Текст книги "Волшебный шкаф (СИ)"

Автор книги: Кристина Ива

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 22 страниц)

Глава 23 Нам ли решать чужие судьбы?

Спокойное тихое море. Волны пенятся, то подплывают ближе, то убегают. Утро не жаркое, хорошее, солнечное утро. Лавли сидит на берегу моря, протянув ноги вперед, чтобы вода то погружала в себя ее пятки, то убегала от нее. Она услышала тихие шаги, дыхание. Кто-то присел рядом с ней. И она, конечно, знает, кто это.

– Ты ведь всегда умела управлять этим, – сказал Джек. Лавелина повернулась к нему. Почему-то ей надолго запомнилось это утро. Именно этот момент. Как она поворачивает свою голову. А там, на белом песке в белое-белое утро сидел Джек, как ни странно, в белой рубашке. И такое было безмятежное настроение. – Ты ведь всегда чувствовала, что волны покоряются тебе, когда ты в воде, ты знала, что не утонешь, потому что водный мир – твой мир.

– Я не знаю, – сказала Лавелина. – Да, я это чувствую. Но до сих пор не понимаю, как я могла управлять этим. Устраивать цунами и… – она покраснела.

– Я могу научить, – сказал Джек. Он смотрел куда-то вдаль за горизонт.

– Не знаю, у меня не получится, скорее всего, – ответила она.

– Ты слишком много сомневаешься, – сказал Джек. – Попробуешь – узнаешь. Я еще Дикарку позову. У нее тоже неплохо получается управляться с водой. Только обычно она ее замораживает… всегда, – он усмехнулся.

– А тебе что помогает? – спросила Лавли. – Когда ты колдуешь? Просто я пыталась, и ничего не получалось. И свет, этот лунный свет. Я его не могу призвать.

– Не знаю, – сказал Джек. – Если что-то не получается, возможно, мешают посторонние мысли или… Можно выпустить все эмоции наружу. Например, закричать.

– Закричать? – сказала Лавли. – Да нет. Не могу же я просто так взять и закричать.

– Почему бы и нет, – сказал Джек. Он замолчал. У него было какое-то сосредоточенное лицо.

– Тебя что-то тревожит? – спросила Лавли. Она заметила это по его взгляду.

– Да, – не отрицал он. – Мы уже несколько дней с Филиппом (так Джек называл отца Алисы) готовим план, как их вывести с острова.

– Вывести? – с ноткой задумчивости проговорила Лавелина. Ей всегда казалось, что жизнь на этом острове – целая вечность, и уж точно ее друзья никуда отсюда не уплывут.

– Да, – проговорил он. – Помнишь, Питер Пен. Волшебная пыльца. Мы решили покрыть ею корабль, а потом полететь через другие миры к Земле. Карту составляем. Все почти готово.

– А как же Вова и Алиса? – сказала Лавли.

– А как же… – повторил Джек. – Представляешь, если считать, что год – 360 дней, то они вместе уже почти шесть лет. Странно, да? Они даже и представить это себе не могут. Печально. И Ханс так сдружился с Юлькой. Да вообще. Мы здесь стали, как одна дружная семья. В этом-то все проклятие.

– Почти шесть лет, – повторила Лавелина.

– Кстати, – сказал он. – Сегодня нужно срочно сгонять в один мир, даже в два. Трехсотлетнее соглашение между черепахой и драконом, наконец-то, нарушено. Они собираются создать новый мир. Не смотри на меня так. Как глупо бы это ни звучало, но существуют и такие бредовые миры… А в другом… Был замечен Стоун. Я должен туда сгонять, проверить. Ты не хочешь…

– Да, я с тобой, – сказала Лавли.

Джек улыбнулся.

– Вообще-то я хотел предложить тебе поприсутствовать в тот редкий момент сотворения нового мира. Но, если ты предпочитаешь…

– Да, предпочитаю, – сказала Лавли, улыбнувшись в ответ.

– Тогда идем, – сказал Джек, протянул ей руку, чтобы встать на ноги. – Кстати, Алиса тоже зачем-то решила полететь туда. То есть не зачем-то. Она теперь не хочет отпускать Вову одного. Почему-то стала его ревновать к Дикарке. А вместе с ней увязались и Аделька с твоим братом. Аделина сказала, что это очень романтично – сотворение нового мира. Я думаю, это и правда очень красиво и захватывает.

– Даже не уговаривай, – проговорила Лавли. Она все смотрела в глаза Джеку. «И почему они так сияют? Господи, да у меня тот же взгляд…», – думала Лавли, а сама говорила. – Я вот считаю, что сражение со злым дядькой-колдуном – самое романтичное на свете. Только для начала нужно разбудить Ханса и отвести его к маме Юльки. Пусть и за ним присмотрит.

– Ну, да, – сказал Джек. – У ней же четверо детей. Подсунь еще пятого – точно не заметит.

– А близнецы? Что они? Не хотят отправиться в другой мир? – спросила Лавли. Джек поморщился.

– Да, только не могут до сих пор решить, в какой именно они хотят.

Где-то в полдень все дела были улажены, и все начали собираться в путешествия в другие миры. После некоторых споров все желающие свалить с острова были разделены на две группы. Алиса со своим Вовой, Женька с Аделькой, как и хотели, отправились смотреть на зарождение нового мира. Дикарка вдруг категорически взъелась на Рича, и сказала, что с ним ни за что не полетит. Мол, он «со своими благотворительными миссиями, “Нет насилию!”, и другим миротворчеством ее уже замучил». Она начала выяснять с ним отношения, в смысле начинала наезжать, говоря, что, если он живет на этом острове, то должен не только делать какую-ту научную работу, создавать лекарства и т. п., но и драться на войне. Но Рич сказал, что «он – доктор, а доктора дают жизнь, а не отнимают». И если бы на этом все закончилось, но они так переругались! Дикарка отправилась вместе с Джеком и Лавли следить за появлением в другом мире Стоуна. А Рич полетел изучать нарушение соглашения между черепахой и драконом. «И ссорятся они так, сколько я их помню», – сказал Джек Лавли. А Ванька с Васькой все продолжали думать, куда им больше хочется.

– Тогда пусть Васька пойдет с нами, а Ванька с ними, – сказал Джек. Два мальчика переглянулись, как и все остальные члены экспедиций. Разделить близнецов – такое даже в голову не могло прийти людям. Эти двое для всех уже давно сложились, как нечто целое. И разъединить их, представить поодиночке, казалось безумием или даже жестокостью.

– Ну что, Ванька, – сказал один из братьев, хлопнув по плечу второго. Тот нахмурился.

– Вообще-то я сегодня хотел быть Васькой, – сказал второй.

– Странный ты какой-то, Ванька, – сказал первый. – Нет, сегодня твоя судьба быть Ванькой. Как-нибудь потом станешь Васькой.

– Так вы решили? – спросила Лавли у близнецов. – Кто с нами?

– За тобой, хоть на край света, – рассмеялся один из них и пошел в сторону к Лавли. Джек тоже усмехнулся, посмотрев на Лавли.

– Ну, ладно, – сказал другой близнец. – Тогда сегодня я Ванька. Все же интересно, какой это договор подписали черепаха с драконом.

На этом и согласились, и разошлись по разным мирам.

«Вообще, это странное чувство, – подумала Лавли. – Когда ты перемещаешься в новый мир. У тебя в животе словно бабочки танцуют. Чувство какого-то невиданного восторга, немножко страха и опять, опять восторга».

…Первое, что я увидела, в этом новом для себя месте – белые, белые, как хлопья, легкие и нежные перышки, парящие в небесах. Они были везде, отчего и все вокруг казалось каким-то неземным, воздушным и белым. Я чуть не взвизгнула от накопившихся чувств…

Но, как это часто бывает, первое впечатление бывает обманчивым. За легкими и воздушными перьями стоял темный и печальный мир людей, которые уже много лет не видели настоящего солнца. Это, если говорить двусмысленными фразами, фразеологизмами и другой подобной чушью. На самом же деле, это была обыкновенная планета, на которой жили обыкновенные люди. Нельзя сказать, что мир этот был непривлекательным и однообразным, скорее, наоборот: здесь были просто сказочные города, каждый на свой лад, и люди здесь были прекрасными и необычными. У каждого народа – своя многовековая и отличающаяся история. Просто долгие-предолгие века, даже тысячелетия, эта планета не принадлежала людям. На ней царствовали боги. Они приходили и уходили, одни обещали мир и спокойствие, другие звали людей в бой за свою отчизну. По сути, людям не принадлежал этот мир, они были лишь орудием богов, которые сами решали, кому жить, а кому умирать. Нельзя сказать, что все боги были скверными, почти все они были любимыми, они хотели помочь людям встать на ноги, но так и не могли понять, что этот народ должен сам руководить своей судьбой.

А эти перья были данью приветствия одного бога той планеты – Фрибока. Фрибок был мужчина средних лет, довольно плотного телосложения с небольшим животиком. У него были седые волосы голубоватого оттенка, кроме этого, у него росла небольшая борода – только на подбородке, и она была завязана в небольшую косичку того же цвета. У него была загорелая кожа и темные блестящие глаза, немного напоминающие демонические. Сам Фрибок был одет в красное одеяние. Это было что-то вроде комбинезона, состоящего из шорт, рубахи с полуоткрытым торсом и еще длинного подола-плаща, тянувшегося, возможно, на метра два. И все это было украшено перьями. И этих перьев было много-много, наверное, Фрибок очень любил перья.

Все путники оказались где-то в горной долине. Был конец весны или начало лето. Воздух был пропитан свежестью, бабочки парили в небе, птицы чирикали свои песни, и еще этот греющий душу цвет свежей зеленой травы.

Тут сам Фрибок заметил гостей среди перьев и тут же направился к ним.

– Люди! – воскликнул он. И еще не зная своих гостей, начал обнимать всех по очереди. Лавли поморщилась от этого странного типа. Украдкой она взглянула на Джека. Тот был явно недоволен этой встречей и вообще этой выходкой. Лавли всегда знала, нравятся ли люди Джеку, или он их презирает. Не умел он этого скрывать и, кажется, и не хотел. – И ты здесь, Джек! – воскликнул Фрибок.

– Да, здравствуй, Фрибок, – сказал Джек. – Ты теперь сюда переселился? Не знал…

А, если бы знал, вероятно, не полетел бы именно в эту долину.

– А это все твои друзья! – воскликнул Фрибок. – Довольно веселая компания. Только такой нам и не хватает.

Еще одно мгновение, в голове все закружилось, был какой-то хлопок и бац – и Лавли, и Джек, и все остальные оказались в каком-то здании. Кажется, это здание было под облаками, потому что везде были видны проплывающие мимо пуховые облачка. Там, куда попали путешественники, высились сплошные колонны – это было что-то вроде беседки.

Лавли сразу не заметила, что и одежда на них тоже переменилась. Первым это понял Васька (или Ванька: Лавли так и не научилась различать этих двух мальчишек, потому что они свои имена постоянно меняли). Он вдруг засмеялся и сказал что-то про смешные наряды, в которых их нарядили. Это было что-то красное, легкое, вроде платьев, туник, шорт или брюк.

– Ну, и что это за маскарад? – сказал Джек.

– Это не маскарад, – сказал Фрибок, обидевшись. – Вы мои гости сегодня. Вы прилетели ко мне на планету, ко мне в долину. А я, как добрый хозяин, решил пригласить вас ко мне домой. Но в моем доме особые правила. Не могут же боги ходить в обыкновенной одежде.

– Боги? – переспросила Дикарка.

– Да! – обрадовался Фрибок и подскочил к ней, сверкая глазами. – Правда, здорово!

– Нет, – презрительно сказала Дикарка. – Мы здесь по делу, а не чтобы веселиться с богами. – Лавли взглянула на нее. Яркое сверкающее красное платье, развивающееся на ветру, изысканная прическа, теперь ее белые, слегка волнистые волосы холодного цвета еще больше подчеркивали этот надменный вид, как и венок на них, украшенный драгоценностями, каким позавидовала бы любая королева. Ее идеально ровная осанка, гордо поднятая голова, надменный взгляд. Да, она сама себя считала богиней, даже большей, чем этот Фрибок. Лавли почему-то была уверенна на сто процентов, что Фрибок – и, правда, бог. Но по сравнению с Дикаркой – он был лишь жалкий шут. Фрибок, видно, также почувствовал это, но его это нисколько не оскорбило.

– Какая сила! – воскликнул он. – Какая власть в ваших глазах. Из вас получится великая богиня войны. Вам будут подклоняться миллионы, вас будут любить и уважать миллиарды, ваши враги будут бояться вас! А этот холод и огненная страсть, такое невероятное сочетание стихий!

– Хватит применять свои штучки, – сказал Джек. – Мы не останемся у вас.

Теперь Лавли посмотрела на Джека. «Господи! Как он прекрасен в такой одежде, в этом облике. Я всегда считала его каким-то великим, теперь же он просто БОЖЕСТВЕННЫЙ, – первое, что возникло в голове у Лавли, а потом она одумалась. – Нельзя же, чтобы такие неправильные мысли возникали в голове».

– Какие такие штучки! – воскликнул Фрибок. – Что за глупости! Неужели в наши дни нельзя просто сделать комплимент даме и пригласить в гости?

– Минуточку, – сказал Васька. – Кто вы вообще такой? Вы знакомы? Потому что я ничего не понимаю. Вижу только, что ты умеешь сочинять одежду за три секунды.

Васька выглядел в этом красном костюме довольно мило. Этот костюмчик был попроще, но тоже красивый. Почему-то Лавли показались все эти костюмы такими шикарными, даже лица, выражение, прическа стали лучше, безупречнее. Все изъяны, что были на коже – царапины, краснота и другое – все это вмиг исчезло. Кожа у всех стала идеальной. Волосы – красивыми, блестящими. Только вот взгляды взволнованные. Это было так странно…

– Ах, да, точно! – воскликнул Фрибок. – Я все время об этом забываю. Знаете, просто очень странно понимать, что кто-то тебя еще не знает. Итак, – Фрибок встал в мужественную позу, вокруг вдруг потемнело, как будто бы разыгралась буря, подул ветер и закружились эти перья. Он сделал эпично-мужественное лицо и начал так же серьезно-эпично, повышая голос, говорить. – Позвольте представиться. Я Фрибок, бог войны и мира, ветров и бурь, мне подчиняются небеса и небесные создания птицы, гром и молния – мой гнев. – За окном сверкнула молния. – Приятная погода – мое спокойствие. Я повелеваю этой чудесной страной и людьми, которые живут там. И это все я – Фрибок!

– Да, еще не забудь сказать: бог хитрости и лжи, обмана и подхалимства и толстого животика, – прибавил Джек.

– Джек, – шепнула Лавли и посмотрела серьезно на него. Все же нельзя было обижать человека. Но Фрибок не заметил. А Джек не заметил взгляда Лавли.

– Да, и нам пора. Помнишь, Стоуна? – сказал он.

– Того свихнувшегося с катушек, который еще… Ну, да. Как его забыть? – радостно сказал Фрибок.

– Он был здесь, – пожал плечами Джек.

– Если бы это было так, мы бы почувствовали, – сказал Фрибок. – А теперь заходим в эти двери, скорее, скорее, а то Сов начнет беситься, а ты же знаешь, как она в гневе бесится.

– Я же сказал, что нам нужно идти, – продолжал Джек. Кажется, этот человек реально выводил его из себя. Лавли даже немного завидовала Фрибоку. Он ведь, по сути, ничего такого особенно не делал, а взбешивал Джека одним только своим довольным видом, такое Лавли никогда не удавалось. И тут вдруг до нее дошло, что ведь обычно Джек поступает так же, как Фрибок, стоит на своем, улыбается, не реагирует на насмешки. «Он его так бесит, потому что похож на него», – заключила для себя Лавли.

– Минуточку, – сказал Васька. – Получается, вы бог, а вот сейчас мы на небесах. А там за этими дверьми еще дом богов. И там еще какие-то боги живут?

– Да, – сказал Фрибок.

– Тогда лично я за то, чтобы посмотреть! – воскликнул Васька и подскочил к Фрибоку.

– Отлично! – воскликнул Фрибок и даже сделал какой-то жест рукой от радости. – Ты смотрю, смелый парень! Все-то остальные твои друзья боятся, а ты нет. Выбиваешься из толпы – это хорошо. Просто отлично! И, наверное, у тебя неплохие лидерские качества?

Васька удивленно улыбнулся. Видно, он не понимал вообще, зачем этот человек говорит ему это.

– Ну, кто еще хочет посмотреть на живых богов? – закричал Фрибок. – Ну же, смелее. Правда, нас теперь мало осталось. В нашем пантеоне только я да сестра моя – Сови. Но скажу вам – мы стоим сотни других богов. Особенно Сов.

– Ладно, пошли, – вдруг сказала Дикарка. – Все равно же не отстанет.

И всем пришлось идти, потому что против мнения Дикарки не попрешь. Огромнейшие залы с высочайшими потолками, элегантная мебель, приятная музыка, играющая внутри, – все это создавало чувство возвышенности и мистического страха.

– Вот раньше у нас здесь еще лучше было, – говорил Фрибок. – Когда в пантеоне было много богов. А теперь, когда земли людские разорились от набегов чужеземцев, половина пантеона покинули нас, предали или умерли. Вот держимся с сестрой из последних сил.

Они прошли третий или четвертый зал и, наконец, добрались до главной комнаты, предназначенной для приема гостей. Посреди стоял огромный стол с множеством разных вкусностей, вокруг него были удобные стульчики, много диванчиков, кто-то играл на арфе, висели корзины с цветами, кто-то рисовал картины. И вот, наконец, перед ними предстала та самая Сови, или Сов, как ее называл брат. Это была маленькая девушка, «японка», – сказал про нее Васька, у нее были очень большие красивые темные глаза, длиннейшие белые ресницы, на концах которых были перья, придавая воздушность. Сама она была в красном развивающемся платье, которое сзади удлинялось и доставало до пола, волосы у ней были бледно-розовые, и в них почти повсюду были вплетены белые пушистые перья. Девушка подошла к гостям и слегка улыбнулась.

– Добро пожаловать, – сказала она. – Я Сови, верховная богиня нашего пантеона, богиня мудрости и наук, искусства и поэзии. С моим братом вы уже знакомы. И, зная его, заранее извиняюсь, если он вел себя с вами неподобающе, еще наверняка чуть ли не угрозами завел вас сюда. Я никакая не тиранша и не заставляю приходить ко мне в гости силой. Вы не волнуйтесь: сможете уйти тогда, когда сами того пожелаете.

– Вот и отлично! – сказал на этот раз Джек, будто бы передразнивая «отлично» Фрибока. – Нам как раз уже нужно идти.

– Ну, Джек, дорогой, – сказала Сови и тут же подбежала к нему. – Ты ведь даже не посидел за столом, мы ведь не виделись лет триста…

– Да, хоть бы миллион не виделись, – ответил он.

Лавли решила взять эту ситуацию в свои руки.

– А я Лавелина, – она подскочила к Сови. – У вас такой чудный дом.

– Да, спасибо, – ответила Сови. – А ты сегодня чудно выглядишь. Мой верный друг тебя сделал просто безупречно красивой.

– Неужели?! – проговорила Лавли неуверенно. «Разве меня можно сделать красивой и уж особенно безупречно красивой?».

– Да, сама взгляни на себя, – сказала Сови и подвела ее к зеркалу.

Лавли так и ахнула. Перед ней будто стояла не она, а какая-та… самая настоящая богиня! Эти волосы, такие красивые и мягкие локоны, почти золотые, как у Джека. Это платье! У нее никогда не было таких красивых платьев. Оно было белое, но украшено внизу ярко-красными перьями, которые уже стали символом этого пантеона. А глаза, какие ей сделали красивые глаза – длиннющие ресницы, да так подчеркнуты. И цвет губ. Лавелина просто влюбилась в свое отражение.

– Мама дорогая! – воскликнула она. – Какая я красавица. Джек! Джек! – позвала она его. – Ты почему мне не сказал, что я стала такой красавицей! – и взглянула на него. Такого же восторга, как у Лавли, на его лице не было, он смотрел на нее, улыбаясь так, как улыбался обычно.

– Конечно, ты выглядишь красиво, – сказал он. – Но ты ведь и раньше была красивей всех на свете. – Лавли засмущалась от таких слов, перевела взгляд вниз, и улыбнулась. – Да, особенно, когда улыбаешься, как теперь, – добавил он.

Этот вечер (или как там у них на небесах называются приемы гостей и пищи) был бесподобен. Лавли постоянно делали комплименты, говорили, что она прекрасно выглядела. И сама она, наконец, в это поверила. Кроме того, Сови смогла найти подход ко всем и разговаривала со всеми, как с давно полюбившимися друзьями. Она смеялась вместе с Васькой, говорила на какие-то умные темы на счет войны и стратегии с Дикаркой, болтала с Лавли о разных житейских пустяках. Фрибок все время вытворял что-то неожиданное и радовал всех. Только вот Джеку было некомфортно в этой компании, он несколько раз пытался всех увести оттуда, но у него ничего не получалось. Никто и слушать не хотел о том, чтобы уйти. Потом были танцы. Все приглашали друг друга, веселились, смеялись. Лавли даже как-то пару раз смогла упросить Джека станцевать с ней. И только тогда на его лице появлялась прежняя улыбка, выражающая любовь ко всему миру и счастье. И, сама не помня как, Лавли вдруг обнаружила, что именно эта улыбка принадлежала только ей одной, если другим он раньше и улыбался, то было это как-то по-другому. А рядом с ней улыбка у него была какая-та особенная, и взгляд какой-то особенный.

Прошел вечер. Все легли спать прямо в зале, потому что диваны были мягкими, а музыка расслабляющей…

На следующий день все было то же самое. Опять веселье, застолье, разговоры, танцы и игры. И так еще несколько дней.

Однажды Фрибок подвел ее к зеркалу и сказал что-то вроде такого:

– Посмотри на себя. Ты прелестна и красивей всех на свете. Ты самая красивая девушка в мире. Мужчины будут покоряться тебе, тебе будут принадлежать их сердца. Ты просто обязана стать богиней. Подумай, навечно сохранить себя такой красивой и давать красоту другим женщинам. Ты будешь богиней любви и красоты, ночи и лунного света. Богиня Луна. Прекрасно звучит. Ты создана для этого.

Но Лавли не знала, что ответить. Еще много раз Фрибок говорил о том, чтобы сделать ее богиней. Также он подскакивал к Дикарке и говорил, что с ее невероятными способностями она должна стать богиней войны, что их пантеон и их государство скоро развалится, весь мир захватил другой пантеон, и что им не справиться без сильнейшей богини войны. Ваське он говорил, что такого особенного юношу он в жизни не видел, что из него выйдет величайший полководец и царь, который поведет за собой народ. Что история еще многие века и тысячелетия будет помнить его имя. Сотни раз он пытался подойти к Джеку, но тот взглядом чуть ли не прожигал в нем дыру. Этого Лавли не могла понять. Почему он не хочет быть богом? Ведь он рожден богами, он покоритель света, добра и чего-то возвышенного, так почему он не хочет быть в числе этого пантеона.

В другой раз Лавли пришла поговорить с ним об этом. Джека это взбесило, но он попытался объяснить ей свою позицию.

– Ты понимаешь, что значит стать богом? Ты понимаешь, кто вообще такие боги? Боги – это высшие существа для людей, которым те поклоняются, которых считают самым святым и боятся, и любят их. Боги для людей – это распорядители судеб. Боги наказывают за непослушание, а если происходит что-то хорошее – то это божья похвала. Боги управляют судьбами людей, сами решают, что для людей хорошо, что нет, что важно, что не важно, даже на ком женится человек, или сколько у него будет детей, тоже решают боги. Но разве это правильно? Ведь эти боги – те же люди, только сильнее и могущественнее. Так почему же они вправе решать судьбы людей, кто они такие, чтобы выбирать, кому жить, а кому нет?

На это Лавли ответила, что ведь, когда Джек жил на этом острове, он был тоже подобен богу. Он жил вечно, прилетал в другие миры, решал там судьбы других людей.

Но он сказал:

– Я был рожден богами, я жил в таком мире, где все решают боги. Я не виноват в этом. Но, в отличие от них, я не хочу решать чьи-то судьбы, я могу дать выбор, протянуть руку помощи, но решать что-то за людей – этого я никогда не сделаю. И, уж, тем более я не стану объявлять себя каким-то высшим созданием, чем-то святым, я ведь не выше этих людей, я такой же, как они. И ты такая же. И они такие же.

После этого они долго не разговаривали. Но нужно было опять поговорить. Лавли все же не понимала, почему он так не любит этих людей.

– Тебе еще не надоело лезть ко мне? – сказал Джек. – Ты хочешь знать, почему я так их не люблю?! Хорошо, тогда я скажу тебе. Они ненавидели меня с самого рождения, только потому, что я был ребенком. Мол, боги – идеальные существа. А дети – это всего лишь пародия на взрослых людей, это, как бы еще недоразвитые существа. А я родился ребенком, а не взрослым, как они. И был им не нужен. И, когда я потерял всех, кого любил, я пришел к ним, но они не приняли меня. Тогда мне пришлось вырасти. Я до сих пор мог бы быть ребенком, не знающим забот. А ведь на острове почти никто никогда не вырастает. А я вырос. И тогда они пришли ко мне. Тогда я им стал нужен. Но они уже не были нужны мне. А еще твоя любимая Сови. Сови хорошая, добрая, честная, милая. Так ты о ней говоришь? Знаешь, я подумал о ней то же самое, когда встретил, и когда еще не знал, что она богиня. А она решила меня заманить к себе в пантеон, сделать меня своим мужем, чтобы я тоже стал богом, потому что не может же обычный человек быть мужем богини.

Тогда Лавли пошла за объяснениями к Сови. А та расплакалась. Она начала говорить, как полюбила Джека несколько столетий назад, как боялась сказать ему, что она богиня, потом, как он бросил ее перед свадьбой, узнав это. И Лавли уже сама начала в душе ненавидеть этого парня, и все больше любить и привязываться к Сови.

Через некоторое время Лавли в конечном счете рассорилась с Джеком. И он ушел из дворца пантеона. Но она даже этому была рада. После этого Лавли уже ничего не мешало становиться настоящей богиней. С каждым днем она все больше изменялась, становилась больше себялюбивой, привязывалась к этому пантеону. Ей даже Фрибок достал лунное ожерелье – символ луны и ночи, и голубую диадему – символ любви, с помощью которых она теперь запросто могла управлять морской стихией и покорять любые сердца. Но богиней она еще не стала. Нужно было пройти какие-то испытания и церемонии, которые все откладывали на потом.

Кроме того, в этом мире все-таки оставался человек, который связывал ее с земным миром – это был Васька. Раньше он все время возился со своим братом Ванькой и командой подростков на острове, но здесь никого из них не было. Зато здесь была Лавелина. И он сильно с ней сдружился. И только тогда Лавли поняла, что слова Фрибока о том, что этот юноша – необыкновенный, были правдой. Раньше этого она никак не могла заметить, раньше он был одним целым со своим братом-близнецом, и она никак не могла их различить. Но теперь Лавли увидела в нем личность. Это был смелый парень, готовый на многое, но очень рассудительный при этом, в голове его возникали тысячи идей, при этом он остается таким же веселым, беззаботным и смешным. И, кроме этого, он был довольно уступчивым. Теперь Лавли понимала, что, если есть два брата-близнеца, то одному из них так и так придется уступать. Васька с Ванькой могли сделать вместе то, на что сам Васька один бы не согласился, или, наоборот, сам Васька делал то теперь, что с Ванькой в жизни бы не затеял, потому что не понял бы этого. И вот этот Васька был последней ниточкой, соединяющей ее с земной жизнью. Но как-то раз он решил высказать свои сомнения.

– Все это как-то неправильно, – сказал он однажды. – Жизнь в пирах, плясках и веселье. Слишком уж праздная жизнь. Все любят веселиться, но не устраивать же праздник каждый день. Лучше бы они заботились о своих народах, а не расслаблялись. И они предлагают вам стать богами, мне – царем. И что, нам бросить всю ту прежнюю жизнь, перебраться сюда и жить в величии, славе всю жизнь? А как же мой брат? Мы ведь близнецы и не должны жить в разных мирах? А ваша спасительная миссия? А еще власть. Помнишь, как Фрибок говорил, что у нас будет власть? А как может появиться власть, если тебе ее дают. Раз дали – значит, могут и отобрать, а потом всю жизнь бояться, что у тебя отберут ее и слушать этих двоих. Не знаю я… не знаю. Мне все это не нравится.

После этого ниточка с земной жизнью оборвалась, потому что Лавли не могла слушать гадости про ее любимых Сови и Фрибока. И она перестала разговаривать с Васькой. Теперь она просто обожала этих двух богов и делала все, что они скажут, лишь бы сделали и ее богиней. «В конечном итоге, они так запудрили мне мозги, что я буквально стала их марионеткой», – говорила потом Лавли.

…Как-то раз Сови позвала меня к себе. Она решила серьезно со мной поговорить. Она сказала мне, что нам в пантеоне обязательно нужен Джек, что на него все ставки. «Он великий волшебник и станет великим богом. Он нужен нам», – сказала она. Она предложила мне завладеть его сердцем и разумом, влюбить в себя по уши, поженить, а после ему ничего не останется, как присоединиться к пантеону. «То, что не получилось у меня, получится у тебя», – сказала уверенно Сови.

Признаться честно, я даже была рада этому. Я была уже не собой, и размышляла, как сумасшедшая. Я уже не понимала, что значит по-настоящему любить, но Джек, он мне всегда нравился, и мне хотелось его заполучить. Такой вот я стала.

Вычислить его было не так сложно. Наверное, готовка зелий и заклятий было у меня в крови. Я заявилась в гостиницу, где он жил. В тот день он сидел в баре. Думаю, ему было тогда очень плохо, потому что он понимал, что мы попались в сети, что просто так нам не выбраться оттуда. Он уже сотни раз пытался нам сказать это, но мы не слушали, не хотели слышать.

Я буквально ворвалась в этот бар, как какая-то стихия. И тут же подскочила к нему, и сразу начала целовать. И он был не в силах мне противиться, и я это знала. В какой-то момент я вдруг это осознала. Что то, как я хочу с помощью своих чар околдовать человека, причем друга, который всегда был ко мне добр, что это подло, низко, мне захотелось возненавидеть себя. И, видимо, в этот момент мои чары перестали действовать, потому что я почувствовала, что он отдалился от меня и сжал руку.

– Что ты делаешь? – произнес Джек с такой горечью, что во мне буквально все рухнуло.

– Я не знаю, – произнесла я. – Не знаю. Сови, Сови приказала…

– И ты ее послушалась? – он не обвинял меня, не злился, просто печалился по этому поводу, ему было грустно.

– Меня все это запутало, – проговорила я. – Выйдем на улицу.

– Да, – произнес он.

Мы вышли на улицу. Была темная ночь, вообще ничего не видно, даже луна и звезды как-то не освещали путь.

– Неужели ты и правда хочешь стать богиней? – произнес он. Будто бы я сама знаю, чего хочу! – Это ведь не ты. Богиня любви… Ты бы ведь никогда не воспользовалась человеком, который в тебя влюблен, ты бы не заставила делать его то, что тебе было бы нужно. Ты ведь сама знаешь, что это плохо.

– Да, – ответила я.

– Да и вечная жизнь. Это только так говорится, что она вечная. На самом деле просто очень длинная. Да и зачем ее тратить на жизнь богов в сплошном веселье и играя судьбами других людей.

– Они меня как будто околдовали, – проговорила Лавли.

– Да, – сказал Джек. – Они это умеют. Я сам чуть не женился на этой Сови. Теперь думаю, как это было бы глупо…

– Ну, почему я такая? Под чары Стоуна попала сначала, а потом и под чары богов. Причем сразу же. Вообще не учусь на своих ошибках.

– Просто ты очень впечатлительная, – сказал Джек. – И веришь всему. Ничего, и такое бывает. Ты как ребенок слегка наивная. Но это не плохо. Лучше уж быть в душе наивным ребенком, чем слишком заумным стариком.