Текст книги "Плохой парень// Bad Guy (СИ)"

Автор книги: Кристина Ли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 32 страниц)

– Ты шутишь? – прошептал Ки Бом, – Я думал ты это у аджумы купил?

– Неа, это приготовила моя госпожа. Так что заткнитесь, ешьте и дайте мне спокойно насладиться этим моментом, – я отправил в рот яичный рол, и Джин Ки поддержал меня и тоже начал есть.

– Смотри не натри чего там? – хохотнул, а я строго отрезал:

– А вот эту тему закрыли! Нехер опошлять!

– Айгу! Святой праведник! Мне открыть твою телефонную книгу на сотовом? Удали, пока она не заглянула, – Ки Бом хохотнул и мы выпили.

– Оно всё на хангыле.

– Ага, а рядом кнопка для плохо видящих, с головным транслитом, оболтус.

Я достал телефон, и открыл телефонную книгу. Листал наверное минуты две, пока не понял, что не знаю и половины имён в ней. Даже больше. Тогда зачем мне всё эти люди в ней? Поэтому я оставил лишь десять номеров. Оставил номера людей, которые были моими.

Я даже не заметил как прошло время. Думал, буду ждать вечность, пока увижу, как она идёт по алее департамента, а я иду следом. Она даже не видит меня. Потому что я с противоположной стороны. Шагаю как дурак, и смотрю на то, как Лика переходит дорогу, как накидывает капюшон от моросящего дождя. Уверенной походкой и увидев мою тачку издалека, идёт именно к ней. Но потом застывает, и плавно поворачивается, смотря прямо в мои глаза.

– Я же оперативник, Хан Бин! – продолжает ждать от меня реакции, а потом начинает мягко улыбаться.

– Ты выглядишь охеренно уставшей. И это меня не просто бесит, я в шоке от того, как меня это злит! Брось это дерьмо!

Мы стоим посреди тротуара у парковой зоны. Не знаю на хера я начал этот разговор, но мне реально было неприятно смотреть на то, как она уходила в себя.

Лика ничего не ответила. Пошла к машине, а я следом за ней. Поднял ей дверцы, и с облегчением понял, что она опять со мной, но и не здесь одновременно. Нет, с таким раскладом я мириться не намерен. Это помешательство и трудоголизм. Мы тоже трудоголики, за исключением конечно таких богатых сынков, как я. Но для Лики это значит, слишком многое. И я хочу это понять! Мне эта срань словно жизненно необходима – знать о ней всё! О чем она думает в эту секунду? Почему хмурится и перебирает пальцами правой руки, то сжимая, то разжимая её? Понимать почему она выбрала этот путь – каждый день смотреть на человеческое дерьмо?

– Что не так? – сел за руль и включил печку на полную мощность, потому что её уже начало трясти.

– Я пыталась всю жизнь быть сильной, Хан! Пыталась быть циничной и холодной к чужой боли и несчастью. Не пропускать это через себя, но именно оно помогало мне не чувствовать собственной!

Лика продолжала мять ремень плаща в руке, а я заметил, как на её ладонь упала слеза, и это была не дождевая вода из её капюшона. Меня пробрал озноб. Я в принципе не переносил бабских слез, но когда видел именно её слёзы… Это было по другому. Они имели настолько важное значение, что я мог думать только о том, чтобы этот поток сраной влаги из моих зеркал, заканчивался улыбкой на её лице.

– Я видела почти каждый день такое, о чем никогда не покажут ни в кино, ни в глупых сериалах. Ни один писатель или идиот, решивший, что знает два слова, не сможет описать подобное. От этого стынет кровь в жилах и это не сравнение или красивая метафора. Мой первый выезд на место преступления произошел пять лет назад. Это была обычная квартира, не такая как ваши. Старая и почти развалившаяся хрущевка, в которой муж зверски зарезал свою жену, и это видели маленькие дети. Я нашла малышей. Они забились под стол на кухне, и дрожали так, словно у них была лихорадка. И они не плакали, не бились в истерике, как это принято показывать на экранах. В глазах маленького пятилетней девочки и шестилетнего мальчика застыл ужас! Животный страх, который обратил их взгляд в стеклянный. Сухое стекло, которое смотрело на меня и не видело вообще ничего. Это не сыграет ни один ребенок в кино. И вот тогда я поклялась, что любая тварь, которая будет убивать женщин, просто ради потехи или собственной несостоятельности, получит сполна.

Я прилип к сидению и даже не двигался. Она это рассказывала так, словно мы находились рядом с этими малышами. Хотя я не знал что такое «хрущевка», Лика заставала встать мои волосы на голове дыбом. Потому что я всё отчётливо увидел.

– Но сегодня… После того, что мы узнали. Вернее после всех экспертиз из того дома, после пресс-конференции и разговора с наставником, я впервые за все пять лет, пожалела тварь, которая отобрала столько жизней. Впервые мне хотелось плакать из-за боли чудовища, которое хладнокровно убивало, превратив это в игру. Потому что то, что скорее всего сотворили с ним было зверством, хуже средневековых пыток. И сделали это его собственные родители. Которых тоже отравили. Это всё как цепь, Хан. Это всё как чертова цепь, и каждый такой эризод, как звено этой цепи. Всё связано между собой. Один учит, как убивать, описывая насилие и внушает его романтизм, второй подхватывает и несёт это в мир, третий становиться жертвой второго, и начинает убивать, калечить, топтать и получать от этого удовольствие. Насилие не остановить! Невозможно остановить проклятие самого Дьявола и его слуг, которые одели белые одежды и ходят среди нас, отравляя и порождая лишь гниль и болото, в котором утонет всё!

Я медленно взял её руку в свою и молча сжал. Боялся даже пасть раскрыть, после того, что услышал. Потому что не понимал как это. Лика показывала всё это мне, и я перенимал это дерьмо, как губка с неё. Впитывал её боль, и охеревал от этих чувств. Потому что раньше мог испытать такое только по отношению к матери. Только её боль я мог воспринимать, как собственную. И ощутив это сейчас… Из меня словно дух выбился напрочь.

– Иди ко мне… – прошептал и потянул на себя, ощутив как она сама тянется ко мне.

Обнял с такой силой, чтобы спрятать от этого всего, и просто успокоить. Этот мир был для меня закрыт наглухо. Но оказывается есть люди, такие как моя Лика, которые живут в нем изо дня в день. Смотрят на эту клоаку из человеческого дерьма и пытаются отыскать путь к возмездию для каждого. Что мог знать идиот, который в своей жизни смерть увидел лишь на похоронах собственной девушки, которая и не расценивалась им как такая? Поэтому сейчас я не понимал как мне её успокоить. Ей было плохо, и эта срань очевидна. Но я не могу подобрать слова, которых не знаю. Не могу сказать хоть что-то о том, чего не видел и не чувствовал ни разу. Она мой проводник в этот ужас. Но я не хочу туда идти. Мне её мир не нравиться. Он жесткий, больной и неправильный. В нем можно захлебнуться фекалиями и не заметить. Но мне начал не нравиться и мой мир. Эти постоянные войны за бабки, за статус и за шалаву покраше и посочнее.

Один мир, второй мир, и оба абсолютно разные. Значит придется создать наконец свой. С хера ли я должен терпеть эту срань, когда моя женщина будет приходить с работы с таким видом, словно её убивали десять часов подряд?

– Я умоляю тебя, Лика! Я умоляю брось все это дерьмо! – шептал ей в волосы, пока по крыше машины всё сильнее барабанил дождь.

Лика медленно подняла лицо, и прислонилась ко мне.

– Мальчик… Ты такой ещё мальчик, – её глаза открылись в сантиметрах от моих и она прошептала, – Если бороться прекратят все, то эту дрянь будет не остановить, Хан.

– Почему это должна делать именно ты? – я нахмурился и меня взбесило это заявление.

– Потому что я знаю цену этой боли, нэ саран. Потому что я видела лицо этого Дьявола. Я смогла заглянуть ему в глаза и выжить. И то что я там увидела, навсегда останется самым страшным отпечатком в моей жизни.

– Даже если попрошу я? Даже если мне больно и противно вместе с тобой? – она продолжала смотреть, а потом ответила ещё тише.

– Даже тогда, Хан! У каждого свой путь.

– Но я хочу чтобы ты улыбалась, чтобы я не смотрел на то как ты, бл***, плачешь каждый день! Не видел вот этого всего дерьма, которое нихера не приносит счастья! Эта херь не для тебя! Ты бы видела себя, когда улыбаешься или смешно хмуришь нос! Да вокруг, бл***, даже стены начинают улыбаться.

– Хан… – она начала попытки повлиять на меня, но хер там.

Я не собираюсь мириться с этим! И я это уже решил!

– Я не знаю как назвать это всё что со мной твориться, и даже если ты не чувствуешь того же, мне плевать. Я срал на это! Буду значит любить за двоих! – вытащил сигареты, и открыв окно со своей стороны молил лишь об одном – успокоиться!

– То есть ты твердо намерен и дальше истерить по поводу того, что является частью моей жизни, Хан Бин? – холодный и надменный тон.

– О! Крошка! Вот и инспектор Адлер из кустов как кумихо выпрыгнула! Да, бл***!!! Я! НЕ собираюсь мириться с тем, что моя женщина каждый сраный день наблюдает за тем, как кого-то убивают или насилуют! Можешь послать меня к херам, за то что я стал воспринимать тебя, как НЕ просто часть себя! Ты, бл***, всё в этом сраном месте заняла! – я ударил себя по груди и выдохнул дым в окно, а потом и вышел от греха подальше нахер из тачки.

Хлопнул дверцей так, что стекла задрожали. Она не любит меня, и это ответ на чертов вопрос: почему такие ужасы и праведная борьба с ними, как чертова цель в жизни? Она ж ведь баба! Какого хера она мыслит как мужик? Где эти сопли про детей, про семью и прочую ЗДОРОВУЮ херь? Где мысли о будущем? Где капризы, по типу хочу в ресторан? Хочу шоколад или своди меня в кино!

«Она взрослая женщина, идиот! Она не смазливая малышка одногрупница, на подобие той, что так клеила тебя в закусочной! Она не ходит на концерты и фансайны айдолов, не постить фото в инста и не гуляет с подружками по кафешкам, придурок! Она детектив! Баба со стволом за пазухой!»

– Бл***! – я бросил сигарету прямо на тротуар и похер, потом заплачу штраф.

Сел в машину обратно, и только завел мотор, услышал, как Лика пристегнулась. Даже не смотрел на неё. Это бл***, так трудно что я и не думал. Настоящие отношения! Кому? Мне? Да, я только что развалил всё к херам собственной детской импульсивностью. Ехали молча и в полной тишине. На циферблате было три часа ночи. Не работа а сказка, бл***!

Потом за нами хлопнула входная дверь, а я продолжал беситься и это было дико странно. Потому что башкой я понимал, как нужно поступить. Расставил всё по полочкам и даже знал все действия. Бери и делай! Но это сраное чувство бешенства распирало просто.

Я стянул куртку, и бросил пакет в коридоре. Зашёл на кухню и налил себе воды! Всё это время моя Лика провела в ванной. Что это чудо природы там делало, одному Будде известно, но когда дверь щёлкнула и приоткрылась я застыл с занесённые ко рту стаканом.

– Ну уж нет дорогуша! Я конечно больной дегенерат! Но мириться с помощью секса в таком вопросе точно не собираюсь! Ни за что! – рыкнул и стянул футболку на ходу расстёгивая джинсы и снимая с себя всё к херам.

– Говорю, бл***, одно, а делаю другое! – толкнул дверь и сгреб её в охапку, лишь взглянув, что Лика меня ждёт.

Прижал к стенке душевой и впился в губы с такой силой, с какой хотел выбить из неё всю эту праведную чушь и её упрямство. Вода потоками стекала по нам, я пил её с кожи своей госпожи, и мне выключило мозги напрочь. Потому что вел языком и губами вдоль её тела и откинул всё к херам подальше.

Схватил за талию и подкинул, смотря в свои зеркала, которые теперь были глазами моей девочки.

– Хороший способ ты выбрала чтобы постоянно… мириться! – развёл её ножки и опять словил кайф от того насколько она горячая, и как это контрастировало с теплой водой, которая стекала между нами, по ней, и по мне.

– Лучший, чтобы ты прекратил беситься как дурак! – со стоном прошептала мне в губы, а я на выдохе, подался вперёд, чувствуя как её влагалище обхватило меня полностью и Лика сжалась в спазме, который заставил меня прикрыть глаза и начать мириться по полной.

– Пожалуй, я подумаю, чтобы мыться так по три раза в день! – толкаюсь вперёд, а на пояснице жаром горит кожа от того, как головка упирается в стенки, а член пульсирует и этот пульс, бл***, даже в виски отдает.

– Обойдешься! – Лика раскрывается сильнее, и это позволяет мне, начать то, что я больше всего люблю – глубоко и рывками, которые, как толчки заставляют подпрыгивать её тело, которое дорожит в моих руках и под моими губами.

– Ты коварная женщина! – упираюсь рукой у её головы о кафель и с новым толчком ловлю протяжный стон глазами и вижу, что ещё немного и она кончит, но мне этого мало.

Я вынесу её отсюда на руках, но покажу разницу между моим миром, и тем который она решила спасать, глупая дура.

Опускаю руку вниз и сжимаю мягкий комок, который перекатывается в моих пальцах, пока наращиваю темп, и вижу как её губы раскрываются, а зрачки в зеркалах становятся совсем огромными. Так ярко я сам не кончал никогда, под протяжный и звонкий стон. Почти одновременно кровь прибила во все точки на теле, а моя девочка обмякла на мне, продолжая трястись.

Отголоски наслаждения ещё играют в нас, а вода продолжает стекать по моей спине, по её волосам, рукам, груди.

Я верил, что этот мир правильный. И мне удастся его создать. Но я был глуп. И небо вскоре мне это показало.

– Что мы здесь делаем? – я открыл ей дверь у округлого здания колумбария на холме, и подал руку.

– Помнишь, я говорил тебе вчера, что хочу кое с кем познакомить? – грустно улыбнулся, а Лика и сама поняла, куда мы приехали.

– Здесь лежит прах твоего отца, – она переплела наши пальцы, а я захлопнул дверцы и потянул её по асфальтированной дорожке вверх ко входу в колумбарий.

Место конечно выбрал не лучшее для первого свидания, но думаю что мы очень шустро перепрыгнули этот этап в отношениях, если мы и в кровати после душа не угомонились.

Стеклянные двери раскрылись, и я посмотрел на мраморный пол широкого холла, где в углу сидел аджоси и дремал. Он и сам был немолод. Поэтому я не стал его будить, а оставил деньги на столе и взял небольшой букет в руку.

– Погоди, нужно же… – Лика остановила меня, но я покачал головой, и приложив палец ко рту потащил к ступеням на верхние этажи.

Не любил это место. Буквально ненавидел приходить сюда, но мне это было необходимо. Сейчас я хотел познакомить отца с тем ароматом лотоса, о котором он мне так красиво рассказывал в сказках из детства.

Лика шла спокойно и с интересом рассматривала залы с ячейками. Наверное, подобное ей было непривычно и незнакомо.

– Пришли! – пропустил её вперёд, и вошёл в нужный небольшой зал, где за шикарным стеклом с резьбой по бокам стояла урна с прахом папы.

Я опустился на колени и трижды поклонившись, поднялся обратно. Лишь тогда смог выдавить хоть слово. Лика не поймет ни хрена. И оно к лучшему. Потому что я буду говорить совершенно сопливые и детские вещи.

– Здравствуйте, отец! Ваш сын пришел потревожить вас и выразить почтение… – я запнулся, но почувствовал как она прихватила мою ладонь сильнее, смотря на фото папы.

– Просто расскажи ему всё, Хан. Прямо сейчас расскажи всё что хотел бы рассказать живому человеку. Представь что это место совершенно другое. Что это не холодный зал в полной тишине, а зелёный холм у вашей реки, – её голос завораживал и я начал это видеть, – Представь что вы просто сидите на траве, а твой папа совсем рядом, по правое плечо. Именно оттуда веет прохладным речным ветром, а у реки словно колышется камыш. И ты слышишь эти звуки. Звук того как колышется камыш на ветру, а папа дышит рядом этим ветром. Вы просто сидите, и тебе тепло и спокойно. Он готов слушать, просто нужно чтобы ты сам все рассказал, милый!

Она говорила, а я не мог поверить в то что слышал. Это было идеальной картинкой того, как бы я провел хоть один день с папой, будучи совсем взрослым… Но не смог!

– Говори милый, он продолжает ждать, – Лика повернулась ко мне и кивнула, а потом низко поклонилась праху отца и вышла, сказав лишь одно слово, которое было понятно на любом языке.

– Спасибо!

И наконец стал понимать Лику. Любить и спать это одно. Но вот научиться понимать того, кого полюбил…

Теперь я видел, что воспринял всё слишком горячо и не обдумал ни хера.

Оказалась я чувствовал её боль, а она болела моей. И так было с самого начала. С того самого момента, как я попросил её помощи в сквере у департамента.

Лика курила у машины, и говорила по сотовому, пока я спускался вниз по склону, и чувствовал себя намного лучше. Вот бы омма понравилась моя Лика! Вот бы мама была сейчас рядом с нами! Это единственный эпизод, который омрачал этот день. Портил всё! Я понимал что мать ни за что не примет Лику. Я хорошо сознавал, что мне придется сделать, чтобы остаться с ней навсегда.

Мне придется бросить всё! И самое главное. То что разрывало грудину к херам, это то что я как последний скот и паршивая псина, брошу мать. Это неизбежно. Из этой ситуации есть только один выход!

Видимо мне суждено кармой, чтобы мозги мне без палочек жрала только одна женщина. Раньше меня ковыряла мать, а теперь это Лика и её сказочная профессия, которую с недавних пор я "обожал" так, что как вспоминал об этом всём дерьме так и сводило челюсть.

– Что опять случилось? – я встал напротив неё, и совершенно не удивился тому, что услышал.

– Прости, Хан! Но наш пикник отменяется, мне нужно в Канвондо! И срочно! – на её лице был такой испуг, перемешанный с дрожью, что вообще не понимал, что происходит.

– Опять в то место? – она подняла на меня взгляд и кивнула.

– Поехали! – я посмотрел на часы, и теоретически успею доехать туда и обратно за шесть часов, а значит мы успеем до спектакля в театре.

Лика без вопросов села в тачку, а я приподнял брови в удивлении:

– Не боишься, что нас увидят вместе? – пристегнулся и словил её отстраненный взгляд, который тут же потеплел.

– Официально всё обвинения с Ким Хан Бин-ши сняты, а значит, я могу себе позволить встречаться с мужчиной, которого люблю.

У меня отвисла челюсть и я не поверил собственным ушам.

– Это что? Магнитные бури или я такой охеревший бог в койке?

– И то, и другое! – она переплела положила свою руку на мою ладонь на коробке передач и начала кому-то звонить, – Трогай давай, бог!

Я прокашлялся, и нежно провел большим пальцем по её ладони, и сорвался с места.

Всю дорогу она разговаривала только на русском. Почти два часа она с пеной у рта спорила скорее всего с тем у нас аджоси. И я был совершенно не удивлен, когда у входа в это мрачное местечко, от которого мной передёргивать до сих пор стоял именно он.

Мы вышли из машины, и я уловил взгляды пяти пар глаз работников департамента, и самый серьезный и хмурый у господина Анастасова, который подошёл к нам вместе Ли Ю Чон-ши.

– Анъен, Ю Чон-ши! Господин Анастасов! – я поклонился мужчинам, и аджосси сходу пройдясь по мне взглядом заявил на английском:

– Тебе бы тут постоять, парнишка!

– Я бы с удовольствием, но в прошлый раз я спас кое-кого от падения с лестницы, и теперь никому не доверяю! – ответил твердо, а Ю Чон-ши отчего то хохотнул и добавил:

– Хорошо, что ты не ходил с нами в последний раз. А то из-за такого деятельного защитника мы бы не добрались до того, что обнаружили сейчас.

– Ты уверен, что хочешь со мной? – Лика посмотрела на меня строгим взглядом, и я спокойно кивнул:

– Я тоже заинтересованное лицо, помнишь? – прошептал с горечью и моя Лика поняла с полуслова о ком я.

– Ю Чон-ши, это же не запрещено? – переспросила и протянула мне бахилы и перчатки.

– Судя из того, что у меня в группе объявился русский гений психиатрии с характером как дракона из самой преисподние, айдолы проводили экспертизы вещ дока, то проблемы в одном парне, который ничем не помог, кроме услуг такси, то думаю пять лет тюрьмы мне уже не светит! – процедил Ю Чон-ши, а я прищурился и ухмыльнулся.

– Острый у вас язык, господин инспектор!

– Не острее чем твой невежда невоспитанный! Но так хоть убережёшь свою женщину от повторного падения в подвал! – Ю Чон-ши фыркнул, а я посмотрел на Лику.

– Ты падала в подвал? – начал спрашивать, а она тут же побежала вперёд за Анастасовым, – Эгэ!!! Я с тобой разговариваю.

– Никуда я не падала! – прошипела, а аджоси начал смеяться и повернулся ко мне:

– Это самое безобидное. Предпоследний раз эта дура упала с высоты второго этажа, когда искала улики на разбитом в хлам балконе заброшенного дома. Вот как этот.

– Рехнуться можно, – сцепил зубы, и прошёлся по её фигуре.

Но уже через пять минут мне было не до смеха. А вернее я триста раз пожалел, что захотел понять почему Лика вдруг прониклась жалостью к этой твари.

– Мичин… Щибаль! *(Чокнуться можно! Бл***!)

Я стоял своими любимыми ботинками по косточку в болотной тине… Но это все постная херь, в сравнении с тем, как тут воняло. Это был просто прелестный аромат, который заставил слезиться даже мои глаза.

– Сколько времени? – пока я разглядывал лежанку, кучу цепей и какие-то дикие рисунки на картонках, справа в пробитой насквозь стене, в дыре я увидел то, от чего мне захотелось сбежать отсюда сломя голову.

Это был труп парня, и это была не киношка, и не кошмар. Я реально стоял и смотрел на труп человека, которого замуровали в стену. На его шее свисал полиэтиленовый пакет, вся одежда была изодрана, а скорее всего просто сгнила вместе с телом.

– Пять лет, – проговорил тот парень, который оказался вовсе не парнем.

Хи Шин стянул повязку и достав из кармана ещё одну, протянул мне.

– Не дыши этим. Грибки! – строго отрезал, а я охренел от того, что он умеет быть и таким. Тогда в лифте он что-то такой строгости на проявлял.

– Степень разложения настолько низка, потому что тело находилось в подвале, в условиях сырости и холода, без доступа воздуха. Запустился анаэробный процесс, и мы имеем не то чтобы свеженького пациента. Но достаточно сохранившегося, чтобы понять сколько времени он тут пробыл и кто он.

Хи Шин тараторил это так, словно не перед ним в стене стояло привязанным тело. У меня дрожь гуляла от сраных ног и до головы, а волосы плясали сами так, словно тут ветер носился со стороны в сторону.

– Итак, твоя версия развалилась в хлам, Лика! – к ней обратился аджосси, а я понял что если пробуду тут ещё хоть минуту, точно сдохну.

Я конечно очень героически взирал на это всё, но подумал что нужнее буду немому старику. Заодно заеду к нему с продуктами и чем-то вкусненьким.

– Нэ агашши! – Лика вздрогнула, словно только сейчас вспомнила, что я рядом.

– Я поеду к аджосси! Буду там!

Она поняла меня без лишних слов, а я развернулся и пулей вылетел из этого подвала. Такого ужаса я не испытывал ни от одного места. Там не то что жутко было находиться. Я не понимал, что вообще там происходило. Судя из того, что успел заметить… В подвале кого-то очень долго держали. И скорее всего именно того несчастного в стене. Я встал у машины и не мог понять, где начинается, а где и когда закончиться этот ужас, чтобы душа Мён Хи могла успокоиться. А тварь которая так жестоко с ней поступила получила по заслугам сполна.

Только в салоне я задумался. Она жила здесь всё детство и юность. Все время эта девочка провела тут. И вместо того, чтобы вырваться из болота, в котором до сих пор были мои ботинки, она взяла и легла под моего отчима. А потом я вообще узнал, что все это время трахал элитную кисен, которая обслуживала ртом пол Паноптикума.

– Зачем? Почему выбор был настолько хреновый? Почему нельзя было забить на бабло и начать учиться, чтобы не ложиться под кого-то, а стать кем-то.

Я откинул голову на спинку и только сейчас понял насколько меня меняла Лика. Мой больной спермотоксикозный мозг стал мыслить по-другому, а его хозяин стал поступать иначе.

И это не мудрено! Ведь через час с полными пакетами продуктов я стучался в пустой ханок, и не мог достучаться до аджосси. Обходил его со всех сторон, и мне становилось все херовее. Какое-то дебильное чувство так и грызло в груди, а чужой холодный и липкий взгляд колол между лопатками.

– Аджосси!!! Это Ким Хан Бин! Вы дома?! Откройте! Я волнуюсь, аджосси!

Не выдержал и положив пакеты на крыльцо комнаты, где мы ночевали с Ликой, одним рывком открыл ставни, потянув за край ширм. Если нужно будет куплю ему новые. Но лишь вспомнив труп из подвала, я прямо бежал вглубь ханока, осматривая все комнаты. Пока не нашел!

С поворота свернул в комнату Мён Хи, а в её проёме и упал. Вернее от картины того, что было передо мной, мои ноги подкосились моментально сами, стали лёгкими, и я свалился на задницу, инстинктивно отползая от того что видел прямо перед собой.

Ноги дрожали, но я подгребал пол под себя, и полз спиной назад, пока не упёрся в стол, что стоял за мной.

– Святые Небеса! За что? – почувствовал как от ужаса в груди всё начало колоть, ребра сдавило, а я сглотнул сухой ком и стал шарить по карманам.

– Сотовый! Лика! Да! Нужна моя Лика! – дрожащей рукой набирал номер и лишь услышав короткие гудки, понял что в подвале связи нет.

Поэтому начал звонить всем подряд, отвернувшись и смотря куда угодно, но только не на повешенного под потолком старика, добродушное лицо которого осталось в моей памяти, и меня прямо пропирало найти и разорвать ту тварь, которая это сотворила уже! Прямо сейчас!!!

Наконец, кто-то ответил, а я вытер нос рукой и втянул побольше воздуха.

– Хан? Что такое?

Это её голос. Это голос моей Лики. Это она.

– Милая… – я еле выдавил это из себя, сквозь ком в горле, который подступал, как рвота.

– Хан Бин? Ты где?

– Я это… В гостях у нашего старичка! Ну помнишь, папу Мён Хи, я же к нему шел! Это… Купил рамена, кучу всякой лапши и риса, – мой голос дрожал, а сам я вдруг стал тараторить в трубку как ненормальный, – Ещё запомнил что он любит японский зелёный чай! Мы с ним пили его в магазине на заправке. Он ещё так улыбался, словно я ему что-то такое дал, у которого блядь цены нет. Смотрел глазами огромными и дул в чашку эту сраную из картона, чтобы остудить его. И я ещё папу вспомнил! Прямо перед собой увидел, когда мы этот чай пили, блядь!!!! – заорал как башенный, а потом услышал:

– Милый говори со мной! Я уже в машине! Просто продолжай говорить, хорошо! Не смотри туда и расскажи мне, что вы ещё делали в магазине?

– Ну он… Улыбался и молчал лишь кивая, немой ведь. Всё спрашивал, где я нашел такую красивую жену иностранку. Сказал что ты как цветок лотоса. А взгляд у тебя как у неба. Так приятно было… Я прямо гордился, что тебя так нахваливают. А сейчас пришел к нему, ну потому что был у папы… И хотел сделать приятное похожему на него человеку. И… Я…

– Милый говори! Просто говори со мной, я почти доехала! – её голос был нежен, но резок как бритва, строгий и ласковый одновременно, – Что ты ещё ему купил?

– Я купил соджу, конечно. И той лапши готовой, что тебе понравилась. Этот дом… Он как воспоминание о нашем дерьме. О мне и о тебе! А теперь…

Я услышал, как у забора просвистели шины так, что слышно было наверное и на сраном курорте! Лика выбила входную дверь и я пропал.

Меня укутало моё тепло и я начал успокаиваться.

– Спокойно! Я тут! Обними меня и успокойся! Слышишь! Ты понимаешь меня, Хан?

– Понимаю… Наэ хэтсаль! – прошептал и выпрямился в её объятиях, – Он там, Лика!

Поднялся, и показав ей рукой на комнату, шатаясь, пошел к выходу из дома.

Смерти! Убийства! Похорон Мён Хи, слёзы моей матери и Лики, этот ужас в подвале и этот дом! А теперь и этот старик, который любил свою дочь больше жизни, а она выбрала бабки. Ведь он точно не раз приходил к ней! А значит это Мён Хи не желала видеть отца.

И я сорвался. Начал орать так, что Лика вылетела из дома. Меня прямо распирало выораться так, чтобы этот ужас выветрился из меня вместе с воплями. Как в этот момент, когда сквозь живую изгородь влетел Ю Чон-ши, а за ним вошёл умный аджоси!

– Чего орёшь, болезный? – мужчина рыкнул на весь двор и подошёл ко мне, протянув маленькую фляжку, – Пей! Залпом и до дна! Быстро!

Я сделал первый глоток и подумал что мне огнем обожгло гортань, потом второй и меня отпустило полностью. Я смог сделать вдох и выпрямился.

– Это что за пойло? – хрипло прокашлялся и посмотрел на мужика.

– Русская водка, Хан Бин-ши. При правильном употреблении и в нужных ситуациях, лекарство от любой херни, которая тебе не понятна, – он забрал у меня флягу и продолжил, – У тебя шок, мальчик! Это естественно, когда находишь висельника или просто свежий труп знакомого человека. Возьми себя в руки и покури! Поможет! Мертвого не вернёшь, а слёзы по нему бесполезны. Лучше хранить улыбку по этому человеку, и все то теплое, что он успел принести в твою жизнь, Хан!

С этими словами аджоси кивнул Лике, и она тут же подошла ко мне, схватила за руку, и потянула вон со двора. Открыла дверцы машины, усадила меня на пассажирское сидение, а сама села за руль.

– Дай руку, нэ саран! – повернулась и я заметил насколько она испугана.

Насколько её лицо перекошено от страха и как она буквально шарит по мне взглядом, а потом просто накидывается и сгребает в охапку. Хватается за плечи, и прижимается сильнее. Дышит глубоко и еле сдерживается.

– Я хочу чтобы ты меня внимательно выслушал, милый! И не чудил, хорошо! Очень тебя прошу! Потому что это уже не просто опасно! – она отстранилась и взяла моё лицо в свои руки, – Пожалуйста, ты должен вернуться домой. Должен быть под охраной своей семьи! Мы не знаем кто это! И даже понятия уже не имеем. Это самый… – она перевела дыхание и заглянула мне в глаза, – …когда преступник чувствует опасность быть пойманным, он начинает убирать всех, кто знал что либо о деле, или о нём. И то что ты нашел этого старика, только подтверждает, что мы подобрались слишком близко. Настолько, что этот психопат, кем бы он ни был сделает всё, чтобы замести следы. Он умный и расчётливый. А самое главное он тяжело болен. И скорее всего это диссоциативное расстройство идентичности. Поэтому, Хан, это опасно вдвойне. Этот человек контролирует в себе двух маньяков! Двух смертоносных убийц, которых основная личность, третья, выпускает наружу лишь в нужный момент. Доминирующая личность ещё опаснее, тех которые её слушаются!

– Что… Ты такое несешь? Это похоже на бред! – я отнял её руки, и покачал головой, – Я не собираюсь это так оставлять! Эта тварь убила вначале Мён Хи, потом я стал насильником и пережил такое, пока вы меня подозревали, что легче просто удавиться. Теперь этот урод повесил беззащитного старика! И ты хочешь, чтобы я взял и бросил тебя, спрятавшись за спину своего отчима?

– Ты один из свидетелей! Ты был его козлом отпущения, Ким Хан Бин! И ты в первую очередь можешь оказаться в опасности, потому что привел меня в Паноптикум и в игорный дом. А значит и преступник знает, что ты в курсе всего по этому делу! Мы ночевали с тобой в этом доме! – она холодно чеканила каждое слово, а во мне поднималось чисто ребяческое бешенство и протест.