Текст книги "Миракулум 2 (СИ)"

Автор книги: Ксения Татьмянина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 16 страниц)

– Нет, я готова...

– Тогда начинайте. Мы с интересом послушаем.

В зале воцарилась тишина, и Эска оглядела это небольшое, но море людей. "С чего начать?!".

– Временные рамки этой войны четко определить трудно... многие историки, опираясь на различные недостоверные данные, называли даты, колеблющиеся между собой в разницу тридцати – пятидесяти лет...

Пальцы тряслись, строчки тоже тряслись. Никогда прежде, ни одного раза, Эска не позволяла себе такого ни при подготовке семинаров, ни при защите курсовых, а тут... Эска почувствовала, как у нее горят руки. Кожа слегка покраснела чуть выше запястья, на тех местах, где у Рыс были ее безобразные ожоги. И горло стало печь.

Стакан с водой и бутылочка стояли рядом, и девушка лихорадочно отпила несколько глотков, выиграв по времени для себя еще пару мгновений. "Говори, госпожа наглец. Я буду слушать тебя, только пока пью свое вино, а его у меня осталось меньше, чем полбутылки"... Дрожь откатила, и воздух вокруг стал кристально ясным, как и затянувшаяся тишина. Кто эти люди для Эски? Убийцы? Завоеватели? От них ни на каплю не зависит ни ее жизнь, ни жизнь ее близких. Ей не нужно уговаривать их развязать ей руки и отпустить на свободу, ей не нужно предлагать выкуп ни одному... Завкафедрой смотрит строго, руководитель раздраженно, профессор теряет терпение.

Эска вдруг откинула с лица волосы и улыбнулась.

– Господа, – властно и громко произнесла она, – мне ни к чему эти бумажки, потому что здесь написана несусветная чушь!

И демонстративно порвав их на части, кинула себе за спину.

– Мне дали слово, и я воспользуюсь такой прекрасной возможностью! Что вы знаете об истории, многоуважаемый профессор? Что все мы знаем? Чему нас здесь учат? Кто-нибудь может мне ответить, – кто сидит в этом зале? А?

– Простите?

– Если не знаете, что отвечать, то лучше не перебивайте, вопросы зададите потом... Посмотрите друг на друга, друзья мои! Последняя война, объединившая два Берега была настолько давно, что, слава богу, мы не имеем и малейшего представления о том, что это такое. Посмотрите друг на друга еще раз, – кто из вас цатт, а кто нет? Эта граница стерта, как и граница древних государств! А цена? Историки, такие, как мы с вами, нацепив на нос очки, внимательно следим за тем, как крутятся механизмы времени, как политики и властьимущие подписывают бумаги, ставят печати, нажимают на рычаги и на кнопки. О-о-о! Вот она вся соль, – разобрать следствия и найти причины... а после записать, зафиксировать, чтобы на подобных положительных или отрицательных примерах учились следующие поколения.

Эска вздохнула и снова осмотрела всех поверх голов.

– Некогда, очень давно, один Берег пошел на другой войной. И все поделилось на своих и чужих. И только за то, что человек чужой, а не свой, его можно было безнаказанно убить. Я жалею, что взяла эту тему... и я не могу говорить о ней в тех масштабах, в которых нужно говорить здесь, – с высоты прошедших веков и с высоты университетской кафедры. С этих высот не видно ни одного человека... ни одной судьбы не видно. А стоит приглядеться, и попытаться заглянуть в сердце крошечной пылинки истории, так все эта громадная эпохальная история сама превращается в пыль. Все переворачивается с точностью до наоборот. Мне плевать, что творят короли и первосвященники... мне плевать, каким громогласными призывами они обманывают нас... мне плевать в какого бога верит тот, кого я люблю... вы не поверите в то, как сильно человеку хочется просто жить, и чтобы ему никто не мешал, никакая борьба, никакие завоевания, ни какие свои и чужие, даже если все в прошлом.

– Эска, – профессор Диол обеспокоено поднялся со своего стула, – вы, видимо, очень сильно переволновались. Что за бред вы несете?

– Бред?! Это вам только кажется! Конечно, нужно, чтобы мы помнили о тех событиях, что когда-то свершались, но мы главным делаем не то, что нужно! Я все время думала, как я здесь буду оправдываться, что у меня нет ни одного источника, а теперь поняла... их ищут не в библиотеках и кинохрониках. Каждому из вас нужно положить на стол список единственных источников истории, – ложь, трусость, алчность, тщеславие, месть, высокомерие, фанатизм! Да, это приводит в движение прогресс и цивилизация развивается. Да, я понимаю, что любовь и добродетель, мир и спокойствие, для истории смерть и утопия...

– Послушайте, вы касаетесь той сферы, в которой ничего не смыслите. Что вы можете сказать по существу, в рамках своей выбранной темы?

– Да... я ничего в этом не смыслю. Хотя история такая наука, которая касается всех сфер. Потому что она изучает человека. А человек хочет счастья.

– Эска, прекратите разглагольствовать.

– Как вам будет угодно, господа. – Девушка приложила руку к сердцу и поклонилась. – О деле, так о деле. Цатты, как мне стало точно известно, поклонялись трем Богам Природы, – Ветру, Морю и Огню. Каждый из этих Богов касался той области жизни, которая была для человека значима. Жизнь, любовь и духовная чистота. Все различие их с людьми другого Берега было только в ритуалах и спорах о местопребывании Бога. Одни утверждали, как мы теперь, что Бог один, и он живет на небе, а цатты, – что Богов трое и они обитают на земле. А то, что и те, и другие проповедовали одинаковые моральные принципы и заповеди порядочного честного человека, никого не волновало, Берега все равно становились религиозными противниками...

– Простите, перебью вас. До наших лет, благодаря нашим храмам и священникам, дошли только все особенности служения и поклонения одной религии, но не другой. Откуда же вы настолько точно знаете, что богов цаттов было именно трое?

– На сегодняшний день вам придется поверить мне на слово, а позже, ближе к самой защите я обещаю вам предоставить все доказательства.

– Любопытно.

– Далее... Победители, не стали отходить назад, а остались. Властители тех времен не повторили ошибки своих врагов, наоборот, – стали щедро раздавать завоеванные земли во владения, стали пожинать золотые плоды с их пашен. А чтобы в корне пресечь даже намек на подъем прежнего государства, ратники целенаправленно вырезали высокую кровь, мастеров, ученых, летописцев, всех... оставляя только простолюдинов, мелких ремеслеников и торговцев, способных незнанием подняться из руин, а своим плебейским трудом помочь расширится и набрать силу огромной стране Хоб-Акуат.

– Вы и сейчас не сможете сказать, откуда у вас такая информация?

– Нет.

– Господин, Ктор, – обратился завкафедрой к дипломному руководителю Эски, – сколько раз она приходила к вам на консультацию?

– Ни одного раза с утверждения темы.

– Запомните, милая Эска, как бы ни складно звучала речь, без фундамента доказательств, это всего лишь интересное сочинение. Не больше.

– Я знаю, спасибо. Я могу продолжать?

– Извольте.

– И после официальной капитуляции Берега, война не закончилась. Находились люди, которые еще сражались за себя и за свою свободу, пусть уже и не под флагами своих королей. Но силы были неравны, и к победе это их не привело все равно. Помимо всех битв, уносивших жизни, существовал и еще один источник смерти. Единственный, кто давал человеку выбор – жить или умереть, и кто не делил людей ни по какому признаку – ни по вере, ни по происхождению, ни по сословию. Змеиный Алхимик Миракулум сеял среди народа чуму.

– Кто? Алхимик? – Раздался сомнительный смешок.

– Он создал испытание, чтобы найти истину. Я не знаю, по каким именно причинном люди, зараженные Миракулум, оставались в живых, – или оттого что у них была цель, или оттого что был свет в душе, или сила духа, сила совести, или всего лишь та самая человечность, отличающая его от зверя? Этого я не знаю, но Берега и это воспринимали по-разному. Один Берег, конечно, страшился Алхимика, но глубоко уважали тех, кто выживал после него. Это было самым высоким званием, вне зависимости от титулов. Цатты тоже боялись, но тех, кто не умер, боялись еще больше. Они считали, что эти люди продали свою душу ради спасения жизни, что пустили внутрь себя великое черное зло, и теперь это истинные демоны, – слуги Алхимика. Казнить таких не смели, боясь проклятия, но сажали в тюрьмы, ссылали в пустынные обиталища, пытались очистить душу священным огнем...

– Не слишком ли увлеклись мистикой?

– Если бы я вздумала рассказывать человеку того времени о том, что творится в современном мире, он бы спросил то же самое.

– Хороший довод, но для университета он не годится.

Эска пожала плечами:

– Вы предоставили мне слово... верить ему или нет, вам решать. Для меня сегодня это не главное.

– Сегодня? Как раз сегодня для вас это должно быть важнее всего.

– Увы.

Комиссия загудела, но в большинстве своем это были шутливые интонации. Студентка не восхитила их раздобытыми фактами и неоспоримой базой данных, но ее выступление вносило разнообразие в рутину обязательных протоколов. Тем более что такого о том времени не знал никто, даже самые заслуженные профессора кафедры. Все, на что они рассчитывали, так это на то, что Эска начнет разворачивать перед ними гипотезы, которые могли быть всего лишь взяты как возможные первопричины тех фактов, которые известны. Но девушка гипотез не произносила, она говорила утвердительно.

– Роль человека в истории невелика. Если, конечно, он не правитель. Однако некий поступок может определить то, в какую сторону качнется чаша победы. Представьте себе случай, в котором одна девушка сознательно идет на предательство страны ради того, чтобы спасти единственного человека. В ее руках карты земель, где обозначено все, что только возможно – дороги, тропинки, замки, болота, топи, непроходимые места и тайные ходы через них. Клад для врагов, желающих наиболее эффективно вести войну на тех землях, которые им неизвестны. Чаша склоняется на сторону врага, потому что ее страна теряет едва ли не единственное преимущество – свою территорию. Выходит, приходится принести в жертву сотни потенциальных жизней соотечественников ради одной сиюминутной жизни одного человека. Это предательство, какими бы мотивами оно не руководствовалось. Я права?

Аудитория молчала.

– Я права? – холодно повторила свой вопрос Эска. – Если да, то хоть на миг представьте себя в том же положении. Нашлись бы в вас силы подумать о громадной стране и сделать выбор в ее пользу? Если да, то таких людей мы зовем героями. Настоящими героями. Но таковы ведь не все...

– Уточните, к чему вы клоните?

– Я не клоню, я говорю прямо. Война в любом случае потребует от человека жертвы. Предатель равен герою. Обоих она сделает несчастными. Война двух Берегов, – огромная жертва ради объединения на карте двух стран.

– А не кажется ли вам, что не будь этого окончательного завоевания, то Берега бы на протяжении многих последующих столетий так и воевали бы, попеременно нападая друг на друга?

– Я не знаю.

– Подумайте над этим, взгляните на ситуацию более масштабно, чем взгляд отдельно взятого человека.

– Я не могу.

– Почему? Вы ведь историк, это ваша первостепенная задача, – видеть больше и смотреть дальше, чем обыватель.

"Потому что только вчера, я узнала, что несправедливость по отношению к одному, есть справедливость по отношению к другому. Аверс и Сомм живы, а цатт Коорк болтается в петле..."

– Благодарю вас, за предоставленное внимание, господа.

– Не за что. – Опечаленно сказал профессор Диол. – Останьтесь, дождитесь окончания других выступлений, и поговорите с вашим дипломным руководителем серьезно. Я надеюсь, подобного не повторится больше?

На это Эска не ответила. И сошла со сцены не обратно в зал, а к двери. Берт догнал ее в коридоре.

– Эска, вот это да!

Он продолжал говорить, а девушка вдруг вспомнила, что о чем-то подобном уже задумывалась. Конечно, сразу, как только стала читать книгу "Миракулум"... это было ужасно давно, но и тогда впервые для нее самой, промелькнули именно такие суждения. Так может в ней, еще минуту назад, говорила не Эска, а Рыс? Посмотрев на руки, никакого покраснения она уже не нашла.

– Это про тот Миракулум ты мне рассказывала тогда?

– Что?

– Помнишь, ты так радовалась, что откопала какую-то книгу? Три недели назад.

– Помню.

– Может, расскажешь, наконец?

– Нет, не сегодня. Я пойду.

– Как? – Удивился Берт. – Тебя же просили остаться окончания собрания!

– Я не могу.

– Тогда я тоже не останусь.

Выйдя из университета, они пошли пешком. Эска не просила сопровождения, но была не против его присутствия.

В городе уже все было осенним, кроме температуры. По-прежнему летнее, но не жаркое, солнышко радовало глаз и щедро золотило листву. Дожди были нечастыми, только кучевые облака громоздились порой над городом, да и уплывали ни с чем.

Берт пытался развеселить Эску, но не получалось даже заставить ее улыбнуться. Если бы только девушка знала, что творилось у него в душе все последнее время. Он клял свою нерешительность, клял себя за то, что последние три года только и боялся сказать "я люблю тебя" самой прекрасной девушке. А теперь это был последний год, и скорее всего, после защиты все выпускники разлетятся кто куда, и даже если и будут поддерживать общение, то не так часто и не так близко, как раньше. Нужна была решимость, и Берту чудилось, что свершился этот первый шаг, и второй, и третий... но с Эской творилось что-то непонятное, что он не мог объяснить, – то она тянулась к нему, то закрывалась от него. То вообще была настолько погружена в себя, что не замечала его рядом. Он страдал от всего этого, но очень сокрыто, как привык и прежде скрывать все свои переживания за маской "я весел и мне все равно".

– Эс... – Берт тронул ее за локоть, и девушка вздрогнула. – Эска.

– А?

– Давай заглянем в кафе, отметим сегодняшнюю комиссию.

Он хотел сказать совсем другое, но язык онемел и выдал это.

– Нет, я хочу домой. Я от волнения сегодня долго не могла уснуть, и потому хочу прийти и лечь поспать днем.

– Ладно.

После того, как Берт проводил Эску до подъезда, он немного постоял на улице, размышляя над тем, что пора, наконец, разобраться со всем, что происходит. Решив, что для начала он отправится в ту же библиотеку и отыщет ту же книгу, что и она. Если у него получится, и он пойдет тем же путем, что и она, то, возможно, найдет все причины ее странных умалчиваний.

Эска проспала почти весь оставшийся день. Берт звонил вечером, но мама не стала ее будить. Встав около одиннадцати, девушка перекусила, выпила свое молоко с медом и снова легла. Восстанавливать силы было приятной необходимостью, и родители даже не особо расспрашивали "ну как прошло заседание?", потому что были научены ее ответственностью. Пройти плохо просто не могло, у нее всегда все было отлично.

Берт позвонил утром, когда Эска сидела за компьютером и перечитывала методичку по составлению хронологических таблиц. Настроение у нее было не в пример лучше, всякие посторонние мысли в голову не лезли, висельник не стоял перед глазами, и об Аверсе она уже не вспоминала. Завтрак, к тому же мама приготовила праздничный, – блины с карамелью, сметаной, фруктовый салат и чашку холодного клубничного чаю.

– Привет! – Она свернула документ, и встала из-за компьютера. – Мама сказала, ты вчера тоже звонил?

– Да. Я хотел тебя только спросить про твою вчерашнюю речь...

– Что?

Берт, сидя у себя дома на подоконнике, держал в руках добытый вчера библиотечный "Миракулум". Прочитав больше половины, ему четко стало ясно, – откуда ветер дует, потому что слово в слово информация была отсюда. О религии, о войне, о самом Алхимике, даже о девушке-предательнице, что сдала врагам карты. Берт ужаснулся, потому что для историка настоящее безумие, – пользоваться художественной литературой! И то, что Эска пересказала во вчерашней речи это, означало то, что она сошла с ума. Не меньше. Об этом он хотел спросить, но не стал горячиться. Осторожность и еще раз осторожность, – все, что могло ему сейчас помочь и не сбиться со своего поиска.

– Ты когда собираешься на консультацию к профессору?

– Не знаю. Еще не скоро.

– Я хотел предложить тебе свою помощь в работе над дипломом. Сама понимаешь, я больше чем опережаю самого себя, так что свободного времени у меня достаточно.

– Спасибо, – улыбнулась Эска, – но я справлюсь сама. Это для меня дело чести.

– Слушай, – ему пришла в голову неплохая мысль, – а не могла бы ты мне помочь в одном вопросе? Раз уж так...

– В каком?

Заглянуть в ее работу ему не удастся, но понять, что же Эска делала после того как нашла книгу, очень хотелось выяснить.

– Я полночи сидел в электронной базе данных и откопал одну брошюрку с интересными фактами. Но, представляешь, там не указано ни одного источника... а книжка историческая, прямо в мою тему вся! Теперь голову ломаю, как же мне ее приписать к диплому, но чтоб не придрались.

– А зачем тебе источники? Ссылайся сам сразу на эту книжку.

– Да, но дело в том, что автор не имеет никакого научного звания. Я пробивал фамилию по той же базе, – так это какой-то дилетант-любитель в истории. Я даже не могу лишний раз проверить достоверность его утверждений.

– А как его фамилия?

Берт бросил взгляд на полку со своими книжками и прочитал первую попавшуюся фамилию, только наоборот:

– Сиро.

– Кто?

– И ты не слышала? Не удивительно. Так что посоветуешь делать?

– Не знаю, – Эска подумала. Помочь берту очень хотелось, он многое для нее сделал, и вспомнила Рорию. – Нет, подожди... если автор современный, то можно найти его данные. Место проживания или электронный адрес. И если он не указал источники в книге, то можно послать ему письмо с просьбой переслать список используемой литературы. Я один раз так сделала, пошла прямо к писателю, и взяла интервью.

– И что?

– Да так. Но это не значит, что у тебя не получится.

– Спасибо, Эс. Я еще позвоню.

– Только вечером, днем меня не будет дома.

Значит, нужно искать госпожу Иргили... Берт положил трубку и сам сел за компьютер. Запустил поиск и ввел имя писательницы.

Эска, одевшись еще элегантнее, чем вчера, поехала в «Оружейную лавку» с чувством нетерпения. Очень хотелось увидеть Тавиара, поговорить с ним о чем угодно и вновь уйти туда. Было такое радостное предчувствие, что этим путешествием все завершится. Рыс с Виттой уйдет из замка Эльконна, они найдут оружейника и лекаря, и вся остальная жизнь пойдет гладко: Соммнианс и Витта теперь будут заняты собой, а поиски Миракулум забросят. Аверс и Рыс заживут сами по себе. И Эка, благодаря этому, со спокойной душой оставит их всех в прошлом.

В лавке, впервые за все время, что она приходила, оказался покупатель. Мужчина смотрел витрины, а Сомрак рассказывал о свойствах того или иного клинка, смотря на каком останавливался интерес покупателя. Приход девушки, как обычно, омрачил его лицо.

– Здравствуйте.

– Добрый день.

– А Тавиар здесь?

– Здесь. Никуда не уходит с самого утра. Только вас и дожидается. – Он открыл ей прилавок и пропустил внутрь.

– Здравствуй, Эска.

В отличие от отца, лицо сына буквально осветилось от ее появления.

– Тавиар, – глухо сказал хозяин лавки, – давайте без лишних церемоний. Клиент, чувствую, еще долго не уйдет, а у меня не так много свободного времени. Я пока отправлю девушку, а ты одним глазком присмотри за прилавком...

– Но...

– Я не против, – быстро сказала она, – здесь же это всего десять минут.

Тавиар многозначительно посмотрел на Сомрака. И в его глазах было одно лишь холодное предупреждение. Отец слегка ссутулился, но лица не переменил.

– Хорошо.

Эска села в кресло, а Сомрак рядом. Взяв ее ладонь, он, неожиданно ласково, похлопал по ней своей сухой кистью:

– Ну зачем ты ходишь сюда? – Тихо-тихо спросил он. – Неужели ты до сих пор не узнала того, что хотела узнать?

– Нет. – Так же тихо отвечала она. – Не узнала.

– Поверь мне... – начал он, и чуть не заплакал, так искривилось его лицо. Но смолчал. – Закрой глаза!

Глава тринадцатая

– Витта, мы немедленно уходим из замка.

Девушка моментально все прочитала по моим глазам, ведь при ней мне ни к чему было надевать вуаль равнодушия, как перед вассалом или его помощником.

– Они свободны?!

– Тише. Если верить предсмертным словам Коорка, то да.

Витта лучезарно заулыбалась, и на миг мне даже почудилось, что она готова кинуться и обнять меня. Но она упала на колени и сложила ладони вместе. Молитва благодарности вознеслась единственному и недостижимому Богу.

– Где мы их будем искать? – Неожиданно спохватилась она.

– Там, где мы расстались. У постоялого двора близ Лигго.

– А Эльконн?

– Все. Я немедля, сейчас же поблагодарю его за его гостеприимство, и мы с тобой поспешим откланяться.

– Какое счастье, неужели я больше не увижу его противную рожу...

Даже без взаимных объятий, но я была уверена в том, что что-то меня и Витту в этот миг объединило, проскользнула ниточка понимания, она впервые была настолько счастлива, что даже в мою сторону упал дружелюбный и открытый взгляд.

– Что-что? – Переспросил Эльконн.

Он, вместе со своим помощником, сразу после казни отправились в небольшую залу, где за трапезным столом вассал пил из оплетенной бутылки, празднуя свою победу, а Илиан скромно читал пергаменты, стоя у окна. К пиршеству господина он не присоединялся.

– Весьма обидно слышать... – Эльконн цокнул языком.

Илиан же ничуть не удивленно повернул к нам голову. Я продолжила:

– Ваш кров и ваша забота весьма помогли нам, и я обещаю, что ваш поступок не останется не отблагодаренным. Мой отец щедр и влиятелен. Но более мы не можем задерживаться здесь, так как необходимость продолжить путь более значительна, чем желание погостить еще. Тем более, злоупотреблять добротой не в моем духе, каждый гость должен знать меру...

– Нет. Об этом не может быть и речи, госпожа Сорс. – Витта стояла позади меня, и Эльконн даже слегка наклонился вбок, чтобы получше увидеть ее за мной. – И госпожа Витта.

Я подозревала, что вассалу будет жаль расставаться с ней, но о наглости не отпускать нас отсюда, я не подумала заранее. А нужно было. Нужно было уходить, даже не сказав спасибо.

– Почему же?

– Просто так. Уважьте мою прихоть в знак благодарности, всего несколько дней. Здесь скучно, и не хватает прекрасного. А вы скрашиваете своим присутствием и своей беседой вечера.

– С радостью бы, господин Эльконн, – я фальшиво улыбнулась, насколько могла, польщено, – но мы должны прибыть в один город не позднее, чем через пять дней. Каким бы странным вам это ни показалось, но у меня и моей спутницы есть на этом Берегу свои дела, и отлагательств они не требуют. Случай с разбойником Коорком украл и без того непозволительно много времени, и поэтому тем более нужно торопиться.

– Какие дела, позвольте узнать? – Спросил Илиан.

– Вы неучтиво любознательны, господин помощник... – уклончиво отвечала я, все еще не снимая с лица благодушного терпения. – Но уверяю вас, что это очень важно. Не даром печать моего отца на моей руке.

– Понимаете... – начал Эльконн, – я руководствуюсь многими причинами, и беспокоюсь о вас же. Люди самого Коорка не пойманы, и могут представлять реальную угрозу на дорогах, к тому же, замок закрыт. Из-за опасности нападения он перешел в статус осадного положения.

Я не выдержала и рассмеялась.

– Это от тридцати ратников?! Помилуйте! И если уж вы так за нас боитесь, то, может быть, с хозяйской руки дадите нам людей для сопровождения до Лигго? Дальше не нужно.

– Нет. Мое слово непререкаемо.

– Что? Простите... не хотите ли вы сказать, что намерены сделать из нас пленниц?

– Ни в коем разе. – Эльконн опять посмотрел на Витту, а потом они переглянулись с Илианом. – Я только прошу вас погостить в моем замке еще несколько дней...

– Послушайте, – я сделала глубокий вдох, – я не намерена объяснять вам заново все причины, по которым мы больше не можем здесь задерживаться. Я пришла поблагодарить вас от своего имени и от имени Витты, и сейчас же покинуть ваш замок.

– Увы. Вы не сможете этого сделать, так как я уже отдал приказ охране никого не выпускать за ворота.

Он прискорбно развел руками.

– Что?!

– Лучше присядьте, и отведайте вместе со мной этой прекрасной медовой браги. Сегодняшнее утро положило конец многолетнему противостоянию.

Я долго молчала. Гнев, который закипел во мне сразу же, я едва скрывала. Сколько приходилось любезничать, сколько льстить и угодничать, и все это добровольное унижение ради того, чтобы сейчас оказаться в плену, не хуже, чем у главаря!

– Извольте. – Зло выдавила я из себя. – Налейте мне целую чарку.

Обернувшись к Витте, я одними глазами указала ей на стул у стены.

– А юная госпожа?

– Слишком юна еще, чтобы баловать себя такими напитками.

Я подошла к столу, и Эльконн протянул мне целый кубок крепко-сладко пахнущей настойки. На его лице читался нескрываемый интерес и удивление, потому что не всякому мужчине столько наливалось. И заранее посмеивался над моим никчемным бахвальством... если бы он только догадывался, что я не собираюсь даже губами прикасаться к этому пойлу, то смог бы вовремя уклониться, но не успел, и я выплеснула все ему на голову и на шитый золотом камзол.

Услышав, как Витта громко ахнула, я самодовольно оскалилась.

– Силой удержать вздумали?! – Кубок полетел в помощника. – Силой?!

Вассал вскочил со своего места в ярости. Но я не сделала назад даже шага.

– Как ты смеешь, – прошипела я, не сводя с его мокрого лица взгляда, – выскочка, трус, утверждать свою волю над моей свободой?!

– Госпожа Сорс! – Воскликнул с тревогой Илиан, пытаясь остановить поток моей речи, так как он тоже увидел, как багровеет от этого вассал. – Помолчите!

Он, благополучно увернувшийся от кубка, от окна подскочил ко мне, и дернул назад за руку.

– Пусти!

– Госпожа Сорс, – настоятельно попросил он шепотом, – вам не стоит... благоразумнее будет...

– Благоразумнее?! – Я с вызовом уставилась на него. – Может, над госпожой Сорс и была когда-то власть, способная мне приказывать... но мое настоящее имя Крыса! А над крысами нет господ, и нет им приказчиков! Ты, – хитрец и подхалим, верный слуга своего господина, никогда и не нюхал своеволия!

– Уведи их, Илиан. Пока я не поднял на милую гостью руку.

– Только попробуй приставить ко мне конвоира, Эльконн! – Я вырвалась из мягкой хватки помощника. – Я сама с радостью уйду из этой залы, только ради того, чтобы не видеть ваших подлых и предательских лиц! Витта?

Но Витта и сама уже была у дверей. Она прошмыгнула в коридор и пошла не позади меня, а рядом со мной.

– Он нас убьет?

– Зубы пообломает...

– После того, что ты там устроила, точно убьет... казнит в своем замке, как врага лекаря.

– Так что, это тебе тоже не нравится? – Моя злость проходила медленно, и голос еще был сдавленным. – Лесть, никчемная ложь, притворные чувства были лучше, на твой взгляд?! Ведь другое обращение с хозяином замка, по крайней мере, не выводило его из себя...

– Нет. Наоборот. Это лучше всего, когда честно.

– Для кого лучше?

– Для меня. Только сегодня, впервые за все время, мне понравилось то, что ты говоришь.

Меня отпустило. И не верилось, что я так была зла мгновение назад. В сердце распустился цветок надежды, в которой Витта когда-нибудь и не вспомнит, что я цатт... не будет думать, что я недостойна быть рядом с ее отцом.

Проверять, действительно ли ратники не выпустят нас, не имело смысла. Это было правдой. И потому на вопрос "что делать?" я пока не знала ответа. Только-только душа успокоилась, что Аверс и Сомм живы и на свободе, так теперь забила в набат другая тревога, – свобода Витты. Не моя, о своей подумаю в последнюю очередь, а ее. Эльконн зарится на девушку, нехорошо зарится... и я должна ее защитить. Ей грозит здесь наибольшая опасность, чем мне, наибольшая, чем она себе представляет.

– Пока Эльконн действительно не приставил к нам конвоиров, нужно будет обойти весь замок. – Сказала я Витте. – Не может быть, чтобы сюда можно было попасть только через главные ворота. Есть же здесь подвалы, отдушины, сливы из кухонь... незарешеченные окна, в конце концов, чтобы можно было сбежать по веревке.

– Но здесь же повсюду прислуга. Они не дадут нам так просто все осматривать.

– Попробовать стоит.

Увы. Не оказалось возможным проникнуть в помещения кухни или складов, – у дверей стояли ратники. И у входа в другие палаты тоже. К нам не приставляли охрану, но с помощью нее же ограничили наши перемещения. Путь был открыт только в трапезную залу, затхлую библиотеку и нашу с ней комнату. Благо, нас не разделяли по отдельности.

Меня реально начало трясти от безысходности положения. Ведь ничто не помешает Эльконну одним щелчком отдать приказ, – привести девушку к нему, а я ничего не смогу сделать. На его стороне огромная сила, как своя собственная, так и в лице слуг, а я могу рассчитывать лишь на дерзкие речи и сомнительную крепость своих рук. Такое противостояние просто смешно... Хитростью тут уже тоже было не помочь. Вассал принял решение, и его не свернуть с дороги вожделения. Любезничать или хамить, – больше не имело разницы, вывод был однозначным.

– Госпожа, Сорс, господин Эльконн прощает вам вашу дерзость, и приглашает разделить с ним, как обычно, ужин. – Вечером Илиан, постучавшись, возник в дверях и передал предложение хозяина. – Мой вам совет, что лучше воспользоваться приглашением.

– Пусть подавится.

– Прикажете подать сюда?

– Чего стоит теперь твоя вежливость, помощник? Можешь не утруждать себя, обращаясь ко мне "госпожа", называй, как есть – узник, пленница, заключенная... это будет вернее.

Илиан смерил меня ухмылкой, но все равно учтиво склонил голову:

– Я хочу помочь вам.

– И как же?

– Все дело в том, что вы многого не знаете... – он понизил свой голос. – Я зайду к вам после ужина. Вы решительно не составите компанию хозяину замка?

– Передай ответ дословно: пусть подавится.

– Дословно не передам.

Помощник ушел. А Витта недоуменно спросила:

– Чего мы не знаем? Что успело произойти?

Нехорошие предчувствия окружили меня, как птицы раненого зверя.

– Могло произойти все что угодно.

Служанки, спустя немного времени, принесли нам ужин, потом унесли посуду и взамен оставили кувшины умывальной воды. Все они были молчаливы, в глаза не смотрели, приходили и уходили. Илиан пришел, когда было совсем поздно, и ратники на площади уже передали друг другу караул, преступив к ночной смене охраны замка.

– Госпожа Витта будет присутствовать при разговоре? – Спросил он, усаживаясь в кресло, заранее поставленное мной ближе к двери. На расстоянии.

– Конечно.

– Вы уверены?

– Да.

Что бы он сейчас не сказал, в сто раз хуже будет для меня, если я отравлю девушку в другую комнату. Витта сидела рядом со мной.

– Первосвященник Лаат в трех днях пути от этого замка. До Эльконна не так давно дошел слух о том, что ваш отец хочет выдать вас замуж.