Текст книги "Тень машины войны (ЛП)"
Автор книги: Кристин Бейли
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц)
Моё сердце подскочило к горлу.
И действительно, кирпичи снова повалились на пути, но я не пригнулась, когда поезд наехал на них. В туннеле что-то было. Нечто массивное и белое.
Белое.
Это мел.
– Тормози! – завизжала я, метнувшись к панели управления и сама вцепившись в тяжёлый рычаг. – Тормози! Туннель обвалился!
Уилл и Джон Франк присоединились ко мне, схватившись на рычаг и навалившись всем весом. Вместе мы стали давить на тормоз. Джон потянул за второй рычаг, и шестерёнки в кабине застонали, переключаясь на вращение в обратную сторону. Поезд завопил, как раненный зверь, пока мы пытались противиться инерции огромного монстра.
Он с грохотом нёсся к горе камней и обломков перед нами.
Мы в неё врежемся. Мои руки тряслись от усилий, весь двигатель дрожал от мощи тормозов. От колёс полетели искры.
Ближе.
Ближе.
Мы не остановимся вовремя.
Поезд вот-вот потерпит крушение.
Глава 13
Двигатель завыл, напрягаясь так, как запаниковавшая лошадь натягивает поводья. Я ощущала натужное жжение в груди и плечах, пока всем своим весом пыталась удержать рычаг тормоза.
Колеса визжали, пока близко расположенные прутья направляющего механизма не врезались в гору обломков.
Сила удара швырнула нас вперёд. Я врезалась в Уилла, который налетел на механизм перед нами. Поезд продолжал ехать, толкая перед собой обломки, пока локомотив, наконец, не остановился со стоном.
И тогда всё замерло неподвижно. Поезд протестующе зашипел, и я подняла голову. Я лежала на Уилле, и вместе мы оказались втиснуты в маленькое пространство возле топки.
– Уилл? – прошептала я. Я ожидала, что его руки стиснут меня в оберегающем объятии. Вместо этого они безжизненно лежали вдоль боков.
– Уилл? – мой голос напоминал визг, когда я оттолкнулась от него и обхватила ладонями его лицо. Его глаза оставались закрытыми.
– Уилл! – я схватила его за лацканы пальто, боясь слишком грубо тряхнуть. Он не мог умереть.
Нет. Нет.
Вода из бойлера бурлила в трубах. Жар топки опалял мою щёку, ухо по ощущениям как будто горело. Пот струился по моей шее, но в то же время мне было холодно, очень холодно.
– Уилл, пожалуйста, – прошептала я; моё горло сжалось и ныло. – Пожалуйста, очнись.
Наклонившись вперёд, я прикоснулась к его лбу. Я словно прожила целую жизнь боли и чувства вины в тот момент, пока молилась, чтобы не потерять его. Только не так – в одно мгновение жив, в следующее уже нет.
– Пожалуйста, – я погладила его по лицу и положила ладонь на его сердце.
Его грудь поднималась под моей рукой. О, слава тебе, Господи. Он жив.
Я почувствовала присутствие Джона за своим плечом.
– Мисс, вы пострадали?
– Уилл не шевелится, – я повернулась к члену Гильдии, отчаянно прося о помощи. Джон протолкнулся рядом со мной и аккуратно ощупал голову Уилла, затем прикоснулся к его шее и плечам. – Насколько всё плохо? – спросила я.
– Он принял на себя знатный удар. К счастью, он не разбил голову, – Джон вытащил фляжку, и на мгновение я подумала, что он заставит Уилла отпить из неё, но вместо этого он поднёс горлышко к носу Уилла.
Глаза Уилла заморгали, но оставались расфокусированными. Он резко втянул носом воздух и попытался сесть.
Джон удержал его одной рукой.
– Полежи. Такой удар по голове и убить способен. Ногами пошевелить можешь?
Ботинки Уилла повернулись в одну сторону, затем в другую. Он кивнул, затем с трудом сглотнул, словно ему было нехорошо.
– Как тебя зовут? – спросил Джон.
Уилл сделал глубокий вдох.
– МакДональд.
– Ты знаешь, какой сегодня день?
– Рождество, – Уилл слабо усмехнулся. – Одно из самых насыщенных событиями в моей жизни.
– Жить будет. Удерживайте его в лежачем положении столько, сколько получится, – объявил Джон, затем вышел из кабины. Внезапно у меня голова закружилась от облегчения.
Уилл попытался посмотреть на меня, но его глаза по-прежнему казались странными. Он протянул руку и прикоснулся к моей щеке. Я взяла его руку и прижалась лицом к его ладони.
– Мег?
– Я не пострадала, – горячая слеза скатилась в его пальцы прежде, чем я успела её сдержать. – Полежи. Скоро всё будет хорошо.
Я стянула с себя пальто. Этого казалось недостаточно, но я свернула его и аккуратно подложила Уиллу под голову. Джон сказал, что он не разбил себе череп, но какая-то часть меня в это не верила.
– Как двигатель? Мы всё ещё можем добраться до Франции? – спросил Уилл, потрогав свой затылок и вздрогнув.
– Чёрт возьми, Уилл! Ты мог умереть, – шок и страх от крушения затопили меня, и мне казалось, что я тону. – Мы разбили поезд. Что уж тут говорить, мы в очень паршивом положении, – наверное, за это нас исключат из Ордена. У нас же не получится скрыть крушение поезда.
– А ну-ка послушай, – сказал Уилл, садясь. Он поморщился, затем тяжело сглотнул и посмотрел на меня ясными глазами. – Паршивое положение ещё ни разу нас не останавливало.
Я слабо улыбнулась ему.
– Вот это моя девочка, – он протянул руку и смахнул выбившуюся прядь волос с моего лица.
Я погладила его по щеке. Все правила и осторожность по поводу моей репутации в данный момент не имели никакого значения. Мне нужно ощутить связь с ним, какими бы ни были последствия.
Уилл с трудом поднялся на ноги. Он на мгновение потерял равновесие и ухватился за рычаг тормоза.
– Где Джон?
– Думаю, он осматривает полученный урон, – я помогла Уиллу спуститься по ступеням.
В туннеле царила полная темнота, и только лобовой фонарь сиял как маяк. Меловая пыль, пар и дым от трубы витали в воздухе, делая луч света едва различимым.
Джон стоял у горы обломков, почёсывая шею сзади.
– Мда, ну и бардак.
– Насколько всё плохо? – спросил Уилл.
– К счастью, двигатель по-прежнему в рабочем состоянии. Бойлер получил кое-какие поверхностные повреждения. Мы сможем выправить их молотком. Но направляющий механизм испорчен. Возможно, мне понадобится одолжение от Литейного завода. Или два, – Джон рассмеялся себе под нос, и я начала беспокоиться о психическом здоровье этого мужчины. – Может, даже три.
– Я замолвлю словечко, – сказал Уилл. – Полагаю, мы можем начинать копать.
Джон покачал головой.
– Нет, мы пойдём на своих двоих. Я заручусь помощью французских членов Гильдии. Мы доставим механизм до другого конца туннеля. Так все мы вовремя вернёмся к клятве.
– Но что вы скажете Лидеру Октавиану? – спросила я. Я чувствовала себя ужасно из-за того, что втянула его в этот бардак.
– Октавиану? – Джон пошёл обратно к кабине. Он забрался внутрь и снова вышел с нашей сумкой, моим пальто и своим сломанным фонарём. Он бросил мне пальто и сумку. Я надела пальто и повесила ремень сумки через плечо. – В Гильдии существует старое правило, мисс Уитлок. Если мы должны хранить секрет, мы его храним. А если Октавиан чего-то не знает, так это только к лучшему, – он сверкнул мне улыбкой и поднял фонарь. У меня сложилось ощущение, что это не первый раз, когда Джон Франк ответственен за масштабную катастрофу.
Я взяла Уилла за руку и помогла ему сохранять равновесие, пока мы перебирались через гору обломков, а затем пустились в своё долгое путешествие на другую сторону.
То, что заняло бы час или два в стремительно несущемся локомотиве, превратилось в долгий тяжёлый путь, на который ушла целая вечность.
Мы спотыкались во тьме, держась поближе к стене. Никто из нас не говорил ни слова. Тишина начала просачиваться в моё сознание. К счастью, крыс здесь не было, но от каждого необъяснимого звука, который эхом прокатывался по туннелю, я ожидала, что потолок обрушится. Если он обрушился один раз, он с лёгкостью может повторить подвиг.
И так мы продолжали, пока грубая кладка не сменилась мозаикой изящных шестерёнок. Я провела руками по местам стыка, чувствуя, как они безупречно складывались в одно полотно.
Мы добрались до помещения, очень похожего на то, в котором мы нашли локомотив. Казалось, что это место некогда было в идеальном состоянии, но с тех пор погрузилось в плачевное забытьё. Всё выглядело так, будто с самого момента сотворения этого места сюда не ступала нога человека. Запустение туннеля и привело к обрушению. Здесь нас могла поджидать какая угодно катастрофа. Джон повёл нас вверх по лестнице, к очередной запертой двери, которая выглядела в точности как предыдущая. По спине побежали мурашки. Если от запустения дверь застряла в запертом положении, то мы поистине окажемся в ловушке.
Когда дверь со скрипом отворилась, мне недолго удалось наслаждаться облегчением. За дверью находилась вертикальная шахта. Я никогда не питала особой любви к лестницам и не сумела подавить дрожь, пробежавшую по телу.
Уилл успокаивающе положил ладонь мне на плечо. Мне нужно выбраться из темноты. Джон дёрнул рычаг, и потолок над нами исчез, сначала опустившись, а потом скользнув под пол того, что находилось над нами. Свежий воздух хлынул внутрь, как очищающая вода, и я сделала глубокий вдох. Пахло ладаном и свечным воском.
Я послала короткую благодарственную молитву за то, что мы выжили. Даже короткая лестница не устрашила меня, пока мы карабкались вверх, к свободе, к Франции и к маленькой загородной часовне, украшенной на Рождество.
Мы украдкой вышли на открытую тропинку среди трав, засохших от зимнего мороза. Над головой светили звёзды, напоминавшие ослепительное одеяло света в глубокой ночи.
Я обхватила себя руками, но не могла защититься от холода. Внезапно тяжёлое пальто Уилла опустилось на мои плечи.
– Уилл, ты ранен, – запротестовала я.
– Холод на пользу моей голове. Оставь его себе хотя бы до тех пор, пока мы не найдём пристанище.
Я закуталась в пальто, позволяя остаткам тепла его тела просочиться в меня. Это такой изумительный подарок в холодную рождественскую ночь.
– Джон, тебе знакомо имение под названием Pensée? – спросил Уилл. – Мы ищем мужчину по имени Морис Дюрант.
Джон опустил взгляд на землю под ногами. Его губы плотно поджались. Затем он покачал головой, но это движение было таким незаметным, что я едва не упустила это.
– В Pensée уже много лет никто не бывал. Дюрант отошёл от дел Ордена и теперь живёт один, если он вообще ещё жив. Его разум помутился, и это такая жалость. Когда до меня в последний раз доходили вести, я слышал, что он уже не в состоянии нормально поддержать разговор. Он теперь только всматривается в звёзды, – Джон посмотрел по сторонам. Оставалось лишь надеяться, что он сумеет сориентироваться.
– Вы можете отвести нас туда? – спросила я.
– Когда я в последний раз был в Pensée, я только-только принёс клятву Ордену. Я забыл, где именно находится это место, – он слегка приободрился, потирая большим пальцем бакенбард, и улыбнулся. – Но кое-кто может сказать вам больше. Нам всё равно нужно нанести ей визит. Идёмте со мной, – он поднял фонарь, который уже мигал от нехватки масла, и мы последовали за ним.
Это был долгий путь по холодной и тихой загородной местности. Несмотря на предвкушение, я не могла отделаться от дурного предчувствия. Не знаю, чем это было вызвано – холодком в воздухе или же заброшенностью примятых ветром полей в такой близости к океану.
Мы преодолели много миль в направлении моря. В итоге мы набрели на небольшой домик на краю огромного поля. След приглашающего дымка завитком повис над каменной трубой. Я услышала хлопанье крыльев и посмотрела вверх, заметив блестящую птицу, пролетевшую по небу. Джон громко постучал в дверь.
Ответа не последовало.
Он снова затарабанил, и я забоялась, что дверные петли не выдержат.
– Должно быть, она в голубятне. Идёмте за мной, – Джон поманил нас жестом, и мы завернули за угол маленького домика к огромной голубятне позади него, которая была размером почти с сам дом. Голубятня была пристроена к боку дома так, что две постройки имели общую стену, но если у дома была наклонная крыша, то жестяная крыша голубятни оставалась абсолютно плоской. В здании не было ни единого окна, только небольшой крытый люк, чтобы птицы влетали и вылетали. К моему удивлению, на крыше примостилось примерно тридцать маленьких серебряных голубков.
Из настоящего серебра.
Металлические птицы мерцали в лунном свете, сидя на небольших колёсиках вместо лапок. Время от времени одна из них хлопала крыльями, словно беспокоясь, и шестерёнки на её груди вращались.
– Габриэлла, – позвал Джон, тарабаня по двери. – Мне надо с тобой поговорить, – прокричал он в лачугу. Меня шокировало то, что он говорил на безупречном французском.
Дверь распахнулась.
Поразительная женщина с кожей на один-два тона светлее кожи Джона и густыми волосами, убранными под платок, вышла на порог. Она посмотрела на члена Гильдии так, как гадюка смотрит на мангуста.
– Скажи мне, почему я не должна захлопнуть эту дверь перед твоим лицом? – спросила она со странным акцентом. Я гадала, не имела ли она карибского происхождения.
Джон опустил голову в вежливом поклоне, но это сделало его похожим на клоуна.
– Потому что ты знаешь, что обожаешь меня, Габриэлла.
Габриэлла нахмурилась как женщина, которая очень долго терпела чушь.
– Обожаю тебя? Да я к хряку питала более нежные чувства, – уголки её полных губ приподнялись в едкой улыбке. – И этот хряк был очень вкусным. Что на сей раз ты безвозвратно разрушил?
Несмотря на резкие слова, она распахнула дверь шире и позволила нам войти. Сотни голубей ждали в маленьких коробочках, каждая из которых была помечена городами и иногда именами людей. Изумительное зрелище. Что-то стукнуло по крыше, и я подпрыгнула, но потом поняла, что с таким звуком приземлилась очередная птица.
Джон снял шапку и даже сумел выглядеть раскаивающимся, когда вошёл и повернулся лицом к Габриэлле.
– Возможно, я вывел локомотив для небольшой поездки и проверки рельсов. Теперь он наполовину забурился в мел под каналом. О, и счастливого тебе Рождества.
Она вскинула руки.
– Я так понимаю, ты хочешь, чтобы я помогла тебе его выкопать? – её кулаки упёрлись в бока. Одна из птичек пронзительно курлыкнула.
– Брось, Габриэлла. Что бы ты сделала, если бы он простаивал на твоей стороне канала? Грешно оставлять его в неисправном состоянии, и ты это знаешь, – Джон наградил её очаровательной улыбкой. – Что толку якшаться с этими изобретателями, если мы не можем позабавиться с их игрушками?
Я начинала понимать, почему Развлечения необходимо запирать. Джон Франк представлял нешуточную угрозу.
Габриэлла закатила глаза.
– То есть, ты его разбил. Ничего нового. Полагаю, ты также хочешь, чтобы я не позволила никаким слухам об игрушке дойти до Лондона.
– Было бы неплохо, – подтвердил Джон.
– Можешь даже забыть, что ты об этом просил. Я не стану терять своё место, чтобы спасти твою шкуру, – Габриэлла вытащила небольшой клочок бумаги, бегло написала на ней записку и аккуратно просмотрела все имена необычных птичек прежде, чем выбрать новую. – Я уже получила паническое сообщение от герцога Чэдвикского, который просил меня присмотреть за его блудной подопечной.
Уилл взглянул на меня, и я внезапно испытала угрызения совести. Я не хотела его волновать. Мне надо было догадаться, что он будет следить.
Габриэлла спрятала записку в карман на животе птицы, затем вышла на улицу. Очутившись в ясном свете луны, Габриэлла резко вскинула руки, и маленькая серебряная птичка взлетела в небо.
– Заходите внутрь, мадемуазель Уитлок, месье МакДональд.
Мы с благодарностью вошли в маленький домик, и я задавалась вопросом, что же содержалось в записке. Хотя огонь в очаге уже угасал, сам дом хорошо сохранял тепло. Я пыталась избавиться от ощущения холода в одежде, оглядывая небольшую, но находящуюся в хорошем состоянии мебель и вещи, занимавшие одну комнату, которая предназначалась для всех дневных дел. Дверь слева, должно быть, вела в спальню.
Габриэлла встала передо мной.
– Итак, расскажите мне, что привело вас во Францию в такой отчаянной манере, что вы воспротивились опекуну и прибегли к помощи этого имбецила? – спросила она с изрядным осуждением в голосе, резко кивнув в сторону Джона Франка.
– Мы ищем моего деда, – сказала я.
– Генри? – она переключилась на английский, хотя произнесла имя моего деда с сильным французским акцентом. – И вы полагаете, что он жив? – она напряжённо смотрела на меня широко раскрытыми тёмными глазами.
– Полагаю, да.
Габриэлла повернулась к огню и снова разворошила угли, пока пламя не пробудилось к жизни, но не сказала больше ни слова.
– Нам нужно навестить Мориса Дюранта. Мой дед, возможно, посещал его прямо перед своим исчезновением, – объяснила я.
– Я не знаю, бывал ли Генри когда-либо в Pensée. Я знаю, что этот дом годами был погружен в тишину, но по-прежнему оставался открытым для посещений. А потом внезапно превратился в крепость. Мудрее всего будет не входить в ворота, – Габриэлла небрежно бросила полено в огонь, и там взметнулась россыпь опасных искр, разлетевшихся по камню в направлении деревянного пола.
– Прошу, у нас мало времени, и это наш единственный шанс спасти его. Вы можете отвести нас в Pensée?
Габриэлла опустила взгляд. Её лоб нахмурился. Затем она обречённо подняла глаза.
– Я не могу. Слишком много писем поступает из-за канала, – сказала она. Я ощутила укол её слов, когда она произнесла это. Затем она встала и посмотрела в окно. – Но мои птицы могут.
Глава 14
Габриэлла встала и подошла к огню. Она несколько раз резко потыкала в угли.
– Этой ночью уже ничего нельзя сделать. Чтобы проследить за птицей, вам нужен свет, а до Pensée путь неблизкий, – она хлопнула в ладоши, затем встала возле меня. – Вы, мужчины, ложитесь спать на пол и будьте благодарны хоть за это. Мег, идём со мной, – она торопливо повела меня к небольшой спальне, затем повернулась обратно к мужчинам. – И Джон, если я проснусь, а мой сыр внезапно пропадёт, я свалю всё на тебя.
– Это была мышь, клянусь, – Джон прижал ладонь к сердцу.
– Мышь, как же, – проворчала Габриэлла, затем захлопнула и заперла дверь в спальню.
Следующим утром мы упаковали провизию и встретились с Габриэллой позади голубятни. В одной руке она держала маленькую серебряную птичку, а в другой – огромный компас. У птички было толстенькое тельце, в груди которого находился замысловатый комплект шестерёнок. Механизм выглядел довольно мило с коротким медным клювиком и тёмными глазами-бусинками, но его длинные серебристые крылья были изящными, и хоть выносливость механической птицы, подобной этой, однажды спасла мне жизнь, это всё равно предмет, который не застрахован от ошибок. Нам предстояла дальняя дорога, и если с птицей что-то случится, мы с Уиллом потеряемся.
– Компас покажет вам расположение птицы. Она приземлится у ворот. Дальше я вам не смогу помочь. Мне нужно связаться с большим количеством людей, если мы хотим восстановить локомотив. Удачи, – она протянула руку и вложила компас в мою ладонь. Он ощущался тяжёлым, и я чувствовала, как он тикает, словно карманные часы. Снаружи он выглядел в точности как морской компас, но стрелка не показывала на север. Она без колебаний указывала на птицу.
Габриэлла завела серебряную птичку, затем подбросила её высоко в воздух. Та захлопала крыльями, с каждым движением издавая пронзительный писк.
Птичка свернула на юг, и мы с Уиллом пустились в погоню. Поначалу мы бежали, стараясь держать крохотную птицу в пределах видимости, пока та летела по ясному зимнему небу. Наше дыхание вырывалось клубами пара вокруг наших лиц.
Уилл остановился передо мной и упёрся ладонями в колени, смеясь и пытаясь перевести дыхание.
– Это всегда будет так?
Тонкий слой льда захрустел под моими ботинками, когда я присоединилась к нему. Изумительно было ощущать головокружение и от физической нагрузки, и от свободы. Вокруг нас не было ничего, кроме пустых пашен и густых скоплений голых деревьев. Никто не осуждал. Никто не высказывал предположений. Вообще никого не было.
– Надеюсь, что да.
Я покрутила компас в руках, ощупывая швы и осматривая шестерёнки под иглой.
– Даже не вздумай разбирать эту штуку, чтобы посмотреть, как она работает, – сказал Уилл.
– Я бы никогда такого не сделала, – запротестовала я.
Уилл улыбнулся мне.
– Ты думала об этом.
Я склонила голову и улыбнулась, затем пошла рядом с ним, когда мы двинулись дальше. Он как всегда был прав. Вот ведь тролль.
День тянулся, а мы разговаривали, шли по замёрзшим полям и брели по опустевшим пригородным тропам. Мы обсуждали всё и в то же время ничего. Такое ощущение, будто мы проговаривали наши письма вслух и позволяли нашим разумам блуждать вместе.
Солнце начало низко опускаться над горизонтом, но мы шли по компасу к птице и Pensée.
Наконец, после целого дня пути я увидела огромный особняк на высоком холме. Маленькие участки леса примостились у подножья холма, но даже самые высокие ветви не дотягивались до дома. Свет садящегося солнца отражался от множества окон. Весь этот дом, начиная от выделяющейся островерхой крыши с рядами фронтонов и заканчивая высокими арочными окнами с балконами, был построен ради неба. Всё в нём стремилось к небесам, и в особенности центральный купол, который возвышался над остальным домом.
– Думаешь, это Pensée? – я поистине остолбенела. – Изумительное имение.
– Прекрасное как могила, – пробормотал Уилл. – Идём. Нам ещё долго идти.
Вскоре мы добрались до высокой и гладкой стены, которая окружала основание холма. Вокруг неё вырос лес, отчего издалека её не было видно. И хоть мы с Уиллом старательно искали, но очевидного пути через неё не обнаружилось.
Ворота были такими же пугающими. Коррозия придала им зловещий зеленоватый цвет. Два массивных дверных молотка в форме волчьих голов смотрели на нас полыми глазами. Серебряная птичка приземлилась на стену и теперь чирикала нам. Я не была уверена, ободрение это или предостережение.
Уилл толкнул ворота.
– Заперто.
Я попытала удачи с дверным молотком, и он с глухим ударом опустился на идеально круглый диск под ним. Я вздрогнула, когда этот звук эхом прокатился по холму.
Ответа не последовало. Дом оставался неподвижным.
– Должен же существовать какой-то путь внутрь, – я провела ладонями по двери. Не было никакого засова, а значит, запирающий механизм находился или с другой стороны, или внутри самих ворот.
– Возможно, мы как-нибудь сумеем перебраться через них, – предложил Уилл, сделав шаг назад и осмотрев стену. Он резко подбежал к стене и, оттолкнувшись ботинком от гладкого камня, подскочил вверх, но толку не было. Он приземлился на ноги, как кот, всегда падающий на лапы. Он повернулся и посмотрел на меня. – Я могу поднять тебя.
– Я никак не смогу спуститься по другой стороне, и мы не знаем, что по ту сторону ворот. Что бы там ни было, мы должны столкнуться с этим вместе, – я сделала глубокий вдох.
– Справедливо, – Уилл снял фуражку, почесал голову, затем надел фуражку обратно. – Дюрант вполне может быть мёртв.
– Какая позитивная мысль, – должен же существовать какой-то способ попасть внутрь. Просто я пока его не видела. Я получше присмотрелась к дверным молоткам, ощупывая края медальона под кольцом, которое свисало из пасти волка. По размеру оно идеально подходило под мой ключ.
Я потыкала в него, подёргала, но ничего не произошло.
– Что ты пытаешься сделать? – спросил Уилл, подойдя ко мне сзади после второй неудачной попытки взобраться по стене.
– Пластина для удара дверным молотком точно повторяет размер и форму моего ключа, но от этого никакого толка. Там ничего нет.
Уилл сделал шаг назад, склонил голову набок и посмотрел на ворота.
– А этот ты осматривала? – он показал на левый дверной молоток.
Я об этом даже не подумала. Обычно левый молоток служил чисто украшением. Многими из них вообще нельзя было постучать. Именно поэтому никто не станет искать там что-то особенное. Гениально.
Я быстро осмотрела дверной молоток, ощупывая каждый его дюйм.
И действительно, под пластиной для удара обнаружилась крошечная защёлка. Я надавила на неё большим пальцем и сдвинула до упора вправо.
Что-то щёлкнуло, и меня затопила надежда. Медальон стопорился от ржавчины, но всё же сдвинулся в сторону, открывая нишу для моего ключа.
Я схватила ключ, болтавшийся на шее, и сняла крышку. Серебристый цветок со слегка треугольными лепестками поднялся из центра часов точно так же, как и в первый раз, когда мы с Уиллом открыли их.
Я ощутила покалывание на шее, пока пристраивала серебристый цветок в замок. Второй дверной молоток сдвинулся в сторону, открывая набор крошечных клавиш миниатюрного пианино. Вот он, замок Papa. Мне лишь нужно, чтобы ключ открыл нужную фразу из песни моего дедушки, и дверь отворилась. Вот только ключ ничего не сыграл.
Мне придётся сыграть всю песню. Papa определённо здесь побывал. Никто не знал всю песню. Он запер эти ворота ото всех, кроме себя самого.
– Papa установил этот замок. Мне нужно сыграть всю песню, – сказала я Уиллу, который наблюдал за этим через моё плечо.
– Твой дед был решительно настроен никого не впускать. Нам нужно сохранять осторожность, – Уилл положил руку на моё плечо, пока я играла переменчивую мелодию.
С каждой нотой из огромных ворот доносились щелчки, звуки вращения и другие механические шумы. Уилл следовал за приглушенными эхами звуков вдоль стен. Они не могли порождаться исключительно замком. Они простирались слишком далеко.
– Мег, думаю, мы заводим какой-то механизм, – сказал он.
Когда мы в последний раз прошли через подобные ворота, на другой стороне нас встретил механический Минотавр. Papa был гением, но решительно хотел защитить себя от убийцы. У него не было намерений создавать нечто сдержанное. Я сделала глубокий вдох. Я не хотела иметь дело с гениальностью моего деда, когда он нацелился защитить себя, но нам придётся это сделать.
– Здесь есть что-нибудь, что мы сумеем использовать как оружие?
Уилл потянулся вверх и отломил пару толстых веток с накренившегося и засохшего дерева как раз тогда, когда я закончила песню. Ворота перед нами начали зловеще отворяться.
Я пыталась проглотить свой страх, пока проход между створками расширялся. Я ждала, когда что-то выпрыгнет на меня с другой стороны. Проход всё увеличивался, но открывал нам лишь тропу через лес. Всё остальное было неподвижным, даже птица на воротах.
– Одолжишь мне немного твоего подола? – спросил Уилл, вытаскивая нож из носка и протягивая его мне. Я воспользовалась ножом, чтобы отрезать кружевные оборки с подола нижней юбки. Мне всё равно не хотелось о них споткнуться.
Уилл разрезал полоску оборок пополам и намотал их на концы двух веток, затем достал из пальто фляжку.
– Уилл? – он не был любителем крепких напитков.
– Дункан дал её мне, – мрачно сказал он. – Она по-прежнему полная.
Меньше всего мы нуждались в напоминании о том, как быстро наши приключения могли привести к гибели. Уилл налил жидкость на полоски моих оборок, затем зажёг спичку и подпалил их.
– Будем надеяться, что если нам что-то встретится, то это послужит хорошим отвлечением, – сказал Уилл, протянув мне самодельный факел. Минотавр ориентировался на тепло, чтобы искать нас, но огнём мы сумели его ослепить. Уилл действительно был намного умнее, чем думали многие. – Готова? – спросил он.
Я кивнула и подняла факел. Солнце позади нас садилось волной собственного пламени. Свободной рукой я сжала его ладонь.
– Пошли.
Теперь широко раскрывшиеся ворота выглядели зловеще неподвижными. Мы вошли туда, держась за руки. Глаза волков, выгравированных над дверными молотками, как будто следили за нами.
Как только мы оказались по другую сторону, ворота медленно закрылись. Лязг эхом прокатился по холму, и в тени ворот вечер казался куда более мрачным. Я высоко подняла факел, пока мы шли по тропе через лес. На каждом шагу я ожидала засады. Каждый мускул моей спины и шеи оставался напряжённым, а Уилл крепко держал меня за руку.
Ворота захлопнулись с тяжёлым грохотом. Затем единственным звуком в неподвижной холодной тишине вечера остался хруст сухих листьев и участков льда под нашими ботинками.
Я видела, как дыхание клубится перед моим лицом в подрагивающем свете факела. Волоски на моей шее встали дыбом, когда я услышала, как где-то сломалась веточка.
Я повернулась, ища в тенях следы чего-либо.
– Это был ты? – прошептала я.
– Нет.
Моё сердце ухнуло в пятки. Уилл поднял свой факел, и свет отразился от чего-то в тени деревьев. Две точки света блеснули красным во тьме. Затем ещё две, и ещё две.
О Боже.
Я подняла факел и лихорадочно осмотрелась по сторонам. Десять мерцающих глаз, не отрывавшихся от нас. Они подвинулись ближе, и свет скользнул по металлическим мордам пяти огромных металлических волков.
Один из них поднял вытянутую морду, и его пасть распахнулась, обнажая мерцающие серебристые зубы, казавшиеся острыми как ножи. Металлическая шерсть покрывала его голову и шею; она блестела смертоносными лезвиями и шипами. Толстые линзы были установлены на его левом глазу, и наружная часть этих линз вращалась, искажая красный свет механической радужки, когда волк сосредоточил взгляд на мне. Он зарычал – этот звук составлял комбинацию металлического дребезжания и скрежета шестерёнок.
Двигаясь инстинктивно, я изменила позу, прижавшись спиной к спине Уилла, когда волки окружили нас.
Один за другим волки запрокинули головы и завыли.
Глава 15
Это был сигнал тревоги. Они предупреждали обитателей дома о нашем присутствии. Я задрожала, вцепившись в факел, и его пламя поколебалось. Вой вызвал у меня мурашки, стихая в холодном воздухе. Волки опустили головы, и их взгляды вновь сосредоточились на нас.
Уилл помахал факелом, но волки не проследили за движением его руки. Их глаза не отрывались от нас. Эти звери оказались более замысловатыми, чем Минотавр.
Я сделала медленный шаг в направлении ворот. Волки следили за мной, но не двинулись вперёд и не атаковали.
– Чего они ждут? – прошептала я.
Головы всех волков сдвинулись, чтобы сосредоточиться на мне.
– Думаю, они удерживают нас на месте, пока кто-нибудь не придёт и не отзовёт их, – сказал Уилл. Он наклонился и подобрал камень. – Приготовься.
Он бросил камень поверх плеча одного волка. Тот со стуком запрыгал позади стаи, и их головы повернулись на звук.
– Они следуют за звуком? – прошептала я. Конические изгибы металла, служившие им ушами, повернулись обратно ко мне, и они заняли прежние оборонительные стойки. Они точно следовали за звуком, как минимум частично.
Уилл слегка сгорбился и подобрался, готовясь к нападению. Его тело оставалось неподвижным и напряжённым. Я вся тряслась внутри, а он выглядел непоколебимым, как гранит.
– Если они хоть сколько-нибудь похожи на настоящих волков, то не нападут, пока мы смотрим им в лицо. Но если мы сдвинемся с места, они погонятся за нами. Если они воспринимают звуки, то последуют за нашими шагами. Нам нужен отвлекающий фактор.
Это не настоящие волки. У них нет страха, нет чувства самосохранения. Они могли позволить себе безжалостность, которой не допускало живое существо. Они пугали меня намного сильнее настоящего волка.
