Текст книги "Соседи по квартире (ЛП)"

глава шестая

Келвин садится ровнее и рывком ставит гитару себе на бедро.

– Мистер Окай, – тяжело сглотнув, говорит он. – Не знал, что вы здесь стоите.

– Моя племянница сказала, что тебя зовут Келвин.

Глядя то на меня, то на Роберта, Келвин пытается уложить новую информацию в голове. У Роберта гладкая темная кожа и черные короткие волосы. У меня светлая кожа с веснушками и каштановые волосы, собранные в растрепанный пучок.

Роберт протягивает руку, которую Келвин тут же принимает, встав со своего барного стула.

– Да. Келвин Маклафлин.

Дядя смеется, а плечи Келвина заметно расслабляются.

– Слишком ирландское имя для кого-то, имеющего такой хороший загар.

– Моя мама гречанка, – поясняет он и снова смотрит на нас, словно также задаваясь вопросом.

Наклонив голову ко мне, Роберт высвобождает руку Келвина.

– Мы с ее дядей женаты.

– А, – улыбнувшись, произносит Келвин.

Я чувствую, что стоящий рядом со мной Роберт выпрямляется, и Келвин делает то же самое. Мое сердце грохочет, как барабан. Пора переходить к сути.

– Я музыкальный руководитель…

– Театра «Левин-Глэдстоун», – перебивает его Келвин. – Знаю. Я семь раз ходил на «Его одержимость».

– Семь? – переспрашиваю я, заговорив впервые за все это время, и Келвин поворачивается ко мне.

Он кивает.

– Думаю, я купил у тебя футболку.

Снова «дзынь». И снова сильный ирландский акцент, очень искажающий слова.

Закрыв свой открытый от удивления рот, я медлю, но потом отвечаю:

– И ты не подумал упомянуть этот факт чуть раньше? Например, в среду вечером?

– Вы виделись в среду? – интересуется Роберт.

Но мы оба не обращаем на него внимания.

– Просто до этого момента я не догадался связать все воедино, – как ни в чем не бывало говорит мне Келвин. – Я видел тебя раньше, просто решил, что на станции.

– Получается, ты знаешь о постановке, – замечает Роберт, решив перенаправить наше внимание.

Келвин бледнеет.

– Конечно же, знаю.

– И если ты видел спектакль семь раз, – продолжает Роберт, – полагаю, ты в курсе, что Луис Генова уходит и вместо него мы взяли Рамона Мартина.

– В курсе, – почесав подбородок, отвечает Келвин. – А еще я слышал, что Сет Асторио не играет уже четыре дня. Как идут поиски его замены?

Роберт отходит на шаг и изучающе смотрит на Келвина.

– Похоже, ты скептически относишься к возможности его замены.

– Конечно же, я не сомневаюсь, что вы найдете ему замену, – смеется он. – Вот только Сет другого мнения.

– Ты знаком с Сетом? – недоверчиво спрашивает мой дядя.

– Мы вместе учились.

Роберт делает паузу, а затем прищуривается.

– Сет учился в Джульярдской школе [один из крупнейших и престижнейших вузов США в области искусства и музыки – прим. перев.].

Келвин приподнимает подбородок и самоуверенно улыбается.

– Ага. Так и есть.

Обойдя Келвина, я плюхаюсь на его стул.

Джульярдская школа.

Ну ничего себе. Келвин там учился.

Роберт решает больше не ходить вокруг да около.

– Как насчет прийти к нам завтра и сыграть?

Мой внутренний голос истерически кричит, что по вторникам Келвин занят. По крайней мере, должен быть занят, потому что у выпускника Джульярда игра на станции метро за горстку наличных не может быть основным занятием. Я прижимаю ладонь ко рту, чтобы не ляпнуть чего-нибудь.

– Сыграть для вас? – уточняет ошарашенный Келвин. – Да ладно!

– Я серьезно, – с легкой улыбкой отвечает Роберт. – Увидимся завтра в двенадцать.

***

На часах четыре утра, а я сижу на диване и болтаю ногами. Что бы я ни пробовала, заснуть мне так и не удалось.

Не помог ни чай с ромашкой, ни порция виски, ни мой любимый розовый вибратор, ни телевизор.

Засунув вибратор под диванную подушку, я встаю, выключаю телевизор и, взяв одной рукой образовавшуюся на столике гору посуды, несу ее к раковине.

Раз нервничаю даже я, Келвин, наверное, вообще рассудок потерял. Если только он, как и любой другой выпускник Джульярдской школы, не относится к прослушиванию как к чему-то обыденному. А еще Келвин понятия не имеет, кто будет присутствовать сегодня на прослушивании: в полдень он будет играть не только для Роберта Окая (бывшего дирижера симфонического оркестра Де-Мойна и нынешнего музыкального руководителя «Левин-Глэдстоун»), но и для двух известных бродвейских продюсеров, братьев Дона и Ричарда Лоу, а так же для режиссера-постановщика Майкла Астерофф. По плану у всех них должна быть общая встреча.

Поскольку Келвин будет играть вместе со всем оркестром, у Роберта не получится оставить прослушивание в тайне. Так же на нем может оказаться Брайан и любой другой музыкант, кто придет пораньше и будет слушать, стоя за кулисами.

Вчера за ужином мы с дядей разрабатывали стратегию: я хотела, чтобы Роберт просто предложил Келвину место в оркестре, если тот оправдает его ожидания и сыграет блестяще. Он режиссер и музыкальный руководитель. Разве нельзя воспользоваться служебным положением?

Но Роберт со мной не согласился.

– Политика театра – тонкая штука.

Он вполне может привести Келвина, никому толком о нем не рассказав. Просто представив его начинающим гитаристом, игру которого слышала Холлэнд и которая поразила его самого.

Но потом ему нужно сказать Майклу, что требуется мозговой штурм, на котором можно обсудить, в чем Келвин талантлив, а в чем ему еще предстоит совершенствоваться. Оценив, как Келвин держится перед аудиторией, Роберту придется дождаться, когда кто-то другой предложит заменить Сета Келвином.

– Не я, – посмотрев мне в глаза, говорит Роберт, – и не ты. Доверься мне, Лютик, эту идею должен озвучить Майкл.

Но вне зависимости от того, что именно мы расскажем другим, Роберт, Джефф и я знаем: эта идея принадлежала мне.

Я так отчаянно хочу, чтобы все сработало, и потому почти не могу спокойно усидеть на месте. Если Майкл согласится, что вместо Сета мы можем взять гитариста, это будет означать мой (пусть и небольшой) вклад в постановку. Я больше не буду чувствовать себя бесполезной.

Потихоньку и малозаметно, но я стану достойна этого места.

***

Роберт встречает меня снаружи в 11:45. Келвин должен появиться в полдень.

Встретившись со мной взглядом, дядя улыбается, после чего поворачивается и идет к боковому входу. За кулисами народу не сильно много, но тишины тут нет. Большинство актеров приходят к трем часам на грим и постановку света, а солисты оркестра по вторникам появляются пораньше, чтобы после выходного вместе перекусить, не спеша настроить инструменты и пообщаться с Робертом.

Поначалу все отпускают шуточки и никто не ощущает важность сегодняшнего дня. Для Роберта не редкость приглашать музыкантов на прослушивание, когда из оркестра кто-то уходит. Вот только в настоящее время гитаристов в оркестре нет. И когда кто-то говорит, что на прослушивании будет гитарист, всеобщий интерес возрастает. Сет ушел. Луис уйдет совсем скоро. И при этом мы будем прослушивать гитариста? Я наблюдаю, как большинство присутствующих что-то пишет в своих телефонах. Вскоре театр заполняется актерами, музыкантами и работниками сцены.

Брайан изо всех сил сдерживает тревогу и волнение и спрашивает у каждого, кто пригласил этого музыканта, что происходит и почему его ни о чем не предупредили?

Роберт обычно не нервничает – по крайней мере, не из-за подвластных ему ситуаций, подобной этой. Он достаточно умен, чтобы никому не обещать с три короба. И сейчас, когда он стоит и разговаривает с Майклом, оба мужчины притворяются, будто не замечают всеобщего оживления. Ровно в двенадцать открывается дверь вестибюля, и, неся футляр с гитарой в левой руке, а правую расслабленно держа в кармане джинсов, появляется Келвин. Все смолкают, и кажется, будто проходит целая вечность, пока он идет по проходу к оркестровой яме.

Роберт никому его не представляет; Келвин здесь ради него, Майкла, Дона и Ричарда. Все остальные лишь слушатели, раз уж решили остаться в зале. Я сижу вдалеке, у кулис, и с трудом могу рассмотреть лицо Келвина. Тем не менее замечаю, что он ощущает всеобщее внимание, направленное на него. Он идет немного сгорбившись, всем улыбается и кивает. Дважды достает бальзам для губ.

Мне хочется узнать, как Келвин в итоге оказался здесь. Как из Ирландии он попал в Джульярдскую школу, а потом начал играть на улице и для кавер-групп. Кому-то приходится ночевать у здания театра, чтобы заполучить один билет на «Его одержимость», а кто-то платит за билеты безумные деньги на сайтах предварительных продаж. Какие связи помогли Келвину посмотреть этот спектакль целых семь раз?

Он пожимает руку Роберту и Майклу, потом поворачивается к склонным молча наблюдать Дону и Ричарду, а затем ему предлагают занять складной стул, который стоит посередине ямы.

Келвин садится, достает гитару и молча настраивает инструмент. Его легкая улыбка такая заразительная. Сердце у меня в груди бьется отбойным молотком.

Посмотрев на Роберта, Келвин спрашивает:

– Что бы вы хотели услышать?

Тот делает вид, будто задумался. Понятия не имею, что именно Роберт попросит его сыграть, но готова поспорить на собственную жизнь: он уже составил целый плей-лист.

– Малагенью [один из стилей фламенко – прим. перев.].

Умно. Мелодия яркая и запоминающаяся – похожа на вступление «Его одержимости», но при этом не слишком сильно. Еще она прекрасно продемонстрирует умения Келвина, поскольку требует точности и скорости и несколько раз меняет темп.

Коротко кивнув, Келвин наклоняет голову, закрывает глаза и просто блестяще исполняет первые ноты.

Я чувствую, как все затаили дыхание и подались вперед, чтобы не только слушать, но и наблюдать. Краем глаза замечаю, что Майкл высоко поднял брови, а угрюмый до этого момента Ричард перестал по своему обыкновению скрещивать руки и, сунув их в задние карманы, стоит, покачиваясь на пятках.

Прямо на моих глазах исполнением Келвина впечатлен весь чертов театр, и я ладонью зажимаю себе рот. Это странно, что я вижу здесь своего уличного музыканта Джека и хочу кричать? Странно, что догадываюсь, как много это для него значит, хотя ровным счетом ничего о нем не знаю?

Хочется пуститься танцевать прямо на сцене. Меня переполняет гордость.

***

Для Роберта и других руководителей Келвин исполняет три с половиной композиции. На середине Blackbird «Битлз» его прерывает Майкл, который встает и, дважды хлопнув в ладоши, говорит:

– Думаю, мы услышали достаточно.

Никто этому не удивился – даже Келвин. Уверена, все были ошарашены, что ему в принципе дали сыграть так много.

Келвин встает, убирает гитару в футляр, снова пожимает всем руки и, не оглядываясь, уходит.

– Давайте поднимемся наверх, – предлагает Майкл, имея в виду один из небольших конференц-залов на втором этаже. Вокруг большого стола там стоят стулья разной величины – некоторые с настолько высокими спинками, что вполне могут сойти за троны, а некоторые такие низкие, что сидящим приходится подкладывать подушки.

Развернувшись, Роберт ведет Дона и Ричарда за сцену. Следом за ними пошел и Брайан. Майкл обходит всех присутствующих и приветствует нескольких новых актеров, после чего задерживается возле меня.

– А ты идешь? – спрашивает он.

Я оглядываюсь через плечо, пытаясь понять, к кому он обращается.

– Да. Ты, Холлэнд, – наклонившись ко мне, говорит Майкл. Его голубые глаза мерцают.

Он знает, как меня зовут?

– Вам нужны фото? Тогда конечно.

– Роберт сказал, что это ты познакомила его с Келвином. Буду рад, если ты поделишься своими соображениями, почему решила рассказать о нем.

Майкл жестом зовет меня следовать за ним, и я чувствую, как моя кровь забурлила.

***

Я сажусь на один из тронов в дальнем конце стола. Вообще-то, я надеялась занять один из маленьких – тогда чувствовала бы себя более уютно в присутствии таких персон, – но не успела. Брайану, который явно хотел усесться между Робертом и Ричардом, достался как раз маленький стульчик, и он сейчас похож на хмурого малыша среди взрослых.

– Холлэнд! – шепотом кричит он, недоуменно посмотрев по сторонам. – Что ты тут забыла?

– Это я ее пригласил, – отвечает Майкл и взмахом руки пресекает дальнейшие расспросы. – Итак, Холлэнд. Давай послушаем тебя. Кто этот парень?

– Ну… хм, – мой голос слегка дрожит, и я чувствую, как Брайан вибрирует недовольством. – Несколько раз в неделю он играет на станции «50-я улица»…

– Он играет в метро? – переспрашивает Брайан.

– Брайан, – низким голосом предостерегающе перебивает его Роберт. – Дай ей договорить.

– Я увидела его однажды утром, когда ехала в центр на прием к врачу, – говорю я. – Впрочем, мне не было необходимости ехать на метро даже тогда, потому что я живу всего в нескольких кварталах…

Роберт покашливает, давая мне понять, чтобы я переходила к сути.

– В общем, – с горящими щеками продолжаю я, – все это время я слушала, как он играет. Как и другие пассажиры на станции, ждущие поезд. Меня очень впечатлила его игра, поэтому я рассказала о нем Роберту и… м-м… – я прикладываю ладонь ко лбу, чувствуя себя не в своей тарелке от всеобщего внимания. – Мне захотелось, чтобы Роберт его послушал. А еще оказалось, что Келвин учился в Джульярдской школе, – краем глаза я вижу, как Роберт подбадривающе кивает. – Он потрясающий музыкант. Это каждому понятно.

– Он потрясающий, согласен, – говорит Дон, – и я рад, что мы здесь собрались это обсудить. Искать таланты и наблюдать за их ростом всегда интересно.

Мой запал почти иссяк, потому что, кажется, они не подхватили не высказанную вслух идею пригласить Келвина в спектакль, но все равно киваю Дону – как будто мое согласие имеет значение. И стараюсь не встречаться взглядом с Робертом. Не хочу видеть его разочарование, которое чувствую сама.

Теперь, когда моя речь окончена, внимание присутствующих возвращается к Роберту и Брайану.

Роберт рассказывает Дону об обстоятельствах ухода Сета, а Брайан подтверждает, что зрелище было то еще. Потом Брайан отчитывается братьям Лоу по поводу новых деталей декораций, которые построили на замену треснувшим месяц назад на репетиции. Во время всего разговора Майкл рассеянно водит пальцем по столу.

На заданные вопросы звучат ответы, а я стараюсь вжаться в спинку стула, чтобы стать незаметной. Я всего лишь продавец футболок, архивист, в котором нет необходимости; мое присутствие здесь совсем необязательно. Но поскольку я выбрала сесть в дальнем углу зала, встать и выйти кажется еще большей грубостью, чем занять этот высокий стул на встрече руководства. Да и похоже, что никому до меня нет дела.

Кроме Брайана, который решил, что сейчас самое время отправить мне сообщение:

«Надеюсь, мне ни нужно тебе напоминать, что услышанное здесь должно остатся в стенах этого зала».

Честное слово, его грамматика чересчур самобытна. Быстро напечатав, что согласна, я кладу телефон на стол экраном вниз.

– А как вы считаете… – посреди разговора начинает Майкл, а затем, усмехнувшись, качает головой. – Думаю, привести сегодня сюда Келвина было умным поступком со стороны Холлэнд, – он поднимает руки, чтобы привлечь внимание, а я затаиваю дыхание. – Выслушайте меня. Пока я слушал ваши разговоры об уходе Сета… Учитывая мои опасения – которые, как я знаю, ты разделяешь, Боб, – насчет Лизы в качестве его замены…

Сердце у меня в груди бьется все сильней. Подняв голову, я на секунду встречаюсь взглядом с Робертом.

– Думаю, нам стоит рассмотреть гитариста для аккомпанемента сольных партий Рамона в «Его одержимости», – продолжает Майкл. – Наверное, я буду первым, кто признает необходимость больших перемен, и, конечно же, я доверяю тебе, Боб, но это может стать идеальной заменой.

Я кусаю губы, чтобы не разулыбаться, и опускаю взгляд. Сидящий на другом конце зала Роберт задумчиво хмыкает.

– Безусловно, это интересная идея.

– Мне он понравился, – соглашается Дон. – В музыке я не большой специалист, но как думаете, можно ли сделать музыкальное сопровождение чуть более простым и грубым, специально для гитары?

– Такого никто не будет ожидать, – широко улыбается Майкл.

Ричард кивает и тоже улыбается.

– Думаю, это слегка безумное, но потрясающее предложение. Музыка спектакля очень томная. А парень просто ослепительно сексуален.

Головы присутствующих поворачиваются к Роберту.

– Боб, – говорит Майкл и подается вперед. – Как это вписывается в твое видение? Не испортит ли это все? Ты готов рассмотреть мое предложение?

На лице моего дяди появляется крошечная улыбка – настолько малозаметная, что больше походит на случайное движение мышц лица. После чего он поднимает руку ко рту и проводит пальцем по губам.

– Гитара, значит, – словно размышляя, произносит он. – Гитара…

Роберт смотрит на Майкла, но я знаю, что его улыбка предназначается лишь мне.

– Со стороны Холлэнд это действительно был умный поступок. И у нее неплохое чутье. Думаю, Келвин с Рамоном станут блестящим дуэтом.

Дон стучит костяшками пальцев по столу.

– Тогда давайте ему позвоним.

На этом я собираюсь уходить, но Роберт жестом просит меня остаться. Не могу понять, считает ли он, что мой уход помешает встрече, или же хочет, чтобы я насладилась моментом, но мне становится еще более неловко. У меня с собой даже блокнота нет, чтобы сделать вид, будто я здесь для протоколирования.

Роберт диктует номер Келвина, и Майкл набирает его на стоящем посередине стола телефоне. Раздаются два гудка, во время которых биение моего сердца отдается где-то в горле.

Голос Келвина хриплый и как будто сонный.

– Алло?

– Келвин, привет. Это Майкл Астерофф. Рядом со мной Роберт Окай и братья Лоу.

– О. Добрый день, – на заднем плане раздается какой-то шорох, и, хотя он ушел отсюда всего час назад, мое развратное воображение рисует Келвина с голым торсом, сидящем в кровати и с одеялом у бедер.

Надеюсь, что он один.

– Отлично показал себя, парень, – говорит Майкл. – Просто блестящая работа.

Несколько секунд Келвин молчит, а когда заговаривает снова, в его голосе слышится волнение.

– Спасибо, сэр.

– Послушай, – начинает Майкл, – нас всех интересует, как выглядит твое расписание на ближайшие несколько месяцев.

– Мое расписание?

– Если точнее, то наш вопрос в том, можем ли мы заинтересовать тебя местом в оркестре? В спектакле «Его одержимость».

Вопрос встречен оглушающей тишиной.

Роберт подается вперед и добавляет:

– Мы бы хотели, чтобы ты взял на себя партию Сета.

– Вы сейчас серьезно?

Все, кроме меня, смеются.

– Да, – с широкой улыбкой отвечает Майкл. – Серьезно.

– Ого, я польщен. Я… – пауза. – Я ужасно хочу согласиться.

– Так соглашайся! – нараспев произносит Роберт.

Келвин на том конце провода издает стон и говорит:

– Просто я… э-э…

И тут я понимаю.

Сразу же все понимаю.

Келвин медлит по той же причине, почему не хотел связываться с полицией в день нападения на меня.

– Видите ли, я здесь не совсем легально.

Сидящие за столом замолкают. Майкл переглядывается с Робертом, и тот медленно выдыхает.

– Я находился в стране по студенческой визе, и она… м-м, закончилась. А уехать я не решился. Но это предложение… Я мечтал о нем всю жизнь.

– Как давно истек срок действия визы? – кивая Роберту, будто все еще можно уладить, спрашивает Майкл. – Мы ведь можем продлить ее и устроить тебя как бы на стажировку.

Какое-то время Келвин молчит, а затем, кажется, мне слышится невеселый смешок.

– Прошло уже четыре года.

Роберт со стоном откидывается на спинку стула. Иностранцы часто присоединяются к исполнительскому составу – это происходит сплошь и рядом. И визы для артистов в Нью-Йорке делают на каждом шагу. Но школьный приятель Джеффа работает в миграционной службе, и я как-то подслушала разговор моих дядей о том, что очень непросто получить поблажку для людей, у которых виза просрочена на шесть месяцев… Что уж говорить про четыре года!

Когда никто из присутствующих в зале ничего не отвечает, в трубке раздается еще один смешок – уже откровенно печальный.

– Но я очень благодарен за ваше предложение.

глава седьмая

Закончив звонок, Майкл откидывается в кресле и прижимает ладони к глазам.

– Ладно. Вплоть до этого утра мы о нем даже не знали. Нужно срочно возобновить прослушивания скрипачей.

Его слова встречены молчанием, а братья Лоу с сомнением смотрят друг на друга. Кажется, мы с Робертом не единственные, кто уже видел Келвина в составе оркестра.

– Должен же быть какой-то способ уладить дело? – интересуется Дон. – Надо поднять все свои связи.

– Четыре года – слишком большой срок, – тихо говорит Роберт и морщится, встретившись со мной взглядом. – Не уверен, что даже с нашими связями мы сможем это уладить.

– Да господи, – подскочив со своего крошечного стульчика, Брайан с силой облокачивается на стол кулаками. – Ответ очевиден, разве нет? Нужно просто женить парня на Холлэнд. Тем более что в своих фантазиях она и так уже встречалась с ним несколько последних месяцев. Одним выстрелом убьем двух зайцев.

Пискнув что-то нечленораздельное, я ловлю на себе взгляды присутствующих.

На меня не смотрит только мой дядя; сдвинув очки вниз, он обращается к моему боссу:

– Брайан. Если тебе нечем помочь, то, пожалуйста, мы тебя не задерживаем.

Откинувшись на спинку стульчика, Брайан ухмыляется мне, после чего переводит взгляд на Роберта.

– Раз все так ужасно, как ты говоришь, и… – он драматически разводит руками, – во всем Нью-Йорке не найти подходящего музыканта, то давайте уж рассмотрим каждое предложение, которое сможет помочь нанять вашего уличного самородка. Я считаю, нам стоит послушать мысли Холлэнд по поводу этой идеи.