Текст книги "Шаман"

Автор книги: Кристофер Зухер Сташеф (Сташефф)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 28 страниц)

И Лукойо принялся осуществлять свой замысел со всем тщанием. Глабуру он подложил в штаны колючки, а Огерну в сапоги – мокрую речную глину. Далвану в коробку для угольков подсадил сверчка, а когда тот открыл коробку и встревоженно вскрикнул. Лукойо расхохотался и подал Далвану угольки, лежавшие в точно такой же коробке, которую он успел сделать своими руками. Настоящего вреда Лукойо старался не приносить, и его всегда поражало, что любой из охотников в первое мгновение гневался, а потом, видя, как его сородичи хохочут над ним, тоже прыскал и заливался смехом.

Правда, Лукойо не переставал думать, что и над ним могут подшутить. Думать-то думал, но не ожидал. И однажды, когда сунул ногу в башмак, там оказалось что-то холодное, скользкое и живое. Лукойо вскрикнул, сбросил башмак, и оттуда выпала маленькая змейка. Тогда полуэльф принялся колотить башмаком по земле, чтобы вытряхнуть из него все, что бы там еще ни пряталось, и вдруг услышал, что вся компания хохочет. Лукойо устремил на охотников взгляд, полный гнева и обиды, но тут же вспомнил, как они сами беззлобно улыбались в ответ на его проделки, как добродушно смеялись над ними. Ярость уступила место раздражению. Будь он проклят, если ему в этот миг пришлось сдержаться меньше, чем любому из охотников, когда они обнаруживали подвох! Лукойо вымучил улыбку, притворно рассмеялся… и удивился: смех вышел более легким, чем улыбка. Еще мгновение – и он уже совершенно искренне хохотал.

Огерн похлопал его по спине и вскричал:

– Вот он каков! Сносит чужие насмешки так же легко, как сам подшучивает над другими.

Лукойо рассмеялся еще громче, поняв, что на этот раз испытывали его и что он выдержал испытание. Однако он решил, что над здоровяком Огерном надо будет подшутить как следует.

Ну и конечно, Лукойо постоянно подтрунивал над охотниками. Глабура, памятуя его знаменитый прыжок, он прозвал «попрыгунчиком», а Далвана «угленосом». Охотники отвечали ему взаимностью, обзывая «наконечником стрелы» и «хромоножкой», на что Лукойо отвечал, что всем бы быть такими хромоножками, как он, что он и с больной ногой обставит, к примеру, Ракола; ну, и, конечно, они пускались наперегонки. А когда Лукойо проигрывал, он объяснял это тем, что, будь нога здорова, он бы непременно пришел первым. Огерн говорил, что, вероятно, зря Лукойо выбрал себе в соперники самого быстрого бегуна из племени бири, а Лукойо отвечал, чтя вызывать не самого лучшего – мало чести.

На это Огерн, как ни странно, ответил неожиданно серьезно:

– Верно. Поэтому мы и идем в Байлео.

Лукойо, к собственному удивлению, обнаружил, что ему больно видеть тревогу охотника, и он решил рискнуть еще разок и снять напряжение.

– Нет, – лукаво сказал он. – Поэтому из Байлео выслали отряд против бири.

Огерн изумленно уставился на Лукойо и присоединился к хору смеющихся товарищей, а в следующий миг хлопнул Лукойо по спине. На этот раз Огерн забыл смягчить удар, но успел подхватить полуэльфа, прежде чем тот упал.

Так и вышло, что мало-помалу Лукойо стал чувствовать себя одним из бири, а к тому времени, как они дошли до реки – весьма почитаемым бири.

Глава 6

Лукойо посмотрел на реку Сегуэй и с трудом разглядел противоположный берег.

– Как же мы ее перейдем?

– Переходить не будем.

Огерн кивнул Глабуру и Далвану, и те вытащили из своих дорожных мешков увесистые кожаные тюки. Кроме них, в мешках мало что могло бы поместиться. Далван и Глабур принялись разворачивать кожи, а остальные охотники отправились к прибрежным зарослям и стали срезать молодые деревца и нижние ветки с больших деревьев. Лукойо удивленно наблюдал за тем, как бири гнули ветки в дуги, связывали их друг с другом, накладывали поверх них другие ветки и тоже привязывали. Затем сооружение накрыли кожей.

– Кожаные корзины! – выкрикнул полуэльф. – Очень большие кожаные корзины! Но для чего они?

– Они – лодки, – усмехаясь, ответил Огерн. – Мы поедем на них по воде.

Лукойо в страхе уставился на Огерна, резко развернулся к реке, потом снова глянул на лодки, потом – опять на реку. В конце концов Лукойо попятился и затряс головой:

– Нет, никогда! Они перевернутся! Водяные духи утащат нас под воду! Мы все потонем!

Кое-кто из бири оглушительно расхохотался. Лукойо в гневе обернулся, потом снова посмотрел на Огерна:

– Это шутка, да? Вы все это придумали, чтобы посмотреть, как я струшу?

– Никакая это не шутка, – улыбнулся Огерн, – но видеть, как ты дрожишь, забавно, тем более что каждый из нас точно так же трусил, когда мы впервые спускали на воду коракль. Нет, ты не утонешь, Лукойо, и если ты будешь сидеть смирно, не станешь вертеться, то мы не перевернемся. В этих лодках мы проделаем весь путь до Байлео – ну, или почти весь, и ты поймешь, что так выйдет гораздо быстрее и куда менее утомительно, чем если бы мы шли пешком.

Огерн сказал правду. Лукойо держался с виду очень храбро, хотя внутри у него все переворачивалось. Он занял место в одной из лодок. Следом за ним туда забрались еще четверо и оттолкнулись от берега длинными шестами, к которым были привязаны широкие деревянные лопасти. С помощью этих палок, которые они называли веслами, бири вывели лодку на середину реки.

Лукойо был напуган, как никогда. Такого водного пространства он прежде и не видывал. Он, правда, купался в широких реках у берега, но никогда не плавал даже на плоту, не говоря уже о лодке. Он сидел, сжавшись в комочек, ожидая, что в любое мгновение лодка перевернется, что в волосы ему тут же вцепятся пальцы утопленников и утащат его на дно, чтобы он стал таким же, как они.

Но лодки не переворачивались, а через некоторое время Лукойо привык к покачиванию и понял, что больше, чем сейчас, лодку качать не будет – конечно, если его спутники будут равномерно грести. Они и гребли равномерно, и мало-помалу Лукойо успокоился, и качка перестала казаться ему опасной. К закату Лукойо окончательно свыкся с плаванием, а когда лодки причалили к берегу и все сошли на землю, дабы переночевать на берегу, Лукойо поразился тому, как странно он себя чувствует, ступая по твердой земле.

Только эту ночь они и ночевали на берегу. На следующий день один из бири в лодке, что держалась ближе к левому берегу, крикнул и куда-то показал. Все посмотрели в ту сторону и увидели, что от берега плывет с десяток каноэ. Огерн выкрикнул приветствие, но в ответ бири получили град стрел. Стрелы до лодок не долетели, однако Огерн приказал:

– На середину реки, и гребите изо всех сил!

На середине реки течение было более сильным. Гребцы изо всех сил налегали на весла, подгоняемые боевым кличем Огерна. Лукойо достал лук, снарядил его и спросил:

– А как же мне выглянуть за борт?

– Осторожно, – ответил ему Глабур, а Огерн кивнул, продолжая выкрикивать клич.

Далван пояснил:

– Как только ты поднимешься, лучник, я передвинусь поближе к Огерну, тогда лодка не качнется. Готов? Вставай. Только тихо, осторожно…

Лукойо осторожно добрался до борта лодки, дрожа как осиновый лист. Между тем лодка не перевернулась, а когда Лукойо выглянул за борт, он, к своему удивлению, обнаружил, что каноэ остались далеко позади, а те, кто сидит в них, показывают бири кулаки. Лукойо расслышал и неразборчивые проклятия.

– А чего же я вставал?

– На тот случай, если бы они оказались лучшими гребцами, – объяснил Огерн. – И только притворялись бы неуклюжими, чтобы мы особо не упирались.

– Никакое это не притворство, – крикнул с кормы Янног. – Они настолько неумелы, что это даже странно, но все равно, не стали бы они притворяться, когда увидели, что мы удираем!

Огерн нахмурился.

– Что же это за люди такие: у них есть каноэ, но они не знают, как ими пользоваться?

Некоторое время гребли молча, и каждый обдумывал вопрос Огерна. А потом Лукойо высказал предположение:

– Воры?

– Вот что значит опыт, – пробурчал Глабур. – Но похоже, ты попал в точку, лучник.

– Попал, – согласился Огерн. – Видимо, это люди с равнины, захватившие прибрежную деревню, и каноэ в том числе, и они понятия не имеют, как этими каноэ пользоваться, или только начали учиться.

– Надеюсь, ко времени нашего возвращения они не успеют научиться, – процедил Глабур.

– Их пятеро на каждого из нас, – добавил Далван.

– Ну а что же они тогда за лучники, если так паршиво стреляют? – удивился Огерн.

Но у Лукойо и на это был ответ.

– Это люди с равнины, которые привыкли ходить за большими стадами. Мое племя встречало таких. Сначала мы с ними ругались, и держали оружие наготове, и только потом начали обмениваться товарами. Луки они делают из рогов аврохов, между которыми закрепляют кусок дерева длиной с руку. Чтобы пустить стрелу, они тратят много сил, но почему-то стрела далеко не летит.

– Ну, тогда, выходит, они не умеют делать стрелы, – предположил Далван.

– Ну а как ковать мечи, они знают? – поинтересовался Глабур.

– Вот этого, как ни печально, надеюсь, мы не узнаем, – вздохнул Огерн. – Нам нельзя тратить время. Каждый потерянный нами день приближает смерть Манало. Может быть, нам придется сразиться с этими разбойниками после того, как мы спасем его.

Однако у людей с равнин были на сей счет другие мысли – или не у них, а у их двоюродных братьев. На следующий день река стала уже, и как только охотников заметили с берега, оттуда тут же отчалили каноэ. К тому времени, как лодки бири доплыли до деревни, на середине реки уже находилось с десяток каноэ, а от обоих берегов все отчаливали и отчаливали новые. Лукойо приготовил лук, бири – копья.

– Не подпускай их к нам, Лукойо, – попросил полуэльфа Огерн, и Лукойо расстарался, как мог.

Его стрелы поистине кишели в воздухе, и непременно находили бы цель, если бы враги не пригибались столь ловко. Гибкостью они были подобны угрям. Они подплыли уже так близко, что их можно было разглядеть – приземистые, смуглые, бородатые мужчины с черными и каштановыми вьющимися волосами, покрытыми кожаными шапочками. Руки их до локтя защищали медные налокотники, надетые поверх кожаных курток. Из каноэ в адрес бири неслись непристойности.

– Я прежде бывал в этих краях, – проговорил Глабур, – но ничего похожего не видывал!

– Кто бы они ни были, это сородичи тех, кто напал на нас выше по течению, – откликнулся Лукойо. – Пригнитесь! – крикнул он и сам последовал своему совету.

Короткая стрела упала в коракль и угодила в сапог Огерна. Тот вскрикнул.

– Тебя ранило, Огерн? – спросил Глабур.

– Комариный укус, не более, но вот сапог придется чинить!

– Придется, – подтвердил Лукойо, выхватил стрелу из сапога Огерна, зарядил ее в свой лук и отправил туда, откуда она прилетела. – Друзья, – сообщил он бири, – у меня осталось всего две стрелы.

– У меня в мешке есть запас, – откликнулся Глабур. – Употреби их на пользу, Лукойо.

И лучник продолжил свое дело.

Враги возмущенно кричали – бири заслонялись от их стрел лопастями весел, потом подбирали стрелы, передавали копейщикам, а те швыряли стрелы обратно. Конечно, стрелы, брошенные руками, досаждали врагам не больше, чем комариные укусы, и курчавые разбойники подплывали все ближе и ближе, невзирая на то, что с каноэ они управлялись не слишком умело.

– Мне бы такую лодку – я бы как ветер летел! – воскликнул Далван.

– Сейчас получишь! – процедил Огерн, и тут одно из каноэ как раз пронеслось мимо.

Разбойники вскочили на ноги, лодка угрожающе закачалась. Разбойники завопили, пытаясь удержаться на ногах, а Огерн рубанул мечом. Хлынула алая кровь, схватился за живот раненый разбойник, и каноэ перевернулось. Бири встретили его переворот радостными криками.

Приблизительно то же самое произошло и с другими каноэ. Разбойники с выпученными глазами отправлялись на дно. Они не умели плавать, но были слишком горды, чтобы кричать и звать на помощь. Те из разбойников, которые оставались на плаву, пытались спасти друзей, но и их каноэ переворачивались одно за другим, как только тонущие пытались влезть в них.

Огерн сквозь смех крикнул:

– Скажите, пусть хватаются за борта! Вас каноэ выдержит и перевернутое!

Видимо, один из разбойников понял его, потому что прокричал что-то на непонятном языке, и те, которые барахтались воде, стали хвататься за перевернутые каноэ, напоминая пиявок, впивающихся в плоть.

– Прихватите два пустых каноэ! – крикнул Огерн сородичам, плывущим в коракле позади. – Как-никак, боевая добыча!

Вот так варвары остались позади, а река унесла коракли бири к югу. Примерно через милю течение стало шире, так что путешественники могли легко отбить любого, кто бы осмелился на них напасть. Теперь, имея еще и захваченные каноэ, благодаря которым коракли удалось немного разгрузить, бири поплыли быстрее – быстрее, чем весть об их приближении, ибо ни одно из прибрежных племен не ожидало их посередине реки. Большей частью жители деревень даже не отплывали от берега – только постреливали из луков, но стрелы до бири не долетали.

– Чего они ерундой занимаются? – спросил Лукойо, глядя через борт коракля. Он попробовал было перебраться в каноэ, но там ему совсем не понравилось, и он вернулся обратно в коракль. – Зачем стрелять, если они знают, что впустую потратят стрелы?

Огерн пожал плечами:

– Может быть, они просто хотят показать нам свою враждебность.

– Что ж, им это удается. Но неужели они будут этим заниматься все время, пока мы плывем до Байлео?

Обошлось. Примерно за день до прибытия в Байлео берега реки приобрели исключительно мирный вид. Пустоши и леса прервались так резко, словно их ножом отрезали. Потянулись широкие возделанные поля, где копались мужчины и женщины.

– Что они там ищут? – удивился Лукойо.

Те, которые сидели с ним рядом в лодке, обменялись вопросительными взглядами. По всей вероятности, кочевники мало что знали о земледелии, несмотря на уроки Манало.

– Они вскрывают землю, чтобы получить семена, – объяснил Огерн. Манало показал нам, как это делать. Вскопав землю, они кладут в нее зерна овса и ячменя и покрывают их землей. Потом, к концу лета, овса и ячменя у них будет столько, что они смогут наполнить зерном целые корзины.

Лукойо вытаращил глаза:

– И что, питаются этим зерном?

– Если приходится. Это лучше, чем голодать. Но я думаю, что как только они закончат посадку зерен, они могут и поохотиться, да и после сбора урожая тоже.

– Поохотиться – это где же? Они же срубили весь лес в округе! А большие стада не подходят так близко к реке.

– Это верно. Наверное, они охотятся на мелкую дичь. Может быть, еще на оленей. Такие поля должны привлекать животных.

– Должны! Вон какие всходы! И когда только эти люди успевают заниматься чем-то еще?

– Это и вправду удивительно, – согласился Огерн. – Но они хотя бы мирные.

Поля занимали берега почти без остатка, и трудно было пристать. Ели сухари и сушеное мясо, запивали водой из реки. На следующее утро приплыли в Байлео.

– Лукойо, проснись! – кто-то бесцеремонно потряс полуэльфа за плечо.

Лукойо поискал, чем бы швырнуть в того, кто будил его, не нашел и, ворча, поднялся:

– Зачем?

– Нужно сойти на берег и спрятать лодки! Быстрее, пока не встало солнце!

Лукойо хмуро глядел на верзилу охотника. В голосе Огерна звучала решимость пополам с тревогой. Полуэльф понял, что сейчас не время вступать в пререкания. Он подтянулся, выглянул за борт и увидел на горизонте очертания каких-то жилищ. Ничем другим эти странные приземистые строения с черневшие в предутреннем сумраке, быть не могли.

Но как их было много! Они тянулись по восточному берегу, насколько хватало глаз, – длинные и низкие, но множество, множество! Посреди жилищ вздымался к небу холм, увенчанный черной короной со множеством зубцов.

– Что там, на вершине? – спросил Лукойо, чувствуя подступающий страх.

– Там стена из стволов деревьев, пригнанных друг к другу вплотную, а сверху – заостренных, – объяснил полуэльфу Глабур. – Я тут разок был раньше, хотел обменять шкурки пушных зверей на бронзовые кинжалы. Бронзы мне не дали, предлагали красивую посуду и бусы.

Лукойо хихикнул:

– Ты, конечно, больше сюда не ходил.

– Нет, не ходил, – мрачно ответил Глабур. – Горшки – вещь, конечно, полезная, но не стоят такого пути, а бусы мы и сами делать умеем. Но дело не в этом. Эти куруиты… они все чего-то высматривают, и такая от них исходит злоба, что прямо чувствуешь ее и дрожишь, когда находишься с ними рядом. А уж как глянут на тебя, так сразу думаешь: небось прикидывают, какая из тебя выйдет жертва для их багряного бога Улагана.

Лукойо снова зазнобило, но он вымучил кислую ухмылку:

– Но они же не хватают абы кого, нет?

– Надеюсь, нет, – ответил Глабур, но как-то не слишком уверенно.

Бири выбрались на берег, сняли с кораклей шкуры и сложили их, каркасы затопили около берега, где мало кому пришло бы в голову их искать; Потом охотники стали думать о том, как спрятать каноэ. А это была задачка, ведь рядом – ни деревца. И все же минуло совсем немного времени, и Лукойо был потрясен – каноэ исчезли. От них не осталось ничего, только по берегу протянулся длинный низкий бугор, забросанный сухой травой и прошлогодними листьями.

Глабур обернулся к Огерну:

– А что теперь, вождь?

Это было сказано впервые, но Лукойо понял, что это правда. Огерн действительно был вождем, пускай всего лишь для этого небольшого отряда. У Лукойо при слове «вождь» сразу проснулось желание спорить и не слушаться, но он напомнил себе, что речь идет об Огерне, а не о Горине, и сдержался.

– Ты за частоколом был? – спросил Огерн у Глабура.

– Был, потому что там – то как раз самая торговля.

Огерн улыбнулся.

– Повезло тебе, что ты туда торговать пошел, а не еще зачем-нибудь.

– Еще хорошо, что живой ушел, – мрачно добавил Далван.

Огерн кивнул.

– Наверняка в том месяце у них хватало жертв. Значит, за частоколом места много?

– Там поместились бы две деревни размером с нашу! Вообще-то одна деревня там есть, если можно назвать деревней эти длинные куруитские хижины. Там, кроме четырех таких хижин, еще пятая, где живут их женщины.

Огерн нахмурился.

– Странно, что жены не живут со своими мужьями.

– А я не говорил, что это жены.

– Но как же еще… – Огерн запнулся и покачал головой. – Не обращайте внимания… Эти люди из южных городов… мне их никогда не понять. Ворота там только одни?

– Нет, есть и другие, поменьше, там только один человек может пройти – вдвоем не разминуться. Эти ворота позади, за храмом.

Лукойо вытаращил глаза.

– У них там и храм имеется?

– Ну, я же сказал, что за частоколом две деревни уместиться могут. Да, у них там есть храм, где они восхваляют Улагана. А рядом с храмом – тюрьма. У них одна стена общая.

– Легче заключенных в жертву приносить, – буркнул Огерн. – Ворота ночью закрыты?

– Закрыты и заперты на засов из цельного ствола дерева. Маленькие ворота с южной стороны тоже на ночь запираются.

– Что закрывается, то можно и открыть, – проворчал Далван.

– Это точно, – согласился Огерн. – Но я бы предпочел маленькие ворота. Там наверняка стоит только один стражник, ну, может быть, два, самое большее. Ну, друзья, кто из вас хочет отправиться в укрепление поторговать?

Мгновение стояла тишина, а потом все хором выкрикнули:

– Я!

Минуту спустя то же самое повторил и Лукойо. Вот ему-то не повезло – его-то и выбрал Огерн себе в спутники.

Бири вошли в город, когда солнце еще только-только поднялось над горизонтом. Шли по двое и по трое. Размеры города поразили Лукойо, так же как и число его жителей. Он был и потрясен, и подавлен. Как люди могли жить в такой тесноте? Как они тут жили – это было ясно, то и дело там и сям вспыхивали ссоры, дважды Лукойо видел, как дрались прямо на улицах.

Город Байлео вырос между укреплением на холме и берегом реки. Жилища тут попадались разные – от незнакомых Лукойо охотничьих хижин до шатров кочевников, которые он узнавал, и все же они были не совсем такие, как те, которые ставило его племя. Жилища разделяла улица шириной в добрых двадцать кубитов – обычная проселочная дорога. Трава в Байлео не росла – только немного деревьев. Зато посаженных растений было много, судя по высохшим остаткам прошлогоднего урожая.

Наконец они вышли на широкую улицу – шириной ярдов в двадцать. Дома тут были выстроены из саманного кирпича – такого ни Лукойо, ни Огерн ни разу не видывали, поэтому и уставились на дома с изумлением.

– Один хороший дождик – и их размоет! – воскликнул Лукойо.

– Верно, – согласился Огерн. – Но что это там за картинки на стенах?

Лукойо нахмурился.

– Вон там рыба нарисована, а вон там… ну точно, кусок мяса! Вон мера зерна, но что значит дымящаяся чаша рядом с ней?

– Этого не скажу, – отозвался Огерн. – Но гроздь винограда во-он там нарисована – это я вижу. На что же нужны эти рисунки? Не просто же для красоты!

– Они для того, чтобы все знали, какие у нас есть товары на продажу, – сообщил толстяк, появившийся в дверях дома, где была нарисована пенящаяся чаша. – Вот у меня пиво нарисовано. Если у вас есть что поменять, можете отведать пива.

– Пива? А что это такое? – Огерн сделал вид, что не знает.

Купец ухмыльнулся:

– Напиток, который делают из зерен по особому рецепту. Сделать его непросто – уходит неделя, а то и больше. Можете выпить все, что я наготовил, если дадите мне за это один маленький кусочек янтаря.

– Может быть, завтра, – довольно-таки заинтересованно ответил Огерн. – А сейчас нам надо поспешить в укрепление, посмотреть, как там обстоят дела с торговлей.

– Ну ладно, – с сожалением вздохнул купец. – Только поторопитесь, а то там, как только солнце садится, закрывают ворота.

– Спасибо тебе, незнакомец. – Огерн зашагал быстрее и на ходу бросил Лукойо: – Скупщики янтаря нам за камень побольше дадут, чем несколько чашек пойла, верно?

– Да, я думаю, купец предлагал не слишком выгодную сделку, – согласился полуэльф. – Огерн, а как ты думаешь, почему эта улица такая широкая?

– Гляди! – И Огерн указал в сторону частокола, до которого оставалось совсем немного. – Она ведет прямо к воротам! А широкая такая потому, что по ней без помех должен шагать отряд воинов плечом к плечу!

Лукойо медленно поднял голову.

– Похоже, ты прав. Тогда и мы пойдем по этой дороге плечом к плечу!

До ворот частокола они добрались тогда, когда закат окрасил небо в розовый цвет.

– Слишком поздно пришли, – сказал им дозорный. – Сегодня торговли уже нету.

– А не могли бы мы войти и переночевать в укреплении? – заглянув в ворота, попросил Огерн. – Я смотрю, другие торговцы остаются здесь, а нам бы хотелось попасть на рынок пораньше, с самого утра.

– Да это можно, ежели хотите, – ответил воин-куруит. – Только за ужин придется раскошелиться.

Огерн кивнул:

– У меня янтарь есть.

Глаза воина алчно сверкнули.

– Отдай его мне, и я прослежу, чтобы вас накормили.

Огерн слазил в мешок и вытащил кусок янтаря с большой палец.

– Это все, что у тебя есть? – подозрительно поинтересовался воин.

– Нет, но нужно же мне что-то на завтра приберечь, верно?

– Это конечно, – неохотно проговорил воин. – Завтрак-то вам тоже понадобится. Ну хорошо, входите.

Огерн и Лукойо вошли и увидели, что внутри их уже поджидают Глабур и двое его спутников. Неподалеку оживленно болтали Далван и Янног. Все делали вид, что друг друга не знают. Воин сдержал слово и принес им ужин – ну, если можно назвать ужином миски с холодной овсянкой. Огерн указал на это воину, но тот только пробурчал, что на завтрак каша будет горячая, после чего удалился, чему-то посмеиваясь.

Лукойо попробовал кашу и сморщился.

– Надеюсь, этот воин еще будет стоять на страже, когда…

Огерн нарочито громко прокашлялся.

– Когда взойдет луна, – поспешил закончить Лукойо. – Так приятно знать, что нас кто-то защищает.

– Чего? – проворчал один из оставшихся в укреплении на ночлег купцов. – Неужто ты думаешь, что ему не все равно, жив ты или мертв?

– Пока у меня есть меха или янтарь? Думаю, не все равно.

– Это ты здорово подметил, – согласился купец. – А они у тебя есть?

Лукойо заметил нехороший блеск в глазах незнакомца и усмехнулся:

– Есть они у меня или нет, приятель, это мы узнаем утром. А у тебя какие такие товары?

– Поздно уже болтать, – вмешался Огерн и предупреждающе посмотрел на Лукойо. – Спать пора.

– Как это? Спать, когда еще и луна не взошла? – возмутился Лукойо и подмигнул Огерну. – Столько добираться сюда бедным торговцам, да чтобы не потолковать и не посплетничать?

Огерн запрокинул голову, и во взгляде его появилось понимание. Лукойо продолжил болтовню, выпытывая сплетни и узнавая побольше про Байлео и воинов-куруитов. К примеру, он выяснил, что дозорные сменяются через час после заката и еще один раз посреди ночи, что они любят потрепаться и подремать на посту и что у двери тюрьмы всегда стоят двое стражников, а у южных ворот – один. Одобрительный блеск глаз Огерна подсказал полуэльфу, что он на верном пути.

Сам же Огерн приглядывал за своими сородичами и подмечал, что они все делают так, как он им велел, – бири рассыпались по толпе и держались ближе к длинным домам, в которых жили воины. Девять бири – по два на каждый из длинных домов, чтобы затыкать там рот каждому, который ответит на поднятую тревогу, и еще один – для того, чтобы укладывать на лопатки воинов, которые могли бы вывалиться в самый неподходящий момент из женского дома. Огерн кивнул, чувствуя, как нарастает напряжение. Он знал, что еще пятеро его людей притаились за хижинами и домами внизу, за частоколом, и готовы выскочить и напасть на любого, кто осмелится броситься на Огерна, когда тот появится с Манало – если Манало еще жив и здоров, помоги Ломаллин! Еще двое бири находились в толпе торговцев ближе к тюрьме, еще двое – напротив. Они должны были взять на себя стражников. Последний бири без умолку болтал с Каким-то незнакомцем около маленьких ворот, в которые мог пройти только один человек. Этот бири и должен был стать этим одним человеком, когда убьет стражника.

Оставались Лукойо и сам Огерн. На их долю выпадали дозорные, которые могли быть на посту внутри тюрьмы. Огерн все же немного не доверял полуэльфу, но совсем немного, и вдобавок знал, что за всем происходящим из-за зарешеченной двери наблюдает Глабур.

Они были наготове. Огерн помолился о том, чтобы взошла луна, и еще о том, чтобы ее затянули тучи.