Текст книги "Шаман"

Автор книги: Кристофер Зухер Сташеф (Сташефф)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 28 страниц)

Глава 7

Луна взошла – тоненький серпик, и, хотя туч не было, темнота позволяла беспрепятственно передвигаться.

– Начали! – сказал Огерн. – Первым делом снимем стражников у двери тюрьмы!

– Что? – Лукойо встревоженно посмотрел на Огерна. – Вы их бить собираетесь?

– Да. – Огерн нахмурился. – А что же еще?

– Что же еще? Да вы еще и подойти к ним не успеете, а они уже крик поднимут, вот что еще!

– Так ведь темно.

– Не настолько, чтобы такого верзилу, как ты, не было видно. Нет, ты сам подумай, если бы ты увидел такого детину, как ты сам, за которым следом идут Глабур и Далван, ты бы что сделал?

– А что это ты про себя ни слова не сказал? – спросил Глабур, и в голосе его прозвучала угроза.

– Про себя? – Лукойо развел руками. – Да кто меня заметит, маленького такого, тощего?.. Кто меня испугается? Нет, ребята, давайте-ка вы будете держаться в сторонке и нападете на стражников тогда, когда они не заметят меня!

С этими словами полуэльф встал и быстрым тихим шагом отправился к тюрьме.

Глабур вскочил и открыл было рот, чтобы окликнуть и вернуть Лукойо, но Огерн поймал его руку.

– Нет. Давайте доверимся ему. Он это заслужил.

– А если он предаст нас теперь, когда кругом сотни куру, итских воинов?

– А если не предаст, то без шума проведет в тюрьму. Глядите! Он изменил походку!

Глабур посмотрел в ту сторону, куда показывал Огерн, и увидел, что полуэльф, сильно хромая, еле плетется к тюрьме.

– Что он еще такое задумал?

– Какую-то шутку, а может, и нет. Давайте-ка вы с Далваном заходите слева, а я справа пойду.

Пригибаясь к земле, Глабур и Далван ушли в тень, отбрасываемую частоколом, и скрылись там, где их не было видно стражникам. Затем они быстро перебежали в тень, отбрасываемую тюрьмой, и притаились за углом.

Огерну спрятаться было некуда, но тут у него мелькнула счастливая мысль. Он встал и совершенно открыто зашагал к храму. Стражники у тюрьмы переглянулись, выпрямились, пригляделся к идущему и дозорный на стене, но, как только Огерн подошел к вратам храма, стражники успокоились. Никто не стал бы мешать фанатику, отправившемуся в храм Улагана среди ночи.

Попав в тень храма, Огерн прижался спиной к стене и приставным шагом добрался до угла, откуда была видна дверь тюрьмы. В это время Лукойо как раз дохромал до этой самой двери.

Ему в живот нацелились два копья.

– Стой! – прошипел стражник. – Куда собрался?

– В уборную, – ответил Лукойо и сопроводил свой ответ громкой икотой, после чего объяснил: – Щас лопну.

– Уборные – около западной стены, парень!

– А туточки низзя? – икнул Лукойо. – Пописать?

– Если ты только осмелишься подумать об этом, то тут же очутишься за дверью. А там, можно сказать, одна сплошная уборная!

Лукойо глянул на стражников выпученными глазами и медленно покачал головой.

– Грязный, – выдавил он. – Больной.

– А Улагану все равно, больной ты или еще какой. Кто туда попадет, тому жить недолго остается. Ну вот, а кто там еще живой и ждет суда, они все равно обречены на смерть – ну, так при чем тут болячки, сам посуди!

– Посу… сужу, – кивнул Лукойо. – А вы туда хо… ходите?

– Только похлебку носим заключенным. Да как ты смеешь говорить такое! Чтобы воин Куру жил в такой грязи, да чтоб…

– Ой… Ну, это я не зна…

Лукойо сцепил пальцы и схватился за низ живота. Икота продолжала терзать его. Он выпучил глаза, уставился на луну, поджал губы. Двое стражников, глядя на полуэльфа, заухмылялись, гадая, что еще выкинет этот смешной пьяница.

– Этот варвар, видать, первый раз пивка отведал, – буркнул один стражник другому.

– Это у них в первый раз завсегда так, – согласился его напарник.

– Во! – Лукойо поднял к небу палец. – Понял!

– Чего понял-то? – с любопытством поинтересовался стражник.

– Понял, поч-чему куру… куруитские ву-вуоины должны у-уйти в тюрьму!

– Да что ты говоришь? – проурчал один стражник.

А второй вмешался:

– Ну, почему же?

– А па-а-та-а-му-шта он может на них у-упасть… или… того… на-а-апасть!

– Упасть? – Стражник усмехнулся, а его напарник расхохотался в голос:

– Что ты городишь, парень? Кто на нас может упасть.

И тут над головами стражников взметнулись боевые дубинки. Глаза стражников закатились, и они повалились на землю.

– Вот кто, – прошипел Лукойо.

– Молодчина, лучник! – Глаза Огерна горели восторгом. – Вперед! Я пошел, а вы трое держите дверь!

– Может, вам обоим нацепить нагрудники и шлемы этих воинов, – посоветовал Глабуру Лукойо. – Я‑то слишком тощий – никто не поверит, что я стражник.

Глабур кивнул:

– Мысль хорошая.

– А я выведу Манало! – И Огерн развернулся к двери.

– Один? – спросил Лукойо.

– Да, один. Внутри-то там стражников нет. Но если кто сюда сунется, ты, друг Лукойо, постарайся, как можешь, от-, влеки.

Лукойо кивнул.

– Никто ни в чем не заподозрит дурака, который веселит парочку верзил. Но как ты войдешь? Тут ни щеколды нет, ни еще чего-нибудь, чем двери запирают…

– А вот так! – Огерн вцепился в ручку тюремной двери и изо всех сил потянул на себя. Каждая мышца его тела напряглась, а сам он на несколько мгновений превратился в подобие громадного лука. А потом что-то треснуло, и Огерн чуть не упал на спину. Дверь открылась. Огерн устоял, отдышался, обернулся к друзьям, глядевшим на него во все глаза.

– Дверь за мной прикройте, но сразу отворяйте, как только я постучу вот так!

И он выстучал по двери короткий, но непростой ритм.

Глабур пришел в себя и кивнул:

– Откроем, Огерн.

– Хорошо. Я не задержусь. – Огерн опустил глаза и увидел лежавших навзничь раздетых стражников. – Уберите их куда-нибудь.

И дверь за ним затворилась.

Лукойо помотал головой.

– Он всегда такой сильный был?

– Нет, не всегда. Как вырос, так и стал такой.

Лукойо восхищенно покачал головой и сказал:

– Ну ладно, давайте все сделаем, что он велел. Вы стойте на посту, как вам полагается, а я этими займусь.

И он ухватил за ноги одного из стражников и потащил в сторону.

Глабур глянул на Далвана и протянул:

– По-моему, этот полукровка… ему можно верить.

– Да вроде бы, – согласился Далван. – Молюсь, чтобы у Огерна все там гладко сошло!

А Огерн не без труда пробирался в темноте. Он запнулся за кого-то, и этот кто-то обругал его на родном языке. Огерн наклонился и прошептал:

– Прости меня, бири. Как ты сюда попал?

– Напился, – ответил бири. – А у меня отобрали все товары. Потом сказали, что нечего мне по городу нищим шататься, и бросили сюда. Говорят, завтра утром отправят к лагану. А ты как угодил сюда, сородич?

– Я пришел, чтобы освободить тебя. – Огерн принялся шарить по земле, а бири шептал:

– Освободить меня? Да как же ты сможешь? Тут цепь, медная цепь, и она приковывает меня к стене!

Огерн нащупал звенья цепи, крепко сжал их, крякнул, рванул… Звенья с негромким звоном расцепились, а Огерн выдохнул:

– Теперь ты свободен.

Мгновение стояла тишина, потом бири прошептал:

– Ты кто, бог?

– Всего лишь человек, только очень сильный. – Огерн и сам начал удивляться собственной силе. – Окажи мне услугу. Здесь где-то держат мудреца по имени Манало. Его еще не отдали Улагану?

– Нет, хвала Ломаллину! – воскликнул бири. – Пойдем, я отведу тебя к нему! Держись за обрывок моей цепи!

Бири пошел вперед уверенно, как тот, кто хорошо знает дорогу. Огерн осторожно шагал за ним. Глаза его теперь привыкли к темноте – в тюрьме было только два маленьких оконца – высоко, под самой крышей, но все же они пропускали немного лунного света. Спотыкаясь и перешагивая через валявшихся на полу узников, осыпавших их проклятиями, Огерн и его спутник добрались до дальней стены. Там оказалось несколько толстых деревянных дверей с прорубленными в них окошечками – даже то были не окошечки, а щели, в которые; можно было бы просунуть немного еды. Двери были заколочены медными гвоздями. Гвозди надо было вынимать и заменять; новыми всякий раз, когда открывалась дверь. А значит, двери эти отпирали крайне редко.

– Для чего эти стойла? – шепотом спросил Огерн.

– Для преступников, которых считают наиболее опасными, – ответил бири. – Для тех, кто вроде как может нас переубивать, и тогда мы не достанемся Улагану.

– Манало не убийца!

– Нет, но он куруитов по-своему довел. Он непрерывно восхвалял милость Ломаллина, лечил наши хворобы и пытался врачевать наши сердца.

– Вот уж воистину опасность! – усмехнулся Огерн и чуть повысил голос: – Учитель! Манало! Мудрец! Ты слышишь меня?

Мгновение тишины, звон цепей, и вдруг… голос Манало:

– Слышу тебя, Огерн.

Сердце Огерна встрепенулось от счастья, и тут он понял, как же сильно он на самом деле боялся, что Манало мертв.

– Учитель, я пришел, чтобы вызволить тебя отсюда!

Манало рассмеялся тихо и добродушно, как всегда.

– Замечательно, Огерн, и я с радостью последую за тобой, если ты сумеешь открыть эту дверь и порвать мои цепи.

– Дверь? Это разве дверь?

Огерн взмахом руки велел бири отойти подальше, ухватился одной рукой за прорезь в двери, а другой – за ручку, уперся ногой в стену и потянул на себя. Сначала ничего не происходило, потом послышался как бы стон, и гвозди закачались. Вот они начали вылезать из дерева один за другим, потом отвалились запоры, и дверь распахнулась. Огерн отлетел назад, отшвырнул дверь в сторону и позвал:

– Учитель! Выходи!

– Не могу, – просто отвечал Манало. – На оковы наложено заклятие, которое я не могу преодолеть с помощью своей магии.

Огерн пробормотал ругательство и вошел в темницу. Тут было по-настоящему темно, но руки Огерна нащупали тело Манало – вернее, холодные цепи, опутывавшие грудь мудреца. Огерн ухватился за цепь, а Манало сказал ему:

– Тут их пять. Одна оковывает мои плечи, одна обвивает руки и живот, третьей скованы мои запястья и бедра, четвертая обвивает колени, а пятая – лодыжки. Она прикована к стене.

– И вправду они тебя боятся! – воскликнул Огерн. – Но с цепями мы управимся легко. – Он наклонился, ощупал колени и лодыжки Манало и нашел цепь. Ухватившись за нее покрепче, Огерн потянул. Цепь звякнула, и звенья распались. Огерн выпрямился и сказал: – Снимать все – на это уйдет много времени. Они плотно прилегают к твоему телу, не ухватиться. Придется потерпеть – остальные цепи снимем с тебя, как только окажемся подальше от города.

– Но как же ты отведешь меня подальше от города? – спросил Манало. – Сила твоя удивительна, Огерн, но не настолько же ты си…

И Манало не договорил. Огерн подхватил его одной рукой и понес.

– Как-как, – проворчал Огерн. – Быстро, вот как! Вперед, Учитель, пока нас не нашли! – И он выбежал из темницы.

Бири выдохнул:

– Не бывает таких сильных людей!

– А я родился не как все, – огрызнулся Огерн. – Выводи меня, друг.

Начавшие просыпаться узники подняли крик.

– Тише вы все! – прошипел Огерн. – Если я бегу, значит, и вы можете! Пошли, только тихо, или на вас бросятся воины!

Узники притихли и пошли за Огерном крадучись, словно стайка теней. Бири почти в полном мраке вывел Огерна к двери. Там охотник-великан развернулся к узникам и прошептал:

– Идите на цыпочках и убейте дозорных у ворот! Если вам удастся выбраться за частокол прежде, чем куруиты успеют поднять тревогу, вы спасены! Разбудите их раньше – считайте, что все вы покойники.

– Пойдем так же тихо, как ходит лис, когда выслеживает лесную курочку, – пообещал кто-то.

– Да будет так, – пробормотал Огерн. – Стражников у двери тюрьмы не трогайте – это мои люди.

– Твои люди? – изумленно прошептал другой узник. – А где же куруитские стражники?

– Живы пока – ну, я так думаю. Пошли, только тихо! – Огерн развернулся и услышал, как кто-то прошептал у него за спиной:

– Никто не может победить куруитских воинов!

– Скажи лучше «не мог раньше», – буркнул кто-то еще.

Как только все вышли из тюрьмы, Огерн придержал за локоть незнакомого проводника-бири.

– Пошли со мной, – сказал он.

Они подошли к Глабуру и Лукойо и проводили взглядом узников, которые, крадучись, направились к воротам. Некоторые из них шепотом истерически смеялись, многие прихрамывали, но все пылали радостью свободы и жаждой отмщения.

– А мы все боялись напасть на воинов, потому что их нельзя победить, – восхищенно прошептал бири.

– Теперь они их больше не боятся, – отозвался Огерн. – Подняв Манало на руки, он извинился: – Прости за неудобства, Учитель.

– Все в порядке, – откликнулся Манало.

– Пошли! – И Огерн развернулся к главным воротам.

Глабур, Далван и Лукойо пошли за ним следом. Потрясенный бири тоже.

Они как раз добрались до боковых ворот, когда около главных поднялся крик.

– Я боялся, что они не сумеют скрыть радости, – пробормотал Огерн, – быстрее!

Он распахнул маленькие ворота и побежал. Остальные – за ним.

Держась в тени частокола, они перебежали к главным воротам, но, конечно, близко подходить не стали, остались футах в пятидесяти. Грязные, оборванные узники осаждали стражников и пытались добраться до дозорных на стене частокола. Воины в ответ кричали ругательства, швыряли камни, а когда кто-то из узников ухитрялся взобраться повыше, бросали копья.

– Что, они ворота открывать не собираются, что ли? – спросил Лукойо, в ужасе глядя на побоище.

– Они открыты, – ответил Манало чуть сдавленным голосом. – Те, кому свобода была нужнее мести, уже убежали. Те же, кто остался… это те, кто решил отомстить своим мучителям.

– Если мы попробуем им помочь, мы пропали, – процедил Огерн. – Пошли.

И он, отвернувшись от частокола, побежал по склону к ближайшему жилищу. Там он спрятался в тень, прижался к стене. Грудь его тяжело вздымалась. Глабур, Далван и Лукойо, тяжело дыша, догнали его. Бири стоя прислонились к стене, а полуэльф присел на корточки и, задыхаясь, спросил:

– Теперь куда… верховный вождь?

– К реке! – Огерн снова приподнял Манало. – Прости, мудрец, но иначе нельзя. Но теперь тебе будет немного поудобнее.

– Я же не жалуюсь, – улыбаясь, заверил его Манало. – Я свободен, остальное не важно.

– Еще не свободен! Не свободен, пока это проклятое место не останется позади! – Огерн вскинул Манало вверх и усадил себе на плечо. – Веди нас, полуэльф! Найди широкую дорогу!

Лукойо вспыхнул, но понял, что из уст Огерна «полуэльф» звучало не как оскорбление, наверное, он назвал его так потому, что именно эльфам издавна приписывали необычайно острое зрение и удивительную память. И эти качества у Лукойо действительно имелись – по крайней мере хоть это он унаследовал от своего паршивца отца.

– За мной! – прошептал Лукойо и побежал между жилищами, пытаясь вспомнить, в какой стороне лежит широкая дорога. Казалось бы, ему удалось выбрать самый короткий путь к ней, Но жилища стояли в таком беспорядке, что то и дело приходилось петлять.

Да еще вдруг откуда ни возьмись, яростно лая, выскочила громадная собака.

Лукойо остановился и попятился, удивленный настолько же, насколько испуганный. Пока он приходил в себя, вперед шагнул Глабур, взмахнул мечом и ударил животное. Оно захрипело и упало на землю.

Лукойо был потрясен – ведь в детстве собаки были среди его немногочисленных друзей! А эта была похожа на собак равнинных кочевников – почти наполовину волк. Собака осталась жива – она дышала, и Лукойо успокоился. Ему бы очень не хотелось становиться соучастником убийства невинного зверя, который занимался всего-навсего тем, чему его научили.

Будь на ее месте человек – это было бы совсем другое дело.

Огерн махнул рукой, и Лукойо обошел собаку и зашагал за великаном, на плече которого восседал закованный в цепи мудрец. Вид у Огерна был самый необычный – какая силища! Наверняка он не простой смертный!

«Но только не в чувствах, – подумал Лукойо. – Да и ум у него тоже как у простого человека».

Наконец они вышли к широкой дороге. Огерн остановился в тени хижины и кивнул Глабуру. Тот сложил ладони около губ, дунул в щель между большими пальцами, и получился крик совы, настолько похожий на настоящий, что Лукойо вздрогнул. Глабур запрокинул голову и стал чего-то ждать. Лукойо гадал: чего он ждет? Через некоторое время послышался крик ночного ястреба, и полуэльф понял: ответили другие охотники.

Все вышли на дорогу. Глабур снова крикнул совой, на этот раз ему сразу же ответила сова слева, а немного погодя – справа какая-то другая ночная птица, крик которой Лукойо был незнаком. Дальше они так и шли: Далван и Глабур время от времени останавливались и по-птичьи перекликались с товарищами, пока наконец не появилось еще двое бири.

– Но где же… те девятеро… что оставались около жилищ… воинов? – на бегу спросил Лукойо.

– Идут за нами, – ответил Огерн. – Медленно. Между… домами.

И тут из-за угла ближайшего дома выбежало с десяток воинов.

Глабур резко остановился, но Лукойо стукнул его, понуждая бежать дальше:

– Не стой! Они могут подумать, что мы в дозоре!

Глабур бросил на Лукойо изумленный взгляд, но тут же все понял и возобновил бег.

Однако воины так не подумали: они увидели бегущих людей, услышали крики и бряцание оружия в крепости и вывод сделали соответствующий. Они закричали и бросились за беглецами.

– Будем биться, вождь? – спросил Далван, ухмыляясь и доставая боевой топор.

– Будем, – отозвался Огерн и обнажил меч.

С луком тут было не развернуться. Лукойо сглотнул подступивший к горлу комок и выхватил один из двух новый ножей.

Тут солдаты нагнали их, крича и потрясая копьями. Древко первого копья Глабур перерубил, но наконечник второго пронзил его левое предплечье. Далван заслонился мечом, ухватил куруитское копье и вырвал его у воина. Звенели цепи Манало, но тут они служили ему защитой. Огерн колол и рубил направо и налево, отшвыривал от себя копья, перерубал древки, но на его груди и плечах уже алело три раны. Лукойо присел, и копье пролетело у него над головой, потом он, пригибаясь побежал и вонзил кинжал в грудь первого попавшегося куруита. Воин захрипел, отбросил копье и ухватил Лукойо за шею. Лукойо было очень больно, но он все же успел размахнуться и нанести куруиту новый удар под ребра. В это мгновение другой воин завопил и ударил Лукойо по руке древком своего копья. Пальцы полуэльфа онемели от боли, нож выпал и ударился о землю. В глазах у Лукойо потемнело. Померкла физиономия воина, исчезла улица, перед глазами остались только яркие вспышки… Лукойо судорожно хватал ртом воздух, кровь прилила к его вискам, стало нестерпимо жарко…

Но тут что-то угодило воину в лоб. Хлынул алый ручей. Ноги у куруита подкосились, руки повисли, он упал, а за ним оказался один из тех бири, которым было поручено прослеживать за жилищами воинов в крепости. За спинами у куруитов темными тенями возникали все новые и новые бири, ловко и метко орудовавшие мечами и топорами. Воины без чувств падали наземь, некоторые истекали кровью.

– Глабур! Далван! Лукойо! – Огерн в тревоге огляделся по сторонам, желая убедиться, что его отряд в сборе. Последним он отыскал глазами Лукойо и бросился к нему. – Ты жив, полукровушка?

И что удивительно – в голосе его были искренняя забота и тревога.

Лукойо кивнул, но ответить не мог – из его груди вырвался только хрип.

– Он жив, – сказал Манало, по-прежнему восседавший на плече у Огерна. – Он поправится.

– Хвала Ломаллину за это! – Огерн огляделся. – Ты становишься тяжеловат, Учитель, и, если выпадет еще одна такая схватка, я за тебя боюсь. – Огерн опустил Манало на землю. – Ну-ка… сейчас мы снимем с тебя все эти цепи!

Огерн ухватился за звенья самой верхней цепи, напрягся… – Он как бы окаменел на мгновение, мышцы его вздыбились, и вдруг… дзынь! – звенья распались, и отброшенная цепь полетела в сторону. Отдышавшись, Огерн проделал то же самое со второй цепью, с третьей, с четвертой. Наконец остались только наручные кандалы.

– Эти я руками рвать боюсь – мало ли что, – проговорил Огерн. – Поди сюда, Учитель, опустись на колени, пусть цепь ляжет на землю. Глабур, дай топор!

Глава 8

Манало опустился на колени и выбросил перед собой руки. Цепь, связывавшая их, туго натянулась. Мудрец, похоже, совсем не боялся. Огерн встал лицом к Манало и поднял над головой топор. Старательно нацелившись, он взмахнул топором. Удар – и медные звенья перерублены. Манало судорожно выдохнул и поднял руки.

– Браслеты пусть останутся, пока мы не доберемся до вашей стоянки, Огерн. А теперь быстрее, побежали!

– К реке!

Огерн припустил трусцой, остальные побежали следом – все двадцать бири, целые и невредимые. Лукойо это казалось настоящим чудом – видимо, эти бири бойцы получше, чем он о них думал. И дело не в том, что он думал о бири плохо, просто считалось, что куруиты – сущая гроза. Теперь же, видимо их боевая слава лопнет подобно проколотому бычьему пузырю. Либо бири непревзойденные воины, либо слухи про куруитов – вранье.

«Или, – проговорил внутренний голос, – вас защитил бог». Но ведь куруитов бог тоже защищал? Они в конце концов Улагану поклонялись, не кому-нибудь. Что, Ломаллин сильнее кровавого божества?

Об этом Лукойо решил пораскинуть мозгами попозже – теперь же нужно было думать только о том, чтобы спасти шкуру. Полуэльф бежал за Глабуром и Далваном, удивляясь тому, что Манало не только не отстает – нет, мудрец догнал Огерна и прокричал:

– Я могу бежать быстрее.

Огерн в ответ только проворчал, но прибавил ходу. Они мчались по дороге. Впереди заблестела река. Она все ближе, ближе…

Вдруг из воды с жутким ревом выскочило чудовище – какая-то гигантская ящерица футов в пятьдесят длиной, с гребнем на голове, со множеством лап и ног, с хвостом футов в двадцать, заканчивающимся громадными зазубринами. В пасти чудовища угрожающе белели острые клыки.

– Это дипсос! – Манало резко остановился и раскинул руки в стороны, желая остановить охотников. – Одно из жутких созданий Улагана. Берегитесь – он плюется ядом!

Огерн оглянулся на крепость и увидел, что из ворот вывалился отряд воинов.

– Назад нам нельзя! Окружаем его! Одним придется умереть, чтобы выжили другие.

Бири побледнели, однако окружили чудовище, приготовив к бою мечи и топоры. Манало не тронулся с места. Он размахивал руками и что-то говорил нараспев на незнакомом бири языке. Лукойо зарядил лук стрелой, натянул тетиву и встал прямо перед дипсосом, ожидая, когда чудище раскроет пасть.

И конечно, чудище кинулось именно на Лукойо. Оно широко разинуло пасть, и Лукойо выпустил стрелу, отскочив в последнее мгновение – как раз перед тем, как в то место, где он только что стоял, ударил поток темной жидкости. Земля задымилась, вскипела, Лукойо побелел от ужаса. Он настолько испугался, что даже не заметил, как взметнулся длинный хвост страшного зверя. Хвост ударил Лукойо под колени, полуэльф с криком упал, покатился, вскочил и не удержался на ногах. Он снова упал, а в это самое время огромный хвост снова взметнулся у него над головой.

Но тут его за руку схватил Огерн, рывком поставил на ноги и, поддерживая другой рукой, сжимавшей топор, замахнулся на чудовище, как раз отвернувшееся от разорванного им на части тела. Из пасти дипсоса текла кровь, он приготовился прыгнуть на вождя…

…И вдруг замер.

Окаменели и бири. Огерн и Лукойо, не мигая, смотрели на страшного зверя. Потом, словно по команде, все обернулись к Манало. Мудрец медленно поднял руки со скрюченными пальцами от бедер к плечам, и прямо на глазах у изумленного отряда дипсос начал распадаться на части.

Сначала чудище задрожало мелкой дрожью, потом стало дрожать все сильнее и сильнее. Потом с него посыпались чешуи, потом куски мяса, но крови не было, казалось, что все тело Зверя как бы растворяется, подобно грязи, тающей под лучами жаркого солнца. О да, именно подобно грязи – куски плоти гигантской ящерицы падали на землю хлопьями грязи. Прошло совсем немного времени – и от чудовища осталась лишь кучка пыли.

Огерн с шумом выдохнул.

– Учитель, – пробормотал он. – Тебе ведома и другая магия, не только целительство.

– Такая магия бывает нужна очень редко, – ответил Манало. – Бежим, Огерн! Надо бежать, иначе воины настигнут нас!

Огерн оглянулся. Он ведь совсем позабыл про куруитов. А те уже приближались, завывая по-волчьи.

– Вперед! – выкрикнул вождь. – По берегу, до того места, где можно будет переправиться!

Только все развернулись, чтобы пуститься бегом, как Глабур склонился к окровавленным останкам.

– Аналхег…

– Мы не можем забрать его останки домой для погребения – нет времени! Придется собрать племена и вернуться, чтобы в его честь уничтожить это логово зла. Бежим, или ты разделишь его участь!

Огерн пустился бегом по берегу, Глабур неохотно последовал за ним. Лукойо ощутил непривычную тоску в сердце. Непривычную – ведь он едва знал этого человека. Он успокоил себя тем, что, даже потеряв одного, они все равно легко отделались.

И все же его удивило то, что он вообще испытал жалость к погибшему.

Лукойо бежал за вождем по узкой тропе вдоль берега, чувствуя, как силы покидают его, как загораются огнем полученные раны, но он не решался сбавить шаг – в особенности же потому, что впереди, рядом с Огерном безо всякого труда бежал Манало, а ведь Манало был вдвое старше Лукойо!

– Здесь! – Манало схватил Огерна за руку и вынудил остановиться. – Здесь река мельчает – тебе будет по грудь.

– А быстрее – вплавь! – Глабур уже готов броситься в воду, но Огерн вытянул руку и остановил его.

– Учитель, а этот дипсос – у него есть сородичи? Они могут отомстить нам?

– Могут, – согласился Манало. – Но я отгоню их заклинанием, и они вас как бы не заметят.

Огерн нахмурился.

– Как же ты сможешь колдовать, если будешь плыть?

– Я пойду вброд, – объяснил Манало. – Я же сказал, что тут неглубоко.

– Ты сказал – мне по грудь. Значит, тебе по плечи! А у тебя на руках еще и кандалы, тебе же тяжело будет!

– Выдержу, – заверил его Манало.

– Я верю в твою честность, Учитель, – сказал Огерн. – Но не верю в твои руки.

С этими словами Огерн взвалил Манало себе на плечи и вошел в воду.

– Огерн! Это вовсе не нужно! Я могу идти. Я могу…

– Можешь отгонять чудовищ! Пой, Учитель, а уж я перейду реку вброд за нас двоих!

Огерн сделал первые шаги, и вода дошла ему до колен.

Манало понимал, что сопротивляться бесполезно. Он заводил в воздухе руками, что-то напевая в странном ритме.

Позади послышались крики куруитов. Бири все, как один, бросились в воду. Когда воины добежали до берега, охотники уже были на середине реки. Воины принялись швырять им вдогонку копья, но бири плыли, предусмотрительно оглядываясь и уворачивались от копий. Но у каждого из куруитов было по три копья. То тут, то там кровь окрашивала речную воду, но погиб только один бири, он всплыл, пронзенный копьем. Далван схватил его за руку и потащил за собой, понимая, что на кровь могут сплыться хищники. Из груди Далвана также текла кровь. Манало заметил это и запел громче, более решительно. Куруитский воин прокричал ругательство, и последнее копье полетело в мудреца, которому теперь вода доходила до живота. Огерн упрямо шагал вперед. Манало выдохнул какое-то слово, и копье вдруг развернулось, пролетело над головой Лукойо и шлепнулось в воду где-то позади бири кто-то взревел от боли, и тут же из пучины возникла какая-то громадина и бросилась к куруитам. Те в ужасе взвыли и бросились бежать.

– Здорово сработано… Учитель! – тяжело дыша, выговорил Огерн.

– Счастливое совпадение, – объяснил Манало. – Огерн, давай я пойду сам!

– Еще пять ярдов… осталось! – выдохнул вождь.

Лукойо ужасно обрадовался этому известию. Ноги у него словно свинцом налились, все тело ныло от боли, руки отяжелели так, что ему казалось, будто на каждой висит по дипсосу. Он с трудом переставлял ноги и вдруг увидел, как впереди него фигура Огерна вырастает на глазах. Выше, выше, и вот уже вода доходит ему только до пояса. С радостным криком Лукойо бросился к берегу, ступил… и почувствовал, как ноги засасывает ил. Он упал лицом в воду.

Лукойо барахтался, пытаясь вдохнуть, но уставшие руки не желали слушаться. Волна ужаса захлестнула его, но тут чья-то сильная рука ухватила полуэльфа за куртку и подняла над водой.

– Я… уже… потерял двоих… сегодня, – задыхаясь, вымолвил Огерн. – Не хотелось бы… потерять… и тебя.

У Огерна не хватило духу возражать, когда Манало слез с его плеча и пошел до берега сам: Огерн поспешил за мудрецом и выволок на берег Лукойо. Там он отпустил полуэльфа и, повернувшись к реке, встал, тяжело дыша. Лукойо повалился на траву, хватая ртом воздух, как выброшенная на берег рыба. Тут и там из воды выбирались бири, падали в изнеможении на траву, облегченно дышали.

– Долго отдыхать нельзя, – предупредил Манало. – У них есть баржи – длинные плоские лодки, способные перевозить лошадей и людей. Переплывут реку – станут догонять нас на повозках, в которые впрягут лошадей!

Огерн нахмурился. Он еще не успел отдышаться.

– Что такое… повозка?

– Представь себе половину большого горшка на колесах – такого, что в нем поместится человек.

– Может, это как… такое седло… бывает…

– Какое?

Лукойо принялся было объяснять про особое седло, потом понял, что получается нескладно, махнул рукой:

– Пусть лучше Манало нам скажет, что такое колесо.

– Представьте себе бревно, – сказал Манало. – А теперь представьте, что отрезаете от него плоский кусок, как если бы отрезали от жареного мяса.

Огерн продолжал хмуриться.

– На что это кому сдалось?

– Такой кусок дерева может катиться, – ответил Манало. – И если сверху положить тяжелый груз, он будет двигаться так же быстро, как будет вертеться этот кусок дерева.

– Забавно, – согласился Огерн. – Но груз с этого кругляша скатится.

Манало кивнул.

– Поэтому берут два таких деревянных кругляша, привязывают их к прочному шесту, так чтобы они свободно катились, а к шесту сверху привязывают большую корзину. Теперь корзина не упадет.

– Какая замечательная выдумка! – Глаза Огерна восторженно заблестели.

– Правда? Так вот, у куруитов есть такие повозки, а когда в них запряжены лошади, то они передвигаются куда быстрее, чем бегущий человек.

– И они настигнут нас, как только сумеют перебросить свои повозки на этот берег! – Огерн развернулся к сородичам. – Вставайте, люди мои! Нам нужно бежать столько, сколько мы сможем, и найти такое место, где мы сумеем спрятаться, да так, чтобы куруиты нас не нашли.

Постанывая, бири поднимались. Двое натянули плащ на Древки двух копий и положили на плащ тело товарища.

Лукойо шел рядом с Глабуром.

– Почему вы в воинов не швыряли копья? – спросил он.

– Мечи и топоры – это для людей, – отвечал Глабур. – Копья же – для животных.

– Ну, так я и спрашиваю: почему вы их не бросали в куруитов?

Глабур уставился на полуэльфа, через секунду прыснул и так заехал в приливе чувств Лукойо по спине, что тот чуть не шлепнулся.

– Вот это вопрос, Лукойо. Вот это, я понимаю, вопрос! Нужно будет запомнить эту шутку, а может, я ее загадаю кому-нибудь как загадку. Нет, ну надо же, как сказанул!

Лукойо понравилось, что его похвалили, но все же иной раз ему казалось, что бири и шуток никогда не слышали и что юмор – это прямо-таки изобретение Лукойо.