Текст книги "Шаман"

Глава 5

Огерн ухмыльнулся – как это было любезно со стороны воинов-куруитов встретиться ему, когда до Байлео еще целых два дня пути!

– Приготовьтесь! – приказал Огерн своим спутникам. – Если не дадут пройти, рубите их напополам.

Огерн обнажил свой меч, поднял и опустил его, наставил на бегущих воинов и тоже побежал.

Воины добежали до скрещения дорог первыми и остановились на перепутье, выстроившись в овал неправильной формы. Тридцать человек выставили копья, готовые защищаться.

– Стойте! – заорал командир. – Дайте дорогу воинам из Куру!

– Дороги открыты для всех! – крикнул в ответ Огерн. – Это ты дай нам дорогу, чужеземец, потому что эти леса наши!

– Ну, ты и храбр, как я погляжу, варвар, привыкший ползать под кустиками! – фыркнул воин. – Нас тридцать против вас двадцати! Сдавайтесь, или вы умрете, а тем, кто останется в живых, будет позволено стать нашими рабами!

– Ни один из воинов бири никогда не станет рабом! – проревел Огерн, а сидевший на дереве Лукойо вдруг понял, каких людей ему хочется убивать.

Отряды бросились друг на друга. Бири издавали дикие боевые кличи, а куруиты – ритуальные возгласы гнева. Бири отбивали удары копий мечами и замахивались на куруитов топорами. Однако куруиты оказались вовсе не беспомощны. Удары мечей и топоров они принимали на медные обручи, обнимавшие древки копий, отбрасывали бири от себя; после чего ухитрялись колоть их острыми концами копий. То тут, то там наконечники достигали цели, то уходя глубоко в мякоть, то прочерчивая на коже красные борозды. То тут, то там топоры перерубали древки копий и в тело куруитов вонзались бирийские мечи. Через несколько мгновений побоище распалось на, множество рукопашных схваток один на один.

А наверху, на сосне, Лукойо все прицеливался и прицеливался, все натягивал тетиву и никак не мог выстрелить в воина-куруита.

Вот! Упал один из бири, получив рану в предплечье, меч выпал из его обессилевших пальцев. Куруит высоко поднял копье.

Лукойо выстрелил и не промахнулся. Провожая взглядом первую стрелу, он уже заряжал вторую. Еще выстрел! И еще один куруит отвернулся от упавшего и истекающего кровью бири, ища глазами новую жертву…

Словно по мановению волшебной палочки, в груди воина возникло охвостье стрелы. Воин вскричал от боли и упал замертво. С мстительной радостью Лукойо зарядил новую стрелу, Вот оно, его мщение! Теперь его никто не прогонит, а голову его может забрать кто угодно из этих людей. Он мог убивать, убивать, убивать сколько угодно, но хуже, чем ему уже сделали, не сделает никто! Лукойо прицелился так, чтобы стрела угодила еще одному куруиту сбоку от нагрудника, натянул и отпустил тетиву. Оперение стрелы расцвело в боку воина, словно смертельный цветок. Воин только успел с изумлением вытаращить глаза, посмотреть на стрелу и ощутить боль, как глаза его закатились и он без чувств повалился наземь. Лукойо выхватил из колчана новую стрелу, зарядил, прицелился еще в одного куруита, выстрелил, насладился видом крови, хлынувшей из раны, ощутил себя истинным слугой Улагана, нашел новую жертву, и еще одну, и еще…

И вдруг стрелять стало больше не в кого. Вдруг оказалось, что пали все воины Куру, за исключением полудесятка улепетывавших по лугу. Улепетывавших так, словно за ними гнались волки! Да оно почти так и было, потому что с полдесятка бири бросились за ними, но остановились и вернулись, послушные окрику своего предводителя:

– Хватит! Нам надо было пройти, и все! Мы – бири! Мы не убиваем ради удовольствия!

«И в этом, – подумал Лукойо, – разница между вами и мной, бири».

Но тут предводитель куруитов возвел к небу предсмертный взгляд и увидел на дереве прямо над собой своего убийцу. Он попытался прокричать, но из горла его вырвался только хрип.

– Умри в муках, варвар! Да проклянет тебя Улаган! Пусть Улаган разорвет твою плоть и разгрызет твои кости! – И тут тело его обмякло и он затих.

Лукойо смотрел на куруита, чувствуя, как у него засосало под ложечкой, как его заливает волна мерзкого страха. Он встал не на ту сторону! Он-то думал, что сражается за Улагана, а бился против него! И еще Лукойо понял крепко-накрепко, что какого бы бога он впредь ни выбрал себе в защитники, этот бог должен быть сильнее Улагана!

Но может быть, он сумеет сквитаться и заслужить прощение багряного бога? Поспешно, суетливо Лукойо полез в колчан за новой стрелой…

Но теперь уже вверх смотрели и бири. Сквозь хвою они увидели на ветке маленького худенького лучника и кричали что-то друг дружке. Лукойо безмолвно проклял отвернувшуюся от него удачу – теперь нечего было и думать об истреблении бири.

– Спускайся, друг! – позвал Лукойо здоровяк предводитель. – Мы должны как следует отблагодарить тебя за помощь в битве с нашими врагами.

Лукойо растерялся. Он никогда не слышал, чтобы хоть кто-то благодарил его – ну разве что только его мать.

– Ты – наш союзник и храбрец к тому же, раз не побоялся гнева Улагана, – добавил один из охотников. – Спускайся, полукровка.

Ярость вспыхнула с новой силой. Лукойо прищурился и натянул тетиву.

– Ему не нравится, когда его так называют, – вмешался предводитель.

– Пожалуйста, друг, прости меня, – поспешил извиниться бири. – Я не хотел тебя обидеть.

– Мы полуэльфов почитаем, – объяснил предводитель. – Потому что мы поклоняемся Ломаллину, а они – его сторонники и слуги.

Лукойо выпучил глаза. Могло ли это быть правдой? Неужели он таки выбрал неправильного бога? Но ведь Ломаллин такой слабый! Как он может выстоять против Улагана?

Предводитель улыбнулся и протянул руку.

– Рискни, – посоветовал он, – мы даже не станем просить тебя снимать тетиву с лука или убирать стрелу в колчан. Вот смотри, сейчас мы отойдем… – Он знаком отогнал своих людей на добрых тридцать футов от дерева и снова посмотрел на Лукойо. – Если мы обманем тебя, ты успеешь забраться на дерево снова, но мы – друзья, а с двадцатью друзьями тебе будет безопаснее, чем в одиночку, пусть даже некоторые из нас ранены. Меня зовут Огерн. – И он снова протянул руку.

Лукойо колебался, глядя на открытые, дружелюбные лица. В душе его шевельнулось доверие к этим людям, но он прогнал его, однако напомнил себе, что когда сделка выгодна, ее лучше заключить. Опустив лук, он ответил:

– А меня – Лукойо.

Охотники весело вскричали, приветствуя полуэльфа.

– Так спускайся же к нам, Лукойо, – поторопил его Огерн. – Выберем все, что можно собрать с этих куруитских псов, пройдем еще немного и преломим хлеб вместе.

Лукойо нарочито улыбнулся – ну, то есть он внушил себе, что улыбается нарочито, неискренне, и принялся спускаться с ветки на ветку, не выпуская, впрочем, лука и приговаривая:

– Добыча – это хорошо, это мне нравится. Что же касается хлеба, то мне его придется выторговать у вас, своего у меня нет.

– Что же, хлеб у нас и не хлеб, а дорожные сухари, но все-таки хлебом назвать можно.

Огерн протянул полуэльфу, уже стоявшему на земле, открытую ладонь.

– Да будет между нами дружба и согласие!

Лукойо положил свою руку на руку Огерна, глядя предводителю бири прямо в глаза.

– Дружба, – медленно повторил он, – и согласие.

– Вот и славно! – усмехнулся Огерн и махнул рукой в сторону своих людей. – А это люди из моего племени – Глабур, Сотро, Вланад…

Каждый, кого представлял Огерн, кланялся Лукойо. Лукойо против воли улыбался, отвечая на поклоны. Он старательно вслушивался в имена бири и вглядывался в их лица» стараясь запомнить. Если уж эти люди его единомышленники, их нужно было запомнить хорошенько, чтобы в случае чего знать, кого позвать на помощь. Но если они обманут его, ему все равно следовало их запомнить, чтобы знать, кому отомстить за обман.

– Добро пожаловать к нам! – И Огерн хлопнул Лукойо по плечу. – А теперь поглядим, было ли у этих псов из логова Байлео с собой что-нибудь достойное внимания.

И они принялись осматривать тела павших куруитов, но находили только прихваченную на дорогу провизию да куруитские бронзовые ножи. Ножи, правда, были такой длины, что вполне могли бы сойти за короткие мечи. Этих ножей Огерн отдал Лукойо два, объяснив это так:

– Нам тут всем по одному хватит, и еще несколько останется. Ты убил больше врагов, чем любой из нас, поэтому ты, друг, заслуживаешь двух ножей.

– Да, но я так не рисковал, как вы, – попробовал отговориться Лукойо и сам поразился тому, что произносит слова не в свою пользу.

– Это верно, – рассудительно заметил Огерн. – Ну а если бы тебя заметили, куда бы ты смог деться? Один бросок куруитского копья – и тебе конец.

Лукойо понял, что верзила охотник прав, и по спине его пробежали мурашки.

А потом… о, чудо из чудес – охотники принялись хоронить мертвых!

– За что вы оказываете им такие почести? – спросил Лукойо.

– Оставить человека незахороненным – значит нанести оскорбление самому Ломаллину, – объяснил ему Глабур. – А кроме того, есть надежда, что если они будут погребены под землей и камнями, то их призраки не станут скитаться как неприкаянные.

Лукойо недоверчиво посмотрел на бири, копающих могилы.

– А что, если кто-то из них еще жив?

– А вот этого не опасайся, – довольно угрюмо заверил его Глабур. – Мы уж позаботимся, чтобы этого не случилось.

Как только с захоронением было покончено, Огерн забросил за плечо дорожный мешок и крикнул:

– В путь!

Они зашагали по дороге, и Огерн замедлял шаг, чтобы не обгонять Лукойо. Полуэльфа страшно огорчало то, что даже раненые охотники способны идти быстрее, чем он.

– А меня почему не попросили, чтобы я вам помог копать? – спросил Лукойо.

– Потому что я заметил, ты не до конца оправился после полученных тобою ран, – спокойно отозвался Огерн.

Лукойо изумленно глянул на бири, но изумило его не то, что Огерн заметил его хромоту и то, что он быстро уставал, нет – полуэльфа изумила проявленная о нем забота.

– Ведь ты именно поэтому стрелял из укрытия, – добродушно и понимающе проговорил Огерн.

Лукойо прищурился.

– Это верно, – признался он, – но еще потому, что я хотел убить как можно больше врагов, рискуя как можно меньше.

Огерн рассмеялся и хлопнул Лукойо по спине, не забыв в последнее мгновение смягчить удар, так что он получился вполне терпимым.

– Спорить не стану, – усмехнулся Огерн, – ведь это и спасло нам жизнь. На самом деле из моих людей никто не погиб именно благодаря тебе.

Остальные одобрительно улыбались, а Лукойо, сам не до конца понимая почему, ощутил злость. Неужели эти легковерные глупцы не соображают, что сами были на волосок от смерти? Он ведь мог и их убить!

– Если бы я промахивался, вы бы меня, наверное, так не благодарили, – язвительно заметил он.

Огерн громко расхохотался, рассмеялись и его товарищи. Тут Лукойо решил, что он заставит их разозлиться – и вместе, и поодиночке – до того, как они доберутся до цели. Вот только тогда, если они его не прогонят, он станет им доверять, может быть.

– А куда вы направляетесь?

– В Байлео, – небрежно бросил Огерн. – У нас ссора с воинами из Куру. Надо разобраться.

Лукойо вытаращил глаза. И его еще называют ненормальным!

– Ты в последнее время свои мозги шаману показывал? Похоже, они у тебя плоховато работают.

– Вот как? – Огерн посмотрел на полуэльфа сверху вниз. В уголках его рта притаилась усмешка. – Почему?

Лукойо услышал, как у него за спиной Глабур шепчет другому бири:

– Первый раз за две недели Огерн улыбается. Этот полуэльф его веселит.

Лукойо опять почувствовал прилив злости и решил, что он им такое веселье устроит – не обрадуются.

– Почему я так говорю? О, да всего лишь потому, что стоит ли тащиться за смертью в такую даль, когда ее запросто можно было найти и дома!

– Значит, ты думаешь, что воины-куруиты непобедимы? – протянул Огерн.

– Когда их будет пять сотен против вас двадцати, – фыркнул Лукойо, – да!

– Будет тебе, друг Лукойо, – нагнав полуэльфа, урезонил его Глабур. – Разве тебе никогда не случалось чего-нибудь красть у врагов?

Лукойо с раскрасневшимся лицом обернулся.

– Ну и что, если случалось? Если крадешь у врага, то это тебе делает честь! Это не стыдно!

Он не стал говорить, что имел врагов в своем собственном племени.

– Вот именно, – согласился Глабур. – Ну а если у врага крадешь что-нибудь такое, что враг похитил у тебя, то это тебе вдвойне делает честь.

Мгновение Лукойо молча смотрел на Глабура, потом коротко кивнул и сказал:

– Верно. И что же вы собираетесь стащить?

– Мудреца, – ответил ему Огерн. – Учителя, который оказал нам большую помощь, спас нам жизнь и многому научил. Он даже научил нас ковать железо.

Лукойо смущенно посмотрел на Огерна.

– А звать его, случаем, не Манало?

– Манало, – изумленно ответил Огерн. – Значит, он тебе знаком?

– Немного. В нашем племени он тоже побывал. Тоже учил.

«Да только мало», – мысленно добавил к своему ответу Лукойо. Манало был единственным человеком, который по-доброму говорил с ним и не старался унизить его, не пытался воспользоваться его помощью так, чтобы потом выставить его нарушителем закона. Лукойо очень привязался к мудрецу, хотя прятал это чувство и только и делал, что озоровал да все старался найти такой вопрос, на который бы у мудреца не нашлось ответа. Мудрец сносил все милостиво и терпеливо, и, казалось, несмотря ни на что, Лукойо нравился ему. Манало пытался научить племя Лукойо как раз этому – милосердию и терпимости, – но нельзя же винить учителя за то, что его ученики отвергают его учение.

– А в Байлео-то он что делает?

– Они схватили его и держат там в темнице, – вздохнул Огерн. – Он не хочет поклониться Улагану. Моя жена умерла из-за того, что он не смог прийти и спасти ее.

Грусть, тоска вдруг снова окутали Огерна, словно пелена тумана.

Огерн так внезапно переменился в лице, что Лукойо вдруг, помимо воли, захотелось прогнать печаль охотника прочь.

– Понятно… – кивнул Лукойо и беззаботно проговорил: – Ну если вы идете, чтобы выкрасть Манало, то я с вами!

– С нами? – И Огерн сам не заметил, как снова улыбнулся. – Ты что же, мастер воровать?

– Еще какой мастер! – хвастливо заявил Лукойо. – И если дело будет только в том, чтобы незаметно проскользнуть мимо охранников и пробраться в тюрьму, то я рискну.

– Что касается охранников, то, может быть, потребуется не просто проскользнуть мимо них, – заметил Глабур, и Огерн согласился с ним.

– Ни в коем случае нельзя допустить, чтобы кто-то из них поднял шум. Одного-другого придется утихомирить, а то и убить.

Лукойо глянул на Огерна, по-лисьи усмехаясь.

– О, – хихикнул он, – и это тоже можно.

В конце концов ему все равно, кого убивать – годился любой, лишь бы только он был человеком или эльфом. Лукойо был точно так же рад вершить свою месть в Байлео, как и в родном племени.

Но нет – родное племя устроило бы его гораздо больше. А потом – потом он сможет убивать кого угодно… ну, разве что кроме этих охотников. Их он пока пощадит.

Но сначала он их испытает. Примерно через час, когда охотники остановились на привал, Лукойо вызвался собирать хворост для костра, а остальные отправились охотиться. На берегу реки росло слишком мало деревьев, да и те – у воды. Течение реки разделяло владения племени Огерна – леса, и владения племени Лукойо – травянистые пустоши. И все же Лукойо удалось набрать достаточно хвороста для того, чтобы разжечь костер, да еще и сухих веток потолще, чтобы костер долго горел.

Кроме того, Лукойо разыскал заросли интересных, похожих на веера, растений, обвешанных знакомыми ему шишками.

Хворост, ветки и шишки он притащил на стоянку и принялся укладывать тонкие палочки для растопки в ожидании возвращения охотников. Ветки потолще и шишки он отложил в сторону, спрятав шишки между ветками.

– Отлично, Лукойо. – Рядом с полуэльфом на колени опустился Далван и открыл коробку, которая висела у него на ремне.

В коробке лежало немного тлеющих углей, Далван бросил их в растопку. Лукойо присмотрелся и увидел, что коробка сделана из лиственницы и изнутри обмазана глиной, ставшей сухой и закопченной от жара. А его племя всегда носило с собой большой горшок с углями – и то когда с места снималось все племя, а не один-два человека. Да, у этих охотников было чему поучиться…

А им – у него.

Как только принесенный охотниками кабан был зажарен и его тушу сняли с вертела, Лукойо сказал:

– Пойду подброшу дров в костер.

Бири удивленно и довольно переглянулись:

– Ну, спасибо, Лукойо!

– Никто не скажет, что полукр… что чужой отлынивает от работы!

– Чужой? Да ты больше нам не чужой. Как бы нам его назвать? Назовем его… лучником!

Подкладывая ветки в костер, Лукойо почти что чувствовал себя виноватым – ведь он не просто подкладывал ветки, он засовывал между ними шишки. Но он успокаивал свою совесть тем, что добрые намерения бири надо непременно проверить – и пускай при этом сам он ведет себя совсем не по-дружески.

Лукойо, обгладывая на ходу кость, вернулся на свое место. Глабур вел рассказ об огромном вепре и своем остром копье, как вдруг…

Костер взорвался!

Послышались громкие щелчки, во все стороны полетели горящие сучья и угли. Далван вскричал от боли и отшвырнул в сторону горящую ветку. Он вскочил, вскочили и остальные, побежали от костра, на бегу крича друг другу:

– Что это было?

– Дух!

– Гнев Улагана!

– Демон огня!

Огерн был удивлен не меньше других, однако он не был зол или напуган – только весь как-то подобрался. Рука его тут же легла на рукоять кинжала. Остальные пялились на костер, а Огерн оглядывал ближайшие деревья, потом перевел взгляд на спутников. От него не укрылось, что Лукойо помалкивал, хотя и бежал от костра так же резво, как остальные. Огерн поймал взгляд Лукойо – полуэльф был сама невинность.

Огерн расхохотался.

Другие бири изумленно уставились на своего предводителя, затем вместе с ним стали глядеть на Лукойо, потом переглянулись и тоже залились смехом.

– Знаменитая шутка была, Лукойо, – сказал, отсмеявшись, Глабур. – Была или будет в будущем. Что это? Смола, что ли? Только сосен тут вроде нету.

– Нет, – признался Лукойо. – Шишки.

– Шишки? – удивился Глабур. – Это от каких же шишек столько шума?

– Растение называется подиум, – объяснил Лукойо. – Низкое, ветвистое такое, а на верхушке – несколько шишек. На этих шишках еще сверчки любят сидеть и песни свои распевать – ну прямо настоящие вожди племени, важничающие перед своим народом.

– С этого дня мы будет звать это растение подиумом Лукойо, – заключил Огерн.

– Тебе непременно надо будет показать нам этот подиум, – попросил Глабур. – Мы такого растения раньше никогда не видали.

Лукойо нахмурился:

– Как это не видали?

– Наверное, это растение луговое, – предположил Огерн. – И ты обязательно должен показать нам его, Лукойо. Очень может быть, оно нам еще пригодится.

– Пригодится? – не поверил своим ушам Лукойо. – На что же это еще может пригодиться – это ведь простоя озорство.

– Озорство получилось смешное, спору нет, – сказал Глабур, покачивая головой. – Так высоко я не подпрыгивал с тех пор, как аврох хотел поддеть меня рогами! – Он фыркнул и снова рассмеялся.

– Да уж, потеха, – согласился Далван. – Ну а теперь, лучник, можно нам вернуться к прерванной трапезе? Поводов пугаться больше не будет?

– Обещаю! – Лукойо с притворной торжественностью поднял руку. – На этот раз по крайней мере.

– Ого! – воскликнул Глабур. – Братцы, будьте осторожны. У нас появился озорник!

Все смеялись и говорили, что впредь надо быть поосторожнее. Трапеза возобновилась.

Лукойо не верил своим ушам. Они смеялись! И никто на него похоже, не сердился – ну разве только немного, с перепугу. Не спеша Лукойо занял свое место у костра, не в силах поверить, что эти люди способны на такую доброту и простодушие.

Этому должна была быть какая-то причина. Почему?

И Лукойо решил выяснить почему. Этих людей следовало испытать крайне придирчиво, прежде чем начать им доверять.

«Но они отвернутся от тебя, – проговорил внутренний голос. – Может быть, они друзья, самые настоящие друзья, а ты из них своими штучками врагов сделаешь».

Лукойо это понимал и вынужден был признать, что, пожалуй, до некоторой степени заслужил нелюбовь своих соплеменников. И все равно испытать новых друзей следовало. Конечно, это глупо, однако желание мстить за прежние обиды всем людям без разбора пока не оставило его. И он решил, что на какое-то время ограничится шутками – пусть они будут грубые, все равно.