Текст книги "Кровь в пыли (ЛП)"

Автор книги: Л. Дж. Шэн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 18 страниц)

НЕЙТ

Кэмдена Арчера было нетрудно найти.

Он был во всех новостях, давая интервью о смерти своего отца. Он сказал, что умер во сне, вероятно, потому, что не хотел говорить миру ужасную, отвратительную правду. Теперь Кэмден официально является наследником бизнеса своего отца, и меньше всего он хочет, чтобы люди узнали, что произошло в доме его отца в ночь, когда Горошек забрала его жизнь.

Долгожданная свадьба Арчера с леди Хилари Томпсон (Вы можете поверить в это дерьмо? Парень, который постоянно насиловал мою девушку, женится на женщине  ) закончилась. Я бы сказал, что мне жаль его, но правда в том, что я не могу дождаться встречи с ним, чтобы он мог узнать мой кулак.

Одно можно сказать наверняка – Кэмден Арчер знает, что мы убили его старика и что мы идем за ним. Его смерть не будет такой легкой, как смерть Себастьяна, или такой удачливой, как смерть Годфри. Нам нужно больше. Больше ресурсов, больше планирования, больше удачи. Еще чертовски всего.

Согласно новостям, Кэмден вылетел в Калифорнию, чтобы заняться организацией похорон своего отца, и вернется в следующую пятницу. Мы разработали для него план. Он вернется в дом своего отца в Кенте, думая, что мы будем ждать его возле его квартиры на Марбл Арч в Лондоне.

Но он ошибется. Мы будем ждать в Кенте. На этот раз с настоящим оружием и подробной стратегией, как его победить.

Пока мы ждем его возвращения в Англию, у нас есть время на отдых. Последние четыре дня были не чем иным, как гребаным раем.

Как только мы приземлились в Лондоне, мы с Горошком поселились в Piccadilly Backpackers, общежитии в центре английской столицы. Мы делили общие душевые и туалеты с выпускниками средних школ со всей Европы и Австралии и спим на одном уровне на двухъярусной кровати, свернувшись клубочком друг к другу, как сардины. Мы едим чипсы Kettle на завтрак, обед и ужин и пьем пинты Гиннесса в Дублинском замке в Камден-Тауне. В какой-то момент мы даже решили разориться и потратить несколько фунтов, чтобы попасть в Музыкальную комнату и послушать выступление местной инди-группы.

Группа дерьмовая, но нам все равно. Целуемся на деревянной скамейке все время. Мои руки скользят в ее новую юбку Primark (она заставила нас пройти весь путь до Тутинга Бродвея, потому что не хотела посещать Primark в Мраморной арке. Это слишком напоминает ей Кэмдена). Я перебираю ее через промокшие трусики спереди куча пьяных людей, которых мы не знаем. Заглушая ее стоны на моих губах. Заставляю ее кончить против моего гребаного кулака.

Мы идем в Музей мадам Тюссо, и я фотографирую, как она обнимает яйца Дэвида Бекхэма, а она фотографирует, как я притворяюсь, что трахаюсь с Кайли Миноуг сзади.

Впоследствии нас выгоняют из музея мадам Тюссо, но мы так сильно смеемся, спотыкаясь, что у нас болит пресс. Это определенно стоит удара по запястью.

Мы пробираемся в автобусы и стоим два гребаных часа в капсуле «Лондонского глаза» рядом с японской парой, которая яростно ругается, и их ребенком, который размазывает сопли по всему стеклу.

Ночью я обнимаю ее так близко, что мое сердце расширяется, заполняя каждый дюйм моего тела. Я занимаюсь с ней любовью и ненавижу ее, потому что иногда лучший вид секса – это злобное дерьмо, которое ты просто хочешь выкинуть из своей системы.

Но в Лондоне Прескотт не просит Бита. Она просит Нейта. Впервые в жизни я копаюсь внутри себя, пытаясь найти, кто он. Как бы он вел себя в постели с любимой женщиной.

Оказывается, я могу быть нежным маленьким засранцем. Не ванильным, я все еще люблю покусывать, щипать и дергать ее соски и клитор, пока она не оттолкнет меня плечом и не вывернется, но Прескотт знакомит меня с чем-то под названием "секс в отношениях".

– По сути, это ленивый трах, – она трется о меня сверху в стиле наездницы, кладя пальцы на свои губы, целуя их, а затем прикасаясь ими к моим. Она двигается неторопливо, и я наслаждаюсь своим видом с расслабленной ухмылкой на губах. – Так люди трахаются, когда за ними не гонится весь чертов мир, – подмигивает она.

– Хм, – я провожу руками вверх и вниз по ее телу, потирая ее соски большими пальцами, прежде чем двигаться вниз, чтобы провести пальцем по ее набухшему клитору. – Я не знаком с этой концепцией, и, честно говоря, меня это не волнует. Какого хрена мне делать со своей жизнью, если никто не охотится за моей задницей?

– Живи этим, – выдыхает она, наслаждаясь моим прикосновением к своей коже. Я щипаю ее клитор и кусаю ее запястье. – Наслаждайся этим.

– Мне это нравится, – я сосу ее пальцы. Мы слышим, как итальянки в соседней комнате хихикают. Они уже несколько дней подслушивают, как мы занимаемся сексом. – Тебе нравится трахать меня так же, как убивать людей, Кокберн?

– Да, – задыхается она. – Конечно.

Я засовываю палец в ее киску и скручиваю ее. В этот момент она наклоняется, чтобы поцеловать меня, и я шепчу ей в лицо. – Потому что иногда мне кажется, что ты жаждешь крови больше, чем члена.

Она кончает на меня, дрожа и улыбаясь, а я вхожу в нее, стону и смеюсь.

Я мог бы привыкнуть к этому. Жить так вечно. Я бы взял с собой долбанный багаж Берлингтон-Смит, включая Престона. Но моя девушка хочет убить человека, который ее погубил, и мы это сделаем, так или иначе.

Ей нужно собрать еще одну частичку души.

Разговор с Кэмденом лопнет наш пузырь. После того, как мы закончим, мы выясним, где мы хотим жить, что мы хотим делать.

Сегодня мы обсудим наш план загнать его в угол после похорон его отца. Мы сидим в маленькой кофейне в Челси, чертовски дорогой, но это заведение дорого сердцу Горошка. Именно здесь она часто убегала от своего парня-изменщика в витрину. Я встаю со своего места, потягиваюсь, залпом выпиваю небольшую порцию эспрессо и хлопаю ею о деревянный стол.

– Я иду поссать. Жди здесь.

– Не волнуйся, я никогда не покину тебя, – говорит она, подмигивая.

Я целую ее губы и иду к туалету. Пока я спускаю воду, я насвистываю и смотрю на свой член ленивыми глазами. За последнее время он столько раз зарывался в киску и задницу Прескотт, что уже практически может назвать ее домом. Я мою руки и смотрю на себя в зеркало, и по моей дерьмовой ухмылке, которую я демонстрирую в эти дни, люди могут подумать, что я счастлив. Шокирующе, но это так. Я действительно чертовски счастлив, впервые в жизни.

Я прошел через столько дерьма, недавно убил так много людей, и все же я никогда не чувствовал себя более живым.

Живым, потому что есть еще одно сердце, ради которого мне нужно жить.

Оно бьется о мое каждую ночь.

Бьется, бьется, бьется.

ПРЕСКОТТ

Я смотрю на свой телефон, переписываясь с парнем из Брикстона, который предлагает наемную силу. Нам понадобится вся помощь, которую мы сможем купить, когда мы нападем на Кэмдена в Кенте. Быстро набирая текст, яростно постукивая подушечками пальцев по экрану, я приостанавливаюсь, когда в ноздри ударяет запах дорогого одеколона. Мои руки замирают, брови нахмуриваются. Это знакомо...и отвратительно.

Я не смею оторвать глаз от экрана.

– Диабла , – его низкий голос настолько леденит кровь, что он звучит как сам Жнец. – Такая красивая, поцелованная калифорнийским солнцем. Жаль, что ты больше никогда этого не увидишь.

Я вскакиваю со своего места, собираясь броситься через дверь и бежать, спасая свою жизнь, но я слишком озадачена. Кэмден сжимает меня в объятиях, прежде чем я успеваю ускользнуть, заключая меня в объятия. Его руки обвивают мою шею, как будто мы старые друзья, разделяющие мгновение, и я чувствую, как лезвие давит на мою сонную артерию. Люди этого не видят. Его руку закрывают мои длинные волосы. Но она там, и безумие, кружащееся в его сапфирах, говорит мне, что он все еще сумасшедший. Достаточно безумен, чтобы убить меня.

Он зарылся лицом в мое плечо и обнял меня крепче, вдыхая мой запах, как наркоман, нюхающий дорожку кокаина.

– Покажи малейший признак бедствия, и я перережу тебе горло и оставлю умирать на этом полу, милая.

Я сглатываю, глядя на машину, ожидающую его снаружи. Яркая Альфа Ромео. Я узнаю его водителя через опущенное окно. Саймон. Он возил меня, когда мы с Кэмденом были вместе. Мой бывший говорил, что мы были слишком хороши для метро.

– Следуй за мной. Не волнуйся, твой любовник скоро присоединится к тебе. – Он выхватывает салфетку из-под моей кофейной кружки и записывает свой адрес тем же предметом, которым угрожал мне. Один конец – ручка, а другой – нож. Умно . В стиле Кэмдена.

Я позволила ему бросить меня на заднее сиденье его машины только потому, что я в шоке. Он не должен быть здесь. И все же он очень даже здесь.

Кэмден крадется на кожаное сиденье, скрещивает ноги и небрежно закуривает. Он смотрит в окно, когда говорит. – Ты оказала мне огромную услугу. Я всегда хотел унаследовать семейный бизнес. Мой старик стал неряшливым с возрастом и с гордостью. Это то, что обычно убивает.

Мне напасть на него? Двери заперты, и только мы и Саймон. Кэмден не Нейт. Он не такой высокий, сильный и чудовищный. Словно читая мои мысли, мой бывший парень пожимает плечами, переводя взгляд на меня. Он пускает дым мне в лицо, когда говорит. – Видишь эту ручку? – он перебирает свое оружие. – Это лезвие, изготовленное на заказ. Острое, как охотничий нож. Он может порезать твою кожу, как масло. Великолепно, правда. Моя невеста купила его мне на Рождество.

– Мило, – я скрещиваю руки на груди, имитируя его шикарный акцент. – Я рада, что она лелеет твоего внутреннего психопата. Я позволила ему голодать годами.

Кэмден смеется и цокает, приближаясь ко мне. Он убирает мои волосы с шеи и нежно целует их, говоря в мою кожу приглушенным тоном. – Я скучал по нашим шуткам, Диабла.

Я втягиваю воздух. Меня душит запах сигарет и дорогого одеколона. – И я бы не стал называть людей психопатами с твоим послужным списком. Ты убила моего отца.

– Твой отец убил мою душу, – шиплю я в ответ, приближаясь так близко к своей стороне машины, что всем телом прижимаюсь к двери. – И  моего ребенка.

Он издает стон, искажая мое лицо, сжимая мою челюсть своей ладонью, заставляя наши взгляды встретиться. – Посмотри на меня сейчас, Прескотт. Мой отец действительно изнасиловал тебя?

Я медленно киваю, не прерывая зрительного контакта. – Иначе я бы его не убила.

Его лазурь тонет в моем орешнике. Он теряется глубоко внутри меня, а я? Я втягиваю его внутрь. Я вижу это сквозь его расширенные зрачки. Сострадание. Парень, который купил мне билет в Лондон после первого полусвидания под звездами. Парень, который влюбился в девушку, чей отец стал сиротой. Это все там, в нашей грязной, грязной правде. Его взгляд падает на мои губы.

– Прескотт. – Он дышит. Он движется, чтобы поцеловать меня, и я инстинктивно поджимаю губы. – Отпусти меня.

Это приказ.

– Никогда.

Это обещание.

Он снова целует меня, на этот раз сильнее, в губы. Я слегка задыхаюсь, но сохраняю самообладание. Когда его губы покидают мои, он все еще смотрит на меня, молча затягиваясь сигаретой.

– Скажи мне правду, Прескотт. Этот гигантский ублюдок – пешка?

Я медленно качаю головой. – Я влюблена в него. – Я нахожу в себе силы улыбнуться. Это последнее, что я говорю, прежде чем он врезается кулаком мне в нос, и мои глаза снова закатываются в темноту, и я вижу звезды.

Нейт.

НЕЙТ

Еще до того, как я вернулся на свое место у окна, я понимаю, что что-то не так. Я чувствую это своими костями. Они холодные. Когда я сворачиваю за угол и Прескотт не сидит на диване с видом на оживленную улицу, холод превращается в жар. Когда я подхожу к тому месту, где мы сидели, прорезая заряженный воздух, в котором, кажется, не хватает кислорода, жар превращается в тошнотворный. На столе лежит небольшая салфетка с адресом, нацарапанным на ней. Я искал его на Google Maps и не удивился, увидев, что он находится в Мраморной арке.

Чертов Кэмден.

Я выбегаю и сигналю такси, но все заняты. Это ранний полдень. Мужчины и женщины в костюмах входят и выходят из такси. Время потрачено впустую, и я ненавижу, что оно у меня заканчивается. Она нужна мне сейчас .

Наконец передо мной останавливается черное такси, я запрыгиваю в него и отчаянно стучу в разделитель, сообщая ему адрес.

Он добрался до нас раньше, чем мы добрались до него. Он обманул нас, заставив думать, что его нет в стране. Мы были так пьяны от того, что были счастливы хотя бы раз в нашей гребаной жизни, что потеряли концентрацию.

Водитель пытается завязать приятную беседу с пластикового экрана, но вскоре понимает, что мое нынешнее состояние не позволяет говорить. Или дышать, если уж на то пошло.

Мы были так уверены, что Кэмден сбежит или спрячется за крепкими, безмозглыми солдатами, как и все остальные. Мы совершили те самые грехи, из-за которых песочные часы Себастьяна и Годфри превратились в песок. Нам стало удобно. И самоуверенно.

Нам с Горошком так много сошло с рук за эти короткие дни. Не запланировано и непредусмотрительно мы уничтожили их одного за другим. Это было почти слишком хорошо, чтобы быть правдой. Это заставляло нас чувствовать себя непобедимыми. Теперь я беспокоюсь, что вскоре могу узнать, что мы совсем не такие.

Когда такси останавливается перед домом Арчера, я выбегаю, оставив черт знает сколько денег. Может быть, больше, чем толстый наконечник. Может быть, недостаточно, чтобы покрыть стоимость проезда. Я взбегаю по лестнице на второй этаж, преодолевая их по три за раз, и без стука распахиваю дверь. Меня встречает здоровенный парень в форме – официант, или водитель, или черт его знает кто. Он вскакивает с дивана в смокинге в гостиной прямо в мою сторону, размахивая ручкой с испарителем в руке.

Под кайфом от адреналина и ярости я позволил ему добежать до моего места возле двери, прежде чем врезаться головой в ближайшую стену. Но потом я это чувствую. В моем животе.

Он вонзает ручку в мой пресс с горловым ревом, оставляя ее внутри, когда рушится на пол. Запах крови появляется перед жалом лезвия. Потом я вижу это. И когда я вижу это – оно повсюду.

Все красное.

Ручка не ручка. Ручка – это чертов нож. И острый, мать его, нож.

Я отшатываюсь, глядя на дыру в животе. Не слишком большая, но слишком глубокая.

Членосос выпотрошил меня. Мне нужно добраться до Прескотт, пока я не сдох от потери крови или гребаного перитонита.

Может быть, это больно. Я верю, что да. Желчь подступает к горлу, и пятно крови быстро растекается по моей белой рубашке. Я одним махом вытаскиваю нож, вздыхаю с облегчением, когда он не выходит вместе с моими кишками, переворачиваю нападавшего на спину и вонзаю его в горло. Нож скользит насквозь, пока не коснется пола. Его обмякшее тело оживает, дернувшись еще раз, прежде чем он сдается и падает замертво.

С ручкой в руке я, спотыкаясь, выхожу в коридор, капая, капая, капая своей кровью на половицу. Я вижу приоткрытую дверь и знаю, что ждет меня внутри. Я открываю ее. Я хочу пронестись сквозь нее, как вьюга, но с каждым шагом мое зрение становится все более расплывчатым, а шаги – все более шаткими. Я умираю? Возможно. Но мне все равно.

Прескотт.

Ублюдок стоит спиной к двери. Кто так делает? Кто дает сопернику спину? Тот, кто хочет умереть .

Тот, кто хочет удивить.

Кто-то, кто знает, что я не убью его, потому что у него есть что-то мое, что я хочу вернуть.

Я раскачиваюсь, как пьяный, натыкаясь на стену и комод в его спальне, пока нож не прижимается к его горлу. Вероятно, он думал, что я никогда не зайду так далеко, что меня перехватит в гостиной его мускулистый мужчина. Сюрприз, сволочь.

– Отпусти ее.

Я яростно моргаю, пытаясь сфокусироваться, и знаю, что забрызгал его кровью, но когда я вижу то, что передо мной, у меня проблемы посерьезнее, чем потеря сознания.

Кэмден Арчер растянулся на плюшевом кресле в своей комнате лицом к окну.

Под ним, на полу, сидит Прескотт, избитая до полусмерти.

Пистолет у ее виска. Рука, обхватившая ее шею, покрытая фиолетово-красными синяками. Я чувствую, как сжимается горло. Дышать. Вдох. Не теряй дерьмо.

– Диабла была единственной болезнью, от которой я не мог избавиться. – Его шикарный английский акцент сейчас звучит так далеко. Он гладит ее по голове. Почему он гладит ее по голове? Я хочу остановить его, но не могу. Я знаю, что если я не убью его в ближайшее время, то умру сам. Но я не могу случайно прижать нож к его горлу, потому что он может нажать на курок.

– Что такого в Прескотт Берлингтон-Смит, что ставит взрослых мужчин на колени – спрашивает он вслух. Мое тело подводит меня, я падаю и хватаюсь за спинку его сиденья для равновесия. Ему все равно, что я приставил нож к его горлу. У меня такое чувство, что его больше ничего не волнует.

Но меня волнует. Я так забочусь о девушке, которая вынуждена сидеть между его ног. И меня губит то, что я не могу ее спасти.

– Это нормально – падать, Натаниэль. Мы все иногда падаем. – Его пистолет убирает волосы с ее лба почти мило. – Знаешь, я видел тебя несколько лет назад, когда навещал своего отца в Сан-Димасе. Никто не пришел к тебе в гости. Ты проводил время во дворе. Ты казался таким невидимым внутри своего большого тела. Ты думаешь, что нашел ради чего жить, но она принадлежит мне. Искусство отпускать. . . – Он хихикает. – Я никогда не был хорош в этом.

– Убей нас обоих и уходи, Нейт. Я хочу, чтобы он умер, – командует моя смелая девушка на заднем плане, но я уже плохо слышу. Все становится белым. Голоса приглушены. Мои часы перестают тикать.

Я эгоист. Я никогда не позволю ему убить ее, даже если она этого хочет.

– Да, Натаниэль. Убей нас обоих, – слышу я его эхо сквозь красную, жгучую боль, пульсирующую между висками. – Наше время вышло.

Впервые с тех пор, как мы с Горошком встретились, меня что-то осенило. Я не смогу спасти ее . На этот раз она одна.

Мне потребовались долгие секунды, чтобы понять, что я лежу на полу с широко раскрытыми от ужаса глазами. Я смотрю на ножки кресла, спина Горошка между ног Кэмдена. Я хочу двигаться. Мне нужно  двигаться. Чтобы выпрыгнуть из моей кожи и быть сильным для нее. Река моей крови начинает течь к ней.

Пытаясь держать глаза открытыми, я пытаюсь заговорить с ней, хотя едва могу шевелить губами. Белое становится черным, и наша совместная дикая поездка подходит к концу. Если бы я мог чувствовать что-то последнее перед смертью, я бы хотел, чтобы это был ее дурацкий стрессовый мячик, отскакивающий от моего лица. Она выглядела такой обнадеживающей и живой в тот день, когда мы вместе выехали из Стоктона. Это заставило меня влюбиться в нее. Весь этот дух. Она чертовски сверкала, динамитная шашка в кромешной тьме моего существования. Кантри Клаб не оставила мне выбора. Она вырвала мое сердце из груди. Удивительно ли, что я могу трахаться только с одной девушкой, что она мокрая только для меня? Она дает мне бурю, а я даю ей покой.

Но я не могу дать ей свой покой прямо сейчас.

Потому что я ушел.

ПРЕСКОТТ

Кэмден

Такой простой, что он не мог выделиться в черном море. Но он носит сшитые на заказ костюмы, хитрую улыбку и уверенность человека, которому никогда не приходилось считать свои гроши. Любит:  пить, трахаться и использовать силу отца, чтобы добиться своего. Любит  : Меня. Ненавидит:  Все и всех, кто может встать между ним и мной.

***

– Опусти пистолет. – Мой тон танцует высоко и низко. Дерьмо. Все могло быть по-другому, если бы Нейта здесь не было. Меня бы гораздо меньше заботила моя смерть.

Я знаю Кэмдена, и если он убьет меня, то будет горевать обо мне больше, чем о своем отце. Он осыпал меня поцелуями, мокрыми от слез и вонючей сигаретной слюны, с тех пор, как ударил меня и вытащил из машины. Он приказал Саймону оставаться в гостиной и ждать Нейта, а тот потащил меня в свою спальню, целуя, плача, извиняясь и одновременно пиная меня по лицу.

Такой безумный. Такой сумасшедший. Такой ебанутый.

Он бормочет что-то о том, как мы могли бы быть отличными родителями. Я не слышу ни слова, которое он говорит. Единственный звук, который звучит внутри моего черепа, это Нейт, Нейт, Нейт.

Он ранен. Я не могу обернуться, чтобы посмотреть из-за пистолета, который вонзается мне в висок, кроме крови. . .Кровь Нейта пробивается к моим ногам. Я вижу, как она подбегает к тому месту, где я сижу на полу, как раненый зверь, умоляющий о спасении, медный запах настолько силен, что наполняет мой рот, хотя его и нет рядом с моим языком. Стараясь не захлебнуться, я двигаю шеей вперед-назад и глубоко вдыхаю.

Пожалуйста, не умирай. Пожалуйста, не уходи.

Это было бы намного больнее, чем побои, которые я вытерпела от моего бывшего парня.

– Мне нужно отвезти его в больницу, Кэмден. Ты не твой папа. Ты не можешь избавиться от двух тел, не оставив улик. Просто скажи мне, чего ты хочешь, и я это сделаю.

Он дергает меня за волосы так, что мое ухо встречается с его губами, кожа на моем лбу растягивается от удара его хватки.

– Ты не можешь дать мне то, что я хочу, потому что ты уже дала этому бедолаге, который умирает на полу позади нас. Между прочим, это было бы твое сердце.

Мои чертовы слезы снова предают меня. Меня сильно трясет. Он умирает. Мой покой, мое все, возможно, уже ушли.

– Кэмден, что угодно. Назови это. Я дам это тебе. Я пришла сюда за своим братом, а не за тобой, – лгу я. – Я забыла о том, что между нами произошло. Я просто хочу вернуть свою семью.

А Нейт -  моя семья.

Я пытаюсь звучать твердо, но не отчаянно.

– Мне не нужна твоя жизнь, Прескотт. Я хочу того, к чему стремлюсь. Даже после всего, что ты сделала со мной. . .моей семье. Все что я хочу это ты. Эта холодная штука, которая бьется в твоей груди, – шипит он, хватая меня за левую грудь и сильно сжимая. Я чувствую, как моча течет между моих бедер, из-за чего у меня тоже слезятся глаза. – Это то, чего я жажду.

– Тогда возьми меня. Позволь мне отвезти его в больницу, освободить Престона, и я вернусь. Обещаю.

У Нейта есть поддельный паспорт и немного денег. Он смог бы сделать это и помочь Престону. Выполнить мой квест в мое отсутствие. Я доверяю ему. Это если он еще жив. Я могу отстать и снова стать рабом. Но это цена, которую я готова заплатить после всего, что он для меня сделал. Это цена, которую я хочу  заплатить, несмотря на последствия.

Кэмден снова кладет свои губы на мою макушку, поглаживая ее, словно я хрупкая кукла. Это пугает. Его манера обращаться со мной как с не более чем объектом.

– Ты скучаешь по своему брату.

Осторожно, чтобы не реагировать, я безучастно смотрю в стену. Кэмден хочет выжать дерьмо из моего отчаяния и агонии. Разрыв только заставит его остановиться.

– Сколько ему сейчас? – размышляет Кэмден, щекоча пальцами чувствительное место за моим ухом. Он так делал, когда мы вместе засыпали. Теперь он делает это, чтобы насмехаться надо мной.

– Разве ты не должен знать? Твой отец сказал, что он с тобой, – шмыгаю я носом, не в силах больше держать это в себе.

Наступает драматическая пауза в словах и движениях, прежде чем он снова запускает пальцы в мои волосы. Его тон спокоен и пресыщен.

– Прескотт, любовь моя, о чем ты? Престон мертв. – Я чувствую укол боли прямо в сердце. Он слегка дергает меня за волосы, достаточно, чтобы у меня загорелся череп, все еще расчесывая мои светлые локоны. – Он практически умолял нас убить его. После того, как ты на долгие годы посадила моего отца и Себастьяна в тюрьму, – он улыбается, вспоминая то время так, будто это было приятное воспоминание, – я разозлился и, естественно, захотел отомстить. Я знаю, что ты не очень заботишься о своем отце, и что твоя мама в сумасшедшем доме. Это оставило меня с. . . – Он вытягивает мою шею, заставляя смотреть на его широкую улыбку. – Дорогим братишкой.

Я хочу плакать, кричать, но я слишком парализована, чтобы делать что-либо из этого. Престона уже нет в живых. Мой брат. Моя единственная настоящая семья. Нейт, судя по отсутствию звука или затрудненному дыханию, тоже мертв.

Все, что мне небезразлично, исчезло.

– Оглядываясь назад, я мог бы справиться с этим лучше. Он пришел ко мне, пытаясь найти тебя. Неудачное время.

Дерьмо, Престон, блядь. Я сказала ему не искать меня после того, как он дал мне деньги. Он хотел меня спасти и был за это убит.

– Когда он понял, что я сделал с тобой, это было уже слишком. Я предложил ему два варианта – стать моим рабом или попрощаться. Он даже не моргнул. – Кэмден прислоняется своим лбом к моему, и наши глаза находятся на одном уровне. – Престон прижался лбом к стволу, как солдат. У него были яйца, надо отдать ему должное.

Я писаюсь. Делаю именно то, для чего я хотела привести Кэмдена. Разбилась на мозаичные кусочки боли и агонии.

– Ты нажал на курок? – Мои зубы стучат.

– Да, – подтверждает Кэмден. – Прости, Диабла. Я был очень зол на тебя тогда. Ну, мы оба немного переборщили, не так ли? – Он усмехается.

Мои кулаки сгибаются, и мое зрение затуманивается. – Пожалуйста. Больше никаких смертей. Позволь мне отвезти Нейта в больницу. Ты хочешь меня? Я могу быть у тебя. Просто отпусти его.

Кэмден качает головой, тяжело вздыхая. Я смотрю на человека, которого, как мне казалось, раньше любила, и ненавижу себя за то, что впустила его в свою жизнь. Его лицо источает злобу, его обычный дерзкий блеск сменился безумным жаром. Это то же самое безумие, которое я видела в глазах его отца, прежде чем прикончила его. Электрическая интенсивность, которая отключится, как отключение электричества, в ту минуту, когда он умрет. Он окутывает меня запахом застоявшихся сигарет и ароматом Royal Mayfair. Его губы впиваются в мое горло.

– Ты никогда не будешь моей. Я видел, как ты смотрела на него. Если я буду держать тебя, ты убьешь меня. Это было бы только вопросом времени. Ты ураган, Диабла. Я не могу рисковать тем, что ты разрушишь мою жизнь.

– Нет. – Я качаю головой. – Не буду, не буду. Я обещаю. С меня хватит. Позволь мне забрать его, и я уйду. Даю слово.

Кажется, он обдумывает это. Его рука все еще зарыта в мои волосы, когда он слегка поглаживает их. С любовью. Болезненно. Кэмден хоть раз собирается поступить правильно? Он, наконец, поверил мне, когда я сказала, что его отец насиловал меня все то время, что я была заперта в этой квартире.

– Что с нами случилось, Прескотт? Нам было бы хорошо вместе. Теперь я должен убить тебя, чтобы ты не убила меня.

– Нет. Я буду держаться подальше.

– Ты будешь в отчаянии и бедности, – огрызается он. Его ладонь дергается, когда он борется с желанием дать мне пощечину. – И ты вернешься к тому, что у тебя получается лучше всего, – к хастлингу. Если я отпущу тебя, мне нужно будет убедиться, что о тебе позаботятся в финансовом плане.

Разговор меня смущает. Моя голова вот-вот взорвется. Кэмден хочет помочь мне сейчас? После убийства моего брата? После убийства моего любовника  ?

– Мой отец прикасался к тебе. – Я слышу его голос над головой. – Неоднократно.

Я киваю, глядя в землю. – Себ наблюдал. Это было единственное, что заставляло его улыбаться.

Когда я поднимаю глаза, на его светлых ресницах висит слеза. Вот когда я вижу, что за изменщиком, обидчиком, человеком, который погубил меня, убийцей моего младшего брата, все еще стоит тридцатилетний парень, в которого я когда-то влюбилась. Его глаза мерцают, когда мои гаснут.

– Убей меня, – шепчу я. Я серьезно. Мне больше незачем жить без Нейта и Престона.

Он целует меня в губы, и я позволяю ему, потому что это уже не имеет значения.

– Нет, Диабла. Это было бы несправедливо. Знаешь, что справедливо? Русская рулетка. Азартная игра и смелость. В моем револьвере только один патрон. С другой стороны, – говорит он и мягко проводит стволом по моей щеке, шепча мне в ухо, – там моя счастливая пуля. Жизнь или смерть? Решай. Куда ты хочешь, чтобы я направил пистолет?

– В висок, – я сглатываю. Я хочу, чтобы это было быстро.

– Не очень оригинально, но как тебе больше нравится.

Я чувствую, как пистолет легко скользит по моему потному виску, вонзаясь в мою плоть, как неприятная мигрень, и зажмуриваюсь.

Звук вращающегося цилиндра танцует в моем ухе, так ужасно близко, и я задерживаю дыхание, воздух застрял в моих легких. Я хочу умереть. Мне нужен отдых. Мне нужен мой покой. Может быть, это будет не в образе Нейта, но, по крайней мере, будет тихо. По крайней мере, я буду в безопасности .

Цилиндр перестает вращаться, и все озаряется тишиной.

Щелчок.

Я жива?

Я не знаю.

Я чувствую, как мое тело отчаянно дрожит, пот и собственная моча заставляют меня скользить по полу. Но я также чувствую боль. Мне нужно что-то сделать. Попробовать поднять мою руку или моргнуть. Почему так трудно двигаться? Мой мозг приказывает мне что-то сделать, но мое тело не подчиняется.

Мой мозг . Он все еще работает. Осознание посылает мурашки по моим рукам.

Я жива. Я буду в порядке. Если Нейт выберется из этой комнаты со мной  ... Если нет, то пуля могла быть лучшим, что могло со мной случиться.

– Кэмден, – умоляю я. Он знает, о чем я прошу. Произносить это вслух необязательно.

– Этот парень тебя не заслуживает. – Кэмден откидывается на спинку кресла и хлопает себя по штанам в поисках пачки сигарет. Зажигая одну, он посылает к потолку прогорклое облако. – Кроме того, он, вероятно, мертв.

– Все кончено. Все получили по заслугам. Давай просто двигаться дальше. – Я подсказываю. Кроме тебя. Ты сможешь уйти незатронутым. – Я убила его отца, но Кэмдена всегда волновали только деньги и власть. Мысль о том, чтобы позволить ему уйти от этого, заставляет кислую желчь щекотать мне горло, но я больше забочусь о Нейте.

– Я хочу, чтобы ты ушла из моей жизни и с этого острова, Прескотт. И я готов заплатить. Сто штук. Наличными. Если ты уйдешь отсюда и пообещаешь не мстить. Считай это моим прощальным подарком тебе. . ...и в качестве извинения за Престона.

Он нас отпустит. Он действительно любит меня по-своему, извращенно.

Мой голос дрожит. – Обещаю.

– Итак, – говорит он, в то время как его рука змеится к моей челюсти, его палец засунут мне под подбородок, поворачивая меня лицом к себе. – Все, что мне нужно, это сувенир.

– Что-либо. – Я чувствую, как другой его кулак схватил меня от основания моих волос и притянул к своей промежности. На секунду мне кажется, что я понимаю, что он имеет в виду, и мне хочется откусить ему член. Было достаточно плохо пройти через это, когда мое сердце не принадлежало никому, кроме меня самой. Но пока Нейт лежит здесь, я никогда не смогу этого сделать.

– Кое-что от тебя, – продолжает он, поворачивая мою голову к себе. Я падаю назад и меняю положение так, что сижу лицом к нему. Ему это нравится. Его улыбка говорит о победе.

– Что? – Я продолжаю выглядывать из-за него, пытаясь поймать взгляд Нейта.

– Рука? Ухо? – спрашивает он вслух. – Палец. – Он хватает мою ладонь и гладит ее, его хмурый вид превращается в ухмылку. – У тебя всегда были красивые пальцы. Тонкие, нежные. . .и мои.