Текст книги "Война корон"

Автор книги: Кристиан Жак

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 20 страниц)

31

Распорядитель государственной казны Хамуди, вопреки обыкновению, поднялся ни свет ни заря. Всю ночь его донимала чесотка, к тому же у Имы случился истерический припадок. Он живо ее успокоил, надавав пощечин, но все равно не выспался и теперь испытывал глухое раздражение.

По утрам их покои убирала рабыня, передвигаясь на цыпочках и затаив дыхание, чтобы не разбудить хозяев.

У Хамуди дух захватило от возмущения, когда он увидел, чем та занята.

Не ведая, что за ней следят, рабыня засовывала в мешок драгоценное зеркало, подаренное главному казначею супругой правителя.

Как посмела низкая тварь прикоснуться к дорогому подарку! Вздумала обворовывать самого Хамуди!

– Что это ты делаешь, мразь?

Молодая женщина в испуге выронила мешок. Зеркало раскололось, ударившись о плиты.

– Умоляю, хозяин, помилуй меня и прости! Мои родители умирают с голоду, я хотела продать твое зеркало и накормить их. Сжалься надо мной и над ними!

Хамуди схватил скамью и наотмашь ударил несчастную. Рассек ей висок, потекла кровь, рабыня упала.

Тогда казначей, вне себя от ярости, принялся топтать ее, изрыгая поток бешеной брани. Его крики перебудили весь дом.

Слуги в ужасе смотрели, как убивают знатную египтянку из лучшей семьи Саиса, но ничего не могли поделать. Зверь, доведенный бессонницей до безумия, растерзал ее. Но, выживи она, ее участь не стала бы легче: рабыню-воровку все равно отправили бы в Шарухен.

– Хватит, хватит, остановись! – перепуганная Има попыталась оттащить мужа от его жертвы. – Разве не видишь? Она мертва.

Тут Хамуди опомнился и отбросил скамью.

– Принесите жаровню и бронзовое клеймо. Приведите сюда всех рабов и слуг.

Стражники приволокли в покои казначея трясущихся от страха людей. Загнали в угол зала и следили, чтобы никто не убежал.

– Нечестивая воровка, посягнувшая на милостивый дар самой супруги правителя Апопи, ныне получила по заслугам, – начал Хамуди высокопарно. – Чтобы подобное не повторилось впредь, я помечу раскаленным клеймом все свое имущество: людей и вещи. А ну, подойди!

Гневный окрик остановил мальчишку, помощника повара, попытавшегося незаметно улизнуть. Его повалили на пол, и казначей собственноручно заклеймил его, не обращая внимания на душераздирающий крик ребенка.

Обыкновенно Хамуди был великим обжорой, но нынче за трапезой он почти ни к чему не прикоснулся.

– Тебе нездоровится, милый? – участливо спросила Има.

– Нет, я отлично себя чувствую!

– Что с тобой? Отчего ты весь пожелтел?

– Не болтай ерунды!

– Посмотри на себя в зеркало, ну, пожалуйста!

Пришлось признать очевидное: Хамуди заболел желтухой.

Правитель Апопи с любопытством рассматривал древние рукописи, обнаруженные в храмовой библиотеке Саиса: трактаты по геометрии, алгебре и медицине. Абстрактные вычисления всегда его впечатляли, поскольку низводили людей до незначительных единиц, которые можно перетасовывать как угодно. Подумаешь, какая-нибудь сотня сосланных, тысяча казненных! Обыкновенные числа на папирусе, выводить их несложно, даже приятно, распоряжение будет выполнено, и никаких тебе воплей, никакого ропота. Для того кто достиг вершины власти, человеческие жизни – всего лишь значки: их можно спокойно стереть или зачеркнуть в тишине и уединении дворца. Не к этому ли он всегда стремился?

Ныне он почти достиг своей цели: подати росли с невиданной быстротой, население уничтожалось, подобно остатку при делении. Законодательные и хозяйственные проблемы решались словно уравнения. Забавно, что именно Египет, земля древних богов, всецело послушен его воле.

Еще больше правителя забавлял застой во враждебных ему Кусах. Город был похож на гнойник. Вот-вот он созреет и лопнет. Войску освободителей не давало покоя тревожное ожидание осады и штурма. Яххотеп и Камос не спешили помочь защитникам Кус. В конце концов доведенные до предела бунтовщики сами растерзают своих военачальников.

Зато восстание в Анатолии всерьез обеспокоило Апопи. В отличие от египтян, тамошние жители – искусные воины, почти неуловимые в горах. Правитель не случайно отправил туда Яннаса. Лишь ему под силу справиться с ними. Флотоводец, как всегда, преследовал врага последовательно, неуклонно и терпеливо. Он делил пространство на квадраты и обшаривал каждый пядь за пядью. Причем ни разу не попался в расставленные ему сети. Сознавая всю сложность задачи, Апопи выслал Яннасу подкрепление – гарнизон, оставленный гиксосами в Палестине, по его приказу двинулся в Анатолию. Повстанцев истребят всех до единого. Их ожидает та же участь, что и морских разбойников архипелага Киклады.

Правитель хотел созвать сановников и военачальников на совет, как вдруг ему сообщили, что распорядитель государственной казны тяжело болен. У него желтуха. Он не может проглотить ни куска, поскольку его непрерывно рвет.

Апопи задумался: не приспела ли пора избавиться от Хамуди и поставить кого-либо другого на должность казначея? Некое чудодейственное снадобье отправит его прямиком в могилу, а его очаровательную супругу Аберия с удовольствием заберет с собой в Шарухен.

Но где найдешь человека более надежного и преданного?

Только Хамуди умеет хранить тайны, только он ревностно печется о благе царства, вернее, царя, что, в сущности, одно и то же. И не помышляет посягать на власть Апопи, поскольку искренне благодарен ему, ведь правитель попустительствует своему развратному, корыстолюбивому приближенному, не выказывая ни малейшего осуждения.

Лучшего помощника днем с огнем не сыщешь. Стало быть, свою правую руку нужно не отсекать, а лечить. Прочтем-ка, что рекомендуют египетские врачеватели.

Има смертельно боялась, что ее супруга отравят, поэтому не позволяла давать больному никаких травяных настоев. Хамуди лечили, вливая ему через задний проход кипяченую воду и растительное масло с помощью рожка из слоновой кости. Тот слабел на глазах и жаловался на нестерпимые боли.

В покои Имы вбежал перепуганный прислужник.

– Госпожа, прибыл правитель Апопи!

– Нет, не может быть! Прибыл к нам, сюда?

– Да, госпожа. Он уже в доме, он сейчас…

Рабы поспешно растворили двери перед правителем. Его тяжелые шаги отдавались от плит зловещим гулом. Словно ступала сама смерть.

В животе у Имы при виде него всегда начинало постыдно урчать от страха.

– Владыка, твой приход – величайшая честь для нас.

– Распорядитель казны любит роскошь, как я погляжу, – от скрипучего голоса Апопи даже у самых стойких кровь стыла в жилах. – Впрочем, кому и любить роскошь, как не казначею, верно? Хамуди должен поскорее вернуться к делам. Я принес ему целебный отвар, приготовленный во дворце по рецепту египетских лекарей, живших в давние времена. Вино, истолченная кора зизифуса, инжир, лотос, ягоды можжевельника, росный ладан и пивные дрожжи добавлены в строго выверенных количествах. Пусть он немедленно выпьет снадобье.

Има взяла сосуд из рук правителя и замерла, объятая ужасом.

Перечить Апопи она не могла, хотя была совершенно уверена, что тот заставляет ее отравить собственного мужа.

До сих пор Име казалось, что правитель ценит сметливость и ловкость Хамуди, дорожит им и никогда его не погубит, потому что без ее мужа дела в стране пойдут вкривь и вкось. Но какой-то завистник, ядовитый сорняк, втайне вынашивал план, как завладеть должностью казначея. И вот теперь ему представился удобный случай!

– Чего же ты медлишь? Чем скорее Хамуди его выпьет, тем скорее поправится.

– Я хотела… Хотела спросить… Он должен выпить все?

– Ну, разумеется! В старинном трактате говорится, что отвар следует принимать четыре дня подряд. Завтра тебе принесут еще три сосуда.

По спине Имы забегали мурашки.

Никаких сосудов ей не доставят. Ее обвинят в ужасном преступлении и казнят.

– Поспеши. Ты же знаешь, ждать мне некогда. А я хочу узнать, помогло ли снадобье Хамуди.

Искусав губы в кровь, едва переставляя ноги, Има приблизилась к потерявшему сознание мужу.

Дрожащей рукой вылила в его разинутый рот розоватую жидкость без запаха.

Правитель не любил резкого света и потому стоял в самом темном углу просторного приемного зала.

Опираясь на плечо прислужника, слегка пошатываясь, в зал вошел Хамуди.

За ним следовала Има, еще не веря своему счастью. Муж, выпив снадобье, не только остался в живых, но и почувствовал себя намного лучше, смог даже подняться с постели, чтобы поблагодарить своего великого избавителя.

– Владыка, ты спас мне жизнь! Ко мне вернулся аппетит. Прости, что предстал перед тобой в таком виде, но скоро я совсем выздоровею и приведу себя в порядок.

Правитель улыбнулся и кивнул. При взгляде на него Име стало не по себе.

32

Властитель Кермы беспрестанно умножал число хитроумных ловушек и совершенствовал их. Пусть войско мятежников подойдет поближе к его столице, думая, что город беззащитен и им можно овладеть без труда.

Покончив с Камосом и Яххотеп, Неджех присоединит обратно Куш и отвоюет Бухен. Двигаться ли ему дальше на север, к Элефантине? Вопрос непростой. Пожалуй, да, но с единственной целью: преподнести остров повелителю Апопи в знак преданности и верности долгу надежнейшего союзника. Неджеху де не нужны чужие владения, ему дорога дружба с правителем гиксосов.

Защитники Кермы находились в постоянной боевой готовности, не сомневаясь, что уничтожат врага благодаря уму и проницательности своего владыки.

– Глава лазутчиков смиренно просит выслушать его. Я прибыл из Куша. Несколько раз меня едва не схватили египетские стражники. Я чудом ускользнул от них. Все тамошние племена покорились Яххотеп.

Тучный властитель распалился гневом:

– Я передавлю их, как скорпионов! Без меня они давно бы перемерли с голоду. И вот их благодарность! Переметнулись к проклятым смутьянам из Фив. Когда эти мерзавцы намереваются напасть на нас?

– По всей видимости, скоро. Они явно готовятся к походу. Точных сведений добыть не удалось, но Керма – лакомый кусок для них. Пока что египтяне укрепляют свои позиции в Куше, вооружая жителей каждого селения.

– Мы с нетерпением ожидаем их прихода, – прошептал Неджех, предвкушая славную потеху. – И примем дорогих гостей особенно радушно, как они того и заслуживают.

Воины освободительного войска, запертые в Кусах, не сдавались, несмотря на изматывающие нападения гиксосов и томительную неизвестность. Враг не раз шел на штурм, но не мог прорвать оборону.

Юноша, родом из маленького селения близ Кус, гордился, что стал защитником города. Родители его были земледельцами, сам он тоже с детства работал в поле. Теперь же Яхмес, сын Абаны, обучил его уклоняться от ударов и крушить черепа гиксосов огромной деревянной палицей. Черные шлемы крепки, в этом нет сомнения, однако рука у привычного к труду парня тяжелая. Вот позавидуют ему дома сверстники, когда он примется рассказывать, как в одиночку остановил целое войско!

– Пригнись! – приказал ему Яхмес, сын Абаны.

Они насыпали земляной вал у городской стены.

Сам Яхмес трудился, согнувшись в три погибели.

– Я никого не боюсь!

– Гиксосы – неплохие лучники и меткие пращники.

– Куда им до нас! – парень размахнулся и бросил во вражеский лагерь увесистый камень.

– Ложись, тебе говорят!

Приказ военачальника – последнее, что услышал новобранец. Кремень с острым краем угодил ему прямо в висок. Несчастный умер на месте.

Град камней посыпался на земляные валы, защищавшие подходы к египетской цитадели. Гиксосы постоянными обстрелами и частыми вылазками не давали покоя ее немногочисленным защитникам. Казалось, их противостояние будет длиться вечно. Знал ли враг, что силы египтян уже на исходе? Что Кусы держатся чудом?

Градоправитель Эмхеб был тяжело ранен. Стрела попала ему в бедро. Как только вражеские пращники угомонились, Яхмес, сын Абаны, поспешил к нему с докладом.

– Гиксосы убивают наших воинов одного за другим, нам необходимо подкрепление.

– Но взять его неоткуда. Все мужское население города и окрестностей и так сражается в наших рядах.

– Тогда всем уцелевшим следует отступить к Фивам, пока не поздно.

– А Кусы отдать врагу? Признать свое поражение?

– Мы не сдаемся, просто отступаем.

– Сдаемся, и ты это отлично знаешь!

Яхмес, сын Абаны, влажным полотном отер пот со лба.

– Сдаемся, знаю. Ты прав, господин. Нам важно удержать Кусы. Отчаянно сражаться нужно здесь, а не в Нубии! К чему захватывать их крепости?

Им присылали с голубями вести о победах Камоса и Яххотеп. Они, конечно, поддерживали боевой дух защитников Кус, но не могли заменить реальной помощи.

– Ты слишком молод и недальновиден, мой друг. Позднее ты поймешь, какую огромную пользу принесет нам в будущем решение царицы укрепить позиции Египта на юге.

– Позднее? Да позднее никого в живых не останется! Защитники Кус изнемогают от усталости, они не могут больше сражаться. Отступай к Фивам, господин, не медли! Я с несколькими смельчаками прикрою твое отступление. Мы задержим гиксосов. Сделаем все, что в наших силах.

Эмхеб с трудом поднялся с ложа.

– Я постарел, и медленнее оправляюсь от ран. Но скоро сам встану на защиту Кус.

– Вряд ли Яххотеп хочет, чтобы нас всех перебили. Лучше укрыться в Фивах, господин!

– Ты не знаешь ее и представить себе не можешь, какой она необыкновенный человек! Встав во главе освободительного войска, она не приняла ни одного неверного решения. Помощь придет к нам в самый нужный момент. Явится с неба! – произнес Эмхеб, взволнованный до слез.

Яхмес, сын Абаны, решил, что градоправитель бредит. Что там ни говори, Кусы сдать придется.

– Что ж, воодушевим наших воинов какой-нибудь сказкой, а то они совсем приуныли. Придумаем вместе весть поправдоподобнее.

Как только они вышли из шатра градоправителя, то оба посмотрели вверх, заслышав хлопанье крыльев: к ним с небес опускался голубь.

– Плутишка! Вот радость-то! – воскликнул Эмхеб. – Скорее, лети к нам!

Лучший из ручных голубей осторожно сел к нему на плечо. К правой лапке был привязан кусочек папируса, туго свернутый, скрепленный царской печатью.

Послание оказалось необычайно кратким: «Держитесь! Мы спешим к вам на помощь».

Гиксосы собрались на военный совет в храме Сета. Правитель Апопи пришел последним. При его появлении военачальники и чиновники застыли в нижайшем поклоне. Ниже всех поклонился Хамуди. Ко всеобщему изумлению, присланное повелителем снадобье мгновенно его исцелило. Вместо того чтобы отравить казначея, Апопи спас ему жизнь – должно быть, действительно дорожил верным слугой.

В темно-коричневом одеянии правитель выглядел особенно грузным и безобразным. Его слишком пристальный взгляд означал одно: смертный приговор приближенному. Все знали это и боялись поднять глаза.

Однако Апопи выслушал доклад распорядителя государственной казны спокойно, ни на кого не глядя.

Богатства Авариса умножались с каждым днем. Не поступила пока что дань из Анатолии, но беда невелика. Флотоводец Яннас во главе мощной армии вот-вот подавит мятеж, последний бунт против несокрушимой власти гиксосов.

– Мы получили послание от правителя Нубии Неджеха. Его доставили нам, как обычно, – Хамуди, естественно, не стал распространяться о секретных способах сообщения с дальними союзниками Апопи. – Он выражает тебе, владыка, нижайшее почтение, благодарит за оказанные ему благодеяния и спешит уверить в том, что Нубия процветает в мире и благоденствии. Все племена ему покорны, урожай обилен, золото, как всегда, исправно поступит в твою казну.

Правитель соизволил милостиво улыбнуться. По-видимому, известие от преданного союзника привело его в хорошее расположение духа. Один из чиновников, ободренный этим, решился задать вопрос, беспокоивший всех присутствующих.

– Владыка, когда же мы, наконец, уничтожим мятежные Кусы? Их существование – позор для непобедимых гиксосов!

Апопи грозно нахмурился:

– Разве тебе, дураку, не ясно, что, если бы не моя доброта, от Кус давно бы не осталось камня на камне? Ничтожные приспешники Яххотеп недолго продержатся. Горстка уцелевших вскоре сбежит в Фивы. Преследуя их, мы доберемся до главного оплота мятежников и сожжем его дотла.

– А вдруг, владыка, царица Яххотеп пришлет им подкрепление? Ты не боишься, что тогда нам с ними не справиться?

В глазах Апопи полыхнула ярость.

– Правителю гиксосов страх незнаком. Яххотеп – всего лишь жалкая умалишенная. Я буду пытать ее и казню в острастку всем, кто вздумает подражать ей.

От соглядатая Апопи, оставшегося не узнанным среди приближенных Яххотеп, не поступало тревожных вестей. Немногочисленные защитники Кус не дождутся от царицы помощи.

– Позволю себе напомнить присутствующим, – подал голос Хамуди, – что Кусы расположены вдали от караванных путей. С торговцев по-прежнему взимает дань Гермополь. Мятежникам не достается ничего. Зачем нам Кусы? Пускай себе гниют!

Правитель поднялся, давая понять, что совет окончен. Он с раздражением кивнул в сторону дерзкого чиновника, посмевшего усомниться в его всемогуществе. Хамуди сразу понял: глупца следует уничтожить. Толстяк, должно быть, недолго продержится в лабиринте. Тем забавнее будет правителю смотреть, как его съедят.

За время пребывания в храме Сета ноги Апопи чудовищно отекли. Он с удовольствием взгромоздился на роскошные носилки, служившие прежде фараонам Среднего царства.

Прибыв во дворец, Апопи уединился в потайных покоях в самом центре дворца, бережно достал волшебную фаянсовую флягу с изображением карты Египта.

Дотронулся указательным пальцем до иероглифов, обозначавших Аварис, Мемфис, Гермополь. Они вспыхнули, излучая красноватое свечение.

Магия действовала. Апопи вздохнул с облегчением.

Прикоснулся к надписи: «Элефантина». Снова вспышка красного света. Затем свет погас и появились странные знаки: широко раскрытый глаз, готовая к броску кобра, коршун, нацеливший на добычу острый клюв, и голова шакала.

Хотя правитель обладал мощной магической силой, ему никак не удавалось стереть зловещие знаки. В конце концов они исчезли, но Элефантина оставалась тусклой синей точкой на карте.

Апопи понял, что остров ныне свободен от власти гиксосов. Иными словами, гнусные бунтовщики захватили его южные владения. А Неджех и соглядатай, засланный в Фивы, ни о чем его не предупредили!

Неджех себе на уме, это ясно. Соглядатая же разоблачили и казнили, так что он не смог сообщить правителю о случившейся беде. Ныне Яххотеп владеет всей территорией между Фивами и Элефантиной. Вот как все обстоит в действительности.

Кусы нужно немедленно стереть с лица земли. Ждать возвращения Яннаса из Анатолии некогда.

33

Над бойницей самой высокой башни крепости Элефантины Яххотеп повесила бумеранг из слоновой кости с магическими знаками, что рассеивают тьму. Сияние глаза ослепит Апопи, разящая кобра рассеет злые чары, коршун собьет его с толку, а шакал помутит сознание. Во всяком случае, царица горячо на это надеялась. Она была уверена, что правитель гиксосов многократно проклял Египет и навел на его жителей порчу, обрекая жить в плену черной магии. Освободить их возможно, лишь разрушив незримые стены колдовской темницы одну за другой.

Несколько барок задержалось в Куше, несколько – в Бухене, сколько-то – в Элефантине. В каждой из завоеванных крепостей сформированы новые гарнизоны. От прежнего войска освободителей, выступившего в поход на юг, почти ничего не осталось.

– Кажется, мы поступили опрометчиво, лишившись стольких воинов, – с тревогой сказал фараон Камос.

– Важно удержать все завоеванные города, – напомнила ему царица. – Однако ты прав. Двинуться на север с такой крошечной армией немыслимо.

– Значит, мы проиграли? И все победы одержаны напрасно!

– Вовсе нет! С самого начала мы значительно уступали гиксосам в численности войска и в вооружении. Зато на нашей стороне богиня Уто, священная кобра, венчающая царскую корону. В тебе ее сила. Ты должен успевать повсюду, вдохновлять оробевших, стать воплощением Хора и примирить его с Сетом.

– Я покорен богам, царица.

Усач, расставшись с красавицей-сиделкой, был безутешен. Вспоминая ее кожу, удивительно нежную и черную, как гагат, высокую упругую грудь, стройные ножки, он не мог отогнать чарующий образ и осознал, что влюбился. Но воину не подобает вздыхать и томиться. Никакой привязанности, никаких нежных чувств!

Чтобы слегка рассеяться, он побрел на корму, хотел выпить пива.

Его насторожил странный шорох. Он замер, прислушиваясь.

Внезапно Усач заметил, что груда наваленных на палубе корзин странно шевелится. Сомнений нет, на судно пробрался кто-то чужой и спрятался под корзинами. С кинжалом наготове, Усач подошел поближе.

– А ну, выходи!

Под корзинами снова зашуршало.

И вдруг высунулось веселое личико чернокожей колдуньи.

– Откуда ты взялась?

– Не хотела расставаться с любимым. Спряталась потихоньку. И теперь последую за тобой повсюду.

С немыслимой ловкостью она выбралась из-под корзин и обвила руками его шею.

– Нет, ты не пантера. Ты гибкая и ласковая, будто кошечка!

– Кошечка? Мне нравится это слово. Так и зови меня.

– Послушай, женщинам не место на военном судне. Ты не можешь…

– Ты же военачальник. Скажи, что я твой чернокожий оруженосец. Поверь, я умею драться!

Усач почувствовал, что из этого сражения не выйдет победителем. Он впервые полюбил. Пришлось отправиться к флотоводцу Хонсухотепу, бессменно стоявшему на носу передового судна, и попросить разрешения взять с собой подругу.

Наконец впереди показались Фивы. Сердце Яххотеп учащенно забилось. Скоро она будет дома. В городе, где родилась, встретила любимого, посвятила себя освобождению Египта. Никакие красоты чужих земель не заменят ей здешних мирных полей, разливов Нила, тихого шепота пальмовых листьев. Увы, ныне этот безмятежный волшебный город превратился в военный лагерь. Ведь гиксосы признают только силу.

Передовое судно уже подплывало к пристани. Царице вспомнился весь поход в Нубию, день за днем. Сомнений не было: подсыл гиксосов не подстроил им за все это время ни единой каверзы. Вывод прост: он оставался в Фивах. Но никого из приближенных царица не могла заподозрить в подобном преступлении. Она доверяла своим людям.

Тем не менее фараон Секненра погиб по вине предателя.

Прибытие военного флота жители Фив встретили радостными криками. В благодарность за благополучное возвращение Яххотеп, как велел обычай, воскурила ладан перед изваянием богини Хатхор, покровительницы путешествующих.

Первым навстречу царице, спускавшейся по сходням на берег, бросился маленький Яхмос. Она взяла его на руки и прижала к себе крепко-крепко, а потом спросила строго:

– Хорошо ли ты без меня трудился?

– Мы с бабушкой трудились без устали! Вот увидишь, все дома в городе выбелены и вычищены. Даже оружие блестит как новенькое.

Тетишери, казалось, помолодела лет на десять: Полагавшие, будто царица-мать – всего лишь ветхая старуха и не сможет как следует следить за порядком в городе, жестоко ошибались. Тетишери возмутили лень и неряшливость жителей Фив. Она заставила всех приняться за уборку и лично следила за беспрекословным исполнением ее указаний. Ей помогали управитель царского дома Карис и начальник тайной службы Хирей. Ни один дом, ни один амбар в городе не остались грязными. Их прибрали, вымыли раствором натра, чтобы избавиться от насекомых, окурили ароматическими свечами. Все без исключения жители обзавелись тазиками для омовения и небольшими кувшинами с носиками. Ткачи и швеи тоже не сидели без работы: Тетишери приказала горожанам и горожанкам приобрести новые одеяния. Женщины были особенно довольны этим решением старой царицы.

В тени полотняного навеса, натянутого на четыре шеста, цирюльники каждое утро брили мужчин и мыли им головы. Еще более искусные мастера ловко причесывали женщин и подкрашивали их, стараясь изо всех сил превратить каждую в красавицу. А также не забывали умащать благовониями, правда, пока что несовершенными. Со временем искусство изготовления притираний и духов должно было возродиться в прежнем великолепии.

Ремесленники заново учились делать парики для вельмож. Былую сноровку при гиксосах они утратили, однако вооружились щипцами, шпателями и воском, насадили заготовки париков на деревянные болванки и отважно взялись за дело.

Благодаря заботам Тетишери даже у бедняков появились чистые циновки, деревянные сундуки, глиняные горшки и миски, хлебные лари, кувшины для растительного масла и пива. В каждом жилище повесили изображение бога Бэса, что отпугивал злых духов оглушительным хохотом.

Хозяйки исправно выметали сор метелками из жестких пальмовых листьев. Прачки стирали не покладая рук.

Город больше не походил на военный лагерь. Он стал опрятным, нарядным и распространял по утрам дивный аромат свежих, только что испеченных лепешек.

Яхмос ничуть не преувеличивал: они с Тетишери потрудились на славу!

Чернокожую Кошечку поразили белые дома с ухоженными садами. Таких она еще не видела.

– О каком военном лагере ты мне рассказывал? При чем тут война? Мы здесь будем жить?

– Ты здесь поселишься, а я отправлюсь в Кусы. Воевать.

– Я же сказала, мы никогда не расстанемся. Я очень упрямая, меня не переспоришь!

– Кошечка, ну пойми…

– Отведи меня в тот беленький дом и дай нарядную одежду, а потом я хочу любви.

На террасе дворца царица собрала на совет только самых близких людей. Закат был так прекрасен, что ей самой не верилось, будто идет война и предстоят еще кровопролитные сражения. Хотелось порадоваться победам, успокоиться, передохнуть.

Но поддаться расслабляющей усталости было бы страшным преступлением, худшим предательством.

В первую очередь следовало выслушать доклад управителя царского дома Кариса.

– Плутишка вернулся из Кус, царица. Градоправитель Эмхеб получил твое послание и с нетерпением ожидает помощи. Беда в том, что мы рискуем потерять не только Кусы, но еще и Коптос. Наши наблюдатели сообщили, что гиксосы пытаются объединить против нас гарнизоны небольших крепостей, взимающих дань с караванов.

– Мы не допустим их нападения на Фивы. Коптос в данном случае важнее Кус, – сказал фараон Камос.

– Но градоправитель Эмхеб и его люди не могут больше ждать, – возразила Яххотеп. – Их силы на пределе. Ты, фараон, увенчанный белой короной Верхнего Египта, поспешишь к ним на помощь без промедления. Я вместе с передовыми отрядами Усача и Афганца отправлюсь отвоевывать Коптос.

– Матушка, это безумие!

– Прости царица, – вмешался Хирей, – но я согласен с фараоном.

– Мы часто вынуждены действовать вопреки разуму, разве нет?