Текст книги "Кровь в пыли (ЛП)"

Автор книги: Л. Дж. Шэн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц)

Игги Поп умоляет «I Wanna Be Your Dog» наверху. Внизу я чувствую себя домашним животным в клетке. Я знала, что будет обратная сторона того, что я буду слышать все через эти бумажные стены, вплоть до настойчивого гудения их старого холодильника.

Музыка такая громкая, что я даже не замечаю, когда посреди дикой вечеринки дверь приоткрывается. Я вскакиваю на ноги, когда вижу свет, льющийся изнутри дома в подвал. Может быть, человек, открывший дверь, – незнакомец, ищущий ящик пива, и я могу устроить ему засаду. Увы, меня встречает маска Гая Фокса, а там стоит Нейт, белая и грязная мускулистая рубашка, прилипшая к его телу, как распутная фанатка. Его черные рваные джинсы низко сидят, открывая вид на его дурацкую букву V  , полный рукав монстров, извергающих огонь, ползающих по его мускулистой руке. Он держит открытую бутылку пива и пластиковую тарелку с горкой нездоровой пищи. Пицца, салат из капусты и жирный картофель фри. Я оборачиваюсь и отбрасываю волосы.

– Ох. Ты.

– Да, я. – Он звучит игривым, веселым и пьяным . Он пил. И судя по оскорблениям, которые я уже уловила, гораздо больше, чем следовало бы. – Кого ты ждала? Дональда Трампа?

– Честно? Я мечтала о чертовом копе. – Я до сих пор не смотрю на него по непонятной мне причине. Не лучшее время дуться. Он бессвязно бормочет, пьяный до беспамятства и, по всей вероятности, нарушает довольно жесткие правила условно-досрочного освобождения. Вечеринка, алкоголь и вонючая травка на его одежде. Именно тогда я должна заставить его нарушать еще больше правил. Работать усерднее, чтобы проникнуть в его сердце, а не оттолкнуть его, пока он не окажется на другой стороне планеты.

Соблазнять. Брать. Разрушать. Относись к мужчинам так, как они относятся к тебе, Прескотт.

– Принес тебе еду и выпивку, – предлагает он, болтая мускулистой рукой над пивной бутылкой. Я не двигаюсь со своего места в углу комнаты, все еще хандря, как двухлетняя девочка, которая только что узнала, что мир не крутится вокруг нее.

– Оставь это там. – Киваю головой на стол. – Не позволяй мне стоять на пути твоего веселья. Возвращайся на свою вечеринку.

Так, кто эта девушка, говорящая моими устами, и что она сделала с отбивающим шары Прескотт? Эта чушь про ревнивую подружку – не про меня. Со времен Кэмдена я была очень осторожна в том, чтобы не привязываться. Если не считать нескольких неудачных свиданий на одну ночь, которые я затеяла, чтобы доказать себе, что я все еще могу это сделать, то последние несколько лет я вообще не обращала внимания на мужчин.

Нейт делает шаг в комнату. Лёгкая струйка холода пронзает мой череп, скользит вниз по позвоночнику и щекочет пальцы ног.

– Повернись. Я завяжу тебе глаза.

– Что я сделала сейчас? – Я в отчаянии вскидываю руки, смахивая с глаз белокурые локоны.

– На мой взгляд, слишком много болтала, – дразнящим тоном отвечает он, уточняя. – Я хочу потусить с тобой, Кантри Клаб. Это значит, что я снимаю эту маску. Ты не можешь видеть мое лицо. Хотел бы я, блядь, чтобы ты могла, но у Бога есть план для меня, и я не хочу, чтобы он отрезал мой член и отдал его Себу в качестве сувенира, – хихикает он. Я никогда не видела Нейта таким возбужденным. Таким опьяненным. Таким приятным.

Он приближается, хватает меня за руку и притягивает к себе. Затем он разворачивает меня и плотно обматывает глаза черной тканью. Я чувствую запах пива и соленых закусок барбекю, когда он энергично выдыхает на мою кожу, его губы мимолетно касаются затылка. Я откидываю голову назад, когда звук падающей на пол пластиковой маски наполняет мои уши.

– Лучше? – Я мурлычу, теряя себя.

Он прислоняется к моему телу, его кожа прилипает к моей. – Намного. Ты мне нравишься с завязанными глазами.

– Я тебе нравлюсь несмотря ни на что. – Я кусаю губу, не уверенная, пытаюсь ли я убедить его или себя. Мне нужно, чтобы он сломался, если я хочу уйти отсюда в ближайшее время. Хорошая новость заключается в том, что какие бы искушения у Нейта ни были наверху, его внимание сосредоточено исключительно на девушке из подвала. – Поможешь мне сделать глоток?

Он хватает меня за талию и поворачивает лицом к себе. Нейт ведет нас обоих в угол комнаты, где мы садимся. Вечеринка все еще жива, но я кое-что узнала о Нейте, и ему не нужны люди вокруг него. Ему нужна тишина и, может быть, хорошая история, которую можно послушать. Вечеринки предназначались для людей, которые убегают от своих мыслей, а не погружаются в них, пока не утонут в своих мыслях.

– Вечеринка Инка, да? – Я толкаю его локтем, и пиво, которое он сунул мне в руку, выплескивается через край бутылки. Капля холодной жидкости проливается на мои голые бедра, и я не могу ее видеть, но чувствую , как его взгляд падает на мою влажную кожу, согревая мою плоть желанием.

– Как ты это поняла?

–Остерегайтесь тех, кто ищет постоянных толп, в одиночку они ничто , – цитирую я Буковски и слышу, как его дыхание участилось. Он увлекается поэзией. Урод, который находит утешение в чужих словах. Прямо как я. – Тебе не нужны дешевые развлечения.

– Я сказал ему, что он чертовски глуп. Ты могла бы ломиться в эту дверь, крича, черт подери, – говорит он, проверяя меня. Я провожу языком по передним зубам.

– Ну, я этого не делала. Потому что, Бит, я знаю, что уйду отсюда до того, как Кэмден и Годфри доберутся до меня. Помнишь мое вчерашнее предложение? – Мое сердце бьется быстрее. Я до сих пор стыжусь того, что стала жертвой. Я не хочу, чтобы он считал меня слабой. Я хочу, чтобы мы были равны.

– Ты мать? – бормочет он. Я хмурюсь.

– Что?

– Да. Ты. Блядь. Мать?

Это похоже на удар прямо в грудь, болезненное воспоминание о том, что он дал мне пощечину, и я рада, что он не может видеть мои глаза сквозь черную ткань повязки на глазах.

– Нет. Почему ты спрашиваешь?

– Просто так. – Икота. – Значит, у тебя нет ребенка?

– Нет. – Я скриплю, стараясь не кипеть. – Я уже говорила тебе, Бит. В этом мире есть только я.

– Что они с тобой сделали. Господи, Прескотт. Это такой пиздец.

Нейт пьян. О-очень пьян. Огромное благословение, завернутое в красный сатиновый бант. Я делаю глоток пива, жидкость омывает мое горло и дарит утешение, которое может дать только выпивка, и облизываю губы, зная, что его хищные глаза устремлены на меня.

– Это неприглядная правда, – киваю я.

– Тогда расскажи мне что-нибудь красивое, – хрипит он. – У меня достаточно уродов на всю жизнь.

– Нечего бояться, кроме силы, которую ты даешь своим собственным демонам. Это сказала Салли Гарднер.

– Хорошая цитата. – Его голос улыбается. Я улыбаюсь в ответ.

– Могу я пощупать твое лицо?

Он фыркает еще один смех из дерьмового разнообразия. – Нет.

– Пожалуйста, с вишенкой сверху?

– Неа.

– Я буду кричать.

– Я заткну тебе рот дополнительными кусками бондажа, а остальную часть ткани засуну в каждую дырку в твоем теле. Не искушай меня, потому что мне это понравится. – Его тон ровный, искренний и ничуть не раздраженный. Спокойный. Почему меня это возбуждает? У меня никогда не было слишком грубого секса. А с Нейтом? Я действительно хочу , чтобы он причинил мне боль. В лучшем, худшем, наиболее возможном виде.

– Ты бы никогда не причинил мне вреда, – возражаю я.

– Никогда, Кантри Клаб, – мягко обещает он. – Если только это не доставляет тебе удовольствие, тогда все ставки сделаны.

– И мы уже установили, что я тебе нравлюсь.

– Нет. Ты сказала,это.

– Покажи мне свою, и я покажу тебе свою. Позволь мне коснуться твоего лица, и я позволю тебе коснуться меня. Повсюду.

– Я не такой, как они. – Его голос превращается в сталь. – Я не из тех ,кто берет.

– Ты не берешь. Я даю. С удовольствием.

Тишина.

Созерцание.

Я раздвигаю губы и облизываю их.

Убеждение.

Нейт вздыхает в ответ.

Он внутри.

– Сделай это быстро. – Он тянет оба моих запястья в свою огромную ладонь, кладет мои руки на его теплые щеки, прежде чем пробормотать: – Золотая ложка, ты, маленькая извращенка.

Первое, что я замечаю, это его скулы. Они настолько высоки, что находятся на одном уровне с его ушами. Резкие, выдающиеся и великолепные. Из левого уха у него торчит пирсинг "трагус", который я чуть не выдернула, потому что вместо серьги у него булавка.

– Это круто. – Я слепо ухмыляюсь, и по растяжке его кожи я знаю, что на его идеальном лице тоже играет ухмылка.

– Конечно, ты так думаешь, КК.

– КК?

– Кантри Клаб.

Мои руки скользят вниз к его квадратному подбородку, касаясь его губ. Боже мой, его губы. Такие пухлые и мягкие, что они ощущаются как две подушки. Мои руки спешат к его носу. Как я и подозреваю, он прямой и узкий. Мой указательный палец пробегает по гладкой кости, и, к моему большому смущению, я прерывисто втягиваю воздух.

– Ты великолепен, не так ли, маленький ублюдок? – Мой голос дрожит.

Он ухмыляется и мягко кусает один из моих пальцев. Ровные зубы . – Ты и сама не так уж плоха.

Сердце замирает в груди, я сжимаю ноги вместе, чувствуя, как между ними щекочет тепло. Это первый раз, когда он сказал что-то хорошее о моей внешности. Я сдерживаю стон, пока мои руки продолжают блуждать по его лицу, впиваясь в каждый кусочек плоти, жаждая гораздо большего, чем то, что он предлагает.

– Поцелуй меня, – слышу я свою мольбу. Я не уверена, насколько это связано с тем, что я вербую Нейта в свою команду, и насколько я страстно желаю этого мужчину.

Я чувствую, как его горло сжимается от глотка. – Черт,Горошек. Ты собираешься навлечь на меня столько неприятностей, а я уже по уши в них.

– Тогда мы вместе выберемся из беды. Давай надерем беде под зад, Бит. Вылезем из канавы, направим пистолет на Годфри, Себастьяна и Кэмдена и решим все наши проблемы разом. Давай вернем себе наши жизни.

Его пульс стучит под моими пальцами, дикий, голодный и соблазнительный, и я наклоняюсь ближе к его лицу .

– Поцелуй меня, Бит.

– Ты сумасшедшая, – хрипит он. Он не ошибается.

Мое тело болит от желания человека, которого я не видела. Никогда в жизни я не чувствовала себя так. Секс с Кэмденом до того, как мы расстались, был. . .красивый. Все остальное – мучительное онемение. Но это. . .у него даже нет имени.

– Мы заключим договор, чтобы убить этих ублюдков за то, что они сделали с нами. Вместо того, чтобы трястись над ним, мы будем целоваться. Это будет наша маленькая клятва на крови, Бит.

– Горошек.

– Бит. . .

Бит. . .

Бит. . .

Бум.

Он швыряет меня к стене, и его губы врезаются в мои в жестком, сжатом, одурманивающем поцелуе, когда он притягивает меня к своему стальному телу. Я хватаю ртом воздух, приоткрывая губы, но прежде чем мне удается вдохнуть кислород, он кусает мою нижнюю губу и тянет ее в рот, пока плоть не трескается, заживляющая рана, нанесенная Себом, не лопается, когда он сосет мою кровь. Ужас крутится внутри меня с пьянящим трепетом, и я провожу пальцами по волосам моего безликого похитителя, дергая его идеальные локоны. Он берет мой подбородок в свою руку, моя губа все еще в его рту, сильно посасывая, выпивая мою боль.

Волнение пронизывает меня, адреналин бурлит в моих венах, заставляя все мое тело гудеть от незнакомого электричества, которого я никогда не чувствовала под человеческим прикосновением. Может быть, я схожу с ума.

Может быть, это место, куда стоит идти.

– Клятва крови, – рычит он мне в рот с заряженным дыханием, поднимая меня с пола, как пещерного человека, которым он и является, так что мы оба встаем. Он прижимает меня к стене. Этот великолепный, грубый, сломленный, чувствительный монстр мальчик-мужчина ненавидит, когда мужчины шлепают меня, но не делай ошибок – он любит причинять мне боль. – Заставь меня истекать кровью, Прескотт.

И я делаю. Я заставляю его истекать кровью. Я прикусываю кончик его языка, медленно тяну, беру его шершавый язык в рот и посасываю его с долгим хриплым стоном, который щекочет мою грудь, покалывает в животе и заканчивается взрывом между ног. Интенсивность его прикосновений настолько опьяняющая, словно он лизал меня сверху донизу. Мы уже преодолели столько преград, и у меня есть еще одна, чтобы сбить его с ног.

Секс.

Ему нужно взять меня, как и остальные. Это было бы величайшим предательством Годфри.

– Клятва крови, – повторяю я с энтузиазмом, наши губы сплетаются, никогда не расставаясь, никогда не прощаясь. Жадно. Ненасытно. Отчаянно.  – Мы вместе, Бит, малыш. Трахни меня.

Да. Трахни меня. Вопреки приказам. Вопреки логике. У чертовой стены.

Его язык лихорадочно кружит вокруг моего, его рот падает на мою шею, скользя вниз. Он облизывает чувствительное место за моим ухом и движется вниз, чтобы укусить меня за грудь через ткань моего платья, оставляя мурашки по коже настолько сильными, что я дрожу, как ломкий лист. Он оставляет за собой след той липкой крови, которую он слизывал с моих губ каждым прикосновением языка. Я чувствую, как моя влага стекает по внутренней стороне правого бедра, ползет к колену, мое тело умоляет о каком-то действии.

– Разве ты не охренела после того, что они с тобой сделали? – рычит он. – Разве ты не боишься секса?.

Я хватаю одно из его запястий и направляю его руку на внутреннюю поверхность бедра, двигая ею вверх и вниз по моей промокшей плоти. – Могу ли я подделать это, Бит? Можешь ли ты симулировать похоть?

– Почему ты? – Стон, очень похожий на мольбу, заставляет его грудь дрожать, когда он прижимает меня к стене, поднимая меня так, что мои ноги обвивают его талию, его набухшая, сердитая эрекция захватывает меня между его огромными руками. Теперь он прижимается ко мне, и его сила воли, чтобы сопротивляться мне, иссякает. Каждый легкий толчок его бедер забивает еще одну булавку в его шкатулке самоконтроля.

– Я могу иметь любую киску в мире. . .а единственная, которую я хочу, так же ядовита, как ядовитый плющ.

– Бит. – Я прикасаюсь ртом к его соленой коже. Я понятия не имею, что я лижу с завязанными глазами. Это даже больше возбуждает. – Ты можешь взять меня. Мы могли бы иметь все это. У меня есть деньги. Мы можем трахаться и убежать, начать все сначала и оставить этот бардак.

Думаю, Нейт слишком пьян, чтобы даже понять, что я только что предложила, потому что он рычит и дергает ткань моего серого платья, желая раздеть меня донага, но слишком пьян, чтобы знать, как это сделать.

– Он убьет меня, если я трахну тебя. – Он хватает меня за задницу и поднимает вверх, утыкаясь своим идеальным прямым носом в мое горло и посасывая. Секс – это мощный драйв, а для молодого человека, недавно вышедшего из тюрьмы? Это может просто сбросить его с обрыва. – Но, может быть, я заслуживаю смерти. И возможно. . . – Его зубы находят мою мочку уха, дергая. – Может быть, мне уже все равно.

– Трахни меня, – снова шепчу я ему в рот, и мы оба вздрагиваем от приближающегося освобождения.

Его руки покидают мое тело, и меня охватывает разочарование, но только на секунду, потому что потом я слышу, как он похлопывает себя по заднему карману и достает то, что может быть бумажником. Я слышу, как он выдергивает презерватив и разрывает обертку.

– Никаких прелюдий, – хмыкает он.

– Без проблем. – Я снова облизываю его кожу. Он, вероятно, мог бы вонзить в меня ракету, и я была бы в порядке. Да, он деловой, но ох, как мне нравится работать над ним своим обаянием.

– Прошло некоторое время с тех пор, как я был с кем-то. – Я слышу липкую резину, когда он надевает презерватив, и бабочки порхают у меня на груди. Счастлива ли я, потому что я близка к тому, чтобы обеспечить свою свободу, потому что я собираюсь заняться сексом с явно не от мира сего таинственным бывшим уголовником с качающимся телом или потому, что я прокрутила эту сцену в своей голове? Больше раз, чем я хотела бы признать, с тех пор, как я попала в его плен?

Вы угадали. Все три.

– Ты говоришь мне это, потому что собираешься быстро кончить?

Его руки снова находят мою талию и кружат меня, с глухим стуком отбрасывая мое тело на бетон. Он стягивает мое нижнее белье до колен, натягивает платье на задницу и слегка шлепает его. – Это тоже. Но в основном потому, что это будет жестко.

Он берет мои ягодицы в свои руки, тянет меня вверх так, что мой зад упирается в его эрекцию, и врезается в меня одним махом.

Дерьмо. Он огромен. И я не имею в виду хороший-огромный. Нет. Он такой-должен-быть-с-предупреждающей-этикеткой огромен. Я кричу от боли, мои ногти впиваются в стену в поисках утешения, но ничто не может притупить агонию от того, что он внутри меня. Нейт такой толстый, что мои бедра автоматически раздвигаются даже в этом положении. И он такой длинный, что попадает в мою точку G, даже не пытаясь, что хорошо, потому что он не  пытается доставить мне удовольствие.

И я почти уверена, что заниматься с ним сексом – это то же самое, что испытывать естественные роды.

– Господи, – стону я, не совсем уверенная, от удовольствия это или от боли. Вместо того, чтобы качать меня, его пальцы впиваются в плоть моей задницы, двигая меня в ритме его безумного транса. Жестко. Неоднократно. Настоятельно.

– Заткнись, Горошек. – Он не обращает на меня внимания, когда его член снова сильно ударяет мою точку G, заставляя мой рот наполниться слюной от надвигающегося оргазма. Это некрасиво. Это даже не душно. Его движения ржавые, дикие, маниакальные. Он трахает меня так, словно пытается убить, каждый толчок подобен ножу, от которого мой лоб врезается в стену. Его отчаянное рычание высвобождает что-то, что было похоронено глубоко внутри него. Это сердитый секс, но он злится не на меня. Нет. Я всего лишь дырка, в которую он выплескивает накопившуюся за годы ярость.

Он трахает меня, потому что хочет разрушить то, что принадлежит Годфри Арчеру и его сыну, и я позволяю ему по той же самой причине.

Его рука хлопает меня по заднице, и я выгибаю спину в ответ, моя голова с грохотом отбрасывается к стене. Как будто он облил меня горячей водой. Он не трется и не целуется лучше, и после первого укола боли. . .блаженство. Блаженство.

– Сделай это снова.

– Не говори мне, блядь, что делать.

Но он снова шлепает меня, и я выкрикиваю его имя.

– Бит, – говорю я с содроганием, повторяя как молитву богу секса позади меня, зная, что я должна держать рот на замке, но также и то, что я не могу остановиться. Он врезается в меня так глубоко, что мой голосовой аппарат непреднамеренно издает стоны и всхлипы.

– Да. . .о. . .о. . . Нейт  .

Нет .Нет .Нет .

Его тело за моей спиной напрягается, а кожа до кончиков пальцев покрывается мурашками. Он все еще внутри меня, его дыхание прерывистое.

Я не уверена, что меня пугает больше: тот факт, что он не говорил уже несколько секунд, тот факт, что он все еще внутри меня, расширяет мое тело, как будто кто-то толкнул в меня стул, или тот факт, что моя киска набухла, горячая и еще более возбужденная моим страхом. Я сглатываю.

– Инк? – сухо спрашивает он. Я киваю, отчасти говоря правду.

– Черт возьми, – шипит он, все еще твердый как камень. – Как давно ты знаешь?

Я сжимаю опухшие веки.

– Какое-то время.

– Прескотт, – предупреждает он.

– Неделя.

Тело застыло от страха, я чувствую его руку, когда он убирает мои волосы и целует меня в затылок, другой рукой он все еще держит мою задницу в воздухе, так что я встаю на цыпочки. Он выпускает долгий болезненный вздох. Я тяжело сглатываю, когда его тишина заполняет каждый дюйм комнаты.

– Ты собираешься меня убить или трахнуть? – Мои губы дрожат.

Он сжимает мои волосы, поднося мое ухо к своему горячему рту. – Во-первых, второе, – зловеще шепчет он. Он уже убивал раньше  . – А потом я решу, кто заслуживает смерти за это.

Он снова в деле. Схватив меня за задницу так, что наверняка останется неприятный след, он врезается бедрами в мою плоть вперед и назад. Я держу рот закрытым, сильно прикусывая нижнюю губу, но даже это не мешает стонам вырываться наружу.

Я дохожу до мощного оргазма, мои ноги трясутся, но Нейт даже не предупреждает меня. Он входит в меня в последний раз и опустошается внутри меня, стонет на моей потной спине, кажется, целую минуту. Я чувствую, как его презерватив расширяется от горячей спермы. Такое ощущение, что он сломал мне тело и порезал ноги тесаком.

И мне нравится это.

Он отпускает мои бедра, и я сползаю по стене, пока мои ноги не коснутся пола. Я стягиваю платье вниз, мои бедра слипаются от влаги. Что, черт возьми, только что произошло? Технически это был секс. Но физически и морально это было похоже на бойню. Нейт делает шаг назад. Он пошел против приказа Годфри и трахнул меня всем, что у него было, а потом еще и еще. Его пустые шарики теперь в моей милой ладошке.

Все знают, что у Годфри в офисе есть детектор лжи. Одна встреча с Нейтом, и Игла будет танцевать, как хиппи на Вудстоке. Я уверена, что мы думаем об одном и том же – теперь все изменилось, когда он засунул в меня свой член.

– Дерьмо, – бормочет он у меня за спиной, когда в комнате воцаряется новая реальность. – Блядь, блядь, блядь!

Хотя я по-прежнему стою к нему спиной, я чувствую, как он ходит по комнате. Я стараюсь не зацикливаться на этом, потому что мои планы намного больше, чем быть наполовину отвергнутым странным парнем с членом размером с космический корабль. Все равно щиплет.

Но я знаю его имя.

И он трахнул то, что принадлежит Годфри.

Он облажался.

– Послушай, Нейт. . . – Прежде чем я успеваю развернуться и броситься на него с очередной напутственной речью, дверь захлопывается, стены вокруг меня содрогаются от удара. Я жду несколько секунд, прежде чем снять повязку и оглядеться.

Он ушел.

Я пинаю еду и пиво, которые он принес для меня, поднимаю маску Гая Фокса, которую он забыл взять с собой, прежде чем умчаться прочь, и смотрю на нее, желая, чтобы она ожила и сражалась со мной.

Я не могу поверить ему. Я не могу поверить себе . Меня не должно волновать, что он сбежал. Просто быть в восторге от того, что он подыграл моему плану, и теперь я могу манипулировать им еще больше.

Нейт Вела вернется. Я знаю, что он верется. Вся компания не могла его отвлечь. Он пришел за мной. Он вошел в  меня. Его не интересует все, что может предложить внешний мир. С того момента, как он каждый день добирается до своего дома, его жизнь вращается вокруг меня.

То, как он трахнул меня сегодня? Это доказывало одно: я нужна этому человеку так же, как он нужен мне.

Плохо.

НЕЙТ

Мне нужно выбраться из этой неразберихи, прежде чем она убьет меня так, как пыталась целая армия сумасшедших нацистов, но безуспешно. Она меня погубит. . .и я позволю ей.

Нет. На этом все закончится.

Я не знаю эту девушку. Мне, черт возьми, не нужна эта девушка. Эта девушка, кроме того, что она гордая обладательница волшебной гладкой киски, на которую я обычно реагирую так, как будто она принадлежит самой Афродите, для меня ничего не значит. Ничего . Она нажмет на меня, даже глазом не моргнув. Она будет трахаться на пути к свободе, даже если это будет под телами других мужчин. Как Ирв, или Стэн Хэтэуэй, или даже сам Кэмден Арчер. Она не остановится ни перед чем, чтобы вернуть себе жизнь, и я не могу ее винить.

Но я могу покончить с этим.

Это ее проблема, не моя. Ее трагедия, не моя. У меня есть своя чертовски грустная история, которой я истязаю уши обычных людей. И это дерьмо про ребенка? Я, может быть, и напуган, но я видел, как ее лицо дернулось, когда она ответила.

Где ты прячешь своих отродий, малышка Прескотт, и кто, блядь, о них заботится?

Выбравшись из подвала, все еще сильно пьяный, я перешагиваю через голую девушку на полу, которая мастурбирует пустой бутылкой из-под пива на глазах у ликующей толпы. Черт возьми, с какими людьми сейчас общается Ирв?

Я тащусь прямо к стереосистеме, которая воет «Hey» в исполнении The Pixies, и выдергиваю вилку из розетки, держа шнур в руке, как аркан, и направляю его на Ирва, который растянулся на нашем диване получая минет от женщины в мини-юбке, которой на вид около пятидесяти, и у которой в черепе застряли розовые бигуди для волос.

– Все убирайтесь нахуй. Вечеринка окончена.

Ирв вскакивает на ноги, швыряет зажженный косяк на дырявый ковер и смотрит на меня сверху вниз, как люди и ожидают. Это мгновенно затыкает всех в комнате, что очень прискорбно, потому что у меня в подвале живет злая, сильная женщина, которую только что поимели шестью способами в воскресенье и которая вполне могла бы кричать во все горло.

– Успокой свою горячую задницу, чувак. Кто, черт возьми, ты такой, чтобы решать? – он плюется. Я так зол на него за то, что он проболтался ей о моем имени, я готов разрезать его уродливую задницу на глазах у всех этих людей.

– Я твой чертов сосед по комнате, а когда понадобится, я также буду твоим чертовым боссом. – Я делаю шаг в его сторону, возвышаясь над ним как минимум на шесть дюймов. – Я никогда не соглашался принимать гостей. Сверни это дерьмо, пока я не задушил тебя заживо. У меня уже есть веревка. – Я сжимаю шнур в кулаке для выразительности и поднимаю его на уровень его глаз. – Сейчас, куколка.

Через десять минут дом пуст. Только я, он и Прескотт внизу. Я ушел от нее еще до того, как застегнул молнию. Черт, мои боксеры все еще влажные от спермы, которую я не успел стереть. Пытаясь проглотить свое смущение – мне все равно, что она думает обо мне, она умоляла, чтобы ее трахнули, и я дал ей то, что она хотела – я бросаю подушку на лицо и сжимаю ее, наполовину желая задушить себя до смерти.

Горошек.

Мысли о ней так возбуждают меня, что я чувствую, как бьется пульс в моем члене. Я сижу в палатке, как тринадцатилетний бойскаут, просто прокручивая в голове ее имя. Секс чертовски сломил ее, но сегодня вечером она безошибочно чувствовала себя цельной, пусть даже на секунду.

Что такого особенного в этой девушке?

Она «уличная», но не проститутка.

Умная без претенциозности.

Знает свою гребаную литературу, а также знает, как распознать плохо смешанный кокаин издалека, и все это в одно и то же время.

Нет. Это не так. У нее борьба, и она хочет  жить. Она активно гоняется за жизнью, а я позволяю своей скользить между пальцами.

Она– жизнь, а я – смерть.

Прескотт Берлингтон-Смит – это все, кем я хочу быть. Шторм выходит из дерьмовой ситуации со скоростью света, не оглядываясь назад, чтобы бросить взгляд на жертвы своих действий.

Как себя чувствовала ее киска? Хорошо. Как я помню других кисок, которых я доводил до изумления. Плотная и теплая, как пушистое одеяло, укол героина для дрожащего наркомана. Но ничего особенного. Она не блестит. Она не извергает стодолларовые купюры и не принесет мир во всем мире. Она ничем не отличается от последней безымянной цыпочки, которую я трахал много лет назад. И все же, она единственная женщина, которая меня возбуждает. Единственная.

Я ненавижу ее.

Я хочу ее.

Мне нужно забыть ее.

Эта дурацкая песня «Pixies» продолжает играть у меня в голове, даже после того, как я ее выключил, на повторе, пока я катаюсь в постели.

Мы прикованы. Мы прикованы. Мы прикованы.

***

На следующий день я прибываю в особняк миссис Х. Блэкхок. Я боюсь, что она будет там, но все же подчиняюсь ее безумию. Как только я вхожу в ее дом, я исчезаю в ванной и переодеваюсь в плавки. Ее любимая пара. Она купила их мне в подарок на Пасху. Обычно оставляет большие чаевые, когда я их надеваю.

Я думал всю ночь, и наконец придумал план.

Я собираюсь быстро заработать, отпустить ее и сбежать сам, при этом держась от нее на расстоянии.

Я спасу ей жизнь, но буду держать ее подальше от своей.

Мне нужно убраться к черту отсюда. Если это означает скомпрометировать мое достоинство, пусть будет так. В любом случае, это не стоило выеденного яйца. Арийское Братство преследует меня. Годфри либо выпустил их, либо был недостаточно силен, чтобы удержать их от меня. И даже если он способен удержать мою задницу на плаву, как только он услышит, что я трахнул Прескотт с такой яростью, что сдвинул чертову гору, я пересплю с рыбами. А Прескотт. . .она сказала бы ему в мгновение ока. Если она пойдет ко дну, она чертовски убедится, что я пойду с ней. У меня нет иллюзий, почему она меня трахнула. Она хотела, чтобы я помог ей. Угадайте, что? Я трахнул свой путь прямо в ее план.

– О, Нейт! – Миссис Хэтэуэй мчится со второго этажа в фойе, ее бледно-голубая куколка свободно обвивает ее фигуру. – Тахо был великолепен! Я не могла перестать думать о том, как бы тебе это понравилось. Ух ты. Красивые плавки. Что за повод? Ты тоже скучал по мне?

Едва ли.

Буквально . Я был занят попытками избавиться от настойчивой маленькой блондинки, которая снова и снова появляется в моей голове, делая меня чертовски твердым. В моей голове она болтает своей задницей из стороны в сторону с этой дразнящей улыбкой. Горошек хотела, чтобы я ударил по этой заднице, и я это сделал. Что я могу сказать? Давать гостям то, что они хотят, принято делать. Только теперь она поглощает половину моего мозга, заполняя его грязными мыслями.

Другая половина пытается понять, как исправить этот беспорядок.

– Что бы вы хотели, чтобы я сделал сегодня, миссис X? – Моя челюсть скрежещет так сильно, что мои зубы почти превращаются в песок.

– Меня, – шутит она, подмигивая, прежде чем прижаться плечом к моей груди и двигаться вперед к своему дивану, ее тонкие пальцы сжимают кофейную кружку. – Ради Бога, Нейт, расслабься. Начать можно с поливания растений и мульчирования грядок. Эдди в отпуске. Опять . Клянусь, этот мужчина ездит в отпуск чаще, чем я, – говорит она о своем ландшафтном дизайнере. Я только счастлив выйти из дома. Это прекрасный день. Я могу подключить наушники и позволить лирике Моррисси и Роберта Смита раствориться в моей душе, как морфин.

Я поворачиваюсь и ухожу, стараясь не ненавидеть ее за то, что она меня унижает. Из Эдди. Из всех. Бьюсь об заклад, она была разоренной официанткой до того, как вышла замуж за Стэна. Кажется, она одержима дразнить людей своими деньгами, она обязана отомстить за какую-то испорченную травму из своего прошлого.

– Нейт, дорогой! – Ее тенор преследует меня по широкому залу. – Убедись, что ты очень низко наклоняешься, когда чистишь посыпанную гравием дорожку между клумбами. Твоя задница прекрасна, когда ты приседаешь!

***

Поливаю растения из шланга, покосившись на соседние дома. Интересно, кто из них принадлежит родителям Прескотт. Почему? Какое мне дело до того, какой из этих домов принадлежит Берлингтон-Смитам? Ну и что? Чтобы я мог залезть к ней в окно и посмотреть сквозь дерьмо в ее детской розовой комнате? Нюхать ее нижнее белье, когда никто не смотрит? Разодрать одно и пролить свой детский сок на ее простыни с Hello Kitty? Или, может быть, чтобы я мог пятьсот раз дать в морду ее тупому папаше за то, что он отдал свою дочь Годфри и его команде.

Я до сих пор не оправился от той истории.