Текст книги "Катализатор (ЛП)"

Автор книги: Кристин Смит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)

– Что это? – спрашиваю я, проводя пальцами по его спине.

– Кельтский узел, – он оглядывается через плечо. – В форме дуба, символизирующего силу, мудрость, могущество и лидерство.

– Как будто тебе нужен символ силы и лидерства, – дразню его. – Ведь ты же у нас совсем ничего не возглавляешь.

Трей усмехается.

– Я, чёрт возьми, наикрутейший лидер, и ты это знаешь.

Я наклоняю голову к плечу и кокетливо (надеюсь) ему улыбаюсь.

– Я? Знаю?

Он поворачивается и хватает меня за талию, притягивая к себе.

– Тебе напомнить?

Смеясь, я вырываюсь из его объятий и обхожу его, чтобы ещё раз взглянуть на тату.

– Так почему же феникс?

Я рассматриваю прекрасную рыже-красную птицу с длинными перьями в хвосте, которые спускаются вниз по его спине. Он пожимает плечами.

– Мне нравится то, что символизирует феникс. Неважно, что было в прошлом, мы способны меняться. Возрождаться из пепла.

Это именно то, что мне нужно. Возрождение. Я не могу стереть из прошлого последний год, но могу измениться сама.

– Мне тоже это нравится, – говорю, вспоминая о бабочках под своей кожей.

Наши глаза встречаются, и я чувствую, как краснеет моё лицо.

– Так, – буднично говорит он, – как насчёт искупаться?

– У меня нет купальника, – моё сердце бьётся всё быстрее.

– Кто сказал, что он тебе нужен? – хитро улыбается Трей.

Мои пальцы касаются шрама на его животе, и его мышцы напрягаются.

– Как ты его получил? – спрашиваю чуть ли не шёпотом.

Он закрывает глаза, пока я провожу пальцами по белой отметине. Затем он распахивает глаза, хватает мою руку и подносит к своим губам, целуя каждый пальчик. Медленно. Неторопливо.

Мои колени подкашиваются, живот снова тянет, в груди разгорается пожар.

Трей берётся за петли на поясе моих джинсов и притягивает к себе, моё сердце замирает. Его губы накрывают мои, и я поглощена его вкусом, его запахом, ощущением его близости. Его губы прокладывают дорожку поцелуев по линии моей челюсти и вниз по шее, я запрокидываю голову, цепляясь руками за его обнажённые плечи.

– Пойдём купаться, – шепчет он прямо мне в ухо, его горячее дыхание обжигает мою кожу. Он снимает свои джинсы и ныряет в лагуну в одних боксерах.

Мои щёки пылают, как и огонь в моей груди. Я делаю глубокий вдох и выскальзываю из своих джинсов. Но всё же оставляю футболку. Как бы сильно мне ни нравился Трей, мне неловко плавать с ним в лифчике и трусиках. Одно дело, когда никого нет, другое – с полуголым парнем.

Трей всплывает в двадцати метрах от меня, пока я захожу в воду. Немного страшно, когда не видишь дна. Можно только гадать, какие твари здесь обитают.

– Здесь есть змеи?

До смерти их боюсь.

Трей подплывает ближе и пытается обрызгать меня.

– Возможно, – ухмыляется он. Я разворачиваюсь, чтобы выйти из воды.

– Ни за что. Я здесь плавать не буду.

Трей перемещается к краю лагуны и выбирается на землю. Я отвожу взгляд, чтобы не видеть, как его облепили мокрые боксеры. Он подхватывает меня на руки, несмотря на моё сопротивление, и прыгает в воду. Взвизгивая, я вцепляюсь в его шею, когда мы оба погружаемся в холодную воду.

Он делает несколько шагов, всё ещё держа меня в руках, прежде чем окунуть меня. Вода попадает мне в глаза, обжигает нос, и я всплываю, отплёвываясь и размахивая руками. Ни разу не изящно.

– Ты за это ответишь, – угрожаю я, направляясь за ним.

Но он исчезает под водой. В её мутной темноте я не представляю, куда он делся.

Проходит тридцать секунд. Сорок пять. Минута. Я кручусь в воде, футболка закручивается вокруг меня, я вглядываюсь в воду. Моё сердце замирает через полторы минуты.

– Трей, – зову я. Мой голос дрожит от страха. – Это не смешно.

Что-то хватает меня за ногу, и я вскрикиваю. Бросаюсь вперёд, но нечто тянет меня назад. Я уже мысленно представляю гигантскую змею, закручивающуюся вокруг моей ноги и тянущую меня вглубь. Я пинаю со всей силы, пяткой ударяясь обо что-то твёрдое. Сильные руки хватают меня за талию и придвигают к себе. Когда Трей выныривает, я толкаю его в плечо.

Он смеётся и проводит рукой по своим мокрым волосам, пока я сверлю его взглядам.

– Это было совсем не смешно, – выплёвываю я.

– А по-моему смешно, – игриво улыбается он.

– Ты напугал меня. Я думала…

– Думала, что меня сожрало чудовище из Чёрной лагуны?

Я хочу стереть эту ухмылку с его лица.

– Ты вот настолько близок, – я сжимаю большой палец и указательный вместе, – к тому, чтобы остаться без передних зубов.

Его смех эхом разносится по воде. Положив руки мне на спину, он притягивает меня ближе к себе. И хотя мне нравится находиться в его объятиях, так сложнее передвигаться по воде. Он направляет мои руки, чтобы я обняла его за шею.

– Вот так, держись за меня, я поведу нас обоих, – его ладонь скользит по моей руке, моей гладкой, без намёка на шрам, руке и застывает. – Какого чёрта? – он разворачивает мою руку, чтобы посмотреть, а затем встречается со мной глазами, в его взгляде недоверие. – Швы? Шрам от маяка? Где всё это?

Мне приходит мысль, что сейчас самое время поцеловать его, и, может быть, он забудет о том, что я всё ещё не рассказала ему, почему я была МПЗ. Мои губы находят его, я слегка прикусываю его нижнюю губу. Это, похоже, срабатывает сначала, но потом он отстраняется.

– Нет, на этот раз это не сработает. Будь добра, расскажи, что, чёрт побери, происходит? – в его глазах смятение, подозрение.

Я смотрю на него, пытаясь подобрать слова. Он выпускает меня из объятий, плывёт к берегу, выбирается из воды, надевает джинсы и падает на землю. Лёжа на спине с руками под головой, он смотрит в небо.

Я ещё недолго остаюсь в лагуне, потому что мне страшно вылезать и встречаться с ним лицом к лицу. Что он подумает, когда узнает, что я действовала за его спиной, что я просила о помощи сына Харлоу Райдера? Точнее, я не просила Зейна, он сам предложил. Но я не сказала «нет».

Да и с чего бы? Речь идёт о жизни моей матери. Даже если бы мне пришлось молить дюжину парней о помощи, оно бы того стоило, верно?

Я делаю глубокий вдох и подплываю к краю, решительно настроенная рассказать ему всё.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

Выбираясь из воды, я разрываюсь: надеть ли джинсы сразу или дать ногам высохнуть. Остановившись на втором варианте, я присаживаюсь рядом с Треем и рассматриваю свои руки, пытаясь найти нужные слова.

– Дело в том, что сегодня в МПЗ я была с Зейном Райдером.

Трей поднимается на локте и пристально смотрит на меня.

– Ты знакома с этим придурком?

Киваю.

– Но он на самом деле хороший парень… – я обрываю себя, когда замечаю взгляд Трея. Убийственный. И быстро добавляю: – Он ничего не знает о том, что его отец делает с заключёнными.

– Почему ты была с ним? – резко спрашивает он.

– Он предложил мне помочь вернуть мою маму, – звучит неубедительно. Всё идёт неправильно. Я прикусываю щёку изнутри.

Трей выглядит так, словно хочет что-то сказать, но сдерживает себя. Глубоко вдыхает.

– Это не объясняет, куда делся шрам.

– Знаю. Но думаю, мне придётся начать с самого начала, чтобы ты понял.

– Я слушаю, – его голос холоден, и мой желудок сжимается.

Тяжело вздыхаю и готовлюсь вернуться к событиям той ночи, когда всё изменилось. Ночи, когда я проникла в здание «Мэтч 360».

Стоп. А ведь всё началось раньше. Я начала продавать свою душу задолго до этого задания. Так что я решаю вернуться в тот день, когда нашла своего отца мёртвым на полу.

Я рассказываю Трею всё. Как умер папа, как я встретила Дьявола, о связи моего отца с Пенелопой Райдер, его смене личности и о признании Рэдклиффа, что Харлоу убил моего отца.

Трей откидывается назад на локтях, его плечи выдвинулись вперёд.

– Зачем твоему отцу было фальсифицировать свою смерть и менять имя?

– Хороший вопрос. Зачем? Я начинаю задаваться вопросом, всё ли мы знаем о том, как умерла Пенелопа.

– Хотел бы я, чтобы здесь был мой отец и мы могли бы его спросить. Если кто-то что-то и знал, так это он.

Мотая головой, я слабо улыбаюсь.

– Это не совсем так. Есть только один человек, который может знать больше остальных.

– Харлоу, – я киваю, и Трей продолжает: – Может, нам стоит навестить его завтра. У меня есть парочка идей, как заставить его говорить.

Мои мысли переключаются на Зейна и на то, что он подумает, если я ворвусь в его дом с ребятами из «Грани» и приставлю пистолет к голове его отца. Надо будет иметь это в виду.

Я рассказываю Трею о том, что у Рэдклифф зуб на Харлоу Райдера. И о том, как встретила Зейна на праздничном балу, намеренно опуская тот факт, что мы уже дважды сталкивались до этого.

– То есть он друг, – поясняю я и тут же поправляю себя: – Или был им.

– Но зачем Рэдклиффу желать смерти Харлоу, если они вместе проводят все эти эксперименты?

Мотаю головой.

– Не знаю. Мне не удалось это выяснить.

Из этого вытекает история о том, как я оказалась на МПЗ, как странно вела себя моя мать и как Зейн ушёл, забрав с собой сыворотку.

– Значит, ты говоришь, что у этого Зейна есть некая сыворотка, которая восстанавливает клетки так быстро, что кожа зажила у тебя на глазах?

Киваю.

– Это самая клёвая штука, которую я когда-либо видела.

Трей касается моей руки и проводит пальцами по гладкой коже.

– Невероятно, – произносит он. – Неудивительно, что правительство мечтает заполучить эту сыворотку в свои руки.

– Но вот что не сходится. Зачем было соглашаться на обмен, если, по их версии, моя мама работала на них всё это время? К чему был весь этот фарс?

Трей прикусывает нижнюю губу, задумавшись.

– Может, просто хотели увидеть сыворотку? Получить подтверждение?

Злость поднимается во мне, когда я вспоминаю, как Рэдклифф использовал её, чтобы залечить шрамы на лице, которые ему оставила я. Возможно ли, что он обманул нас, чтобы заполучить сыворотку? Разумеется. С этим человеком возможно всё.

Я рассказываю Трею, как Рэдклифф «протестировал» сыворотку на себе.

– Почему мне кажется, что он всегда на шаг впереди?

– Потому что так и есть, – отвечаю я. Но меня смущает его поведение в МПЗ. Почему он не схватил меня, когда была такая возможность? Что он сделал с моей мамой?

У меня такое впечатление, что Рэдклифф знает об инсценированной смерти моего отца больше, чем говорит. Потому что если я что-то и поняла о таких людях, как Рэдклифф, так это то, что не стоит верить ни единому слову из их ртов.

Трей долго всматривается в моё лицо.

– Я хочу помочь тебе. Но сперва ты должна пообещать мне кое-что.

– Что?

– Обещай мне, что ты никуда больше не пойдёшь в одиночку, – серьёзно говорит он. – Ты же понимаешь, что каждый раз, когда ты покидаешь лагерь сама по себе, ты ставить под угрозу не только себя, но и всех нас?

Я прикусываю губу.

– Знаю, и прости меня. Я просто… – делаю глубокий вдох. – Прости.

Его взгляд смягчается.

– Я беспокоюсь о тебе. Просто пообещай мне, что больше не будешь так делать.

– Обещаю.

Трей прижимает меня к себе.

– Мы разберёмся со всем этим. И вернём твою маму. Клянусь.

Я чувствую большое облегчение, оттого что Трей говорит «мы». Я не могу справиться с этим в одиночку, а он подчёркивает, что я и не буду. Я кладу голову ему на грудь, моя мокрая футболка всё ещё прилипает к влажной коже. Вздыхаю, его руки сжимают меня крепче. На мгновение, я чувствую себя в безопасности. На мгновение, я знаю, что я не одна.

Выравнивая дыхание, я прислушиваюсь к ровному биению его сердца. Не знаю, из-за его ли это сильных рук, или из-за его сердцебиения под моим ухом, или из-за всего сразу, но я позволяю себе ослабить контроль. Расслабляю тело, глубоко вдыхаю и выдыхаю. Наконец, я нашла мир в своей душе. Я не знаю, что случится завтра. Знаю только, что прямо сейчас я там, где хочу находиться. И рядом с тем, с кем хочу быть.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

По возвращении мы видим суету в лагере. Это день поставок, а значит, для каждого есть работа. Меня тут же охватывает чувство вины, что я заняла Трея и сама увильнула от обязанности раскладывать продукты на кухне.

Железнодорожные тоннели полны огромных фур, нескольких пикапов и, по меньшей мере, дюжины людей. Оставив грузовик на подземной парковке, Трей быстро целует меня в щёку и спешит на помощь к остальным.

Я прохожу по тускло освещённому тоннелю к скрытой двери в каменной стене. Спускаюсь по лестнице, ведущей в лагерь, говорю «привет» мальчишке, которому явно не больше пятнадцати, охраняющему вход с АК-47. Он не знает меня, но кивает, когда я подношу свою внутреннюю татуировку к цифровому сканеру на входе. Металлическая дверь открывается, пропуская внутрь.

Коридор, который ведёт в сторону кухни и столовой, забит деревянными ящиками с овощами. Спелые разноцветные фрукты лежат в плетёных корзинах. Мой живот урчит при виде их, и меня подмывает схватить один банан, но это было бы нечестно. Всё здесь на учёте, тщательно распределяется. Даже один пропавший банан может сломать всю систему, организованную Треем.

Стоит только мысленно произнести его имя, как улыбка расползается на моём лице. Мои пальцы блуждают по губам, пока я вспоминаю наши поцелуи у лагуны и то, как его руки скользили по моему телу.

– Чего улыбаешься? – я поднимаю взгляд и замечаю Трину, идущую по коридору.

– Просто так, – отвечаю. Я не говорила ей о том, что мы с Треем целовались. Отчасти потому, что это секрет, и отчасти потому, что несмотря на все её заверения, что он ей как брат, я всё же вижу, как она на него смотрит время от времени.

Взяв меня за руку, она ведёт меня за собой на кухню.

– Тебя не было почти весь день, – улыбается она, в глазах огонёк любопытства. – Слабо верится, что ты улыбаешься «просто так», – она выдерживает паузу. – Ты была с Зейном?

Моё сердце ухает вниз. Ну конечно, она думает, что моё приподнятое настроение вызвано встречей с Зейном. А он, наверное, в жизни не захочет меня увидеть вновь.

Мотаю головой. Чересчур быстро. Её предположение ровно в противоположной стороне от правды.

– Была! Ах ты, маленькая хулиганка! – она наклоняется и шепчет в ухо. – Вы опять целовались?

– Нет. И я не была с Зейном, – ей не стоит знать всех подробностей, но я не хочу, чтобы она думала, что между мной и генетически модифицированным парнем что-то есть. Если слухи дойдут до Трея, это будет катастрофа.

Её глаза распахиваются, а затем сужаются.

– Трея тоже не было всё утро, – невысказанная мысль повисает в воздухе, как ядовитая змея, готовая напасть.

Я пожимаю плечами.

Она ахает, выдёргивая руку.

– Ты была с Треем? – в её глазах отражается разочарование, и я чувствую себя виноватой. Скольких я сегодня ранила правдой?

Она заправляет свои короткие русые волосы за ухо и выдавливает улыбку:

– Не знала, что он тебе нравится.

– Нет, – отвечаю я. – Это я не знала, что он тебе нравится.

Трина пытается возразить, но слабая улыбка исчезает с лица.

– Он мне как брат…

– Да, – перебиваю, – ты говорила. Но разве это так?

Она колеблется, прежде чем кивнуть.

– Конечно. И если ты счастлива, то всё ок.

Мы доходим до кухни и задерживаемся на входе. Я рассматриваю её лицо, пытаясь понять, врёт ли она, и насколько сильно я её ранила.

– Трина, – тихо говорю я, пока Кейли – девушка со светлыми волосами, собранными в хвостик, которую Трей извлёк из лаборатории Харлоу, – выходит из кухни с корзиной яблок. – Если бы я знала, как он тебе нравится, то я бы никогда…

– Не поцеловала его? – заканчивает она за меня с кривой улыбкой.

– Именно, – говорю я и жалею, что не прикусила вовремя язык. Теперь она знает, что мы с ним целовались.

Она хватает меня за руку и поглаживает её.

– Я в порядке. Честно. Я рада за тебя, – она наклоняется с лукавой усмешкой. – Ну и как оно?

– Нетушки, – улыбаюсь я. – Некрасиво сначала целоваться, а потом трепаться об этом, – мы заходим на кухню и встречаемся взглядами. – Но, по правде говоря… Это было здорово.

Она смеётся. На этот раз улыбка затрагивает и её глаза. Я облегчённо выдыхаю.

– Ни секунды не сомневалась, – говорит она, ухмыляясь.

Мы проводим следующие два часа, работая бок о бок. Нарезаем помидоры, и она учит меня их консервировать. Как стерилизовать банки, снимать кожицу и готовить на водяной бане.

Я рада возможности занять свои руки и мысли. Не хочу думать о своей маме и тех военных, которые промыли ей мозги. Не хочу чувствовать страх, печаль или безнадёжность.

Вместо этого я полностью погружаюсь в истории Трины. Она делится со мной своей жизнью как гема, о том, каково это учиться в школе только для девочек. Рассказывает, как встречалась с парнем по имени Джастин каждый вечер у ограды, разделявшей две школы, и как они пытались поцеловаться через металлическую решётку.

– Вы не боялись, что вас засечёт камера? – спрашиваю её, закручивая крышку на последней банке с помидорами.

Группа девочек-подростков, занимающихся консервацией клубники за другим столом, громко хихикает. Похоже, они дразнят Кейли, судя по её красному лицу.

– Нет, тогда подобные мелочи меня не волновали. Что бы они нам сделали? Выпороли? Вряд ли.

На кухне жарко от работающего генератора и печи. Впервые, с тех пор как я отрезала свои волосы, я рада, что они короткие.

– Раньше я ненавидела таких девчонок, как ты, – признаюсь ей.

Глаза Трины округляются.

– Почему?

– Потому что вы слишком идеальные. Слишком красивые. Слишком спортивные. Слишком умные. Как нормальная девчонка с веснушками и рыжими волосами, я ужасно завидовала, ведь вам было проще в жизни, – я опускаю глаза. Впервые признаю это вслух. Я всегда знала об этих чувствах внутри меня, они были не так уж глубоко, но одно дело думать об этом и совершенно другое – сказать вслух, а уж тем более генетически модифицированной девушке.

– Сиенна, – резко обращается Трина.

Её тон заставляет меня поднять глаза.

– Никогда больше не говори так. Посмотри на себя. Ты потрясающая. Ты завидовала таким, как я? Ну, тогда для тебя станет новостью то, что я завидовала тебе и всем нормальным людям. Людям, у которых есть выбор. У кого впереди вся жизнь, полная возможностей, право любить тех, кого хочется, и жить по своему выбору, к лучшему или к худшему, – она тяжело вздыхает. – У меня никогда не было такого выбора. Я не выбирала стать генетически модифицированной. Я могу только поблагодарить своих стариков за это.

Впервые я посмотрела на её жизнь с такого ракурса, на жизнь каждого генетически модифицированного ребёнка. У них нет выбора. Их принудили к такой жизни. И даже брак, решённый ещё до рождения. Ни любви, ни романтики… ни свободы

Теперь я понимаю, что имела в виду моя мама тогда, когда сказала, что папа хотел, чтобы я была свободной от общественного давления. Он хотел защитить меня от такой жизни.

– Прости, – говорю я. – Наверное, я никогда не пыталась взглянуть на это твоими глазами, – подмигиваю ей. – Но ты всё ещё слишком красива, слишком умна…

Она кидает в меня мокрую тряпку, которой протирала руки. Я смеюсь, бросая тряпку обратно. Девчонки за столом напротив разворачиваются с удивлёнными глазами. Они на пару лет младше нас, и когда видят двух девушек, кидающих друг в друга мокрую тряпку, они тут же решают присоединиться к веселью. В такой жаре ловить мыльные мокрые вещи даже приятно.

Я смеюсь и швыряю какую-то тряпку в Кейли, но попадаю в её подругу с тёмными кудряшками. Кухня взрывается смехом, и на долю секунды я понимаю, каково это быть беспечной. Быть девочкой-подростком, чьи подружки болтают о парнях и поцелуях у металлического забора. На несколько секунд я стала кем-то другим.

– Воу! Что здесь происходит? – знакомый хриплый голос раздаётся со стороны дверей.

Весь смех замолкает, мы одновременно разворачиваемся с распахнутыми глазами к Трею, стоящему в дверном проёме с огромным ящиком на широких плечах. Его взгляд скользит по комнате и останавливается на мне.

– Твоих рук дело? – улыбается он.

– Это всё она начала, – указываю пальцем на Трину, а та краснеет.

Трей смеётся и заходит в комнату, ставит ящик на дальний край столика.

– Здесь зелёная фасоль. Её тоже законсервируете?

– Наверное, уже не сегодня, – отвечает Трина. – Думаю, Люсиль со своей командой уже готовы приступить к приготовлению ужина, – она улыбается ему, и у меня внутри всё переворачивается. – Мы можем заняться этим первым делом с утра.

Он отвечает улыбкой.

– Спасибо, Трина, – разворачиваясь ко мне, он спрашивает: – У тебя найдётся минутка?

Я выхожу с ним в коридор, но успеваю оглянуться через плечо, чтобы увидеть реакцию Трины. Она выглядит так, словно лимон проглотила, и меня терзает совесть. Если бы я знала… имело бы это значение?

Трей прислоняется плечом к стене, я повторяю то же самое напротив него.

Он говорит тихим, низким голосом:

– Один из наших грузовиков не вернулся с вылазки. Я и ещё пара парней собираемся выехать за ним.

Мои глаза распахиваются, а сердце начинает быстро стучать, как кувалда в моей груди. Разве не так был убит его отец? Во время обычной вылазки за припасами?

– Меня не будет за ужином, – он замолкает и прикусывает губу, мой взгляд задерживается на его губах. Его мягких, пухлых губах. От которых в моей груди разгорается пламя, когда они прикасаются к моей коже.

– Так или иначе, я просто хотел, чтобы ты знала и не теряла меня.

– С тобой всё будет в порядке?

– Конечно. Но можешь никому больше не говорить? Не хочу, чтобы остальные беспокоились. Пока что.

Моё горло сжимается. Звучит опасно.

– Могу я поехать? – спрашиваю на всякий случай. – Думаю, я уже доказала, что хорошо стреляю.

– Однозначно нет, – говорит он, поджимая губы. Губы, которые я бы очень хотела поцеловать. – И надеюсь, что никому не придётся сегодня стрелять.

Он ладонью касается моего лица, большим пальцем проводит по скуле, посылая мурашки по позвоночнику, несмотря на жар, доносящийся с кухни. Он оглядывает коридор, прежде чем наклониться ко мне. Его губы дразнят мои. С улыбкой он отстраняется и чмокает в щёку.

– Скоро увидимся, – и с этим словами он уходит.

А я возвращаюсь на кухню, вытираю томатный сок со стола, мою разделочные доски. Не обращаю внимания на любопытство во взгляде Трины и шепотки девочек, включая Кейли, которую больше всех съедает любопытство, зачем же Трей позвал меня.

Мой желудок скручивается в узел при мысли об этой спасательной операции. Что-то здесь не так. Я протираю столы, стараясь не думать, сколько всего может пойти не по плану.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЯТАЯ

Отбой сегодня перенесли на два часа позже из-за вышедшего из строя генератора и невозможности осветить коридоры, пока его не заменят. Трина уверяет меня, что такое случается время от времени. Хорошая новость – у нас есть несколько резервных генераторов, которые можно использовать, пока основной в ремонте. Видимо, их подключают поочерёдно, чтобы не перегружать один-единственный генератор.

Я стою у раковины с фонариком и чищу зубы, пока Трина принимает душ. Трей со своей командой ещё не вернулись, и моё сердце тревожно стучит, когда я начинаю предполагать худшее. Я уже пыталась отправить ему сообщение, но ответа так и нет.

– Трея не было сегодня за ужином, – буднично говорит Трина, её слова приглушены льющейся водой.

– Ага, наверное, он с парой других ребят отправились на вылазку.

Сколько мне нужно выждать, прежде чем сообщить остальным? Сколько, прежде чем начать собирать поисковую группу?

– Вылазку? В такое время? Странно.

Она скептически воспринимает мои слова, и я не виню её. Она здесь намного дольше меня. Знает местные порядки, понимает, что как работает в лагере, как действуют члены «Грани», в том числе сам Трей.

– Это всё, что я знаю, – лгу я.

Трина выключает воду и отдёргивает занавеску, кольца скрежещут по металлической перекладине.

– Можешь подать полотенце? – просит она, указывая на вешалку с крючками рядом со мной.

Я беру его и передаю ей в руки, стараясь не смотреть на неё. Никогда не понимала девушек, которые могут спокойно выйти нагишом.

После того как Трина оделась, мы вместе выходим в коридор, освещая фонариками бетонный пол под ногами. Останавливаемся у моей двери и ждём, когда кучка шестнадцатилетних парней пройдёт мимо. Я узнаю одного с каштановыми волосами – это Джон, который охранял вход в тоннеле в тот день, когда мы с Треем навещали Чеза. Они кивают, желают нам спокойной ночи и идут дальше. Парень с рыжеватыми волосами пихает Джона, тот в шутку заламывает ему руку и голову.

Закатывая глаза, я поворачиваюсь к Трине:

– Мальчишки.

Она смеётся.

– Правильно! Кому нужны мальчики, когда у тебя есть мужчина?

Мои глаза распахиваются, а изо рта вырывается смешок. Я никогда раньше не думала о Трее как о мужчине, но тот, кто в девятнадцать лет может возглавить такую организацию, явно имеет право так называться. И в то же время этот мужчина в шутку дрался с двоюродным братом до потемнения в глазах и избегал меня несколько дней просто потому, что был слишком смущён нашим поцелуем.

Ну, может, он мужчина с мальчишескими чертами.

– Спокойной ночи, Сиенна, – Трина разворачивается, уходя.

– Хороших снов, – бросаю ей в след.

Я заползаю под покрывало, потому что ничем больше в этой темноте не займёшься. Но у меня не получается заснуть. Я слишком обеспокоена. Настолько, что мне кажется, будто ещё немного и моё сердце взорвётся от такой бешеной скорости.

Сколько мне нужно выждать?

Я даю час. Если он так и не вернётся, я кому-нибудь расскажу. Не знаю кому, но расскажу.

***

Я выхожу из комнаты и тихо иду по коридору с фонариком. Трей не пришёл ко мне, но это не значит, что он не вернулся. Я поправляю чёрную майку и одёргиваю пижамные шорты – хотелось бы мне, чтобы они были подлиннее, но это же из Павильона, а дарёному коню в зубы не смотрят.

И хотя я стараюсь ступать бесшумно, мои босоножки при каждом шаге шлёпают о бетонный пол. Я крадусь по тёмному коридору, сердце громко стучит в груди. От света фонарика на стенах появляются жуткие тени, и ещё хуже от того, что мои руки дрожат. В лагере ещё никогда не было так тихо. Но, справедливости ради, у меня и нет привычки гулять по этим коридорам ночью.

Я останавливаюсь у комнаты Трея и прикладываю ухо к двери, прислушиваясь. Ни звука.

Слегка стучу и жду, затаив дыхание. Ничего.

Пробую повернуть дверную ручку. К моему удивлению, она поддаётся. Не успеваю я осознать, что делаю, как дверь открывается.

Осматриваю комнату Трея с фонариком. Пусто. Кровать заправлена, на столе стопки книг и разных бумаг, на деревянном стуле сложенная одежда.

Страх охватывает меня, я падаю на его кровать. Сказать ли кому-нибудь? Или ещё подождать?

Решаю засечь ещё десять минут. Если он не вернётся через десять минут, то я пойду проверю тоннель и зону разгрузки, а потом отправлюсь будить Трину.

Нервно стучу пальцами по ноге, мысленно веду отсчёт. Не знаю, зачем я считаю, но вдруг это поможет скоротать время.

Из коридора доносится шум – кто-то идёт. Я слышу голоса, мужские, и на меня накатывает облегчение. Они вернулись.

Когда они подходят ближе, я застываю, узнавая голос Нэша. Что он подумает, когда увидит меня в комнате Трея посреди ночи?

Проскользнув в противоположную часть комнаты, я прижимаюсь к стене. Если Нэш не станет заходить, то не заметит меня в темноте. Стараюсь не думать, как глупо я буду выглядеть перед Треем, если он увидит меня распластавшейся по стенке.

Голоса останавливаются у двери, и я слышу разговор: хриплый голос Трея и холодный, гнусавый голос Нэша.

– Уверен, что они тебя не выследили? – недоверчиво спрашивает Нэш.

– Нет. Точно нет. Мы оторвались ещё до того, как выехали на открытое пространство.

– Как там Трип?

– В порядке. Мы вытащили пулю, но некоторое время он не сможет ступать на эту ногу. Проведёт несколько дней в лазарете.

– Это было тупо, Трей. Очень тупо. Тебе повезло, что остался жив.

Я слышу смех Трея.

– Разве не в этом смысл жизни? Остаться живым? Я отказываюсь прятаться в норке и позволять этим головорезам творить, что вздумается. Я буду сражаться за наше дело, даже если придётся пожертвовать жизнью.

Моё горло сжимается. Его чуть было не убили. Я так и знала, что это будет опасно, а теперь получила подтверждение своим подозрениям.

– Ты и я – это всё, что осталось от клана Хартфилд. Не забывай об этом, – говорит Нэш с такой мягкостью, на которую я не думала, что он способен. Я слышу, как шаги удаляются по коридору, а затем Трей заходит в свою комнату. Оторвавшись от стены, я бросаюсь в его объятия. Вдыхаю его запах, землистый запах грязи и пота.

Он бросает фонарик на кровать, свет от него освещает маленькую часть комнаты. Руки Трея сжимаются на моей спине, и я прижимаюсь к нему.

– Какой приятный сюрприз. Кто бы мог подумать, что в моей спальне меня будет ждать такая красивая девушка.

Я всматриваюсь в него, пытаясь различить выражение его лица в темноте.

– Тебя чуть было не убили.

Он наклоняет голову.

– Слышала, да?

– Я была так напугана. Я думала… – не могу закончить предложение.

– Эй, – говорит он, поднимая мой подбородок и пытаясь встретиться со мной глазами, – я здесь. Всё хорошо.

Его губы находят мои. Он целует меня жадно, пока у меня не начинают подкашиваться коленки. Когда я отстраняюсь, то замечаю порез над его глазом.

– Что произошло? – провожу пальцами по порезу, и он морщится. – Тебе нужно в лазарет.

– Нет, это просто царапина. Антисептика и пластыря будет достаточно, – он улыбается мне. – И целовать тебя намного приятнее, чем думать о царапинах.

Его губы прокладывают дорожку по моей щеке к мочке уха, посылая электрические заряды по всему моему телу. Я не могу сосредоточиться, если он не остановится. О чём я собиралась его спросить? Ах да. Там же человек ранен…

– Кого-то подстрелили сегодня? – бормочу я, отклоняясь. Мои глаза молят его сказать правду.

Трей вздыхает и опускает руки, вся игривость испаряется.

– Да, парень по имени Трип. Знаешь его?

Качаю головой.

– Мы попали в западню, – он запускает пальцы в свои волосы. – Грузовик должен был получить поставки от Эстель Лэнгли, которая разводит для нас кур на своей ферме, но его угнали на обратном пути. Трое людей в масках с винтовками М16 перекрыли дорогу. Когда Трип и его напарник Джейсон остановили машину, те люди забрались внутрь и выгнали их на дорогу. Трип достал нож, но ему выстрелили в ногу. Люди в масках скрылись с грузовиком и запасами.

Сужаю глаза.

– И что сделал ты?

Он пожимает плечами и обходит комнату. Только сейчас я замечаю пистолет у него на бедре. Он снимает пояс и кладёт его на стол.

– Я сделал то, что иногда приходится делать лидеру.

– Вы вернули грузовик?

Он улыбается, но эта улыбка не затрагивает его глаз.

– Само собой.

– Кто-то ещё пострадал?

– Пара синяков и ушибов, ерунда.

Медленно вдыхаю и выдыхаю, радуясь, что он цел и невредим. Похоже, я зря волновалась. Но тут в моей голове всплывают слова Нэша, и я понимаю, что Трей мне чего-то не договаривает.

– Почему Нэш сказал, что ты едва остался жив? И почему он спросил, преследовали ли вас на пути в лагерь? Кто мог вас преследовать?