Текст книги "Катализатор (ЛП)"

Автор книги: Кристин Смит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц)

– Да, я хочу бабочку.

***

Моя «комната» больше похожа на камеру. Квадратный цементный блок два на два метра без окон. С таким же успехом они могли бы поставить решётку вместо четвёртой стены. В комнате едва хватает места для матраса, синего пластикового стула и маленького комода. Над комодом висит зеркало. Я осторожно подхожу к нему, не зная, что подумаю о девушке, которую там увижу.

Я не узнаю лицо в отражении. Зелёные глаза мои, полные губы мои, но на этом сходство заканчивается. У меня ужасно короткие волосы. Обкромсанные по уши и торчащие во все стороны. Глаза застилает пелена, когда я провожу пальцем по неровным концам.

Что подумает Зейн, если увидит меня сейчас?

Я покачала головой. Не хочу думать о нём.

Он ничего для меня не значит.

Я пытаюсь убедить себя в этом, но не могу забыть, что он сам вызвался позаботиться о Эмили. Я всегда буду у него в долгу.

Я достаю линк и говорю в трубку, записывая сообщение для Эмили. Нажав «отправить», я жду ответа. Тишина. Она, наверное, устраивается на новом месте.

К сожалению, эта мысль не останавливает боль, разливающуюся в груди. Она созвучна боли в руке. Я выключаю свет и изучаю бабочек, которые цепочкой вьются на руке. Кожа испускает фиолетовое сияние. Теперь я понимаю, почему так жжётся внутренняя татуировка – из-за флуоресцентной жидкости, которую ввели иглой. Неудивительно, что это чертовски больно.

Крики и громкий шум просачиваются сквозь закрытую дверь. Я распахиваю её и смотрю, как около десятка людей бегут по коридорам. Среди них я замечаю Трину.

– Что происходит? – окликаю её.

Она останавливается, поворачиваясь ко мне.

– Трей вернулся с ещё одной заключённой. Он только что сам провёл извлечение.

Снова это слово. Извлечение. Что это такое?

Сгорая от любопытства, я надеваю толстовку поверх футболки – одну из немногих вещей, которые я принесла в лагерь, и натягиваю капюшон на голову, пытаясь скрыть свои испорченные волосы. Как только дверь за мной закрывается, я спешу по коридору догнать Трину. По крайней мере, дюжина других подростков, толкаясь, несутся по узкому коридору. Следуя за ними, мы с Триной проходим комнату за комнатой, пока не добираемся до открытой двери. Люди высыпают в коридор, но Трина проталкивается вперёд, пока не оказывается внутри. Я радуюсь своему невысокому росту, поскольку мне легко маневрировать, и вскоре я оказываюсь рядом с Триной.

Это комната похожа на лазарет или больничную палату с несколькими незанятыми койками.

– Осторожно, – кричит кто-то. – Трей на подходе!

Толпа позади нас расступается. Трина хватает меня за руку и тянет в сторону, когда Трей проходит мимо нас, неся на руках девушку со светлым хвостиком. Он осторожно кладёт одетую в комбинезон девушку на одну из кроватей и натягивает одеяло ей на грудь. Её глаза закрыты, и она вздыхает, глубже зарываясь в постельное бельё. Он уже собирается отойти от неё, когда эта девушка, которой не больше шестнадцати, открывает глаза и обхватывает пальцами его запястье.

– Спасибо, – шепчет она. Её рука снова падает на грудь, и она закрывает глаза, отвернув голову от нас.

Прижимая палец к губам, Трей шугает нас из палаты в коридор. Как только за ним закрывается дверь, разом раздаётся десяток голосов.

– Как её зовут?

– Почему ты пошёл один?

– Сколько времени она пробыла в лаборатории?

Трей поднимает руку, прерывая вопросы, и именно в этот момент он замечает меня. Слегка нахмурившись, он пристально смотрит на меня и, кивнув, сосредотачивается на других, пытающихся привлечь его внимание.

– Её зовут Кейли. Это было экстренное извлечение. Мне позвонили, когда я был в городе, поэтому я не хотел терять время, возвращаясь в лагерь за помощью. Я знаю, что вы взволнованы, но дайте ей немного отдохнуть. Я уверен, что через день-два она будет готова к общению.

Сказав это, он всех распускает. И беря меня за локоть, ведёт по коридору подальше от толпы людей. Как только мы остаёмся одни, он останавливается и с прищуром смотрит на меня. Он касается моей толстовки, одним быстрым движением стягивая с меня капюшон. Застонав, он бормочет всего одно слово:

– Нэш.

Я киваю и смущённо провожу рукой по своим коротким волосам.

Трей раздражённо трясёт головой.

– Мы не заставляем женщин обрезать волосы, если они сами не хотят. Не знаю, о чём он думал… – он хмурится, и его голубые глаза темнеют. – Хотя нет, знаю. Он, видимо, пытался отомстить мне за то, что я позволил тебе присоединиться, не обсудив это с ним. Мне очень жаль.

Я оказалась между двух огней? В центре дурацкого соревнования? И из-за этого мне пришлось обрезать волосы? Серьёзно?

Трей кивает на мою левую руку с татушкой, которая ему не видна из-под толстовки.

– Болит?

Я качаю головой. Если честно, то мне всё ещё чертовски больно, но по какой-то причине я не хочу этого признавать. Как будто я достаточно сильная, чтобы справиться с болью.

Он делает глубокий вдох и выдавливает улыбку.

– Что ж, мне жаль, что меня здесь не было. Нэш может быть немного… резким временами.

Резким? А я подумала психом… ну да ладно.

– Всё в порядке.

– Я с ним поговорю.

Я натягиваю капюшон на голову.

– Можешь рассказать мне, что произошло? Что такое извлечение? Кто эта девушка?

Трей изучает меня.

– Как много ты знаешь о компании Харлоу Райдера?

– Немного. Думаю, то же, что и все.

Я вижу, что он тщательно подбирает следующие слова:

– Кейли держали в тюрьме за какую-то мелкую провинность, – говорит он. – Украла шоколадку или что-нибудь в этом роде, как любой тамошний подросток. Большинство людей не знают, что малолетних преступников переводят в лабораторию Харлоу для экспериментов.

Я смотрю на него в шоке.

– Какого рода экспериментов?

– Харлоу верит в эпигенетику, но он вывел эту веру на совершенно другой уровень. В то время как эпигенетика фокусируется на изменении окружающей среды и человеческих реакциях на эти изменения, чтобы повлиять на ДНК, Харлоу считает, что он может изменить фактическую ДНК человека, если подобрать нужную формулу. Он пытается создать гемов, используя уже существующие гены.

– Зачем ему менять ДНК человека?

Трей поджимает губы. Следующие его слова просто сочатся сарказмом:

– Они же преступники. Бич общества. Если Харлоу сможет изменить ДНК человека, чтобы сделать его полезным членом общества, почему бы и нет?

– Так ты её спас?

Он кивает.

– Послушай, – говорит он. – Я знаю, у тебя миллион вопросов, но сейчас почти время ужина, и мне нужно поставить Кейли капельницу. Но я думаю, что после столовой можно пойти к Чезу, чтобы выяснить, где находится этот бункер. Что скажешь?

На душе резко полегчало.

– Звучит отлично.

Он улыбается.

– Всё будет в порядке. Обещаю. Мы найдём твою маму.

Он уходит, и по какой-то странной причине… Я ему верю.

***

Столовая кишит людьми. Прямо как в старшей школе, здесь стоят длинные ряды прямоугольных столов в центре, а вдоль стены выстроилась очередь на раздачу.

Несколько минут назад Трина зашла за мной и позвала с собой на ужин. Как только мы получаем подносы с едой, я следую за ней к столу, где сидят несколько других членов «Грани». Трей тоже там. Заметив нас, он улыбается и жестом приглашает меня сесть рядом. Трина же садится напротив. Я также узнаю Джеффа – он удерживал меня, когда Нэш делал татуировку, – и Кудряша – охранника, который припарковал мой байк.

После нескольких кусочков картофеля, настолько вкусных, что мне пришлось сдерживать стоны удовольствия от каждой съеденной ложки, я начинаю замечать любопытные взгляды, направленные в мою сторону. Оглядывая комнату, я с удивлением отмечаю, что у всех «граневцев» есть кое-что общее. Сбитая с толку, я поворачиваюсь к Трею, который вцепился в вилку мёртвой хваткой и набросился на еду так, будто целый год не ел.

– Все выглядят такими…

– Молодыми? – подсказывает он с набитым ртом.

Я киваю. Он проглатывает еду и делает глоток воды из бутылки.

– Большинство людей не знает, что до того, как Харлоу Райдер создал своего идеального сына, он выпускал пробные партии генетически модифицированных людей, пока не получил правильную формулу. Может, Зейн и первый идеальный образец, но он далеко не первый генетически модифицированный человек.

Трей кивает на молодого человека со светлыми волосами до плеч, который выглядит лет на тридцать. Он сидит за столиком рядом с красивой женщиной. По одинаковым обручальным кольцам на их левых руках, я догадываюсь, что это его жена.

– Первым был он. Пакстон Рисс.

У меня отваливается челюсть.

– Харлоу Райдер обманул всех?

И почему меня это удивляет? В конце концов, он убил моего отца и остался безнаказанным.

– И не только это, – продолжает Трей. – Он обращался со многими из первой волны, как с лабораторными крысами, используя их для усовершенствования своей формулы, ставя над ними опыты против их воли.

– Но где же их родители?

– У многих их вообще нет. Это были дети из пробирки, созданные в лаборатории Харлоу и имплантированные в бездомную женщину или какую-нибудь несчастную девочку, отчаянно нуждавшуюся в деньгах.

– Что случилось с генетически модифицированными детьми, когда Харлоу понял, что эксперимент провалился? – спрашиваю я, страшась услышать ответ.

Трейлер молча отводит взгляд.

– Некоторые… были усыплены. Остальных использовали для дальнейших экспериментов, – на мой поражённый вздох он быстро добавляет: – Когда мой отец узнал об этом, он начал их спасать. Вот почему он построил этот лагерь – чтобы создать безопасное место, убежище.

Я не хочу представлять себе невинных детишек, лежащих на металлическом столе, дёргающихся и визжащих, пока над ними заносят скальпель. Мой желудок сжимается, и я откладываю вилку. У меня пропал всякий аппетит.

Трей продолжает:

– Но было одно извлечение, которое пошло не по плану. Моему отцу удалось выяснить, что некоторые из генетически модифицированных первой волны всё ещё живы и что над ними проводят эксперименты на правительственном объекте ВИГ в Рубексе. Каким-то образом правительству удалось заполучить этих гемов. Не знаю, заключил ли Харлоу сделку или ещё что. Наши родители знали, что им предстоит опасная миссия, и не только потому что они спасали первую волну гемов, но и потому что им придётся отправиться в столицу, – он кривит рот. – И да, это плохо кончилось.

У меня перехватывает дыхание, и я шепчу:

– Что произошло?

– Во время эвакуации они попали в засаду правительственных агентов. Они смогли доставить большую часть гемов в безопасное место, но многие из наших погибли в тот день.

Ошеломлённая, я качаю головой.

– Не могу поверить, что это произошло и что никто не знает об этом.

Я оглядываюсь на всех этих молодых людей в столовой. Красивых. Сильных. Оставшихся без матерей и отцов. И всем сердцем сочувствую им.

– Сколько здесь генетически модифицированных? – спрашиваю я.

– Всего-то около двадцати процентов. Те, что из первой волны, либо живут здесь, либо им удалось сбежать самим, либо они умерли от экспериментов. Те из нас, кто находится в лагере, делают всё возможное, чтобы извлечь тех, кто попал в это ужасное положение, и стараются обеспечить им убежище и защиту.

– Как сегодня. С Кейли.

Трей поджимает губы.

– Именно.

Я снова беру вилку и откусываю маленький кусочек курицы, оглядывая комнату.

Трей кивает в сторону рыжеволосого парня, которому никак не больше пятнадцати.

– Гаррет Джонсон – один из тех, кто потерял свою мать в тот день. Он всегда носит с собой её фотографию, чтобы помнить о том, что она сделала. Что она готова была отдать свою жизнь, чтобы спасти кого-то другого.

Он окидывает взглядом комнату, и его лицо застывает.

– У многих из этих людей есть своя история. Чаще всего – трагедия.

– Но если «Грань» помогает людям, – спрашиваю я, – то почему же у вас такая плохая репутация? Почему вы пытались убить Зейна Райдера на Феерии? И почему вы всё время что-то взрываете?

– Во-первых, – начал Трей, – мы не пытались убить Зейна. Это был какой-то сумасшедший, не связанный с нами, – его губы растягиваются в улыбке. – Что касается взрывов… то это просто прикрытие. Если мы сможем отвлечь средства массовой информации и силовиков нашими невинными взрывами – заметь, в них никто никогда не погибает, – тогда мы сможем сосредоточиться на том, что действительно важно. На спасении тех, кому это нужно.

– Ты хочешь сказать, что каждый раз, когда я слышу в новостях об очередном взрыве на окраине, это вы проводите извлечение в какой-то другой части города?

Трей широко улыбается.

– Ага.

– Невероятно.

Я смотрю на рыжеволосого парня на другом конце комнаты. Гаррет. Каково это – потерять всё, что ты любишь, в одно мгновение? Боль наполняет меня, когда я понимаю, как мне это знакомо. Разве я не испытываю то же самое? Чувство огромной потери?

– Так вот как умерли твои родители? – мягко спрашиваю я Трея.

Он кивает.

– Мою мать и родителей Нэша убили тогда. Мой отец выжил, но его застрелили два года назад во время обычной вылазки за припасами, – он бросает взгляд на Трину. – Вот у Трины немного другая история, но её она должна рассказать сама.

Я перевожу взгляд на лицо Трины, её прекрасное лицо в форме сердца с длинными ресницами и высокими скулами. Рядом с ней я чувствую себя мужиком в юбке.

Она смотрит на стол так, словно ей неловко. Но прежде чем у меня появляется шанс среагировать, чьё-то тело плюхается на студ рядом со мной, наклоняясь в опасной близости.

– Ну-ну, что у нас тут? – дыхание Нэша касается моего уха. – Сиенна.

Он произносит моё имя так, словно оно грязное, будто вкладывает в него какой-то подтекст, которого там быть не должно.

– Похоже, ты привыкаешь к жизни в «Грани».

Его лицо находится всего в нескольких сантиметрах от моего, явно нарушая моё личное пространство. Я немного отклоняюсь назад и натыкаюсь на Трея, сидящего рядом.

Серые глаза Нэша осматривают повязку на моей руке.

– Так что же всё-таки произошло? – спрашивает он как-то уж слишком небрежно.

Я пожимаю плечами, как будто речь идёт о каком-то пустяке.

– Я попала в аварию на мотоцикле. Трей наложил швы.

Рот Нэша кривится в усмешке.

– Советую быть осторожнее, Престон. Ты же не хочешь, чтобы здесь с тобой случилось что-нибудь плохое.

Он отворачивается от меня к Трею, а я сижу и задаюсь вопросом – была ли это угроза?

***

После ужина мы с Треем покидаем лагерь, чтобы навестить Чеза, как он и обещал.

Все коридоры выглядят одинаково – коричневый бетонный пол и облупившаяся штукатурка на стенах. Здесь нет окон, только множество дверей, которые, как я предполагаю, ведут в такие же мелкие, как у меня, комнаты. Коридоры в этом огромном здании просто бесконечны. Научусь ли я когда-нибудь здесь ориентироваться?

– Мы ведь под землёй, верно? – спрашиваю я у Трея, следуя за ним по территории лагеря.

– Почти, – оглядывается он на меня. – Мы под горой.

Когда мы выходим в более широкий коридор, Трей показывает мне огромную кухню с бесконечными рядами высоких столов и объясняет, что все здесь получают свои задания. Мне тоже придётся иногда помогать по кухне, а иногда становиться частью команды уборщиков. Пока же мне стоит просто ходить за Триной, пока я не освоюсь здесь и не начну получать собственные задания.

– Мы стараемся на всём экономить, поскольку находимся под землёй, – говорит он, показывая мне прачечную, где время от времени я буду стирать.

– Душ должен быть коротким, пять минут или меньше, свет включать только в случае крайней необходимости. Когда есть возможность, лучше использовать фонарик, который есть в твоей комнате. В нём есть маленький генератор, так что если зарядка сядет, нужно просто прокрутить ручку, – он ухмыляется. – Успеваешь запоминать?

Я киваю.

В конце коридора находится металлическая дверь с цифровым сканером на входе. Трей поднимает рукав и показывает сканеру свою внутреннюю татуировку. Дверь медленно открывается. Я следую за ним на лестничную клетку, где незнакомый мне молодой человек охраняет дверь с висящим у него на груди АК-47.

– Привет, Джон, – приветствует его Трей. – Как дела?

Парень кивает головой.

– Всё путём. Сегодня было довольно тихо.

Трей хлопает его по спине и улыбается.

– Рад слышать. Крикни, если что-нибудь понадобится.

Мы спускаемся дальше по лестнице, проходим через другую дверь, а затем оказываемся в большом, похожем на пещеру туннеле. Я прищуриваюсь, чтобы мои глаза немного привыкли к темноте. Посреди широкого пространства находятся железнодорожные пути.

– Это заброшенный железнодорожный туннель? – спрашиваю я, когда мы идём по рельсам.

– Ага. Здесь мы выезжаем на машинах, обычно за припасами.

Он кивает на вереницу легковых автомобилей, пикапов и полуприцепов, припаркованных у края тоннеля.

– Странно, что никто ещё не обнаружил ваше убежище.

– Если кто и попадёт сюда, машины могут насторожить, но внутрь им не проникнуть, – он оглядывается, и я прослеживаю его взгляд. Дверь, из которой мы только что вышли, исчезла. Осталась лишь часть скалы.

– Что за…?

Трей улыбается.

– Круто, да?

– Куда она делась?

Дверь имеет искусственную каменную поверхность, поэтому она сливается с внутренним пространством туннеля.

– Впечатляет.

– Моё собственное творение, – небрежно бросает он.

– Теперь я действительно впечатлена, – признаюсь я.

Трей подмигивает.

– Я так и подумал.

Он идёт к чёрному пикапу, тому самому, под которым мы прятались после того, как он вытащил меня из правительственного здания.

– Давай возьмём пикап.

– Может, лучше на моём мотоцикле?

Я осматриваю тёмный туннель, но не нахожу. Моё горло сковывает спазм, когда я думаю о Кудряше, катающемся по дорогам в своё удовольствие.

– А где он? – спрашивает Трей, тоже оглядываясь по сторонам.

Мои кулаки сжимаются.

– А я не знаю. Нэш велел Кудряшу припарковать его.

– Кому?

Я вижу смущение на его лице. Ну конечно, он не знает, кто такой Кудряш.

– Один из твоих охранников, тот, что с тёмными вьющимися волосами. На вид ему девятнадцать-двадцать.

На лице Трея отражается понимание, и он улыбается.

– А, ты о Джебе.

Он берёт рацию и говорит что-то в неё. Я слышу по рации искажённый помехами голос Кудряша, то есть Джеба: «Я припарковал его между двумя грузовиками с припасами, чтобы спрятать от любопытных глаз».

Звучит предусмотрительно. Пусть молится, чтобы байк был там.

Трей направляется к грузовикам, и я следую за ним, проходя мимо двух громоздких реактивных мотоциклов. А вот и моя крошка, такая же хорошенькая, как и тогда, когда я видела её в последний раз. Ключи всё ещё в замке зажигания.

Я думаю, что чудесные навыки Трея по удалению следящего устройства, заслуживают, чтобы он мог оседлать мою «Харли» и надавить педаль газа. Когда я жестом приглашаю его сесть спереди, его глаза удивлённо распахиваются.

– Уверена?

Улыбаясь, я хлопаю по забинтованной руке.

– Ты это заслужил.

Он садится впереди, а я устраиваюсь за ним. Я не привыкала ездить позади кого-то, поэтому не знаю, куда деть руки. Мне кажется неудобным обнять его за талию, поэтому я хватаюсь за планку позади меня. Я морщусь от боли, когда кожа натягивается вокруг ещё незаживших швов.

Трей оглядывается назад и видит моё положение.

– Нет. Нравится тебе это или нет, но твои руки должны быть здесь.

Он берёт мои руки и тянет их так, чтобы я обхватила его торс.

Моё лицо пылает от смущения, и я рада, что он меня не видит. Он заводит двигатель. Прежде, чем он трогается, я говорю ему прямо в ухо, и мои губы случайно касаются его кожи:

– Если разобьёшь мою «Харли», я тебя убью.

Он смеётся через плечо.

– Поверь, если я её разобью, я сам покончу с собой.

Трей едет по железной дороге, пока мы не выезжаем из тоннеля. Солнце уже низко, но оно всё ещё греет моё лицо. Я закрываю глаза и откидываю голову назад, когда Трей набирает скорость. Капюшон падает, открывая мои растрёпанные волосы, и я не утруждаю себя тем, чтобы натянуть его обратно на голову. Впервые я еду на байке без длинных волос, и это кажется неправильным. Ветру больше не с чем играть: он не хлещет меня волосами по лицу, а просто поднимает их дыбом. Слёзы щиплют мне глаза, и я не уверена, от ветра это или от эмоций.

Я зарываюсь лицом в серую футболку Трея и обнимаю его крепче. Есть что-то успокаивающее в том, что я не одна. Во всяком случае, не прямо сейчас.

Когда мы отъезжаем от лагеря достаточно далеко, Трей кричит через плечо:

– Где живёт Чез?

– Я думала, вы друзья, – кричу в ответ.

– Да, но раньше мы взаимодействовали только в киберпространстве. По правде говоря, мы никогда не встречались, – орёт он, его голос теряется в рёве ветра. Я наклоняюсь к нему и показываю дорогу.

Мы едем мимо заколоченных досками предприятий домов, кишащих крысами, и заброшенных зданий к блочным квартирам, где сейчас живёт Чез. После того, как он закончил АГИО пару месяцев назад, он переехал из дома своих родителей сюда, чтобы жить ближе к университету.

Многоквартирный дом Чеза обветшал, но не идёт ни в какое сравнение с другими зданиями вокруг него. Он отвечает только после третьего стука, когда я уже начинаю волноваться, что его нет дома. Его темнокожее лицо расплывается в широкой улыбке, которая быстро исчезает, когда он видит мои короткие волосы. От шока у него отвисает челюсть.

– Сиенна, что случилось?

Его толстые руки касаются пряди волос, и он морщится.

– Без обид, но это самая плохая стрижка, которую я когда-либо видел. Я всегда говорил тебе, что белые девушки не знают, как правильно стричь волосы.

Я смеюсь, когда он заключает меня в медвежьи объятья. Только тогда он замечает Трея за моей спиной.

– Трей Винчестер. Рад видеть тебя, чувак, – с улыбкой здоровается Чез.

– Привет, Чез. Круто наконец-то увидеть тебя лично, – Трей с улыбкой жмёт руку Чезу.

– Входите, входите, – говорит Чез, пропуская нас внутрь. Как только мы оказываемся в крошечной прихожей, Чез тычет пальцем сначала в меня, потом в Трея.

– Я знал, что это сработает.

Я прищуриваюсь.

– Так ты специально дал мне неверные координаты бункера.

– Конечно, – усмехается Чез. – Я не мог допустить, чтобы ты штурмовала здание правительства с пустыми руками. А у Трея, я знаю, есть всё необходимое для спасения твоей матери.

– И что, я должна сказать спасибо? – цежу я.

Чез пожимает плечами.

– Конечно. Хотя и денежные пожертвования всегда приветствуются.

Я закатываю глаза и обращаюсь к Трею:

– Твоя очередь. Боюсь, я могу его задушить.

– Чез, как думаешь, ты сможешь найти подземный бункер правительства? – спрашивает Трей, заходя в комнату.

– Конечно, могу, – раздражённо говорит Чез.

Он уходит в спальню, раздражённо бормоча, как глупо сомневаться в его способности выполнить эту задачу. Компьютеры и оборудование находятся у него в спальне. Я осторожно следую за ним, не зная, в каком состоянии может оказаться его комната.

Грязные носки валяются на полу, а пустые пакеты из-под чипсов разбросаны повсюду – на тумбочке, кровати и столе.

– Кое-кто любит чипсы, – шепчет Трей позади меня.

– И носки, – шепчу я в ответ.

Трей пытается подавить улыбку, но я успеваю заметить её до того, как он отворачивается.

Чез размещает своё большое тело напротив компьютера и быстро печатает на тонкой, словно бумага, клавиатуре. Рядом с ним разворачивается голографическое изображение экрана, и мы с Треем наблюдаем за процессом, не заглядывая ему через плечо. На голографическом экране появляется ряд цифр и букв – какие-то коды. Я ничего не понимаю, но Чез воспринимает это спокойно. Его пальцы порхают по клавиатуре, пока он что-то бормочет себе под нос.

– Мне просто нужно обойти систему безопасности, и я смогу проникнуть внутрь, – бормочет он. Спустя буквально несколько минут щёлканья по клавишам, я прикусываю губу и смотрю, как Чез восклицает: – Готово!

На экране вспыхивает официальный правительственный логотип – символ трискелиона, символизирующий прогресс и продвижение вперед. Некоторые говорят, что этот изогнутый символ выглядит, как три бегущие ноги, но всё что вижу я – так это три завихрения или неполных круга, расходящихся из одного места. Внизу вспыхивает правительственный девиз: «Прогресс идёт. Прогресс – это наше будущее».

– Если я смогу попасть в главную базу данных, я озолочусь, – говорит Чез, концентрируясь на экране.

Трей хлопает Чеза по плечу.

– Я рад, что ты один из нас, Чез.

Спустя несколько минут на голограмме выскакивает новый экран. На нём перечисляются правительственные департаменты.

– Который? – спрашивает Чез.

Я изучаю картинку и нахожу единственное, имеющее смысл.

– Попробуй военных.

Чез нажимает на неё, и мы входим на внутренний военный сайт. После большого количества кодов и обхода паролей мы срываем джекпот. Подземный бункер.

– Можешь открыть вид сверху? – спрашиваю я.

Перед нами открывается пустынный ландшафт, и мы видим его с высоты птичьего полета. Я закрываю глаза, пытаясь вспомнить вчерашний день. Звуки, запахи и время, которое понадобилось для того, чтобы добраться до центра города.

– Вот что мне известно. Они высадили меня где-то здесь.

Я подхожу к голографическому изображению и указываю на то место, где, как мне кажется, был припаркован мой мотоцикл.

– Дорога до этого места заняла примерно двадцать минут.

Я поворачиваюсь к Чезу.

– Можешь выделить область вокруг этой точки, которая была бы в пределах двадцати минут или ближе?

– Я работаю над этим.

Появляется круг с моей точкой отсчёта в центре, и я чувствую надежду, вспыхнувшую во мне. В пределах этой зоны есть только два подземных бункера.

– Там был какой-то запах, – говорю я. Трей бросает на меня любопытный взгляд. – В машине стоял какой-то запах. Как лук и гамбургеры. Очевидно, они купили где-то гамбургеры. Бургерная Харриса находится ближе к этому.

– Да, но они могли купить эти гамбургеры где угодно, – сказал Трей. – Если это правительственные машины, то они часто разъезжают по разным точкам. Это мог быть запах, который остался от прошлых дней или даже недель.

Я киваю, соглашаюсь.

– Да, но как ещё мы можем сузить круг поисков?

– Может, ты помнишь ещё какие-нибудь детали? Звуки, например, – спрашивает Трей.

Закрыв глаза, я прокручиваю в голове, как шла тогда по подземному переходу. Подозреваю, что я была под землёй из-за грязи, скрипящей под ногами. Грязи было больше, чем если бы её нанесли снаружи, что приводит меня к мысли, что эта грязь падала сверху.

Вот оно! Грязь.

Я бросаюсь к тумбочке Чеза, включаю лампу и сажусь на его неудобную кровать. Я осторожно снимаю одну из своих туфель и изучаю подошву, повернув её к свету. У меня есть лишь слабый проблеск надежды, что я что-то найду. Это было бы настоящим чудом.

А потом я вижу это. Тёмно-оранжевые пятнышки, застрявшие на подошве моих ботинок. Такие же, как глина в северной части нашего периметра. Глина, которая встречается близ Огненных скал – огромных каменных образований, целиком состоящих из оранжевой пыльной грязи.

Я поворачиваюсь к ним, улыбаясь.

– Я всё поняла. Я знаю, где она сейчас, – надеваю обратно ботинок и спешу к голограмме. – Вот здесь, – я указываю на бункер, расположенный в самой северной части нашего периметра, примерно в двадцати минутах от точки старта.

– Чез, ты можешь достать координаты для нас? На нужно точно знать, куда мы едем, – говорит Трей.

– Конечно. Я как раз получаю к ним доступ. Я отправлю их на твой линк, Сиенна.

Он ещё не договаривает, как мой коммуникатор уже жужжит, оповещая о новом сообщении от Чеза.

– Получила, спасибо.

Чез кладёт руки себе колени и переводит взгляд на Трея и обратно на меня.

– Найти ещё что-нибудь, пока я здесь? – предлагает он.

Трейлер отрицательно качает головой.

– Если я что-нибудь придумаю, то обязательно свяжусь с тобой.

Чез провожает нас до двери, и я обнимаю его мягкое тело, крепко прижимая к себе.

– Большое спасибо тебе за помощь. Не знаю, что бы я делала без тебя.

Чез улыбается.

– Уверен, ты бы придумала что-нибудь. Ты всегда это делаешь, – его лицо становится серьёзным. – Сиенна?

– Да?

– Надеюсь, ты найдёшь свою маму, – его глаза наполняются слезами, и он их вытирает. – Чёрт, кажется, мне что-то попало в глаз.

Я хихикаю и снова его обнимаю.

– Это называется слёзы, Чез.

Он откашливается и делает шаг назад.

– Да, но я к этому не привык.

Чез и Трей пожимают друг другу руки, потом похлопывают по спине, в такой типично мужской манере, и мы уходим.

– Теперь, когда у нас есть координаты, как скоро мы сможем собрать группу? – спрашиваю я, когда мы подъезжаем к стоянке.

Трей качает головой.

– Сиенна, если уж мы берёмся за это, то нужно сделать всё правильно. Мы не можем пойти туда без должной подготовки. Нам нужно придумать план и, может, немного потренироваться.

Мои надежды рушатся.

– Потренироваться? Ты издеваешься?

– Я не имею в виду интенсивные тренировки. Парочку уроков рукопашного боя и немного стрельбы по мишеням. Что скажешь?

Он прав. Там обученные военные, охраняющие объект и людей внутри. Но один из главных моих недостатков – это моя нетерпеливость. Я не хочу ждать. Я хочу ворваться в бункер с оружием в руках и вытащить оттуда маму.

– По-моему, ты зря тратишь моё время, – говорю я ровным голосом.

Его лицо каменеет.

– Послушай, если хочешь моей помощи, то ты должна делать, как я говорю. Не хочешь – справляйся сама, – он отворачивается, давая понять, что разговор окончен, и садится на байк, оставляя мне место впереди.

Я вздыхаю и направляюсь к своей «Харли». Спорить с ним бесполезно. У него есть люди, оружие и боеприпасы, а у меня, как заметил Чез, пустые руки. Трей – главный, и только так это может сработать.

***

Этой же ночью я лежу на матрасе, пока мысли роятся в моей голове. Каждая мышца в теле болит, веки отяжелели, но разум отказывается успокаиваться. В голове всплывает образ мамы в этой дурацкой тюрьме, и кулаки сжимаются сами собой. Она ранена? Напугана? Больна?

Кормят ли её?

Я чувствую себя бесполезной, неполноценной и потерявшей надежду. Если бы я могла поменяться с ней местами, я бы тут же это сделала.

Когда Трей говорит, что мы её вытащим, я хочу ему верить, но он явно занят делами лагеря. Я могу лишь надеяться, что среди самых важных дел у него в приоритете спасение моей матери.

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

– Ты должна узнать основы рукопашного боя, – Трей подносит кулаки к лицу. – Всегда защищай свои слабые места. Номер один – лицо.

Он кидает взгляд на мою перебинтованную руку.

– Ты правша?

Мы сейчас в учебном корпусе – большом тренажёрном зале с толстыми матами, боксёрскими грушами, гирями и длинной зеркальной стеной, – куда пришли после завтрака. Запах пота и вонючих ног ударяет в нос, пока я стою напротив него на горе чёрных матов, создающих «ринг». Зал в полном нашем распоряжении. Скорее всего, потому, что все остальные умнее и не рвутся заниматься сразу после еды.

Я киваю и сгибаю правую руку, ту, что не перевязана.