Текст книги "Тень машины войны (ЛП)"

Автор книги: Кристин Бейли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 17 страниц)

– Отель стоит так дорого. Это купе было слишком дорогим, – я сложила руки на коленях и посмотрела на свои пальцы. – Это будет опасно и вопиюще. Плохо уже то, что мы путешествуем одни, вдвоём.

– Тут ничего не поделаешь, – его мягкие карие глаза потемнели, и я почувствовала, как ужасающий трепет зарождается в моём нутре и пляшет там, лишая меня возможности дышать. – А что ты предлагаешь?

– Не знаю, но мы не можем позволить себе две комнаты. Ты и так сделал слишком много. Я не должна так обременять тебя. Это слишком щедро, – я посмотрела ему в глаза, и Уилл тихонько усмехнулся. Я не столько слышала, сколько видела, как его грудь слегка затряслась.

– Ты знаешь, как мне приятно наконец-то иметь деньги, которые можно тратить? – он откинулся на спинку сиденья и скрестил руки на груди.

– Но ты копил эти деньги на своё будущее...

– Нет, – перебил Уилл. – Я копил их для нас. И неважно, используем мы их сейчас или потом.

– Но это важно. Если мы не сумеем вернуться в Лондон к Клятве, ты потеряешь своё место на Литейном заводе. И что потом? Это слишком большая жертва, – запротестовала я. – Крайне маловероятно, что я переживу эти праздники, не разрушив свою репутацию. Я не могу просить тебя связывать жизнь с загубленной женщиной и терять своё место на заводе.

Уилл ничего не говорил, и пауза казалась затянувшейся. Он склонил голову набок, пристально глядя на меня. Мне не хотелось смотреть ему в глаза. Я не видела, как могу выйти из этого приключения невредимой, и это несправедливо, потому что мы не делали ничего непристойного.

Уилл протянул руку и лёгким, как пёрышко, прикосновением пальцев заставил меня приподнять подбородок. Разве могут у мужчины быть такие глаза?

– Насколько я помню, ты и не просила. Я предложил, – его голос звучал мелодично и мягко, точно так же, как когда он работал со своими лошадьми. – Я хочу сделать это для тебя. Для нас. Я знаю, что ты никогда не будешь свободна до тех пор, пока мы не найдём твоего деда и не остановим убийцу, который его удерживает, – он подался вперёд и накрыл мою щёку тёплой ладонью. Я на мгновение погрузилась в защищённость его прикосновения. – Я люблю тебя, Мег. Если я могу тебе помочь, я так и сделаю. И это добровольный дар.

Если бы я голодала, то эти слова могли бы дать мне пропитание на тысячу лет. Если бы я чувствовала себя одинокой, его слова призвали бы армии, сражающиеся на моей стороне. Его слова переполнили моё сердце, и в то же время вызывали ужас, потому что они значили так много.

Я сглотнула неожиданный ком в горле.

– Я в тебе не сомневаюсь. Я лишь гадаю, вдруг ты однажды осознаешь, что цена слишком высока. Я ещё несколько лет не смогу выйти замуж, а ты уже несколько раз едва не погиб из-за меня. В какой момент эта любовь станет помехой вместо благословения? – я вздохнула. – Я не могу не думать о том, что вдруг однажды в Шотландии ты встретишь кроткую молодую девушку без такого количества сложностей.

Уилл склонил голову набок, и я не могла отвести взгляда от его глаз, мягких и спокойных, глубоких как ночь и таких же неподвижных.

– Например, тот факт, что её пытается прикончить убийца? – уточнил он.

– Именно.

Он медленно вдохнул, затем на мгновение опустил взгляд. Со склонённой головой он выглядел так, будто молился. Когда Уилл вновь посмотрел мне в глаза, там присутствовало нечто ещё – правда и страх.

– Почему ты решила, что у меня не было более многообещающих перспектив? – его голос понизился на тон.

Я почувствовала, как моё сердце остановилось.

Я выпрямилась, разрывая наш контакт прикосновений. Уилл наблюдал за мной с неизменным выражением лица, но я слишком хорошо его знала. Его плечи напряглись, и он приготовился к моей реакции.

Моё сердце, решившее вновь забиться, панически заколотилось.

– Почему ты не упоминал об этом в письмах?

– Потому что я отказался от всех этих перспектив.

Отказался. Я пьянела от прилива облегчения, но потом мой разум затмило неверием. Я знала, что Уилл значил для меня. Я знала, что он сделал для меня. Я также с болью осознавала каждый раз, когда я разочаровала его, воспринимала его как должное или отказывалась от того, что он готов был дать. Я ненавидела эти моменты. Я ненавидела сам факт их существования. Я ненавидела то, что они вызывали у меня чувство, будто я никогда не заслужу мужчину, который сидел напротив меня. Я хотела ощущать, что заслуживаю его любви и даю ему нечто большее, чем просто свою привязанность.

Но мне нечего предложить, кроме непредсказуемой жизни. Он заслуживал счастья, а не этого безумия. Не моих мятежных страстей. Он заслуживал женщину, которая достойна его неизменной щедрости – какую-нибудь милую, добрую, хорошую спутницу. Я не стану цепляться за него, если тем самым буду вредить ему. Если он захочет другую, мне нужно быть сильной и позволить ему найти собственный путь.

– Если у тебя есть чувства к другой, то ты вправе действовать по своему усмотрению. Я лишь мимолётное увлечение и часто приношу проблемы. Я знаю, что были случаи, когда я поступала с тобой не по справедливости.

Уилл скрестил руки на груди, и его левая бровь приподнялась в такой манере, которая указывала на то, что я либо упрямлюсь, либо всё усложняю.

– Поступала со мной не по справедливости? Ты рисковала своей репутацией, придя ко мне в конюшни Рэтфорда, а ведь тогда твоя репутация была единственным, что помогало тебе выжить. Затем ты обращалась со мной как с человеком, а не как с какой-то псиной, катающейся в навозе, хотя остальные слуги в доме воспринимали меня именно так. Ты была первой, кто когда-либо сделал для меня добро.

Он оставался неизменным и непоколебимым в своей убеждённости.

– Ты вытащила меня из того чёртова дома и затащила в свои происки, в которых полагалась на меня так, будто я обладаю острым умом, будто я жизненно необходим. Тебе хватило смелости отклонить моё предложение брака, чтобы ты сумела сделать нечто великое и сама стать великой, а потом ты продолжала любить меня и ценить, хотя я всего лишь работаю на Литейном заводе.

– Ты чрезвычайно умён сам...

– Я не закончил, – Уилл повысил голос. – Ты рисковала своей жизнью, чтобы спасти не только меня, но и сотни членов моего клана, моих братьев. И последнее, но явно не меньшее из твоих несовершенств – ты отклонила предложение преуспевающего графа. Мужчины, которого ты уважаешь, которым ты восхищаешься. Он богат, он почти равен тебе по интеллекту, и он красив. Чёрт, да на твоём месте я бы сам вышел за него замуж, хотя я этого ублюдка терпеть не могу!

Моё сердце ощущалось таким полным и свободным. Я почувствовала, как горячая слеза скатилась по моей щеке, и совсем неблагопристойно шмыгнула носом, пытаясь взять себя в руки. Выражение лица Уилла смягчилось, и он покачал головой, словно мы только что разделили остроумный секрет.

– И что мне с тобой делать? – спросил он. Его глаза потеплели от улыбки.

Я не знала, но так радовалась, что сейчас он со мной. Я не удержалась и немного поддразнила его.

– То есть, у тебя было немало отличных перспектив в Шотландии? – я прикоснулась к лицу носовым платком. Ткань на моей чувствительной коже ощущалась как песок.

– Ты ответственна за целую реку разбитых сердец, – колко пошутил Уилл, протягивая руку, и костяшками пальцев погладил другую мою щеку.

Чёрт возьми, как же я любила этого мужчину.

– Фиона в трактире была ужасно расстроена? – спросила я. Я была наслышана об её роскошных, гм... порциях.

– Она рыдала месяц кряду, – напряжение покинуло Уилла, но теперь я ощущала другой призрак, воспоминание о потерянном. Я не могла забыть молодого мужчину, который изначально дразнил меня внушительной грудью Фионы. Уилл посмотрел на свои руки, затем сжал их и снова раскрыл, будто чувствовал, как что-то ускользало сквозь его пальцы.

– Ты скучаешь по Дункану, да? – если бы я только сообразила раньше. Мы могли бы спасти его. Я всё ещё ощущала угрызения совести из-за того, что не сумела предотвратить его убийство. – Мне жаль.

Уилл посмотрел мне в глаза, и я видела там отражение Дункана. Будучи ещё маленьким мальчиком, Уилл стал свидетелем смерти своего отца, а потом мы оба видели, как умирает его самый лучший друг, и его кровь сочилась по моим рукам.

Я больше никогда не хотела видеть такую смерть. То, что я чувствовала, не шло ни в какое сравнение с болью, которую я замечала в Уилле. Мне хотелось забрать его страдания и носить их с моим чувством вины, чтобы Уилл остался лишь с любовью к своему другу и брату.

– Дункан как-то раз сказал мне привязать тебя к себе всеми возможными узами и никогда не отпускать, потому что женщина, имеющая в себе страсть – это сокровище, за которое нужно держаться, – Уилл едва заметно кивнул головой, и я едва не пропустила этот жест. – Я никогда не встречал женщину, столь храбрую и смелую как ты. Как-то раз я сказал тебе, что ты подобна птице, а я подобен камню. Если это верно, то ты заставляешь этот камень смотреть в небеса и знать, каково это – воспарить к небесам. Никакая кроткая и очаровательная девушка из Шотландии не заставит меня чувствовать то, что я чувствую к тебе.

Я ощутила тесноту в груди, ужасное и прекрасное ноющее чувство, от которого я никогда не желала избавляться.

– Если я птица, а ты камень, тогда ты – моя скала, безопасное пристанище, в которое я могу раз за разом возвращаться, когда крылья меня уже не держат. Я люблю тебя, Уилл.

Я почувствовала, как воздух между нами сделался густым и тяжёлым, и Уилл наклонился ко мне с горячим обещанием во взгляде. Моя тоска по его прикосновениям сделалась неудержимой, и голод угрожал поглотить меня огнём.

– Ты всегда будешь возвращаться? – спросил он.

– Да. Всегда. Ты будешь ждать меня? – прошептала я, когда он подался ещё ближе, крадя расстояние между нами.

– Я терпеливый мужчина, – пробормотал он. – И упрямый, – добавил он.

– Я тоже.

Уилл привлёк меня в объятия, и его губы завладели моими с неудержимым голодом. Он целовал меня со страстью, которая могла бы выжечь холод зимы и воспламенить весь мир. Мы вместе упали на колени, очутившись на полу маленького купе. Это был уединённый мирок только для нас двоих, наполненный удовольствием запретного поцелуя. Я вжалась в него всем телом, желая быть ближе и зная, что никогда не окажусь достаточно близко. Уилл забирал воздух, которым я дышала, и переполнял меня таким изумлением, что я превратилась в птицу и воспарила, забирая его с собой.

Ритмичное постукивание вернуло меня в реальность.

Тук, тук, тук...

– Билеты, пожалуйста.

Я ахнула, отпрянув обратно на сиденье, и юбки сбились в кучу вокруг моих ног. Я расправила их, спешно убрала волосы с лица и покрепче закуталась в шаль. Руки я чопорно сложила на коленях и уставилась в окно.

Моё сердце грохотало в ушах, когда я услышала, как отворилась дверь купе.

– Билеты? – спросил кондуктор по-французски. Уилл достал их из кармана своего пальто. Жилет Уилла перекосился, волосы торчали во все стороны, потому что я ерошила их на затылке. Его губы припухли и блестели, а рука дрожала, когда он протягивал кондуктору билеты.

Кондуктор прочистил горло, и я почувствовала, что моё лицо запылало.

– Благодарю, мадам и месье, – сказал он на сей раз по-английски. – Наслаждайтесь вашим пребыванием во Франции.

Мужчина дотронулся до края своей шляпы, затем подмигнул нам и закрыл дверь купе.

– Мадам? – мне хватило приличия, чтобы возмутиться.

Глаза Уилла ярко блестели лукавством.

– Он думает, что мы женаты.

Милостивый Боже. Если Уилл в таком взъерошенном виде, мы действительно перешли все рамки приличий.

– Или же он придерживается противоположного мнения, – должно быть, с разметавшимися волосами и помятым платьем я выглядела как распутная женщина. – Неудивительно, что Франция пользуется такой отвратительной репутацией. Он буквально закрывает глаза на наше нарушение приличий.

Уилл рассмеялся.

– Разве это так ужасно?

– Да, – немедленно запротестовала я. Затем лукаво улыбнулась. – И нет.

– Из тебя вышла бы отвратительная графиня, – Уилл поцеловал кончик своего пальца и прижал его к моим губам.

– Я знаю, – я прислонилась к спинке сиденья. – Возможно, я вся пошла в деда. Просто поверить не могу, что его прошлое было таким красочным.

– Описывать мнимые любовные похождения твоего деда как «красочные» – это всё равно что называть витражное окно кусочком стекла, – Уилл скрестил руки на груди.

– Не может же всё и правда быть настолько ужасно. Люди любят сплетни. Я с трудом верю, что мой дед вёл бы себя так опрометчиво. Когда он скрылся, ему было уже немало лет. Что такого могло содержаться в письме, что заставило бы его отправиться в Париж? – спросила я. – И какое отношение ко всему этому имеет кулон? Что-то тут не складывается. Он был так счастлив в браке с моей бабушкой.

Уилл сложил пальцы домиком и прижал их к губам.

– Как ты можешь быть так уверена? – спросил Уилл, тщательно выбирая слова. – Иногда всё не так, как кажется.

– Я знаю, – рявкнула я, пожалуй, резче, чем следовало. Его слова ранили лишь потому, что слишком совпадали с моими мыслями. Я смягчила свой тон. Ведь я злилась не на Уилла. – Я знаю своего Papa. Он был хорошим и честным мужчиной.

– В этом я не сомневаюсь, – Уилл вытащил подвеску из кармана и понаблюдал, как та крутится в воздухе. – Такое чувство, будто мы собрали несколько деталей, но все они от разных головоломок. Тебе лучше оставить это себе, – он протянул мне кулон.

Я посмотрела на огромный чёрный камень и цепочку. Я не могла заставить себя надеть украшение на шею, зная, что когда-то оно принадлежало женщине, у которой были непристойные отношения с моим дедом. Вместо этого я убрала его в карман, вшитый в мои юбки.

Остаток пути до Парижа был блаженно лишённым событий, и нам с Уиллом удалось позволить себе немного такого необходимого сна. Ничего столь волнительного, как обрушившийся туннель или крушение поезда, не сбивало нас с пути, хотя я бы не возражала против ещё одного поцелуя. От одной этой мысли кровь начинала нестись быстрее, но я была не настолько смелой, чтобы проявить инициативу, а Уилл на остаток путешествия сделался задумчивым.

Худшей частью пути оказалось наше прибытие с пятиминутной задержкой на вокзал, который был наполовину разворочен ремонтом.

Не самый элегантный визит в Париж, который я себе представляла, но мы наконец-то очутились на месте.

Нам не пришлось забирать ничего, кроме своих небольших припасов. Внезапно мной овладел страх. Я не знала, куда отправляться дальше.

Я повернулась и увидела, что за мной и Уиллом наблюдает мужчина с округлым лицом и аккуратной бородкой. Он был опрятно одет, но всем своим видом выражал лёгкий укор. У меня возникло ощущение, будто один из учителей поймал меня за попыткой сжульничать в задании... не то чтобы я стала так поступать, но это легко было вообразить.

Я тронула Уилла за руку и кивнула в сторону того мужчины. Он пока не выглядел опасным, но явно был слишком заинтересован в нас. Нам придётся пройти мимо него.

Опустив голову в притворной покорности, я пожалела, что у меня нет с собой подобающего чепца, чтобы скрыть лицо. Я шла чуть позади Уилла, как примерная молодая жена. Я не могла выделяться своей манерой держаться или высоко поднятой головой. Будучи женщиной, я могла раствориться в толпе. Нужно лишь хранить молчание и держать глаза опущенными.

И это удавалось мне до тех пор, пока нога мужчины не втиснулась между Уиллом и мною, заставив меня остановиться как вкопанную. Я резко подняла глаза на мужчину, испугавшись, что он встал между мной и Уиллом.

Уилл быстро повернулся, но мужчина поднял руку, чтобы остановить его так, как это сделал бы констебль. Уилл помедлил лишь на секунду, но этого оказалось достаточно.

– Сегодня прекрасный день в саду, – сказал мужчина, словно это самый естественный на свете способ приветствовать незнакомого человека.

Мои башмаки внезапно показались мне свинцовыми, а в горле пересохло. Миллион слов, которые я не должна знать, пронеслись во мне вульгарной чередой. Я посмотрела вниз, и на его кольце красовалось кольцо с печатью Развлекателей.

Я заскрежетала зубами. У меня не оставалось выбора кроме как ответить ему.

– Да, когда солнце светит позади ириса, – ответила я. Как оказалось, мои изначальные дурные предчувствия оказались очень даже оправданными.

Француз улыбнулся и действительно выглядел вполне искренним. Уилл обошёл его и встал вплотную ко мне.

– Приветствую, Ученица Маргарет. Добро пожаловать в Париж. Директор Оливер вне себя, – он мрачно улыбнулся. – Идёмте со мной. И ты тоже, МакДональд.

Я бросила на Уилла косой взгляд.

Нас поймал один из членов Ордена.

Глава 18

Мы последовали за мужчиной наружу, где он прошёл небольшое расстояние по улице до менее оживлённого угла. Поблизости ждала повозка. Я никогда прежде не встречалась с данным Развлекателем, и хоть у него имелись правильные пароли, доказывающие, что он является частью Ордена, я по-прежнему держалась настороже.

– Это для вас, – он полез в карман куртки и достал аккуратно сложенное письмо. Я взяла его и осмотрела восковую печать.

В воске виднелся оттиск метки Оливера.

Я спешно сорвала печать и приступила к чтению.

«Дорогая Мег,

Я бы спросил, о чём ты думала, отправляясь в Париж с одним лишь Уиллом, но я знаю, о чём ты думала, и не нахожу в себе сил винить тебя. Однако у меня заканчиваются голуби для отправки Габриэлле, так что я буду краток. Я не желаю терять свою лучшую ученицу в первый год работы директором – ни из-за скандала, ни из-за убийства, ни из-за формальностей. Ты должна вернуться к клятве.

Знаю, тебе кажется, что у нас нет времени, но если след остынет, я уверен, что мы вновь отыщем его. Твой дед не хотел бы, чтобы ты разрушила свою жизнь из-за этого.

Я ожидаю увидеть тебя тридцать первого числа. Что же касается твоей репутации, то я объяснил всю ситуацию Гюставу. Он мой доверенный друг, и его молодая жена может выступить твоей компаньонкой, пока ты будешь в Париже. Будь осторожна.

Увидимся в Лондоне,

Оливер

P.S. Уилл, береги её.

P.P.S. Постарайтесь не довести бедного Гюстава до психбольницы.

P.P.P.S. Когда вы в следующий раз попросите Джона Франка об одолжении, скажите ему оставить Развлечения в покое».

– Я так понимаю, всё в порядке? – спросил Гюстав, открывая дверь экипажа.

– Воистину. Спасибо, что встретили нас, – мои дурные опасения отступили, когда мы забрались внутрь. Всё обернулось лучше, чем я надеялась, и я была очень рада встретить здесь неравнодушных друзей. Уилл сел рядом со мной. Я передала ему письмо, чтобы он тоже его прочёл.

Как только Гюстав уселся, экипаж тронулся по широким авеню и бульварам Парижа. Он оправил куртку, а мы в сравнении с ним выглядели как два пугала. Уилл пребывал не в таком плачевном состоянии, как я, но Гюстав явно был очень опрятным мужчиной. Его тёмная одежда выглядела безупречно, как и короткая бородка, которая шла его широкому лицу.

– Я должен извиниться. Английским я владею не слишком хорошо, – начал он с сильным акцентом. – Нам предстоит долгий путь.

– Куда мы направляемся? – спросила я.

– В дом, который я арендовал на праздники для себя и своей жены. Оливер предположил, что перед отъездом из Лондона вы не организовали себе место, где можно остановиться. Он дал мне понять, что ваш отъезд был довольно спешным, – он скрестил руки на широкой груди. – Судя по состоянию вашей одежды, я вижу, что он не ошибался, – он опустил взгляд к белой пыли на моём подоле, и я покрепче закуталась в шаль, пряча раненую руку.

Мне действительно нужно было найти нечто более подобающее для Парижа, пока мы здесь. Страдать от осуждения за то, что я не живу как куколка на полке, начинало изрядно утомлять. Гюстав небрежно взмахнул рукой.

– Вы можете остаться в качестве наших гостей, но мы должны вернуться в Лондон через несколько дней. Я прошу вас дать обещание больше не убегать.

Я кивнула, но промолчала. Сложно давать такие обещания. Я не знала, куда заведёт меня следующая улика, но теперь понимала, что просить о помощи друзей – это более удобный способ путешествовать, чем отправляться в одиночку.

– В этот раз мы не намереваемся выбираться куда-то за пределы Парижа, – сказал Уилл. – Спасибо вам за гостеприимство. Мы очень благодарны.

– Я женился буквально этим летом, и моя жена весьма молода. Она ещё не является частью Общества. Я буду благодарен, если вы не станете распространяться на эту тему, – предупредил Гюстав. Экипаж внезапно закачался и задрожал, пока мы проезжали неровный участок дороги. Я выглянула в окно и увидела многочисленные рабочие отряды, карабкавшиеся по строительным подмостям у фасада, который без перерывов тянулся перед каждым зданием на этом бульваре. Фасад придавал улице очень опрятный и единый вид, но ей как будто недоставало своего духа. – МакДональд, лучше всего будет не упоминать, что вы путешествовали вдвоём.

– Само собой, – заверил он.

– Теперь к важному вопросу. Вы полагаете, что Генри жив и находится в Париже? – Гюстав подался вперёд и переплёл свои пальцы. – Оливер мало что сказал.

Оливер назвал Гюстава доверенным другом, и я осознала, что мне нужен союзник в Париже. Я решила довериться слову Оливера.

– Я нашла письмо моего деда, адресованное Улиссу Рэтфорду. Оно было отправлено после мнимой гибели моего деда. Он сказал Рэтфорду, что отправится в укрытие, и единственный, кто знал, где его искать – это сам Рэтфорд. Мы с Уиллом обыскали мастерскую Рэтфорда и нашли запись их последнего разговора. Рэтфорд упомянул Pensée.

– То есть, вы нанесли старику Морису визит, – сказал Гюстав. – И он до сих пор жив?

– Да. Он подтвердил, что Генри действительно бывал в имении, и мой дед намеревался отправиться в Париж всего на три дня, а потом вернуться, – объяснила я.

– Но он не вернулся.

– Нет, – я сделала глубокий вдох. Мне не хотелось озвучивать свои мысли, но этого нельзя избежать. – Этим летом мужчина, ответственный за убийство моих родителей, попытался похитить меня. Он упомянул, что намеревается воссоединить меня с моим дедом. Корабль, на котором он часто путешествовал, причаливал в Гавре, а потом поднимался вверх по реке до Руана. Есть вероятность, что он по Сене добирался до Парижа.

– Это очень слабая связь, – сказал Гюстав.

– Знаю, вот только Дюрант тоже направил нас сюда. Если мы сможем найти подтверждение того, что мужчина, убивший моих родителей, находится в городе, тогда я уверюсь, что мой дед до сих пор жив и находится в Париже.

– Но этот мужчина пытался вас похитить, – повторил Гюстав.

– Именно поэтому Оливер вне себя, – я разгладила юбки на коленях.

– Вы знаете, с чего бы Генри приезжать в Париж? – спросил Гюстав.

– Нет, но мы нашли это, – я запустила руку в карман и вытащила украшение, позволив кулону повиснуть на цепочке. Она ощущалась холодной на моих пальцах. – Это находилось в комнате моего деда в Pensée. Вы знаете, кому это могло принадлежать?

– Это было возле письма, которое почти полностью сгорело в очаге, – добавил Уилл.

– Это принадлежит женщине, – сказал Гюстав, подхватив цепочку кулона и позволив огромному чёрному камню кружиться на свету.

– Мы тоже пришли к этому выводу, да, – я отчаянно желала найти моего деда, чтобы мне больше не приходилось нести на себе бремя спекуляций об его тайных амурных делах молодости.

– Возможно, он повстречал давнюю любовницу и захотел заново разжечь потухшее пламя?

– До вас доходили слухи о романе с француженкой? – спросила я.

Гюстав кашлянул и посмотрел на меня так, будто я отрастила три головы, но потом взял себя в руки. Полагаю, это был весьма дерзкий вопрос. Я слишком привыкла обсуждать эти вещи с Уиллом.

Гюстав прочистил горло.

– Это случилось задолго до моего времени, и я никогда не терпел слухи женщин Общества. Я не был рождён в Ордене. Меня приняли в него из-за моего таланта в инженерии, и мне определённо нужно было структурировать свои познания. До Академии я явно был не лучшим учеником, – Гюстав передал украшение обратно, затем прислонился спиной к жёсткому сиденью. – У нас есть время до тех пор, как нам придётся отправиться в Лондон. Я помогу вам поискать деда в Париже, но я отказываюсь стучать в двери спален.

– Спасибо, – я ощущала, как горят мои щёки. Я тоже не желала совать нос в спальни, особенно те, в которых мог находиться мой дед, пусть и недолго. Я убрала украшение обратно в карман, затем переключила внимание на окно. Пожалуй, будет лучше сменить тему. – Что это такое?

Я подвинулась поближе к окну и выгнулась, чтобы рассмотреть как можно больше. Огромная белая арка вздымалась к небу, как великий монумент славных дней Рима. Она была украшена резными изображениями триумфальных ангелов, наблюдавших за мужчинами в сражении. Они были вылеплены с искусностью мастеров Ренессанса. У меня дух захватывало. Даже улица сгибалась вокруг арки широким кругом.

– Эта уродина – Триумфальная арка, – Гюстав отодвинулся от окна, чтобы Уилл тоже мог посмотреть.

– Разве она вам не нравится? – мне она показалась выдающейся. Я задавалась вопросом, может, Развлекатели что-то в ней припрятали.

– За последние годы Париж столько раз рушился и отстраивался заново. Замечательно, что теперь город стал намного чище и упорядоченнее, но теперь он стал слишком однообразным, слишком показным Парижем, – Гюстав задумчиво провёл рукой по своей короткой бородке. – Для меня это не Париж. Не такой Париж, каким он должен быть.

– А каким он должен быть? – поинтересовался Уилл.

– Парижу нужно нечто уникальное, – начал он, выглядывая в окно, но вместо того чтобы смотреть на Арку, он уставился на горизонт, словно мог видеть там нечто грандиозное. – Это должно быть элегантным, простым. Развлечение, которое стоит под открытыми лучами солнца, а не погружено под землю и спрятано от мира. Может, что-нибудь, способствующее коммуникации между Лондоном и Парижем, поскольку здесь, на континенте, сложно получать послания от Ордена.

– Уверен, что именно вы сможете создать нечто подобное, – сказал Уилл.

Гюстав отмахнулся.

– Ах, возможно, когда-нибудь.

Мы несколько раз поворачивали на опрятных улицах Парижа, пока не добрались до маленькой площади в стороне от оживлённых авеню и великолепия города.

Гюстав вышел из экипажа и заплатил кучеру, затем постучал по боку повозки и отослал её прочь.

– Я приношу свои извинения за скромное убранство, но хотя бы под этой крышей ваша репутация будет в безопасности.

Мы вошли в узкий городской дом и поднялись по лестницам, чтобы оказаться в скромной гостиной. Молодая женщина подошла, чтобы поприветствовать нас. Я была ошеломлена. Казалось, мы почти одного возраста. У неё было слегка квадратное лицо, волосы убраны назад в строгой и опрятной причёске. Хоть мы и были почти ровесницами, она выглядела намного старше или как минимум демонстрировала очень серьёзный и сдержанный настрой.

Вопреки холодной внешности, она улыбнулась и обменялась приличествующими поцелуями в щёку с Гюставом перед тем, как повернуться к нам.

– Вижу, ты нашёл своего коллегу и возвратил подопечную твоего друга. День был насыщенным.

Она мягко говорила по-французски, хотя на Уилла бросила подозрительный взгляд.

– Да. Боюсь, мне пришлось довольно долго прождать между двумя поездами, – ответил Гюстав. – Сожалею, если это заняло большую часть дня. Моя дорогая жена, позволь представить тебе мадмуазель Маргарет Уитлок и также моего коллегу месье Уильяма МакДональда. Это моя жена, Мари Маргарита, – Гюстав взял жену за руку и подвёл её ко мне, пока Уилл деликатно держался позади, верный своей привычке в приличном обществе.

– Рада встрече с вами. Уверена, мы можем стать хорошими друзьями, – она чопорно кивнула Уиллу, который ответил коротким кивком. – Не сомневаюсь, что вы оцените возможность освежиться. Затем мы можем что-нибудь поесть и попить. Из Лондона путь неблизкий.

Она и понятия не имела.

– Благодарю, – ответила я, и она повела меня наверх в прибранную, но скудно обставленную комнату. В углу стояла небольшая кровать с толстой периной, в изножье постели расположился простой сундук с ящиками и маленьким зеркальцем сверху. Здесь не было другой мебели, если не считать ковра ручной работы, который укрывал неровную древесину пола.

Я и не осознавала, насколько устала, пока не увидела кровать. Такое чувство, будто прошла целая вечность с тех пор, как я нормально спала в постели. Мари Маргарита стиснула свои ладони вместе, словно не знала, куда деть руки.

– Вы можете остаться здесь. Где ваши сундуки?

Простой вопрос, но правда описывала меня не в лучшем свете. Я не знала, как Гюстав объяснил своей жене мой неожиданный приезд, но её взгляд то и дело опускался к моему подолу. Должно быть, она подумала, что я сбежала от своего опекуна, а отсутствие сундуков вовсе не разубеждало её в этом выводе. И всё же нельзя сказать, будто мои сундуки внезапно прибудут сюда.

– У меня их нет, – я мельком увидела своё отражение в зеркале. Мои волосы растрепались, у меня не было чепца, и я походила на пугало.

– Вы сбежали? – она прищурилась, явно в чем-то меня подозревая.

– Не совсем.

– Вы собрались тайно выйти замуж? – её рука взметнулась к горлу.

– Нет, вовсе нет, – мне нужно было придумать какое-то объяснение, но разум пребывал в хаосе, и моему присутствию во Франции просто не существовало хорошего объяснения.

Её лицо несколько покраснело.

– Вы бежите от брака, который организовал вам опекун?

– Да, – соврала я. – Да, именно так. Я не желаю выходить замуж, – как минимум эта часть была правдой.

Я подумала о поцелуе на поезде. Ну, возможно, я всё же немножко хотела замуж, но едва ли Мари Маргарите надо об этом знать. Это моё лучшее объяснение, и нужно его придерживаться.

– О Боже, – воскликнула она, присаживаясь на постель и утягивая меня за собой. Я незаметно отодвинула раненую руку. – Брак не так ужасен. У меня тоже были свои опасения, когда мать сказала мне, что я выйду замуж за Гюстава, но я знала его с детства, и он очень добрый муж. Возможно, у вас всё будет так же.

Мне пришлось проглотить ком в горле. Как я вообще оказалась втянута в этот разговор?

– Не думаю, что у меня всё будет так же, – на самом деле, я вполне уверена, что у меня так не будет.

– Вы же подопечная, нет? – спросила она.

– Так и есть.

Она, похоже, немного расслабилась, войдя в роль мудрой мадам, которой известно уже всё, что только можно знать о супружестве, хотя она сама была замужем менее года.

– Должно быть, тяжело не иметь своей семьи.

Я отодвинулась на дюйм, чтобы создать между нами небольшое расстояние.

– Да, это так.

И вот оно. Я старалась не слишком часто позволять тоске по семье брать надо мной верх, но временами я просто не могла этого избежать.