обеспокоенным взглядом. – И если тебе от этого станет легче, мой онлайн-ассистент сделал из них пазл, а не я.

– Онлайн, потому что люди не выносят тебя лично? – Я хлопнула ресницами.

– Онлайн, потому что я склонен трахать любую женщину, с которой провожу больше пары часов в неделю.

Мерзость. Мы собирались убить друг друга. Это был лишь вопрос времени.

– Чего ты хочешь? – Я зарычала.

– Нам нужно выглядеть правдоподобно. Маршалл хочет провести время вместе, узнать меня получше. – Он сделал кавычки пальцами, прежде чем разложить ладони на столике для завтрака между нами, и я заметила, что, несмотря на его безупречный костюм, его руки были грубыми и загорелыми, изможденными физической работой. – Мы оба знаем, что происходит, когда люди начинают узнавать меня настоящего.

– Ты невыносим. – Я кивнула. Наконец-то хоть в чем-то мы могли согласиться.

– Да, но ты не такая. Поэтому я решил, что возьму тебя с собой, чтобы ты хорошо выглядела. Тебе придется потрудиться над тем, чтобы казаться заинтересованной во мне. Подружись со мной в социальных сетях. Лайкай мое дерьмо. Выкладывай мои фотографии. Может быть, немного похвали мои ловушки для жажды. (прим. Ловушка жажды – это тип поста в социальных сетях, предназначенный для сексуального соблазнения зрителей.)

– Ты выкладываешь ловушки для жажды? – Я сморщила нос.

– А чего ты ожидала? – Он указал на свое идеальное тело. – Подробных статей о колонизации Греции после бронзового века?

– И это должно произойти сегодня? – Не то чтобы мое расписание было заполнено чем-то еще, кроме просмотра «Анатомии Страсти» и притворства в поисках работы.

– Да, – подтвердил он. – И будь убедительной.

Я закатила глаза.

– Я могу задушить кого-нибудь прямо сейчас.

– Эй, не убивай гонца.

– Ну, тогда не стой так близко, черт возьми.

Его смех, случайный и небрежный, пробрался мне под кожу. У меня свело живот. Наверное, так чувствуют себя орлы, когда резко пикируют с неба, чтобы схватить добычу. Киран был прав: на бумаге он, пожалуй, красивее Райленда. И все же я всегда испытывала иррациональное, нескрываемое влечение к запретному. К лучшему другу моего брата. Сильвия Плат была права. Мы желаем того, что в итоге разрушает нас.

– Приготовься к тому, что тебя засыплют баклажанами и капельками эмодзи. – Я взяла свою кофейную чашку с кухонного острова и поставила ее в раковину. – Я подыграю тебе, но я буду самым неумным членом команды, который у тебя когда-либо был.

– Не забывай, что от этого зависит твоя зарплата, – подстраховал он меня. – Я из тех, с кем весело трахаться и опасно. Помни об этом.

– Я согласилась на эту сделку, полагая, что это карт-бланш. Я не собираюсь меняться ради тебя.

– Это всего лишь социальные сети. Расслабься.

– Я и так расслаблена, – возразила я, крича.

Он покачал головой, забавляясь.

– Тебе нужно больше травы.

– А тебе нужно перестать ее курить.

– Вообще-то я бросил три месяца назад, еще когда вышел на пенсию, – ярко сказал он.

Мне стало интересно, связаны ли эти две вещи. Употреблял ли он травку, чтобы заглушить свои чувства, связанные с продажей своего времени, своего обаяния и своего тела совершенно незнакомым людям. Потом я отодвинула эту мысль на периферию сознания, напомнив себе, что меня это не должно волновать, особенно когда его это определенно не волнует.

– Тебе нужно начать выглядеть как помолвленная женщина. – Райленд продолжил свой контрольный список.

– О? – Я подошла к винной комнате – потому что теперь у меня была винная комната, – взяла случайное мерло и налила себе бокал, не предложив ему. Было где-то пять часов. Может быть, даже в Нью-Йорке. Я не проверяла, поскольку была безработной и жила с маленьким ребенком. – Как выглядит помолвленная женщина? Должна ли я начать носить скромные платья и модные шляпки и прикасаться к людям только в бархатных перчатках? Быть твоей маленькой трофейной женой?

– Ты не трофейная жена, милая. Скорее, невеста для наказания. – Он ухмыльнулся.

– Обещаю, что буду соответствовать этому званию.

– Только предупреждаю – это не лучший способ, если ты хочешь оседлать мой член.

– Я говорила про секс на столе. Я не говорила, что буду прилагать какие-то особые усилия для его получения, – уточнила я.

Райленд сделал паузу, его взгляд остановился на чем-то позади меня. Повернув голову, я обнаружила овальный обеденный стол. Неужели он вообразил... Конечно, вообразил. Рогатый пёс.

– Мои глаза здесь. – Я щелкнула пальцами перед его лицом.

– Да, я знаю. – Он провел языком по верхним зубам. – Они трахают меня жадными взглядами с тех пор, как я сюда вошел.

Резня. Если он не уйдет отсюда в ближайшие две минуты, то будет резня.

– Спасибо за задание, машину и разговор, вызывающий тошноту. Что-нибудь еще держит тебя здесь? – спросил я.

– Да. – Он в третий раз потянулся к портфелю, достал небольшую коробку и сунул мне в руки. – Открой ее.

Я открыла, почувствовав, как мой нос скривился в неодобрительной гримасе. Это была темно-синяя коробка, и я сразу поняла, что в ней находится. Мое сердце гулко забилось в груди. В последний раз, когда мне подарили обручальное кольцо, в итоге выбросила его в океан. Я раздумывала над тем, чтобы заложить его, всего пять секунд, прежде чем решила, что не хочу, чтобы чья-то история любви была запятнана этим дерьмовым украшением, которое символизировало смерть моей собственной сказки.

Коробочка открылась с хрустом, и передо мной лежало самое красивое обручальное кольцо, которое я когда-либо видела за всю свою жизнь – в кино, на картинках и в реальности, вместе взятых.

Но это было не просто кольцо. Это было кольцо, которое привлекло мое внимание и запало мне в душу в журнале, когда мне было четырнадцать лет. Я вырезала его из номера Vogue и повесила на доску для пинборда «Большая сказочная свадьба». Эта доска до сих пор хранится у меня где-то на чердаке, заваленная вырезками с изображением идеального свадебного платья, идеального букета, идеальной цветочной композиции...

Единственное, что ты забыла представить, – это идеального жениха, и мы все знаем, чем это обернулось.

Я зажала рот, чтобы не задохнуться. Мама всегда говорила, что совпадения – это знак Вселенной.

– Что заставило тебя выбрать именно его? – Мой голос был туманным, без телесной оболочки в пространстве между нами.

– Я вспомнил про обручальное кольцо, которое подарил тебе Такер. – Голос Райленда прошелся по моей коже, как краткое прикосновение шершавых костяшек пальцев. Мурашки побежали по коже. – Потом я вспомнил, что Такер – первоклассный болван, и решил, что самый безопасный путь – это выбрать противоположное тому, что он выбрал для тебя. Вместо подушечки я выбрал овальную форму. Вместо толстого браслета я купил тебе тонкий. Гарри Уинстон (прим. американский ювелир) вместо Коско.

Я ткнула в него пальцем.

– Я не принимаю близко к сердцу нападки на Коско. Это мой любимый бренд во всем. Я бы с радостью стала миссис Киркланд, будь у меня выбор.

– Тебе нравится, не так ли? – Его голос соблазнительно понизился, затрепетав в моем животе, как нежная птичка, и каждая клеточка моего мозга взбунтовалась, напоминая, что я не люблю ни бабочек, ни влюбленностей, ни мужчин.

Я глубоко вздохнула, напоминая себе, что это случайность. Райленд не знал, что это кольцо моей мечты. Я прочистила горло.

– Мне все еще нужно проверить, подходит ли оно.

– Оно подходит, – заверил меня Райленд.

– Откуда ты знаешь?

– Потому что я потратил половину своей гребаной жизни на изучение каждого изгиба и измерения твоего тела.

Наши взгляды столкнулись, как спичка на красном фосфоре. На секунду мне пришла в голову безумная мысль, что, возможно, он питает ко мне огромную, мучительную любовь, как Роу был тайно влюблен в Кэл. Но рот Райленда искривился в кислой улыбке.

– О, милая. – Он покачал головой, как будто я выглядела потерянной. – Ничего доброго и милого в этом нет. Я просто хотел тебя трахнуть. Я вообще хочу трахать все, что движется. Я не прекрасный принц. Единственный сценарий, при котором в моем теле есть хоть одна искупительная косточка, – это если бы я попал в автокатастрофу и мое тело переплавилось в чье-то другое.

Удар тепла прошелся по моим щекам, заставив их гореть изнутри. Возникло сильное желание швырнуть кольцо ему в лицо и выпустить цепочку итальянских ругательств.

Но нет. Я не собиралась давать ему это удовлетворение.

Дразнящая улыбка дрогнула на моих губах.

– Если это все, то ты можешь идти.

Он перекинул портфель через плечо и направился к двери. Он остановился в паре футов от нее.

– О. – Он щелкнул пальцами, указывая на меня. – Кстати, я пропускаю предложение. Польщен, но больше не заинтересован.

– Я постараюсь отойти от разочарования, – язвительно произнесла я, опускаясь на табурет у кухонного острова.

Глупо, глупо, глупо.

– Кроме того, кольцо можно взять напрокат, так что не привязывайся.

– Мне жаль женщину, которая настолько глупа, чтобы привязаться к чему-то, что ты ей подарил.

Дверь закрылась с тихим щелчком.

Я выключила «Анатомию Страсти» и ворвалась в дверь хозяйской спальни, уткнувшись лицом в подушку и крича в нее от досады. Райленд недооценил меня. Как и остальные члены моей семьи. Ну, у них было еще одно дело.

Я собиралась добиться успеха в Нью-Йорке.

Не только для себя. Для Гравити тоже.

8

Райленд

– Ты, мой друг, в жопе. И не в том смысле, что тебе захочется выкурить сигарету и выпить после этого крепкого напитка. – Тейт Блэкторн – миллиардер, псевдомафиози, корпоративная акула и королевская заноза в заднице – сидел напротив меня в баре на крыше отеля Grand Regent. Он бросил мой бизнес-план на низкий бетонный столик между нами, откинулся на спинку кресла и затянулся сигарой.

На нем была черная рубашка на пуговицах в тон его черному сердцу. Ничто не могло пробить грудь этого ублюдка, я был уверен – даже пуля калибра 5,56 мм. Скульптурная рука была перекинута через низкий кожаный диван с мягкой обивкой, а его ладонь задирала подол мини-платья женщины, которую он привез с собой: едва достигшей совершеннолетия норвежской супермодели, которая только что дебютировала на «Виктории Сикрет». Он не был похож на генерального директора GS Properties, крупнейшей компании по продаже недвижимости в Америке и Европе вместе взятых; он был похож на Дэвида Гэнди, пытающегося продать мегаяхту.

– Почему? Что с ним не так? – потребовал я, листая страницы. Я сам написал бизнес-план. Впервые с момента окончания университета я использовал свою степень по управлению бизнесом.

– Ничего. Я бы оценил его на четыре с плюсом, а я никогда не оценивал бизнес-планы выше тройки. – Его отстраненные, холодные глаза нашли мои сквозь густой дым сигары. – Но это бесполезно. Брюс Маршалл не хочет с тобой работать. Этот засранец ведет себя так, будто управляет магазинчиком в сраной Монтане, а не такой крупной компанией, как Google. – Забава в его голосе подсказала мне, что он считает любые эмоции или мораль, помимо жадности и власти, слабостью, и что он нашел что-то про Брюса. – Известно, что он не ввязывается в дела с молодыми, неженатыми людьми. Худший комплекс маленького члена, с которым я когда-либо сталкивался.

– Это, должно быть, преувеличение, – настаивал я, не обращая внимания на то, как его пальцы пробираются между бедрами женщины под платьем. Он оставался совершенно невозмутимым, как будто разминал моллюска, а не (возможно) чью-то вишню.

– Это не так. – Изо рта Тейта повалил дым. – Семья Кофилдов однажды сократила одну из его компаний, чтобы заставить его заняться бизнесом. Я был единственным, кто занимался всеми тонкостями этого дела. После того как он отказался продавать им участки в болотах Флориды, акции упали на шестьдесят три процента на одном фондовом рынке. Маршалл даже не вздрогнул, когда на него свалился удар в четыре миллиарда долларов.

– Может, он просто ненавидит тебя, – предположил я. – Ты уникально нелюбим.

– Это была хорошая сделка для всех участников, – стоически сказал Тейт, убирая руку между бедер женщины как раз в тот момент, когда она начала задыхаться, садист. – Потом он узнал, что я трижды разведен.

– Трижды? Господи, чувак. Тебе же всего тридцать.

– Когда ты знаешь, ты знаешь.

– Очевидно, ты не знал, раз ни один из браков не продлился долго. – Я положил свой бизнес-план обратно в портфель. Но на самом деле я не мог представить себе Тейта, который решился бы на такой альтруистический поступок, как брак. Вероятно, во всем этом была какая-то более масштабная картина. – В любом случае Маршалл не знает, насколько я одинок.

– Он поймет это, когда пригласит тебя и твою жену на ужин, а ты явишься с полуспущенной секс-куклой, – заверил меня Тейт, потянувшись за виски и опрокинув его в себя одним махом.

– Он думает, что Дилан Касабланкас – моя невеста.

Тейт поперхнулся виски и закашлялся в кулак.

– Он что?

– Долгая история. – Я отхлебнул пива. – Он оказался в эпицентре того, что принял за ссору влюбленных, но на самом деле, Дилан пыталась зарезать меня за то, что я помог ей с ее доисторической машиной.

– Я и забыл, что эта маленькая развалина переехала в Нью-Йорк, – фыркнул он. – Это именно то, что нужно этому городу. Больше подражателей.

От слов «развалина» и «подражатель» мне захотелось врезать ему по лицу, и я сжал и разжал кулак. Дилан во многом мне не нравилось, но она была самым настоящим человеком из всех, кого я знал.

– Она согласилась помочь мне, притворившись на время моей невестой.

– Роу это понравится, – с сарказмом пробормотал Тейт в свежий стакан с виски, который был поставлен прямо на место пустого несколько секунд назад. Под стаканом лежала маленькая записка с номером официантки, скомканная и влажная. – Что она получит от этого соглашения?

Мой член, если она захочет.

– Я плачу ей раз в неделю, пока она ищет работу.

– В какой именно валюте ты ей платишь? Картошкой? – Он погладил пальцами под подбородком, достал номер женщины и бросил его в голубой огонь, который плясал на столе между нами. Модель хихикнула, но он больше не обращал внимания на ее присутствие. – Ты на мели.

– Ну, если ты дашь мне кредит...

– Я даю кредиты только тем, кто может их вернуть. – Тейт вклинился в мою речь. – И у меня нет уверенности, что ты заключишь сделку с Маршаллом. Во всяком случае, я беру сорок два процента в месяц.

– Господи, Татум. Это же чертова ставка ростовщика.