Текст книги "Never Let You Down (СИ)"
Автор книги: Кристина Кошелева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 20 страниц)
– Да всё прекрасно, ты о чем?
– Не прекрасно. Не ври мне.
– Не вру!
– Врешь.
– Я… Я просто понять не могу… К чему это всё?! Какой в этом смысл?! Просто так, захотелось?! Инстинкты верх взяли?!
Локи тяжело вздохнул. В этом споре он точно проигравший. И он точно дурак. И мудак. И любое оскорбительное слово в мире подошло бы, чтобы описать его сейчас, в этом он был готов поклясться.
– Понятно… Что ж, спасибо за вечер, – выдавила из себя Элис, явно срываясь на слезы.
Нет, такого он не допустит. Он не оставит её одну, с разбитым сердцем… Глупый, импульсивный, детский поступок. Но надо было действовать.
Локи схватил её за локоть и развернул к себе лицом, а после – резко прильнул к разгоряченным губам своими. Он признался себе, что ему нравится наклоняться к ней. Он признался себе, что что-то шевелится в его животе, когда он смотрит на неё. Элис приняла это как крест на всем, что было сказано до этого. Приняла, как приняла бы извинение. Они целовались, страстнее, чем в лимузине. Девушка начала судорожно рыскать по карманам в поисках ключа, пока его язык касался её языка.
Мисс Роджерс не заметила, как они оказались на её кровати. Всё слишком быстро, слишком внезапно, времени на самоконтроль не оставалось. Элис позволила себе немного свободы в этот вечер, и ей искренне плевать, что отец, возможно, вернется в любой момент. Как бы она ни старалась быть пай-девочкой, примером для подражания, иногда, очень редко, но её стоп-кран ломался. Это был один из таких случаев.
Его волосы были чересчур мягкими, девушка зарывалась в них пальцами, пока Лафейсон обнимал её за талию своими до дрожи холодными руками. Её всегда интересовало, почему он такой холодный, и есть ли в этом мире хоть что-то, что может его согреть…
Локи отстранился от её шеи и просто навис над Элис, смотря ей в глаза. Она облизнула губы, собираясь взять его лицо в руки и продолжить поцелуй, но Лафейсон отстранился, осторожно тихо изрекая:
– Извини, но я так не могу…
– Это всё ещё не чувства, да? – полушепотом, полухрипом, сказала мисс Роджерс, не отрывая от него взгляда.
– Я не знаю, что это, Элис, – раздраженно ответил он, – Не пытай меня… И воспринимай это, как угодно.
Он лег рядом с ней на бок, приобняв и уткнув себе в грудь. Элис тихо дышала, а через какое-то время обняла его в ответ, подготавливая себя к тому, что утром проснется одна.
========== happy birthday, Princess ==========
Ожидание, это, наверное, самое нелюбимое мгновение перед тем, как признаться кому-то в любви. Ты стоишь, мнешь в руках букет, открытку, подарок, или что там есть в руках. Для Локи такое ожидание значило ещё и опасность – первое место в списке угроз земли говорило о себе, вызывая неподдельную тревогу во время ожидания своей возлюбленной на мосту с замками в форме сердечек. Он не знает, зачем выбрал это место. Отсюда просто красиво виден заход солнца, как лучи увядающего солнца играют с неровной водной гладью, а закат окрашивает её в яркие, малиновые, сиреневые, синие краски, иногда желтые и кроваво-красные. А ещё Элис родилась примерно в это время, если верить её рассказам. У неё как раз сегодня день рождения. Лафейсон повел челюстью, разминая в руке цепочку с аккуратной розой из блестящего, зеленого камня, которую он сделал сам, специально для Элис.
Теплые объятия со спины заставляют обычно холодного, нет, даже ледяного мужчину, в мгновение ока согреться и озариться такой же теплой улыбкой. Это пронзающее чувство, как он знал, мидгардцы, да и асгардцы с ними, называли счастьем. Локи обернулся и увидел перед собой своего буквально сияющего ангела. Мисс Роджерс улыбалась, её ярко-голубые глаза, которые в отличие от её отца не отдавали зеленью, светились, она взяла Локи за воротник пальто и прижалась. Её светлые, практически белые волосы, были уложены в аккуратные кудри, со стороны и не заметишь, что она их подкручивает. Макияжа на ней тоже не много, это несказанно радовало и в каком-то смысле согревало – хоть кому-то на Земле не кажется жизненно нужным обводить свои глаза черным, а лицо осветлять. Максимум, что на ней было – тонкий слой сладкой, со вкусом авокадо и винограда, гигиенической помады.
– Я соскучилась… – сказала юная девушка, сильнее прижимая к себе Локи. Тот смотрел на неё с благосклонной и добродушной, несвойственной улыбкой, и гладил по голове.
– С днем рождения, принцесса, – погладив Элис по спине, сказал мужчина. Он отстранился. Обошел её, поднял волосы и надел на шею ту цепочку, что теребил в руках пару минут назад. Элис тут же взглянула на неё, заулыбалась, проведя пальцем по каждой неровности и сколу было видно, что ручная работа, и это несказанно её радовало, как любительницу таких личных подарков.
– Спасибо, – она обернулась, и трогательно изогнув брови, обняла его за шею, – Так зачем позвал? Просто поздравить? Почему тогда лично не пришел? – игриво добавила Элис, поправляя ему ворот рубашки.
– – Ну, вообще-то, не только этим… – вздохнул Лафейсон, отпуская её руки и сплетая со своими.
Девушка смотрела на него большими глазами, заинтересованным взглядом, в её зрачках отражался фонарь позади них, и кажется, делал её взгляд ещё более теплым и живым, хотя куда, кажется, ещё живее? Локи вздохнул, поправил её волосы, и снова взял за руку.
– Думаю, ты знаешь, что происходит у меня на душе…
– Да, знаю, к сожалению… Продолжай, продолжай. – Элис поджала губы и это сделало их ещё ярче.
– Я… Я никогда не ощущал себя нужным, любимым… – Локи опустил глаза, посмотрел на её белые сапожки с небольшим каблуком, прошелся пальцами по костяшкам её тоненьких, маленьких рук… И решил, что смысла тянуть, импровизировать какую-то речь, смысла нет, – Я просто люблю тебя, Элис. Люблю.
На лице Роджерс появились признаки приятного удивления. Её сердце заколотилось в каждой клеточке тела, она сильнее взяла его за руки, и улыбаясь, так же сияя и хлопая глазами, она, дрожащим голосом выжала из себя:
– Я… Я уже давно тебя люблю. – она посмотрела несколько секунд испуганными глазами на Локи, закусывая губу и изгибая брови под странным углом.
Лафейсон ощущал, как трясутся от волнения и легкого шока руки, поэтому обхватил руками за талию, обнял и закружил. Элис засмеялась, счастливейшими глазами смотря на его улыбку, сильнее обхватывала за шею и не желала отпустить. Она ещё после того случая в лимузине поняла, что между неё и Локи явно нечто большее, чем просто дружба и понимание. Там что-то намного большее, это понял и шофер, что вез их, и одноклассники, что заметили, как он тянется к её губам во время последних секунд медленного танца. Это действительно что-то большее. И сейчас это подтвердилось, и они оба, словно одно целое, успокоившись и определившись, выдохнули, слившись в поцелуе, поглаживая друг друга по шее и скулам. Элис чуть ли не плакала, прижимая Локи к себе за голову, нежно касаясь губами его губ, как всегда, более холодных, чем у неё. Видимо, смогла она таки что-то там, в глубинах его души, которая, как он утверждал, заплыла чернью, что-то согреть, что-то разбудить. Это ни разу не завышало её самолюбия – она просто сделала наконец то, что никто до этого сделать не смог. И всего лишь была рада тому, что смогла порадовать хоть одну живую душу. Обычно ведь лишь огорчала…
Рассматривая Элис, можно было заметить кучу разных следов, которые с первого взгляда не заметны. Например, у неё прямо на шее есть маленькая аккуратная родинка, там, под волосами. На щеках и носу, при желтом свете. Видны аккуратные, такие же маленькие, веснушки. Элис намеренно прятала их, не любила эти черты. Странными, выбивающимися из её образа они казались. Но Локи, надо признать, влюбился сначала в них. И сейчас, когда она улыбалась, прогрызая тягучий мармелад в виде змей, Локи разглядывал эти детали, заправлял волосы ей за уши, целовал нос… Это несравнимое ни с чем, странное чувство, которое до встречи с Элис было ему неведомо, затягивало себя с головой. Он уже забыл про то, что на него прямо сейчас может идти охота, что через пару секунд он может провалиться куда-то, или ему по голове дадут чем-то тяжелым. Локи просто радовался, смотря, как улыбается его солнце, обнимал её, согревал своим шарфом и поцелуями, когда дули холодные ветра. Господи, как же хорошо она целуется…
– Твой отец точно не дома?.. – опять изрекал Локи, опираясь о дверной косяк локтем.
– Успокойся, он в бегах, мне сказал стеречь дом. Пока всё не уляжется… Все праздники буду справлять с тобой. – с какой-то тяжестью в голосе, но всё равно счастливо улыбаясь, стрекотала Элис. Её голос можно было слушать вечно, Локи любил её истории, она всегда знала, что рассказать, пусть это и был какой-то бред об академии, вещах, ему, может быть, и интересных, но не настолько, насколько сама Элис. Он был практически уверен, что она отлично поет.
В квартире Стива Роджерса пахло апельсинами и собачьим кормом. В ней всегда были тусклые лампочки, и Локи удивлялся, как у Элис не попортилось зрение с таким освещением. Из комнаты Элис было видно блестящие гирлянды-колбы, книжный шкаф, который заполняли учебники и блокноты, и полуторную кровать у стенки. На диване лежал пес, которому, как Локи помнил, он понравился. Бакс – так, как ни странно, звали собаку, – тут же рванул к хозяйке и новому гостю. Пес встал на задние лапы, положив передние в ладони хозяйки. Локи, почему-то, задумался о том, что год назад её руки были на ощупь, как руки его матери… А интересно, они и сейчас такие же?
– У тебя тут… Что-то поменялось за два года, – заметил Лафейсон. Он не знает, зачем это сказать. Наверное, просто чтобы не молчать.
– Да нет, всё так же… – встав перед Локи, отметила девушка, – А у тебя как дела за эти два года? Всё ещё притворяешься своим отцом? – Элис снова поправляла его галстук, затем и воротник рубашки, потом и обернула Локи в его шарф. Это выглядело, как какое-то заигрывание, но на деле, такая забота о подбитом и раздавленным изнутри мужчине со стороны Элис являлось более, чем нормой.
– Да, – с подозрительным безразличием в голосе сказал он, убирая её руки от своего лица. Элис печальными и недовольными глазами взглянула на него у и чуть нахмурилась. Роджерс на эмоции никогда не была скупа – и каждую морщинку на её лице Локи знал наизусть именно поэтому. Девушка сняла кожаную кремовую куртку и повесила её на крючок. То же самое проделала, стащив с Локи пальто, – Только вот… Это может прерваться…
Элис замерла на полпути на кухню. Она собиралась заварить кофе на соевом молоке с примесью банана и сделать самый обычный, молотый, для Локи, но мечты о бессонной ночи под действием хорошего кофе, кажется, пали крахом, когда эти слова дошли до неё.
– В смысле? – девушка обернулась.
– В последнее время мне снится то, каким будет конец Асгарда. Это что-то вроде видений, все слишком реально… Будто я посылаю себе это себе из будущего.
Пугливая, встревоженная и боязливая девушка восприняла это слишком близко к сердцу. Мисс Роджерс тут же сковало чувство того, что у неё отрывают от души что-то дорогое, что-то ценное… Это выглядело внутри неё, как пытка. Это ощущалось, как пытка. Только стоило ей кого-то полюбить, он тут же пропадал, обретал проблемы, погибал… Это и было пыткой. Чистой воды пыткой.
– Локи… – сладко прозвучало на её губах его имя, – Ты… Т-ты… – страх это произнести заставил её голос дрожать, дрожать и дрожать, не давая этим страшным словам слететь с её губ уже горечью.
– Ни в коем случае! – возразил он, – Не умру я… Даже не думай.
– А если вдруг? – девушка прикрыла лицо руками, и смотрела куда-то перед собой.
– Боже мой, – прижимая к себе Элис обеими руками, говорил Локи, – Я выживу… Выкарабкаюсь… Ради тебя, слышишь?
– А если?
– Никаких «если». Я выживу. Я тебе клянусь, Элис… – он оторвал её руки от её же лица, взял в свои и нежно поцеловал костяшки. Да, её руки всё ещё такие же, как у его матери. Точь-в-точь. Этот факт, почему-то, очень согревал, – Не может же всё закончиться, так и не начавшись, так ведь?
– Так… – шмыгнула Элис, подняв голову и поцеловав его в губы. Резко, без особой страсти или нежности, просто поцеловала, а потом грустно взглянула в глаза, чтобы он, почесав за ухом, заставил её улыбнуться и промурлыкать ему что-то невнятное, но уж точно, приятное… Что-то такое, в чем он долгие годы нуждался, и того, что точно не услышал бы от неё услышать.
Девушка прекрасно знала, кажется, все его особенные черты характера. Его импульсивность, иногда – хамоватость, и честность… Честность была только для неё. Собственно, как и нежность. Собственно, как и любовь. Она вздохнула, облизнула губы, и вспомнила, что Локи действительно ничего не стоит просто спрятаться от конца света. Он может просто сбежать и остаться в живых… А тем более, ради неё. Роджерс успокоилась, обнимая его в ответ, поглаживая со спины плечи, вжимаясь в них пальцами… Так приятно было чувствовать его так близко к себе. Слышать биение его сердца, ощущать его дыхание, греться о него… Пусть и особо теплым его не назовешь.
Локи смотрел на Элис, как на что-то теплое и родное. Она тоже пахла цитрусами, лимоном и мятой, была теплой, нежной, такой, словно её послали на землю просто для того, чтобы она вытащила из него всю дурь, всю ненависть, всю нелюбовь… И отдала ему всю себя. Мисс Роджерс выглядела, как принцесса. Как ангел. Быть может, если смотреть на неё невлюбленными, полными холода и равнодушия глазами, она и выглядела непримечательно, но Локи, без преувеличения, любил каждую её частичку. Бог зарылся пальцами в её светлые, уже выпрямившиеся волосы, смотрел в немного встревоженные, грустные глаза, а потом взял за руку, которая лежала прямо у него перед носом. Он поцеловал её руку и прижал к себе, такую теплую, к своей немного прохладной шее. Даже в самый знойный день Элис была теплее. Локи не мог вспомнить и дня, когда она бы замерзала рядом с ним.
Под ними была перьевая подушка. Они лежали в обнимку, в одежде, слушая дыхание друг друга. И пролежали бы так, без преувеличений, вечность. За окном начался листопад, холодный ветер свистел между оконными рамами, Элис поскуливала, прижималась к Локи плотнее, и кажется, совсем не хотела, чтобы наступал рассвет, и чтобы этот день, когда он признался ей на мосту влюбленных, уходил в память, и оставался там навсегда… Всё было слишком хорошо. Она была слишком счастлива. Счастливей, чем обычно, серьезней, чем обычно, взрослее, чем обычно.
– Элис, – внезапно прохрипел Локи, поглаживая её щеку, – Я точно это все заслужил? Это не из-за жалости, не из-за…
Он не успел договорить, как Элис перехватила и успокоила его, поглаживая немного жесткие руки, и прикрывая от удовольствия глаза:
– Локи, чтобы я тебя любила, ты не должен быть идеальным или чего-то заслуживать… Просто проведи со мной эту ночь. И считай, что уже всё заслужил, – отшутилась девушка, прижимаясь к его груди носом, ладонями поглаживая спину.
Проснувшись утром на десять минут раньше Локи, Элис играла с его волосами, гладила его лицо, целовала руки, и тихо шептала, одними губами, так, чтобы слышно было только ей:
– Спасибо, что не ушел… И не уходи больше… никогда.
========== goodbye, darling ==========
Одно лишь прикосновение к его волосам казалось ей райским наслаждением. Каждое расставание для неё словно пытка, словно какой-то нескончаемый фильм ужасов, но чаще всего, он заканчивается, и заканчивается счастливо. Элис лежит на кровати, и проснувшись раньше времени, рассматривает его лицо, поправляет волосы, наблюдает за едва уловимой дрожью ресниц. Она знала, что он делает то же самое, когда она сопит ему в шею или трясется в его руках от ночных кошмаров. Локи писал ей письма, когда они долго не виделись, и в них говорил ей то, что не находил сил сказать лично, в глаза, чтобы не показать Роджерс-младшей каким-то романтичным идиотом, который легко разбрасывается своими чувствами. А ведь, стоит сказать, ему чертовски этого хотелось.
Просыпаясь и отправляясь на кухню, Элис знает, что через какие-то пять минут он придет к ней и обнимет со спины своими холодными руками, а потом тело покроется мурашками – на ней только его рубашка и нижнее белье. Девушка, как всегда, ежится от удовольствия и целует его в уголок губ, до которого дотягивается. Отец не появляется дома уже очень давно, редко ей звонит, а когда звонит – удивляется. Элис в который раз убеждается, что если бы не Локи, то она бы сгнила тут от одиночества. Стив обещал ей, что она никогда не будет одна, и вселенная, почему-то, всегда крутила всё так, что одной ей оказаться было и впрямь невозможно. Локи стал её спасением. От одиночества, от непонятости, от потерянности… Как и она его искуплением и отдушиной, причиной, по которой он вообще отрывается от трона и от своей мечты, цели всей жизни. Не это оказалось главным. А она.
Элис отстранилась от Локи сразу, как услышала телефонный звонок. Она заперлась в комнате и взяла трубку, надеясь, что с неизвестного номера ей звонит отец, но даже Лафейсон, не влезая в её голову, понял, что это далеко не так. Девушка возмущалась, ругалась, злилась на кого-то, слишком сильно злилась, а вышла из комнаты угрюмая и растрепанная, будто её знатно оттаскали за волосы. Она бросила слишком печальный взгляд на Локи, погладила его по щеке и тихо с дрожащих губ слетело нечто разрушающее:
– Локи, тебе нужно уходить… Встретимся вечером. На том холме со скамейкой, помнишь?
Мужчина чуть кивнул и поцеловал её в лоб на прощание, не скрывая разочарования. Он всё ещё не лез в её мысли, знал, что разозлится. Исчезнув на пару часов, Локи начал надеяться, что ничего плохого не случится. Что она всего лишь готовит сюрприз или что-то в этом роде. И прибыв той злосчастной ночью на тот злосчастный холм в тридцати пяти метрах над уровнем моря. Лафейсон ходил из стороны в сторону, шатался, смотрел на ночной Нью-Йорк, питая надежду на то, что всё кончится хорошо, и этой ночью он вновь обнимет её, а она нагло украдет его рубашку в свою коллекцию. Он пару раз словил себя на том, что улыбается, думая о ней.
Где-то внизу послышался рев мотора её мотоцикла. Точнее, мотоцикла её отца. Локи набрал в легкие воздух и ощутил, как дрожат его руки. Он не понимал, к чему эти нервы, и с какого черта у него адская паника. Что-то явно не так, и он чувствует это только по направлению ветра.
– Локи! – чуть громче обычного сказала она, поправляя растрепанные волосы и поднимаясь к нему. Локи заметил, что она улыбается. Ему тоже стало немного легче. Внезапно, девушка разогналась и прыгнула ему на шею, а Лафейсон закружил её, прижимая к себе, крепко-крепко, словно в последний, черт его побери, раз. Но это ложь. «Не будет последнего раза», – считали они оба, и оба знали, что так оно и будет.
– Солнце, что-то… Что-то не так? Ты взволнована и… плакала? – поставив её на ноги, Локи погладил её по щеке и заметил, что она чуть влажная. Прижимая к себе за талию, он ощутил, как она дрожит – так дрожат люди от волнения, влюбленные на алтаре. Но тогда их успокаивают глаза друг друга. Элис же его глаза не успокаивали, что тут же насторожило.
Девушка помотала головой и закрыл глаза, но слеза предательски полилась тонкой каплей по щеке, и она поспешила вытереть её байкерской перчаткой. Но Лафейсон сделал это сам, поладив щеку. Элис накрыла его костяшки своей ладонью.
– Довольно врать мне, Мисс Роджерс.
Элис усмехнулась, прильнула к Локи и уткнулась носом ему в шею. Отпускать его не хотелось. Он называл её «Мисс Роджерс» когда злился. Когда точно знал, что она его обманывает.
– А ты вот никогда меня не обманывал… Как мой отец, – наверное, в сотый раз произносит Элис, шмыгая ему под ухом. Элис отстранилась и взяла лицо Локи в руки, явно готовясь сказать что-то важное, – Локи, мне… Я должна уйти. Уйти туда, куда тебе нельзя приходить. Мы не сможем видеться. Вообще. Я…
– Элис, прекрати говорить загадками, я не хочу лезть к тебе в голову! – настойчиво воскликнул он, и ветер завыл пуще прежнего.
– Я не могу сказать точно, Локи… Прости меня. Я не хочу, чтобы ты думал, что я бегу от тебя.
– И не подумал бы… – он опустил глаза, – И… Когда мы встретимся в следующий раз? – с надеждой спросил он, невозмутимо, холодно. Хотя внутри он кричал и рвал глотку. На душе скреблись кошки, а сердце онемело, словно от какого-то яда.
– Скоро… – выдохнула Элис, опустив голову.
Локи взглянул на её затылок и почесал ей за ухом. Девушка измученно мурлыкнула и вновь посмотрела ему в глаза. Он заметил, что в её глазах отражается весь Нью-Йорк сбоку от них, в теплой лазури светятся его разноцветные, мерцающие огни, словно звезды. Они горят. Горят изнутри каким-то слишком искренним, но угасающим пламенем. Будто где-то там, в недрах души Элис, происходит конец света, и звезды гаснут, падая и разбиваясь о землю. Но это не конец, верно?
Локи нежно касается своими губами её губ, обветренных и жестких, но от этого не меньше отдающих привкусом клубники и чего-то до ужаса сладкого, такого сладкого, что от них не хочется отстраняться. В нос тут же бьет запах лимона, которым пахнут её руки, её кожа, её волосы, и даже куртка – и та пахнет этим ярким и кислым цитрусом. Элис осторожно касается его губ языком, и разъединяет поцелуй, чуть прикусив его нижнюю губу, замечая, что дрожь в руках унялась. Она не знает, что ему сказать – попрощаться ли, попросить проводить до дома или сказать ещё что-нибудь, или просто молча уйти.
– Я буду по тебе скучать, – на одном дыхании тараторит Элис, стараясь приблизить момент, который она просто перестрадает и успокоится.
– Элис, тише… Я тоже. Но я вернусь к тебе, слышишь? Если хочешь, я приду на твой выпускной. – девушка с энтузиазмом кивнула ему, глаза вновь наполнились жизнью. Она уткнулась лбом в его лоб, и не думая, кажется, уходить. Элис знала, что до выпускного ей, как до Луны, что она вряд ли выйдет на улицу из заточения у Ника Фьюри, прекрасно осознавала, что, возможно, в последний раз касается кожи Лафейсона, холодной, мраморной и покрытой тысячей незримых шрамов, которые они вместе залечили. Она искренне надеялась, что хотя бы тогда, в день её взросления, они встретятся. Она расплачется, прижимаясь к его груди и сжимая пиджак пальцами, понимая, что самый ужасный её кошмар закончен, а из чего-то, что, как ей кажется, хуже тюрьмы – она сбежала. И сбежала вместе с ним, – Тогда… Я обещаю, что приду. Даже если умру.
– Но ты не умрешь, – усмехнулась Элис. Её попытки разрядить любую, самую напряженную обстановку, казались Локи слишком милыми. Она такая нелепая, такая жизнерадостная, такая спокойная, и… простая. Дарила она какое-то чувство уверенности и спокойствия. Элис была слишком живой для него, уже, кажется, черствого и пустого внутри. Она наполняла его жизнью от и до своей искренностью. И, кажется, за это он её и полюбил.
Локи кивнул ей, соглашаясь со сказанным. Они ещё долго смотрели друг на друга, где-то внизу проезжали машины, ходили о чем-то болтали люди, кто-то ссорился, кто-то мирился… И только они молчали, но прекрасно понимали каждый свое, думали друг о друге, и, попрощавшись, с какой-то горечью отпустили друг друга, нехотя.
Уже через пару минут, ещё толком не отойдя от расставания, Элис начала чертовски скучать за ним. В голове впервые за жизнь появилась мысль сбежать вместе с ним. Вернуться, пока не поздно, пока он наверняка стоит, впиваясь руками в низкий заборчик, вгоняя в ладони занозу за занозой. Элис неслась туда, откуда, как ей казалось, пути назад нет. Туда, откуда, как ей сказали, она не выйдет без надзора минимум пяти человек. Единственное, что успокаивало – это альтернатива детскому дому. Она скрывалась от органов опеки до своего двадцати одного, скрывалась от полиции, и всё это по просьбе сначала Стива, потом Наташи, за ней об этом попросила Ванда, Сэм, и только после неё, последней каплей стал Тони Старк. Вроде, даже Баки что-то сказал по поводу её укрытия.
…Но, всё-таки, приобретая защиту, она потеряет нечто ценное. Нечто, что заставляло её жить.
Локи перенес это в разы хуже – вернувшись в Асгард, задумавшись, что, быть может, не дождется её, он разнес к чертовой матери первую комнату, в которую попал. Его рвало изнутри – пусть и не полностью, но у него забирают то, чем он дорожит, чем дышит. В который раз ему так больно, хотя сейчас, кажется, ещё больнее? Он не плакал, не кричал, просто злился. Злился, скорее, на самого себя – почему ему самому в голову не пришла мысль забрать её с собой? Он же хотел показать ей балы, сделать её принцессой и жительницей Асгарда, хотел, чтобы она хоть раз в жизни полюбовалась на золотой дворец, на вечный рай где-то вне Мидгарда, хотел вырвать её из рутины, из зоны комфорта, которая стала ей отвратительна. И что из данных ей обещаний он выполнил? Да ничего. Он отвратителен, как спутник жизни. Он отвратителен, как простая человеческая оболочка. А вот как своё законное, заложенное ещё в генах существо, склонное к лжи и коварству – великолепен. И за это, можно считать, ненавидел себя. Именно в данную секунду. Именно в этот момент.
По приезду домой Элис взяла чью-то гитару, что опиралась на стену в белой высокой комнате, которая теперь станет ей домом. Она вспомнила ту песню, под которую они с Локи танцевали на том балу, после которого она была готова его убить. Это воспоминание всегда вызывало смешные чувства. Искренне, не скрывая тревоги, она провела пальцами по струнами, в песне моля кого-то вернуть её в ту ночь, когда они впервые встретились.
========== homecoming ==========
Ей кажется, что этого вечера она ждала слишком долго. По венам течет восторг от того, насколько она красива, как ей идет форма выпускника, Элис любуется собой, буквально восхищаясь. Рядом с ней крутится точно так же разодетый Питер, и тоже, кажется, разглядывает её сверкающими глазами. Это неописуемое ощущение того, что вот он, пройденный этап их жизней, уходит вдаль, впереди новые открытия и новая, взрослая жизнь. Какое-то ощущение легкости и горечи одновременно. Но только не у Элис, которая, кружась перед зеркалом в учительской, кажется, думает далеко не о торжественной части, которая начнется с минуты на минуту. Её мысли скованны и поглощены одним обещанием, данным уже довольно давно, но, как и все, обязательным к исполнению – Локи должен был прийти на её выпускной вечер. Только теперь в качестве партнера, а не в качестве сопровождающего, как это было два года назад.
Девушка уже выдумала себе, как он встречает её, одетый в черный костюм, поправляющий рукава, незаметный, не попадающийся на глаза никому, кроме неё. Он будет блистать. Как всегда. Они будут танцевать медленный танец под тихую музыку, уткнувшись лбами друг в друга. Локи не будет танцевать этот отвратительный вальс, он полностью отдастся ей, их танцу, наполненному нежностью и незаметностью, таким тихим, настолько тихим, что счастье его точно полюбит, и окутает их неразрывной пеленой, затмит все звуки вокруг, и позволит слышать стук сердца друг друга. Под конец вечера Локи начнет бурчать о том, что на торжество она пришла на высоких каблуках, и прекрасно будет понимать, что это не остановит юную Роджерс от сокращения разницы в их росте, которую он просто обожает, обожает наклоняться, чтобы поцеловать её, обожает этот кошачий взгляд, когда она смотрит на него снизу-вверх, и как сама напрашивается на то, чтобы он поносил её на руках. Лафейсон любит носить её на руках.
Торжественная часть закончена, Элис может спокойно выдохнуть, сжимая в руках заветный аттестат, и слушая, как Мишель трясет Питера, благодаря его за её положительную отметку по физике. Но мысли её все равно в другом месте, далеко не в этих дружеских поцелуях во все части тела, далеко не в них. Она думает о том, как давно не видела свою любовь. Как трепещет её сердце от одной лишь мысли о том, что сегодня она наконец сможет кинуться ему на шею, поцеловать так, чтобы это дьявольское отродье упало и задохнулось. Девушка чувствует, как к её глазам невольно подступают слезы. Она уже кончиками пальцев, каждой клеточкой тела, ощущает то тепло, скорее даже жар, который принесет ей подскочивший адреналин и эндорфин, когда она наконец-то посмотрит в его сияющие цветами драгоценных камней глаза. Господи, как давно она не видела его глаз… А ведь когда-то часами, а то и сутками, могла в них тонуть. И это казалось чем-то безумно романтичным.
Весь Нью-Йорк ближе к вечеру поглощался огнями, яркими софитами, фонарями и просто неоновыми вывесками, или светили фары машин. Светло было, как днем, только тени не падали, а если и падали, то не такие длинные. Школьные коридоры были темными, лишь иногда на стены и пол падал теплый свет из кабинетов, в которых забыли выключить свет. Элис очень не хотела заходить в зал для празднества, из которого доносилась ритмичная и веселая музыка, без него. Она вышла на крыльцо и принялась ждать его там.
Машины проезжали мимо неё, ослепляя своими фарами. Она ждала увидеть его, жаждала этого, понимала, что если не увидит его сегодня, то задохнется. Локи был ей нужнее воздуха, и если уж и задыхаться от удушья, то видя его перед собой, целого, живого, держащего за руку… Мимо проехал лимузин с пьяными выпускниками. Черный. Точно такой же, как и тот, в котором они впервой поцеловались. Элис отлично помнит, как неловко ей тогда было, и как одновременно приятно… А потом её сердце начало трещать. Но он в очередной раз её спас, выручил, не оставил одну. Локи будто… всегда её чувствовал. Всегда знал, как ей плохо, и всегда появлялся рядом, дабы поддержать, напомнить, что она не одинока, что хоть одно существо в целом мире уважает её, ценит и любит, готово согреть, прижать и не отпускать. Почему же сейчас он не чувствует, как ей худо без его рук, без его поцелуев, без него самого? Почему он над ней издевается? Где она так провинилась, что должна проводить свой выпускной в одиночестве? Что такого происходит, что важнее её?
Элис не хочет об этом думать. Не хочет это вспоминать, не хочет принимать то, что его нету. Она построила в голове уже тысячу возможных речей, что она прочтет ему при встрече, как громко и с пафосом, без дрожи в голосе, выскажет всю свою обиду, если он так и не явится до конца ночи – а он всё приближался и приближался, стрелка часов на дисплее телефона все быстрее и быстрее двигалась к двум часам ночи, и скоро, примерно в три, всех должны были распустить. Из недр школы доносилась песня, под которую они впервой поцеловались. Что-то из первых песен Ланы Дель Рей, насколько она помнит. Это заставляло беззащитное и хрупкое сердце просто разрываться в клочья.
