Текст книги "Война корон"

Автор книги: Кристиан Жак

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 20 страниц)

49

Приближаясь к Пер-Меджеду, освободители Египта не сомневались, что им предстоит тяжелая битва с гиксосами. Воины с ужасом рассказывали друг другу о чудовищах-лошадях, послушных мысленным приказаниям Апопи, о копейщиках, одним ударом пронзающих сразу трех человек, о смертоносных колесницах, против которых бессильна даже магия царицы Яххотеп.

На передовом судне флотоводец Хонсухотеп вновь прощупывал дно Нила длинным шестом. Слух у него был исключительный, не хуже, чем у кошки. Он настороженно ловил малейший шорох, ожидая нападения с берега в любую минуту. Усач и Афганец хорошо знали эти места и глядели во все глаза.

– Пер-Меджед совсем близко, – Усач не на шутку встревожился.

– Однако никого не видно и не слышно, – проговорил Хонсухотеп. – Они наверняка устроили нам засаду.

– Существует лишь один способ узнать, что они замышляют: разведка боем, – сказал Афганец.

Хонсухотеп подал знак, и барки причалили к берегу.

Яххотеп и Камос согласились, что нужно послать к городу небольшой отряд, но не позволили Афганцу возглавить его.

– Ты опытный воин, талантливый военачальник. Тебя нужно поберечь. Лучше я пойду, – вызвался Усач.

– Ты останешься, – возразила Яххотеп. – Или ты забыл, что не менее опытен и талантлив?

– Царица, в разведку нельзя посылать желторотых юнцов! Без толкового командира мальчишки погибнут.

– Как, по-твоему, я толковый? – спросил Камос.

У Афганца и Усача глаза полезли на лоб от удивления.

Фараон низко поклонился матери:

– Царица, позволь мне пойти туда. Именно я, а не кто-то другой, должен вести воинов, если предстоит опасное сражение. Пусть увидят, что страх мне неведом, что я первым иду в бой и последним отступаю. И ты, и отец всегда вдохновляли войско своим примером.

Яххотеп поняла, что это не пустое бахвальство, не самонадеянность двадцатилетнего юноши. Человек, вполне сознающий свой долг военачальника и правителя страны, вынес зрелое решение.

Сердце матери сжалось от боли, но возразить было нечего.

– Если мне суждено погибнуть, – прошептал Камос, – уверен, ты продолжишь борьбу.

Молодой фараон с сотней воинов высадился на берег неподалеку от Пер-Меджеда. У реки засады не было.

Оставшиеся с нетерпением ждали вестей. Камос обещал, как только начнется битва, отправить Плутишку с кратким посланием.

Усач в волнении мерил шагами палубу.

– Голубя все нет! А ведь прошло немало времени.

– Может быть, это означает, что гиксосов они не встретили, – предположил Афганец.

– А если фараон попал в плен? Или Плутишку сразила стрела? Мы должны поспешить к ним на помощь!

Однако Яххотеп, сосредоточенная и молчаливая, не отдавала приказа выступать.

– Тут что-то не так! – настаивал Усач. – У меня дурные предчувствия.

– Согласен, дело нечисто, – поддержал его Афганец.

Оба поспешили к царице, но не успели и рта раскрыть, как послышалось хлопанье крыльев, и на плечо Яххотеп опустился голубь. Плутишка, пока с его лапки снимали крошечный свиток, с довольным видом чистил перышки. Радовался, что исправно выполнил поручение.

Иероглифы, безусловно, вывела рука фараона. Тем не менее поверить написанному было трудно.

– В городе нет гиксосов, – прочла вслух царица. – Фараон ожидает нас у ворот.

Пер-Меджед встретил их абсолютным безмолвием.

На улицах ни единого человека, даже собак не видно.

Градоначальнику Эмхебу тишина в городе показалась подозрительной и зловещей. Он приказал своим людям осторожно обследовать каждый дом.

Нигде ни души, закрома полны, не похоже, будто жители спаслись бегством.

– Наверное, гиксосы задумали взять нас в окружение. Сейчас они затаились и выжидают, пока наши воины разойдутся по городу, – предположил Эмхеб.

Камос собрал всех на площади. Усач и Афганец приказали передовым отрядам готовиться к рукопашной.

Гиксосов по-прежнему не было.

Внезапно Усач различил в пыли следы босых ног, копыт, покрупней ослиных, и странные борозды, будто идущие волокли по земле что-то тяжелое.

– Они ушли вон туда, на север.

– Странно, что гиксосы сдали город без боя, – покачал головой Камос, не зная, что и думать.

Освободители Египта шумно радовались победе, доставшейся им без кровопролития. Вот тебе и непобедимая армия Апопи, вот тебе и грозные колесницы! Горстка жалких трусов, бегущих при приближении противника и бросающих селения и города, даже не пытаясь их отстоять!

Яххотеп не разделяла всеобщего ликования. Гиксосов нет, это верно, но куда подевались жители Пер-Меджеда?

– Сюда, скорее! – вдруг позвал градоначальник Эмхеб.

Они поспешили к зернохранилищам, расположенным на окраине города.

Их поразил чудовищный запах и лужи черной крови, запекшейся кругом.

Лучники приложили стрелы к тетиве, ожидая появления врага.

– Откройте двери зернохранилищ, – приказала Яххотеп.

Молодые воины распахнули створки дверей, заглянули внутрь и в ужасе отпрянули. У них подкосились ноги, тошнота подступила к горлу. Один, совсем мальчик, принялся в отчаянии биться головой об стену, и если бы его не остановили, наверное, сильно расшибся бы.

Камос и Яххотеп не верили своим глазам.

Они стояли бледные, едва дыша, борясь со слезами и дурнотой. В страшном сне не могло присниться, что кто-то способен на подобное злодеяние.

Здесь лежали вповалку мертвые люди, кошки, собаки и обезьяны. Все живое в Пер-Меджеде было истреблено.

Ни одно существо не уцелело.

Всех свалили в одну кучу, будто ненужный хлам.

Фараон поднял старика, в предсмертной муке ухватившегося за плечо крупного мужчины. Гиксосы, перед тем как убить несчастного, отрубили ему ступни.

Камос, вне себя от гнева и скорби, даже плакать не мог.

– Пусть каждую невинную жертву, будь то человек или животное, бережно вынесут на свет. Мы погребем жителей Пер-Меджеда, как подобает. Супруга бога прочтет молитвы, которые помогут страдальцам переселиться на поля Иару, в царство праведников.

Воины принялись рыть могилы. Казалось, их труду не будет конца.

Многие не могли сдержать рыданий. Даже Афганец, обычно невозмутимый и сдержанный, заплакал, увидев зверски обезображенный труп молодой девушки.

Наконец удалось вынести всех убиенных из двадцати зернохранилищ Пер-Меджеда. Яххотеп и Камос помолились о каждом мученике. Их бесчеловечно пытали перед смертью.

Камос чувствовал, что вот-вот потеряет сознание. Тут его окликнула мать.

– Послушай, меня утешает лишь то, что среди убитых нет ни одного ребенка:

– Гиксосы забрали их в рабство.

– Но боюсь, мы слишком хорошо о них думаем. Вон там, в стороне, еще три зернохранилища.

В холодном поту фараон открыл первую дверь и вздохнул с облегчением.

– Хвала богам! Здесь только кувшины.

Яххотеп тоже хотелось верить, что гиксосам не чуждо милосердие.

Однако следовало мужественно посмотреть правде в глаза. Царица приблизилась к огромному кувшину, вынула глиняную затычку…

И увидела внутри мертвую трехлетнюю девочку с разбитой головой.

В каждом кувшине были останки замученных детей.

Армия непобедимого Яннаса в точности выполнила приказ любимца Сета Апопи.

50

Совершая погребальные обряды, живые возносили горячие молитвы о мертвых, уповая на справедливый суд Осириса, царя загробного мира. Их поддерживала общая устремленность к свету. Но вот церемония закончилась, и все вновь ощутили отчаяние. Египтяне не знали, как жить дальше после того кошмара, что им пришлось увидеть наяву. Только доверительный разговор с братьями по оружию о доме и близких дорогих людях помог преодолеть уныние и вернул веру в будущее.

Оставшись одна, Яххотеп воззвала к фараону Секненра, ныне присоединившемуся к сонму богов, прося даровать ей исцеление и покой. Весельчак Младший лег у дверей и не позволял никому войти. Царица изнемогла от жалости и горя, всю свою внутреннюю силу она передала погибшим. Замучив десятки женщин, стариков и детей, гиксосы превратили войну в кровавую бойню.

Истинный воин неспособен на такую жестокость. Ясно, какую цель преследует коварный подлый Апопи. Он дает понять фараону: если наступление египетской армии не прекратится, мирные жители по всей стране подвергнутся бесчеловечной расправе. Разве сможет двадцатилетний юноша допустить, чтобы по его вине страдали и умирали беззащитные люди? Увидев обезображенные трупы своих подданных, он, мечтая о перемирии, немедленно вернется в Фивы, потрясенный до глубины души.

Палачи не напрасно бесчинствовали в Пер-Меджеде. Они нанесли фараону удар прямо в сердце, не хуже искуснейшего из наемных убийц. Зачем честный бой, если проще запугать противника, истязая невинных?

Долг царицы предостеречь и направить сына. Если египтяне сейчас отступят, их поражение неизбежно.

– Фараон не должен малодушно поддаваться врагу! – гневно сказала Анат.

– Ты же не видела, что с ними сделали!

– Я многое повидала. Тита, сын Пепи, убивал детей, нарочно, чтобы посеять в городе страх. Гиксосы всегда так поступают.

– Если мы продолжим наступление, он снова прикажет пытать и резать жителей селений и городов.

– А если отступим, станет милосерднее? Он не остановится, пока не истребит всех египтян. Фивам не устоять. Армия Яннаса двинется на юг и сотрет твой город с лица земли. Пока ты бездействуешь, от его жестокости страдают невинные люди. Объявив войну темному владыке, нельзя идти на попятный! Так считает царица Яххотеп, и я с ней согласна.

– Царица говорила с тобой?

– Нет, Камос, но я поняла по ее глазам, что даже если ты отступишься, она продолжит борьбу. Одна, с горсткой самых преданных и неустрашимых. Гиксосы поняли, что египтян им не подчинить своей воле. Апопи решил уничтожить все исконное население. Ты ничего не изменишь и никого не спасешь.

– Все наши победы – всего лишь сон!

– Ты отстоял Кусы, разрушил Неферуси, взял Гермополь на самом деле, а не во сне.

– Против колесниц у нас нет оружия.

– Гиксосы слишком уж полагаются на свои колесницы. Их самонадеянность нам на руку. На тебя возложили белую корону Верхнего Египта. Будь достоин ее. Пришло время свету победить тьму.

Яххотеп любовалась полной луной. Светлый бог возродился вновь. Снова ночное светило, средоточие тайной мудрости, восторжествовало над тьмой. В ясном небе сияли звезды. Вскоре лунный диск пойдет на убыль, и тогда сосуд предсказания умолкнет.

К Супруге бога подошел ее сын:

– Матушка, я решился. Мы продолжим бой. Ты права, иного пути у нас нет. Анат, моя возлюбленная, помогла мне понять и принять неизбежное. Она сказала то, что, наверное, хотела сказать мне ты.

– Ты молод, но боги не щадят и юношей. На твоих плечах непосильно тяжкая ноша. За последнее время на твою долю выпало столько мук и испытаний, что немудрено устать и отчаяться. Но помни, мой сын, ты фараон. От тебя зависит судьба целого народа.

– Наутро я объявлю, что мы продолжаем наступление на север.

Сако, маленький городок неподалеку, постигла та же участь, что и Пер-Меджед. Когда египтяне обнаружили обезображенные останки жителей, в войске поднялся ропот. Камосу с величайшим трудом удалось восстановить порядок.

Супруга бога исполнила погребальный обряд, и, глядя на нее, скорбную и величественную, воины одумались и присмирели. Им стало ясно, что их долг – не только освободить Египет от захватчиков, но и побороть, остановить кровожадное чудовище, готовое растерзать всех и вся.

Когда Яххотеп и Камос приступили к скромной трапезе, к ним подошел Усач. Он вел насмерть перепуганного человечка в черных доспехах.

– Глядите, кого я нашел!

Хилый гиксос, похоже, отвагой не отличался. Он съежился и затрясся, увидев наставленные на него со всех сторон мечи и копья.

– Он прятался в подполе. Позволь, царица, мои ребята поговорят с ним по душам.

Гиксос упал на колени и умоляюще посмотрел на Яххотеп.

– Прошу, пощадите! Я всего лишь гонец. Никому не причинил вреда, не умею сражаться, у меня и оружия нет.

– Почему же ты не ушел с остальными? – спросил Камос.

– Я спрятался в подполе, чтобы не видеть всех этих ужасов. Ждал-ждал, а потом заснул…

– Кому подчиняется свора бешеных псов?

– У нас отдает приказы флотоводец Яннас.

– Где он сейчас?

– Не могу знать, господин, не знаю. Я всего лишь гонец…

– Усач, прикончи его.

– Подожди, – вмешалась Яххотеп. – Гонец нам еще пригодится.

– Ты хочешь мне сообщить что-то важное, сестричка? – удивился правитель. – К чему такая спешка? Полно, здорова ли ты?

Даже Ветреница робела в присутствии Апопи, несокрушимого и бесчувственного, будто камень. Но отступать было поздно.

– Я… я узнала о заговоре.

– Назовешь мне имя злодея?

– Да, назову.

– Отлично, сестричка. Ты разоблачила больше негодяев, чем все мои осведомители и подсылы вместе взятые. Тебе нет равных. Говори скорее, кто на этот раз покушается на мою драгоценную особу?

Ветренице вспомнились проворные и ласковые руки Миноса, его прекрасное тело, вспомнилось, что лишь он один дарил ей дивное наслаждение.

– Он часто бывает во дворце, его трудно было заподозрить…

– Ну-ну, не медли! Сегодня же предатель окажется в лабиринте. И мы вместе с тобой полюбуемся его мучениями.

Ветреница тяжело вздохнула.

– Это управитель царского дома, – пролепетала она.

Апопи мгновенно отдал приказ схватить злоумышленника. Внезапно в его покои вбежал Хамуди со свитком папируса в руке, весь красный от гнева.

– Владыка, тебе послание от мальчишки Камоса.

– Кто доставил?

– Наш гонец. Египтяне поймали его, но не убили. Само собой, я приказал пытать дурака, но толку от него не добился. Так и сдох, ничего путного не сказав.

– Ладно. Прочти мне вслух, что пишет этот наглец.

– Владыка, я не решаюсь…

– Брось ломаться, читай!

Хамуди повиновался, задыхаясь от возмущения.

«Я, фараон Камос, заявляю тебе, Апопи, что ты вовсе не владыка Авариса, а жалкий самозванец и ничтожество. Все твои воины – трусы. Твой престол – плаха. На ней ты сложишь голову. В Аварисе все уже знают, что твоя смерть близко. Одни боятся, а другие ликуют. Ты служишь лишь злу, и зло поглотит тебя. Гиксосов поразит немощь, а их жен – бесплодие. Слышишь грозные крики? Мои воины подошли к стенам города. Армия Яххотеп и Камоса идет против тебя. Спасайся, презренный, пока не поздно!»

Распорядитель казны затрясся, брызгая слюной.

– Как смеет вонючий щенок угрожать тебе, владыка?! Разве не должен был Яннас раздавить эту мерзость?

Повелителя послание Камоса ничуть не смутило.

– Пустая болтовня, глупая попытка раздразнить меня и заманить в ловушку, – невозмутимо ответил он. – Египтяне хотели бы сразиться с нами возле Сако, на своей земле. Но мы им не помадимся. Пусть Яннас по-прежнему истребляет деревенщин. Мы сами назначим время и место будущей битвы. Я все продумал.

51

– Неприятеля не видно, – с досадой доложил глава разведчиков.

Яххотеп и Камос были явно разочарованы.

Вопреки их стараниям, Апопи не выдвинул войска к Сако. Промолчал в ответ на их оскорбления. Напрасно они готовились к бою.

– Одно мы узнали наверняка: у Апопи есть четкий план действий, – сказала царица, – и он упорно следует этому плану, вопреки обуревающей его ярости. Ведь наше послание не могло не задеть его непомерной гордыни.

– Его подлый замысел ясен: истреблять невинных и, все время отступая, заманивать нас в ловушку.

– Возможно, не так он и прост.

Фараон понял, что мать встревожена:

– Ты предчувствуешь еще какую-то опасность?

– Запомни, мы ни в коем случае не должны недооценивать противника! Мы подходим все ближе к его столице, но пока что сила на его стороне. По-прежнему он диктует нам условия, а не мы ему. Возникает целый ряд вопросов. Первый: куда он нас заманивает и где устроит сражение? Второй: не готовится ли он в то же время нанести нам неожиданный удар до начала решающей битвы? Третий: чего ждать от его соглядатая, которого мы так и не обнаружили?

– Я надеюсь, он давно бежал в Аварис или погиб. В противном случае он слишком много знает и способен сильно навредить нам.

Камос предложил продолжить наступление на Аварис, но царица не согласилась с ним.

– Вот что я тебе посоветую, сын мой. Боя с армией Яннаса не избежать. Однако мы не знаем, где будет бой и когда. Давай временно разделим наше войско: часть останется в Сако, часть выдвинется к Фаюму. С помощью голубей будем непрерывно обмениваться новостями, а в случае нужды немедленно объединим наши силы.

– Хорошо, я отправлюсь в Фаюм.

– Нет, Камос. Туда пойду я.

– Но, матушка, это опасно!

– Так нужно, сын мой, не спорь!

Управитель Фаюма Иосиф был иудеем. Он бежал в Египет от своих братьев, что из зависти преследовали его и даже пытались убить. Здесь он обрел покой, богатство и благоденствие. В управление ему достался рай земной, ном к юго-западу от Мемфиса, где фараоны Среднего царства прорыли многочисленные оросительные каналы и насадили плодовые деревья. Благодаря их заботам Фаюм превратился в благоуханный сад. В притоке Нила водилось много рыбы, сюда слетались стаи птиц. Жители не ведали палящего солнца и иссушающего ветра пустыни, их окружала благодатная тень. Они привыкли к изобилию и радости.

Поскольку Иосиф не был египтянином и не восставал против гиксосов, Апопи не лишил его должности. О лучшем управителе нельзя было и мечтать. Хотя теперь ему жилось прекрасно, Иосиф не забыл о нужде и голоде, которые ему довелось испытать. Поэтому он щедро помогал всем, кто оказывался в беде, и лично вникал во все трудности, с которыми сталкивались его помощники.

Дом управителя окружали цветы и пальмы. Иосиф привык к тишине, не ведал ни о каких беспорядках и сражениях, а потому несказанно удивился, когда к нему пожаловал глава армии гиксосов Яннас собственной персоной да не один, а с целым отрядом свирепых головорезов.

– Все ли благополучно в Фаюме? Жители не бунтуют?

– Полно, флотоводец! Конечно, нет. Мы живем тихо и мирно. Так повелось с давних времен.

– Рано или поздно всему приходит конец, даже миру и спокойствию. Сюда идут бунтовщики из Фив.

– К нам? Из Фив? Это невозможно!

– Не задавай лишних вопросов. Исполняй приказ повелителя Апопи. Тебе в помощь я оставлю две сотни воинов под командованием Антреба.

– Двух сотен едва ли хватит, чтобы отстоять Фаюм!

Яннас с усмешкой оглядел пальмы.

– А кто говорит, что нужно его отстаивать? Воинам приказано сжечь город и его окрестности.

Иосиф решил, что Яннас над ним издевается.

– Надеюсь, это шутка? Не мог же правитель…

– Таков приказ, и я требую полного подчинения.

– Куда же деваться жителям, если их дома сожгут?

– Всех жителей приказано уничтожить.

Управитель не мог больше сдерживаться.

– Нельзя казнить без суда и следствия! Они ни в чем не виноваты!

– Воля правителя не подлежит обсуждению.

– Пощадите хотя бы детей!

– Сказано всех, значит, всех. Антреб, после того как расправится с ними, отвезет тебя в Аварис. Правитель охотно награждает послушных.

Невысокий, плотненький, круглолицый, Антреб чем-то напоминал распорядителя казны Хамуди. Редкостный негодяй, он убивал с удовольствием и любил помучить жертву. Именно поэтому Яннас поставил ею во главе отряда палачей, что охотно резали и пытали, для которых крики и мольбы несчастных были слаще музыки. На этот раз Антреб никуда не спешил. В Фаюме, благодатном и прекрасном, можно и жестокостью насладиться сполна. Им предстояло отличное развлечение.

А пока что Антреб жил в доме Иосифа, где его угощали и поили на славу. Никогда еще он не был так чисто выбрит и приятно умащен.

– Доволен ли ты моим гостеприимством? – спросил управитель.

– Свыше всякой меры! Однако нам предстоит нелегкий труд.

– Понадобилась не одна сотня лет, чтобы этот ном стал богатым и процветающим. Зачем губить плод труда множества поколений? Ты сам видишь, что Фаюм населен людьми незлобивыми. Они возделывают сады и поля, не помышляя о бунте. Правителю некого здесь бояться!

– Какая разница, бунтуют они или нет. Приказ есть приказ.

– Умоляю, одумайся! На что тебе губить невинных людей?

– На войне все средства хороши. Фиванцы, продвигаясь, не получат ни пополнения, ни провианта. На их пути будут лишь пожарища и горы трупов.

– Повремени, пока я съезжу в Аварис. Уверен, правитель помилует Фаюм. Я уговорю его!

– Не вздумай никуда отлучаться! Я займусь ими завтра утром, и к вечеру живых не останется. Потом обойду все до единого селения. Слышишь, Иосиф? Никто не дождется пощады! Если будешь путаться у нас под ногами, – кто знает? – вдруг и с тобой случится что-нибудь по ошибке? Ты понял меня?

– Да, я все понял.

– Начнем с горожан. Завтра соберешь их на площади с детьми и стариками. Скажешь, что будет праздник. Мы славно повеселимся!

Флотоводец Хонсухотеп вызвался сам вести барки к Фаюму. Царицу сопровождали отряды под командованием Усача и Афганца, а так же лучники Яхмеса, сына Абаны. Градоначальник Эмхеб и хранитель печати Неши, заслуживший всеобщее уважение исключительной честностью и рачительностью, остались с Камосом в Сако.

На барках с напряжением ждали, что вот-вот покажется враг.

Стоя на носу флагманского судна, царица пристально вглядывалась в прибрежные заросли.

– Никого вокруг, все сожжено, все перебиты, – горевал Хонсухотеп. – Гиксосы обескровят Египет!

Они приблизились к Фаюму. Запахло дивными цветами. Египтяне вдруг очутились в благословенном оазисе. Кругом финиковые пальмы, смоковницы, виноградники. Коровы щиплют сочную траву. Кто-то невдалеке играет на флейте. Есть еще на свете счастливые люди! Когда видишь такую красоту, невозможно поверить, что где-то рядом бесчинствуют насилие и разбой.

– Осторожно! Должно быть, нас ждет засада. К оружию! – скомандовал Хонсухотеп.

Пока барки не пристали к берегу, нечего было бояться. Наблюдатель с вершины мачты не мог разглядеть ни единого врага, как ни старался.

– Скорее всего, гиксосы спрятались среди деревьев и кустов, предположил Афганец. – Стоит нам высадиться, они нападут.

– А вот и гиксос! – воскликнул Усач.

К реке со всех ног бежал какой-то человек.

Он размахивал руками и что-то кричал египтянам.

– Не стреляйте! – остановила царица лучников. – Он безоружен.

Человек вошел в реку по пояс.

– Скорей сюда! Я Иосиф, управитель Фаюма. Мне нужна ваша помощь!