Текст книги "Война корон"

Автор книги: Кристиан Жак

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 20 страниц)

46

К северу от Гермополя, в Бени Хасане, в скалах были высечены «дома вечности», в которых покоились останки здешних вельмож. С горы открывался вид на обширную долину, изрезанную многочисленными каналами, покрытую селениями и пальмовыми рощами. Величественный Нил пересекал ее. Отсюда он казался блестящей серебристой змеей.

Вопреки опасениям, гиксосы не устроили здесь засады. Местные жители радостно встречали освободителей. Они сообщили, что враги, узнав о приближении армии Камоса, отступили два дня назад.

Однако фараон по-прежнему ощущал беспокойство. Он приказал воинам быть настороже. Гиксосы могли приплыть по реке или подойти с суши и напасть в любую минуту. Все, от флотоводца Хонсухотепа до последнего новобранца, готовились к бою.

Между тем безмятежная красота Бени Хасана настраивала на иной лад. Здесь было так тихо и мирно, что хотелось углубиться в размышления, отдохнуть от суеты, позабыть о войне.

– Именно тут темный владыка создал магическую преграду. Просто так ее не минуешь, – сказала царица.

– Что же делать, матушка? Как ее разрушить?

– Мне нужно обойти все гробницы. Где-то здесь спрятан сосуд прорицания.

– А что если гиксосы украли его или уничтожили?

– Без него мы слепы и глухи.

– Позволь, я пойду с тобой!

– Нет, Камос. Ты должен остаться и возглавить армию, если гиксосы вдруг атакуют нас.

Египетские воины наблюдали, как царица поднимается по каменистой тропе к некрополю.

Одни утверждали, что Яххотеп намерена заклясть злотворное божество пустыни. Другие спорили, что она сразится с полчищами злых демонов, насланных на Египет Апопи. Третьи говорили, что исход войны зависит оттого, сможет ли царица рассеять таинственные злые чары, или же они погубят египтян и лишат их жизненной силы. Последние были недалеки от истины.

Приблизившись к вырубленным в камне усыпальницам, Яххотеп поняла, что не ошиблась: владыка тьмы, несомненно, наложил проклятие на Бени Хасан.

Невидимый обруч сдавил ей лоб, она едва переставляла ноги и задыхалась. Хотя солнце светило по-прежнему ярко, а веселые блики скользили по белым известняковым плитам и зеленым листьям пальм, Яххотеп казалось, что она спустилась в загробное царство Дуат.

Царица прижала к груди менат богини Хатхор, сразу вздохнула свободнее и смогла подойти к древним гробницам.

Неожиданно темная стела преградила ей путь.

Чудовищную угрозу прочитала на ней Яххотеп: «Вечное проклятие тому, кто осмелится переступить порог! Да пожрет осквернителя пламя, да погибнет он страшной смертью!»

Такого обычно не пишут у входа в «дом вечности», где царят мир и покой. Сомнений нет, эти слова начертал Апопи, создавая непреодолимую преграду, наводя на входящего страх. Темный владыка сумел обратить во зло даже силу знака анх, символа жизни!

С помощью золотого мената Яххотеп защитит светлый символ от посягательств тьмы.

Поднялся сильный ветер. Послышались душераздирающие стоны, будто плененный дух страдал от невыносимой боли.

Царица оторвала лоскут от своего одеяния. Разделила на четыре полоски и выложила из них на земле перед стелой квадрат.

Ветер усилился, стоны стали громче.

Яххотеп положила на плиты золотой урей. Он вздрогнул, зашевелился, и вот уже священная кобра распустила клобук. От прикосновения ее хвоста льняные полоски вспыхнули.

Теперь огненная ступень вела к темной стеле.

Яххотеп начала молиться:

– Светлые боги, языки пламени, оградите нас днем и спасите ночью. Озарите светом непроглядную тьму. Защитите нас от врагов, видимых и незримых!

Ветер улегся. Пламя вспыхнуло, а затем понемногу угасло.

От темной стелы не осталось и следа, она словно под землю провалилась.

С золотым уреем в руке Яххотеп вошла в «дом вечности» вельможи по имени Аменемхат. Миновала галерею и оказалась в зале с колоннами.

Новых преград она не встречала, но, быть может, и здесь таилась опасность?

Царица обратилась к Аменемхату, «чистому сердцем, правдивому голосом», прося разрешения посетить его последнее пристанище. Что-то подсказывало ей: так она избежит беды.

Ее поразили изображения на стенах, выглядевшие совсем как живые. Внезапно Яххотеп ощутила тревогу. Внимание царицы привлекли борцы, поединок которых был представлен во всех подробностях. Запечатлен каждый прием, каждый жест. Словно это не настенные росписи, а рисунки на папирусе для обучения новобранцев.

Недобрые взгляды борцов были прикованы к ней.

Они явно собирались напасть. Кажутся неподвижными, а на самом деле вот-вот зашевелятся, оживут и бросятся со стен на непрошеную гостью.

– Я царица Египта, Супруга бога. Вы воины прежних фараонов. Отриньте злые чары проклятого Апопи, склонитесь перед истинным царем Камосом!

В левой руке Яххотеп держала урей, в правой – священный менат, смело бросая вызов колдовскому воинству.

– Повинуйтесь, иначе потускнеете и сотретесь. Служите верой и правдой свету, не слушайте повелений тьмы.

Казалось, борцы перешептываются, не знают, на что решиться. Наконец они успокоились и продолжили свой прежний поединок.

Ни тени враждебности не осталось на их лицах. Яххотеп приблизилась к статуям, изображавшим усопшего с супругой.

У их ног стоял сосуд прорицания.

Из него царица вынула папирус, где были перечислены все благоприятные, неблагоприятные и опасные дни нынешнего года, согласно пророчествам, услышанным в главных храмах Египта. Отныне все важные решения следует принимать, сверяясь со священным папирусом.

– Нападай еще, – крикнул Усач коренастому силачу.

Тот не на шутку сердился, ведь его уже дважды обваляли в пыли.

На этот раз он сделал вид, будто метит Усачу в голову, а сам попытался ударить в живот.

Не тут-то было! Он вдруг, неизвестно почему, потерял равновесие. Неведомая сила подбросила его кверху, и силач тяжело рухнул наземь, крепко ударившись спиной.

– Отличный прием! – ликовал Усач, убеждаясь, что росписи в «доме вечности» Аменемхата научили освободителей Египта кое-чему новому. Художники не зря старательно воспроизвели малейшие движения борцов. Позаботились о будущих воинах.

Они с Афганцем затеяли эту игру по двум причинам. Во-первых, хотели выяснить, какие приемы лучше. Во-вторых, лишний раз погонять подопечных – целей будут потом в бою.

Хотя гиксосы до сих пор не предприняли ни одной вылазки, расслабляться не стоило.

Камос был вне себя от досады и нетерпения. Священный папирус предупредил: в ближайшие дни с продвижением на север придется повременить. Волей-неволей пришлось послушаться, оракулу не возразишь. Однако юный царь всерьез опасался, что промедление их погубит.

– Ты сегодня не в духе, господин, – проговорила красавица Анат.

Фараон взял ее в поход и поселил у себя в шатре.

– Радуешься моим неудачам?

– Наоборот, я тебе сочувствую. С тех пор как ты избавил меня от цепей супружества, я желаю тебе лишь добра.

– Ты очень красива, и сама это знаешь.

– Разве красота – грех? За что ты меня наказываешь?

– Мне некогда отвлекаться на всякие глупости! У меня другие заботы.

– Так это война мешает тебе любить? Но без любви ты не победишь. Ярость разрушает, а любовь врачует и возрождает. Любовь придаст тебе сил.

– Ты действительно хочешь любви?

– Я хочу твоей любви. Настоящей любви.

Камос обнял синеокую красавицу и страстно поцеловал.

47

Флотоводец Яннас подавил восстание в Анатолии, но победа далась ему нелегко. Много кораблей пошло ко дну. Много славных воинов погибло. Много было изранено, искалечено – все они едва ли вернутся в строй. К тому же замирить горцев невозможно, рано или поздно анатолийцы вновь поднимут бунт. Эти никогда не признают власти гиксосов.

Однако поделиться мрачными мыслями было не с кем. Все: и военачальники, и простые воины – восхищались Яннасом, прославленным героем, лучшим из лучших, непобедимым и несгибаемым, не догадываясь, как тяжело у него на душе.

В Аварисе у ворот дворца его встретил сам распорядитель казны Хамуди. Никто еще не удостаивался подобной чести.

– Владыка давно с нетерпением ждет тебя, флотоводец.

– Я не медлил в пути, уж поверь.

– Верю, охотно верю. Все здесь доверяют тебе. Успешно ли ты сражался в Анатолии?

– Только правитель может потребовать у меня отчета.

– Ты прав. Сейчас я отведу тебя к нему.

Апопи был в дикой ярости.

Утром он попытался надеть красную корону Нижнего Египта, чтобы явиться в ней перед народом во время праздника в храме Сета. Но стоило ему прикоснуться к короне, как он ощутил невыносимую боль. Пришлось спрятать проклятый символ власти древних фараонов обратно в ларь. Лишь бы кто-нибудь не проведал, что она не дается Апопи в руки!

Правитель получал донесения подосланного к египтянам соглядатая и часто сверялся с картой Египта, нарисованной на синей фаянсовой фляге. Так что он прекрасно знал, где теперь бунтовщики. Расположились лагерем севернее Бени Хасана, взяв Гермополь и уничтожив Неферуси.

Царица Яххотеп преодолела магическую преграду. Она опасный противник, и обходит его ловушки одну за другой.

Но скоро он ее одолеет. Впереди решающее сражение. Яххотеп и ее жалкий сынок бросят все силы против гиксосов. После поражения египтянам не оправиться. От их прежней мощи, Истины и Закона, не останется и следа!

Яннас низко поклонился правителю.

– Ты очень кстати прибыл в столицу, флотоводец. Конечно же, ты устал, сражаясь в Анатолии. Но, увы, отдохнуть тебе не придется.

– Жду твоих распоряжений, владыка.

– Горцы усмирены, я надеюсь?

Яннас ответил не сразу, покосившись на главного распорядителя казны.

– Говори смело, у меня нет секретов от Хамуди.

Флотоводец, повинуясь приказу, поделился своими сомнениями в присутствии ненавистного ему казначея.

– Многие мятежники пали от моей руки. Анатолия не скоро оправится и на некоторое время затихнет. Однако полностью подчинить горцев невозможно. Через год или через два восстание вспыхнет вновь.

Апопи, выслушав его слова, казалось, ничуть не разгневался.

– Отлично, флотоводец! Нашим воинам полезно поразмяться, армию губит длительное перемирие. Покорив столь обширные земли, поневоле будешь время от времени усмирять недовольных. А пока что тебе предстоит вразумить египтян.

– Египтян? Я думал, что стражники давно уже переловили и казнили всех смутьянов.

– Нет, флотоводец, все идет иначе. Египтяне отогнали нас от Кус и теперь дошли до Гермополя.

Яннас не мог скрыть удивления.

– Ничего не понимаю… Хватило бы одного отряда колесничих, чтобы истребить бунтовщиков!

– А это вовсе не входило в мои планы, флотоводец. Мне, наоборот, хотелось, чтобы наивная Яххотеп и ее беспомощный сыночек набрались наглости и уверовали, будто способны победить нас. Они все дальше продвигаются на север, а это означает, что я заманиваю их на свою территорию, неизвестную им, зато прекрасно знакомую нам. Они ведь стянут все свои войска в безумной надежде одержать верх в открытом бою. Тут-то мы и раздавим их колесницами. Есть и еще причина. Мне надоели начальник стражи Гермополя и тупой наместник в Неферуси. Яххотеп оказала мне неплохую услугу, избавив от этой дряни.

– Достоверны ли наши сведения о продвижении противника?

– Вполне достоверны, уж поверь мне, Яннас. Подосланный соглядатай, что помог нам убить фараона Секненра, по-прежнему служит мне верой и правдой.

– Что ж, я немедленно отправляюсь в поход против египтян!

На безобразном лице правителя появилась отвратительная улыбка, от которой у всех приближенных кровь застыла в жилах.

– Нет, флотоводец. Есть дело поважней. Мы победим их иначе. Я пошлю тебя в Лишт и Пер-Меджед.

Яннас, безжалостный гиксос, закаленный воин, привык исполнять приказы правителя беспрекословно. Однако на этот раз даже он почувствовал себя оскорбленным. Главе армии не пристало давать подобные поручения. Подручные Хамуди вполне бы справились и без его участия. Нелегко было усмирить гордость и внушить себе, что владыка, вероятно, прозорливее остальных и знает, что делает.

Направляясь к отведенному ему дому, флотоводец увидел, как по улице ведут полсотни закованных в цепи стариков, женщин и малых детей со скудным скарбом в заплечных мешках. Стражники грубо подгоняли несчастных. Впереди всех шествовала госпожа Аберия, огромная женщина с руками борца.

– Куда ты ведешь их?

– Это не подлежит разглашению.

– Ты обязана отвечать на мои вопросы!

– Я всего лишь сопровождаю высланных из города опасных преступников.

– Опасных преступников? Ты что, смеешься надо мной? Лучше взгляни на них!

– Таков приказ!

Злополучных стариков и детей потащили дальше. Яннас поспешил к Хамуди. Тот как раз подсчитывал, каковы за последнее время доходы от продажи опиума сановникам Авариса.

– Хочу узнать, сколько еще у вас секретов от главы армии?

Яннас гневно покусывал губы, и казначей мгновенно сообразил, что лучше держаться с ним почтительно, иначе, того и гляди, попадешь в беду.

– Полноте! От тебя, флотоводец, у нас нет никаких секретов.

– Аберия считает иначе.

– Тут просто какое-то недоразумение!

– Тогда, пожалуйста, скажи мне, куда это она ведет жалких стариков, женщин и детей, якобы опасных и неблагонадежных?

Хамуди выглядел смущенным.

– Аберия тебе не солгала. Эти люди кажутся безобидными, но в действительности распространяют чудовищную клевету и постоянно вредят нам. Их просто необходимо выслать из столицы.

– Куда же их высылают?

– Туда, где они никому не помешают и не поднимут бунт.

– А точнее?

– В Шарухен.

– На самую границу с Палестиной? Почему именно туда?

– Подальше от Авариса. К тому же там они получат по заслугам.

– Да, Шарухен – гиблое место. Наверное, ссыльные мрут как мухи.

– Неужели, флотоводец, тебе жаль врагов нашего повелителя? Владыка доволен, что воинам в Шарухене нескучно, да и смутьянов становится меньше. Так мы постепенно очистим столицу от всех мятежников. Прекрасно придумано, ты не находишь?

– Лучше и быть не может! А какими еще удачными выдумками ты меня порадуешь? Что еще есть в запасе?

– Больше ничего, поверь.

– Сердечно рад, досточтимый распорядитель казны.

Хамуди ласково улыбнулся:

– Сегодня вечером мы с супругой устраиваем пир. Будет очень весело. Поразвлечемся с девицами, что назавтра отправятся в Шарухен. Добро пожаловать к нам! Отдохни и развейся, ведь тебе предстоит долгий путь вверх по Нилу.

– Разве я не говорил тебе прежде, что подобные пиры не по мне? Желаю хорошенько повеселиться, распорядитель казны!

48

Минос по-прежнему часто, усердно и горячо ласкал Ветреницу, даря ей немыслимое блаженство. Ни с кем из любовников она не испытывала ничего подобного. И все-таки на сердце у нее было тяжело. Все вспоминался тот день, когда она подсмотрела, как художник украдкой говорил о чем-то с хранителем царского дома, заподозренном в измене Апопи.

Если Минос и вправду участвует в заговоре против правителя, ее долг донести на него. И тогда его отдадут на растерзание быку или бросят в лабиринт. Брат потешится на славу. Однако ей не хотелось верить, будто ее возлюбленный – подлый предатель. Пока что она ни с кем не делилась своими подозрениями.

Длинные тонкие пальцы Ветреницы скользили по груди и животу критянина.

– Мне кажется, любимый, ты что-то скрываешь от меня.

– От тебя у меня нет тайн.

– Иногда я сомневаюсь, что это действительно так.

– Ты права, я не хотел говорить тебе.

Наконец-то он признается ей во всем!

– Смелее, Минос, ты можешь мне доверять.

– Так трудно открывать душу… Для меня это так важно…

– Я никому не скажу, не бойся.

Художник судорожно сглотнул и начал:

– Дело в том, что меня оставило вдохновение. Наверное, я попросту бездарен. Мои прежние фрески выходили тусклыми и вялыми, но нынешние еще хуже. Я не сплю по ночам, не нахожу себе места. Раньше я доверял своей руке, а теперь вижу, что она подводит меня. Может быть, уверенность и радость еще вернутся ко мне. Что если мой дар истощился? Или его и не было вовсе?

Ветреница поцеловала его со страстью.

– Люби меня! Вот увидишь, у тебя все получится. Ты великий художник!

В полдень, когда все спрятались от зноя и отдыхали, Минос вышел из дворца. Он приветливо кивнул стражникам. Те едва ответили: любимчика правителя воины презирали. Подумаешь, пачкает стены, небось и копья поднять не сумеет! Такой никуда не годится в драке.

Между тем критянин направился к домам военачальников. Он шел медленно, с беззаботным видом, словно гулял без цели. Часто останавливался и озирался по сторонам. Наконец ускорил шаг и свернул в закоулок, к зернохранилищам. Стражи здесь не было, поскольку прежний запас зерна истощился, а нового привоза ожидали через неделю.

Художник огляделся, прислушался. Никого.

А ведь его сообщник, управитель царского дома, назначил встречу именно здесь. Неужели его схватили и Миноса уже ищут?

Тут послышался испуганный шепот:

– Скорее сюда.

Критянин повиновался, дрожа от страха.

Управитель царского дома ждал его в узкой щели между амбарами.

– Что нового? – спросил художник.

– Пока что я ни с кем больше не говорил. Из-за прибытия флотоводца Яннаса кругом полно стражи.

– Во дворце ходят слухи, будто флотоводец ненавидит распорядителя казны Хамуди. Многие считают, что Яннас был бы лучшим правителем, нежели Апопи.

– Яннаса боготворит вся армия, это правда. Но он сам всецело предан Апопи. Его не удастся привлечь на нашу сторону. Даже и не мечтай.

– А что если попытаться? Вдруг получится?

– Ни в коем случае! По крайней мере, сейчас. Яннас идет сражаться с бунтовщиками из Фив. Когда он вернется в Аварис с победой, его вражда с Хамуди достигнет апогея. Вот тогда мы попробуем сыграть на этом. А пока что лучше затаиться и выждать.

Минос вернулся к себе раздосадованный и огорченный.

Ясно одно: страх связал его сообщника по рукам и ногам. Даже если представится благоприятная возможность, он ей не воспользуется. Придется действовать самому. Вся надежда на критян, его земляков, вынужденных прозябать в этом мрачном проклятом городе. Пока правитель гиксосов жив, им не видать свободы!

Ветреница следовала за Миносом с предельной осторожностью. Боясь, что он заметит ее, красавица надолго затаилась и потеряла его из виду. Но звериное чутье не подвело ее и на этот раз. Она видела, как художник свернул в проулок, где его, вероятно, уже поджидал другой заговорщик.

Она могла бы подслушать их разговор, вскарабкавшись на крышу амбара. Однако побоялась, поскольку скат крыши был уж очень крутым. Чего доброго, свернешь себе шею.

Возвращаясь, Минос прошел совсем близко от нее, погруженный в раздумья, недовольный и мрачный. Важно другое: она разглядела лицо его собеседника. Сомнений нет. Художник действительно в сговоре с предателем, управителем царского дома.

Ужасное открытие жгло огнем. Минос покушается на жизнь ее брата. Обманывает, лицемерит. Она должна разоблачить его.

Флотоводец Яннас, невысокий, худенький казался добродушным, а в действительности был безжалостен и суров. Свято верил в непобедимость гиксосов и ни разу не отступил в бою. Не боялся самых свирепых врагов. Оставлял за собой горы трупов и не раскаивался. Но на этот раз Яннас предпочел послать вместо себя в Пер-Меджед одного из подчиненных. Сам он туда не поехал. Главе армии не пристало собственноручно исполнять такие приказы. Однако полностью уклониться от странного поручения он не мог, поскольку воинский долг требовал беспрекословного подчинения.

– Готово? – спросил он присланного гонца.

– Приказ выполнен в точности, господин.

– Было сопротивление?

– Никак нет!

– Где враг?

– Разведчики доложили, что он медленно продвигается в сторону Пер-Меджеда.

– Велика ли сила противника?

– Его армия немногочисленна, зато хорошо обучена и вооружена. И флот у них сильный. Впрочем, их дозорные не дремлют, так что нам не удалось подойти совсем близко.

– Готовьтесь. Скоро выступаем. Я не потерплю разгильдяйства.

В Лиште, [10]10
  Лишт находится в пятидесяти километрах к югу от Каира. Это царский некрополь XII династии, где сохранились руины двух царских пирамид и мастабы знати.


[Закрыть]обезлюдевшем с приходом гиксосов, остались величественные пирамиды прославленных фараонов Среднего царства и «дома вечности» их приближенных. Здесь обитали исполненные мудрости души древних царей, и на каждого нисходили покой и умиротворение.

Вот их-то и задумал изгнать нечестивый и коварный Апопи.

– Отыщите вход в пирамиды, – приказал Яннас землекопам. – Нам необходимо добраться до саркофагов.

Пирамида Аменемхета I высотой более пятидесяти восьми метров располагалась в северной части некрополя. Пирамиду Сенусерта I высотой около шестидесяти одного метра окружали десять небольших пирамид-спутников. Хотя строители приложили немало усилий, чтобы никто не проник в «дома вечности», гиксосам удалось их осквернить и разграбить. По приказу Апопи они вынули мумии из саркофагов, разорвали пелены, сняли священные амулеты.

Итак, владыка гиксосов одержал верх. Прославленные предки Яххотеп и Камоса лишились силы и не смогут помочь египтянам. Их поражение неизбежно.

Расправу над останками древних фараонов сопровождало зловещее молчание. Флотоводец и его воины не привыкли сражаться с бессловесными мумиями. Многих поразило выражение кротости на их лицах.

– Мы все исполнили, господин, – доложил флотоводцу его помощник.

– Не совсем.

– Разве еще что-то нужно?

– Взгляни на пирамиды. Готов поклясться, они живые и угрожают нам возмездием. Мы их осквернили, но их мощь не уничтожили.

– Каков твой приказ?

– Я предпочел бы не оставить от них камня на камне. Впрочем, на это у нас нет времени. Впереди еще долгий путь.