Текст книги "Шаман"

Автор книги: Кристофер Зухер Сташеф (Сташефф)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 28 страниц)

– Спасибо тебе, что нянчился со мной, лучник, – и вам, друзья, что не бросили нас в беде. Ну а теперь будем отдыхать и набираться сил.

– А потом? – пылко вглядываясь в глаза друга, спросил Лукойо.

– Потом, – отвечал Огерн, – мы пойдем и соберем всех до единого, готовых сражаться за Ломаллина, за жизнь юных рас. Соберем всех и наконец тронемся на Куру!

– И бросим вызов самому Улагану, – закончил за друга Лукойо и вздохнул. – Ну что же… По крайней мере хоть помру, пытаясь что-то сделать. Но только сначала жаркое надо до ума довести.

Пришел день – и они вышли из пещеры: человек, полуэльф, клайя и дверг. Они вышли и пошли по пустыне ночью, и дверг вел их от источника к источнику, а клайя разыскивал убежавших верблюдов… Вскоре все уже ехали верхом – все, кроме клайя, которого ни один верблюд на себе нести не желал. Они ехали по Песчаному морю, и, когда их силуэты показались там, где песок встречался с небом, бихару-дозорный издал тревожный крик.

Глава 29

Бихару бежали навстречу, грозно размахивая мечами, но Огерн замахал рукой, и вскоре путники были уже достаточно близко для того, чтобы кочевники могли рассмотреть их лица. Дариад радостно, но так, словно не верил своим глазам, вскричал:

– Огерн, ты жив! Лукойо! Клайя! Гракхинокс! Вы живы, вы не призраки!

Огерн натянул поводья и остановил верблюда рядом с Дариадом. Потрепав юношу по плечу, он улыбнулся:

– Да, мы живы.

– Но почему ты так удивлен, Дариад? – изумленно улыбнулся судья. – Ведь это ты же все уговаривал нас не покидать стоянку в этом пустынном месте только из-за того, что мудрец обещал, что они вернутся. – Обратившись к Огерну, судья добавил: – Только вера Дариада в обещание Манало удержала нас здесь.

Дариад покраснел и уставился в песок.

– О судья, но бихару всегда держат данное слово.

– И все же ты не верил, что я действительно вернусь? – усмехнулся Огерн. – Что же, тем больше я тебе благодарен, Дариад, за то, что ты сдержал свое обещание!

– Нас же ты уверял, что они вернутся, – возразил один из кочевников.

– И я знал, что так и будет! – мотнул головой Дариад. – Просто… просто я не совсем верил в то… что знал. Соплеменники Дариада расхохотались, и юноша обиженно вздернул голову. – Да что вы смеетесь? Ведь целый месяц прошел с тех пор, как мудрец увел их в Песчаное море!

– А где же мудрец? – поинтересовался судья. – Где Манало?

Огерн помрачнел.

– В этом, о бихару, вы сомневались не зря. Мудрец погиб.

Кочевники взволнованно зароптали, стали хмуриться и сокрушенно качать головами. А Дариад более пристально всмотрелся в глаза Огерна и сказал:

– что-то от него перешло в тебя, о кузнец. Что же?

Огерн изумленно смотрел на юношу. Затем он медленно ответил:

– Я ни о чем таком не знаю. Он меня многому научил, это верно, и эти знания спрятаны у меня в голове. А в сердце я храню его доброту, но не больше того.

– Но ты действительно переменился, – отметил судья.

– Все это верно, – подтвердил Огерн. – Я стал шаманом.

Все молчали. Только ветер шелестел одеждами бихару. И наверное, именно из-за этой тишины Огерн понял, как сильно изменился он в глазах бихару.

– Расскажи нам, как это случилось, – попросил наконец судья.

Огерн покачал головой.

– Рассказывать трудно – выйдет или слишком мало, или слишком много. Я искал видения и нашел его – так делают все шаманы. Что же до остального, то меня учили, и я учился.

Бихару принялись оживленно переговариваться друг с другом. Они были явно взволнованны и напуганы. Глядя на них, Огерн вдруг затосковал: он понимал, что больше никогда не сумеет быть просто другом среди друзей, что теперь ему суждена судьба того, к кому относятся с почтением, но кто живет как бы поодаль от других.

Да, другом среди друзей ему больше не быть – другом он оставался теперь только для Лукойо. И Огерн решил с этих пор сильнее, чем прежде, заботиться о полуэльфе.

– А зачем мы тебя ждали? – тихо спросил Дариад.

Бихару все, как один, обратили взгляды к юноше. От Огерна не укрылось, что за прошедший месяц Дариад приобрел огромное уважение сородичей – может быть, из-за того, что наотрез отказывался уйти и нарушить данное слово?

Но нет, уважение Дариад заслужил потому, что оказался в конце концов прав.

– Мы должны сразиться с Багряным, – просто ответил Огерн.

Бихару перевели глаза на Огерна. Было видно, как им всем стало страшно, но страх тут же сменился решимостью. Огерна потрясли твердость и мужество кочевников. Он понимал: прикажи он им пойти в логово дракона и принести ему драконью голову – бихару погибли бы, но сделали бы это.

Если бы приказал им он.

Впервые в жизни Огерн уразумел, с каким глубоким чувством другие люди впитывают сказанные им слова, как на них действует самое его присутствие. И еще он подумал о том, что, наверное, впервые в жизни его присутствие оказывало столь сильное влияние.

Дариад торжественно кивнул.

– Но почему мы должны сделать это?

– Потому что Песчаное море – дело рук Улагана, – отвечал Огерн. – Пока он жив, засуха будет продолжаться, а Песчаное море – становиться все шире. Если мы уничтожим Улагана, засуха прекратится, в пустыне появятся оазисы, а к тому времени, когда на свет появятся твои внуки, в пустыне станет достаточно влаги, чтобы она снова могла плодоносить. А если Улаган будет жить дальше, то вашим внукам придется бежать в другие земли.

– Значит, мы сделаем это, – твердо проговорил Дариад, и племя одобрительно взревело.

Огерн окинул бихару взглядом и улыбнулся.

– Но как мы можем уничтожить Улагана? – спросил Дариад. – Как человек может убить улина?

– Помните, что улины – не боги, – отвечал Огерн. – Никто из улинов – не бог. Они всего лишь другой народ, другая раса, более древняя, вы ведь сами мне так говорили.

– Это верно, – подтвердил судья, – но тем не менее они могущественны, они намного сильнее нас, недолговечных и хрупких.

– Как может смертный человек убить улина?

– Этим займутся другие улины, – пояснил судье Огерн. – Но для того чтобы обрести преимущество над Багряным, нужно сделать так, чтобы улинам достался один Улаган, без его приспешников. Нам предстоит уничтожить всех мерзких тварей, созданий Улагана, и ульгарлов, ими управляющих.

– А ульгарлы смертны? – спросил один из бихару.

– Смертны, – заверил его Огерн. – Они ведь наполовину люди, а даже улина можно убить. Раз так, значит, ульгарлов убить еще легче!

– Раз человек может это сделать, мы это сделаем! – возопили кочевники.

– Сделаем, – повторил Дариад, когда крик утих. – Но как?

– С помощью моего колдовства, – отозвался Огерн. – Я займусь этим, а вы пока, пожалуйста, сверните лагерь и нагрузите верблюдов. А потом мы отправимся на Куру!

Бихару радостно вскричали, развернулись и бегом бросились к шатрам.

– Что за колдовство? – встревоженно поинтересовался Лукойо.

– Это Зов, – ответил Огерн. – Когда Манало ходил по разным племенам, он всем дал знаки – когда эти люди увидят на небе знамения, они выступят на Куру.

– А как же они узнают, куда… ой, понял… – устыдившись, пробормотал Лукойо. – Манало, конечно, сказал им, куда идти.

– Кроме того, он наверняка рассказал им, какие трудности могут встретиться на их пути, – добавил Огерн. – Он научил меня заклинанию, с помощью которого я смогу явить разным племенам эти знаки, но на это уйдет некоторое время.

От стоянки бихару донеслись радостные крики.

– Что там такое? – встревоженно выпучил глаза дверг.

– Женщины, дети и старики, – ответил Лукойо. – Наверное, радуются тому, что наконец смогут покинуть это место.

Огерн кивнул.

– Покидать стоянки – это им не впервой.

С этими словами он спешился и принялся палкой, которой прежде погонял верблюда, чертить на песке какие-то знаки. Лукойо, нахмурив брови, наблюдал за другом. К нему тихонько подошли и встали рядом дверг и клайя.

Огерн покончил с рисованием и стал ходить между знаками, напевая. Песня его звучала все громче, становилась все мелодичнее, а движения – все более плавными, отточенными, и, наконец, он затанцевал. Затем танец замедлился, и Огерн завершил песню, неторопливо поворачиваясь на одном месте, поочередно устремляя поднятые руки к четырем сторонам света. А потом он вскричал и, тяжело дыша, упал на колени.

Лукойо подбежал к другу.

– Огерн! Что с тобой?

– Все… хорошо, – задыхаясь, отозвался Огерн. – Просто… магия… требует усилий… Лукойо. Это, наверное, почти как… бой.

– Ну отвоевался, так отдохни теперь.

Лукойо подал Огерну руку и помог ему подняться.

Огерн покачал головой.

– Дел полно, нет времени отдыхать. Как только бихару соберутся, надо выступать!

– Мы тоже пойдем, – заявил дверг. – Мы тут с клайя потолковали и решили, что сумеем вам лучше помочь, если поднимем против Куру свои народы.

Огерн недоверчиво смотрел на клайя.

– Да ведь твои сородичи растерзают тебя, а не они, так ульгарл, их погонщик!

Клайя пожал плечами и гортанным голосом проворчал:

– Может, и растерзают, но только жизнь моих сородичей – это все равно не жизнь. Если бы я знал, что мне не суждено познать дружбу, не суждено никогда обнять женщину, тогда бы я хотел умереть; Но лучше собрать хотя бы десяток таких, кто ненавидит ульгарла, и погибнуть в бою.

Огерн торжественно кивнул.

– Твои сородичи скорее всего все равно погибнут, ибо их бросят драться с нами в первых рядах. Что ж, иди, попробуй убедить их. Надеюсь увидеть тебя снова во главе войска.

– Я тоже на это надеюсь. – Клайя ухмыльнулся и стукнул шамана по плечу. – Только не прими меня за врага, Огерн!

– Правильная мысль. – Шаман снял со своей руки налокотник и надел его на лапу клайя. – Тебя я узнаю по этому налокотнику, даже если не увижу его глазами. Никогда не расставайся с ним.

– Не расстанусь, – пообещал клайя. – А уж я тебя снова непременно глазами увижу.

Он развернулся и потрусил прочь.

Огерн проводил его взволнованным взглядом.

– Хоть бы у него все получилось… – пробормотал он и обернулся к двергу. – Что ж, друг, я не могу отговаривать тебя, но, надеюсь, и с тобой встретимся вновь.

– Не сомневайся, – заверил Огерна дверг. – Но еще до того, как ты нас увидишь, ты нас почувствуешь – ну, не нас, так нашу работенку.

С этими словами дверг развел руками в стороны и начал вертеться на месте, все быстрее и быстрее, и в конце концов с головой ушел под землю.

Лукойо и Огерн стояли и смотрели на маленькую ямку на том месте, где только что стоял их товарищ. Наконец полуэльф вымолвил:

– Что это он такое сказал – как мы почувствуем их работу? Можно только молиться, чтобы он не имел в виду двергские мечи, которыми они нам проломят черепушки!

– Я так не думаю, – задумчиво проговорил Огерн. – Мы были с ним братьями по оружию, мы спасли его из плена, и он нам сколько раз помогал. Мы друзья, товарищи. Нет, он не может предать нас.

Лукойо немного успокоило то, что новый Огерн не стал всезнайкой. К ним подъехал на верблюде Дариад и сообщил:

– Женщины и дети отправятся в те края, где мы обычно останавливаемся на лето, а наши воины готовы к походу, Огерн! Скажи, в какую сторону мы пойдем?

– На северо-восток, – ответил шаман. – Там стоит город Куру!

Они шли несколько дней. Кочевники весело распевали, несказанно радуясь тому, что ушли от Песчаного моря. Но когда пустыня кончилась, когда отряд поехал по землям, густо поросшим растительностью, кочевники начали нервничать – похоже было, что вид чужих плодородных земель их пугает.

– Что это за зеленые стебли в полях вокруг нас, Огерн? – спросил шамана Дариад. – Не может быть, чтобы это была трава!

– Это все-таки трава, – ответил юноше Огерн. – Это побеги ячменя.

– Ячменя! Так вот откуда потом берутся его зерна!

Дариад с таким благоговейным восторгом смотрел на поля, словно находился в большом городе, рядом с домами впятеро выше себя.

Время от времени они замечали на полях людей, ухаживающих за посадками. Те поднимала головы и таращили глаза, изумленные видом верблюдов настолько же, насколько бихару – зрелищем ячменных полей. То тут, то там кто-то из крестьян вскакивал и пускался наутек.

– Они нас так боятся? – спросил Дариад.

– Наверное, – ответил Огерн, хотя думал, что все обстоит иначе.

Горизонт стал неровным, через некоторое время он вздыбился невысокими холмами, издали казавшимися лиловыми.

– Холмы? – сдвинул брови Дариад. – И не песчаные?

– Это и вправду холмы, – ответил Лукойо. – Почти целиком поросшие деревьями и травой.

– Я слыхал про деревья, – пробормотал Дариад, глядя на далекие холмы восхищенными глазами.

– Увидишь ты деревья, – мрачно проворчал Лукойо. – А за деревьями и еще кое-что – не обрадуешься.

Огерн согласно кивнул.

– По другую сторону этих холмов, Дариад, начинаются земли, которые жители Куру считают своими.

Дариад изумленно глянул на шамана. Лукойо понял, что юноше хочется спросить Огерна, откуда он это знает, но кочевник промолчал, и Лукойо одобрительно кивнул. Ведь Огерн в конце концов стал шаманом. Это не означало, что он знает все, это значило только, что, уж если он что-то знал, удивляться этому не следовало.

Но даже шаман не мог предвидеть того, что, когда отряд поедет по тропе между двумя холмами, ему встретится вооруженное войско в багряных кожаных доспехах.

Полководцы прокричали приказы. Войско дружно вскричало, воины опустили копья и бросились вперед.

Бихару обнажили мечи, но Огерн крикнул:

– Назад! Отступаем!

– Нет, Огерн! – возмутился судья. – Мы пришли, чтобы сражаться!

– Не здесь и не сейчас! – крикнул ему в ответ Огерн. – Человечеству мы не поможем, если погибнем до главной битвы! Драться сейчас рано: нас слишком мало. Отходим! – И, развернув верблюда, Огерн поднял руки и запел.

– Назад! – воскликнул Дариад, развернул верблюда и погнал его к холмам. – Так говорит шаман! Отступаем!

Бихару неохотно стали отступать, а Огерн поехал за ними, продолжая распевать и размахивать руками. А там, откуда отъезжал Огерн, оставались уходившие бихару, вернее, их подобия. В конце концов вместо каждого их кочевников осталось десять ему подобных.

– Кто они такие, Огерн? – прошептал Лукойо с вытаращенными глазами.

– Это иллюзии, ожившие сны, – ответил Огерн. – И все же они имеют достаточно плоти для того, чтобы немного задержать воинов-куруитов. Назад, да побыстрее! – И Огерн погнал своего верблюда за Дариадом.

Плохо соображавшие, что происходит, бихару припали к холкам верблюдов, и животные быстрой трусцой припустили по тропе. Бег их казался неторопливым, но на самом деле бежали они довольно резво. Отряд мчался по тропе между холмами, а позади слышались звуки боя – крики и бряцание оружия.

– Обо что… же это… бьется… куруитское оружие, Огерн? – тяжело дыша, полюбопытствовал Лукойо.

– Об оружие соратников, – усмехнулся шаман. – Они нападают на призраков с двух сторон, поэтому сталкиваются друг с другом.

Тропа оборвалась, холмы расступились, и бихару налетели… на отряд темнокожих людей в килтах, с короткими копьями. Люди бежали трусцой, но, как только завидели бихару, резко остановились, подняли копья и закричали.

– Ловушка! – Дариад выхватил меч на скаку. – Прорубимся или погибнем!

Юноша издал странное улюлюканье. Кочевники подхватили клич, по холмам разлетелось его эхо.

Темнокожие люди ответили гудением – таким громким и гулким, что оно заполнило всю равнину.

– Стойте! – выкрикнул Огерн громовым голосом.

Из одного только удивления бихару придержали верблюдов и перестали улюлюкать. Чернокожие люди тоже затихли.

Огерн всегда с первого взгляда узнавал охотников. Он проговорил какую-то фразу. Дариад нахмурился и требовательно спросил у Лукойо:

– Что он сказал?

– Понятия не имею, – пожал плечами полуэльф. Но тут глаза его выпучились, и он прошептал: – А эти черные понимают!

Откуда-то из середины толпы чернокожих донесся голос, выкрикивающий что-то в ответ Огерну. Люди расступились и пропустили вперед невысокого мужчину. На голове у него красовался странный головной убор. Лицо было размалевано разноцветными красками, на руках и ногах было надето по нескольку ниток нарядных бус. Он ткнул рукой в Огерна и задал вопрос. Огерн ответил ему на том же языке.

– Где он выучил этот язык? – изумленно проговорил Дариад, а Лукойо ответил первое, что ему пришло в голову:

– Во время своего сна, наверное. Да кому из нас, простых воинов, дано сказать, что и откуда знает шаман!

– Может, их шаману это ведомо, – проговорил судья. – Теперь два мудреца ведут разговор.

Похоже было на то, потому что чернокожий мужчина, выглядевший, казалось бы, совершенно невозмутимо, то едва заметно морщил лоб, то чуть-чуть прищуривался, то хмурился. Зоркие глаза Лукойо замечали все это.

– Знаете, – негромко проговорил полуэльф. – По-моему, чернокожие люди в этом разговоре тоже ничегошеньки не понимают.

Дариад вытаращил глаза.

– Хочешь сказать, что они разговаривают на тайном шаманском языке?

– Огерн что-то говорил о земле шаманов, о царстве духов, куда путешествуют шаманы, когда впадают в свой сон. Может быть, это и есть язык того царства?

Чернокожий шаман кивнул и вернулся к своим сородичам. Те окружили его и что-то быстро залопотали. А Огерн вернулся к бихару и сказал:

– Мы чуть было не совершили роковую ошибку. Это не создания Улагана – это такие же свободные люди, как мы, племя, явившееся на зов Манало. – Он нахмурился. – Вот только они говорят, что Манало был чернокожий, как они сами…

– Думаешь, он появлялся у каждого народа в разном обличье? – изумился Дариад.

За Огерна ответил Лукойо. Он кивнул и сказал:

– Ведь он же мудрец был все-таки как-никак.

Он не стал рассказывать Дариаду о том, кто такой был на самом деле Манало.

Ветер, порывом прилетевший из-за холмов, донес отдаленный рев. Огерн что-то прокричал на шаманском языке и сказал Дариаду:

– Нам надо побыстрее уходить отсюда. Куруиты разгадали мой обман и теперь наверняка мчатся за нами!

– Пускай, – отвечал юный кочевник, злобно усмехаясь. – Теперь, когда на нашей стороне эти чернокожие, наши силы будут равны!

– Нет, не равны, – возразил Огерн. – Мы ведь не знаем, друг мой, сколько там точно куруитов, а нас слишком мало для того, чтобы сразиться с ними и победить. А самое главное, мы выступили в поход не для того, чтобы драться в мелких стычках, а для того, чтобы окружить и подвергнуть осаде город Куру, сразиться с тамошними воинами на равнине около города! Вперед, побыстрее – или, может быть, ваши верблюды не умеют бегать так быстро, как эти люди?

– Чтобы человек мог бежать быстро, как верблюд? – фыркнул Дариад. Он прищелкнул языком, тронул с места своего верблюда. Остальные кочевники устремились за ним. Бихару мчались вперед, подобно ленивой морской волне, но чернокожие люди бежали быстрее. Дариад нахмурился, пустил верблюда самым быстрым галопом. Вскоре бихару начали нагонять союзников.

Но верблюд Огерна бежал еще быстрее. Похоже, животное само не на шутку удивилось, когда обогнало отряд чернокожих и оказалось впереди. Огерн что-то крикнул чернокожему шаману, и они оба свернули с дороги на свежескошенное поле. Верблюды крайне неохотно последовали за ними.

Наконец шаманы остановились и дали знак остановиться своим отрядам. Огерн подъехал к бихару.

– Мы сейчас довольно далеко от Куру, так что тамошние воины больше не станут преследовать нас, – объяснил он. – Им следует держаться поближе к городу на тот случай, если кто-то пойдет на них с севера.

– Но с севера на Куру никто не нападет! – возразил Лукойо. – Те земли удерживают ваньяры, а они все поклоняются Улагану!

– Мы с тобой это знаем, а куруиты – нет. А если на то пошло, и мне неведомо, как там нынче обстоят дела. Манало ходил повсюду, по всем племенам, по всем странам.

Дариад сдвинул брови.

– Но откуда все эти племена знают, что им не надо нападать на Куру поодиночке?

– Оттуда, что их шаманы встретятся со мной в царстве духов, – объяснил Огерн, – когда до Куру останется два дня пути.

– Значит, тебе уже сейчас пора отправляться в царство духов! – воскликнул Дариад. – Некоторые, наверное, уже ждут тебя там!

– Не может же он просто взять, сесть да и отправиться туда! – возмутился Лукойо. – Когда он уйдет, нам надо охранять его тело, а это означает, что нам надо найти какое-либо укрытие.

Дариад улыбнулся:

– Так давайте найдем его!

Глава 30

Убежище они разыскали к вечеру, или оно само разыскало их. Огерн увёл бихару и чернокожих воинов к холмам, которые, похоже, являлись границей земель Куру, после чего вывел их на возвышенность.

– Мне кажется, это не слишком мудро, – нахмурясь, проговорил Дариад. – Разве нам не стоит держаться подальше от воинов Куру?

Лукойо пожал плечами.

– Он шаман. Он знает, что делает, надеюсь.

Видимо, Огерн таки знал, что делал. Из-за высокого валуна показался приземистый мускулистый человечек с длинными руками и окликнул Огерна.

И африканцы, и бихару взволнованно закричали и попятились.

– Да это же всего-навсего дверг! – воскликнул Лукойо.

– «Всего-навсего»! – передразнил его один из бихару. Ища поддержки у чернокожих, он обернулся, указал на дверга и сказал: – Он говорит «всего-навсего». Это же создание из подземного мира, никогда не показывающееся на глаза людям, а он говорит «всего-навсего»!

Чернокожий кивнул. Он не понял ни слова, однако тоже указал на дверга и что-то проговорил на своем языке. Бихару, понятия не имевший, о чем говорил африканец, решительно мотнул головой и подтвердил:

– вот-вот, и я то же самое говорю. – Затем сдвинул брови, пристально всмотрелся в лицо африканца и добавил: – Я – Шокла. – Он ткнул себя в грудь и повторил: – Шокла!

– А! – понимающе воскликнул чернокожий воин, яростно закивал и ткнул себя в грудь. – Бурайо!

С тех пор они стали друзьями.

А Лукойо пригляделся к двергу получше и понял, что это не его товарищ Грагхинокс. Дверг о чем-то очень серьезно разговаривал с Огерном и приглашал его следовать за собой, указывая куда-то вверх, выше по склону. Лукойо искренне надеялся, что двергу можно доверять. Собственно говоря, почему бы не довериться сородичу товарища – а может, дверг даже был родственником Гракхинокса? Огерн склонил голову, и дверг пошел вверх по склону холма. Шаман тронулся за ним следом, даже не удосужившись оглянуться. Кочевники и чернокожие воины зароптали, однако, хоть и неохотно, зашагали за Огерном.

Дверг остановился около большого валуна, присел и откатил камень в сторону. За камнем обнаружился вход в пещеру. Бихару и африканцы изумленно вскричали: для того, чтобы откатить такой камень, им пришлось бы взяться за дело вдесятером – не меньше, да и то они бы прокатили его по земле не так далеко, как это удалось двергу. Восхищение быстро сменилось сомнениями и опаской: ни чернокожие, выросшие среди густых лесов, ни привыкшие к открытым просторам кочевники не решались войти в пещеру.

– Не бойтесь, – уговаривал их Огерн. – Там места хватит для всех, можно лечь и спокойно выспаться, туда можно завести даже верблюдов!

– Раз так, значит, весь этот холм внутри полый! – воскликнул судья.

Огерн кивнул:

– Так и есть.

Так и оказалось, ко всеобщему удивлению: своды пещеры поднимались высоким куполом, а из трещин тут и там сквозили солнечные лучи. В пещеру проникало достаточное количество воды, чтобы тут смогли образоваться причудливые наросты, спускавшиеся с потолка и поднимавшиеся от пола. Солнечные лучи превращали ее в настоящее волшебное царство, полное драгоценных камней.

А там, где лучи соединялись друг с другом, стояла статуя.

– Манало! – вырвалось у Дариада, и одновременно с ним это имя выкрикнули несколько чернокожих.

Все в удивлении переглядывались.

И правда, лицо статуи было похоже на лицо мудреца, но цвет… лицо статуи было зеленым!

– Кто это, дверг? – спросил Огерн, после чего повторил свой вопрос на языке, похожем на хруст щебня, по которому катят большой валун.

Дверг ответил Огерну на своем языке, и Огерн повернулся к спутникам.

– Он говорит, – перевел шаман, – что эту статую поставило здесь давным-давно племя охотников в честь мудреца, который научил их добывать огонь и сеять ячмень, научил охотиться и сажать полезные растения. Разные племена этого клана приходили сюда, чтобы вспомнить о мудреце и помолиться, а потом уходили. Их прапраправнуки стали почитать того, кто принес им огонь, как божество.

– А каким именем они его называли? – Лукойо смотрел на знакомое, почти любимое лицо, чувствуя, как по спине бегают мурашки.

– Они называли его Нимола.

– Значит, это храм, – заключил судья, прищелкнул языком, и его верблюд неохотно опустился на колени. – Всем спешиться! – распорядился судья. – Мы не почитаем иного бога, кроме Создателя звезд, и все же это статуя героя – одного из самых совершенных созданий Творца!

Кочевники слезли с верблюдов, и судья запел хвалу Создателю звезд. Чернокожие встали лицом к статуе и завели песнопение на своем языке.

А Огерн подошел к подножию статуи, сел и стал всматриваться в лицо, которое так хорошо знал, поражаясь тому, что Ломаллин избрал его, простого кузнеца из дикого лесного племени, себе в спутники, сделал своим учеником! Незаметно для себя Огерн начал молиться, мысленно прося дух Ломаллина отозваться, коснуться его разума, что-нибудь посоветовать…

А потом он почувствовал заботливое прикосновение чьей-то руки к плечу и услышал негромкий, мягкий голос Лукойо:

– Огерн, ты где?

Шаман расстроенно покачал головой и посмотрел на друга.

– Здесь, Лукойо. Я здесь, увы. – Заглянув за спину полуэльфа, Огерн увидел пещеру, освещенную небольшими кострами, в отблесках почти бездымного пламени были видны тела спящих бихару и чернокожих воинов. – Я здесь, – с сожалением повторил шаман. – Я не покидал этой пещеры.

Лукойо облегченно вздохнул.

– Если бы ты снова отправился путешествовать, мне было бы трудно с ними со всеми управиться! И чем же ты занимался?

– Пытался поговорить с духом Ломаллина, – ответил Огерн. – Но если Рахани права и дух Ломаллина остался жив после того, как умерло его тело, значит, он почему-то не желает отвечать тогда, когда это нужно тем, кто просит у него ответа. – Огерн обозрел свое спящее войско и добавил: – Все спят. Хорошо. – Он поежился. – У меня такое чувство, будто бы я тоже поспал – похоже, такая молитва дает такое же отдохновение для тела, как сон.

– Такая? – переспросил Лукойо. – И много еще разных видов молитвы?

– Я пока знаю только два, – ответил Огерн. – И теперь я должен попробовать второй вид – тот, для которого нужны силы, но отдыха такая молитва не дает.

Он развернулся к статуе, прислонился спиной к каменному выросту и закрыл глаза.

– Нет, Огерн! – попытался отговорить друга Лукойо, но шаман покачал головой.

– Я должен сказать другим племенам, куда идти и что делать. Для этого я должен поговорить с их шаманами, а встретиться с ними я могу только в царстве духов.

– Ладно… только ты уж слишком долго не задерживайся там. – Лукойо встревоженно глянул через плечо. – Не знаю, сколько времени мне удастся продержать их тут, пока ты будешь странствовать.

– Не волнуйся, друг мой, – сказал Огерн. – На этот раз я ведь не учиться ухожу, а только поговорить. Я вернусь к рассвету.

– Что ж, доброй тебе охоты, – вздохнул Лукойо, не без опаски глядя на то, как Огерн закрывает глаза, как становится все более редким его дыхание.

Минуло некоторое время, и Огерн услышал барабанный бой. Мрак, окружавший его, рассеялся и превратился в серый туман. Туман подсвечивали лунные лучи, купавшие в своем сиянии великое Дерево. Огерн направлялся к Дереву, и ему показалось, что он снова медведь. Тогда он попробовал думать, как думал бы медведь, и почувствовал, что зашагал вперевалку. Опустив взгляд, Огерн увидел толстые, покрытые густой шерстью лапы с когтями. Тогда он опустился на все четыре и затрусил к Дереву.

Подбежав, он принялся взбираться по стволу. При мысли о Рахани сердце его билось все чаще и чаще, хотя он и не знал, ждет ли она его на этот раз. Сомнения его оправдались. Пройдя через слои облаков и оказавшись в шаманском царстве, он не увидел там Рахани. Там собралась компания зверей: бык, несколько аврохов, пантера, тигр и громадный широкорогий северный олень.

– Ты пришел, – послышался чей-то голос. – Мы ждали тебя.

Огерн слез с дерева и подошел поближе, гадая, как, интересно, он мог слышать голос, не звучавший у него в ушах.

«Давайте покажемся друг другу в людском обличье», – подумал Огерн, и, наверное, звери услышали его, потому что вид их тут же начал преображаться. Мало-помалу все звери превратились в мужчин и женщин. В это время с дерева слез еще один зверь – огромный, тяжелый, с носом длинным, словно хвост, и с широченными ушами, похожими на крылья. А потом откуда-то сверху спустился орел. Длинноносый зверь и орел тоже начали преображаться в людей.

Огерн обвел собравшихся взглядом. Перед ним были бледнокожие северяне и чернокожие южане. Среди них Огерн увидел того шамана, с которым уже был знаком в настоящем мире. Он видел людей с желтоватой и очень смуглой кожей. Он заметил даже одну женщину-бири, но лицо ее не было Огерну знакомо.

– Мы пришли, – сказали шаманы и шаманки. – Что ты повелеваешь нам сделать?

Огерну вдруг стало ужасно неловко. Он возразил:

– На такой вопрос следовало бы ответить кому-нибудь другому! Я совсем недавно стал шаманом!

– Но шаманом тебя сделала богиня! – выкрикнула старуха, а женщина-бири добавила:

– Тебя избрал Ломаллин. Мы явились по его зову, который донес до нас мудрец Манало. Теперь ты должен повелевать нами и сказать нам, куда идти и что делать.

Остальные шаманы согласно забормотали, и Огерн, чувствуя себя одновременно и польщенным, и смущенным, отвечал:

– Что ж, тогда постараюсь объяснить вам, что я задумал, и постараюсь объяснить это получше. Остановитесь, когда доберетесь до гряды холмов. Эти холмы образуют круг и замыкают равнину, посередине которой стоит город Куру. Ждите там, пока мы не соберемся все и не будем готовы выступить.

– Но как мы узнаем, что уже все собрались? – спросила желтокожая женщина, лицо которой было скрыто под маской в форме головы лося.

– Давайте будем встречаться здесь каждую ночь, – предложил Огерн. – Когда все будут на местах, пойдем в город.

– А если прислужники Улагана нападут на нас раньше? – спросил знакомый Огерну чернокожий шаман.

– Тогда на город пойдут те, кто уже будет к этому времени на месте, – отвечал Огерн. – Может быть, нам повезет и мы ворвемся в Куру, но скорее всего куруиты разделятся, отступят и станут защищать городские стены.

– Мысль хорошая, – похвалила Огерна смуглокожая женщина. – Но как мы узнаем, что на то или иное племя напали?

– Мы должны будем обмениваться знаками-зовами, – объяснил Огерн. – И как только какому-то племени будет грозить опасность, его шаман с помощью зова попросит других о помощи.

Шаманы поступили так, как предложил Огерн: обменялись знаками, а потом взялись за руки, встали в круг, после чего снова превратились в зверей и спустились по стволу Дерева вниз, к своим племенам.