Текст книги "Страна потерянных дорог (СИ)"

Автор книги: Крис Войт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 28 страниц)

Глава 3

Ника очнулась от того, что кто-то бьет ее по лицу и сует нечто вонючее под нос. Вокруг слышались громкие голоса, ощущались тепло и яркий свет.

Девушка открыла глаза и увидела, что сидит на пластиковом стуле в кафетерии на заправке. Рядом толпятся сотрудники и посетители, какая-то женщина кривит губы и говорит своему спутнику:

– Пьяная, небось!

Ника вдруг вспомнила, как съехала с трассы в снегопад, как шла по темной лесопосадке, вышла к домику… а потом ничего не помнила! Были какие-то смутные образы: странный человек в широкополой шляпе и заброшенные каменные руины. А больше – ничего.

Сотрудник заправки протянул ей стаканчик с горячим чаем и вновь принялся расспрашивать, что случилось. Судя по всему, заправщик увидел, как Ника вышла из рассветной мглы к колонке и упала на асфальт. Ее затащили в кафетерий, привели в чувство и даже уже вызвали скорую.

Все, что смогла Ника рассказать, это как она попала в аварию. Странно было то, что девушка оказалась на заправке на М-4 – почти в пятидесяти километрах от того места, где съехала в сугроб. А еще то, что врачи не нашли ни следа переохлаждения. Если бы Ника все это время шла пешком, то давно бы уже замерзла насмерть.

За окнами заправки синел рассвет, а значит она забыла напрочь целую ночь.

Что вообще случилось⁈

Ника вернулась домой, местные пожарные выдернули ее девятку из сугроба, врачи не нашли у девушки ни наркотиков в крови, ни следов насилия или обморожения.

Но все случившееся не приснилось же! Ведь как-то она оказалась на заправке спустя почти двенадцать часов после аварии. И где бы ни провела ночь, там явно было тепло.

Самое жуткое в том, что подобного с Никой никогда не случалось. За все двадцать пять лет она ни разу даже сознания не теряла, не то что память! И никогда не происходило ничего мистического.

Врачам рассказать о случившемся девушка не решилась, еще запишут в сумасшедшие. Родителям тоже не стала говорить, а то мать разволнуется опять, начнет за сердце хвататься.

С работы Ника отпросилась на пару дней, чтобы отдохнуть от таких насыщенных выходных, немного прийти в себя, а самое главное – навести порядок в мыслях. Потому что в ее голове царил полный бардак. Мысли роились, путались, переплетались, а ничего путного надумать не получалось.

Ника хотела отлежаться дома эти дни, но пришлось выйти за продуктами. В старом центре ветхие домики были перемешаны с новыми многоэтажками, дорогие магазины теснились рядом с трущобами, которые все никак не снесут.

Девушка, погруженная в свои мысли, на автопилоте свернула налево, в одну из узких улочек частного сектора, на краю старого центра. Там, через пару кварталов, должна быть пекарня, где можно купить перекус и свежий хлеб.

Пока стояла на светофоре, рассеянно разглядывала статное двухэтажное здание из темного кирпича. С высокими окнами и красивым кованным козырьком над входом. Затем перешла дорогу и вдруг замерла, стоя у низенького белого домика.

Ника непонимающе нахмурилась и огляделась. Она же почти в упор смотрела на тот старый особняк царских времен, куда он делся… Но вместо него стоял уже другой дом, ниже и с фасадом, покрытым белой штукатуркой. А рядом на дереве сидела шумная стая ворон и с интересом разглядывала девушку.

Нет, это бред! Ей уже просто мерещится непонятно что из-за аварии. Может все-таки стукнулась головой, а врачи проглядели?

Через час Ника старалась навести порядок в доме, прибиралась – глядишь, и в голове все встанет на свои места.

Старая квартирка, доставшаяся ей от дедушки, была полна старинных вещей. Покойный Вячеслав Антонович был антикваром, так что и жилье его было скорее арт-объектом. Точнее, так считала сама Ника, а вот родители называли это иначе – барахолкой.

Ника грустно вздохнула. Уже столько лет прошло со смерти дедушки, а все равно его не хватает. Ему бы она рассказала о своем странном приключении. Деда Слава всегда ее поддерживал…

Ника снова грустно вздохнула и стала разглядывать дедушкин амулет, висевший на кожаном ремешке. Белесый полупрозрачный камень, а в нем черные линии, словно голые ветви деревьев в зимнем лесу на фоне облачного неба.

Халцедон дендрит, пейзажный камень. Дедушка подарил его много лет назад, и из всех украшений только эту подвеску Ника носила не снимая.

Черные ветви на фоне зимнего неба… Этот образ разбудил неприятные воспоминания, и Ника попыталась уловить ускользающие образы. Тревожные, странные, они не давали покоя.

Был домик, который казался таким реальным, до мелочей, а потом растаял, как мираж. Был человек в плаще и шляпе… подумать только! Да в минус двадцать он бы и сам замерз насмерть в такой одежде!

Охотник!

Ника нахмурилась, ощущая, как нарастает головная боль, но все равно продолжила напрягать память.

«Неужели ты не слышала сказок и легенд?»

Девушка вдруг резко вскочила из-за стола, отчего звякнули чашки, и побежала к старому громоздкому секретеру. Открыла тяжелую крышку, чуть не придавив себе пальцы, но даже не заметила.

Она что-то об этом уже слышала! Как только увидела странный домик в лесу, сразу засомневалась. А когда мираж исчез и вокруг остались только руины с костром посередине… тут же поняла, что вляпалась.

Не просто страх от увиденного, от паранормальной ситуации, а какое-то знание из далекого и полузабытого детства…

Да где же он⁈ Ника судорожно рылась в старых документах. Большой альбом в кожаном переплете, должен быть где-то здесь!

Родители частенько привозили Нику к дедушке на выходные. Она смотрела, как деда Слава шкурит и красит, чинит и реставрирует. Игралась среди странных предметов, которые ей казались волшебными.

А еще дедушка рассказывал сказки. Не какие-то банальные, вроде Золушки или рыбака с его сварливой женой. А странные, необычные сказки. Родители говорили, что он их сам сочинял, но дед отнекивался.

Он даже сделал альбом, когда Ника научилась читать. Напечатал все сказки, которые знал, на старенькой машинке, прошил и сделал из них книгу. Он называл их «Сказки Страны потерянных дорог».

Ника чертыхнулась, перерыв весь секретер и так и не найдя альбома. Подумала немного, заварила себе чай с мятой и чабрецом на старенькой кухне и позвонила родителям.

– А, помню, помню, – протянула мама на другом конце провода. – Так мы его выкинули при переезде на новую квартиру. Вместе со старыми твоими игрушками и прочим хламом.

Ника ощутила, как внутри поднимается не просто злость, а какое-то черное отчаяние. Ну как так можно⁈ Это же мамин папа! Как рука поднялась взять и выкинуть на свалку вещь ручной работы, память о близком человеке! Да еще и чужую вещь без спроса, это ведь Нике подарили!

Девушка глубоко вздохнула, пытаясь справиться с эмоциями. Сейчас, если поругаться с мамой, пользы не будет.

– Ты помнишь сказку об Охотнике?

– Петя, ну куда ты это ставишь! – вдруг зло крикнула мама. – Ну я же говорила сто раз, сколько повторять… вот твой отец бестолковый… Чего ты спросила?

– Сказку об Охотнике помнишь?

– Вечно тебя интересует какая-то ерунда! Зря тебе дед квартиру оставил! Лучше бы продала ее и взяла ипотеку на дом для нас с отцом. Тебя никто замуж не возьмет! Только увидят эту барахолку, прости Господи, и любой жених сбежит…

– Мама! Сконцентрируйся. Помнишь или нет? – спокойно произнесла Ника.

Странно, но после недавних событий, слова матери почти не вызывали боли. Утомляли, да, но уже так не резали по-живому.

– Была какая-то страшилка… Всегда считала, что отец так пугает, чтобы на заброшки с мальчишками не бегала гулять по ночам. Дескать на руинах или в заброшенных домах живет Охотник. Злой демон или что-то вроде. И если его повстречать, выйти к его огню, то тебе конец. Пропадешь без вести или умрешь, не помню точно. Отец еще всегда говорил, что именно поэтому нужно ухаживать за старыми домами, чинить их, потому что пока у жилья есть хозяин, Охотник не сможет туда войти.

– А еще что рассказывал о нем? Почему его зовут Охотником?

– Наверное, охотится он… не знаю! Чего ты привязалась с ерундой⁈

– Потому что это для меня не ерунда, а очень важно! – чуть повысила голос Ника, ощущая, как снова закипает.

– Не кричи на мать! Кто тебе еще правду кроме меня скажет? Лучше бы подумала, как найти себе мужчину, а то вечно то работаешь, то возишься со старьем. Ты вся в деда, такая же ненормальная. И почему картошку не привезла?

– Охотник украл! – огрызнулась Ника и бросила трубку.

Как обычно, после разговора с матерью на душе стало тяжело. Но несмотря на все эмоции мысли Ники снова вернулись к Охотнику. Значит, либо она все-таки ударилась головой и все это были галлюцинации… Либо она встретилась со сказочным персонажем.

И если бы не Охотник, Ника бы погибла на морозе.

От мысли, что вчера она действительно могла умереть, по спине побежали мурашки. Это было так близко, так реально. Ее тело нашли бы по весне, когда снег стает. Ну может раньше, если бы обнаружили машину и документы в ней…

Вопреки дедушкиной сказке, Ника бы стала пропавшей без вести, если бы не встретила Охотника. Кем бы он ни был и чтобы ни сделал, его вмешательство спасло ее от ужасной смерти в морозном поле.

В старой квартирке было тепло, но Ника ощутила леденящий ужас, проползший по спине, словно змея. Вдруг стало зябко, отчего пришлось закутаться до подбородка в мягкий плед.

Сейчас бы поговорить с кем-то. Рассказать о том, что случилось… Но подруги в подобную историю не поверят, мать на смех поднимет, а больше и некому открыться.

Что за жизнь, если побывал на волосок от смерти, а поделиться не с кем?

Все эти дни Ника чувствовала себя странно, словно во сне, от которого никак не может очнуться. Что-то вокруг неуловимо изменилось, но из-за рутинных дел, девушка это не сразу заметила. Списывала на шок от пережитого, на травмы или переохлаждение.

Безумный февраль, как обычно, принес перепады в погоде. На выходных была снежная буря и минус двадцать, а через неделю уже все стаяло, светило солнце и температура поднялась до плюс пяти.

Несмотря на плохое самочувствие, на работу в багетную мастерскую нужно было явиться, так что со среды по пятницу девушка отработала не просто полный день, а еще и оставалась допоздна, чтобы подтянуть хвосты за отгулы. Разделалась с завалами документов к вечеру пятницы и решила, что на выходные надо поехать куда-нибудь.

Без машины, просто погулять. Сесть на пригородную электричку и уехать в любой маленький город поблизости, побродить по улочкам, посидеть в кафе. Погода хорошая, так что самое оно для маленького путешествия.

Утром субботы Ника проснулась разбитой и уставшей, но заставила себя искупаться и позавтракать за старым дубовым столом на маленькой кухоньке. Смотрела в окно на разномастные крыши старых домиков. Затем допила свой кофе и пошла собираться в дорогу.

Рюкзак так и валялся не разобранным с той поездки, так что Ника вытряхнула содержимое на постель и глубоко задумалась, перебирая вещи.

Странно. Бутылка розжига была пустая, словно той ночью Ника все же разводила костер. Настольная игра пропала – сожгла ее, что ли? Граблей не было, как и картошин.

Решив, что об этом можно подумать и в электричке, Ника закинула в рюкзак вещи в дорогу. Пора бежать!

Она даже краситься не стала, только глянула на свое заспанное отражение в старинном зеркале и испытала желание перекреститься. Рыжие волосы торчали в беспорядке непослушными кудрями, под серыми глазами пролегли нездоровые тени, да еще и эти морщинки меж бровей, от того, что Ника постоянно хмурится. Попыталась было улыбнуться своему отражению, но получился какой-то сумасшедший оскал. Так что Ника все-таки перекрестилась, завязала волосы в хвост и поспешно вышла из дома.

До вокзала идти было недалеко, всего пару остановок, а там уже пригородная электричка унесла Нику куда-то в простор полей и топей. Дорога вела к морю, хотя какое это море – так, лужица, еще и промерзла до самого дна. Но посидеть на берегу с чашкой кофе в тишине хотелось.

Ника неосознанно нахмурилась, глядя на заснеженный пейзаж за окном. В полях еще лежали сугробы, но на мелких водоемах уже виднелись прорехи во льду. На дорогах снег совсем стаял, отчего проселочные улочки превратились в грязное месиво. Мелькали какие-то домики вдоль железной дороги, они взбирались огородами на холмы и почему-то от этой картины становилось легче на душе.

Может ну его этот Таганрог? Не хотелось гулять по городу, людей видеть не хотелось. Так не стоит ли сойти где-нибудь пораньше, просто прогуляться вдоль рек и полей?

Ника еще не успела додумать до конца эту мысль, как уже стояла на обшарпанном перроне. И как только успела на минутной остановке вскочить со своего места и успеть протиснуться в закрывающиеся двери! Электричка свистнула, как обиженный чайник, и укатила в снежную даль, оставляя Нику совершенно одну посреди сельской местности.

К перрону подбирались саманные домики, а сельчане толпились у магазинчика и что-то обсуждали. Ника бывала здесь раньше, но не зимой. Если перейти через рельсы и потом протопать по грязной дороге пару кварталов, то можно выйти к морю. Там холмы спускаются прямо к мутным водам Таганрогского залива.

Ника глянула на асфальтированную дорогу, что шла параллельно жд-путям. По бокам стояли черные, голые по зиме деревья, а в их ветвях шумно переругивалась стая ворон. Почти как на ее амулете, разве что тумана не хватает.

Девушка достала телефон и решила сделать пару фото, отходя подальше от железнодорожной станции и от толпы людей, что стояли у магазина. Можно и тут пройти, там дальше тоже будет выход к морю…

Снег с полотна уже сошел, солнце светило ярко над головой, а на сердце было легко и спокойно. Прохожих нет, домики кончились и началась рощица. В солнечных лучах она выглядела по-весеннему свежей и яркой.

Вроде бы глушь, а как только свернула в лесопосадку, как возникло странное ощущение покоя и безопасности. Дорога все шла и шла, ровная и пустая, черные вороны прыгали по ветвям, а в воздухе пахло весной. Хотелось вот так идти и идти вперед, оставить позади за спиной все тревоги и проблемы.

В детстве они с дедушкой частенько много гуляли пешком. Он брал ее с собой по работе, когда ездил по селам и маленьким городкам, в поисках антикварных вещей, что люди продавали за бесценок, как старый хлам.

Ника шла почти час, погруженная в воспоминания о дедушке, пока вдруг не осознала, что идет слишком долго. Но тут же невозможно заблудиться! Параллельно береговой линии идут ЖД-пути и либо к ним выйдешь, либо к морю.

Справа виднелась тропинка. Видимо, дачники ее протоптали к станции электрички. Ника свернула на присыпанную рыжим камнем дорожку и бодро пошла меж голых колючих кустов, пытаясь выйти к жд-путям.

Через полчаса Ника начала всерьез нервничать. Тут нет и не может быть таких расстояний! Но через минуту кусты расступились и девушка вышла на полянку. За ней виднелась сельская дорога и какие-то указатели.

Ника ощутила, как по спине ползет холодок. Нет здесь дорог! Только ЖД-пути, а все прочие трассы далеко за ними.

– Пойдем-ка мы обратно, – тихо проговорила себе под нос Ника, обернулась и замерла.

Позади нее стеной стоял бурелом. И нет ни следа от тропинки, по которой она только что шла.

– Да твою ж мать! – уже громче произнесла Ника, а в ответ только вороны на деревьях стали кричать громче, словно потешаясь. – И с каких пор я стала страдать топографическим кретинизмом?

Девушка пыталась отогнать панические мысли, шутить и вообще пытаться отнестись к ситуации с юмором. Какое-то время Ника ходила вокруг бурелома, осматривала каждое бревнышко, а колючие кусты цеплялись за ее черный пуховик. Потребовалось несколько минут, чтобы смириться с неизбежным. Тропинка позади просто исчезла, оставив после себя одну сплошную стену поваленных деревьев и колючего подлеска.

Ника достала телефон, на улице было не так холодно, чтобы он разрядился. Но сеть не ловит, да и толку от мобильника! С тех пор как работают глушилки, навигатор показывает чушь. А кому звонить? Что говорить? «Извините, я искала море и потерялась? Пришлите МЧС и психиатра?»

– Погуляла. Отвлеклась от проблем. Развеялась, – с отчаянием проговорила девушка. Постояла еще немного посреди заснеженной полянки, а потом обреченно вздохнула и пошла к дороге. – Так, ладно. План «Б» – найти любое человеческое жилье или опознавательный знак. Сейчас белый день, я не в безлюдных полях – тут поселок на поселке. Должна же я куда-то выйти!

Рядом, по голым ветвям, прыгал ворон, с пристальным интересом разглядывая девушку и словно сопровождая.

Глава 4

В голове все еще звенело. Тошнота подкатывала волнами, вместе с головокружением. Кровь застилала глаза, и Макс онемевшими пальцами стал искать флягу на поясе, чтобы умыться. Хотелось действовать быстрее и четче, но пока сил хватало только на то, чтобы не потерять сознание.

Фляга наконец легла в руку, и Макс быстро смыл кровь с глаз.

Вокруг было тихо. Только в голове все еще звенело от взрыва. Вялыми движениями ватных пальцев ощупал себя. Вроде кроме рассеченного лба больше ранений нет. Ну и контузия, куда же без нее, родимой.

Макс стал шарить руками по земле, в поисках котенка. Они были снаружи машины, когда прилетело. Котенок грелся на солнце и делал свои дела в кустах. Где же ты, малыш⁈

Макс огляделся, выискивая взглядом и своих ребят. Но вокруг был только лес, немая зимняя чаща с нетронутым снегом, мерцающим в сумерках. Шлем немного съехал во время падения, отчего шальной осколок и рассек лоб прямо над бровью.

Голова словно опилками набита… Не удавалось ни собраться с мыслями, ни собрать себя самого.

Обычно всегда получалось. Мобилизоваться, справиться, идти в бой несмотря ни на что. А тут…

Макс покачнулся и упал обратно на снег, где виднелись следы его собственной крови. Где ребята? Где котенок? Где машина? Почему тихо, шел же обстрел?..

Снег был таким мягким, таким уютным, почти как нормальная постель, которой сильно не хватало в последнее время.

Макс только и смог, что отползти к ближайшему дереву, прикрыв спину от возможного обстрела, и сесть, привалившись к стволу. Опустил взгляд и заметил кровь, растекавшуюся по штанине. Боли не ощущалось.

Где автомат? Где вообще все? Части подсумков не оказалось на месте, оружия – тоже. Макс огляделся мутным взором, но снег вокруг был девственно чистым. И лес какой-то странный…

Он долго так сидел, не в силах ни перебинтовать ногу, ни понять, что его напрягает. В голове все звенело и звенело, а тошнота волнами накатывала. И выбираться из-под этой мутной пелены на поверхность, к реальности, становилось с каждым разом все тяжелее.

«Вставай, вставай. Давай, Конь, вставай. Надо, ну куда деваться, голова на месте, руки работают, давай, кончай лежать», – мысленно уговаривал он самого себя. «Нужно раны перевязать, пока кровью не истек. Ребят найти надо, машину… давай… а то будет как в тот раз в Сирии, когда ты продолбал аппаратуру… во второй раз начальство уроет, давай же, черт тебя дери!»

Очередная волна дурноты оказалась какой-то совсем уж тяжелой. Макс еще попытался пошевелиться, проморгаться. Но лес вокруг был тих: ни людей, ни дронов, ни техники. Густой такой лес, чистый что ли… Странный. Было в нем что-то такое… неуловимое, но очень напрягающее. Нет, угрозы Макс не чувствовал. Совсем.

Это плохо. Очень. Тут только что шел бой, был прилет. Почему тихо?

Кто-то находился поблизости, Макс почти лежал на снегу у дерева, видел в расплывающемся тумане чей-то сапог, совсем рядом с лицом. Едва смог протянуть руку и схватиться за него ватными пальцами:

– Помоги… – едва слышно прошептал он.

Новая волна тошноты и головной боли накрыла Макса, и он отключился на окровавленном снегу у дерева.

Было тепло. Тепло и уютно. Но через секунду в нос пахнул запах гари, и Макс резко открыл глаза, шаря руками вокруг в поисках автомата. Но пальцы только запутались в чем-то мягком.

Мужчина с трудом сел и попытался сморгнуть темную пелену перед глазами.

– Да лежи уже, не дергайся, – произнес рядом женский голос. Макс потер глаза и увидел перед собой пламя костра, а чуть поодаль кто-то сидел. – Пить хочешь?

Макс нащупал ватными пальцами что-то маленькое и теплое. Котенок спал рядом под одеялом, а теперь проснулся от суеты. Мужчина ощутил, как на глаза наворачиваются слезы. Аккуратно взял рыжего полосатого малыша, быстро ощупал пальцами толстое пузико, поцеловал в розовый нос и прижал к лицу. Котенок принялся вырываться и играться.

Пусть кусает за нос, главное, что целый и невредимый. Но минута радости прошла, котенок спокойно игрался с рукой, лежа в складках одеяла, а на Макса снова все навалилось.

– Ты кто? Где мои люди? – напрягся мужчина, затем потряс головой. Звон почти ушел, а вот головная боль и тошнота никуда не делись. Нельзя быть таким беспомощным, нельзя тут валяться…

– Соболезную, – ответил женский голос. В руку что-то ткнулось, и Макс невольно дернулся. – Бери, это простая вода, тебе надо попить. И поесть, желательно.

– Где мои ребята? Ты что-то видела? – снова спросил он.

– Был прилет, выжил только ты и котенок. Экипаж погиб.

Макс ощутил, как в душе поднимается черная волна. Боли, отчаяния, вины, горя. Пару секунд он пытался с ней справиться. Бездумно выпил воды. Действительно, просто чистая и – на удивление – свежая вода. Физически стало чуть легче, зато моральное состояние не улучшилось.

Макс попытался снова если не встать, то нормально сесть. Оказалось, он лежал на снегу на пенке и в чем-то вроде спальника. Размотал теплое одеяло, высвободил ноги и понял, что неизвестная девушка его перебинтовала. Ощупал кончиками пальцев рану над бровью, но тоже наткнулся на повязку. Шлем исчез куда-то, как и разгрузочный жилет с поясом и подсумками.

Макс похлопал себя по груди.

– Где броник?

– Он тебе не нужен. И все остальное пока тоже. Отдохни немного, ты едва выжил. Не попади в лес, тебе бы конец пришел.

Макс хотел было встать, но не смог. Рухнул обратно, затем подумал и закутался в теплое одеяло, вытягивая ноги поближе к костру.

– Ты кто? На чьей стороне?

– Я Садовник.

Макса немного отпускало: и дурнота, и пелена перед глазами становилась не такой плотной. Рядом с костром сидела женщина. Вроде бы даже скорее девушка – ни морщин, ни других следов возраста. Но вот седые волосы до плеч не вязались как-то с образом юности. Не пепельные, а именно седые. Да и взгляд, черты лица, манеры…

Макс доверял своим инстинктам и чуял, как зверь, что перед ним кто-то непростой и странный. На ней только легкие штаны серого цвета, мягкие сапожки и безрукавка на голое тело. Зимой. В лесу.

– Местных всех эвакуировали, – осторожно заметил Макс, пытаясь нащупать хотя бы нож на поясе.

Женщина подняла на него свои голубые глаза и ехидно ухмыльнулась.

– Так тебя тоже, можно сказать, эвакуировали, – с чуть кривой ухмылкой произнесла она. – Да не дергайся ты, мужчина во-о-от с таким ПТСРом. Расслабься, только котенка беспокоишь. Нет вокруг врагов, нет вражеской артиллерии, ничего нет. Только лес, я и этот костер. Посиди спокойно, приди в себя.

Макс промолчал, глотнул снова воды и огляделся. Голова все еще болела, как сволочь, после контузии. Но вот раны почти не ощущались, словно еще и анестетик вкололи. Разве что усталость смертельная, невозможная, даром что немного поспал.

В чем-то женщина была права – вокруг тихо. Ни огней, ни людей, ни даже следов их пребывания. Лес стоял темной стеной вокруг крошечной полянки. Посередине костер, жаркий, чистый. Не горелые покрышки и подручный мусор, чадящий едким дымом, а нормальные поленья. Более мелкие веточки потрескивали, разлетались искрами. Как тот прилет… Макс отогнал от себя воспоминания и отвел взгляд от пламени. Все равно запах гари напрягает.

Лес был темным и густым. Настоящий, а не лесополоса.

Макс снова потряс головой, словно так можно было вытряхнуть на поверхность умную мысль.

Деревья целые! Непосеченные стволы, без следов от пуль и шрапнели. Если его увезли далеко от зоны боевых действий, то это уже проблема…

– Где мы?

– В лесу, – с улыбкой заметила женщина. Она сидела на снегу, скрестив ноги, и что-то мастерила или чинила тактическим ножом Макса. Затем проследила за его взглядом и чуть вздернула седую бровь. – Расслабься, не сломаю я твою игрушку. Верну, сейчас только ерунду доделаю…

Макс подозрительно глянул на девушку и нахмурился.

– Я тебя знаю! – он хотел покивать головой, но так дурнота снова накатывала, поэтому просто говорил, сидя ровно и стараясь не шевелиться. – Бариста из кофейни.

– Как Садовнику мне мало платят, – ехидно улыбнулась она. – Приходится брать шабашки.

Девушка что-то чинила. На миг блеснуло серебро едва заметным отсветом. Цепочка, то ли порвана, то ли не доделана. Ловкие пальцы сжимали звенья, а нож играл роль ювелирного инструмента.

– А как ты тут оказалась? До границы сто километров, до города еще столько же…

– Ты тоже, знаешь ли, далеко забрался.

Котенок замерз и спрятался под куртку, свернулся клубком и замурчал. Макс попытался сесть ровнее, но тошнота снова накатила.

– Верни оружие, и я уйду.

– Допустим, я не буду язвить на тему, что ты физически не в состоянии никуда идти. Но тогда другой вопрос – ты куда собрался?

– К своим. У нас война, – с нажимом произнес Макс, ощущая лишь часть привычного гнева.

– Не у нас, а у вас, – поправила его Садовник. Затем пристально глянула на мужчину и устало вздохнула. – Ладно, по сторонам посмотри. Оцени обстановку. Ты реально думаешь, Дороти, что мы еще в Канзасе, а точнее в зоне боевых действий? Ты встанешь и пойдешь… куда? Ты в Великом Лесу! Отсюда без проводника и знаний нет выхода. Этот Лес бесконечный, это целый отдельный мир. И даже если тебе повезет, и каким-то чудом ты выберешься из него… Ты никогда не вернешься домой.

Макс глянул в глаза Садовнику и нахмурился. Но она лишь продолжила, мягко, уже без шуток и ехидства:

– Был прилет, машина в куски, экипаж погиб. Ты пропал без вести, парень. Тебя объявят мертвым, представят к награде, отправят выплату твоим близким. Вещи выкинут на помойку или раздадут. Все кончено. Считай, что ты выполнил свой долг и погиб в бою.

Макс мотнул головой, выражая протест.

– На, поешь, – женщина втиснула в его ватные ладони чашку с какой-то кашей. – Поешь, приди в себя.

Макс не ответил, а просто начал есть подостывшую кашу. Сто лет не пробовал нормальной еды, только консервы и сухой паек. А тут ароматная каша со свежим мясом, со специями, овощами, да еще и на костре приготовленная. Из-под куртки на запах вылез мелкий, получил пару кусков мяса и спрятался обратно.

Макс едва смог проглотить немного еды, запил ее водой и понял, что если съест еще хоть ложку, его просто стошнит. Он лег и закутался в спальник, не в силах ни продолжать разговор, ни пытаться что-либо понять. Дурнота накрыла его с головой, и зимний лес вокруг растворился в мареве.

Он очнулся через некоторое время. Было уже лучше. Достаточно, чтобы начали работать инстинкты. Послышались шаги, Макс продолжил лежать с закрытыми глазами и дышать ровно, притворяясь спящим. Котенок шебуршился в складках спальника, сонно покусывая за пальцы, но выбегать наружу, в холод, явно не хотел.

Нужно понять, что происходит и что за люди нашли его в лесу. Свои они или враги, военные или гражданские.

– О, Великий и Ужасный, – тихо и с выражением произнесла женщина. – Выходи к моему костру, погрейся у огня и не ешь нас, мы не вкусные…

– Можно было просто сказать «привет», – с осуждением заметил чей-то вкрадчивый голос, и на поляну кто-то вышел.

Макс лежал с закрытыми глазами и прислушивался к тихому разговору. Вместе с тем, кто вышел к костру, пришел странный, жуткий холод. Он словно морозный туман тут же окутал все вокруг, и даже жаркое пламя костра не спасало. Но голос был почти нормальный – спокойный, уставший, с легкой хрипотцой.

– Я все еще считаю, что под всем вот этим, – проговорила Садовник, судя по интонациям она улыбалась, – скрывается отличное чувство юмора.

Послышались шорохи, движение, шаги по рыхлому снегу. Садовник вдруг рассмеялась, тихо, но от души.

– Ох, Боги! А ведь я оказалась права! – выдохнула она через мгновение. – Миниатюрные грабли… Это прекрасно! Где разжился такой прелестью?

– Выменял у ходока, решил, что тебе нужно профессиональное орудие труда, – по интонации казалось, что он улыбнулся. Затем голос стал ледяным и жестким, под стать морозной ауре: – Мне этого персонажа к костру усадить?

Женщина некоторое время молчала, затем вздохнула.

– Не, не стоит. Смысла нет. Голову бы ему только подлечить, дерганный он. Но и этот вопрос я уже решила. Подсыпала ему немного волшебных таблеток в воду. Он же шарахнутый на всю голову, и я сейчас скорее о его психическом состоянии. Без порции хороших транквилизаторов не обойтись. Ему бы еще антидепрессанты курсом пропить и на терапию походить, но с этим пока обождем. Да и Аркания лечит души получше психиатра.

– Ты просто опасаешься нашей с ним беседы, – сухо заметил мужчина. Затем помолчал и сменил тему, задумчиво произнеся: – Знаешь, никак не привыкну к твоей манере говорить и уж тем более к твоим методам работы. Странная ты. Но знаешь, я недавно подумал, что Аркания сделала правильный выбор. И будь у нас такой Садовник раньше, все могло сложиться иначе…

– Чтобы вы получили такой подарочек, как я, мой дорогой Охотник, нужен был Старый мир. Со всеми его трендецами, концами света и прочими веселыми мероприятиями. И благодаря моему обширному, хоть и сомнительному опыту, вы стали счастливыми обладателями контуженного Садовника. Кстати, как ты думаешь, если я заберу у парня автомат и буду ходить с ним, это произведет должный эффект? Эдакий афганский Садовник, который мочит врагов, а в перерывах сажает галлюциногенную ботву…

Охотник тихо рассмеялся, но Макс едва не дернулся. Смех был чистым, но походил на звук падающих льдинок.

– Ты же знаешь, что тебе это все не нужно?

– Возможно. Но у меня тоже во-о-от такой ПТСР. Да и ты не знаешь людей из нашего мира. Им же показуха нужна: потрясти регалиями, жезлами помахать или, на крайний случай, поугрожать оружием. Тогда они сразу все осознают и охотно идут на контакт. Хотя, теперь я могу бить неугодных граблями… как вариант!

Голоса замолчали, а Макс вдруг ощутил страшную усталость. От странной беседы, которую подслушал, от долгих месяцев за ленточкой, от того, что не понимал ни черта.

Кем бы они ни были, эти люди у костра, они не желают ему смерти. Разве что того ледяного, которого называли Охотником, следует остерегаться. Было странно лежать посреди снежного леса и ощущать покой. Безопасность.

Макса снова сморило. Надо встать, вернуть оружие и снаряжение, узнать у этих двоих правду, осмотреть местность, но сил совсем не было. Наверное это таблетки, что подмешала Садовник, сняли внутреннее напряжение, и вдруг оказалось, что последние две недели он бегал только на морально-волевых. А физические силы организма ниже нуля.