Текст книги "Миракулум 2 (СИ)"

Автор книги: Ксения Татьмянина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 16 страниц)

– А-а, – хмыкнула я скорей от неловкости, – верно, очень скучный был бал.

– Я просто хочу помочь тебе, как давний друг.

– Мне не верится в это, давний друг. Таких как я не запоминают на тринадцать или пятнадцать лет. Но я послушаюсь твоего совета, и можешь сказать вассалу, что я смиренно жду своего отца-первосвященника.

– Почему не верится? – В голосе Илиана заскользила даже обида. – Это не честная игра, Рыс. Не веря мне, ты вынуждаешь меня говорить больше, чем мне бы хотелось.

– Так говори. Или возвращайся с донесением к Эльконну.

Он вдруг изменился в лице, глаза снова стали испытующими и смотрящими насквозь, словно в самую истину, чтобы отделить ложь от правды.

– А если я скажу, что влюблен. Это не достаточная причина для твоего убеждения?

– Это неправда.

– Почему? – побелел Илиан.

– Ни один мужчина, не будет стоять и смотреть, как кто-то бьет женщину, в которую он влюблен. Спасибо за платок.

Я не удержалась от того, чтобы не кинуть эту порозовевшую от крови влажную тряпку ему под ноги. Если он смеет тут говорить о таких вещах, как любовь, то это пусть станет ему упреком. Ибо он не знает этого чувства.

– Кто любит, тот никогда не позволит, Илиан!

Я встала и проследовала в смежную комнату. Наш разговор окончен, и я больше не намерена была оставаться там. Я поблагодарила его за побег Витты, я предложила ему печать, я не сбежала вместе девушкой, в конце концов, – моя совесть чиста. И пусть меня уже оставят в покое!

Наследующее утро, служанки не только принесли мне завтрак, но и налили ванную. Этот щедрый жест был оценен по достоинству. Кроме того, спустя время, уже ближе к полудню, пришел старый лекарь, осведомиться о моем самочувствии, а после него, – две швеи.

– Господа приказали... – и сняли с меня мерки. – Вам ведь не к лицу недостойная одежда...

Я потребовала платье с длинными рукавами и закрытым воротом.

– Простите, но это как будет угодно господину Эльконну.

– Нет уж, как будет угодно мне. Другое платье я не надену.

Уж не свадебный ли наряд он мне сразу приказал сшить? Все может быть. Пока новое было не готово, мне принесли вместо прежнего грязного платья такое же чистое. Одежда прислуги, как и крестьянская одежда, не оскорбляли моего тщеславия. Но раз Эльконн ждал приезда первосвященника, то ему не хотелось, чтобы столь важный человек был о нем дурного мнения. Обо мне стали заботиться, как подобает госпоже Сорс. И одета я должна быть соответственно. Знал бы все тот же Эльконн, в каком черном теле сам Лаат держал меня последнее время, то не постыдился бы вывести меня к ужину в кандалах.

День, в который он должен был объявиться, миновал. Охрану с моих дверей не снимали, и никуда не выпускали тоже. Илиан появлялся только один раз, чтобы сообщить мне, что погоня вернулась ни с чем, хотя на поиски Витты Эльконн отправлял ратников с угрозой без нее не возвращаться. Они искали долго и безуспешно. Я еще раз сказала "спасибо", с довольной ухмылкой глядя ему в глаза.

– Не за что.

– А где твоя обещанная относительная свобода? Я тиха и покладиста, а из комнаты меня все еще не выпускают.

– С сегодняшнего дня ратника у дверей не будет. Ты приглашена к ужину, все так, как было раньше.

– Почему ты тянешь с моим побегом? Говорил, что сделаешь все возможное...

Илиан вежливо поклонился, как не слышал меня, и ушел.

К ужину я пошла. До залы меня сопроводила служанка, и я заняла место, ставшее в какой-то степени привычным за этим столом. Только теперь Эльконн никого жадно не пожирал глазами, а был хмурым и недовольным, что меня радовало.

– Уж не обманул ли ты меня, Эльконн, с приездом моего достопочтимого отца? – Спросила я вместо приветствия и пожелания хорошего аппетита. – Уже восемь дней, вместо трех. А его все нет.

– Путешествия не возможно рассчитать точно по дням. Дорога может занять как дни, так и недели.

– Что ж. Только мое терпение не безгранично.

– Это угроза?

– Нет.

Снова счет пошел дням. Один, второй, третий... швеи приходили с примерками, вестей о Лаате не было, как и его самого. Илиан исчез вместе со своими обещаниями, и только все за теми же ужинами я видела их обоих.

С побега Витты прошло почти две недели. Я не могла не думать о том, чтобы бежать самой, рассчитывая только на собственные силы, но ничего не получалось придумать. Не рождалось в голове ни одного идеально верного плана... и с другой стороны, я терзалась тем, что на самом деле дожидаться приезда первосвященника мне нельзя. Тогда кольцо плена замкнется окончательно. Лаат обвенчает меня с вассалом прямо здесь, прямо здесь будут подписаны все бумаги о передачи в собственность земель, кораблей и прочих богатств. Прощай, свобода... "Мы тебя вытащим отсюда" – Витта так сказала. Если думать и верить, что все свершилось наилучшим образом, она добралась до Лигго, до постоялого двора, где на нас напали, нашла их там, и с ними тоже ничего не случилось... то, как они вызволят меня? Даже если лекарь доберется до своих людей, их же не столько много, чтобы брать крепость штурмом... какой бред, какое отчаянье. Я гнала от себя болезненную мысль, что слова Аверса "В прошлый раз ты ушла и не вернулась" могут оказаться правдой. Плен, как его ни называй, есть плен. И если бы из каждого было можно так просто выбираться, то плена бы никто не страшился. "В этот раз будет не так" – убеждала я его. "А как? Как будет?" – голос оружейника так и стоял в ушах. Витта, милая Витта, я действительно дура, что не послушалась тебя. А если бы послушалась? Не направил бы Илиан погоню, в обиду, как раз по той секретной тропинке? Так или иначе...

– Прошу извинить, господин Эльконн.

Во время очередного ужина без разговоров, в зале появился ратник. Низко поклонился.

– Что? – Недовольно произнес хозяин.

– У ворот какой-то нищий оборванец требует встречи с вами. И просил передать это. Это грамота королевской охраны, господин Эльконн.

Ратник протянул перешнурованный засаленный свиток. Вассал развернул его и выпрямился в кресле, читая. Явно содержание пергамента взволновало его. Потом отдал Илиану.

– Чего он хочет?

– Чтобы его приняли.

– Бывший ратник Авени-Ора?!

– Того самого Авени-Ора. – уточнил Эльконн. – Проводи его сюда.

Предчувствие кольнуло мне между ребрами. У ворот нищий оборванец... Пусть грамота, пусть какой-то бывший ратник, но вдруг, – обман? Самый долгожданный обман.

Ужин продолжился, и я не выпускала наружу запорхавшее ожидание чуда. Самое главное, если это Аверс... или Сомм, не выдать ничем себя. Не меняться в лице. Я знаю, я знаю, знаю... чувствую.

– Кто такой Авени-Ор? – Скучающе осведомилась я. – Чем он знаменит?

– Дезертирством. – Ответил мне Илиан.

– Он что, единственный, кто сбегал с поля боя?

– Нет. Но не удивительно, что ты не слышала о нем... он был главнокомандующим королевской охраны, и лично везде сопровождал молодого наследника. Если ты помнишь, в восточных землях этого Берега старый король – его отец, собрал всю свою знать, и свез все свое золото. Потом король скончался, как поговаривают, от змеиной чумы, и престол принял его сын – юный принц. К концу войны всем пришлось бежать – в холодную, почти безлюдную северную страну. Отважный воин, великолепный стратег, расчетлив и хитер, как лис, Авени-Ор за первые месяцы отступления сумел забрать в свой караван не только королевскую казну, но и казну почти всей свиты. Золото, драгоценные камни, поговаривают, что и магические артефакты... чтобы вывезти сокровища за границу, вместе с королем и дворянами. И самые приближенные его люди были ратниками в отряде верного друга, – Катта.

– И что из этого?

– Он и его друг, вместе с этим отрядом исчезли. Как исчезли и все сокровища. Главнокомандующий дезертировал, не пожелав отдать все, что попало ему в руки. Наследник был убит, дворяне обезглавлены или бежали. Ходили слухи, что ему удалось переправиться на очень далекий отсюда материк.

Я пожала плечами. Не история, а настоящая легенда о вечных несметных богатствах.

– Эта грамота не просто ратника, а ратника того самого Катта.

– Тогда признаю, это действительно любопытно.

Скрипнула дверь. В зале появился Аверс. Половина меня невидимой и неосязаемой тенью сорвалась и кинулась навстречу, обняла его, прижалась, уже без чувств упав во встречные объятья... а другая половина, как заколдованная каменная статуя, отпила вина из бокала и с любопытством осмотрела вошедшего.

Оружейник выглядел так, словно по дорогам он протаскался половину своей жизни. На Аверсе был плащ с капюшоном, залатанный, с грязным подолом, стертые сапоги, штаны и суконная куртка видавшие виды и годы носки на солнце, – так выгорела ткань. Ветхая рубашка у ворота порвана, болтается какими-то лоскутами, один из которых обмотал одним обхватом шею, и вдобавок, – посох и куль, какие еще не у каждого замшелого бродяги сыщешь. Я болезненно заметила, что руки у Аверса сбиты, он стоял ссутулившись, даже почти согнувшись, и лицо, заросшее полуседой щетиной, покрывала такая пыль, что каждая морщина читалась черным штрихом.

– Господин Эльконн? – Прозвучал его голос, а взгляд молниеносно скользнул по мне и по Илиану, остановившись на вассале. – Приветствую вас, хозяина этой крепости...

– Ваша грамота, ратник Ньяс.

Свиток вернулся к Аверсу.

– Что привело вас, – осторожно спросил Илиан, – человек-призрак?

Оружейник ответил не сразу, сначала спрятал свою ценную бумагу за пазуху. Скинул ладонью капюшон с головы.

– Жажда денег, – и болезненная усмешка тронула его губы, – которые вы мне дадите.

– Вот как? – Удивился вассал.

– Если вы впустили меня, то, значит, знаете историю Авени-Ора. Я продаю тайну, господин Эльконн. И продаю ее дорого, потому что она неоценима. А помимо самого золота в уплату, я прошу еще крова, еды и статус гостя в вашем замке.

Молчание повисло на долгие мгновения. Аверсу надоело стоять просто так, он прислонил свой посох к краю стола, куль кинул на пол, и взялся за ближайшую к нему бутылку.

– Дозволите? Дорога сюда была для меня нелегкой...

Эльконн, все в том же молчании, сделал растерянный, но разрешающий жест рукой. Оружейник дунул на горлышко и стал жадно пить вино. Шершаво утерся ладонью.

– Так как? Вы желаете меня выслушать?

– Непременно.

– Я могу говорить прямо здесь, при ваших гостях?

– Можете, – опередила я Эльконна, порадовавшись за свой ровный голос, – лично я не собираюсь покидать эту залу, даже если господин вассал мне прикажет.

Тот посмотрел на меня, как зверь на добычу, которую хочется разорвать немедля, да нельзя. Илиан, вечный поверенный, естественно даже не обсуждал, – может он здесь присутствовать или нет.

– Говорите.

– Много слов, – пустая трата времени, – начал Аверс. – Скажу коротко: Авени-Ор мудрый человек, он спрятал все, что добыл, даже не пытаясь бежать с тем, чего на своем горбу не унести. Да вот беда... он, Катт, и весь наш отряд, скрываясь, угодила в большую западню цаттов. Будьте вы прокляты... я продаю тайну этих сокровищ, господин Эльконн, ибо я последний, кто знает место захоронения несметной казны.

Вассал не шевельнул ни одним мускулом на лице, но глаза, заблестевшие жадностью, выдали его страсть сразу.

– Как? – Илиан даже развернулся к нему. – Это же нелепо! Если вы владеете этим знанием, то...

– Да. Куда бы разумнее самому черпать из золотого родника. Только вот сил нет. Обетованная земля далеко, а я слишком долго был в плену, а потом провалялся со своим ранением. Мне ни к чему эти горы на горизонте, когда я хочу свое счастье и достаток сейчас, чтобы протянуть оставшиеся годы и умереть, не будучи нищим...

– Почему вы пришли именно сюда? А не к кому-то другому? – Не веря, спросил помощник.

Аверс безразлично ответил:

– Мне все равно к кому. В Лигго я узнал о хозяине этих земель, – что вы молоды, что вы воевали, а значит, вас может заинтересовать такая покупка, господин Эльконн.

– Ваша тайна, – баллада трубадура, которую нельзя никак доказать, ратник Ньяс. Идите своей дорогой, и благодарите Бога, что вам здесь позволили пить вино, а не всыпали плеток.

– Благодарю не Бога, а хозяина. – Оружейник снова взял посох и куль. – Прощайте.

Аверс вышел, как и вошел, не поклонившись. "И ни разу при этом не согнул спины в поклоне новым хозяевам Берега".

Эльконн сидел, как пораженный молнией. И смотрел на Илиана. Но не спешил негодовать, привык, видимо, что у слуги всегда есть неоспоримые и самые веские причины, даже тогда, когда он позволяет себе говорить вместо хозяина.

– Чистой воды обман. – Наконец сказал Илиан. – Он всего лишь хитрый пройдоха, который хочет нажиться на воздухе, на пустом месте. В это нельзя поверить...

– А если?

– Вы ошибаетесь.

– А если ошибаешься ты?

– Господин Эльконн... мираж слишком красив. Слишком. Он распаляет воображение и застилает глаза, но вы потеряете время, гоняясь за ним.

Вассала это не убеждало. Он неожиданно снова вспомнил о моем присутствии.

– Что вы об этом думаете, госпожа Сорс?

– Я тоже этому нищему не верю.

Эльконн крикнул слугу.

– Верните его.

– Мне этот ужин наскучил, – я встала, – и даже баснями я сыта.

Выйдя за дверь, я на миг задержалась. Только бы столкнуться с ним здесь, лицом к лицу, хоть мимолетом коснуться руки или плеча... когда он будет возвращаться.

– Рыс. – Илиан, чтоб он провалился, вышел вслед за мной. – Позволь мне проводить тебя до комнаты.

– Зачем?

– Твое презрение не дает мне покоя. Жестокий упрек, который я заслужил.

– Брось. – Отрезала я. – Не докучай мне больше.

И ушла. В комнате, где служанка успела приготовить для меня чистую постель, и зажгла предусмотрительно свет, потому что темнело, я встала у окна. С того маленького кусочка площади, который был виден, не сводила взгляда. Ожидание себя оправдало: появились два человека, один из которых чуть задержался на месте, и осмотрелся вокруг себя, а второй так и шел, ничего не заметив. Я приникла к стеклу. А Аверс запрокинул голову, и мне с высоты стало видно бледное пятнышко его лица. Убежавший вперед на несколько шагов, обернулся и махнул ему рукой.

Оружейник, не опуская головы, накинул на нее капюшон, и лицо исчезло. Человек-призрак, ратник Ньяс, нехотя от меня отвернулся.

Глава пятнадцатая.

Это было сравнимо с тем, как если бы я тащила на своих плечах мир, и знала, что я в этом мире одна... и вдруг, кто-то более сильный, подставляет свое плечо и говорит: теперь ты можешь отдохнуть, теперь я обо всем позабочусь, нас в этом мире двое. Ты и я. Это, и только это, сравнимо с тем, что я испытала сегодня вечером с появлением Аверса.

Каким он предстал!

И это была первая ночь спокойного сна. Без кошмаров, без пробуждений, без вздрагиваний, – я в неволе...

– Эска...

"Кто такая Эска?"

– Эс, открывай глаза...

Девушка открыла. Тавиар был рядом. Как только Сомрак отправил ее в путешествие, и вернулся к покупателю, Тавиар дожидался истечения десяти минут у ее кресла.

– Проснулась?

Эска кивнула. Но вставать не спешила.

– Все в порядке?

– Да.

– Долго ты там была?

– Целую жизнь.

Он подал ей руку, и она поднялась, твердо встав на ноги. Поправила волосы, осмотрелась.

– У меня уже чувство, что я возвращаюсь каждый раз домой, настолько мне сроднилась эта комната.

– Эс, – Тавиар остановил блуждающий взгляд девушки, – Эс, если все хорошо, может, останешься со мной еще ненадолго? Поужинаешь со мной?

– С удовольствием.

Но все равно оружейнику казалось, что она в полусне. Возвращение, не похожее на все остальные. Он боялся отпустить ее сейчас от себя, боялся, вдруг что-нибудь произойдет.

Эска порадовалась, что так удачно решила одеться, прежде чем ехать в оружейную лавку. Теперь в маленьком уютном ресторанчике, где не было столов больше чем на две-три персоны, она чувствовала себя достойно. Возможно, что ее особое сегодня амплуа очаровательной и молодой женщины подтолкнул Тавиара к тому, чтобы пригласить ее.

На Эске был нежно-кремового цвета брючный костюм, очень шедший к цвету ее волос и кожи. Верхняя накидка костюма снималась, открывая шелковый топик и весь наряд, благодаря обнаженным плечам и изящным складкам декольте, превращался в вечерний. Не вызывающий, но изысканный. В грязь лицом не ударить в любом ресторане. А Тавиар, – так он всегда выглядел более чем.

– Я никак не мог выбрать день, в который мог бы тебя пригласить сюда. – Сказал он. – Каждый раз мне казалось, что ты решишь, – мы не достаточно хорошо знакомы для подобного свидания, или скажешь, что наш договор ничего подобного не предусматривает.

Эска торопливо закачала головой в знак отрицания.

– Не сказала бы.

Тавиар благодарно кивнул в ответ. Эска удивилась, – если с первого дня он не стеснялся целовать ей руки, то почему оправдывался в своей робости сейчас? Глядя на него, невозможно было представить, что он не может на что-то решиться, такие люди, напротив... все больше наблюдая за ним, за всеми его жестами, вспоминая о той тайне, что у него есть в жизни, девушка приходила к одному беспрекословному выводу, – Тавиар рожден быть обольстителем, но за своим оружейным призванием не замечает этого дара.

Встряхнувшись, она сделала вид, что сосредоточенно изучает меню. А сама вспоминала все свои заветы о том, как не попадаться в сети мужской привлекательности. Но проговоренные про себя, эти заветы отскакивали от сознания, как целлулоидные мячики от стенки.

"Во всем эта Крыса виновата, и ее Аверс" – подумала Эска, не в силах оторвать взгляда от молодого лица оружейника, от его граненых очерченных глаз, жесткой угловатой линии губ, – черт, таких живых и одновременно таких холодно строгих. И голос... проклятый голос, звучащий, как металл, обернутый в бархат.

– Тавиар, ты мог бы выполнить одну мою просьбу?

– Любую, Эска. Что пожелаешь.

– Произнеси вслух, – Рыс.

– Как? – Дрогнули его брови.

– Рыс. И еще... расстегни воротник.

Последняя просьба, помимо своей необычности, к тому же была нескромна. "Но я же не прошу его раздеваться...", запоздало смутилась Эска. Тавиар откинулся на спинку стула, скрыл мелькнувшее недовольство.

– Тебе одновременно, или в порядке очереди?

– Мне все равно.

Оружейник начал с воротника. Не застегнутый наглухо, он стал казаться более раскованным, и даже Эске стало легче дышать. Не надолго.

– Ты ради этого меня попросила? – Спросил Тавиар и повернул к ней шею той стороной, где черная змейка Миракулум свернулась тонким кольцом. Знак один в один, как у Рории Иргили.

– Да...

– И что ты теперь думаешь?

– Значит, ты тоже? Ты был там?

Тавиар засмеялся. Очень легко засмеялся, и как бы в это Эска не верила, но он смутился.

– Это давняя мальчишеская глупость. Я не стану скрывать, что в свое время был не слабо влюблен в женщину, которую ты знаешь, – в Рорию. Тогда мы были почти детьми, мне было восемнадцать лет, а ей семнадцать, и случилось так, что именно она стала первой, на ком мой отец попробовал перемещение в прошлое. Рория каждый вечер, как и ты, засыпала на десять минут, а возвращалась, став старше на годы...

– Что-нибудь уже выбрали? – Прервал официант.

– Чуть позже. – Сказала Эска, даже не повернув к нему головы. – И что?

– И именно поэтому она стала отдалятся от меня. Она слишком окунулась в это путешествие, настолько, что перестала совсем интересоваться своей жизнью и людьми, которые ее окружали. Единственное, что ее привело в чувство, – это Миракулум. Пережив его там, Рория вернулась и навсегда отказалась путешествовать. Знак появился у нее на шее, и значимость его была высока. Избранный человек... – Тавиар вздохнул. – Одним словом, я потерял свою девушку. Но сдался только после последней попытки разуверить ее и вернуть, – я сделал себе такую же татуировку, как у нее. Пришел, и сказал, что вот он, Миракулум, что это всего лишь рисунок... и не может какой-то знак на коже, какое-то дурацкое клеймо встать между нами. Мне думалось тогда, что это очень сильный был ход. Разве не смешно?

– Нет. Не смешно.

– Я закрываю эту змею, по многим причинам: во-первых, я не люблю татуировки, считаю их вульгарными, во-вторых, мне стыдно за то мальчишество, в-третьих, лишнее напоминание о Рории мне ни к чему.

– То есть, это подделка?

– Это был мой шанс на счастье. Я не был в прошлом, я уже говорил тебе, что я не проводник подобного тока.

– А Рыс? Ты не сказал "Рыс".

– Вот уж это, так я точно не могу понять, зачем тебе?

– Скажи.

Эска верила Тавиару. Она знала, что он не обманывает ее, и он никакой не Аверс, как бы ни был схож с ним. Однако голоса, как и черты, до умопомрачения подобны друг другу. Девушке очень хотелось услышать, как вспоминала сама Крыса, как же можно произносить это имя таким голосом?

– Рыс.

Ничего общего.

– Спасибо.

– Сделаем заказ?

– Да.

Ужин был таким, на каком Эске еще не доводилось бывать. В основном, за свою студенческую жизнь, она сидела лишь в кафешках с друзьями, или в ресторанчиках столового типа. Да и то, – это были целые ватаги друзей и подруг. Настоящий ресторан Эска посещала только в годовщины родительской свадьбы, и они втроем, семьей, проводили время не за домашним ужином, а за утонченным столом, и где мама всегда сияла от счастья, что у них есть такая замечательная дочь, – венец взаимной любви.

Так что, с одной стороны, Эске была знакома обстановка и правила поведения, а с другой, – нет. Но это ее мало смущало, ведь она чувствовала и свою привлекательность, и если не на равных с Тавиаром по силе воздействия, то уж не далеко от него. Он ненавязчиво и полускрыто любовался ею, и незамеченным это все равно не осталось.

– Расскажи мне, что там было?

Как же ей не хотелось говорить об этом! Пересказывать пережитое, значило, усадить за этот стол еще нескольких человек, а девушке хотелось остаться, как есть, только вдвоем, и говорить о нынешней жизни. Но отказывать, после того, как он выполнял ее просьбы, было невежливо. Эска рассказала все, что не успела рассказать раньше... но опять не могла повернуть язык для рассказа о разговорах с Виттой, о личных мыслях Рыс, о чувстве торжества, охватившего ее после побега дочери оружейника. Про три самых счастливых мига, искупляющих любые страдания. И Тавиар довольствовался тем, что слушал, – про Эльконна, про его умного помощника, про расчетливый побег, про предстоящий приезд первосвященника, даже про платье, которое начали шить Крысе две швеи.

– А что это за помощник? – Осведомился он, когда Эска случайно обмолвилась об отвергнутой печати Лаата. – Что ему было нужно на самом деле?

Девушка кокетливо хихикнула:

– Она сама.

– Любовь с первого взгляда?

– С первого, или со второго... не знаю. Рыс не очень-то верит в это, а мне со стороны, так нет ничего более верного. Без сомнений.

– Так кто же он?

– Илиан. Он очень красив, – у него черные волосы, тонкие черты лица, благородная стать и манеры истинного вельможи.

– И что ее останавливает? – Усмехнулся в свою очередь Тавиар. – Если все настолько великолепно.

– Об этом не спрашивай.

– Почему?

– Из женской солидарности, я подобных тайн не открываю.

– И на каком же моменте жизни ты оставила Крысу?

– Во сне.

– А Аверс?

Эска мучительно взглянула на оружейника. "Аверс... задавать так поверхностно вопросы, даже не понимая, что значат для меня эти имена, преступно". Подумав еще, девушка вдруг вспомнила, как признавалась Тавиару в любви из-за этого Аверса. Для нее это было давно, а для него ведь недавно... "Нет, пора отделаться от этого. Чтобы больше никогда не сравнивать их, я лучше солгу сейчас, и Тавиар будет спокоен".

– В ее сердце закрались сомнения. Чувства к Аверсу теперь стали шаткими, как старые лестничные ступени... Правда, прекрасное вино?

– Правда, – ответил Тавиар, глядя на свой бокал. – Только вкус терпкий...

Домой Эска вернулась не очень поздно. Отчего-то последние полчаса ужина с Тавиаром были потускневшими. Пропало что-то, особая атмосфера, царившая все это время между ними, и все было по-прежнему, на первый взгляд, но в ту же минуту и не таким. Странно...

Сон у девушки этой ночью был таким же, как и вчера. Безмятежным и крепким. Ее не донимала больше бессонница, не донимали мысли и слова из прошлого, не тревожило волнение о предстоящей речи, и волнение из-за того, как ужасно для нее эта речь прошла. Эске снился воздушный шар, на котором катал ее Берт, и прекрасный город внизу. И сказочные дали горизонта.

Когда Эска открыла глаза, часы на столе показывали начало двенадцатого. Она встала, прошла в ванную и включила воду, чтобы умыться. Взглянув в зеркало, Эска остолбенела. Задрожавшими пальцами убрала прядки волос, мешающие четко увидеть весь знак. Миракулум чернел на ее шее...

– Господи, сохрани меня...

Мыло, гель, шампунь, щетка, растворитель для краски, – кожа лишь сильно покраснела от раздражения, а знак не смывался. Эска понимала, что это значит, но все равно упорно мылила шею.

– Что мне теперь делать?!

К счастью, Рория Иргили была дома, и Эска с первой же секунды, как та открыла дверь, выпалила это. Молодая женщина пропустила ее без слов. В квартире не было посторонних, все та же приятная, уютная ухоженность комнаты.

– Что делать с этим?

В отчаянье повторила девушка, показав шею. Рория внимательно всмотрелась.

– Намажь антисептиком.

– Что? – Изумилась та.

– Я могу тебе дать крем, у меня есть. А не то кожа слезет. Ты, видимо, очень старалась его стереть?

– Какой крем? У меня Миракулум!

– И у меня тоже. – Тускло ответила автор "Миракулум". И открыв секретер, достала баночку с кремом. – Значит, ты рискнула путешествовать?

– Да. И теперь жалею об этом.

– Поздно. Знак Алхимика не пройдет никогда. Как ощущения?

Эска села в кресло, взяла из ее рук баночку, и неожиданно осмыслила, – Рория! Есть на свете человек, способный все понять без слов и пересказов, мол, каково это... человек, кто побывал не в Эскиной шкуре, но в шкуре Крысы. Это серое одеяние было примерено не только ей одной.

– По-разному... но порой я схожу с ума.

– Не удивительно. Быть другим человеком, абсолютно потеряв себя, это ли не безумие, а?

– Как вы справились?

– С чем?

– С трудностью быть другим человеком?

– Этого не было. Я есть я.

– Вы опять утверждаете, что Крыса, – это вы и есть? А не Рория Иргили.

Женщина промолчала. Эска всмотрелась в ее черты. Она была чем-то похожа, совсем капельку, но не настолько, чтобы поверить. Эска Крысой смотрелась в зеркало и помнила свое лицо. Оно было другим. И в тоже время, вероятность... возможно ли? Тавиар не Аверс, но похож на него. А Рория не похожа на Рыс, но это она?

– Вчера вечером ко мне приходил один молодой человек. Он назвался Бертом.

– Берт?!

– Сначала он расспрашивал о книге, а потом и о тебе, Эска.

– Что вы сказали?!

Рория устало опустила веки, и несколько секунд лишь постукивала пальцами по журнальному столику.

–Я подтвердила, что ты ко мне приходила.

– Зачем?

– Затем, зачем ты и приходила, – узнать, откуда я все это взяла? Про войну двух Берегов.

– И?

Эска представила, как все рухнет в никуда, едва к Тавиару заявится Берт с расспросами. Конец их договору, конец их отношениям, и доверие к ней будет подорвано безвозвратно. Она же обещала никому не говорить.

– Ничего не сказала. Что-то мне подсказало, что ему нельзя сообщать правду. Я не знаю, как он узнал обо мне, и почему пришел, но прошу впредь постараться следить за своими разговорами... – Хозяйка дома вздохнула. – Тяжело, когда посторонние люди постоянно бередят расспросами мою душу. Я здесь давно, и я стараюсь быть Рорией.

– Вы пугаете меня.

– Уходи, Эска. Миракулум не сведешь, тебе с ним жить. И ничем я в этом тебе помочь не смогу.

Тавиар отрицал, что он тот самый оружейник. Рория доказывала, что она та самая Рыс. Истина Эске открылась лишь в том, что теперь у нее большая проблема, – как объяснить родителям это тату? И в чем подозревать Берта?

Объяснение с родителями она решила отложить на потом, – обернула шею легким летним шарфиком. А с Бертом выяснить отношения, решила немедленно, и после писательницы поехала к нему.

Он открыл дверь после первого же звонка, и не успел даже сказать "Привет", как девушка прошла в его квартиру, а потом и в комнату. Молодой человек, почуяв неладное, медленно закрыл входную дверь и прошел следом за гостьей.

– Как дела?

– Как ты мог, Берт? Я не ожидала от тебя такого подлого поступка!

– Ты о чем?

– Я же обещала, что все расскажу тебе, когда будет возможным, а ты... ты влез не в свое дело!

Он опустил глаза, не зная, что лучше, – начать врать или соглашаться с ней. Колебаться долго было нельзя, но Эска лишила его выбора, она вдруг увидела неосторожно оставленную на столе книгу.

– А! – Она выхватила ее из-под тетради, безошибочно признав корешок. – Ты что, читал ее?!

Берт кивнул. Эска побледнела и осела на край незаправленной кровати. Потом стала наливаться краской и негодованием. Другу было не объяснить, что это равносильно для девушки тому, как если бы он прочитал ее дневник. И не просто дневник, а самый откровенный, где все ее чувства, и души, и тела... все! Он словно без спроса заглянул не в чужую жизнь безразличной Крысы, а в жизнь Эски!

– Как ты мог?

– Но что в этом такого? Мне было интересно, что это за книга, после которой ты так стала меняться, Эс.

– А зачем ты ходил к Рории?!

– За историческим интервью...

– Нет, Берт... ты решил предать меня. Решил выяснить все про меня.

– Эска...

– А мне ведь казалось, что ты... что я могу верить тебе до последнего.

Он вдруг кинулся к ней.

– Можешь, Эс! Ну, прости меня, пожалуйста, я не удержался от того, чтобы не попытаться выяснить, – что с тобой происходит. Разве ты сама не замечаешь, что ведешь себя не так, как раньше? Что было в университете? Эс?!

– Брось. – Холодно сказала Эска почти не своим голосом, и встала. – Не докучай мне больше...

Книгу швырнула обратно на стол.

– Не звони мне впредь, и не приходи. До свидания.

Ушла сама, хлопнув дверьми как можно громче. Все его заслуги, все, что он сделал для нее хорошего и необычного, перечеркнулось одним, – он посмел вмешаться. Попытался узнать, не спрашивая. И поставил под угрозу ее отношения с оружейником. А друга терять, оказывается, больно... и в ее настоящей жизни это было больно. Но потерять любимого, еще хуже...

Эска дернулась и остановилась, как натолкнулась на стену, прямо посреди улицы. Что она сейчас подумала? Кого потерять еще хуже? Кого?! "Нет-нет, я не поддамся... у меня есть мое дело, моя свобода, моя самостоятельность. Никакой зависимости, никаких богов на земле. Как там говорил Коорк Крысе, которая его не слушала? "Сколько ты бы смогла совершить на благо родины, если бы не создала себе бога на земле, не свела бы смысл жизни к нему, не облекла бы себя в добровольное умопомрачение"... Это Рыс уже безнадежно глупа, потеряла себя и свою голову, но только не я...".

И чтобы доказать себе это, Эска поехала к Тавиару.