Текст книги "Соседи по квартире (ЛП)"

Автор книги: Кристина Лорен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)

Келвин радостно улыбается в ответ на мою улыбку.

– Я не могу сказать с уверенностью, что полностью доверяю твоим действиям, – положив руку ему на грудь, говорю я. Опустив взгляд, Келвин слегка качает головой; он не понимает, что я имею в виду. – Ведь ты можешь оставаться в этой квартире и иметь работу, не занимаясь со мной сексом.

– А, – закрыв глаза, понимающе произносит он. Как будто я подтвердила какие-то его домыслы.

– Мы вполне можем выглядеть убедительно и без этого, – тихо продолжаю я. – Но теперь, когда ты знаешь, что нравился мне еще до нашего знакомства, я не могу продолжать, не понимая сути наших отношений. Иначе чувствую себя без почвы под ногами.

Келвин внимательно смотрит мне в лицо.

– Мое чувства по отношению к тебе не имеют ничего общего с желанием иметь работу, которую ты мне нашла.

Из-за влияния, которое оказывают на меня его слова, мне становится трудно говорить.

– Правда? Потому что, как ты сам недавно сказал, было бы дерьмово играть со мной таким образом.

Келвин наклоняется меня поцеловать, но в последний момент останавливается.

– Правда. Конечно же, на мои чувства влияет твоя способность понимать музыку. И твое мнение значит для меня больше, чем мнение Роберта или Рамона. Но дело здесь не в работе, а в том, что музыка – это часть тебя.

Подавшись вперед, я прикасаюсь своими губами к его, и Келвин со стоном переворачивает меня на спину, оказавшись сверху и положив ладонь мне на щеку. Напряжение в теле мгновенно тает, и я приподнимаю бедра, когда он устраивается у меня между ног.

Целоваться и обниматься… это так приятно.

Немного отодвинувшись, Келвин хитро ухмыляется.

– Значит, за полгода до нашего знакомства, да?

– Не меньше, – смеясь и краснея, отвечаю я. – Это было грандиозное увлечение.

Проведя руками по его плечам, я зарываюсь в волосы, в то время как Келвин поцелуями спускается по моей груди к животу, а потом, нырнув под одеяло, целует сначала одно бедро, потом другое и проводит языком между ними.

Мне хочется наблюдать за его действиями, поэтому я отбрасываю одеяло. Подняв голову, Келвин улыбается, не переставая меня целовать. Он дразнит и ласкает, не таясь – как будто это его выступление. И только для меня.

– Я знаю, о чем ты думаешь, – шепчу я.

– О чем? – после неспешного посасывающего поцелуя интересуется он.

– Мой ответ «Да, я фантазировала, что ты это делаешь, еще до того как мы познакомились».

Когда Келвин слегка отодвигается, в его глазах горит огонь.

– Фантазировала, что я целую тебя вот здесь?

Я киваю, и требовательная ноющая боль между ног нарастает лишь от того, что он сейчас на меня смотрит.

– А когда фантазировала, ты к себе прикасалась?

– Иногда.

Проведя по моей влажной коже пальцем вверх и вниз, Келвин погружает его внутрь.

– Ты становишься мокрой, всего лишь рассказывая мне об этом.

– Извиняться, что рисую тебя в воображении, я не стану, – сжав в кулаке пряди его волос, говорю я.

– Очень на это рассчитываю, – отвечает Келвин, наблюдая за своими действиями. – И не хочу, чтобы ты перестала.

– А о чем фантазируешь ты?

Закрыв глаза, он наклоняется ко мне и снова проводит языком, будто размышляя. Подняв голову, отвечает:

– О многом.

Я влажной кожей чувствую его горячее дыхание.

Тяну Келвина за руку, чтобы он поднялся повыше и коснулся губ жадным поцелуем.

Взяв его ладонь в свою руку, кладу ее себе на грудь.

– Расскажи.

Сжав грудь, Келвин наклоняется и с силой втягивает сосок в рот.

– Я представляю, как говорю тебе что-нибудь грубое и непристойное, когда мы вместе сидим на диване. А еще – что ты оседлаешь мое лицо, чтобы у тебя был полный доступ к моему языку.

Ого. Меня бросает в жар, и я выгибаюсь всем телом.

– Еще я фантазирую, как беру тебя у окна, а папарацци все видят. Такой кайф – представлять эти фото в Твиттере.

Потянувшись вниз, я обхватываю его ладонью, и, громко застонав, Келвин с поцелуем возвращается к моим губам.

– Я думаю о том, как ты выглядишь, когда берешь меня в рот. Как быстро я кончаю, когда ты это делаешь, – опустив руку между нашими телами, он скользит внутрь двумя пальцами и начинает говорить быстрее: – Еще я фантазирую о том, как мы с тобой куда-нибудь пойдем, а ты опустишься передо мной на колени, но никто об этом не узнает.

– Куда-нибудь – это, например, в театр?

– Куда угодно, – обдавая горячим дыханием мою щеку и двигаясь в моей ладони, отвечает Келвин. Он находится так близко от места, где я хочу его почувствовать, поэтому направляю его себе между ног, оттолкнув его руку. От погружения настолько глубоко я вскрикиваю, после чего Келвин тут же сцеловывает этот звук.

Ничего подобного мы раньше не делали… Нам надо надеть презерватив.

– Об этом я тоже думал, – шепчет Келвин. – Да, чтобы именно так. Боже, как приятно…

И это действительно невероятно приятно, поэтому никто из нас не останавливается. За последние две недели Келвин понял, как именно мне нравится, так что найти нужный угол и ритм легко и просто; войдя глубоко и практически не подаваясь назад, он двигается, в то время как мои руки путешествуют по его шее, спине и бедрам – куда только я могу дотянуться.

Должно быть, Келвин понял, что прощен, потому что ничего не говорит; даже не вглядывается мне в лицо, чтобы понять, в порядке ли я. Мне кажется, именно это я в нем обожаю больше всего. Что он доверяет мне и моим желаниям. Что я обязательно сказала бы ему, захоти вдруг чего-то другого. И что он не дал бы повиснуть недосказанности между нами.

Но даже в этот идеальный момент я чувствую неуверенность. Потому что если мы сейчас налаживаем отношения, то ради чего? Я уже дала ему понять, что нам нет нужды быть любовниками, чтобы Келвин здесь жил. И уж тем более нет нужды быть влюбленными. Но поцелуи Келвина похожи на прикосновения влюбленного, а его стоны – как у мужчины, охваченного очень сильными чувствами. Когда он переворачивается на спину, чтобы я оказалась сверху, в его взгляде светится что-то похожее на любовь.

Но разве я могу знать точно?

– Почему ты остановилась? – обхватив ладонями мои бедра, спрашивает Келвин. – Все в порядке?

От напряжения его грудь поблескивает от пота, и когда я кладу на нее руку, чувствую, как сильно бьется его сердце. Внимательно оглядев его лицо, я не замечаю ничего подозрительного – лишь беспокойный взгляд.

– Все хорошо.

Просить желаемое у меня всегда выходит довольно плохо.

– Я сделал тебе больно? – шепчет он.

– Нет, – покачав головой, отвечаю я.

Келвин садится под мной и, обняв меня за талию, смотрит в лицо.

– О чем ты думаешь? Что мне сказать, чтобы это уладить?

– Я задумалась, что мы делаем?

Он многозначительно улыбается.

– Ну, я думал, мы занимаемся любовью.

– Вот, значит, что это такое? – я никогда не испытывала подобных чувств, поэтому понятия не имею, каким словом их назвать. Но совершенно точно не смогу продолжать в том же духе и не влюбиться при этом в него.

Келвин целует меня в подбородок.

– А тебе это представляется как-то иначе?

– Наверное, мне это именно так и представляется, но толком я еще не понимаю, – прижавшись своим ртом к его, я углубляю поцелуй, после чего немного отодвигаюсь. – Просто мне кажется, мы должны убедиться, одинаково ли смотрим на вещи, особенно после… – он перебивает меня поцелуем, – того разговора с Лулу и…

Еще один поцелуй.

– И с учетом того факта, что мы уже женаты? – скользнув рукой вверх по моей спине к волосам, спрашивает Келвин.

– Да. Именно. Мы обсудили быт, прошлое друг друга и даже фантазии, но умолчали о чувствах.

– Ты вчера отсутствовала целый день. А когда я проснулся утром, тебя по-прежнему не было дома, – наклонившись, Келвин осыпает посасывающими поцелуями мою шею. – Я в жизни никогда так не паниковал. Решил, между нами все кончено.

– По первоначальному плану у нас есть год, – шепчу я.

– К черту первоначальный план.

– Эти отношения несколько сложнее, нежели просто встречи с подружкой. Мы принесли друг другу клятвы.

– Я в курсе, – широко улыбается Келвин.

– Не усложняет ли этот факт новый план?

– Откуда мне знать? – засмеявшись, он легонько кусает меня за плечо. – Ничего подобного со мной еще не случалось. Я начинаю влюбляться в девушку, на которой уже женат.

глава двадцать четвертая

Келвин протягивает мне жужжащий телефон.

– Опять Лулу.

Положив телефон на стол экраном вниз, я поворачиваюсь к ноутбуку. Впервые за несколько лет я проснулась с роящимися в голове идеями, поэтому настроена успеть их записать, прежде чем они улетучатся.

Келвин ложится позади меня на диван.

– Ты не будешь ей перезванивать?

– Не сейчас.

Я чувствую, как он приподнимается и читает написанное.

– А что ты пишешь?

– Если честно, сама еще не знаю, – мне хочется закрыть ноутбук и не показывать, потому что текст сырой и нестройный. Но я притворяюсь, будто мои пальцы приклеены к клавиатуре. Сотни раз я слушала, как Келвин разучивал новые мелодии, спотыкался и фальшивил, но никогда этого не стеснялся. А мне тогда зачем?

– Это для книги? – интересуется он. Келвин знает, как долго меня не посещало вдохновение и что оно для меня сейчас значит.

– Нет. А может, и да. Не знаю, – я перечитываю строчки, написанные с большой осторожностью, чтобы не погасить искру вдохновения. Не могу выбросить из головы воспоминание, как бродила вчера по городу в поисках хоть кого-нибудь с таким же талантом, как у Келвина. И как они выступали вместе с Рамоном. – Просто у меня в голове появились эти мысли – как мы познакомились, на что похожи твои дни сегодня и каково было слушать твою игру тогда и сейчас.

Проведя рукой мне по плечу, он останавливается на груди – прямо над сердцем.

– Мне нравится выражение твоего лица. В нем так много всего.

Я соскучилась по писательству, по самому процессу письма. В колледже и универе я без конца писала всякие короткие рассказы. Делать это приходилось каждый день, иначе я ощущала себя переполненной словами. Но в момент, когда получила магистерскую степень и повернулась лицом к миру как человек, больше не находящийся под уютной защитой учебного процесса, все идеи иссякли.

С тех пор как я начала работать в театре, ничего не изменилось. После бесед с Робертом или Джеффом я часто задавалась вопросом, не потому ли считаю себя заурядной, что окружена людьми, талантливыми в областях, в которых у меня нет совершенно никаких способностей.

Но сейчас… когда пишу о том, что чувствую, слушая музыку в исполнении Келвина… Это ощущение схоже с наконец налаженной работой всех систем организма. Как будто снова могу дышать. Кажется, ничего подобного я раньше не ощущала.

Скользнув ладонью ниже, Келвин кончиками пальцев играет с моим соском и ртом прижимается к шее, покусывая и обдавая жарким дыханием.

– Ничего, если я продолжу, пока ты пишешь?

Спустя всего час после второго раунда секса у меня все немного побаливает, но когда Келвин сжимает сосок, мое тело словно поет.

– Тогда я вряд ли смогу сосредоточиться. Представь, если я сделаю тебе минет во время выступления.

По моему телу пробегает вибрация от его смеха.

– Надо как-нибудь попробовать.

– Я почти закончила, – я поворачиваюсь и целую его.

Келвин возвращает руку на верх груди и поцелуями перемещается к затылку. Несмотря на мое беспокойство, что из-за его внимания моя муза упорхнет в дальние края, нужные слова почему-то находятся быстрее. Я хорошо помню это чувство – восторг, когда тебя переполняет нечто, готовое трансформироваться в слова. Я пишу с бешеной скоростью, не обращая внимания на опечатки и на то, что Келвин читает написанное. Мне сейчас ничто не сможет помешать.

Вернулась моя творческая искра, а понимание, что причина ее возвращения – мое счастье, вдохновляет еще больше и дарит еще более острое удовольствие, что, в свою очередь, помогает находить меткие слова и точные формулировки.

Опять жужжит телефон, и Келвин выключает вибрацию.

Потом экран загорается снова и снова. Краем глаза я замечаю имя Лулу, и моего только что пришедшего писательского куража оказывается недостаточно, чтобы проигнорировать это имя и продолжить писать как ни в чем не бывало.

– Она сегодня уже раз десять звонила, – говорит Келвин. – И примерно миллион – вчера.

Увидев, что получила очередное голосовое сообщение, я расстроенно рычу.

– Уверен, она мучается страшным похмельем даже сегодня, два дня спустя, – продолжает он, упершись подбородком мне в плечо. – Хочешь, я отнесу телефон в спальню?

Мне хочется ответить «Да». Хочется вернуться к тому, чем я была занята, и попросить его продолжать осыпать мои плечи и шею легкими поцелуями, но основная идея уже изложена, а от Лулу мне все равно не будет покоя. Так что лучше перезвонить.

Да, я злюсь на нее, но наказывать подругу у меня в планах не было.

Сделав глубокий вдох, я беру телефон.

– Дай я разберусь с ней.

Кажется, гудок даже прозвучать полностью не успел, а она уже отвечает.

– Хо-о-оллс! Я такая засранка.

– Ты засранка.

– Блин. Извини. Прости меня!

Самое интересное – я знаю, что ей искренне стыдно за свою выходку. Лулу сама себе злейший враг. Пьяная Лулу – ее альтер-эго, бремя, которое ей приходится нести, если она выпьет слишком много.

– Даже не знаю, что тебе сказать, – потирая глаза, отвечаю я. От одних воспоминаний я чувствую себя отвратительно и отчасти уже жалею, что ей перезвонила.

– Как у вас обоих дела? В порядке?

– Теперь да. Сегодня утром мы все обсудили.

– Только сегодня? – со стоном переспрашивает она.

– Да, прошлой ночью я ночевала у Роберта с Джеффом.

Лулу в ужасе охает.

– Холлс! Значит, Келвин разозлился?

– Ну а ты как думаешь?

– А ты? Злилась на меня?

У меня вырывается раздраженный смешок.

– Лулу, очнись. Ты выставила меня каким-то фриком.

В этот момент Келвин подается вперед и прижимается губами к моей шее. Свободной рукой я провожу по его волосам.

– Что мне сделать, чтобы ты меня простила? – скулит Лулу.

Я отчетливо сейчас понимаю, что тем вечером было уничтожено нечто важное – к этому все и шло на протяжении прошедших нескольких недель, – и теперь сомневаюсь, сможем ли мы дружить, как прежде. Зная, что Келвин ее слышал, я поворачиваюсь к нему. Он лишь пожимает плечами.

– Я сделаю что угодно, – уверяет она. – Хочу загладить свою вину.

– Не будь больше грубой и не веди себя отвратительно в нашем присутствии.

Лулу хрипло смеется; я практически слышу, что ее до сих пор мучает похмелье.

– Согласна. Просто такое чувство, что меня отставили в сторону из-за этого брака. Раньше все свое внимание ты уделяла мне.

Чистая правда. Я всегда была легка на подъем, куда бы ей ни взбрело в голову отправиться: в бар или на концерт. Еще я была ее запасным вариантом, если Лулу не с кем было пойти куда-нибудь по скидочным купонам. Сколько себя помню, я всегда была готова подставить ей плечо.

– Наши отношения с Келвином развиваются очень хорошо, – тихо говорю я. – Понимаю, тебе непривычно, что к моему вниманию у тебя больше нет стопроцентного доступа, но я очень счастлива и не чувствую при этом, чтобы ты за меня радовалась.

Келвин обнимает меня и притягивает к горячей груди.

– Я понимаю, о чем ты, – говорит Лулу. Мне больно осознавать, что она сейчас практически ходит на задних лапках. Такой я ее никогда не видела. – И хочу, чтобы ты знала, как я тебя поддерживаю! Клянусь, у меня получится.

– Ну раз ты так говоришь… – отвечаю я и смеюсь. Кожей шеи чувствую, что Келвин улыбается.

– Давай я закажу вам романтический ужин в Blue Hill?

Идея мне нравится, и, размышляя, я подаюсь вперед. Через пару недель день рождения Келвина. По плану должны прилететь его мама и сестра. Blue Hill отличный ресторан, а Лулу сможет забронировать нам лучший столик, так что более интимное празднование дня рождения нам совсем не повредит, верно?

***

Я стою возле столика в Blue Hill рядом с Лулу. После объятий, длившихся добрых пять минут, и обещаний больше никогда так себя не вести, она отвела меня в дальний угол ресторана и показала, что поможет моему плану – весьма безрассудному плану, хочу заметить.

Диванчик и столик стоят в самом темном углу зала; обычно его бронируют на четверых, но Лулу пообещала зарезервировать его для нас с Келвином. Наклонившись, я проверяю, видно ли что-нибудь под столом. Верхняя скатерть короткая, а нижняя в пол.

– Думаешь, получится? – прижав руку к груди в попытке успокоить взвинченные нервы, спрашиваю я. До ужина, о котором идет речь, еще две недели, но у меня такое ощущение, будто Келвин появится здесь в любую секунду.

Вокруг нас снуют официанты с подносами и салфетками, накрывают на стол и совсем не подозревают о моем маленьком плане.

– Конечно получится! – Лулу едва не прыгает рядом со мной от восторга.

Мое сердце колотится, словно ополоумевшее. Никогда в жизни я не вытворяла ничего безумного.

Если не считать брак с незнакомцем, конечно. Или наглое вранье правительственному чиновнику.

– Ты действительно собираешься это сделать? – в восторге интересуется Лулу. – Идея просто потрясающая.

Я изо всех сил сдерживаю нарастающую панику. Если Лулу считает идею потрясающей, я точно сбрендила.

– Действительно.

***

Две недели и один день спустя я появляюсь в ресторане ровно в 16:50. Ужины тут подают с пяти часов, Келвин придет в шесть, поэтому у меня уйма времени, прежде чем здесь станет многолюдно.

Я взяла с собой книгу и телефон и надела платье, на бирке которого красовалась надпись, что ткань совершенно не мнется. Теперь мне остается только ждать.

До сего момента задумка мне казалась просто блестящей. Смелой и авантюрной, из числа тех, которые люди помнят всю жизнь. Лулу проводит Келвина к столику, и, пока, по его мнению, он будет ждать моего прихода, случится кое-что интересное. Через три дня у него день рождения, а что может быть лучше, нежели отпраздновать его двадцативосьмилетие неожиданным оральным сексом в пафосном ресторане?

Пока Лулу не проводила меня к столику, где буду вынуждена прятаться, я была уверена в себе и своих намерениях. Но теперь, забравшись под него, я слышу разговоры посетителей всего в нескольких шагах, переживаю, что меня кто-нибудь заметит, и начинаю сомневаться, правильно ли поняла Келвина, когда он недавно рассказывал о своих фантазиях. Идея кажется все более и более шальной. В плохом смысле слова. Одно дело – предаваться фантазиям, и совсем другое – пытаться воплотить их в жизнь.

В общем… я тут надолго, и это проблема.

Достав из сумки книгу, я понимаю, что для чтения тут слишком темно. Рисковать быть обнаруженной я не хочу, поэтому фонарик в телефоне не включаю.

Время еле ползет. Под столом начинает сильно пахнуть едой. Наверное, при обычных обстоятельствах я сочла бы эти запахи восхитительными. Сейчас же понимаю, что взяла ношу не по себе – я не тот человек, который попирает правила приличия, – поэтому аппетит пропал, а во рту появилась горечь.

Подав мне сигнал – постучав костяшками по столу, – Лулу идет встречать Келвина. Кажется, я просидела тут не меньше семи лет, а этот резкий звук заставил меня подскочить. Не буквально, потому что сижу я в неудобной позе в ограниченном пространстве. Вместе с облегчением на меня накатывает нервозность. Когда Лулу возвращается, она стучит еще, на этот раз потише и менее уверенно.

– Она очень удивится, когда увидит вас троих! – почти кричит Лулу.

Что-что?

– Это как бы и ее день рождения, – отвечает Келвин. – Ну, почти.

В этот момент я слышу глубокий смех Роберта.

И мне становится дурно. Вашу мать…

Блин-блин-блин.

Я практически ничего не вижу – только смутные тени нескольких пар обуви.

– Келвин, может, ты сядешь с этого краю, чтобы увидеть, когда появится Холлэнд? – предлагает Лулу и похлопывает ладонью по правой стороне стола.

Я тут же подползаю туда. В ногах от долгого сидения колет, и такое ощущение, что меня вот-вот стошнит.

Когда садится, Келвин случайно задевает мое плечо, и я охаю.

– О господи! – удивленно восклицает он, и Лулу тут же решает вмешаться.

– Отлично! – пронзительным голосом громко говорит подруга, а я представляю, что сейчас она, наверное, многозначительно смотрит то на него, то на столик, под которым спряталась я. – Теперь ты точно ее увидишь.

– А? – переспрашивает он. – А-а-а, – нырнув рукой под стол, Келвин ощупывает мое плечо и лицо, после чего я слышу тихий недоуменный смешок, и он шепотом интересуется: – Какого…

– Роберт и Джефф, – достаточно громко, чтобы я услышала, говорит Лулу, – давайте мне ваши пальто.

Пока эти двое раздеваются, Келвин, улучив момент, наклоняется ко мне, от чего его голос внезапно звучит очень близко:

– Какого черта ты вытворяешь?

– Хотела сделать тебе сюрпризный минет! – шепотом «кричу» я.

– Бля. А я хотел сделать тебе сюрприз и… мда, – Келвин садится ровнее и широко расставляет ноги, чтобы я смогла там уместиться и отодвинуться подальше от севших за столик Джеффа и Роберта.

Колено Роберта сантиметрах в десяти от моей руки. Господи, это катастрофа. Почему Лулу не устроила им экскурсию по… ресторану, или что-то в этом духе? Почему не посадила за другой столик?

Единственное спасение – что диван достаточно большой. Подняв колени к груди, я опираюсь на руку Келвина, которой он успокаивающе поглаживает меня по плечам. Со всей осторожностью достаю телефон, тут же приглушаю свет экрана и открываю сообщения.

Меня ждет смс от Лулу:

«Какого хера???»

«Зачем ты усадила их за этот столик?»

«Свободных столиков нет, а Келвин знал, что ты забронировала этот. Бля, я налажала. НИКОГДА НЕ ДЕЛАЛА НИЧЕГО ПОДОБНОГО, ВОТ И ЗАПАНИКОВАЛА!!!»

«И ЧТО МНЕ ТЕПЕРЬ ДЕЛАТЬ???»

Под столом жарко, и у меня начинает кружиться голова. Интересно, я начинаю дышать воздухом, который выдохнула, или просто-напросто задыхаюсь?

«Просто вылезай, и все. Что они тебе сделают?»

Закрыв глаза, я кладу голову на колено Келвина.

– А где Холлэнд? – интересуется Роберт, и спустя несколько секунд мне приходит его сообщение.

«Ты где?»

«Немного опаздываю. Заказывайте без меня».

– Пишет, что опаздывает, – говорит всем Роберт. – Может, закажем ей что-нибудь?

– Готов поспорить, Холлэнд сегодня настроена на сосиски, – заявляет Келвин. Когда я щипаю его за ногу, он наклоняется и хватает меня за грудь.

– Тут сосиски из оленины. Ей не нравится оленина, – явно рассматривая меню, рассеянно отвечает Джефф.

– Да нет, – возражает Роберт. – Холлэнд не любит лосятину.

– Сейчас спрошу у нее, – говорит Келвин, и вскоре на моем экране высвечивается сообщение от него.

«Что будешь? Оленину или ягненка? Кстати, когда придем домой, я тебя как следует оттрахаю. Ты мечта для любого мужчины, просто потому, что задумала это».

«Буду ягненка. Может, мне просто вылезти?»

«Отличная идея».

«Как думаешь, предупредить их?»

Келвин смеется.

– Что? – интересуется Джефф. В своем воображении я рисую, как он опускает вниз свои очки для чтения и вопросительно смотрит на Келвина поверх меню.

– Думаю, она появится с минуты на минуту, – в голосе Келвина я слышу дерзкую ухмылку.

Судя по движению ног, Джефф поворачивается в сторону входа в ресторан.

– То есть Холлэнд уже здесь?

Глубоко вздохнув, я пишу смс своим дядям в общий чат:

«Я уже здесь».

«Где? Я тебя не вижу. Мы сидим за дальним столиком, на диване».

Блин.

Бли-и-ин…

«Я под столом».

– Что? Какого черта? – восклицает Джефф и, наклонившись, приподнимает скатерть. Он смотрит на меня, вытаращив глаза, а Келвин громко хохочет.

Застонав, я выбираюсь из-под стола и сажусь между Келвином и Робертом.

– Я хотела сделать ему сюрприз! Понятия не имела, что вы тоже придете.

– Какой еще сюрприз?.. О боже, – Джефф наклоняется и закрывает лицо рукой. – Холлэнд.

Я беру меню и, не сводя глаз со страниц, протестующе поднимаю руку.

– Давай не будем это обсуждать. Никогда.

***

– Клянусь, больше никаких сексуальных экспериментов! И никакой импровизации.

Потянув за руку и повалив на кровать, Келвин меня щекочет.

– Я этот случай никогда не забуду.

– Провальный минет века.

– И очень даже хорошо, что ничего не получилось. Не уверен, что смог бы держать лицо.

– Я теперь даже думать об этом не могу, – со стоном говорю я.

Он смеется и, целуя мой живот, приподнимает вверх футболку.

– В качестве подарка на день рождения это была крутая идея.

– Впереди тебя ждут еще сюрпризы.

И как бы сильно Келвин ни старался выведать у меня этот секрет, как бы подробно ни расписывал сумасшедший секс, который последует в качестве благодарности, я смогла устоять и ничего ему не рассказала.

глава двадцать пятая

Я хорошо помню, как в шестнадцать лет впервые приехала в Нью-Йорк, чтобы навестить Роберта и Джеффа. Поскольку дяде пришлось задержаться на работе и встретить меня в аэропорту не получилось, Джефф проинструктировал меня по смс, как добраться до города самостоятельно, вплоть до дверей квартиры.

В теории все казалось просто, а на практике масштабы Нью-Йорка разнесли мою провинциальную наивность в пух и прах. Дело было не только в количестве людей или обилии дорожных знаков, но и в тотальном шуме. А еще я ощущала себя пузырьком в бутылке газировки, и меня как будто что-то толкало вперед.

И хотя сейчас в плане навигации Нью-Йорк ощущается до смешного простым, до сих пор помню ту растерянность, которая накатывала в первое время моей жизни здесь, едва я выходила из дома. Я наврала Келвину, будто мне нужно к гинекологу в каком-то таинственном районе Манхэттена; и нет, компанию составлять не нужно – потому что на самом деле я поехала в аэропорт встречать его маму и сестру.

Нервы – штука интересная. Я думала, что нервничала на нашей свадьбе; но в сравнении с ожиданием первой репетиции Келвина это была ерунда. Все это так же оказалось ничтожным по сравнению с беспокойством, которое меня поглотило перед собеседованием в миграционном центре и которое – уже позже – сожрало меня с потрохами перед знаменитым неудавшимся минетом. Но все описанное кажется ничтожной каплей в море, если сосредоточиться на текущем моменте.

Несмотря на обмен многочисленными сообщениями, мы с Бригид никогда не разговаривали. А после принятия решения о их приезде наша переписка была больше по делу – отчасти потому, что я предупредила ее о склонности Келвина наплевать на приватность касательно содержимого телефонов. Как своего, так и моего. Келвин часто просит прочитать ему вслух пришедшее письмо, пока сам репетирует, или ответить на смс, когда его руки заняты пакетами с продуктами. И хотя я сомневаюсь, что он любит совать нос в чужие дела, Келвин нередко говорит мне, когда звонит или пишет Лулу, Роберт или Джефф и предлагает зачитать для меня сообщение. Обычно я не против, потому что скрывать мне нечего.

Кроме этого визита, который нужно сохранить в тайне.

Приходится признать: я адски нервничаю, ведь сейчас встречусь со своими свекровью и золовкой. Чисто технически они теперь мои родственники, и как быть, если, посмотрев на меня, решат, что ожидания не оправдались?

Поскольку Келвин легок в общении, я бы этим даже голову себе не забивала, будь встреча в его присутствии. Но сейчас мне спрятаться не за кого. Доверять Лулу и ждать, что она станет держать язык за зубами, я не могу. Роберт вместе с одним писателем занят созданием нового спектакля. А Джефф, если бы и выслушал все мои опасения, что на это ответил бы? Не волнуйся, ты замечательная?

Интересно, что семья Келвина знает обо мне? Что именно он им рассказал?

Я настолько погружена в мысли о том, чего они ждут от жены своего сына и брата, что когда поезд метро дергается на повороте, я, словно впервые приехавшая в город провинциалка, всем весом наваливаюсь на дверь.

Мне помогает какой-то мужчина.

– Держись за поручень, дорогуша.

У меня на языке вертится ответ, что вообще-то я здесь живу и в курсе, просто переживаю из-за грядущего знакомства с новыми родственниками, но мужчине, похоже, плевать. И мои мысли начинают кружить в голове с новой силой.

Я жду у выхода из международного терминала, надеясь при этом, что смогу узнать в толпе двух женщин, которых видела лишь на фото. Судя по всему, Бригид должна быть очень похожа на Келвина, в чем тут же и убеждаюсь. Я мгновенно ее узнаю. У моей золовки такие же густые волосы того же оттенка, что и у Келвина, такой же цвет кожи, как у него, а в уголках глаз появляются знакомые морщинки, когда, увидев меня, Бригид улыбается. Идущая за ней Марина вскрикивает, когда смотрит на меня, и зажимает ладонью рот.

Подбежав ко мне, они меня обнимают, и в какой-то момент Марина заливается слезами.

– Ну мам, – притянув ее в свои объятия, со смехом говорит Бригид. – Мы так ждали эту встречу, – поясняет она мне. – Мы не виделись с Келвином четыре года.

Марина – невысокая и стройная женщина – выглядит неподвластной годам.

– Ты себе даже представить не можешь, как мы соскучились, – вытирая глаза, говорит она. – И так давно хотели с тобой встретиться! Ждали приезда вас обоих еще на Рождество, но потом планы сорвались.

Как странно и любопытно. С улыбкой я обнимаю по очереди каждую, ошарашенно переваривая сказанное.

Что Марина имела в виду? Грядущее Рождество? Явно нет.

Пытаюсь ответить на сыплющиеся вопросы и задать свои, но слова свекрови все еще звучат у меня в ушах.

Какое-то время мы болтаем на всякие нейтральные темы: обсуждаем погоду, перелет, питание на борту, но тоненький голосок в голове настойчиво задает вопросы.

Она давно хотела со мной встретиться? На дворе восьмое апреля, а с Келвином я познакомилась всего три месяца назад.

Мы загружаем чемоданы в багажник такси.

– Перекресток 47-й и 8-й, – говорю я водителю.

Как только мы трогаемся с места, Марина берет меня за руку.

– На последних фотографиях ты выглядишь немного иначе, чем на ранних.

На ранних? На каких еще ранних?

Внутри поселяется беспокойство.

– Правда?

– Твои волосы сейчас светлее, чем были во время вашего знакомства во время учебы.

Что-то тут не то. Совсем не то…

Я провожу рукой по своим волосам, и на ум тут же приходит спасительная ложь.

– Ага, немного осветлила.

На самом деле, я никогда в жизни не красила волосы.

– Аманда? – зовет Бригид. – Аманда! – повторяет она, потом протягивает руку и похлопывает по моей ладони. – Аманда, дорогая, это ведь Эмпайр-Стейт-билдинг, да?

Это она мне?

Бригид обращается ко мне!

Во время нашей переписки мое имя не упоминалось ни разу. И она явно знает меня не как Холлэнд, а как Аманду.

Что это еще за баба такая: Аманда?

Я начинаю всерьез беспокоиться, что меня вывернет съеденным на завтрак прямо в такси.

– Ага, это… – я киваю, глядя туда же, куда и Бригид. – Это он и есть.

***

Продолжаю напоминать себе не делать выводов, прежде чем удастся поговорить с Келвином. Поначалу я отчаянно хотела думать, что встретила в аэропорту какую-то другую ирландскую семью, но поскольку всю дорогу в такси женщины на все лады рассказывали, как они гордятся Келвином и поверить не могут, что он играет в оркестре «Его одержимости», мне пришлось признать: ошибки тут нет.