Текст книги "Тень машины войны (ЛП)"

Автор книги: Кристин Бейли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 17 страниц)

– Уилл, осторожно! – закричала я.

Шаги Буше звоном разносились по платформе. Я повернулась обратно к ней, но она потянулась к пульту управления джаггернаутом.

Уилл продолжал цепляться за Оноре, и они боролись на маленькой платформе возле смертоносного луча.

Оноре замахнулся кулаком, и голова Уилла мотнулась назад.

– Забрось его в вентиляцию, – крикнула мадам Буше.

На мгновение я застыла, не зная, что его спасёт – если я побегу к нему или если я остановлю Буше.

Я выбрала его.

Оноре схватил Уилла и взвалил его на плечо. Я ухватилась за перила и взмахнула рукой вперёд так, что цепь с моего запястья взметнулась к груди Уилла.

Уилл опёрся на Оноре и выгнулся. В этот самый момент что-то врезалось в джаггернаут, и вся машина накренилась.

Уилл схватился за цепь и отпустил Оноре. Я повалилась всем весом на пол и вцепилась в перила, когда оба мужчины упали с платформы.

Тяжёлый груз натянул цепь. Боль опалила моё запястье, и я испугалась, что сломала руку, но мне было всё равно. Я не выпускала цепь, зная, что держу в руках жизнь Уилла. Я смотрела, как цепь раскачивается, уходя за перила. Затем внезапно вес исчез.

– Оноре! – закричала Буше, когда вентиляционные трубы извергли огромный столб пламени. Затем это пламя взметнулось к потолку.

Моё сердце раскололось на миллионы частей, пока я силилась подняться на колени и выглянуть за перила.

Мужчина, охваченный пламенем, упал с джаггернаута, затем побежал вперёд, размахивая руками и вслепую несясь к лабиринту зеркал. Он напоролся на гигантский обломок. Зеркала рухнули и раздавили его.

– Уилл? – завизжала я. Это не мог быть он. Он должен выжить.

Мой желудок скрутило, а во рту выступила слюна, точно меня вот-вот стошнит. Я усомнилась в чистоте своего сердца, ведь я надеялась, что стала свидетельницей смерти своего дяди и в глубине души чувствовала, что он заслужил столь ужасную кончину.

Буше схватила меня за руку и развернула. Цепь скользнула обратно за перила, её конец был свободен.

– Что ты натворила? Ты убила его! – заорала она на меня.

– Нет, это сделали вы, – ответила я, стискивая цепь и поднимаясь на ноги. – Это всё ваших рук дело. Абсолютно всё. Так что пожинайте плоды своего труда.

Её лицо исказилось, точно в неё вселился какой-то внутренний демон.

– Моих рук дело? Разве моя вина, что моего отца казнили? – она шагнула в мою сторону, и я попятилась, пока не вжалась в перила. Буше шла в тени механизма, порождавшего смертоносный луч. Краем глаза я смотрела, как генератор луча начинает опускаться под собственным весом, поскольку никто не управлял пультом, чтобы поддерживать его в нужном положении. Головка машины по-прежнему ярко светилась, опуская смертоносный луч всё ближе и ближе к нам.

Мне надо отвлечь Буше.

– Ваш отец был наказан за создание вот этого, – ответила я, показывая на машину под нами, когда Буше встала на печать Хэддока, выгравированную на верхней части машины. – И да, он заслуживал казни за изобретение этого чудовища. А теперь вы хотите воссоздать эту штуку и продавать её армиям, чтобы увеличить их смертоносность в тысячи раз.

– Никто не пойдёт против этой машины! – упорствовала она.

– Я пошла против неё! – заорала я. – Мои друзья пошли против неё. Остановите это безумие. Спасите себя.

Её глаза сузились до щёлочек.

– С какой целью? У меня ничего нет, – она сжала руку в кулак. – Твой дед бросил меня, – её голос надломился, глаза блестели в мерцающем свете пожаров, тлевших вокруг.

Позади Буше что-то пошевелилось. Я постаралась никак не отреагировать, когда хобот упавшего слона поднялся как кобра, выманенная из корзины заклинателем змей.

Её мольба находила во мне отклик, но она не признавала собственной роли в своём падении.

– Вы когда-либо писали ему? Вы рассказали ему про ребёнка? Вы когда-нибудь давали ему шанс всё исправить? – я мельком увидела Papa, который в покосившемся паланкине цеплялся за рычаги управления. Поднимающийся хобот дрогнул и затрясся, а луч света потихоньку подбирался к Буше.

Буше выглядела так, будто отведала гнилого мяса.

– Какими ни были обстоятельства, он должен был прийти ко мне. Вместо этого он разрушил меня и продолжал жить своей жизнью, пока я страдала, – лицо Буше покраснело, и я надеялась, что этот прилив крови замаскирует для неё жар от подступавшего луча. Края печати Хэддока начинали светиться. – И он тоже будет страдать, – она надвигалась на меня с безумным блеском в глазах.

«Удерживать её внимание на себе. Удерживать её внимание на себе».

– То есть, это было испытание. Вы не сказали моему деду про ребёнка, чтобы проверить его чувства, – хобот слона дрогнул. – Вы были идиоткой.

Я сделала шаг в её сторону, и она чуть отпрянула.

Она гордо подняла голову.

– Осуждай меня сколько вздумается, – она навела на меня револьвер. – Это тебя не спасёт.

Она целилась мне в сердце.

В этот момент хобот слона обрушился в считанных дюймах от Буше. Оружие выстрелило, пуля отлетела от металлического хобота. Буше в шоке отпрыгнула назад и угодила прямиком под смертоносный луч.

Она закричала, когда её платье загорелось, и языки пламени стали лизать её тело. Она пыталась выйти из круга смерти, но хобот слона заточил её в ловушке.

Я отпрянула обратно к перилам, скорчившись там, словно прутья могли защитить меня от всего этого царства смерти вокруг. Металл нагревался, и я обхватила голову руками, игнорируя боль в запястье.

Инстинктивно съёжившись, я сильнее вжалась в перила, ища защиты в этом металле. Крепко зажмурив глаза, я постаралась вытеснить из своей головы её вопли. В любой момент я ожидала нападения, но застыла в ужасе и не могла пошевелиться.

Тишина, которая последовала за этим, была ещё хуже криков. Воздух заполнился дымом с самым ужасным запахом, окрашенным вонью горелых волос и плоти.

Когда я открыла глаза, от Буше остался лишь обугленный скелет с кулоном, повисшим на жутких костях шеи. В его центре пылала огненно-красная метка Хэддока.

Я хрипло вздохнула, затем тяжело задышала через нос, крепко стиснув зубы. Баюкая повреждённое запястье, я нетвёрдыми шагами добралась до пульта управления и открыла затворы бойлера. Пар повалил из умирающего джаггернаута, и наконец последнее свечение смертоносного луча погасло, оставляя лишь дым и пепел, валившие из ужасной машины.

«Всё кончено».

Страх и отчаяние, которые поддерживали во мне жизнь на протяжении всего сражения, внезапно покинули меня. Я ослабела и затряслась, всё моё тело конвульсивно содрогалось от боли.

Я прижимала повреждённое запястье к груди, обхватив другой ладонью цепь.

Растерявшись, я посмотрела по сторонам. Поверх перил я лишь отчётливо видела колонны по периметру помещения и задымленный потолок. Из-за дыма и мерцающих языков пламени мне казалось, будто я оказалась в адском соборе.

Я не знала, что случилось с Уиллом. Я не знала, жив он или мёртв. Дэвид, Оливер, Питер... Майкл.

Я снова тяжело вздохнула и ощутила жжение в носу.

– Мег? – Papa перебрался через руины разрушенного слона и смятые лезвия джаггернаута. – Мег, дорогая моя девочка.

Кровь вытекала из большого пореза сбоку его лысой головы. Он хромал, приближаясь ко мне, но потом притянул в самое крепкое объятие из всех, что я когда-либо ощущала.

Я ощутила дрожь в его груди и больше не смогла сдерживаться. Слёзы потекли ручьём. Я позволила его рукам окружать меня. Он поцеловал меня в макушку, совсем как в детстве.

– Ты сделала это. Ты нас спасла.

Сдерживать свои эмоции оказалось слишком сложно. Я была измождена, ранена и по-прежнему пребывала в ужасе. Но теперь он снова рядом. Мне казалось, будто я вошла в тепло домашнего очага после долгой и холодной зимы в одиночестве и темноте. Он со мной. У меня есть тот, с кем можно поделиться своими победами, тот, у кого можно найти утешение в печали. У меня вновь есть семья.

– Я люблю тебя, Papa.

– Я тоже тебя люблю, – он погладил меня по волосам, и на мгновение я вновь почувствовала себя защищённой и целой.

Но я не могла упиваться победой. Я с трудом поднялась на ноги.

– Нам нужно помочь остальным, – моё сердце ныло от беспокойства за Уилла. Я должна его найти.

– Уилл? – позвала я, спускаясь по приставной лесенке снаружи джаггернаута. Я не могла держаться повреждённой рукой или опираться на неё, так что прижала её к груди и спускалась с помощью здоровой руки, как умела. – Уилл? Ты где?

Я спрыгнула с разрушенной машины и окинула взглядом погром, обходя куски металла и сломанные Развлечения. Побежав к задней части машины в то место, куда он вроде бы упал, я заметила ботинок, неподвижно лежащий под шестерёнкой.

Глава 33

– Уилл! – я побежала к нему, за несколько секунд мысленно произнеся тысячу молитв, чтобы Господь пощадил его. Хотя бы он здесь. Мой дядя был тем, кто загорелся. Но это оказалось слабым утешением, когда я добралась до него.

Кровь текла по его лицу из раны на щеке, и он лежал, не шевелясь.

Я перестала дышать и поднесла руку к своему лицу. Слёзы катились самопроизвольно, щипая мою обожжённую кожу.

– Уилл? – его имя прозвучало как мольба.

Он не пошевелился.

Я услышала позади себя шаги.

– Пожалуйста, – взмолилась я. – Не умирай.

Шагнув вперёд, я опустилась на колени возле него. Я протянула руку и мягко убрала волосы с его закрытых глаз.

– Пожалуйста, не бросай меня, – прошептала я.

Я положила голову ему на грудь, потому что больше ничего не могла сделать. Мне отчаянно хотелось услышать стук его сердца, но из-за звона в ушах я ничего не могла разобрать. Прильнув к нему всем телом, я заплакала. Что я буду делать, если его руки больше никогда меня не обнимут? Это моя вина. Я затащила его во всё это. Он сделал это ради меня.

– Я люблю тебя, – прошептала я. И я поистине любила его. Лишь один раз в жизни я испытывала столь сильную боль, как сейчас – в ночь, когда умерли мои родители.

Я ощутила мягкое прикосновение к затылку. Поднявшись, я с надеждой взглянула на лицо Уилла.

Его веки приподнялись.

– Это хорошо, – он закашлялся. – Потому что я не стал бы проделывать такое ради кого попало. Я тоже тебя люблю.

Мои слёзы заструились ручьём, я взяла его ладонь и прижала к своему лицу. Меня трясло от всепоглощающих эмоций – любви, горя, душевного подъёма и шока.

– Мы это сделали, Уилл. Мы это сделали.

– Я знал, что мы справимся, – он улыбнулся, и это ощущалось как первый тёплый лучик солнца после тёмной зимы.

Я улыбнулась в ответ и вздохнула.

– Тогда ты явно умнее меня.

– А что, кто-то в этом сомневался? – Уилл изменил позу, чтобы сесть. Его движение потянуло за цепь на моём запястье, и я вскрикнула.

– Ты ранена, – весь его тон изменился, когда он взял в руки моё повреждённое запястье.

Papa присел на корточки рядом со мной и помог Уиллу сесть.

– Шевелиться можешь, сынок?

– Кажется, у меня сломана нога, – Уилл ладонями приподнял своё колено и поморщился. Затем обхватил рукой себя за талию. – И ребро тоже.

Papa посмотрел вверх.

– Немудрено при таком-то падении.

Уилл посмотрел на меня, и я не сомневалась в силе его любви, но в его взгляде жило и нечто иное.

– Я бы умер, если бы ты не бросила цепь. Я сумел раскачаться и отлететь в сторону от вентиляционных труб перед падением.

Ещё мгновение, и он свалился бы в огонь. Доля секунды между жизнью и смертью оказалась такой краткой. Если бы я попыталась остановить Буше вместо того чтобы помочь ему, Уилл бы умер.

Papa поднялся на ноги и отошёл в поисках материала для шины. Я осталась рядом с Уиллом.

Он прикоснулся к моему запястью, и я вздрогнула.

– Ты повредила его, когда я упал, верно?

– Даже не начинай. Если сломанное запястье поможет спасти твою жизнь, я себе и второе с радостью сломаю, – я наклонилась вперёд и быстро поцеловала его. Он поднял руку и накрыл ладонью мой затылок. Я не сопротивлялась, когда он привлёк меня обратно к себе. Его губы дразнили мои, игриво задерживаясь, словно боль, терзавшая нас обоих, ничего не значила в сравнении с таким простым удовольствием. Я отдалась ласке, и поцелуй сделался страстным. Я уже не могла сказать, где заканчивалась я и начинался Уилл. Это не имело значения. Миллион чувств и ощущений струился по мне, и на мгновение мне показалось, что я чуточку умерла.

Он неохотно оборвал поцелуй, но наши лица оставались так близко.

Я позволила теплу его прикосновения утешить меня, когда измождение и боль завладели каждой косточкой в моём теле. Уилл смахнул прядку волос с моего лба.

– Тени больше нет.

Я вновь поцеловала его, а затем переплела наши пальцы.

– Когда Буше увезла нас из Парижа, я думала, что никогда больше тебя не увижу. Как ты догадался, что они отвезли меня в Лондон?

Уилл застенчиво улыбнулся.

– Я сообразил, что если дочери Хэддока нужно, чтобы вы отпёрли машину, то ей придётся отвезти вас к этой машине. Наиболее вероятное её местонахождение – Англия, а не Франция. Так что мы с Гюставом отправились сюда, чтобы обыскать архивы и найти, где может быть спрятана машина. Мы всё ещё искали, когда прибежала девушка, утверждавшая, что ты и твой дед живы и находитесь здесь. Мы собрали как можно больше людей, согласившихся отправиться сюда.

Уилл всегда был находчивым, и я никогда не буду воспринимать это как должное.

– Спасибо, – сказала я. – Спасибо, что не бросил меня.

– Никогда, – он подался вперёд, чтобы вновь поцеловать меня, но тут вернулся Papa.

Papa прочистил горло.

– Я нашёл кое-какие прутья, которые можно использовать для наложения шины, и также отыскал ключ от кандалов, – он аккуратно взял моё запястье и отпёр оковы.

Я прижала запястье к животу, затем встала на ноги, пока Papa встал на колени возле Уилла и принялся пристраивать прутья к его ноге. Уилл скинул рубашку и разорвал её на полоски ткани.

При взгляде на полураздетого Уилла мне внезапно стало жарко.

– Пойду, посмотрю, как там остальные, – я почувствовала, как к щекам приливает тепло, и отвернулась. Papa и Уилл в безопасности, но там осталось так много дорогих мне друзей.

Я проглотила ком в горле, выбираясь из-за джаггернаута.

До этого самого момента война была для меня чем-то немыслимым – бесцельное разрушение, смерть...

То, что некогда было величественными машинами, произведёнными на свет острейшими умами в мире, теперь валялось грудами обломков по всему огромному помещению. Гордые звери и магические существа превратились в погнутые и смятые пластины, покрывавшие сломанные шестерёнки и разбитые оси.

Завитки дыма поднимались вверх, соединяясь с облаками пара, клубившегося под потолком. Здесь пахло пеплом и смертью.

Люди как муравьи кишели среди руин. Весь Орден, Литейный завод и Гильдия хлынули в арочный проём, который вёл в туннель.

Я не могла сглотнуть. Моё горло тесно сжалось, на глазах выступили слёзы. Я скользнула взглядом по раскинувшемуся передо мной побоищу. Группы мужчин вытаскивали раненых из-под обломков.

Моя голова шла кругом как в тумане, пока все эти события прокручивались в моём сознании. Сердце бешено колотилось, и глаза защипало болью, когда я увидела павшего слона, который лежал на боку. Погнутые и изломанные лезвия джаггернаута прорезали его броню и располосовали шестерёнки.

В моём сознании промелькнула картинка того, как пушечный выстрел пробивает сердце медведя, которым управлял Майкл.

Прижимая запястье к рёбрам, я побежала вокруг слона и джаггернаута, ища Майкла, Сэмюэла и Дэвида.

Миллион воспоминаний накатил на меня – маленькие моменты, которые значили для меня целый мир. Майкл всегда был таким неуклюжим с его долговязыми конечностями и улыбкой из больших зубов, но в нём не было ни капли жестокости. Мы так часто дразнили друг друга, что он поистине стал для меня как брат.

Бедный Сэмюэл. Всю свою жизнь он терпел презрение своего отца, и пусть иногда он выбрасывал это презрение на оставшийся мир, Дэвид считал его близким другом. И Дэвид явно не привязывался к кому попало.

«Дэвид».

Часть меня сожалела о том, что я не любила его так, как он того хотел. Если он погиб, я буду вечно жить с чувством вины. Я заботилась о нём. Я желала ему только лучшего. Мне бы хотелось, чтобы он стал мне так же близок, как и его сестра Люсинда; чтобы я могла считать его дорогим братом.

Сначала я нашла покорёженного медведя и мельком заметила рыжие волосы, когда три моих учителя вытащили из машины обмякшее тело. Моё сердце превратилось в шар тяжёлого свинца, резко ухнув в пятки, пока я старалась перебраться через руины из обломков кирпича и цементного раствора. Его руки и ноги были изувечены и безжизненно свешивались, как у ягнёнка, который смирился с гибелью на скотобойне.

Господи милостивый, нет.

– Майкл? – я подошла к моим учителям. Они положили его на жёсткий каменный пол. Я протянула руку и убрала волосы с его холодного лба. Некогда смеющиеся глаза безжизненно смотрели на меня. – Ох, Майкл...

Слёзы покатились по моим щекам. Я нежно закрыла его глаза и продолжила гладить по волосам. Он бесконечно игриво поддразнивал меня и всегда смеялся. Он никогда не был злым. Он не из такого теста. Он был хорошим.

Моя слеза упала на его холодную щёку и скатилась по бледной коже.

– Мне так жаль, – прошептала я. – Мне очень, очень жаль.

– Майкл? – в панике выкрикнул мужской голос. – Майкл, сынок?

Я попятилась, когда отец Майкла подбежал к нему с горестным воплем, который эхом разнёсся по всему помещению.

– Дева Мария, скажи мне, что это не так, – выдавил он, подхватив своего сына и баюкая его тело на груди. Отец Майкла согнулся над своим сыном и зарыдал.

Чувствуя, как текут мои слёзы, я услышала позади себя другой голос. Группа мужчин собралась справа от меня.

«Дэвид, пожалуйста, нет».

Я побежала и протолкнулась сквозь толпу. Дэвид стоял на коленях возле Сэмюэла. Нижняя часть тела темноволосого парня оказалась придавлена обломками.

– Чёрт возьми, Сэм. Продолжай дышать. Не смей меня подводить.

Струйка крови стекала с губ Сэмюэла, пока он лежал на земле.

– Я ног не чувствую, – прошептал он.

Дэвид издал сдавленный звук, затем встал и попытался поднять обломок со своего друга. Я подошла к нему и навалилась плечом, но из-за повреждённого запястья ничего не смогла поднять.

Джозефина заняла моё место. Я опустилась рядом с Сэмюэлом. Трое рабочих Гильдии помогли им убрать обломки.

– Не волнуйся, Сэм. Всё будет хорошо, – заверила я. Он ответил безнадёжным смешком.

– Ты выглядишь ужасно, – прошептал он. – Серьёзно, приведи уже себя в порядок.

Я потрясённо кашлянула.

– Денёк выдался непростой.

Дэвид и Джозефина убрали последний кусок обломков, и Сэмюэл схватился за мою повреждённую руку, крепко сжав. Мне хотелось заорать от боли, но я этого не сделала. Его лицо исказилось от муки, и в этот момент боль объединяла нас.

Я взглянула на его раздавленные ноги и ахнула. Он никогда уже не будет ходить, если вообще удастся сохранить ему ноги. О Боже.

Дэвид занял моё место.

– Не волнуйся. Мы приведём тебя в порядок.

– Всё плохо, да? – спросил Сэмюэл. Он даже не пытался поднять голову.

– Не так уж плохо, – соврал Дэвид. – Ты скоро снова будешь ходить. Обещаю.

Джозефина подошла с одной из тележек для топлива и двумя членами Гильдии.

– Нам нужно найти хирурга и поживее, – они погрузили Сэмюэла на тележку. Он закричал от боли, и я ощутила его вопль как выстрел в сердце. Я с трудом поднялась на ноги и смотрела, как они увозят Сэма.

Дэвид попытался пойти следом, но он ужасно хромал. Джозефина взяла его ладонь и положила его руку себе на плечи.

– Спасибо, – пробормотал он, затем взглянул на меня. – Где Майкл?

– Майкл погиб, – и сколько ещё жертв нас покинули? Я не знала.

Дэвид склонил голову, его плечи сгорбились, а показная бравада угасла. Тут в нашу сторону побежал мужчина, слегка прихрамывая. Его неукротимые волосы торчали во все стороны, а лицо сбоку было испачкано кровью.

– Оливер! – закричала я.

Ужасный порез рассекал его бровь, но в остальном он выглядел невредимым. Он сгрёб нас обоих в объятия.

– Слава небесам, – сказал он, сжимая нас так крепко, что я не могла дышать. – Люсинда бы ни за что меня не простила. А что с остальными? Вы знаете?

– Майкл мёртв, – сказала я. – Сэмюэл тяжело ранен. У Уилла сломана нога и ребро. Papa ухаживает за ним по другую сторону от джаггернаута.

Оливер кивнул, поджав губы в мрачную линию.

– А что с Хэддоками? – спросил он. Джозефина напряглась, затем ускользнула обратно в тень.

Я сочувствовала ей, но сейчас не время раскрывать её наследие. Я переключила внимание на Оливера.

– Дочь Хэддока и её сын, мужчина в маске, оба мертвы. Всё наконец-то закончилось. В живых не осталось никого, кто представлял бы для нас угрозу.

Оливер перекрестился и поднял глаза к потолку, затем взял себя в руки и принялся командовать.

– Я помогу Генри и Уиллу. Питер, Ноа и Манодж делают тележки и сани из сломанных Развлечений, чтобы можно было перенести раненых. Идите и помогите им. Нам нужно эвакуировать всё помещение до тех пор, пока мы не сможем оценить его структурную целостность. Все собираемся в Академии.

Мы с Дэвидом нашли остальных наших друзей возле туннеля. Они помогали поднять Джона Франка на тележку. Джон был одним из самых жизнестойких мужчин, что я встречала на своём веку, но даже он выглядел вялым, пока его аккуратно грузили на платформу.

Тогда-то я увидела красное пятно и заметила, что нижняя половина его руки отсутствует. Окровавленный обрубок был замотан тканью, руку над раной туго перетянули ремнём.

– Джон! – я подбежала к нему сбоку.

Он слабо поморщился, но зубы все так же ярко сверкнули на его смуглом лице.

– Не думал, что вновь увижу вас, – он закашлялся. – Я бы пожал вам руку, но у меня её теперь нет.

Высокий русский Развлекатель, которого я не знала, подозвал другого мужчину, и вместе они покатили тележку с Джоном по туннелю.

Я вернулась к своим друзьям, ужасно радуясь, что они не пострадали. Питер взял меня за здоровую руку. Он сжал её, не сказав ни слова. Все мы выглядели потрясёнными, и дар речи меня покинул.

– Сюда, – сказал он, подводя меня к другой тележке. – Ты выглядишь как сама смерть.

Я покачала головой, когда с другой стороны ко мне подошёл Манодж, чтобы помочь.

– Это правда? Майкл мёртв? – спросил он.

Я сглотнула, затем кивнула.

– Травмы Сэмюэла очень серьёзны.

Манодж притих, опустив свои тёмные глаза. Похоже, ему сложно было уложить в голове все эти события. Да всем нам было тяжело. Ноа обхватил рукой плечи Дэвида, и они вдвоём пошли прочь.

– Итого как минимум девять погибших. Не знаю, сколько человек было ранено, – тихо произнёс Манодж.

В этот самый момент Оливер вернулся с моим дедом. Сообща они поддерживали Уилла, Джозефина семенила за ними.

Они положили Уилла на тележку. Papa использовал рубашку Уилла, чтобы привязать к его ноге шины и перебинтовать ребра. Уилл накинул пальто на плечи, но его вид всё равно был далёк от приличий.

Это не имело значения. Я в своём ободранном платье тоже едва ли выглядела подобающим образом.

Я устроилась под боком у Уилла, и Питер с Маноджем покатили нас на тележке по длинному тёмному туннелю.

Джозефина несла факел и шла рядом с нами.

– Столько всего разрушено, – произнесла она. – Столько всего потеряно.

– Это отстроят заново, – пообещала я, взяв Уилла за руку. Некоторые вещи утеряны навсегда, и придётся их оплакивать, но со временем эти раны затянутся.

– Я не знаю, что теперь делать, – сказала Джозефина. – У меня никого не осталось.

– Мне всегда не помешает помощь в моём магазине игрушек, – предложила я. – Для членов семьи проживание бесплатное.

Джозефина покосилась на меня, но на её губах промелькнула тень улыбки. Papa подошёл к ней и положил руку на её плечо.

Да, мы начнём с начала.

***

Оставшаяся часть ночи пронеслась каким-то размытым пятном. Пока мы выбирались из катакомб во двор Академии, я смотрела на звёзды, и на мгновение моё сердце сделалось лёгким и свободным.

Я прошептала тихое «прощайте» своим родителям, наконец-то почувствовав, что они покоятся с миром. Затем я поддалась куче вопросов и хаосу, который, похоже, неизменно окружал меня.

Уилл, несмотря на его травмы, оставался моей непоколебимой скалой, и его спокойное присутствие угомонило меня, когда измождение взяло верх.

Академия превратилась в гудящий улей активности, особенно для тех немногих членов Гильдии и Ордена, которые являлись хирургами или костоправами. Я оставалась с Уиллом в лазарете, и мужчины с Литейного завода окружили нас, засыпая Уилла вопросами о случившемся. Время проносилось словно в дымке, казалось, что я проспала много недель и горевала.

Papa чествовали как героя-завоевателя, вернувшегося точно Одиссей после тягот и изнурительного труда. Я получала удовольствие при виде лиц тех, кто вечно во мне сомневался. Это доставляло минутное веселье, но в итоге я почти не обращала внимания. Это уже не имело значения.

31 декабря, когда в Академии наступила полночь, толпа людей в здании замерла неподвижно. В башне зазвонил колокол.

Согласно традиции, мы должны были собраться в зале, но из-за текущих обстоятельств те из нас, кто по-прежнему находился в лазарете, взяли за руки тех, кто был рядом, и подтвердили свою приверженность друг другу. Простые слова, простое обещание защищать Орден и служить ему. Ставить друг друга превыше славы или богатства. Сохранять узы верности, которые не ограничивались рамками нации, и самое главное, поддерживать древний огонь вдохновения, который будет пылать до тех пор, пока существует Орден.

Это была наша молитва. И пока слова, произносимые на разных языках, возносились к холсту звёзд на небе, я знала, что наступает новый день и новый год.

Судьба войны, которая бушевала за морем, теперь будет решаться теми, кто сражался за то, во что они верили. Джаггернаут никогда не увидит света дня. Я ощутила надежду, что 1863-й станет годом, который будет отмечен обещанием свободы.

Сидя на стуле возле Уилла в лазарете Академии, я знала, что у нас наконец-то есть надежда.

Глава 34

Весна 1867 года

Я расправила свои тёмно-красные юбки, спускаясь по склону во двор Академии. Я в последний раз делала это в качестве ученицы. Мои товарищи-соученики толпились во дворе, разговаривая друг с другом приглушенными, но восторженными глазами, пока птицы в золочёном вольере пели «Оду радости» в знак приветствия.

Я держала голову высоко поднятой и улыбалась, когда Питер поздоровался со мной из того самого угла, где он стоял так давно, в день нашей первой встречи. Как я и предсказывала, ему не удалось полностью избавиться от пухлости щёк.

– Ученица Маргарет, – он учтиво поклонился мне.

Я улыбнулась и присела в реверансе.

– Ученик Питер.

Ноа покачал головой, присоединяясь к нам. Я поражалась тому, как мои друзья – мои братья – выросли в таких статных молодых мужчин.

Манодж неспешной походкой подошёл к нам от вольера, выглядя вполне впечатляюще со своей аккуратной бородкой. За последние несколько лет она сделалась гуще. Он носил другой тюрбан. Вместо маленького узелка на макушке его нынешний тюрбан был смелым тёмно-красным головным убором, который он носил как корону. Драгоценное украшение с печатью Ордена свешивалось с передней его части.

– Манодж, в красном ты выглядишь прямо-таки царственно, – заметила я.

Он улыбнулся мне, и его тёмные глаза светились теплом.

– И ты тоже.

Кто-то прочистил горло позади меня, и я повернулась. Там стоял Дэвид с его кривой улыбкой. В нём появилась новая скромность, которая ему шла.

– Какой долгий путь мы проделали, – сказал он. Я радовалась тому, что наконец-то могла считать его настоящим и доверенным другом.

– Действительно, – мне повезло.

Он поклонился и предложил мне руку.

– Идём?

Мы вошли в зал Собрания, кивнув Джону Франку, который стоял у двери и придерживал её в открытом положении своей механической рукой. Он мне подмигнул, и я улыбнулась.

Сиденья зала были заполнены Развлекателями, каждый из которых облачился в тёмно-красные одежды с капюшоном, покрывающим голову. Они держали факелы поднятыми. Те, кто завершил ученичество, проходили по ступеням и собирались внизу зала.

Я помнила, какой одинокой чувствовала себя в ночь выдвижения, но теперь это чувство забыто.

Я находилась в окружении друзей, и меня ждала семья.

Я подняла взгляд к потолку, когда мой дед, облачившийся в церемониальные чёрные одежды с золотой цепочкой на шее, спустился с высоты. Платформа опустилась с потолка в окружении колонн огня, которые обвивались вокруг медной арматуры по четырём углам.

Шагнув вперёд из объятий древнего пламени, мой дед опустил капюшон и улыбнулся мне.

– Как глава Секретного Ордена Современных Развлекателей, я приветствую вас, новейших членов нашего благородного сообщества.

Он вызывал к себе моих коллег-учеников одного за другим. Оливер и Найджел выдавали им их собственные красные одежды. Затем дедушка каждому надевал на шею цепочку, пока на заднюю стену проецировались изображения из света. Они гордо демонстрировали личные символы каждого нового члена.

Он особенно выделил Дэвида как лучшего в классе. Борьба была напряжённой, но в итоге Дэвид заслужил, чтобы ему воздали честь за все замечательные вещи, которых он достиг, и я гордилась его успехами. Я также гордилась, что в большинстве случаев я не уступала ему в остроте ума. Мы часто соревновались друг с другом, и чаша весов лишь чуточку перевешивала в его пользу, но оно того стоило.

Мы все повернулись, когда Сэмюэл появился в зале, въехав на коляске. Манодж и Питер подошли к нему, предложив руки. Он поставил одну золотистую ногу вперёд, прочно опустив её на каменный пол, затем встал.

Зал разразился ликованием, когда Сэмюэл пошёл вперёд на своих механических ногах так же легко, как он двигался до ампутации. Я не пыталась сдержать слёзы, выступавшие на глазах. Как бы ужасно ни начинались наши отношения, теперь я называла Сэмюэла своим другом.

– Отличная работа, Дэвид, – прошептала я. Это было самое искусное его изобретение.

После того как вызвали всех остальных, я одна осталась стоять внизу зала, и весь Орден смотрел на меня.

– И наконец, ученица Маргарет Энн Уитлок, – голос Papa дрогнул.

Позади него в ярко-белом свете появилось изображение.

Прекрасная птица с расправленными крыльями смотрела в небо, готовая взлететь. Её лапки стояли на идеальном полукруге – скале под её ножками. Я пошла вперёд, стараясь сохранять спокойствие, хотя моё сердце готово было взорваться от счастья.

– Изумительная работа, Мег, – прошептал Оливер, когда я протянула руки, и он с Найджелом надели тяжёлые одежды на мои плечи. Я ощутила их вес, когда они подняли капюшон, окутывая меня гордостью за всё, чего я достигла.

Я шагнула вперёд и опустила голову. Papa надел мне на шею цепочку. В центре золотого медальона была выгравирована моя метка.

Подняв голову, я посмотрела в глаза Papa. Они сияли в мерцающем свете.