Текст книги "Never Let You Down (СИ)"

Автор книги: Кристина Кошелева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 20 страниц)

– Жаль, я тогда жутко на них злилась, – она громко шмыгнула носом и взглянула на Локи, – В тот день, когда мы тут гуляли… Они все были так счастливы, мои родные… Все, без исключения. Это просто… Незабываемо. Мне тогда было так тепло… Папа шутил, садил меня на плечи, носил маму на руках. А потом нам купили шарики… Дома было много фото с того дня. А в итоге… Из живых на тех фото только я, – она поджала губы и пустила слезу, – Я очень скучаю. Всегда скучаю. Я не могу расстаться с этой памятью… Это всё, что у меня есть.

– Элис, – он хватает её за плечи, поворачивает к себе, и крепко-крепко обнимает, – Ты полна отваги, если можешь поделиться этим… со мной, – Лафейсон сам не замечает, как впервые в жизни плачет не из-за своей, а из-за чужой боли, – Но… Пойми, не можешь же ты всю жизнь держаться только за них.

– У меня была семья… – хватается за его одежду и тянет ближе к себе.

– Она и сейчас у тебя есть.

Элис кивает и сильнее вжимается в него, а после, чуть завывая, что-то бормочет.

– Если ты действительно любила каждого из них, какими бы они ни были, то… Ты должна их отпустить. И жить дальше.

– Не могу… не могу…

– Всё ты можешь, – он гладит её по голове, и смотря на зеленые оттенки воды, старается скрыть слезы. На каком-то подсознательном уровне, он понимал, что каждая её слеза – его вина, за которую он, черт возьми, сгорит в аду, сгинет в самых жестоких муках, и все это… Из-за неё. Из-за того, что когда-то он покусился на жизнь этой девочки, на жизнь тогда ещё маленького ребенка, который никогда не был в чем-то виноват, и никогда не заслуживал таких мук, таких истерик и такой боли, – В тебе горит огонь, тяга к жизни, которую ничем не потушить… Поэтому, пожалуйста, Элис, здесь и сейчас… Смирись. Прими. Всё равно мы не всесильны и не можем ничего исправить.

– Хорошо… Я… отпускаю их… Каждого из них… Я хочу начать жить заново. Здесь. Сейчас. По-настоящему.

И он одобрительно кивает ей, не скрывая эмоций – искренних и живых, в которых он ей не врал.

========== let’s meet the dawn ==========

С высоты, превышающей высоту птичьего полета, ночной Нью-Йорк казался какими-то невнятными пятнами, дороги – тропинками в муравейнике, а голос каждой живой души, гуляющей внизу, сливались в одно невнятное жужжание, которое время от времени замечательно приглушал гул ветра в ушах. Девушка без страха подошла к краю – и тотчас же ощутила большие, сильные руки, что обхватили её за плечи. Даже через плотный вязаный плед ощущался их холод, будто со спины её обнимал кто-то не живой. Но невольно, переступая, кажется, через свою гордость и сжимая горло своему целомудрию, Элис подается навстречу сжимающему её плечи.

– Грохнешься – спасти не смогу. Стой подальше от края. – буркнул Лафейсон, касаясь её руки, чтобы взять и крепко сжать, намекая на то, что всё-таки спасет, крепко схватив и притянув к себе. И она в это искренне верила. Не столкнет же он её сам, наконец.

Роджерс нехотя отстранилась от него, шагая в сторону шезлонгов, чтобы плюхнуться в один из них, взять в руки чашку теплого травяного чая, и отпить немного сладкого напитка. Лафейсон, чертенок, всё продумал, до последних деталей – и предельно романтичное и таинственное время суток, и её любимую еду и напитки, и даже любимое место… куда, конечно же, вход был запрещен. Девушка чуть поежилась и взглянула на то, как скачут по поверхности бирюзовой воды в бассейне волны, созданные ветром. Она была бы не прочь искупаться, и затянуть с собой Локи, чтобы оценить его тело, тоже была бы не прочь. Но сейчас близятся холода. Она не отважится, учитывая то, сколько минимум длится её простуда.

Локи смущенно, но едва слышно, плюхнулся на шезлонг рядом с ней. Они стояли не вплотную друг другу, но даже такого расстояния было достаточно, чтобы морозный ветер донес до него лимонный аромат её развевающихся волос. Элис бросила на него взгляд – и не заметила, как засмотрелась на взгляд. Её зацепило то, каким игривым, немного безумным пламенем горят его зеленые глаза, как дрожат его волосинки и ресницы, и как же неумело, по-детски он прячет свое желание прикоснуться к её руке. Элис заметила это сразу же – в отличие от Локи, притворялась она мастерски. Но бог обмана об этом никогда не узнает – при нем её демоны успокаиваются, печали уходят, а нервы усмиряются. Становится спокойно, тепло и уютно. Нет повода скрывать свою искренность и притворяться сильной и независимой.

Девушка чуть подвинула шезлонг к нему, уложила голову на плечо и сплела руки. Она продрогла, ощутив, как же он холоден. Люди такими холодными не бывают. Но он же дышит, он живой, его сердце бьется, колотится, как сумасшедшее, и она ощущает это в своей ладони. Элис поднимает глаза и смотрит на его спокойное, безмятежное выражение лица, и сильнее прижимается лбом к шее, сильнее сжимает его ладонь. Локи зарывается носом в её волосы, обнимает за плечо и сильнее прижимает к себе.

– Ты замерз? – вырывается у Роджерс-младшей, когда она в очередной раз ощущает мурашки по коже, которую пронзил его могильный холод.

Локи был готов, рано или поздно, услышать этот вопрос. И именно от неё услышать. Он прекрасно знал, почему кажется ей холодным, и прекрасно понимал, что даже если она замерзнет до ледяной корки, все равно окажется теплее его. Объяснять ли ей всю их семейную драму? Лафейсон счел, что не стоит. Не сейчас. Он просто молча кивнул ей, на что девушка почти мгновенно среагировала, подвинув шезлонги вплотную, пихнув в руки Лафейсону свой горячий чай, и разделив с ним плед, поудобнее устроилась на руке, которой Лафейсон её обнимал. Элис сплела свою руку с его, и крепко прижалась, будто стараясь согреть. Она прикрыла глаза и что-то мурлыкнула. Локи не мог не улыбнуться. Трикстер замечательно понимал, что с ним творит эта девочка-беда. Каждым сантиметром бледной кожи чувствовал, как она меняет его, лепит из него что-то лучшее, чем он есть сейчас. И самым странным было то, что он не сопротивлялся её действиям.

Через пару секунд Элис уже наблюдала за красотой ночного города, вслушивалась в его шумы, тонула и растворялась в этом всем, наблюдая со стороны за тем, что происходит чуть ниже её. Она ощущала себя королевой, гордой птицей, вырвавшейся из оков ночного города и занимаясь кое-чем незаконным на крыше башни мистера Старка. Чувствовала себя защищенной и уверенной. И Локи, безусловно, чувствовал это.

– Красиво… – прошептала Элис, чуть поежившись в его объятиях.

– Ты ещё не видела Асгард с такой же высоты, – самодовольно произнес Локи.

– А ты покажешь? – завороженно спросила Роджерс-младшая, поправляя волосы Лафейсона,

– Покажу, – уверенно ответил он, – Когда-нибудь обязательно покажу.

Элис улыбнулась и прижалась к его груди, сжимая руку и почесывая немного жесткие костяшки.

Сидели они на крыше долго, очень долго – час точно. Обнимались, говорили ни о чем и обо всем, слышали сердца друг друга, задавали глупые вопросы и признавались друг другу в том, как чертовски скучали и будут скучать. Продолжались эти беседы по душам очень долго, настолько долго, что Элис и не успела заметить, как край неба окрашивается в ярко-синий. Через пару минут небо засияло сине-зеленым градиентом, воруя и скрывая звезды, что украшали небо этой холодной летней ночью. Где-то вдалеке виднелись взлетающие самолеты, белые хвосты, что они оставляют за собой, рассекали небо, как ножницы разрезают бумагу. Стоило небу залиться светло-оранжевыми и желтыми оттенками, словно кто-то разлил на черный холст акварельные краски, как Лафейсон поднялся с шезлонга, подошел к краю и завороженно взглянул в краски рассвета, что становились ярче и сгущались с каждым вздохом. Элис встала рядом с ним, и на её плечах не было пледа. Локи не помедлил, и его мантия, тяжелая, но чертовски теплая, уже упала на худые плечи девушки. Он бросила ему в ответ скромное и тихое «спасибо», и Локи впервые улыбнулся ей, искренне, не ехидно, с заметной любовью и искрами в глазах.

– Элис… – печально выдал Лафейсон, поставив её напротив себя, – Мне нужно идти.

Девушка замотала головой, взяла его за воротник и сильнее сжала. Холодные руки трикстера коснулись её талии. Элис посмотрела ему в глаза, и где-то в глубине души поняла, что каким бы жалостливым не был её взгляд – он всё равно уйдет. Рано или поздно, но… уйдет. Не сразу до Роджерс доходило, что он, как бы ни хотелось, не может быть рядом с ней вечно.

– Прощай, Элис, – сказал Локи, и на пару мгновений прильнул к её губам. Нежно, сладко, настолько, что Элис возжелала бы, чтобы это мгновение длилось бесконечно. Она хотела бы запомнить и никогда не забывать каждую деталь: сухость его губ, холод ветра, из-за которого её глаза заслезились, как горит её тело и как холодны его руки, и… как в одно мгновение он исчезает, и её губы, на вздохе, мягко отпускают его, и Элис оказывается дома, одна, еще на долго одна, задумываясь лишь над одним вопросом, надеясь, что Локи её услышит:

«Почему ты не встретил это рассвет со мной?»

========== who is he? ==========

– Пит, я ничерта не понимаю! – воскликнула Элис, дрожа над очередной задачей по химии. Она ударила рукой по лбу, а после потянулась к куриному наггетсу.

– Ты и не пыталась, – лучезарно улыбнулся ей Питер, наклоняясь к её тетрадке и заканчивая стаканчик шоколадного молочного коктейля. Паркер чувствовал себя словно преподаватель Оксфорда, словно чертов гений. Настолько плохо у Элис было с точными науками.

– Сжальтесь, профессор… – промурлыкала и усмехнулась Элис, потягиваясь. Она будто знала, что Паркера это точно растопит. Хотя, на самом деле и не догадывалась. Все знали о влюбленности Пита в мисс Роджерс, абсолютно все, кроме, как ни странно, её самой.

Питер опустил глаза, скрестил руки на груди, выдохнул, и, набравшись смелости, ответил:

– Ладно, хватит с тебя задач со звездочкой на сегодня.

– Спасибо, Питер. – улыбнулась Элис, быстро засовывая тетрадь в рюкзак в виде пингвина, пока Паркер не передумал. Он смотрел на неё, улыбался и допивал свой милкшейк.

Они расплатились и покинули забегаловку. До дома Элис было далеко – квартала четыре, не меньше. Питер не знает, почему затащил её именно сюда. Может быть, потому что здесь было спокойно и тихо, а Элис – не любитель шума. Может быть, потому что захотелось побыть с ней наедине, и если бы успел, быть может, даже пригласил бы её на следующую встречу, а может, даже на свидание. Но, почему-то, смелости у него на это не хватило. Или времени.

На улице было холодно, не смотря на то, что сейчас лето. Элис замотала вокруг шарф шоколадного оттенка и выправила из него светлые волосы. Питер надел на голову капюшон и украдкой взглянул на неё.

– Тебя проводить домой? – пролепетал Паркер.

– Была бы не прочь, – мурлыкнула Элис.

Город шумел, цвет света фонарей и вывесок окрашивал всё в яркие, мерцающие и неоновые оттенки. Элис обсуждала с Питером последний фильм, на который они ходили вместе с Мишель и Нэдом – главными сводчиками и советниками Питера и Элис. Нэд не казался Элис приятным другом, уж слишком шумный и навязчивый, как для неё, а вот с Мишель они на удивление быстро и легко сошлись. Роджерс стала хорошей моделью, из-за, как говорит Мишель, больших и грустных глаз, а Джонс – прекрасным психологом и, в последствии, они стали хорошими подругами. Для Элис дружить с девчонками, да и вообще, с живыми людьми, было в новинку. Она замкнулась в себе после перевода в другую школу, сильно замкнулась. А Мишель помогла ей вновь раскрепоститься. Потом познакомила с Питером. И пути назад уже не было.

Питер пару раз попытался взять её за руку или под руку. Несколько раз прикрывал её собой, когда она заговаривалась и не замечала проезжающей мимо машины. Иногда осмеливался даже на комплименты, улыбки и зрительный контакт. Он чувствовал себя чертовым героем. Хотя, он им и являлся. И задумался на секунду, что было бы неплохо появиться перед Элис в костюме, спасти её от каких-нибудь хулиганов или даже злодея. Но… вспомнил, что в этом же костюме шел против её отца. И как-то передумал. Стив бы уже точно добро не дал, и в самых страшных фантазиях Питера выкидывал его с двадцать пятого этажа башни мистера Старка сразу после заветного «я люблю вашу дочь».

– Спасибо, что проводил, Пит… – Элис оборвалась на полуслове, заметив у входа в подъезд Мишель. Девушка подбежала к ней и бросилась на плечи.

Питер возмущенно развел руками. Видела это только мисс Джонс, на что показала средний палец Паркеру и после послала воздушный поцелуй. Питер жестами попытался объяснить, что всё было просто прекрасно и дело шло к поцелую. Мишель ехидно улыбнулась и пожала плечами, отпуская от себя Элис. Питер буквально на коже ощутил, как загнался во френдзону ещё глубже. А Мишель была молотком, который его туда забил.

– Привет, Элис, – улыбаясь, выдавила из себя Джонс и потерла Роджерс по спине, – Этот придурок снова затащил тебя черт знает куда и поэтому решил проводить домой?

Питер закатил глаза и тяжело вздохнул. Мишель сама посоветовала ему водить её бог весть куда, чтобы она не отказала. И сейчас парень просто был наполнен ненавистью.

– Вроде… Вроде того, – отстраняясь, смущенно изрекала девушка.

– Не против прогуляться со мной по набережной? – спросила Мишель.

– Не против, – улыбнулась Элис, оборачиваясь на Паркера.

– Питер! Я её у тебя украду? – издевательским тоном спросила Мишель.

Питер стоял и кричал у себя в голове. Вселенная точно против того, чтобы он хотя бы заговорил с Элис о том, что чувствует, не то, чтобы сделал что-то большее.

– Да, конечно, она вся твоя, – из Питера вырвался нервный смешок, – Удачи вам, принцессы. Пока, Элис! – Роджерс помахала ему рукой вслед, а Мишель смущенно опустил глаза.

Тяжелый вздох блондинки выбил Джонс из своих грез и бреда. Элис поправила ей ворот рубашки, который торчал из-под широкого свитера, и прохрипела:

– Это не так работает, Мишель…

– Я не о Питере, – мотает головой Джонс, – Я просто хочу поговорить.

Элис улыбнулась и подняла глаза на свою художницу. Её бесконечно умиляло смущение Мишель, когда она смотрит на Питера, говорит с ним, случайно сталкивается с ним в коридоре лбом ко лбу, смотрит на него сверху вниз. Влюбленная она значительно отличалась от себя обычной – правда, не в общении с предметом воздыхания.

И, не смотря на то, что Мишель твердо сказала, что говорить будет, о Боги, не о Питере, говорила она всё равно о Питере. Спрашивала у Элис, о чем лучше с ним поговорить, что надеть и куда с ним сходить. Элис твердо настаивала на том, чтобы Мишель была собой – наглой, дерзкой, но понимающей и интересной, а не пыталась быть похожей на неё. Посоветовала сходить с ним на какую-нибудь выставку, сходить куда-нибудь вдвоем, без неё или Нэда, банально сходить на концерт их любимой группы. Мишель кивала, иногда приговаривая, что с Питером ей точно ничего не светит.

На набережной дул приятный, но холодный ветер. Девушки уселись на самый край, смотрели на уходящие в порт туристические пароходы, Мишель достала из набедренной сумки скетчбук с карандашом, села в позу лотоса и начала зарисовывать пейзаж. Элис достала термос с чаем и отлила немного для подруги. Мишель выпила терпкий травяной чай, вдохнула холодный воздух и взглянула на подругу:

– Элис, давно всё хочу спросить…

– О чем?

– Откуда ты столько знаешь об отношениях? – Джонс выгнула бровь и опять уставилась в блокнот.

Внутри мисс Роджерс всё сжалось. Не рассказывать же лучшей подруге о том, что пару месяцев назад она целовалась с Асгардским принцем, после чего осознала, что в её груди тоже что-то колышется. Не сознаваться же в том, что она читает слишком много романтических книжек, хотя раньше любила ужасы, только потому что, что Бог обмана занозой въелся в её сердце, а целеустремленность или, скорее, безумная влюбленность не давали ей покоя. Не говорить же Мишель, что она точно так же, переча себе, завоевывает сердце мужчины, который старше её на тысячу лет. От такого вопроса Элис захотелось сквозь землю провалиться.

– Элис, не ломайся, – улыбнулась Мишель, не глядя в блокнот добавляя воде штрихов, – Кто он?

– Но у меня никого нет, ЭмДжей…

– Опиши его, – самодовольно улыбаясь пролепетала Джонс.

Описать… А что описывать?

– Он… Высокий… С темными волосами и зелеными… Нет, изумрудными глазами… Он… Он…

– Прекрасен?

– Да, – улыбнулась Элис.

– Как его зовут?

Черт возьми, Элис не была к такому готова. Это как удар сковородкой по голове. Нет, Мьёльниром. Такой же убийственный.

Мишель поняла по тому, как подруга замялась, что она придумывает чужое имя. А значит, имя своего возлюбленного собирается скрыть.

– Инициалы-то хоть скажи… – Мишель подперла голову рукой, тяжело и мечтательно вздыхая.

– Нет, – замотала головой Роджерс, – Не могу.

Мишель тяжело вздохнула, заметив, что подруга заерзала, поправляя подол белого легкого платья потом залезла в карман куртки в поисках телефона и взглянула на время. Папа бы убил её, не будь она в это время дома. Но папа куда-то пропал… Это не давало ей полной свободы, её всё равно мучила совесть, но, как она думала, это хороший способ наконец-то разобраться в себе, определиться в своей самостоятельности, без надзора и строгого взгляда отца. Хотя, честно говоря, его не хватало. На заставке телефона стояло её с отцом селфи, сделанное на одном из концертов, на которые она умудрилась его затащить. Стив был хорошим отцом. И таким и являлся по сей день.

Элис резко захватила тоска. Её взгляд пал на скетчбук подруги, в котором была отображена вся красота города по ту сторону реки. Казалось, можно услышать его шум, его шорохи, ощутить на себе все проблемы людей по ту сторону на своей шкуре. Девушка поджала губы и устремила взгляд вперед, чтобы сравнить картину подруги и реальность. Единственным отличием был пароход, который преграждал вид на город. Всё остальное – как с фотографии.

Проводить Элис домой ЭмДжей решила длинным путем, через парк. Фонарей было много, мостик через небольшой пруд был обвешан лентами и усыпан лепестками белых и алых роз. Видимо, недавно тут была свадьба. Обе девушка погрузились в свои грёзы. Мишель страдала по Питеру, а Элис – по Локи. Абсолютно одинаковые, обе учили друг друга жизни, считая друг друга совершенно разными. Для этого, Элис считала, и нужна лучшая подруга, чтобы быть абсолютно разными, но при это совершенно похожими.

– Твою мать! – ЭмДжей запрыгнула на скамейку, тяжело дыша.

– Что такое? – вопрошающе взглянула на неё Элис.

– Гребаная змея!

Роджерс опустила взгляд вниз. Ей не впервой видеть эту зверюшку в городе – она знала, что любая встреченная ею змея это Локи. Девушка присела, подставила руку, и теплая, с мягкой чешуей, змейка заползла ей на руку.

– Как ты так спокойно её держишь.? – слезая со скамейки и сильнее вцепившись пальцами в ремешок сумки, сказала Мишель.

– Она не ядовитая, – Элис прижала змею к груди, – Успокойся.

Дрожащая Мишель проводила Элис прямиком до квартиры, а потом пошла и своей дорогой, предварительно попрощавшись и попросив водички. Роджерс заперла дверь, и, чуть выставив руки вперед, полюбовалась чешуей животного в свете ночного фонаря, проходившего через синие шторы её комнаты. Девушка взглянула на змею, чуть подняв её над головой. Локи зашипел и потянулся к ней головой, черными глазами-капельками уставившись на неё.

– Локи, довольно, превращайся.

Сразу после этого Лафейсон показался перед девушкой в своем настоящем облике. Её руки оказались у него на шее, а его холодные, даже нет, ледяные ладони на её талии. Элис сразу же отпрянула от него, понимая, что раз он ничего к ней не чувствует, это бесполезно и глупо. Грезы разрушались сразу же, как только он смотрел ей в глаза. Но сейчас его взгляд был не злым, не был полным безразличия… Скорее, обеспокоен и немного испуган. Элис положила руки ему на плечи.

– Что такое?.. – прошептала она.

– Почему ты не дома в два часа ночи, Элис? – на тон выше, но всё равно спокойно говорит Локи.

Девушка виновато опустила глаза и медленно скользнула руками вниз. Коснувшись груди, она почувствовала, как колотится его сердце. Мужчина понял, что какого-то смысла скрывать от неё его беспокойство больше нет. Ровно так же, как и свои чувства.

– Извини, Локи… Я просто… – она аккуратно сняла с себя рюкзак в виде пингвина. Идиотский, детский, но Бог улыбнулся на секунду, разглядев его в темноте.

– Я волновался… – сказал принц и сомкнул челюсть, обнимая её за талию. Элис, кажется, только поняла, насколько сильно любит эти жесты. И что ради них ей не нужно как-то выкручиваться. Действительно, достаточно просто быть собой, настоящей. Она думала, что будь она в брюках, а не в нежном белом платье чуть ниже колена, Локи не был бы против к ней прильнуть. Даже если он к ней ничего не чувствует, как к девушке, то всё равно ценит любой. Но просто ценит ли?

Роджерс привстала на носочки, чтобы обнять его за шею. Девушка зарылась носом в волосы и провела по ним пальцами.

– Не стоило… Всё хорошо.

– Ещё раз так поздно вернешься домой – змея окажется ядовитой. – он отстранился от неё, не убирая рук с талии, взглянул в глаза, в которых блеснуло что-то родное, теплое, такое же привычное, как Луна в звездном небе, в вид которой он, надо признать, влюбился. Так же беспамятно, как и в голубые глаза Элис, которые это звёздное и напоминали. И от которых он не мог оторваться.

Девушка улыбнулась и погладила большими пальцами его шею. Она тоже смотрела ему в глаза – это зарождало в сердцах обоих нескончаемое доверие друг к другу. Элис вновь прильнула к его груди, обхватив руками шею и позволив Локи зарыть носом в её волосы. Она всё ещё стояла на носочках, и когда встала на полную стопу, поправила воротник Лафейсону – скорее машинально, чем по надобности, чтоб отвести от него взгляд, чтобы не покраснеть и не выдать своих чувств, которые, надо признать, можно ощутить просто по нежности её прикосновений. Локи выдохнул, ощущая взаимность, аккуратно поднял её голову за подбородок, а Элис будто сняла у него с языка:

– Чаю?

Мужчина кивнул, выпуская её из своих объятий и бросая очередной взгляд на её глупый рюкзак.

========== a million days with you ==========

– Это просто ночевка у друга, успокойся, – надевая футболку, говорит Роджерс и встряхивает волосы. Локи недовольно фырчит, и смотрит на Элис, как на последнюю идиотку, и считает, что, впрочем, так и есть.

– Ты тащишься на ночь. В Квинс. Одна. И просишь меня успокоиться? – монотонно произносит Лафейсон с наигранным спокойствием на лице. Девушка не сомневалась, что из его уст такой тон звучит, как чистая ревность.

– В третий раз говорю – тащусь я не одна, до Квинса можно без приключений добраться на метро, и ты можешь даже меня не сопровождать. В случае чего, Питер меня встретит и проводит. Ты можешь не волноваться, – девушка поправила воротник рубашки, одернула рукава, и потянулась за резинкой, чтобы собрать волосы в хвост, но её перебило очередное ворчание:

– Да иди уже, иди, с глаз долой, мисс Роджерс.

Девушка тепло улыбается ему, и завязывая волосы в хвостик, отвечает:

– Ты всё равно будешь скучать, – Элис целует его в щеку. По-дружески. По-детски. И его это выводит из себя. Роджерс будто намеренно играет с ним, всячески провоцирует, но никогда, черт возьми, не делает чего-то напрямую. Издевается.

Нехотя, с какой-то тяжестью на душе, но он отпустил её. Пусть и чувствовал, что противоречит всем своим принципам и правилам общения с девушками.

Элис очень быстро добралась до Квинса – обычно, в час пик, она едва проталкивается между людей, очень часто путает станции, а сейчас всё было словно специально подстроено – людей немного, поезда стоят недолго, вагоны полупустые, а улицы ярко освещены фонарями и фарами проезжающих по ним машин. Квинс очень низкий, тихий и спокойный по сравнению с Манхэттеном – это и нравилось Элис больше всего. Выходя из метро, она уже искала глазами Паркера: внимательно, пристально вглядываясь в каждого прохожего, в каждый уголок, из-за которого он может выйти и встретить её. Но парень подбирается из-за спины, хватает Элис за плечи так, что та от неожиданности вздрагивает.

– Паркер, твою же… – она легонько дает ему по щеке пальцами, а тот прикрывается от её гнева руками и смеется.

– Ты как, Элис? – спрашивает Питер, выпрямляясь и быстрым шагом устремляясь куда-то вперед.

– Я? – выпучив глаза и закидывая на одно плечо рюкзак, удивляется девушка, – Я хочу суши.

– Сначала химия, – воодушевленно изрек Питер, и Элис закатила глаза, недовольно прорычав что-то нечленораздельное.

Всю дорогу Роджерс опасливо оборачивалась по сторонам, каждый раз облегченно выдыхая и удивляясь тому, что Лафейсона нет рядом. Последние пару месяцев она не могла представить себе и пару мгновений без него – и надо признать, каждое из них она безумно ценила. Но всё-таки, порой, хотелось уделить долю времени себе – самую малую, чтобы успеть остыть, а потом загореться ещё сильнее, и с новыми силами начинать борьбу за его сердце, которое, Элис иногда думала, отсутствует. Да и вообще, черт знает этих Асгардских богов…

У Питера дома как всегда вкусно пахло, было чисто и уютно, за окном красивый вид, не шумная улица и угасающие огни города, похожие на гирлянды в темной комнате. Элис, почему-то, казалось интереснее смотреть в окно, нежели слушать, что говорит Питер про валентность, плотность и строение молекулы. Сейчас они сидели в гостиной, Элис закинула ноги Питеру на плечо и искала новости за сегодня – хоть какие-нибудь, начиная от того, на какой миссии её отец, и заканчивая тем, что китайские панды не размножаются. Она тяжело вздохнула, поправила волосы, и взглянула на Питера:

– Ты что-то давно не рассказывал, как там у тебя с девушками. Как Лиз? – не без раздражения сказала Элис.

– Знаешь, она всё ещё прекрасна.

– Её красно-бирюзовое платье было отвратительно… – скривилась Элис.

– Ну, я бы не сказал…

– А я бы сказала, – говорит Элис, почесывая шею и заправляя прядь волос за ухо, – Серьезно, Пит… Ну что ты в ней нашел?

– Она просто идеальна, понимаешь? – и тут у Элис в голове родились тысячи вариантов ответа на это вопрос, а она в нем собаку съела – любить бога обмана и коварства не так просто, как кажется, а ещё сложнее делать это в тайне ото всех, и от себя в том числе.

– Питер, под её идеальностью больше ничего нет. А хотелось бы, чтобы было. Ты заслуживаешь лучшего. Например… Ну…

– Тебя.

Элис усмехнулась, недоумевающее нахмурилась и продолжила листать ленту. Всё-таки, Питер Паркер, несмотря на всю свою гениальность в точных науках, в общении с девушками – кретин, каких надо поискать. И это она думала, что Локи намеков и прямого текста не понимает.

Еле-еле, они добрались до стола, и попивая чай, Роджерс пыталась понимать то, что говорит Питер – тема была вроде и сложной, а вроде и нет. Намного более интересным занятием ей казалось разглядывание плакатов над его столом. Да и это со временем наскучило, и она решилась попытаться что-то да понять. После череды глупых и странных вопросов, Питер тяжело вздохнул, откинулся на стуле, зарылся руками в волосы, оттянул кожу на голове, и тяжело прокричал себе в колени. Элис это рассмешило, и она, кусая карандаш, подумала о том, что делает это Пит только ради того, чтобы она помогла ему с сочинением, если он сам не сможет понять, что написать. Так напрягаться ради вероятности того, что что-то не получится, Элис казалось немного глупым, но и с другой стороны, это придавало ей уверенности в Питере – он всегда готов помочь, поддержать, подсказать, дать толчок, и это всё делало его бесценным другом

Они просидели так где-то час. Час криков Элис о том, что она ничего не понимает, и тот спокойный, добродушный Паркер, кажется, был на волоске от того, чтобы выбросить эту чертову химию в окно. А ещё Элис была уверена, что не безразлична Питеру. Прийти к такому выводу можно было лишь учитывая то, сколько раз он заикался, соотнести это с тем, сколько раз он смотрел ей в глаза, и сколько раз убеждал её в том, что она не глупая, а просто особенная и склонна больше к языкам. А еще он несколько раз трогал её за волосы – но это незначительная погрешность, как Элис сначала думала. Питер явно заигрался – притворяется, что влюблен в одну, чтобы вызвать ревность у второй, но в итоге, он всё равно будет с Мишель Джонс, и Роджерс лично об этом позаботится. Поменяет итог на такой, который Питер точно не ожидает.

В соседней комнате послышались шорохи. Ни Элис, ни Питер, полностью поглощенные в «Острые козырьки» не придавали этому значение – ветер мог шуметь за окном, машина затормозить в одном из соседних районов и глухим эхом достучаться до этого, или просто кто-то на этажах выше делал ремонт. Но когда послышалось хлопанье дверью, то не по себе стало обоим. Роджерс сразу поняла, в чем дело, и тяжело вздохнула, выбираясь из-под одеяла, и нажимая на кнопку разблокировки:

– Питер, я отлучусь… Надо кое-что обсудить с ЭмДжей, а ты пока закажи суши.

– Суши?

– Жутко хочу суши. И скажи, чтобы побольше васаби.

Девушка тотчас же стремительно побежала на кухню, и схватившись за дверной косяк, как-то устояла на ногах. Полы были начищены до блеска – она скользила по ним, как по льду. Запыхавшись, она встряхнула головой и поправила волосы. За столом на кухне сидел тот, кого она точно не желала увидеть этим вечером – Роджерс недовольно прорычала, на что Локи ответил лишь улыбкой. Он отпил немного из стакана, а потом, подобно шкодливому коту, не прилагая особых усилий, сбросил его на пол. Бог подпер голову рукой, и взглянув на Элис, опять растянулся в улыбке и тихо-тихо, будто одними губами, сказал:

– Упс…

Роджерс тут же сделала пару уверенных шагов навстречу, отвесила Лафейсону подзатыльник, и ногой забивая осколки под стол.

– Боже, да неужели все мужчины – идиоты? – шипит она.

– Почему это идиоты? – усмехнулся Локи, вставая из-за стола. Элис тут же задрала голову к верху – трикстер высокий. И иногда, когда так смотрит и стоит прямо перед ней – страшный.

– Потому что я просила не идти за мной.

– А я пришел. Ты не рада?

– Нет, – наивно улыбается Элис, надеясь, что ложь удастся скрыть. Не удалось. Локи тут же засмеялся и шепнул:

– Ты всё ещё не умеешь врать.

Роджерс недовольно рыкнула, а потом направилась к выходу – стремительно и уверенно, раскачивая длинными волосами из стороны в сторону. Она остановилась в дверном проеме и обернулась, ещё раз посмотрев на Локи. Элис часто замечала, что каждый раз, когда ей хочется закатить скандал, ударить его, буквально всыпать по самое «не хочу», её постоянно что-то останавливало – какое-то странное чувство, или сила, или что-то ещё, что-то странное, и при этом, являющееся частью её самой. Локи подошел к окну, повернулся лицом к Элис, и оперся руками о столешницу. Он смотрел на неё так, словно чего-то ожидал… Чего?