Текст книги "Миракулум 2 (СИ)"

Автор книги: Ксения Татьмянина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 16 страниц)

Голова болела беспощадно, но думать нужно было сейчас и как можно эффективнее. Что можно было предложить неизвестно кому, по неизвестно каким причинам посадившим нас сюда.

– А что они хотят?

– Охранник не удостаивает нас ответом.

– У меня есть, чем откупиться от плена или казни... – я посмотрела на оружейника. – Мне нужна только возможность сказать об этом их главарю.

– И что же это за откуп?

– Имя дочери первосвященника и на этом Берегу чего-то да стоит.

– Прекрати, Рыс, – зло отрезал Аверс, – ты не знаешь, кто они, и не знаешь их целей.

– Но другого выхода нет. Сидеть здесь и ждать, когда наступит, например, полдень и нас вздернут на воротах? А если сейчас от каждой мелочи зависит жизнь лекаря?

– Ты понимаешь, о чем говоришь?

– Понимаю. – Я посмотрела на Витту. – Но что поделать, если я, как цатт и захватчик, могу сделать больше, чем вы?

– Да, – сердито кивнула девушка, – пусть она идет. Пусть она идет и сделает так, чтобы нас выпустили! Чтобы Соммниансу ничего не сделали!

– В прошлый раз ты ушла и не вернулась.

Лицо Аверса посерело, стало пепельным, – припорошенным неимоверной усталостью от долгой ноши непонятно какого долга и обреченности. Я понимала его даже без объяснений: у него не было выбора, ни тогда, ни сейчас. И ему приходилось гнуться перед этими обстоятельствами, потому что не он в этой ловушке, а Витта. Не он в этом погребе, а я.

– В этот раз будет не так.

– А как? – Безжизненно спросил он, уверенный в том, что "будет не иначе". – Как будет?

– Пусть идет! Пусть докажет, что она нам не враг, если сможет договориться с этими гадами!

– Не встревай в чужой разговор, Витта, – сдержано остановил ее оружейник, – тебе стоит только молчать и думать над тем, насколько удачно ты сбежала из дома.

– Охрана! – Я подскочила к люку, не давая Аверсу больше задавать мне вопросов или пытаться искать другой выход. – Есть кое-что очень важное, что мне хотелось бы сообщить вашему главному человеку! Эй!

Наверху была тишина.

– Ты олух или болван?! Мне кажется, вы очень пожалеете, когда слишком поздно узнаете, что за человека захватили в плен! Ведь у него есть отступное, и это больше, чем деньги!

Охранник был либо туп, либо все мои слова считал чушью.

– Какой бы зуб ни был у вас на лекаря Соммнианса, ни одна месть не будет стоить той выгоды, которую посулю вам я...

Открыли люк нескоро. Охранник в итоге проникся речью, послал кого-то спросить совета, и теперь под конвоем, со связанными руками меня провели в трактир. На столах были навалено еды, – всей, какая только была в запасе у хозяина, углы были забиты бутылками, на бочках с вином сидели, как на лавках. И не смотря на то, что некоторые из людей были пьяны смертельно и валялись на полу, среди раздавленных свечей и черепков посуды, было заметно, – господа хорошо одеты, хорошо вооружены и не походит на шалую банду одичавших лесорубов.

– Это ты так хорошо рассказываешь сказки охране?

Мужчина, сидящий на одной из бочек, вытирал руки о полы куртки завалившегося рядом с ним приятеля.

– Я.

– И чем докажешь? Где спрятаны твои несметные сокровища? – Он засмеялся. – В волшебном рукаве?

– С кем попало я говорить не стану. Не для ненужных ушей...

– Вот, как... и так, что же за человека мы захватили в плен?

– Меня.

Мужчина рассмеялся. Оглядел меня с ног до головы и снова захохотал.

– Ваше величество, не знал... простите!

И все, кто был во вменяемом состоянии, загоготали над шуткой. Я только лишь выжидала. Наконец, он мотнул головой своим людям, и меня подтолкнули к дверям кухни.

– Говори, госпожа наглец. Я буду слушать тебя, только пока пью свое вино, а его у меня осталось меньше, чем полбутылки.

– Что ты хочешь взамен на всех нас?

– Глупо начинать с вопросов. Но я отвечу, – ничего.

У главаря были умные глаза, и в них я читала сомнение. Возможно, ему захотелось лишь развлечься разговором, а в то, что я не вру, он не верит. Мужчина был не молод, лет тридцати пяти – сорока, с рыжеватой копной волос, бородой, выбритой на манер боцманских, и с явным акцентом. Я заговорила на родном языке:

– Я цатт, и я дочь высокопоставленного лица. Я могу запустить руку в любую казну, или подписать любую, угодную тебе грамоту. Не знаю, кто ты, но в любом случае найдется хоть что-то, где моя власть тебе пригодится.

– Да? – Растянул сомнение тот, тоже заговорив как цатт. – Звучит это сладко. Только ничего этого мне не нужно.

– А ты подумай.

Я отвела назад плечи, чтобы немного размять затекшие связанные руки. Голова была тяжелая и больная, словно мне не переставляли добавлять ударов.

– Лекарь жив, или ты убил его?

Мужчина хохотнул, несколькими крупными глотками прикончил свое вино и приказал:

– Спустите ее в подвал.

В подвале было больше народа, чем в погребе. И Сомма среди людей не было. Воды так и не подали, и в духоте и жаре мы промучились до вечера. В темноте, в открывшемся проеме мелькнул свет фонаря и спустилось на веревке ведро с колодезной водой.

– А ты, девка, поднимайся на верх!

Я послушалась, хотя мне тоже нестерпимо хотелось примкнуть к тем, кто окружил ведро с водой. Я опять позволила связать себе за спиной запястья, и покорно пошла впереди охранника по длинному коридору.

– Есть одна вещь, – встретила меня хитрая улыбка главного, сидящего за столом все в том же трактире, только уже в кресле, – которой мне самому трудно добиться. Есть человек, убить которого я жажду больше, чем лекаря...

– А он жив?

– И человек этот господин местных земель. Он вассал, получивший в награду за службу, клочок завоеванного Берега.

– Ты хочешь, чтобы я убила его?

– Нет. Это удовольствие я оставлю для себя. Мне нужно, чтобы ты привела его одного, ко мне. Туда, куда я тебе прикажу.

– Я согласна.

– Этого мало. Мне нужна гарантия, что ты не обманешь. Утром мой отряд уходит отсюда, и пленных я увожу с собой. Не всех, разумеется. Хозяин двора любезно осведомил меня, что вас прибыло трое вместе с Соммниансом, а остальные – люди сторонние. Я не стану никого убивать, я согласен поменять вас на моего более сильного врага.

– И какие гарантии ты от меня требуешь?

Он вздохнул.

– Я отпускаю тебя на все четыре стороны. И если тебе дороги те, с кем ты приехала сюда, то через два дня в Лигго ты придешь в таверну "Дорожный камень" и встретишься там с моим человеком. И если, спустя еще пять дней, ты не приведешь туда, куда он скажет, господина вассала, и лекарю, и всем твоим спутникам конец. Честный договор.

– Только с одним условием.

– С условием?! – Главарь изумился этому требованию.

– Вместе со мной ты отпустишь девушку. Иначе, не будет договора.

– У тебя не то положение, госпожа наглец, чтобы диктовать условия.

– Твои люди, – пьянь да рвань, что может прийти в голову любому из них, когда в пленницах есть юное прелестное создание? Ты отпускаешь и ее тоже, или веди меня обратно в подвал.

– Хорошо. Утром я скажу тебе о своем решении.

Когда меня вывели на двор при рассветном тумане, то весь отряд был практически готов к тому, чтобы покинуть захваченный постоялый двор. Их было много. Соммнианс сильно мешал жить кому-то, и этот кто-то действительно был богат и не боялся ничего. Судя по тому, как они держались, когда были трезвы, это бывший отряд ратников. И что же не поделил этот главарь с вассалом, – награды, славу, титул? В любом случае, это было посильнее обиды на лекаря.

Руки мне уже не связывали. Рыжий главарь лишь подманил меня пальцем, и я пошла вслед за ним к винному погребу.

– Забирай.

Я спустилась вниз вместе с двумя охранниками. Хозяина таверны там уже не было, были только Аверс и Витта.

– Витта, ты должна пойти со мной.

Девушка, и без того затравленно выглядывающая из-за плеча оружейника, вцепилась в его руку. А Аверс внимательно посмотрел на меня. Я кивнула.

– Сделай, как она сказала, Витта. Ты должна слушаться.

– Нет! Она предательница! Я никуда не уйду от тебя, слышишь? Ты обещал, что защитишь меня! Ты обещал, что ни на шаг не отойдешь!

Аверс обернулся к дочери и крепко прижал к себе. Пригладил ей волосы, наклонился к самому уху и прошептал несколько слов. Витта всхлипнула. Я ждала, а вот охранники не отличались терпением.

– Хватит, сказано на выход!

Оружейник поцеловал ее, что-то снова сказал, и Витта сделала шаг ко мне. На свету она щурилась, опускала голову, тихонько вытирая со щек слезы. Беспрекословно стояла рядом со мной очень бледная и отрешенная.

– Это еще не все. Мне нужен мой конь, и одна серебряная монета.

Хохот, который волной прокатился по каждому, кто это слышал, заставил на несколько долгих мгновений оставить свою работу.

– Ты просишь еще коня и денег? – Задыхаясь, спросил главарь.

– Да.

После ответа мне пришлось еще какое-то время дожидаться тишины.

– Госпожа наглец, я видимо не был так уж не прав, обратившись вчера к тебе "ваше величество". Ты королева наглости! А знаешь... – Он еще раз передохнул и весело улыбнулся. – Я дам тебе, что ты просишь... и еще...

Главарь тяжело хлопнул меня по шее и, схватив за волосы, дернул к себе.

– Скажу прямо, если ты меня обманешь и сбежишь с этой девчонкой, если все, что ты мне наплела, – вранье, то я не обижусь. Я дарю вам свободу хотя бы за то, что твоя наглость меня позабавила. А если нет, то помни, – через два дня, в полдень, в таверне "Дорожный камень". Не появишься, – с лекаря и его союзника аккуратно сниму головы.

– Я поняла.

– Где твоя лошадь?

Варта я запрягла очень быстро, монету, которую мне швырнул с щедрой руки главарь, подобрала в пыли. Все сложилось более удачно, чем я могла себе представить, даже не пришлось бравировать своим именем или печатью первосвященника.

– Закрывайте ворота! Выводите всех пленников, мы трогаемся!

Этот крик еще донесся до нас, как только мы миновали висящую у столба вывеску постоялого двора. Сделав небольшой крюк, я выехала на главный тракт, ведущий к Лигго. Витта сидела позади меня, крепко держалась за мою талию, чтобы не упасть, и то и дело вздрагивала от плача. Я не выдержала:

– Стой, Варт!

Спешившись, я помогла ей тоже спрыгнуть.

– Успокойся, пожалуйста. Слезами ты мне не поможешь...

– Тебе?! Я не стану тебя даже слушать!

– А что, ты знаешь, как нам действовать дальше?

Витта последний раз всхлипнула, и плакать перестала.

– Да, нужно доехать до города, а там обратиться к коменданту... Он прибудет сюда с отрядом...

– Этих разбойников на постоялом дворе и след простынет. Если верить тому, что лекаря они не убили, то следует верить и тому, что главарь потащит их собой в свое укрытие в городе.

Я рассказала девушке обо всем, о чем мне пришлось говорить с главным. И обо всем, что он обещал, если я выполню свое обещание.

Отойдя к обочине, Витта села в высокую траву, и смотрела на меня заплаканными красными глазами снизу вверх.

– Как ты все это сделаешь?

– Я знаю, как. Я думала над этим всю ночь, и прошу тебя лишь об одном, – верь мне.

Она недовольно схмурила брови, а потом произнесла:

– Соммнианс сказал, что под платком ты прячешь знак Миракулум. Это правда?

Развязав потемневшую от пыли и пота льняную тряпку, я повернулась к Витте той стороной, где была змейка. Девушка прикусила губу, а потом отвела глаза и уткнулась взглядом в колени. Неприятное зрелище, я не спорила, учитывая, сколько раз служители храмов выжигали и срезали мне кожу на шее, а знак все проявлялся и проявлялся. Безобразная рана с каждым таким очищением, становилась все больше, и едва нарастал свежий бугристый рубец вместо кожи, как змея вновь выползала наружу.

От безумия или смерти в тех огненных подвалах меня спасало лишь то, что я быстро теряла сознание. А потом сердобольный врачеватель поил меня сильными травами, и столь же сильными мазями облегчал боль и ускорял заживление.

– Дело совсем не в Миракулум, Витта. – Я села в траву рядом с ней. – Ты должна знать одно, – как бы я тебе не нравилась, как бы ты обо мне не думала, я прежде сдохну, чем позволю кому бы то ни было обидеть тебя. Ты ведь не можешь отрицать, что нас связывают между собой два близких человека...

Она нехотя на меня посмотрела. А я, перевернув платок, снова намотала его на шею.

– Витта, ты дочь моего возлюбленного и возлюбленная моего друга. Веришь ты или нет, но я тоже люблю тебя, пусть и мало о тебе знаю. И ради них, и ради тебя самой, я сложу голову.

Посидев еще немного во взаимном молчании, я решила, что доверительному разговору не суждено состояться, что Витта не говорила и не собирается говорить, согласна она со мной или нет. Верит ли? Да и не важно, главное, что я сама сказала ей все, что посчитала нужным.

– Пора ехать.

– Ты никогда, и ни при каких обстоятельствах, не сможешь сравниться с матерью. Она не переживала Миракулум, но по многим другим достоинствам она в сотни раз тебя превосходит, и отец это знает. Ты поняла?

– Я всегда знала об этом.

– И не думай, что ты имеешь право мне указывать, или учить чему-то...

– Я никогда так не думала.

– И...

– Да?

– Ничего.

В Лигго к середине дня мы едва пробрались. Пришлось долго искать хоть одну харчевню в окружающих деревеньках, где была в распоряжении хозяина бумага, достойная для написания грамоты. Наконец, найдя такую, я расплатилась за обед, за чернила и благополучно миновав главные ворота, отправилась искать конный рынок.

Одной серебряной монеты мне бы на все не хватило, но просить больше тогда я не решилась. Любой наглости был разумный предел. Чтобы хоть как-то протянуть здесь два дня и оставить денег для отправки гонца, мне пришлось продать все снаряжение Варта, и выручить достаточно монет, чтобы справить нам двоим поношенные холщовые камзолы, устроится на ночлег и спокойно дожидаться нужного времени.

В "Дорожный камень" я пошла пешком и одна.

К полудню к моему столу никто не подошел, и потом тоже. И мне приходилось растягивать поедание невкусной похлебки все дольше.

– А ты умница, что никого не привела.

Чего я не ожидала, так это того, что сам глава отряда заявится на встречу. Я ведь и впрямь могла привести за собой ратников, или людей того же лекаря, если бы знала, где их искать.

– Я здесь. И меня уже тошнит это есть.

– Через пять дней ты приведешь вассала Эльконна к заброшенному храму у северной дороги. Эта дорога длинна, и хорошо просматривается, от самых ворот, до самих ступеней будет видно, что вы не одни. Как только я перережу ему глотку, я тут же от счастья, прощу всех моих прежних врагов. Отпущу, и преследовать больше не стану.

– Яснее некуда.

– Если ты действительно такая всемогущая, госпожа наглец, то подобная мелочь не вызовет затруднений...

– Ты цатт. – Я перебила его, не сводя с его лица взгляда. – Как твое имя?

– Я же не спрашиваю тебя о твоем.

– Я Сорс, дочь первосвященника Лаата. Ты цатт, я уверена. И я уверена также, что и имя это ты слышал.

– Смутно, – схмурился тот, – помни, у тебя всего пять дней.

– А где живет этот Эльконн?

– Он хозяин местных земель. Лигго, – его город.

– Во сколько ему нужно быть в этом храме?

– Как и сегодня, в полдень.

Он ушел.

А я, вернувшись к Витте, развернула приготовленный чистый пергамент, и написала следующее:

"Достопочтимый господин Эльконн, если вы хотите избежать смерти, то должны знать, что среди ваших людей предатель. Я не могу открыть вам своего имени, но заверяю вас в преданности своей, и говорю о том, что среди вас есть человек вашего врага, вашего давнего и заклятого врага.

В день весеннего сбора, в праздник, я буду ждать вас в старом заброшенном храме у северной дороги, чтобы предоставить вам самые неопровержимые доказательства вероломства вашего слуги, и чтобы подороже продать тайну укрытия всей их разбойничьей шайки.

Вы должны прийти один, чтобы я был уверен в собственной безопасности, господин Эльконн. От этого зависит как моя, так и ваша жизнь.

Ваш верный и преданный друг".

– Какая чушь, – Витта прочитала послание, – он не дурак. Он не пойдет ни в какой храм...

– Я знаю. Но нужно немедленно отправить гонца с этим письмом к Эльконну.

Выяснив у хозяйки, где живет вассал этих земель, я отдала почти все, что у меня было, гонцу за то, чтобы он доставил пергамент в замок, и отдал лично в руки господину. В последнем я мало была уверенна, гонца не пустят даже за ворота, не то чтобы за порог.

Прождав до следующего утра, я вывела безупряжного Варта, и мы с Виттой, как смогли быстро, отправились в путь. Девушка не понимала, зачем я все это делаю, но не противоречила, и даже не проявляла любопытства, только крепко держалась за меня.

Глава одиннадцатая

Замок был крепостным, – хорошо укрепленные стены возвышались сразу из гранитных скал, перед воротами была опущена решетка с толстыми прутьями, и у бойниц наверху патрулировала стену многочисленная стража. Вассал либо до сих пор состоял на военной службе, либо был труслив, потому что, не смотря на наступившее мирное время, держать такое укрепление, было более чем предусмотрительно.

Печать я надела на палец. И прежде, чем совсем близко подъехать к воротам, забравшись по крутой дороге между скал, я попросила Витту молчать, если не спросят. А если спросят, то... то лучше тоже промолчать. Посвятив девушку в двух словах в то, что я намерена здесь делать, я добилась от Витты послушания. Ни к какому коменданту города Лигго она уже не собиралась, понимая, что все теперь будет зависеть от нас двоих. И мне нужно было отдать ей должное, – она не выказала ни капли страха. Она боялась только одного, – что те люди убьют и ее лекаря, и ее отца...

– Это ли замок господина Эльконна?! – Проорала я стражнику наверху. – Открывай ворота!

– Проваливай! Всякий сброд здесь будет шататься!

– Спустись и протри глаза! Мне некогда пререкаться со слугами, когда для господина Эльконна есть важное сообщение! На моей руке знак власти, и если ты еще заставишь меня прождать хотя бы миг, я прикажу тебя высечь за твою грубость!

Прошло больше времени, прежде чем один из стражей удостоил меня тем, что взглянул на печать первосвященника.

– Позвольте узнать ваше имя?

– Оно не для твоего слуха, ратник. Открывай ворота, или ты боишься, что две женщины заставят крепость пасть?

Стражник посмотрел на Витту, сидящую на голой спине Варта, и вместо поводьев, держащую грубую крестьянскую веревку.

– Чем же вы объясните, госпожа, свой наряд, если на вашей руке столь чтимое отличие от плебейского сословия?

Я презрительно подняла голову и процедила сквозь зубы:

– Твое ли дело расспрашивать господ об их прихотях?

– Вам придется еще подождать, пока я не доложу о вас господину.

– Поживее! Ты и без того достаточно разозлил меня.

Витта спрыгнула с лошади и встала с ней чуть в стороне. Когда, наконец, ворота открылись, и решетка стала подниматься вверх, приводимая в движение цепями и металлическим колесом, я не переступала границы входа до тех пор, пока она не поднялась полностью, а ворота не были открыты нараспашку. Навстречу вышел все тот же страж, а вместе с ним появился молодой господин в темном изысканном костюме. Он не опуская подбородка, и, не произнеся ни слова, прежде всего оглядел меня и Витту.

– Вы господин Эльконн, хозяин этого замка и преданный вассал его величества?

Ответом было только холодное молчание. Я в удивлении, и не мене холодным тоном осмелилась задать еще один вопрос:

–Вы глухи?

Он приятно улыбнулся. И тут я поняла, что его лицо мне знакомо. Но кто он – вспомнить не смогла.

– Нет, госпожа Сорс. Я с трудом узнал вас, и только этим объясняется мое молчание. Я помощник господина Эльконна и его верный слуга.

– Вы знаете меня в лицо?

– Имел честь видеть однажды. Добро пожаловать в замок.

Стражник, вместе с остальными ратниками, несшими пост за стенами, поняв, что помощник господина любезен с нами, поспешили быть столь же учтивыми. Варта, с поклоном, увели на конюшню, а нас не осмелились более спрашивать ни о чем. Спрашивал сам помощник, идя впереди на полшага и показывая путь:

– Мне доложили, что нечто срочное привело вас к господину?

– Да. И я буду признательна, если вы немедленно проводите нас к нему. Это не терпит отлагательств.

– Как скажете.

Витта шла, слегка пригнув голову, позади меня. Я обернулась, лишний раз проверяя, как она держится. Ее спокойствие и уверенный взгляд, который она бросила в мою сторону, делали ей честь. Витта была совсем иной, не похожей на ту, что плакала в полутьме винного погреба. Я одобрительно улыбнулась и сделала еле заметный кивок.

Миновав площадь, массивные двери одной из палат, широкую и узкую лестницы, помощник оставил нас на время у входа, а сам первым вошел к Эльконну. После, отворил нам и, поклонившись, остался. Вассал сидел на полукруглом кресле у окна, держа в одной руке перо, а в другой нож. Маленький срезанный кончик отскочил на пол, и вассал макнул в чернила обновленное перышко. Но ничего не написал. Помедлил, положил его рядом с бумагой.

– Позвольте представиться, господин Эльконн, я дочь первосвященника Лаата и мое имя Сорс. К вашему замку меня привел не просто случай, я здесь, чтобы предупредить вас о ловушке и в свою очередь, надеюсь на вашу помощь.

– Присядьте, – он так же, как и все остальные, с любопытством осмотрел мою одежду, но взгляд, скользнувший по ладони, как только я опустила ее на подлокотник, красноречиво сказал мне, что сомнения вассала отпали, – расскажите мне все.

– По дороге в город Лигго на меня и на моих людей напали. Некая банда, по характеру напоминающая бывший отряд ратников, с одним человеком во главе. Им нужны были наши лошади, деньги и всякие другие ценности, которые могли провозить немногочисленные путники. О моем происхождении нападавшие не узнали. Больше суток нас продержали в подвале какого-то дома, и мне посчастливилось услышать у узкого окошка некий разговор... Упоминалось ваше имя, некое послание и ловушка, которую нужно подготовить для вас в старом храме в день праздника... Я не расслышала, какого праздника, и не расслышала, в каком именно храме, но в ту же ночь мне и моей подруге удалось бежать. Мои верные стражи, трое, что остались в живых после нападения, хитростью смогли заставить открыть люк, и смелостью добились того, что мы могли скрыться... они задержали погоню, и даже теперь я не могу сказать, – жив хоть кто-нибудь из моей свиты. Мы подданные одного Берега, господин Эльконн, и я не могла оставить подлый заговор не раскрытым, тем более что очень надеюсь на вашу взаимную помощь. Без людей и без денег, без крова на чужой земле мне будет полезно любое ваше покровительство.

– И эти разбойники не забрали печать вместе с остальными ценностями?

– О, – я усмехнулась, – они ее не нашли.

– И вы не знаете имя человека, который стоит во главе этой банды?

– Нет. Но я могу описать его.

– Прошу вас.

Я, насколько могла подробно, передала черты главаря. Вспоминала все его особенности, даже характерную глубокую складку на щеке. Эльконн прервал меня и встал с кресла. С помощником они обменялись хмурыми взглядами, стало ясно, что у меня получилось. Врага они знали в лицо, и настолько хорошо, что моих описаний было достаточно для узнавания. История была шаткая, и держалась она на трех опорах, – печать, удача, что помощник знает меня и подтверждает мою личность, и то послание, что Эльконн получил либо ночью, либо сегодня утром.

Ожидая его решения, я устало откинулась в кресле, с чувством выполненного долга и долгожданного спокойствия.

– Госпожа Сорс, я признателен вам. Я знаю, что за человек совершил нападение... – Вассал напряженно сощурился. – Илиан, позаботься о том, чтобы моим гостьям немедленно подали ванну и обед, сопроводили в лучшие комнаты для отдыха и сна.

Тот кивнул.

– Вы можете быть спокойны, в моем замке вы в безопасности, чего не могу пока сказать, увы, о моих землях.

Когда помощник вывел нас обратно из покоев Эльконна, я остановила его:

– Позвольте попросить вас еще об одной услуге, Илиан, не разлучайте меня и мою подругу, поселите в одной комнате, или в комнатах рядом.

– Есть комнаты смежные с более меньшей комнатой для личной прислуги...

– Нас устроит. Благодарю.

Горничные приносили и уносили подносы, заливали воды в ванну за пологом. Платья смогли подать только те, что были в наличии, – чистая одежда даже с плеча ключницы и плеча швеи были лучшим из всего возможного.

– Не переживай, Витта.

Девушка укуталась в просторный халат и в маленькой комнате забралась на кровать, обняв колени. Я присела рядом. Она ничего не поняла из разговора с цаттами, не зная языка, и я его пересказала.

– В большой комнате лучше, там светлее, чем здесь.

– Я верю, Рыс, в то, что ты поступаешь единственно правильно. И знаю, что ты не меньше моего хочешь побыстрее освободить Соммнианса и моего отца... но это не значит, что мне нужно твое присутствие рядом, что мне нужно твое сочувствие или подобная забота. Я хочу побыть здесь одна.

– Прости.

Отдых был нужен. Я тоже легла на кровать в своей комнате и стала смотреть на гобелен у стены. Я всегда прекрасно знала, еще в юности живя при дворе Лаата, что мне не достает того ума, который необходим знатному человеку. Плести интригу, раскрывать планы противника, путать ходы, и заставлять единомышленников плясать под свою дудку... это слишком сложно и, к тому же, такому уму спутником должен был быть талант видеть людей насквозь. Этого я никогда не могла. И потому отчетливо понимала, – никак, ни под каким предлогом мне не заставить знатного вассала прийти одного в храм.

Но, видимо, лгать я училась более прилежно, чем говорить правду. Всегда. Все последние десять лет. Каждый раз нужно было что-то скрывать, кого-то обманывать, – чтоб не выгнали, чтоб не убили, чтоб остаться и совершить то, что задумала... и как же мне гадко было оттого, что я не могла вести себя просто и честно. Нутром я почувствовала, по первому же взгляду, что с главарем я могу быть дерзкой, что именно так себя и нужно вести... что с Эльконном лучше быть почтительной и одновременно просящей... или тогда, с комендантом Раомса, Этором, нужно было лишь плакать и умолять...

Мне никогда бы не удалось обхитрить вассала, если открыто пытаться это сделать. Здесь основной удар шел на правду: Я Сорс. На нас напали. Имени врага я не знаю. Имя Эльконна я от него слышала. Он готовит ему ловушку. Мне нужна его помощь. Есть вещи, которые я недоговорила и вещи, которые я переиначила. Но правда осталась. Оставался также единственный и самый последний шаг, – Эльконн клюнет и пойдет, потому что решит перехитрить своего врага и убить его первым!

Все равно все было зыбко. Мне было страшно думать о том, что Эльконн струсит, наплюют на все... мне было страшно, что главарь не сдержит своего слова, или заподозрит неладное. Почему так часто угроза смерти нависает над головой оружейника, головами близких мне людей и моей?

Когда я смогу сомкнуть для сна глаза без тяжелого ожидания беды, безысходности или боли? Ведь я всего лишь Рыс... и только.

Никто не беспокоил и не спрашивал нас до самого вечера. Когда пришла служанка сообщить нам о приглашении разделить с хозяином замка трапезу, и помочь нам одеться, то я поблагодарила и от помощи отказалась. Одеться мы могли и сами.

– Я подожду вас за дверью, чтобы проводить.

– Спасибо.

Витта все это время проспала. Не знаю, какие ее мысли мучили, но личико у нее было бледным, красивым, а серо-зеленые глаза превратились в омуты. Рисковать тем, чтобы закрывать свой шрам распущенными волосами, я не стала. Во-первых, подобная вольность в чужом доме была не к лицу госпоже Сорс, а во-вторых, страшно было представить, что будет, если верующие цатты увидят этот знак. Я обернула шею небольшим платком, накрывавшем кувшин с водой. Ткань была тонкой, для нежного лица, чтобы промокнуть ей капельки после умывания. Мне сгодилось. И воротники у скромных платьев были высокими, как и подобало платьям швеи и ключницы.

Расчесав свои русые гладкие волосы, Витта заплела их почти так же, как и я. И строго посмотрелась в зеркало. В ней что-то от Аверса было, едва уловимое, и не только цвет глаз и волос был тому причиной, – движение бровью, поворот головы, нечто сильное в характере взгляда, особенно в такие мгновения, решимости и отчаянья. Отчаянье у нее было от молодости, а вот решимость, – от отца. Семнадцать лет...

– Что мы будем делать здесь еще три дня?

– Не знаю. Ждать. Если понадобиться, уговаривать.

– Как?

– Тоже пока не знаю.

– Я умру за это время.

На это я не ответила. Не смотря на массу достоинств, у юности были и слабости: три дня в ожидании смертельны. Никакая наука не научит терпению, только годы ожидания.

– Этого не изменишь. – Я встала у зеркала в свою очередь. – Постарайся занять себя чем-нибудь, чтением, плетением, пересчитыванием плит на полу, мечтами о будущем... все помогает.

– А от этого не сходят с ума?

– Порой одно безумие строить из песка замки каждый день, помогает избежать безумия более страшного и необратимого.

Витта подозрительно на меня посмотрела. Уж не таю ли я в себе зерно болезни блаженных людей? Я засмеялась, поправила платок, и не менее пристально чем она, осмотрела себя. Все закрыто. Осанка еще пряма, а стан плавен, в лице по-прежнему мало красок. "Миловидная крыса", как назвал меня однажды лекарь, красоты с возрастом себе не добавила, а вот добрый Лаат со своими служителями храма наложил на лицо вечную тень мучительных мелких морщинок и бледность обескровленных губ.

– Ты готова?

– Да.

В трапезной зале все было обставлено скромно, но с достоинством. Мне, уже привыкшей к захолустным трактирам, было приятно сесть в удобное кресло и положить ладони на скатерть, а не на затертые брагой столешницы. Маска учтивости и благородства, все, чему успел научить меня свет лаатовского окружения.

– Благодарю вас, господин Эльконн, за ваше гостеприимство. Буду признательна, если мы перейдем на местную речь. Вы хорошо говорите? Моя подруга дочь этого Берега, и было бы не вежливо при ней вести беседу на родном языке.

Элькон и помощник нехотя кивнули.

За ужином присутствовал только сам вассал и Илиан. Больше в замке либо не было никого из равных людей, либо хозяин не пожелал их видеть.

– Я рад. Теперь мой скучный вечер скрашивает редкое общество.

Еще несколько реплик любезности скромно ушли в стены при молчании двух других присутствующих, и я решилась спросить:

– Позвольте полюбопытствовать, что вы намерены сделать с вашим врагом и как обыграть ловушку?

– А стоит ли? – Фривольно парировал тот.

Трус... внимательно приглядевшись к его еще молодому лицу, я сделала вывод, что именно это, трусость, причина оставить все, как есть.

– Как это понимать?

– Дело в том, что не далее, чем сегодня утром, к замку прибыл гонец с посланием. Прочтите его.

И он протянул мне мою же бумагу. Я честно прочла.

– Какая чушь.

– Тоже самое сказал и мой помощник, когда ознакомился с этим. Если так они планировали заманить меня в ловушку, то... более глупого способа я еще не встречал. А мой враг на дурака не похож.