Текст книги "Страна потерянных дорог (СИ)"

Автор книги: Крис Войт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 28 страниц)

Глава 27

Макс помнил свои эмоции, когда встретил Боню, так что сразу понял, что Нику нужно ловить. И успел подхватить девушку до того, как она осела на пол. Хватит ей травм, нечего новые добавлять.

Ника была сильная, так что сознание не потеряла, но от потрясения словно замерла. Не могла сказать ни слова, даже шевельнуться на получалось.

Шаман тоже подбежал, и до того, как он успел обнять внучку, Макс быстрым движением достал Кота из кармана никиной рабочки. А то еще раздавят малого на радостях. Затем отошел в сторону и дал им возможность поговорить и порадоваться встрече.

– Дедушка⁈ – наконец смогла проговорить Ника, и это словно прорвало плотину. Она крепко обняла худосочного старика, уткнулась носом ему в грудь и заплакала.

Макс остро реагировал на женские слезы, но тут все было иначе. Хороший момент, добрый, и слезы ему под стать. Ведь так редко люди плачут от радости. Говорят, что подобное лечит душу.

– Ты жив? Но нам сказали, что ты утонул под Туапсе, когда купался во время шторма! Двое человек видели, как тебя волной смыло с волнореза и ударило о камни! – едва слышно шептала Ника.

– Ну что же ты, солнышко мое! Прости, что тебе пришлось меня хоронить! За боль причиненную прости, пожалуйста! Мне очень, очень жаль!

– Я так плакала! – проговорила Ника, судорожно цепляясь тонкими пальцами за рукава Шамана. – Я думала, что потеряла тебя! А они даже не хотели проводить похороны! Не хотели сделать могилку, надгробие, говорили, что раз тело не нашли, то зачем тратиться…

Ника все говорила и говорила, сидя на паркетном полу, а старик ее крепко обнимал, утешал, гладил по голове и что-то ласково шептал.

Макс смущенно отвернулся и отошел подальше в поисках места, где можно присесть и не мешать воссоединению семьи.

Ему Ника ничего не говорила. О том, что ее единственный близкий человек умер. Не рассказывала о своей семье, а сейчас вот Макс узнал много нового. От всей этой несправедливости у него защемило сердце. Сколько же всего эта девочка хранила в своей душе, не показывала, еще и его, Коня, вечно порывалась утешать и выслушивать.

– Пойдем, моя хорошая! Чего на холодном полу сидеть, давай я тебе чаю заварю, накормлю, и ты мне все-все расскажешь. А потом я тебе поведаю, как тут очутился, как жил и что делал.

Шаман не сразу, но смог привлечь внимание внучки и помог ей подняться с паркета, довел до мягкого дивана, который стоял у большого обеденного стола, и бережно усадил на мягкие подушки.

Макс с интересом оглядывал квартиру, чтобы не смущать плачущую Нику.

Помещение не было прямоугольным, а все состояло из выступов и ниш. Высокие потолки, как в сталинках. Узкие высокие окна со множеством перемычек. Отличный паркет на полу, однотонные светлые обои на стенах и множество полочек и шкафчиков. Они шли по стенам до самого потолка и были заставлены разными вещицами.

Благодаря высоте потолков и большим окнам, комната не выглядела захламленной.

Слева от входа находился диван со столом, а над ним – полки и полочки. Напротив, у окон, шла кухня из светлого дерева и стол поуже со стульями. А еще имелись четыре двери в другие помещения.

Все вещи были в хорошем состоянии, ухоженные, чистые, что создавало ощущение уюта, хоть и далекого от земного эталона роскоши и идеального дизайна интерьера. Но все вокруг ощущалось живым, с душой, пропитанным любовью и заботой.

– Максим, – улыбнулся подошедший Шаман, его серые глаза блестели за стеклами очков, а голос чуть дрожал. – Я пока пообщаюсь с внучкой, а ты и Майя можете себя чувствовать, как дома. Вон та дверь ведет в ванную комнату, там же есть стиральная машина. Да-да, я все-таки завел дома земную технику, очень уж мне тяжело это делать руками. Вот тут, на плите горячее рагу, а в этом шкафчике – посуда. Располагайтесь, отдыхайте, кушайте.

– Спасибо большое! – благодарно кивнул Макс, с трудом вставая со стула. – О купании я уже давно мечтал.

– Понятное дело, столько провести в странствиях. Но выглядишь ты уже намного лучше, чем в нашу первую встречу!

Макс оставил Нику в компании дедушки, и, пока Майя ужинала и отказывалась идти в ванную, не поев, он ушел купаться. Захватил с собой сумку с вещами, чтобы переодеться в чистое и сразу простирать грязное.

Ванная комната оказалась на удивление симпатичной и уютной. Стены облицованы то ли плиткой, то ли мрамором, коврики, полочки, небольшое окно за занавеской, а сама ванна была большой и стояла на кованных витых ножках.

Радует, что в Аркании есть водопровод и канализация, имеется даже электричество, хотя многие лампы и фонари казались скорее газовыми или керосиновыми. Макс закинул вещи в стиралку и подумал о том, что не особо хотел бы жить в мире вообще без технологий. И так полжизни провел в походных условиях без комфорта, еще и оказаться в средневековом мире было бы по меньшей мере несправедливо.

А еще Максу пришло в голову, что скорее всего, ничего этого не было в подлинной Аркании. Ведь она прорастала через Старый мир, а значит могла брать себе многое от знакомой им реальности. К тому же, подобные излишества и блага цивилизации приносили с собой ходоки, адаптировали для нового мира, внедряли и улучшали.

Макс быстро искупался, переоделся в чистое, побрился и почувствовал себя человеком. Глянул в старинное зеркало и невольно отметил, что Шаман прав – даже по сравнению с тем днем, когда он пил кофе в Старом мире с Садовником, он выглядит намного лучше.

Карие глаза теплого оттенка уже не казались такими уставшими и грустными, пропали темные тени, и кажется, Макс привыкал чаще улыбаться.

Ладно. Надо выйти к Шаману и Нике. Для начала, следует произвести хорошее впечатление на старика, раз он старший родственник девушки, которая ему нравится. Но попытки как-то наладить отношения с Никой становятся еще более сложными… не на глазах же ее дедушки это пытаться делать…

Интересно, что это значит с точки зрения новой, живой реальности? Им не следует быть вместе или же Аркания хочет, чтобы ребята пока сконцентрировались на текущей задаче и не распыляли свое внимание?

Выйти из Леса оказалось проще, чем пытаться строить отношения. Некоторые вещи неизменны в обеих Вселенных. Макс устало вздохнул, еще разок глянул в старинное зеркало и вышел из ванной.

Он честно старался общаться за ужином с немного пришедшей в себя Никой и веселым Шаманом, но бессонные сутки давали о себе знать. Так что через полчаса Ника коснулась его плеча и выразительно глянула на своего дедушку:

– Дедуля, где ребятам расположиться на ночь?

Шаман хлопнул себя по лбу и резко встал со стула:

– Чего это я! Совсем отвлекся, простите! Пойдемте за мной!

Макс хотел было возразить и против воли снова начинал злиться. Опять она заботится о нем, опять берет все на себя! Он сидел тут, чтобы убедиться в том, что девочка отошла от встречи с умершим родственником, что с ней все в порядке… а Ника снова не открывается, не говорит о себе, а пытается заботиться о нем. Как же это изменить?

Но спать действительно хотелось. Майя попросилась лечь в гостиной на диване, чтобы не заплутать ночью в чужой квартире. А Максу отдали дальнюю комнату, где располагалась библиотека. Там же стояла удобная гостевая односпальная кровать, больше похожая на резную тахту.

Несмотря на искреннее желание осмотреться и пообщаться с Никой и Шаманом, Конь уснул почти мгновенно, среди бесчисленных стеллажей с книгами и старыми фолиантами, едва только его голова коснулась подушки.

Он проснулся на рассвете. Не потому что выспался, а словно кто-то толкнул его в бок. Но библиотека была пуста, только серо-синий свет шел от большого окна и постепенно заполнял каждый уголок. Рассвет.

Макс неспешно натянул штаны и носки, вышел в гостиную и огляделся. Первое, что он увидел – диван Майи пуст, застелен покрывалом поверх простыни и подушки, но на нем никто не спит. Тихо чертыхнулся и быстро проверил каждую комнату. За одной из них посапывал во сне Шаман, за другой дверью обнаружилась спящая Ника с котенком под боком.

Нет уж, пусть отдыхает! Макс тихонько прикрыл дверь и рванул к себе в комнату. Оделся полностью, закинул за спину рюкзак, закрепил на поясе нож и покинул квартиру.

Знал же: что-то не так!

Майя всегда была темной лошадкой. Хорошо играла роль милой невинной девочки, всю дорогу не отсвечивала. Молчала, пока не спросишь. О себе рассказывала мало, в основном кормила байками про старую Арканию и всякими мифами. И команда велась! Потому что – ну посмотрите на эту хрупкую блондиночку, что краснеет от каждого лишнего слова.

Да еще и другая Вселенная… Никто за все время ни разу не солгал Максу, не подставил, не манипулировал. И ему подумалось: какой чудесный мир, где слова людей не расходятся с их делами, где не врут и не юлят. Отлично! Только глупость это все! Люди всегда и везде люди.

Его промах, что не проверил, не прощупал всех членов экипажа. И что начал подозревать Майю только в Затоне.

Надо было раньше решить проблему! Но его опять отвлекли странности их путешествия, на этот раз Шаман, что оказался умершим дедушкой Ники. И вот где теперь искать Майю⁈ Что она задумала?

Макс спустился по широкой лестнице на первый этаж и вышел в первую попавшуюся дверь. И оказался во внутреннем дворике-колодце.

Дом был построен очень длинным прямоугольником. Вчера они зашли с короткого торца, поэтому не поняли, насколько велико строение. Широкой полосой посередине шел Лес. И не просто скверик, а самые настоящие дебри. По-над домом виднелись протоптанные тропинки, покрытые легким инеем. Наверное, местные тут иногда гуляют.

В лесной дворик вела только пара дверей, а в остальном – одни окна вокруг. И никого из людей не видно.

Нет! Не могла Майя уйти в Лес, разве что случайно, и то вряд ли. А еще она боялась гулять ночью в тумане, так что, скорее всего ушла недавно, когда забрезжил рассвет. И точно не в Лес, где не ориентировалась.

Если подумать над ее поведением, то можно сделать нехороший вывод. Она узнала этот город и саму местность. Нашла что-то из своего прошлого, нечто такое, о чем не спешила рассказывать команде.

Макс снова выругался, покинул дворик и вернулся в подъезд дома. С другой стороны лестницы виднелась еще одна дверь. Ближайший выход к квартире Шамана, значит, она прошла тут.

За дверью оказалась мощеная улочка. Без тумана город стал менее загадочным, но все равно красивым. Выглядел древним, как средневековые улицы Европы, хотя и архитектура с атмосферой немного другие. Хотя откуда пожизненно невыездному Коню об этом знать – только по фильмам и фото, разве что. С его профессией он мог побывать в другой стране только на своем тигре при исполнении боевых задач.

Макс быстро глянул налево, затем направо. Улица шла прямо, без уклона, с одной стороны упиралась в узкую улочку, с другой – в ту самую площадь, где накануне вечером на Нику напала статуя.

По логике, Майя узнала въезд в город. Конечно, она могла, сориентировавшись, пойти в глубину Затона, но резонно предположить, что искать надо ближе к въезду в город.

Макс быстро шагал по мощеной улочке и уже через несколько минут вышел к той самой круглой площади. В ранний рассветный час людей почти не было. Конь глянул на стоящую на постаменте статую и невольно нахмурился. Но человек не шевелился и, если бы не ночное приключение, выглядел бы самым обычным каменным памятником.

В углу площади парень-подросток ловко орудовал метлой, собирая редкие прошлогодние листья, наметенные ветром.

– Простите, – обратился к нему подошедший Макс. – Девушку, блондинку, в рабочке «Десятки» не видели тут?

Паренек вежливо поздоровался и указал в сторону въезда в город, заставив Коня хищно улыбнуться. Личный сыск работает в любом мире!

Так он и шел по следам Майи, спрашивал у редких прохожих, которые попадались на пути. Судя по всему, его догадка верна – она где-то в самом начале Затона. Именно там она и увидела нечто из ее прошлой жизни.

Максу даже стало интересно. История Майи была черт знает когда, в прошлой эре, можно сказать. Еще и добавить к этому то время, что девушка провела в образе твари в Лесу. Что там могло быть такого серьезного? Почему события прошлого не превратились в миф, а оказались настолько важными? И самое главное – зачем было лгать незнакомцам из другого мира?

Булочник, крупный и усатый мужчина в белом переднике, открывал свою лавку у самого поворота на ТО. Он приветливо улыбнулся в ответ на вопрос Макса и указал рукой туда, где узкая улочка шла в гору, взбираясь на склон.

– Только осторожнее, туда ходить нельзя, там перекрыто, – заметил пожилой лавочник.

Макс лишь поблагодарил и свернул направо. Там действительно заканчивались домики поселения, и дорога шла, петляя по Лесу. Ни дать ни взять сочинский серпантин, разве что деревья немного не черноморские, а вместо асфальта – булыжная мостовая.

Макс решительно шагал все дальше и дальше, поднимаясь в гору и высматривая Майю среди стволов голых деревьев и склонов, поросших мхом и первоцветами.

За очередным поворотом дорога уперлась в большие кованые ворота и старый каменный забор, который шел в обе стороны. Большей частью они были увиты плющом и диким виноградом, не дававшими рассмотреть детали.

У металлической преграды стояла Майя и шевелила руками, словно пыталась открыть замок.

– Чтобы ты ни делала, советую прекратить! – сурово рявкнул Макс, заставляя Майю подпрыгнуть на месте от испуга. Она быстро, затравленно обернулась, увидела Макса и почему-то чуть успокоилась.

– Мне нужно попасть туда, – решительно отозвалась девушка.

– Нет! Пока ты все, как на духу, не расскажешь. И на этот раз – правду, – твердо ответил Конь, приближаясь. – Ты нам врала.

Майя отпустила прутья ворот, за которые держалась, и тяжело вздохнула.

– Не совсем. Может не сказала всего, но не врала.

– Я вот этого не люблю! Когда искажают факты и при этом пытаются доказать, что лжи не было. Правда всегда одна и не любит интерпретаций. Так что колись, живо!

Девушка какое-то время смотрела на склон горы, уходивший вниз, к Затону. Затем подошла к одной из колонн ворот и отодвинула изящной рукой вечнозеленый плющ. Макс увидел, что за зеленью скрывалась какая-то табличка, и подошел поближе, чтобы прочитать. Немного неразборчиво, но все же удалось увидеть надпись «Цитадель Морока».

– То самое место, где ты училась и работала? – спросил Макс, а Майя утвердительно кивнула.

– Оно опечатано и закрыто! Я думала, что встречу тут кого-то из коллег и они мне расскажут, что случилось. Но смотри, двери не просто заперты, на них наложены охранные заклятья. А это значит, что в городе нет никого из моих старых знакомых…

– Или там случилось нечто плохое и лезть туда не стоит, – сурово заметил Макс.

– Я должна узнать! – с чувством, с жаром произнесла Майя. Вот теперь она выглядела настоящей и живой, без притворства и масок.

– Рассказывай все с самого начала. И может быть, я помогу тебе исследовать твою альма-матер.

Майя какое-то время задумчиво смотрела на запертые ворота, хмурилась и судя по всему злилась. Макс тяжело вздохнул и подошел ближе, пытаясь убрать металл из голоса и чуть смягчить взгляд. Не угрожать же ей расправой, ей-богу! Куда лучше попробовать убедить логическими доводами.

– Послушай! У нас у всех есть скелеты в шкафах и сложное прошлое, я, правда, понимаю. Но ты – часть нашей команды и ты подвязалась на задание Садовника. А значит, все произошедшее в прошлом важно и имеет смысл.

Макс оглядел кованные ворота, но заросли плюща мешали увидеть что там дальше, за забором и переплетением стволов.

– А еще твоя история может быть связана с настоящим…

– Этого я и боюсь! – с эмоциями произнесла Майя, а ее голубые глаза сверкали беспокойством и гневом. – Боюсь того, что моя ошибка могла и стать причиной всего!

Девушка взмахнула руками, словно охватывая все вокруг: и бурый по зиме лес, и крутой каменистый склон с мощеной дорогой, петлявшей по склону.

Майя долго смотрела на Макса, словно не в силах больше произнести ни слова. Затем опустила взгляд и достала из-под рабочей куртки старинный амулет, что висел на ее шее. Бронзовая подвеска тускло блеснула в рассветных лучах, раскрываясь. Дрожащей рукой Майя нежно погладила гравировку и долгое время молча смотрела на рисунок мужчины, что походил на Макса.

– Ты прав, – тихо заметила она. – Я соврала. Мне самой так хотелось верить в эту историю – любовь, злой маг, что убил моего возлюбленного, проклятье, от которого может расколдовать только поцелуй… Ты же понимаешь, что поцелуй был ни при чем?

– Тогда что же сняло проклятье? – с сомнением нахмурился Макс.

Майя грустно улыбнулась и указала пальцем на нож, висевший на его поясе.

– Твой клинок, который доработала Садовник. Я даже с расстояния в три метра чувствую силу знаков на нем. Ты ранил меня им в Лесу и разорвал заклинание, сделавшее меня монстром. После превращения раны затянулись, но шрам остался…

– Ну вот! – усмехнулся Макс. – Выходит я зря целовал тебя в образе чудовища?

Майя вдруг вместо того, чтобы покраснеть или смутиться, громко и от души рассмеялась. Ее мелодичный смех вспугнул стайку мелких птиц, клевавших дикий виноград на заборе.

– Расскажешь, как твоя история может быть связана с падением Аркании? – спокойно и дружелюбно произнес Макс, касаясь плеча Майи.

На миг голубые глаза девушки словно затмила печаль и старая боль.

– Кажется, я знаю, кто уничтожил мир.

Глава 28

Ника не спала всю ночь, просто не могла. Столько времени было упущено и утрачено, отчаянно не хотелось пропустить еще хоть одну минуту в обществе дедушки.

Он сидел напротив, подливал ей ароматного травяного чая в кружку и слушал ее рассказы. О жизни, о ссоре с мамой, его дочкой, о том, как работала без выходных, как затопила соседей, когда пыталась сама поменять смеситель на кухне. Ника рассказывала обо всем – о самых важных моментах и о ерунде. Но для нее все было ценным, потому что каждый миг ее жизни в голове проносились мысли: а что бы сказал деда Слава?

А вот теперь он отвечал. Теперь мог дать советы, оценить, пожурить – за все эти годы разом. Он похвалил, узнав, что девушка сама сдала на права и выучилась водить. Что даже в шестнадцать лет умудрилась найти работу и сама платила за коммуналку, за еду и ремонт старой квартиры. Что отреставрировала тот маленький комодик, который дедушка купил перед своей смертью и не успел привести в порядок.

Деда Слава улыбался, его серые глаза, такие же, как у Ники, тепло блестели за стеклами круглых очков. И чай был совсем как в детстве – с малиной и мятой, ароматный и родной. Даже квартира казалась знакомой. Все в ней так и дышало уютом и теплом, чувствовалась рука дедушки. Хоть и мир другой, и столько лет прошло, но это было словно вернуться в детство. Словно спустя годы в сердце Ники наконец начала зарастать самая большая рана и утихала страшная боль потери.

Он в утешение обнял ее, когда Ника рассказывала о попытках мамы отобрать квартиру и лишить дочь наследства.

– Ты ведь пропал без вести, тела не было, но зато свидетели все видели. Пришлось ждать шесть месяцев, пока объявят мертвым, потом еще полгода на вступление в наследство… Мать сразу начала вещи выбрасывать из твоей квартиры. Помнишь те часы с кукушкой, что стояли в коридоре? Я случайно нашла их на помойке у дома, и как только никто не заметил и не унес. Два часа затаскивала обратно по лестнице, потом замки сменила, в тот же день. Она хотела оспорить завещание, дескать, я наследник второй очереди, а она – первой.

Дедушка поглаживал Нику по рыжим волосам, молча слушал, но по его лицу было видно, как он сопереживает, как злится на свою непутевую дочь.

– Папа вмешался. Сказал, что так даже лучше – у меня будет своя квартира, можно больше о дочери не думать. Мать сразу выписала меня из родного дома и выставила за порог. С тех пор, даже когда я в больницу попала, родители не помогали. Я только и слышала: мы тебе отдали квартиру, будь благодарна! Но это же не они отдали! Это ты, твоя забота, твое наследство…

– Прости, солнышко, – приговаривал дедушка, поглаживая Нику по плечам и подливая чаю. – Не знаю, как так получилось. Она вроде бы моя родная дочка, я ею с младенчества занимался, все давал… не представляю, почему она такой выросла. Совсем непохожа ни на меня, ни на покойную бабушку Таню…

Они все говорили и говорили в просторной кухне, до самого рассвета. Ника смотрела на руки дедушки, загрубевшие от долгой работы, такие знакомые и родные. На его лицо, которое не постарело ни на год с тех пор, как она видела его в последний раз. Деда Слава тогда оставил Нику присматривать за квартирой, стоял в узком коридоре с чемоданом, шутил и давал указания. Сколько раз девушка вспоминала этот момент – самый последний разговор перед его гибелью.

– Как ты здесь очутился? – спросила наконец Ника. В какой-то момент она решила, что хватит рассказывать о своем прошлом. После нескольких часов беседы на сердце стало легче и тише. Словно события ее жизни, которые раньше ранили и резали душу, вдруг выцвели и потускнели.

Истории прошлого словно исчезали, стоило их только рассказать. Уходили куда-то за арку у Затона, к топям и Пограничью, а затем и вовсе терялись где-то в Старом мире. Уже неважные и пустые, как забытые письма в заброшенном доме.

Дедушка Слава тепло улыбнулся, поправляя очки и украдкой вытирая слезы. Затем встал со старинного дивана и принялся хлопотать по хозяйству: вскипятил новый чайник на газовой плите, разогрел остывшее рагу и накрыл на стол. За разговором Ника совершенно забыла, что не ужинала.

Макс ушел спать, а Майя купалась и стирала вещи в ванной комнате, приводя себя и свою одежду в порядок. Было тихо в старом каменном доме, только часы тикали на стене да одинокая ветка под ветром стучалась в оконное стекло.

– Меня смыло с волнореза под Туапсе и ударило о камни. Но я выплыл, поднырнул под очередную волну, уплыл подальше от больших камней и выбрался на берег. Думал, что течением и штормом унесло куда-то далеко от пляжа. Вокруг был каменистый берег, на километры. Только волны с шипением накатывались и обратно отступали. Вышел из моря, по колено в белой пене, и еще долго лежал, приходил в себя.

Дедушка пододвинул тарелку к Нике, и она принялась за поздний ужин. Даже вкус у рагу был как из детства!

– Знаешь, там, под Шепси есть много заброшенных пансионатов. Думал, что куда-то туда отнесло. Но горы… гор не было! Понял это не сразу, конечно. Первым увидел пустой каменный пляж, без людей и строений. За ним шел реликтовый лес, как я сначала решил. Речушка еще впадала в море справа от меня. И так тихо было! Даром, что рядом волны грохочут о валуны. Потом я немного обсох и пошел искать людей. Благо, стоял август, тепло, дождь кончился, хоть море и штормило.

Ника взяла с фарфоровой тарелки кусок домашнего хлеба и собрала им остатки подливки. Дедушка ободряюще улыбнулся и заботливо пододвинул поближе вазочку с печеньем и сладостями.

– Я нашел грунтовую дорогу через лес, все шел и шел. И вот тогда начал понимать, что заблудился. Что волнами меня отнесло куда-то совсем далеко. Сначала думал, что, может, потерял сознание и меня прибило к берегам Абхазии? Ну где еще на Черном море может быть такой пустой, незастроенный пляж и нетронутые леса на километры? Но потом вышел к одинокому домику… Там меня накормили и рассказали, куда на самом деле я угодил.

– В Пограничье, – кивнула Ника, вспоминая свои первые шаги по Аркании.

– Именно, – рассмеялся дедушка, наливая чаю и себе в огромную и яркую кружку. – Я не поверил, конечно. Переночевал, а утром ушел в Лес. Не специально, просто с дороги свернул и угодил туда, пока искал других людей или город какой. Еще долгое время ходил по Лесу. А потом вышел к Затону.

– Минуя Пограничье? – удивилась Ника.

– Да, так иногда бывает. Видать, мне оно было и не нужно. Значит, я был готов сразу оказаться в Аркании. Так что все эти годы я живу здесь. Помогаю жителям реставрировать мебель, чиню часы и старинные вещи. Иногда и сам что-то мастерю, ухожу в Лес искать материалы, да и просто погулять. Люблю я его. Я оказался очень полезен городу, так что на совете жители единогласно решили мне подарить эту квартиру. Так я и осел тут, обустроился, работаю. Частенько путешествую, изучая Арканию. Но всегда сюда возвращаюсь…

Дедушка тепло посмотрел на внучку и погладил ее по волосам, едва сдерживая слезы.

– Раз в Пограничье мне попасть не довелось, я тут оставался. Суда чаще всего ходоки стекаются.

– Ты меня ждал? – Ника почувствовала, что плачет. Совсем как ребенок, надув губы и шмыгая носом. Ничего не могла с собой поделать, да и честно сказать – не хотела.

Дедушка тоже расплакался, и Ника кинулась к нему на шею, крепко обнимая.

– Кого же еще мне было ждать, солнышко? Бабушка Таня умерла тридцать лет назад, если она и тут, то едва ли я ее отыщу. Да и сомневаюсь, я ее хоронил, помогал гроб в могилу опускать. А больше у меня никого в Старом мире и не было, только ты. Я так хотел за тобой сходить! Даже Садовника нашел, поговорил с ней. Но запрещено такое. Меня Аркания в Пограничье и то не пускала, до Старого мира и вовсе бы не дошел. Оставалось только ждать и надеяться, что ты найдешь сюда путь. Что священные дороги приведут тебя ко мне, сойдутся и встретятся. Видишь, получилось. Хоть и почти девять лет ждать пришлось!

Ника еще раз крепко обняла дедушку и вдруг подумала, что нужно заняться делом. Видимо, этот рабочий настрой Макса заразен и распространяется воздушно-капельным путем.

– Ты говорил с Садовником? – спросила она, пристально вглядываясь в такое знакомое лицо.

Дедушка чуть замялся и растерянно улыбнулся, разводя руками. Так он всегда делал, когда где-то ошибется и стесняется признаваться. Он помолчал немного, рассеяно рассматривая печенье на тарелке. Затем все-таки проговорил:

– Я просил найти способ призвать тебя в Арканию. В обход правил. Обещал помочь всем, чем смогу. Ты наверное заметила, что я не сильно удивился твоему появлению у меня дома? Садовник пару дней назад приходила, предупредила и о тебе, и о группе ходоков, что работают по ее поручению.

– Значит, это я тебе обязана попаданием в Арку? – с теплотой спросила Ника. Дедушка даже из другого мира продолжал думать и заботиться о своей внучке! От этой мысли на сердце стало щемить от любви и нежности.

– Уж не знаю, но я был настойчив. Однако помни: ты сама смогла. Даже если вели, подстроили, смогли так дорогу проложить, но шла ты по ней сама. И далеко забралась, к самому Затону! Я так тобой горжусь, солнышко!

Они немного помолчали. Майя вышла из ванной и устроилась спать на втором диване, который стоял в дальнем конце гостиной.

– Пойдем, покажу тебе тут все, – деликатно проговорил дедушка, поднимаясь и кивая на их спящую гостью.

Еще час он водил Нику по квартире, открывая бесчисленные двери и тихонько хвастаясь особо любимыми вещицами. Жаль, в библиотеке спал Макс, которого не хотелось будить, а так – вот бы где Ника пропала без вести! Там было столько книг, полок и полочек, рукописей и старинных фолиантов.

– А еще у меня есть своя лестница! – загадочно улыбнулся деда Слава и поманил внучку к очередной двери.

За ней действительно оказалась лестничная клетка.

– Я частенько хожу в Лес, так что мне отдали квартиру с отдельным выходом во внутренний дворик. И я тут все оборудовал под мастерскую, чтобы в квартире не воняло растворителями и краской.

На каждой лестничной клетке шли шкафчики и полочки, а между вторым и первым этажами стоял большой рабочий стол. Высокие окна обеспечивали хорошую вентиляцию и освещение. А внизу, у входной двери под лестницей, дедушка организовал кладовку.

Повсюду на ступеньках стояли комнатные цветы, на стенах висели бесчисленные шкафчики и полочки, уходящие под самый высокий потолок и заставленные старинными вещицами, инструментами и материалами.

Тут пахло совсем как дома, в старой дедушкиной квартире – лаком и деревом.

– Садовник тебе сказала, что нужно сделать?

Дедушку этот вопрос словно выбил из колеи, он перестал показывать вещицы и устало присел на колченогую табуретку. Его взгляд стал внимательным и острым, как стальные инструменты для резьбы по дереву, что лежали рядом на столе.

– Совсем забываю, что ты выросла за эти годы. Все ловлю себя на мысли: тебе всего знать не надо, ты же ребенок. А как гляну, так и удивляюсь каждый раз. Ты теперь взрослая молодая женщина.

– Именно, – нехорошо улыбнулась Ника, ясно давая понять, что ждет правдивый рассказ, а не детскую версию.

Дедушка какое-то время молчал, задумчиво потирая ладони и скользя взглядом по бардаку на рабочем столе.

– Садовник сказала, что дело предстоит опасное. Но без него не получится починить Арканию. Что вам потребуется сильно рискнуть, чтобы это сделать. Мне же, скорее всего, придется остаться тут. А так… честно, не ведаю, что от меня и нас требуется. То ли она сама не знает, то ли не сказала всего.

– Пойди туда, не знаю куда. Сделай то, не знаю что, – устало проговорила Ника и тоже присела на один из стульев, предварительно убрав с него стопку книг.

– Как обычно! – ободряюще улыбнулся дедушка, поправляя круглые очки на носу. – Как будто в Старом мире хоть кто-то знал, что творит! Это же была ложная уверенность, а по факту все также и жили – блуждали во тьме, нащупывали дорогу в тумане и пытались понять, как жить эту жизнь. Методом проб и ошибок.

– Только люди выглядят так, словно точно все знают! – тоже улыбнулась Ника.

– Дурное дело нехитрое. Изобразить-то можно все, что угодно.

Дедушка некоторое время помолчал, затем пристально глянул на внучку. В его взгляде сквозила грусть, которую он пытался прятать за улыбкой.

– Это правда может быть опасно. Стоит ли выполнять поручение Садовника?

– Нужно. Вне зависимости от рисков.

Старик лишь тяжело вздохнул.

– Ходоков много, но среди них есть только одна моя внучка…

Ника легла спать на рассвете. Он уже маячил синеватой пеленой за окном гостевой комнаты. Судя по оставленным вещам, тут частенько играл тот самый мальчишка с первого этажа.

Уютная, небольшая комнатка. Вышитые вручную простыни, ворох огромных подушек и теплое покрывало на постели. Как и во всей квартире, повсюду полки и полочки, комоды и стеллажи.

Ника приняла душ и теперь чистая ложилась в такую же ароматно пахнущую постель. Впервые за все время уснуть в домашней обстановке, а не в гостиницах или кабине Шалы. Под мерное тиканье старых часов и шум ветра за окном – он гудел в водосточных трубах и качал ветви деревьев Леса во дворе.

Дедушка. Живой. Даже не постаревший.

Может, и прав был Макс в первый день знакомства. Может статься, что это просто посмертие, а не другой мир. Раз уж тут можно встретить умерших друзей и родственников.