Текст книги "Плохой парень// Bad Guy (СИ)"

Автор книги: Кристина Ли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 32 страниц)

Втянул сосок в рот, и зажал зубами, намеренно водя быстрыми движениями языка по его вершине. Это настолько распалило бедняжку, что она начала стонать в голос, и намного громче.

– Повернись! – отрывисто скомандовал в её губы, когда опять хорошенько прошёлся по нему, и она тут же легла на живот.

Но я хотел не этого. Потому схватил её за бедра и заставил встать на четвереньки. Плавно провел рукой по пояснице и мягко надавил, чтобы она прогнулась.

Красивые плавные линии оголенной спины врезались в глаза, как яркая картинка, а возбуждение только нарастало и требовало выхода.

"Я же ничтожество. Так буду поступать, как ничтожество!

Поэтому я с силой схватил её за волосы, и услышал вскрик, когда мой член резко вошёл в неё.

И я не почувствовал ничего, кроме одного дерьмового желания вонзаться в неё так, чтобы она орала погромче.

Движения стали нарастающими и сильными, а Хва Джин лишь сильнее мне подыгрывала сама. Девушка насаживалась на меня, извивалась, и вскрикнула опять, когда я ткнул её лицом в одеяла на полу, и вошёл на всю длину, продолжая сильными толчками заставлять её орать.

Прошла от силы минута и она начала дрожать от оргазма, а потом прогнулась сильнее, и я почувствовал, как влагалище сокращается, а девушка кончает.

И застыл… Даже воспоминания о Мён Хи не заставили меня остановиться. Но вид дрожащих плеч и спины, на которой были плавными прядями разбросаны волосы, вынудил это сделать.

И я охренел.

"Я верю тебе…" – серые зеркала, полные боли и дрожащая спина и плечи.

"Тебе стыдно?" – голос такой, словно Лика действительно беспокоилась обо мне.

"Обо мне никто никогда не беспокоился…" – пронеслась собственная мысль и я опомнился от этого дерьма.

– Не останавливайся… Хочу ещё… – я услышал надрывный дрожащий всхлип и в ужасе отпустил волосы совершенно чужой и незнакомой девушки.

Поднялся за секунду, и охерел от того, какой хернёй я занимался.

Зачем мне это? Зачем я вымещаю свою несостоятельность на этой девице? Я дебил? Или совсем рехнулся?!

– Поднимись! Банкет окончен! – тихо, но, наверное, слишком грубо скомандовал, и услышал хохот.

– Ты издеваешься? – она развернулась и накинув на себя халат начала хохотать прямо мне в лицо.

– Нет! – я стянул презерватив и бросил его на пол, подняв штаны.

Хва Джин продолжала ржать, пока я одевался, но как только надел куртку, со злостью прошипела:

– Меня ещё никто так не унижал!

– Значит, я буду первым, крошка. Сайонара! *(Прощай!) Кстати, выдавать себя за кореянку не хорошо, дорогуша. Но все же… – я остановился в пороге и легко кивнул в поклоне, – Спасибо, госпожа.

Как я дошел до машины, одному Будде известно. Но как только сел на водительское сидение тут же схватился за сигареты и под пристальным взглядом Джи Сина сделал глубокую тягу и откинулся на сидение, выдохнув с облегчением.

– Двадцать одна минута и сорок три секунды. Идёшь на рекорд, брат, – хохотнул этот дегенерат, а я прикусил губу и выругался.

Открыл дверь и смачно выхаркал всю херь, которая осталась на моем языке.

– Что? Так всё херово, что блевать захотелось?

– Заткнуть бы тебя. С ноги, например, – скривился и потянулся за водой в бардачке.

– Ненавидел всегда эту тупую бабскую привычку мазать себя всякой дрянью, которая потом вызывает несварение на утро, – прошипел и промыв рот водой, опять сплюнул на дорогу.

– Так а кто тебе виноват? – разве руками Джи Син и продолжил, – Ты хоть на резине проехался?

– На резине, – припечатал и захлопнул дверь с такой силой, что тачка задрожала, – Тебя домой? Или ещё в какой притон прокатимся?

– Домой вези телеса господина Пака. Я спать хочу, а тебе бы помыться. Не известно что подцепить мог, – этот болван развалился на сидении и махнул в сторону дороги.

– Вышвырну посреди шоссе на ходу! Сядь нормально, и пристегнись!

– Слушаюсь, мой сладкий.

– И послала мне карма такого идиота в друзья, – я завел мотор, и переключив передачу, вырулил на дорогу.

– Что сказал Тэ Хван? – вдруг тихо спросил Джи Син, а я начал набирать скорость, вжимая педаль газа в полик.

– Что ты наркоман и от тебя отказалось агентство.

– Значит, они выгонят меня, – глухо ответил друг, а я сжал руль сильнее в руках.

– Найди анонимную клинику и договорись с Тэ. Он хороший человек, и если ты действительно не хочешь потерять всё – убеди его и лечись. Иначе тебя посадят, если узнают. Или просто отвернуться. Все. И ты это знаешь.

Более Джи Син до самого комплекса не проронил ни слова, ровно как и я. Мне вообще не хотелось кого-то видеть или слышать. Всё потому что чувствовал себя слишком странно. Я словно потерялся. Как в тот день в Пусане, когда не мог отыскать дорогу к отцу. Я бегал по улицам, смотрел на людей, прятался от полицейских и снова бежал. А припёрся к тому с чего начал. Не добился ничего, хотя смог дойти до железнодорожной станции, даже знал на какой состав должен сесть. Но маленький мальчик забыл о том, в чем никогда не нуждался.

У меня не было денег на билет. Поэтому я стоял и плакал. Заливался слезами так, что перепугал половину народа вокруг. Мычал, ныл и звал отца. Но и тогда, как и сейчас ни хрена не сделал, чтобы отыскать свою дорогу.

Маленький избалованный ничтожный Ким Хан Бин, не был готов к настоящему. Как и сейчас! Он занимался тем, что торчал перед панорамными окнами на тридцатом этаже и смотрел вниз, выкуривая десятую сигарету и душась едким дымом.

Я не поехал домой, не включил сотовый, а набрал номер с визитки прямо со своего вольсэ. Долго ждать ответа не пришлось. Уже через час на мой номер был выслан соответствующий счёт, и я тут же перевёл нужную сумму.

Дело осталось за малым. Прийти завтра в прокуратуру или департамент, один хрен, и сказать ей, что я справился хотя бы с этим.

В окнах отражался силуэт молодого парня, в серых трениках и с голой грудью. Мокрые волосы спадали на мою смазливую рожу, и я невольно словил себя на мысли, что было бы, будь в этой квартире два человека?

Я и вторая часть меня. Моя половина…

Я и забыл, чему учил меня папа. Что он пытался вложить в этот чугунок пока был жив. Но оказывается Хан Бин хорошо помнил его слова:

" – Ты можешь встретить тысячи запахов в жизни. Каждый ты запомнишь. Со временем станешь встречать их снова и ассоциировать с воспоминанием. Но есть такие ароматы, которые будут путать тебя. Сбивать с пути, пока ты не почувствуешь запах своего лотоса.

– А мама тоже пахнет лотосом?

– Для меня твоя мама, как сам цветок лотоса, адуэль*(сынок)…"

Я не спал ни минуты, а в голове словно клубился чертов туман. Но всё равно вышел из дому, и спустя час затормозил у здания департамента. Над головой собирались тучи, и скорее всего начинался сезон дождей. Поэтому я потёр глаза, а следом зевнув, накинул капюшон на голову, и спокойно пошел в сторону входа.

Меня уже ждали. Они словно знали, что я приду и у меня нет другого выбора. На самом деле, я был благодарен инспектору Ли, поскольку если бы не он, мне бы не удалось похоронить Мён Хи правильно.

– Анъё хасеё, Хан-ши! *(Доброе утро, господин Хан) Проходите! – я поклонился коменданту и прошел через планку металлоискателя.

Внутри это управление напоминало действительно кадр из криминальных драм. Настолько кибернетизированного места я не встречал. Даже в лифте отсвечивала непонятная отдельная панель со сканером, которую я рассматривал весь подъем на десятый этаж.

И только дверцы лифта распахнулись, как я почувствовал запах. Свежий аромат. Совершенно лёгкий флёр лотоса.

– Моя госпожа, утречко!

Улыбка сама расплылась на лице при виде женщины, которая чуть не врезалась в меня сама, так неслась по коридору. Как и всегда я осмотрел её с ног и до головы, и чуть не застонал в голос, от того как ахерительно смотрелись мелкие веснушки на лице Лики.

– Эта срань божественна… – выдохнул, и сам не понял, что сказал это вслух.

– И тебе доброе утро, Хан, – Лика скривилось и смерив меня холодным взглядом, нахмурилась, продолжив:

– Срань, господин Хан, в сочетании со словом божественна – это не комплимент, а богохульство.

– Учту все ваши пожелания, моя госпожа! – я выпрямился, и тут же спросил, когда мы начали идти по коридору, – Какой кофе ты пьешь?

– Никакой, – сухой ответ, и она увеличивает расстояние между нами.

– Чай? Коктейль? Молоко? – начал перечислять и вложил руки в карманы, продолжая идти следом за женщиной.

– Нет. Нет и нет.

– Может вода? Сок? Хоть что-то? Ты же не можешь ничегошеньки не пить, Лика?

– Послушай! – она резко обернулась и чуть не впечаталась носом в моё левое плечо.

– Твой рост шикарен, Лика. Твоя фигура шикарна. А веснушки божественно смотрятся на красивом лице.

Она отпрянула от меня как от прокаженного, и я увидел это снова. Я смотрел, как на её лице появляется румянец, как в допросной, а сама женщина становится похожей на девочку. Хотя Лика и не выглядит, как взрослая и зрелая аджума. Я даже не знаю, как мне описать это. Но её румянец только что отымел мне мозг и глаза.

– Я посажу тебя в камеру на трое суток, малолетний болван! Это тебе не игры, Хан! Ты до сих пор не понимаешь, кто я?

– Ты даже шипишь сексуально, моя госпожа, – прошептал, и тут же поджал губы, когда мимо нас пронеслась какая-то делегация в форме.

– Ким Хан Бин! Я не шучу!

– Сажай, я уже говорил тебе, что мне нравится допрос госпожи Адлер.

Она с досадой прикрыла глаза, а потом сложила руки на груди, и я снова заметил эти чертовы перчатки, которые скрывали весь вид на её нежные руки.

В этот момент я вспомнил, всё дерьмо которое сотворил вчера, и мне стало не по себе.

– Я достал пропуски. Где инспектор Ли Ю Чон? – спрашиваю, перебивая её новую попытку отчитать меня строгим голосом.

– Пойдем, – от чего-то я замечаю, как Лика надрывно делает вдох и это настолько возбуждает, что я не могу отлипнуть взглядом от её губ.

Но женщина разворачивается, и я только сейчас замечаю, что на ней спецформа для задержания.

– Ты… Что-то случилось? – обгоняю её и, замечая как она отдаляется на безопасную дистанцию, тоже отхожу немного.

– Ложная тревога. Это не наш клиент. Но… – она застывает у поворота в их офис, и кривясь чеканит, – Я устала повторять, что ЭТО не твоё дело!

– Да, понял я, понял, моя госпожа, – поднимаю руки в оборонительном жесте, а она указывает на дверь в конце коридора, и опять строго чеканит.

– Подожди его в допросной!

– Хорошо, – улыбаюсь и кланяясь направляюсь туда, куда мне велели.

И вот тут-то раздается трель самого дерьмового рингтона в моей жизни.

– Анъен, омони!*(Здравствуйте, матушка!)

– Где ты шлялся всю ночь? Почему у тебя выключен сотовый? – я отодвинул телефон от уха подальше, чтобы не слушать какой я плохой сын.

Мне это надоело, и не собирался терпеть подобное и дальше. В конце концов мне двадцать, а не восемь.

– Я остался в своём вольсэ. И ты прекрасно знаешь и так во сколько я туда вошёл, и во сколько покинул сегодня утром, – перебиваю гневную тираду, и мама тут же отвечает.

– Да, знаю! Как и то, где ты сейчас! Ты с ума сошел? Зачем ты заявился в департамент? Ты хочешь моей смерти? Или чтобы я тебя избила, негодник?

– Мама, я обязан доказать что не виновен. Поэтому не мешайся в мои дела и продолжай помогать отчиму в поднятии имиджа и процветания "Шинорацу".

– Хан Бин! Я сегодня же закрою все твои кредитные счета, если ты не вернёшься домой вовремя, а завтра не пойдешь на лекции. Ты позоришь память отца!

– КУМАНЭЭЭ!!! *(Хватит!) – я заорал в трубку так, что чуть сам не оглох.

Пошатнулся, но прикрыв глаза, дрожащим голосом продолжил.

– Я не отец, омони! Я ТВОЙ сын. Хватит… Слышишь, хватит насиловать меня этим дерьмом.

– Как ты смеешь кричать на меня? Что с тобой сотворилось, сынок? Почему?

– Спроси своего мужа, почему? Спроси, почему я не знаю что такое "мать"? Он мне это вчера утром объяснил в красках.

– Ты… Как ты смеешь…

– Мама, я ведь тоже очень люблю тебя. Но пожалуйста, оставь меня в покое. Я молю тебя, прекрати заниматься этой хернёй, пока я ещё способен терпеть. Умоляю тебя!

Мной била крупная дрожь, я не мог никак успокоиться, но поставить трубку не смел. Это как генетический код. Младший никогда не положит трубку раньше старшего. Поэтому терпеливо ждал, когда это сделает мама.

– Приди домой. Нам нужно поговорить, – севшим голосом ответила мать, и я услышал спасительные гудки.

И очень вовремя. Потому что в двери вошёл инспектор Ли, и окинув меня серьезным взглядом, ответил на мой поклон и приветствие.

– Ты сдержал слово, Хан Бин. И я рад, что ты идёшь на сотрудничество со следствием. Но ты должен понимать одну вещь. Это не снимает с тебя подозрений.

– Я понимаю, – кивнул и показал сообщение об оплате входа в Паноптикум.

– Что это за клуб такой? – нахмурился мужик, а я ухмыльнулся.

– Увидите, и уверяю – запомните надолго.

Инспектор Ли хмыкнул и вбив что-то в свой сотовый, приложил к моему.

– Это не слежка, не пугайся. Просто обычная процедура. Мне нужно запомнить "ip-адрес" твоего телефона, чтобы в случае экстренной ситуации быстро найти твои координаты.

– Да мне похер, я все равно собирался его выбросить, – ухмыляюсь, а мужчина качает головой и поджав губы тихо говорит:

– Ты ещё мал и очень разбалован. Но вот тебе совет, не повышай голос на мать никогда. Даже если она не права. Небо этого не прощает.

Я кивнул и тихо выдохнул. Тут мужчина был прав. Абсолютно. Но это не отменяет того, что внутри всё словно кипело от её поведения по отношению ко мне.

– Так когда нам готовиться? – приподнял бровь инспектор, а я тут же ответил:

– В этот четверг, в одиннадцать вечера. Инспектор Адлер и я идём точно, выбирайте третьего, кого можно выдать за мою охрану. Только такой вариант проглотят все, как бобовую пасту.

– Хорошо, Хан. Тогда можешь быть свободен, – инспектор кивнул мне на двери, а я вздрогнул от непривычного обращения.

Так ко мне не говорил ещё никто. И это тоже было необычно.

Уже выйдя из здания, я так и не встретил Лику, поэтому поморщился от нависающих над головой туч, и пошел в сторону парковки за парковой зоной.

– Отойдите, пожалуйста!

Я расслышал этот звонкий вопль, еще даже не свернув за поворот здания департамента. Этот голос. Мне теперь не забыть его никогда, бл***. Как и то, что к ней нельзя прикасаться.

Только раз я это сделал, и чуть не умер, смотря на то, что стало с Ликой.

Вбежал в парк, и начал оборачиваться по сторонам, но здесь было пусто.

Кто будет гулять в дождь?

– Отойдите! – опять громкий вскрик более уверенным голосом.

Я оборачиваюсь и, наконец, вижу её. Лика стоит у развилки парковых дорожек, за небольшим памятником или булыжником. Один хрен! Это неважно, потому что я смотрю на то, как какой-то дебил хочет схватить её за руку.

– Щибаль! *(Бл***) Убью!! – рычу сквозь зубы, и срываюсь с места.

Несколько секунд и я бы не успел. Но в последний момент, сумел отпихнуть женщину за спину и схватить идиота за руку, остановив.

– Что? Подозреваемый Ким? Вы что себе позволяете?

Значит этот пижон в наглаженном костюмчике знает кто я, а мне его рожа вот не знакома. Не порядок!

– Какого хера, вы распускаете руки, аджоси? Она же сказала, чтобы вы её не трогали!

– Ты хоть знаешь, кто я, сопляк? Ты как со старшими разговариваешь? – он притянул меня к себе, а я сдавил его руку сильнее и прошипел прямо в лицо.

– Да мне похер кто ты такой! Я сказал не прикасаться к ней, иначе я тебе эту руку в задницу запихну так, что будешь неотложку вызывать копаясь пальцами в собственном дерьме! Уяснил, господин старший!

– Прекрати… – я застыл от этого тихого голоса и обернулся к Лике.

– Хан Бин, отпусти господина инспектора. Я в порядке, – она посмотрела в мои глаза, и я медленно разомкнул руку.

Потому что пропал…

Я пропал в этих зеркалах навсегда, когда рассмотрел в них страх, смешанный с благодарностью и желанием. Она хотела меня, и сегодня я это, наконец, узнал.

7. Малика

Я потратила примерно две недели на то, чтобы понять чем можно питаться и что нарисовано на упаковке. Местами супермаркет мне напоминал такую себе квест-комнату с головоломками и ребусами на упаковках с полуфабрикатами. Спасал интернет. Если бы не священный «гугл-поиск» по картинкам и штрих кодам, я хрен бы разобралась, что помидор в Корее, следует покупать в отделе с фруктами. Потому что господа употребляли его в пищу, подобно десерту.

Поэтому свои выходные я так и проводила, за изучением ментальности этих людей. Иначе, как я уже не раз себе говорила, мне не найти преступника. Поэтому выйдя из небольшого магазина с бумажным пакетом в руках, я просто решила прогуляться. Мне начало здесь нравится. А всё потому, что каждая деталь быта была подвержена часовому порядку. Если ты не успел на один состав метро, ровно через три минуты приедет другой. Мало того, когда я попала на станцию метро удивилась тому, как пассажиры спешили попасть именно в переполненный состав. Всё сводилось к тому, что они ненавидели тратить время. Ужасно спешили, просто невообразимо.

На четвертый день проживания в своих апатах, я обнаружила странную кнопку. Она находилась под экраном домофона, и нажав на неё, охренела. А всё потому что в подъезде, а вернее в коридоре тут же открылась дверь лифта. А это значит, что даже на ожидание подъёмника корейцы тратить время не были намерены.

Я вышла на перекрёсток, продолжая медленно и на ходу допивать содовую. Зелёный сменился красным и я остановилась, а потом задумалась.

– Пять на пять. Почему не четыре на шесть? Почему пятеро наши, а пятеро кореянки? И промежуток времени, – бормотала себе под нос так, что женщина, стоявшая рядом со мной вскинула брови, а когда я заметила её интерес и поклонилась, она тут же ответила и поспешила ретироваться.

– Странно. Блин, как же это запутанно, словно шахматная…

Я застыла…

– Игра… – выдохнула и округлив глаза, прихватила пакет удобнее, побежав вслед за женщиной, потому что чуть не пропустила зеленый свет.

Моя догадка была слишком "сырой" и естественно такое предложение было сродни фантастике. Но как только я вошла в свои апаты, а вернее влетела в них, то даже не разуваясь. Бросила пакеты на кухонный стол и помчалась к той самой перегородке.

Прекрасная вещь, чтобы использовать её для построения причинно-следственной схемы. На ней висели все фото девушек, которые были мне доступны и выписки о том, как и где были найдены их тела.

Фото Мён Хи я изначально поместила отдельно и была права. Преступник вошел в фазу интермиссии. Это было ясно ещё после первичного изучения его почерка. Но вот шахматная доска. Время. Чередование жертв между собой и промежутки между убийствами сводили всё к одному.

– Если это окажется правдой, то всё ещё безумнее, чем я могла себе представить, – прошептала и тут же посмотрела на часы.

Дома сейчас было примерно послеобеденное время. Часовые пояса почти одинаковы, поэтому я схватила планшет и вошла в чат, предварительно вывив картинку на плазму, которая висела на стене, перед диваном.

Профессор Анастасов ответил тут же, и я подключила вебку навороченного телика, чтобы он мог меня видеть.

– Здравствуйте, Олег Александрович, – выдохнула с облегчением, когда увидела, что ответил он с рабочего места.

– День добрый, Лика. Ты мне звонила вчера вечером. Прости, был занят со студентами, – он добродушно улыбнулся и присмотрелся к тому, что видел за моей спиной.

– Очень красивый вид из окон. Это Сеул?

– Да, Олег Александрович, – следом он перевел взгляд на меня, а уже потом заметил моё состояние.

– Ты возбуждена и очень раскраснелась. Что случилось?

– Может ли быть такое, когда садист входит в фазу интермиссии осознанно? То есть он специально разрабатывает план того, как избежать наказания? – я стянула куртку и схватив сигареты, подкурила и взяла в руки пепельницу.

– Естественно. Садист это такой же человек. Никто не отменял того, что у него работают инстинкты самосохранения, – мужчина откинулся на спинку кресла и сложил руки на груди.

Я же продолжала мерять пространство шагами взад и вперёд, размышляя.

– Лика, одними мозгами ты до истины не докопаешься, даже если они гениальны. Объясни так, чтобы я понял о чем речь.

Я остановилась и развернула перегородку другой стороной, предварительно пихнув мини диван к окнам.

– У нас есть одиннадцать жертв.

– Было же десять? – Олег Александрович нахмурился, а я ткнула пальцем в фото Мён Хи.

– Одиннадцать. И последняя жертва полностью выбивается из его сценария.

– Почему ты решила, что это садист? – вопрос профессора был закономерен, поэтому я поспешила ответить.

– Пытки. Временной промежуток и продуманность. Сценарий до мельчайших подробностей и ноль. Полнейший ноль доказательной базы. Нет никаких следов. Тела стерильны! И только последняя девушка дала нам подозреваемого.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– Кого?

– Двадцатилетнего парня с комплексом неполноценности и ярко выраженным максимализмом. Мало того, у подозреваемого проявляется замещение одной реальности на альтернативную. Проще говоря это обычный запутавшийся мальчик. Он не мог этого совершить. Нет никаких предпосылок к математическому и логическому складу ума.

– Портрет не полный, Лика. И ты что-то недоговариваешь, – Анастасов прищурился, а я остановилась.

– Всё то вы знаете, Олег Александрович. Поэтому я и звонила вам вчера, – скривилось и выпустила облако дыма, чтобы собраться с мыслями.

– Говори.

– Я реагирую на этого молодого человека, – ровно ответила и заметила, как профессор подался вперёд.

– Правильно ли я тебя понял?

– Да, у меня происходит четкая реакция на него в виде вожделения. Я бы даже сказала слишком яркая, – затягиваюсь и сажусь на мягкий пуф напротив экрана, скрестив ноги под собой, и вспоминая что со мной творит лишь один взгляд на Хан Бина.

– Амплитуды перепадов и пик возбуждения?

– Вечер и утро. Длиться около пятнадцати часов после контакта, – отвечаю, а сама холодею от вопросов Анастасова, потому что знаю к чему он клонит, – Триггер это его состояние агрессии.

– Был телесный контакт? – строгий вопрос и я вздрагиваю.

– Смотря какой?

– Лика! – обрывает мою попытку пошутить мужчина, и ждёт ответа.

– Был. Парень стал причиной и свидетелем панической атаки. Он не знает о моём заболевании доподлинно, поэтому спровоцировал приступ нечаянно. А потом…

Я вспомнила лицо Хана, его руки и взгляд, и снова ощутила, как уже даже сердце колотиться.

– Не останавливайся. Рассказывай, Лика.

– Сперва начались зрительные галлюцинации, а потом и звуковые. Всё как и всегда в подобной ситуации. Но потом, – я стряхнула пепел с сигареты и застыла, – Потом я ощутила запах. Еле уловила мускусный аромат. Голос… Он был другим. Всё другое. Даже глаза и то, что он азиат сыграло свою роль. Он сам и вытащил меня на поверхность сознания. Хан сумел даже обнять меня, Олег Александрович.

Я притихла, а потом прошептала:

– Меня десять лет никто не обнимал, дядя Олег.

– И это повод размазывать сопли по моему экрану? – строго спросил мужчина, а я хохотнула и вернулась в реальность. – Соберись!

Мы замолчали, и профессор явно обдумывал мои слова, а следом продолжил:

– Запах, говоришь? – переспросил мужчина, а я кивнула и всхлипнула, потому что мне реально было страшно.

Я возбуждалась настолько, что мне сносило крышу, но прикоснись ко мне Хан или я к нему – это закончится моей истерикой. Поэтому я не находила себе места, который день.

– В сексологии есть одна очень занятная теория по поводу запахов. И касается она именно природных феромонов, которые источает наше тело. У каждого существа запах уникален. Поэтому британский институт давно поставил эксперимент и выяснил, как мужчина и женщина находят себе идеального партнёра именно с помощью запаха тела.

– Вы клоните к тому, что этот мальчишка идеально подходит мне в физиологическом плане для спаривания. Корейцы не пахнут ничем, профессор. Это генетическая особенность.

– Это чушь, и ты сама это знаешь. Речь не о потовыделениях и не о спариваниях. Мы не животные хоть и относимся к одному из их видов. Этот парень, очевидно, твой якорь, Лика! И ты сама это знаешь. Иначе не защищала бы его, строя совершенно недопустимый для психотерапевта, а тем более криминалиста, психологический портрет подозреваемого. Главного, заметь. Других у вас нет.

Я затянулась снова и молча кивнула. Анастасов был полностью прав.

– Вопрос в том, во что это выльется. Мы не знаем, в каком состоянии твои пики эйфории и депрессии. Более того, ты не входила и не пробовала вступать в сексуальный контакт даже с женщинами. А это значит, что ситуация совершенно непредсказуема с точки зрения психиатрии.

Я горько усмехнулась и подняла на профессора взгляд.

– Меня возбуждает его агрессия. Думаю вы уже понимаете, что это значит.

– Стокгольм? – хмыкнул мужчина и ухмыльнулся, – Нет, девочка. Стокгольмский синдром проявляется в следствии притупления работы нейромедиаторов. Жертва перестает чувствовать боль, радость, печаль, эйфорию. Даже оргазм эта женщина имитирует, потому что уверена, что ей приятно. Но это не так. А всё потому что все эмоции смешиваются в одну, и она помнит лишь те, которые ей оставляет память прошлого. Если любовь к агрессору была крепкой, а влюблённость ярко выраженной, она будет продолжать любить, потому что инстинкты и восприятия отключены. Эта болезнь не так часта. Чаще всего женщины, что продолжают терпеть побои, делают это потому что… А не из-за. Потому что бояться, и страх сильнее инстинкта выживания. Это ужасная патология. И к твоей болезни она не имеет никакого отношения, иначе ты жила бы и дальше с тем извергом, и родила бы ему вероятно детей. Которых он бы тоже истязал, избивал и насиловал морально. Такие люди не исправимы. Такого мужчину невозможно вылечить ни чем. Только притупить всплески обострения медикаментозно, а в твоём случае вообще изолировать от общества такого больного. Он опасен. А этот мальчик нет. Иначе ты бы не защищала его передо мной. И это тоже доказывает, что он якорь. Ты подсознательно пытаешься найти причину, почему это не он, а не искать доказательства, что виновен именно он. Ты защищаешь его Лика. А женщина защищает мужчину в двух случаях – если это её мужчина, либо если это её сын.

– Возможно это материнский инстинкт. Он на десять лет младше, – парирую, и тут же получаю ответ.

– То есть ты хочешь сказать, что считаешь себя ещё и склонной к инцесту? Тебя опять поместить на принудительное лечение, чтобы выбить синдром вины из тебя? Не порт чушь! Опиши его нормально! Как специалист!

Я с шумом выдохнула и потушила сигарету, сложив руки на груди.

– Эмоциональный фон не стабильный. Он постоянно находиться то на пике эйфории, то на пике апатии. На каждом из допросов проявляет себя наигранно агрессивно, что совершенно нормально для его возраста и статуса в обществе. Но вот излишняя эмоциональность… Он расплакался при мне и одном из инспекторов. Возможно, это результат работы ментальности. Но тут есть ещё и другой фактор. Честолюбие и эгоизм. Хан Бин эгоистичен внешне к партнёрше, при том, что проявляет манерность. У него были отношения с последней жертвой и настолько физически крепкие, что его тело отреагировало на её смерть быстрее, чем мозг успел выдать соответствующие речевые и физиогномические реакции.

– Синтез информации?

– Он не врал.

– Уклончивые ответы?

– Только если ради флирта. По всей видимости он на пике полигамности, и проявляет гиперсексуальность.

– Значит, он клеился к тебе на допросе и вёл себя, как повеса?

– Да, – усмехнулась, а следом услышала и ответный смешок доктора.

– Тебе нравится этот пацан, Лика, и ты его хочешь. Вернее не ты, а твоя девочка, которую ты спрятала от всех.

Я подняла на мужчину глаза, а он кивнул, и посерьёзнел:

– Этот парень не смог бы хладнокровно задушить одиннадцать женщин. Ни маньяк, ни садист, не заигрывают открыто с женщинами в опасной для себя ситуации. Он будет вести себя как святой пастор протестантской церкви. Это всё киношные штампы. Поэтому, вернёмся к делу.

Я сглотнула и закивала головой, уловив одобрительный взгляд мужчины.

– У меня есть безумная догадка, но тогда это катастрофа. Потому что такого в моей практике не было, и это даже не редкость. Это почти невозможно.

– Говори уже, гений ты мой, – профессор нахмурился и кивнул на фото на стенде.

– Думаешь их двое, потому что нет логической связи между жертвами? – задал он вопрос, прежде чем я успела открыть рот.

– Да, – убито промолвила и прикусила губу, поднявшись и подойдя к стенду.

– Убийства кореянок, чередовались с убийствами наших девушек. Первой была Пак Су Хва, – я перекрепила фото девушки выше, – Потом Наталия Белецкая, – поместила её фото под кореянкой, – И так в шахматном порядке. Одна за другой, словно черные и белые фигуры на доске. Промежуток времени сокращался амплитудно. От недели до двух дней между фигурами.

– Как временной отрезок между ходами игроков, – выдохнул в шоке Анастасов, а я кивнула.

– Последняя жертва Кан Мён Хи была найдена убитой через две недели, после гибели последней девушки из десятки, которая была нашей.

– Сколько пешек на доске… – начал мужчина, а я закончила:

– Столько будет и жертв. Это игра, Олег Александрович. А такую партию не способен разыграть один человек. Более того, это и подтверждает, что подозреваемый Ким Хан Бин и одиннадцатое убийство это ни что иное, как рокировка. Или проще говоря, подмена главной фигуры на ту, которая должна попасть под удар.

– Почему шахматы? – нахмурился и скептически переспросил мужчина.

– Менталитет и среда обитания. В этом обществе всё подвержено влиянию порядка и времени. Четкая иерархия в социуме. Старший это глава, младший подчиняется и не имеет права перечить. Порядок, логика и часы. Это всё, как огромный механизм, в котором каждый человек это деталь. Для наивысшей результативности в любом коллективе действует система поддержки. Человеку не дадут ни спиться, ни опуститься на дно. Его удержат всеми силами. Но! Если он желает из пешки стать ферзем. Если он сам опускается и дальше на дно, его сносят. Просто убирают из коллектива. Более того – традиции! Всё построено на них и они непреложные. Этикет, сдержанность и вежливость. А самое главное – тотальное подавление эмоций. Они словно консервируют их на людях, выплескивая только наедине с близкими или с собой.

– Если это правда ты имеешь дело с феноменом в психиатрии.

– Парный психоз, – подтвердила я, и озвучила страшную вещь, вспомнив о неприродном проникновении в тело жертв, – И вторым больным может оказаться женщина. Скорее всего она реципиент, потому что девушки задушены, а это мужской почерк.

– Почему донор мужчина? А если у женщины полярность сдвинута к мужскому альтер эгу?

– Неестественно. Тогда зачем использовать посторонние предметы? Это не логично, – парировала, а мужчина скривился.