Текст книги "Плохой парень// Bad Guy (СИ)"

Автор книги: Кристина Ли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 32 страниц)

Я сцепил в руках ручку, и поднял на Ю Чон-ши взгляд:

– Вы не видели их? Хотите сказать, что в вас не поселился страх, инспектор? Вы хотите сказать, что вот это вот всё можно взять и сожрать как рисовый пирог на завтрак, а вечером Маколи залить?

Он долго смотрел на меня, а потом включил микрофон и произнес:

– Двадцать пятое октября две тысячи девятнадцатого года. Время тринадцать часов восемь минут. Проводится допрос свидетеля и потерпевшего по делу Хатори Кимура, господина Ким Хан Бина, – он посмотрел мне в глаза, и я продолжил, – Господин Ким, прошу, расскажите всё, что вам известно по делу.

Допрос длился около трёх часов. И начал я свой рассказ с самого начала, подкрепляя именами каждой шалавы, которая была в койке отчима, и могла хоть что-то знать о его связях с Хатори или норэбан.

Поэтому совершенно не удивился, переступив порог своего дома и войдя через ворота, что здесь творился полнейший хаос. Обыски на которые я дал личное разрешение, как прямой наследник и почти руководитель компании, проводили очень профессионально, что не могло не радовать.

Полицейские переворачивали всё в доме, пока я поднимался к себе на этаж и пройдя мимо комнаты матери, заметил, как она стоит у окна и просто смотрит на меня:

– Зачем ты это сделал? Ты разрушил всё, Хан. Как ты мог так поступить со мной?

– Это ещё не всё, на что оказывается я способен, выйдя из-под твоей опеки. Дождись, омони, и ты поймёшь за что я просил у тебя прощения на коленях.

– Ты летал к ней…

– Да, – это было всё, что я ответил матери.

Меня кололо что-то в груди, но я сцепив зубы, стоял в трениках у окна и пил, смотря на то, как аджума домоправительница гоняет слуг по саду, и заставляет убирать разгром, который в нем устроили толпы полицейских. Это было только начало, потому что уже утром, под стенами нашего забора стояла толпа репортёров, и орала с самого рассвета.

– Как она? – мне было необходимо знать, о том что с Ликой каждую секунду и минуту.

– Я постепенно вывожу её на более лёгкие препараты. И уже через две недели перевезу в свой особняк за городом. Она останется под присмотром моей жены. Так что всё будет хорошо. Не беспокойся.

– Я хочу с ней поговорить… – сжал телефон в руках, и услышал сухой ответ, точно такой, как и всегда из уст этого мужчины:

– Рано, мальчик! Потерпи.

– Она есть начала? – прикрыл глаза с силой сжав веки и резко раскрыл, а потом развернулся к двери гардеробной, и достал костюм.

– Да. Она уже в более спокойном состоянии.

– Значит, она меня узнала? – замер, и понял, что жду этого сраного ответа еле дыша:

– Да, Хан! Лика знает и понимает, что это был ты.

– Но она конечно не в восторге, что идиот опять явился якобы разрушать свою жизнь, – начал одеваться и вспомнил выражение упрямства на лице этой ослицы.

– Естественно! На утро она заявила сразу и с порога, что я старый идиот и решил уничтожить жизнь молодого парня. Но я привык к этому, потому не обратил никакого внимания.

– Научили бы меня так не обращать! – сцепил зубы и стал перебирать горы галстуков, а потом плюнул на это, и просто натянул черную рубашку.

– Это талант и опыт, мальчик!

– Вы не прекратите так меня называть? – я зло выдохнул, а старый хрыч так и нарывался дальше:

– Нет. Я люблю наблюдать за тем, как ты бесишься. Растешь на глазах.

Я натянул пиджак и посмотрел в зеркало, зло хохотнув:

– Вы совершенно невежественный и противный старикан.

– Сочту за комплимент. У меня начинается лекция, а у тебя взрослая жизнь, – и все что я услышал на последок, короткие гудки.

Нет, этот человек и на сотую долю не похож на моего отца. Но почему все больше кажется, что он так и пытается меня поучать?

Я схватил бумажник и сотовый, легко выходя из комнаты, чтобы напороться на свою мать. Она стояла в гостиной, а я на высокой лестнице.

– Куда ты собрался? – она смеряла меня шокированным взглядом, а я просто посмотрел на входные двери и пошел в их сторону.

– Я залпом тебе вопрос!

– Задай его почаще, омма! Может тогда ты станешь за начать меня, а не средство как заработать больше денег.

– Молодой господин! Ваша машина подана! – в двери вошёл мой водитель, но мать схватила меня за руку, и не верящим взглядом посмотрела мне в глаза:

– Неужели…

– Что? Ты же хотела, чтобы занялся делами компании? Вот я и занимаюсь, омони.

Аккуратно опустил её ладонь, и вышел вслед за водителем, который открывал мне дверь черной "Тойота".

– Куда прикажете ехать, господин Хан? – он опустил перегородку и посмотрел на меня через зеркало заднего вида

– Как тебя зовут? – я даже не смотрел на него, а продолжал шариться в интернете в поисках идеального места, и меня все больше напрягали, что я нихера не мог подобрать.

Всё не подходило! Либо было слишком холодно, либо там были вечные ураганы, либо это был вообще остров! Нет это не варианты. Это бред.

– Нам Сок, господин!

– Ты водитель Йон Со? Правильно? – продолжал рыться а сотовом и вскипал всё больше.

– Д-да… – осторожно ответил мужчина, а я отрезал:

– Вышел к херам из машины! Ты уволен! Получишь выходное пособие и рекомендации в компании. Без роботы я тебя не оставлю, но смотреть на тебя не делаю ни секунды! Выметайся!

Мужик застыл, а я вышел из машины, и открыл перед ним водительскую дверь:

– Я должен повторять дважды? – холодно задал вопрос, и мужчина тут же выскочил вон и начал кланяться:

– Иди в храм и так статуе Будды поклонись, за то что за подачу от моей матери отказался давать показания! – я сел за руль и завел мотор.

Ворота открылись и я посмотрел на часы. Завести этих оболтусов в универ я успею, и документы забрать тоже. Поэтому мне нахер на задался извозчик.

– Это что за… Где твоя крошка? – Ки Бом стоял в шоке, как и Джин Ки, когда я открыл им двери и впихнул в салон.

– У нас нет времени! Садитесь уже.

– Так это… Погоди! Где твой водила? – Джин Ки начал осматривать огромный салон, пока ясно обратно за руль и лишь ухмыльнулся:

– Нужно найти нового. И тогда надолго. Останется для матери, – я выехал в сторону паркового проезда и Джин Ки задал этот вопрос первым:

– Мы говорили с Тэ…

– Всё вечером в палатке у аджумы. Сейчас у меня нет на это времени. Я хочу вышвырнуть всех, кто работал на Йон Со. Не могу оставить из рядом с омма. Она должна быть в безопасности и не соприкасаться больше никогда с этой грязью.

Более мне вопросов никто не задавал. Поэтому мы спокойно доехали до корпуса, где я собрал немаленькое количество зевак. Всё глазели на эту карету на колесах и не могли поверить, что из неё вышли мои братья и я.

– Ты тут такой шухер навёл своей пижонством, что мы неделю не избавимся от девок, – скривился Джин Ки, а я похлопал его по плечу:

– Так и отлично! Перенимайте эстафету.

Всё менялось очень быстро. Настолько, что и сам перестал замечать как это происходило.

Я пришел в место, которое считал своим по праву, и почему воспринимал его как самую зловонную клоаку из продажных людей. Нет, они не были в чём-то виноваты. Просто делали то, что им приказывали. А так как приказывал им один и тот же человек, я не желал видеть никого из них.

– Уволить всех! Весь штат секретарей и менеджеров главного офиса! До вечера я хочу видеть здесь пустые помещения и пустые кресла. И меня совершенно не волнует ваше мнение!

На меня смотрели испуганные глаза той самой Ри Бон А. Я прошёлся по ней ленивым взглядом, и припечатал:

– А свои сочные формы, крошка, ты вынесешь отсюда через пять минут! Уберешь свой рот из этого офиса сейчас же, чтобы я не задыхался от твоей вони! Потому что мне не нужны отверстия, которые трахал мой отчим по три раза в день. Мне нужны секретари! – нагнулся над столом и прошептал, – Пошла вон!

Остальные стояли бледные, как призраки девственниц, и даже рот боялись раскрыть. Я ждал этого момента два года. Но то были сопливые стремления идиота, который думал, что мир за яйца схватил. Поэтому сейчас я чувствовал лишь отвращение.

А вот удовольствие получил от другого. В кабинет, от стен которого меня тошнило всё больше, через час ворвался адвокат Хон. Он с размаху открыл дверь и начал поучать меня:

– Ты спятил Хан Бин? Мы в положении, которое почти плачевно. Акционеры выводят акции. Мы теряем инвесторов. У нас пикеты под стенами сутками!!! А ты берешь и увольняешь весь штат главного офиса? Кто работать будет? Кто контролировать заводы и фабрики будет? Ты что вытворяешь?

Стакан с виски застыл у моего рта, а эта тварь встала прямо передо мной. Шакал и грязный предатель, посмевший обмануть моего отца.

Я медленно поднял графин с виски и перевернул его над головой этой твари:

– Это чтоб дорожка твоя была с душком, шакал! – схватил его за шкирку, и поволок к двери.

– Ты что творишь? Отпусти!! Отпусти меня!!!

– Пасть закрой, псина! – он отбивался, но я хорошо его держал.

Стукнул ногой в дверь кабинета и её тут же открыла охрана. Я же вышвырнул мужика в приемную со словами:

– Уберите это дерьмо с моего пола! И вышвырните, как псину, прямо за дверь перед толпой. Люди с ним сами разберутся.

Я хорошо знал, как любило мое общество защитников преступников и их пособников. Эта псина будет сидеть с низко опущенной головой на коленях, пока люди будут забрасывать его тухлыми яйцами и солью. Так что он именно это и заслужил.

Только вечером я мог выдохнуть и спокойно войти в красную палатку, где мне тепло улыбнулась аджума и мы низко поклонились друг другу.

– Щибаль! Я тебя в таком прикиде видел только на вручении дипломов в школе! Куда ты дел идиота Ким Хан Бина? – Тэ прошёлся по мне взглядом и поднял на макушку козырек кепки.

– Не начинай! И так тошно! – я скривился и сел прямо перед ним, когда в палатку ввалились два других моих брата.

– Анъен, аджума! – они поклонились женщине и она тут же ответив, засеменила в сторону плиты, чтобы снять наш обычный заказ.

– Ты кумихо, Хан! Демонище такое, что мне страшно стало включать телек дома родителям. Они охренели от того, что услышали. А уж от в да того, как этого адвокатишку бросили под ноги толпе, даже я впечатлился! Такое последний раз было только с этим полудурком, который землю простых людей продавал ща бесценок.

– Вы мне ещё памятник поставьте, как Ли Сун Сину на главной площади? Угомонитесь! – шикнул и принял от аджумы тарелку с такрокки, а Тэ схватил пипимбап.

– Две? Да! Холодный, аджума! – я проговорил это четко губами, а она тут же из-за пазухи достала две бутылки соджу, поставив на наш стол.

– Тэ… – я взял палочки в руки и не успел даже вопрос задать, как передо мной легла черная пластиковая карта, и две визитки.

– Они будут с утра на работе даже раньше тебя! Просто предупреди охрану и совет, что это твои люди. И пусть начинают работу. Это хорошие специалисты. Лучшие, которых смог найти мой агент, – Тж начал есть, а потом прожевав чуть не запрыгал на стуле со словами, – Су***… Я не ел такое вечность. Ахренительно вкусно.

Мы с братьями застыли и смотрели на этого айдола с позволения сказать, как на дурачка.

– Вы реально не едите нормальную пищу? – скривился Ки Бом.

– А ты думаешь постоянные тренировки, режим и стресс позволяют есть вот такое божественное вкуснотище? Я бы не пресс на сцене показывал, а груду жировых отложений! – скис Тэ и продолжил уплетать пипимбап за обе щеки.

– И ты ещё хочешь стать айдолом? – мои парни переглянулись и Ки Бом покачал головой.

– Да ну нахер!

Я же взял карту и визитки, и вложив их в бумажник, продолжил лазить в поисковике. Этим я и занимался весь день. А потом не выдержал и попросил Анастасова хотя бы позвонить мне, когда Лика будет у него. Сейчас, когда я был далеко от неё, я чувствовал дикое желание бросить все к херам. Именно то первое чувство из такси. Но вспомнил о третьем, и продолжил упорно искать место. Плевать в какой стране. Главное, чтобы нам было спокойно и хорошо. Я понял, что нуждался в этом дерьме не меньше, чем она. Меня затрахали вещи вокруг меня до такой степени, что эта палатка и её владелица, наверное были единственным, что я желал ещё видеть в своем мире. Здесь был я, и люди, которые были мне дороги. Но не хватало главного человека. Именно поэтому я продолжал поиски.

– Что ты там так долго поешь носом в сотовом? – спросил Джин Ки, и вырвал мой телефон, когда я чуть не выколол себе глаз палочками.

– Аляска? Зачем тебе это? – Ки Бом округлил глаза, но первым понял продолжающий кончать уже от такрокки Тэ.

– Там холодно, и необжитые территории совершенно дикие, Хан. Ты ведь ищешь особенное место? – Тэ вытер пот салфеткой, вырвал телефон уже из рук Ки Бома, и начал что– то на нем искать, пока разлил всем соджу.

– Вот! – он принял от меня стакан, и отдал сотовый.

А я застыл… Это было очень красивое место. Очень теплое, даже не смотря на то, что там периодически гуляли ураганы. Я мог выбрать землю, подальше от побережья, или найти что-то ближе к лесам.

– Идеальный вариант. Самая защищённая страна, с огромными необжитыми территориями, хотя и перенаселенная. Короче, хочешь развитую глушь, вперёд. Я бывал там на скачках прошлым летом. Так что есть чем заняться. Начинай изучать этот вопрос, – спокойно пояснил Тэ, а я присмотрелся к фото.

И как сам не додумался? Это далеко! И самое главное, там можно открыть хоть что-то, чтобы зарабатывать.

– Это реально хорошая идея, Хан. Но тогда, – Джин Ки посмотрел на меня и я ответил тут же:

– Компания останется матери. Она будет руководить ею. Чтобы выгораживать эту тварь, у неё сил и связей хватило, значит хватит и на то, чтобы руководить "Шинорацу".

– Она отпустит тебя? – Ки Бом нахмурился, а я ответил так же резко и быстро:

– Я её мнения спрашивать не собираюсь.

– Хан… Это мать! Ты понимаешь, что это значит? – Тэ Хван кивнул мне на рюмку, я поднял её и протянул в его сторону.

– Прекрасно! – выпил налитое, – Не я виноват в своем поведении, и я не оскорбил её ни словом. Всего лишь хотел стать для неё сыном, а не копией отца. И вы знаете в чем ирония? Как только я нацепил сегодня этот шмот и с серьезной миной сел в тачку бизнес-класса она заметила, что я существую. И от этого мне больнее всего. Потому что в джинсах и обычной футболке я ей был не нужен. Она хотела картинку самодостаточного чобаля, который трахал бы всё подряд, как мой отчим.

– Ты преувеличиваешь, – отрезал Тэ, и продолжил, – Но это твой выбор и твоя жизнь. В любом случае, я рад что ты счастлив. Если бы меня так любила хоть одна моя баба, я бы и асфальт зубами грыз, чтобы остаться с ней. А я видел Хан… – Тэ вдруг затих, а по мне пробежала дрожь от воспоминаний.

– Я видел её в тот вечер в театре на Каро Сукиль. Пришел, чтобы самому удостовериться, что они поймают эту тварь. Но вместо этого… – он поднял на меня взгляд, и я прирос к стулу, – …Вместо этого передо мной была женщина, которая изменилась в лице за секунду, когда поняла чей сотовый в её руках. Я такого не видел никогда прежде. А за все двадцать шесть лет баб у меня было много, Хан. Поэтому делай то, что задумал и не останавливайся. Я бы не остановился, но небеса мне такого подарка не сделали.

Этот вечер я пытался запомнить до мельчайших деталей, потому что этих людей не смогу увидеть ещё долго. Ей нельзя встречать других мужчин, в наш дом не войдут мои друзья, и я не знал, может ли это когда-то измениться. Да, моя любовь оказалась жестока ко мне. Она, как дрянь, вывернула мне все жилы, но лишь ради тех моментов, которые я помнил, терпел всё, сцепив зубы. Терпел потому что не мог забыть и выкинуть из памяти картины того, как Лика меня целовала, как обнимала, и как льнула ко мне, когда нас окутывало её тепло.

Широкий зал для заседаний, панорамные окна справа, и огромный стол на двадцать с лишним персон. Это было именно тот совет директоров, который я сдвинул на три недели, как только принялся за дела, в которых нихера не смыслил. Но Тэ не обманул, и прислал действительно терпеливых и толковых мужиков, которые стойко выдерживали мои вспышки негодования. А были моменты, когда я все реально слал к херам, и просто уезжал домой. Заходил в свою комнату и налив стакан любого пойла, звонил Анастасову. Но этот хрыч даже трубку брать не хотел, потому что знал, что я затребую поговорить с Ликой. Поэтому я довольствовался короткими сообщениями, но в прошлый вечер, перед последним событием, которое держало меня здесь, я получил хотя бы что-то.

Сидел привалившись спиной к дивану и лыбился как дурак, смотря на то, как она собирает листья в саду в какой-то бесформенной куртке и пыхтит. Прямо как тигрица с какими-то вилами в руках. Я застыл взглядом на её лице, пока Лика что-то отвечала женщине. И почувствовал, как в груди разлилось щемящее чувство. Она улыбалась, именно так, как я это любил. Пыхтела, но улыбалась. Красивые пряди волос небрежно падали на лицо, которое стало намного здоровее, и даже отливало румянцем.

– Наэ хетсаль… – прошептал и провел рукой по экрану, – Дождись меня.

Именно эта картинка в голове помогла мне пережить всё дерьмо, которое мне сегодня предстояло.

Зал медленно наполнялся людьми, досье которых меня буквально вынудили выучить наизусть адвокаты. В моих руках было всё на этих господ. И половина из них, сегодня покинет этот зал непросто так.

Последней вошла моя мама. Она прошлась по мне взглядом, и спрятала глаза. Мы не говорили с ней уже две недели, и я старался даже не попадаться ей на глаза.

– Добрый день! – я встал и низко поклонился, – Меня зовут Ким Хан Бин, я старший наследник семьи Ким и сын Ким Чан Ука, которого знал каждый присутствующий здесь, – мной била дрожь, а голос вообще не слушался, но я сглотнул и расстегнув пиджак, кивнул охране.

Мужики встали перед входом, а за столом начались шепотки. Наконец не выдержал тот человек, который был главным свидетелем, и именно после его показаний дело Йон Со передадут в суд.

– Что происходит, господин Ким? Почему вы…

– Господин Ван Сик Рём, руководитель четырех предприятий на территории провинции Сяо Лянь. Главный директор комбината в провинции Канвондо, и держатель акций компании "Шинорацу" на сумму в пол миллиарда вон. Я всё правильно сказал? – мужчина кивнул, а я продолжил, – Вы регулярно проводили теневые махинации и отмывали капиталы из черного рынка через ваш отдел и нашу компанию! Поэтому я не могу закрыть на это глаза.

– Что? – мужик побледнел, а за моей спиной открылась другая дверь, которая вела из моего кабинета.

– Господин Ван, вы обвиняетесь в хищении в особо крупных размерах, и уклонениях от уплаты налогов, – пробасил Ли Ю Чон-ши и показал свой значок, – Так же привлекаетесь, как свидетель и главный подозреваемый по делу о пособничестве Чхвэ Йон Со. Прошу вас соблюдать спокойствие, и проехать с нами в комитет налоговой прокуратуры.

– Я ничего не делал! – начал вопить мужик, а мне стало ещё противней, – Я один из самых уважаемых людей в этой компании!

– Этой компании больше НЕТ!!! – я рыкнул так, что он затих тут же, как и все остальные.

– Я продаю акции "Шинорацу" после слияния "ЭнСити", и возвращаю компании моего отца её первоначальное положение на рынке. Компания "ЭнСити", которая принадлежала Чхвэ Йон Со, уходит из активов компании МОЕГО отца. Все акционеры получат свои деньги и выплаты по штрафам о расторжении контракта с нашей стороны, согласно его предписаниям! Мне ВЫ ВСЕ не нужны в этих стенах! Поэтому забирайте свои деньги, и вложите во что-то другое. Я закрываю и начинаю процесс продажи почти всех фабрик. Они итак не ликвидны, и после скандала мы не потянем с выплатой зарплат персоналу. Поэтому я прекращаю их существование. А всем работникам фабрик требую выплатить компенсацию и найти работу в других компаниях.

– Ким Хан Бин!!! – мать вскочила, но я отрезал ледяным тоном:

– Компания "Шинорацу" два часа назад получила нового владельца. Это госпожа Ким Джи На, моя мать! – я обвел всех взглядом, и добавил, – Так же ей переданы все права на мои активы, и с этого дня именно она является главой и генеральным директором "Шинорацу". Всего доброго!

Я не оборачивался. Не стал прощаться ни с кем. Не сказал даже прощай матери, которая теперь действительно осталась одна. Она не пыталась меня остановить, не пыталась задержать, потому что за этот месяц и с помощью знающих людей, я смог добиться того, чтобы меня больше никогда не запирали, как в тюряге из-за имиджа, статусов и денег. Наше общество жестоко к богачам, но моя семья оказалась жёсткой и внутри друг к другу.

Я садился в самолёт, но летел к ней. Ведь у меня оставалось ещё одно и очень важное дело. Оно, наверное, было одним из жизненноважных. Потому что я прям чувствовал, что мне нужно хорошенько отвести душу. И закрыть эти сраные двери все! Наглухо! И навсегда!

Так сопляк наверное превратился в мужика. Потому что, когда я вошёл через контроль пропускной пункт этого места, не чувствовал дискомфорта. Я просто знал, куда пришел и зачем.

– Это кто? – на меня посмотрел начальник тюрьмы, и что-то спросил у своего помощника, с которым и связались мои адвокаты.

– Это тот кореец, про которого я говорил! Нам ещё сверху звонили.

Я стоял посреди небольшой комнаты, чем-то напоминающей сарай. Старая мебель, образца которой я вообще никогда в глаза не видел, металлический сейф почти до потолка, а на нём портрет вероятно президента этой страны.

– Чего надобно? – мужик в зелёной военной форме обратился ко мне, и поднялся.

Я же положил на его стол черную кожаную сумку, и спокойно открыл её прямо перед носом этого человека.

– Твою мать! Это что? Ты рехнулся, пацан? – он поправил воротник и посмотрел на пачки денег, которые торчали в проёме замка.

– Переведи ему! – я повернулся у помощнику, и отчеканил, – Мне нужен Романенко Станислав! Это ваш заключённый!

Помощник тут же пересказал всё начальнику, а то нахмурил брови и поддал губы:

– Я буду платить вам ровно столько в вашей валюте, каждый год, чтобы вы выполняли мои условия содержания этого… – у меня даже язык не повернулся назвать это человеком.

– И какие же они? – переспросил мужик, после перевода помощника.

– Одиночный карцер четыре на четыре, с одной дырой в которую будут бросать только пишу для этой псины. Пожизненно! – спокойно ответил, а мужик покачал головой.

– Это подсудно дело! Если узнают, мы от пенитынцыарки не откараскаемся.

Я оперся руками о стол над сумкой и четко произнес:

– Эта тварь мертва для всех! Вернее даже не рождалась. Я заплатил такие деньги, чтобы стереть его имя, что ты себе не представляешь. Поэтому ты сделаешь, что я тебе сказал, и возьмёшь эти деньги. Иначе я заплачу, чтобы стёрли твое имя, белый! И поверь мне, я это сделаю, даже если останусь нищебродом!

Он меня понял. Нахмурился, и грозно обвел меня взглядом, выслушав перевод.

– Значит это он твою бабу, чуть не порешил?

Помощник даже закончить перевод не успел, как я поднялся и молча на него смотрел. Больше разговоров я вести не собирался. Я выплёскивал из себя всю боль, которую пережил за этот месяц прямо сейчас. С меня такое дерьмо на руду лезло, что я сам собой восхитился, как сдержался, и не прикончил этот кусок человечины голыми руками, когда через час передо мной открылись двери того самого карцера.

Передо мной в наручниках и кандалах сидел огромный мужик. На его лице не было где отметины ставить, столько там было шрамов. Это тварь, и смотрели на меня глаза зверья.

Он нахмурился и попытался выплюнуть кляп, но ничего не получилось. Поэтому это зверьё начало рычать, как псина. Брызгало слюной, как цербер, а я ухмыльнулся и начал идти на него. Руки сжимались всё сильнее, но я сдерживался. Даже будь он не скован, я бы его не боялся. Это слабый и гнилой кусок мяса, у которого одна цель разносить заразу по цепи, о которой говорила моя женщина.

– И такому отродию небо в руки дало такой цветок, – я посмотрел на него, присев на корточки.

Потом вообще начал разглядывать, и чем больше смотрел, тем больше убеждался, что это не зверь. Звери такими не бывают. Они не насилуют своих самок, не избивают до полусмерти, и не лишают возможности ощущать тепло. Они не берут силой и не склоняют ни к чему. Тигр никогда не посмеет напасть на тигрицу.

Передо мной сидела тварь из самой глубокой зловонной ямы, в которую Будда скидывал всех гнилых существ и отродий.

– Переводи ему! – бросил сквозь холодную ухмылку помощнику, и продолжил, – Вот так тварь, выглядит последний человек, которого ты увидишь в своей жизни. И я даже рта тебе раскрыть не дам. Потому что больной психопат, и мне приятно то, что я вижу. Ты сгниёшь здесь. И все что будешь помнить – это моё лицо! Хорошо запоминай, потому что с этого дня я твой самый страшный кошмар! В этих четырех стенах ты будешь гадить под себя, как калека, и жрать из миски, как пёс. Но самое страшное для меня, что и тогда ты не искупишь свою вину перед моей женщиной.

Он явно не понимал о чем я, а как только услышал перевод фразы, подался вперёд, но его сдержали цепи.

– Ты сдохнешь тут! Хотя ты итак для всех труп, – я схватил его за морду, и сдавил с такой силой, что он начал орать и пытаться выплюнуть тряпку, – Тебя никогда не существовало. Я стёр тебя, как дерьмо из этого мира.

С этими словами, я вытер руку об него и поднялся:

– Если посмеете меня обмануть, – обернулся к помощнику, – Его заберут корейцы. Я найду людей. И если он попадет в их руки, то спать не на полу будет, а в сырой земле.

Помощник сглотнул и кивнул, а я посмотрел на эту тварь ещё раз и бросил ему черные перчатки из мягкой кожи прямо к ногам:

– Это прощальный подарок от Малики.

Тяжёлая дверь закрылась, а я ещё долго слышал собачий лай из её стен. Он будет орать. Но его никто не будет избивать и насиловать. Он сойдёт с ума и сдохнет сам.

Теперь я закрыл все двери в оба мира, и у меня осталось лишь последнее – забрать Лику, и увести в наш. И мне похер на все дерьмо вокруг. Я малолетний эгоист и разрушил всё, что было вокруг меня ради женщины. Раньше ради бабы я бы палец о палец не ударил. Но это было тогда, до того как я произнес слова, которые изменили мою жизнь к херам и навсегда:

"Приказывайте, моя госпожа!"

С этими воспоминаниями я вошёл в простую калитку двух этажного особняка, которая была увита непонятным растением, как дом моего немого старичка. Память о нем я тоже хранил.

Здесь было тихо и очень спокойно. Настолько, что я не поверил собственным ощущением. Ещё пол часа за моей спиной был огромный город.

Анастасов стоял на крыльце и смотрел на меня совершенно по другому.

– Приперся! И зачем только столько бабла потратил на того ублюдка? – аджоси усмехнулся и неожиданно протянул мне руку, которую я подал и немного поклонился.

По какой-то дикой причине, я был так же спокоен, как это место, но с каждой минутой, моё терпение подходило к концу.

– Успокойся! Она тут! – начал смеяться мужчина, а я посмотрел в сторону, куда он указывал, и у меня в груди словно что-то лопнуло и так ударило, что выбило весь воздух из лёгких.

Лика стояла в теплой белой парке возле альтанки и смотрела на меня моими зеркалами. И только я заметил как они наполняться влагой и начинают блестеть, сорвался с места, как ненормальный.

– Хан! – она схватила за мои плечи и начала смеяться и брыкаться, когда я её поднял.

– Моя госпожа! Вы плохо ели, и от вашей сочной задницы и следа не осталось! Как будете брать на себя ответственность за такое преступление? – прошептал в её шею, и подхватил крепче.

Она стала намного легче, и ещё не до конца пришла в себя. Но я помнил, что постоянно мне твердил весь этот месяц Анастасов: позитивные эмоции; я должен не замечать ничего и говорить, что всё хорошо; она не должна пропускать Прем препаратов; никаких воспоминаний о её прошлом, или о том через что нам пришлось пройти; и ни в коем случае не оставлять одну, если попадет хоть в одно людное место.

– Хан… – тихий шепот, а мне кажется, что я начинаю разогреваться, бл***, как печка.

– Милая, – я посмотрел на её губы, и сглотнул влажный ком в горле, потому что дико соскучился за всем, что держал в руках, – Ты точно меня не боишься?

– Нет, – и я застыл, потому что она нагнулась и взяла моё лицо в руки, начав целовать каждую его часть, – Я боялась, что это ты начнёшь бояться меня.

– Местами было, – признался и хрипло выдохнул в его губы, нежно сжав бедра.

Лика застыла, и начала дрожать:

– Мы уезжаем из этого ужаса, – мягко втянул её губы и чуть не кончил от того, как мне было это необходимо всё это время.

– Куда? – тихий и ласковый шепот, мягкие нежные движения её маленьких пальчиков в моих волосах, и запах лотоса. Моего лотоса.

– Ты доверяешь мне? – прижал сильнее к себе, и опять поцеловал, смотря на своё отражение в её глазах.

– Да.

– Это главное, – поцелуй становиться глубже, и я слышу, как она тихо издает мягкий стон в мои губы, пока я опять ем её, не могу никак поверить, что она в моих руках.

– Я чуть не рехнулся без тебя, поэтому просто так ты от меня не отделаешься, когда мы приедем…

Я хотел её, и мне прямо выворачивало член в штанах. Но я понимал, что мы во дворе чужого дома, и она ещё не совсем пришла в себя. Поэтому сцепил зубы и расслышав, грузный кашель за спиной и женский мягкий смех, опустил свою девочку.

– Идите ужинать! – женщина в простой парке, напомнила мне аджуму из палатки, и почему-то я знал, что она хотела нас накормить.

Лика взяла меня за руку, и осторожно ступила в сторону дома. Видимо на противного старикана она тоже реагировала, как на угрозу.

– Тебе…

– Со мной всё будет хорошо, – Лика обернулась и улыбнулась, но я знал, что ей трудно, – Я справлюсь, Хан. Должна, ради тебя!

Я застыл взглядом на её лице и четко произнес:

– Это мой выбор! Я хочу быть с тобой! И ты не должна никогда корить себя за что либо! Ты виновата в одном!

– Это в чем? – Лика прищурила глаза, а я прицыкнул и ответил:

– В том что совратила малолетнего идиота, и в том что упрямая ослица. Не будешь меня слушаться, вот тогда и поговорим о твоих провинностях, – резко ответил, и потащил её к дому, а потом ощутил, как она прижалась к моей руке, и словно спряталась за ней и моей спиной, переплетая наши пальцы.

– Саранхэ, ё… – её тихий шепот, сквозь улыбку, пока мы идём к крыльцу, и мой уверенный ответ:

– Хоть что-то правильное выучила.

– У меня будет много времени, чтобы выучить больше.

– Это факт, наэ хетсаль!