Текст книги "Юный самурай. Путь воина. Путь меча. Путь дракона"

Автор книги: Крис Брэдфорд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 49 страниц)

8. Офуро

Джека уложили обратно в постель, и он расплакался, а потом, должно быть, уснул. Когда он перевернулся на другой бок, то увидел круглолицую женщину, сидевшую на коленях рядом с постелью. Как и самурай, женщина была одета в просторную одежду из шелка: темно-синего, украшенного белыми и розовыми цветами. Она дружелюбно улыбнулась и протянула маленькую чашку с водой. Джек одним глотком осушил чашку: вода оказалась свежая и прохладная.

– Спасибо. А нельзя ли еще чашечку?

Она нахмурилась.

– Можно еще воды? – спросил Джек, показывая на чашку и с причмокиванием втягивая в себя воздух.

Женщина поняла и с улыбкой поклонилась. Исчезла за раздвижной дверью – ага, починили уже – и снова вошла, с ярко-красным лакированным подносом в руках. На подносе стояли три чашечки: одна с водой, другая с жидким рыбным супом, над которым поднимался пар, а третья с белым рисом и маринованными овощами.

Воду Джек выпил одним глотком. Суп его согрел, хотя и не понравился: слишком много перца. Потом Джек съел рис, жадно запихивая его в рот прямо пальцами. Рис он уже как-то пробовал: отец привозил немного из торговой поездки. Джеку рис казался довольно безвкусным, но после многих дней голодания выбирать не приходилось.

Джек облизал пальцы и благодарно улыбнулся женщине.

Она смотрела на него с ужасом.

– Спасибо… Большое вам спасибо. – Джек не знал, что еще сказать.

Явно расстроенная, женщина собрала пустые чашки и торопливо вышла из комнаты.

Что же он натворил? Наверное, надо было ей тоже предложить еды?

Через несколько минут раздвижная дверца вновь открылась: женщина принесла белый балахон и положила рядом с постелью Джека.

– Кимоно-о китэ тёдай[6]6
  Наденьте, пожалуйста, кимоно (яп.).


[Закрыть], – сказала она, показывая, что нужно одеться.

Джек, который лежал под одеялом совсем голый, отказался.

Женщина недоуменно посмотрела на него и снова показала на одежду.

Ну как же ей объяснить?! Джек знаками попросил ее выйти за дверь. Явно удивленная такой просьбой, женщина все же поклонилась и вышла.

Джек встал, преодолевая боль во всем теле, и осторожно, стараясь не задеть сломанную руку, оделся.

Подошел к двери и на этот раз сумел открыть ее, не повредив. Женщина ждала на деревянной веранде, которая шла вокруг всего дома. Невысокие ступеньки вели в большой сад, огражденный высокой стеной. Такого сада Джек в жизни не видел!

Через пруд, в котором цвели розовые кувшинки, был перекинут мостик. Посыпанные галькой извилистые дорожки тянулись мимо разноцветных клумб, зеленых кустов и больших камней. Крошечный водопад превращался в ручеек и огибал пышное вишневое дерево в цвету.

Какой ухоженный и тихий сад! Совсем непохожий на грязные овощные грядки и живые изгороди, разбросанные по Англии.

– Прямо райский уголок, – пробормотал Джек.

Женщина показала на деревянные сандалии, предлагая обуться, и засеменила по дорожке; Джек пошел следом.

На другой стороне пруда старик, должно быть садовник, выравнивал граблями и без того идеально ровный участок. Когда они проходили мимо, старик низко поклонился. Женщина слегка склонилась в ответ, и Джек последовал ее примеру. Похоже, кланялись здесь всегда и везде.

Они вошли в маленькое деревянное здание в дальнем конце сада. В комнате было приятно тепло, стояла длинная скамейка из камня и большая квадратная бочка, полная горячей воды. К ужасу Джека, женщина жестами показала, чтобы он залез в эту бочку – а из нее аж пар валил!

– Вы в самом деле хотите, чтобы я залез туда? – Джек попятился.

Улыбаясь, она зажала нос пальцами, показала на Джека, потом на бочку:

– Офуро[7]7
  Пора мыться (яп.).


[Закрыть].

– От меня не воняет! – возмутился Джек. – Я мылся всего месяц назад! И разве вы не знаете, что мыться опасно? От этого можно понос подхватить или еще чего похуже! Здесь полно всякой заразы!

– Офуро хаиттэ! – повторила женщина, похлопав рукой по бочке. – Аната-ни номига цуитэ иру-ва ё![8]8
  Залезай в ванну! На тебе блох полно! (яп.)


[Закрыть]

Джек ничего не понял, и ему было наплевать. В бочку он ни за что не полезет!

– Уэкия! Тиро! Котти-ни китэ![9]9
  Уэкия! Тиро! Идите сюда! (яп.)


[Закрыть] – закричала женщина, пытаясь схватить Джека.

Он обогнул бочку и бросился к двери, однако дорогу загородил садовник. Прибежала молоденькая служанка и поймала Джека. Женщина стащила с него одежду и принялась поливать ледяной водой.

– Перестаньте! Холодно же! – закричал Джек. – Отпустите меня!

– Дамэ, офуро-но дзикан-ё, окина акачан нэ[10]10
  Перестань! Пора мыться! Такой большой мальчик, а ведешь себя как маленький (яп.).


[Закрыть], – сказала женщина. Служанка засмеялась.

Джек так брыкался, что садовнику тоже пришлось держать его, хотя старик изо всех сил старался не задеть сломанную руку мальчика.

Пока его мыли, Джек чувствовал себя беспомощным младенцем. Потом, несмотря на протесты, его засунули в бочку. Вода была невыносимо горячей, однако каждый раз, когда Джек пытался выбраться, женщина осторожно заталкивала его обратно.

В конце концов Джека выпустили из бочки – и на этот раз вымыли теплой водой с мылом. Он слишком устал, чтобы сопротивляться, и смирился с позором. Хуже всего было то, что вода чем-то благоухала – и теперь от него пахло как от девчонки!

Потом Джека снова засунули в бочку, и от жара он стал ярко-розовым. Подержав там какое-то время, ему позволили вылезти – только для того, чтобы опять облить холодной водой! Затем его вытерли и одели в чистую одежду.

Измученного Джека отвели обратно в комнату, где он повалился на постель и тут же заснул беспробудным сном.

9. Кимоно и палочки для еды

– Офуро, – сказала женщина.

– Да ведь я уже мылся вчера! – пожаловался Джек.

– Офуро! – строго велела женщина.

Джек понял, что сопротивляться бесполезно. Надел чистый балахон и поплелся по дорожке через сад к бане. На этот раз мыться ему почти понравилось.

Купание пошло ему на пользу: он чувствовал себя посвежевшим и голова больше не чесалась от вшей и морской соли.

Вернувшись в комнату, Джек обнаружил на постели одежду, похожую на ту, в которую был одет самурай. Следом вошла круглолицая женщина.

– Тиро! – позвала она, и в комнату торопливо прибежала служанка: невысокая девушка лет восемнадцати на вид, хотя по ее гладкой и чистой коже возраст определить было трудно. Хорошенькая – темноглазая и с черными, коротко подстриженными волосами, – но совсем не такая красавица, как та девочка, которая ухаживала за ним, когда он болел.

Тогда где же девочка? И тот мужчина со шрамами на лице? Пока что Джек видел в доме всего двух мужчин: старого садовника, которого женщина называла Уэкия, и злобного на вид самурая, – и ни у одного из них шрамов не было. А может, девочка и человек со шрамами ему просто почудились? Как та девчонка, которую он видел на мысе…

– Госюдзин кимоно[11]11
  Это кимоно моего мужа (яп.).


[Закрыть], – сказала женщина, показывая на одежду.

Джек понял, что ему предлагают одеться, но, посмотрев на разложенное одеяние, растерялся: с чего тут начинать? Взял пару странных носков – с отдельным большим пальцем, как на рукавицах. По крайней мере, понятно, на что их надевать, вот только на его лапу они оказались маловаты. Служанка заметила растерянность Джека и хихикнула, прикрывая рот рукой.

– Да откуда мне знать, как надевается ваша дурацкая одежда! – огрызнулся Джек: кому понравится, когда над ним смеются?

Служанка затихла и, опустившись на колени, виновато поклонилась. Круглолицая женщина подошла к Джеку.

Положив носки на место, он позволил женщинам помочь ему одеться. Сначала они надели на Джека белые таби – к счастью, они немного растягивались. Потом мальчику дали нижнюю одежду: белую рубаху из хлопка и дзюбан. Сверху обернули его шелковым балахоном, тщательно проверив, чтобы левая пола запахивалась на правую. В конце концов все это завязали сзади широким красным оби.

Джек вышел на веранду, чувствуя себя довольно неловко: он-то привык к штанам и рубахам, а не к платьям и юбкам! При движении ветер продувал одежду насквозь, однако гладкий шелк был гораздо приятнее, чем жесткие бриджи и матросская рубаха из грубого сукна.

Служанка куда-то ушла, а женщина повела Джека через веранду к другой сёдзи. Они оказались в комнатке, похожей на ту, где он спал, только здесь стоял низкий прямоугольный столик, вокруг которого лежали четыре плоские подушки. На дальней стене висели два превосходных меча: темно-красные рукояти и поблескивающие черные ножны, украшенные перламутром. Под ними в стенной нише был маленький алтарь, где горели две свечи и палочка благовоний, наполнявшая воздух ароматом жасмина.

На одной из подушек сидел мальчик и изумленно таращился на голубоглазого чужеземца с золотистыми волосами.

Женщина сделала знак Джеку сесть рядом с мальчиком, а сама устроилась напротив них.

Наступило неловкое молчание.

Джек заметил, что четвертая подушка незанята, и решил, что они ждут кого-то еще. Мальчик продолжал таращиться на Джека.

– Я Джек Флетчер, – сказал Джек мальчику, пытаясь прервать молчание. – А тебя как зовут?

Услышав речь Джека, мальчишка неудержимо захихикал.

Женщина что-то сказала ему резким тоном, и он замолчал. Джек посмотрел на нее:

– Извините. Я не знаю, кто вы и где я, но я очень благодарен вам за заботу. Скажите, пожалуйста, как вас зовут?

Она ответила ему непонимающим взглядом. Потом улыбнулась, хотя по глазам было видно, что она так ничего и не поняла.

– Я Джек Флетчер, – сказал Джек, ткнув себя пальцем в грудь. Потом показал на женщину: – А как вас зовут?

Джек повторил это несколько раз, однако женщина не понимала, продолжая загадочно улыбаться. Да что ж такое! Джек уже хотел прекратить всякие попытки объясниться, когда мальчишка подал голос:

– Дзэку Фурэтя. – Потом он показал на свой нос: – Дзиро.

– Дзиро. Да, да, меня зовут Джек.

– Дзэку! Дзиро! Дзэку! Дзиро! – восторженно закричал мальчик, показывая то на Джека, то на себя.

Женщина мгновенно поняла и поклонилась:

– Ватаси-ва Датэ Хироко. Хи-ро-ко[12]12
  Меня зовут Хироко Датэ. Хи-ро-ко (яп.).


[Закрыть].

– Хи-ро-ко, – медленно повторил Джек и поклонился в ответ. По крайней мере, теперь он знал, как их зовут.

Боковая сёдзи открылась, и вошла Тиро, служанка. На лакированном подносе она принесла шесть чашечек. Пока Тиро расставляла их на столе, Джек понял, что ужасно хочет есть. В чашках оказался рыбный суп, рис, кусочки незнакомых овощей, что-то вроде густой каши и ломтики сырой рыбы. Служанка поклонилась и вышла.

А где остальной обед? Столик был уставлен чашечками с едой, но разве этого на всех хватит? Где мясо? Где подлива? Или хотя бы кусочек хлеба с маслом? А рыба вообще сырая!..

Джек боялся снова обидеть своих хозяев и ждал, пока ему предложат еду. Неловкое молчание затянулось. Наконец Хироко взяла две маленькие палочки, лежавшие рядом с ее чашкой.

Дзиро сделал то же самое.

Зажав палочки пальцами одной руки, они брали маленькие кусочки пищи и аккуратно клали их в рот – настороженно глядя на Джека.

Джек только сейчас заметил палочки рядом со своей чашкой. Он внимательно посмотрел на тоненькие деревяшки. Ну и как этими штуками можно есть?

Дзиро улыбнулся с набитым ртом.

– Хаси, – сказал мальчик, показывая на палочки.

Потом разжал пальцы, демонстрируя, как правильно держать хаси: сдвигая их вместе, словно ножницами резал. Джеку удалось изобразить нечто подобное, однако он не мог удержать кусочки рыбы и овощей достаточно долго, чтобы успеть донести их до рта.

И чем чаще Джек ронял еду, тем больше злился, но не отступал. И тогда он решил попробовать рис: ведь его же больше, значит, и брать легче. Половина риса тут же упала обратно в чашку, а другая половина рассыпалась по столу. До рта Джек сумел донести одно-единственное зернышко.

С чувством гордости за свое достижение Джек прожевал рисинку. И погладил себя по животу, притворяясь, что наелся.

Дзиро расхохотался.

«Мальчишке-то шутка понравилась, – подумал Джек. – А вот если я в ближайшее время не научусь есть этими хаси, то придется голодать – и тут уже будет не до шуток!»

10. Абунай!

Джек привык к ежедневному распорядку дня: купание, еда и сон.

Лихорадка потихоньку проходила, перелом заживал, и мальчик уже мог гулять по саду. Чаще всего Джек сидел под вишневым деревом, наблюдая, как садовник Уэкия с превеликим тщанием пропалывает клумбу или подрезает кустик. Уэкия всегда коротко кивал мальчику, этим их общение и ограничивалось: Джек ни слова не понимал по-японски.

Одинаковые комнаты, ежедневные ванны и тщательно ухоженный садик вскоре приелись, и Джек заскучал, чувствуя себя канарейкой в позолоченной клетке. В конце концов, зачем его здесь держат? Постоянно за ним следят, хотя разговаривать даже не пытаются, позволяют бродить по дому и саду, а за ворота не пускают. Не могут решить, что с ним дальше делать? Или ждут кого-то, кто это решит?

Джеку отчаянно хотелось узнать, что находится за стенами садика. Наверняка там найдется кто-нибудь, кто понимает английский язык и поможет ему вернуться домой или хотя бы попасть на корабль, отплывающий за границу. Тогда можно было бы тайком пробраться на борт и приплыть куда-нибудь, откуда суда ходят в Англию.

Да все, что угодно, лишь бы не бездельничать целыми днями, сидя под дурацким вишневым деревом!

Джек решил сбежать.

Каждый день молодой самурай, Така-сан – похоже, он охранял дом Хироко, – приходил и уходил через калиточку в стене сада. Вот она, дорога на волю. Бесполезно спрашивать разрешения уйти: все равно не позволят, да и как спросишь, не зная языка? Что бы Джек ни говорил, все просто кланялись и отвечали «Гомэн-насай, вакаримасэн». Судя по тону и выражению лица, это означало «Извините, я не понимаю».

После уже привычного завтрака из риса, маринованных овощей и каши Джек, как обычно, пошел гулять по саду. Когда Уэкия склонился над образцово подстриженным кустиком, Джек метнулся к калитке. Убедившись, что Дзиро и Хироко в доме, он открыл задвижку и беззвучно скользнул за ограду. Калитка закрылась, тихонько щелкнув, тем не менее Уэкия услышал и закричал вслед:

– Ииэ! Абунай! Абунай![13]13
  Нет! Нельзя! Опасно! (яп.)


[Закрыть]

Джек припустил во всю прыть.

Не обращая внимания на крики встревоженного садовника, он мчался по немощеной дороге, петляя между зданиями, пока не оставил дом далеко позади.

Торопливо оглядевшись, Джек обнаружил, что деревня расположена в долине возле бухты, а вдалеке вздымаются горы. Окрестные холмы были покрыты бесчисленными террасами рисовых полей, на которых работали крестьяне.

Несмотря на боль в руке, Джек стрелой пронесся мимо изумленных жителей и побежал вниз, к морю.

Завернув за угол, он вдруг оказался прямо в центре деревенской площади. Впереди виднелась большая пристань, где мужчины и женщины потрошили рыбу и чинили сети. На волнах залива покачивалось несметное множество рыбацких лодок. Женщины, одетые в белое нижнее белье, ныряли с лодок, появляясь на поверхности с мешками водорослей, устриц и мидий. Посреди залива лежал песчаный островок, над которым возвышались красные ворота из дерева.

На площади воцарилось молчание, и сотни глаз посмотрели на Джека. Вся деревня словно замерла. Женщины в ярких кимоно неподвижно застыли возле торговцев; полувыпотрошенная рыба поблескивала в руках рыбаков; а какой-то самурай недовольно уставился на Джека непроницаемым взглядом.

Помедлив, Джек все же поклонился. Самурай едва кивнул и перестал обращать внимание на мальчика. Явно позабавленные, некоторые женщины отвесили поклон. Жители деревни вновь занялись своими делами. Остро ощущая настороженные взгляды, Джек подошел к пристани и спустился к маленькому пляжу.

Может, среди лодок есть иностранный корабль? Увы, все суденышки оказались японскими – как и их команды. В отчаянии Джек привалился к рыбацкой лодчонке, уставившись в море невидящими глазами.

До Англии четыре тысячи лиг – два года плавания. Его дом и сестренка Джесс, единственный оставшийся в живых родной человек, находятся на другом конце света. Есть ли хоть какая-то надежда туда добраться? И зачем он тогда удрал? Идти-то некуда. Нет ни денег, ни – самое главное – карты! Даже одежда на нем чужая. А среди черноволосых японцев его светлые волосы сразу бросаются в глаза.

Джек в растерянности наблюдал, как рыбацкие лодки покачиваются на волнах. И вдруг, вынырнув из воды, как настоящая русалка, появилась девочка – та самая, которую он видел рядом с белым жеребцом возле храма.

Девочка влезла в ближайшую к берегу лодку. Рыбак вытащил мешок устриц и, пока она вытиралась, принялся открывать раковины в поисках жемчужин. Девочка выжала черные, как вороново крыло, волосы, и морская вода потекла ручьями, сверкая на солнце тысячами звездочек.

Рыбак погреб к берегу. В качающейся лодке девочка чувствовала себя как дома. Ее худенькое тело двигалось грациозно и гибко.

Когда лодка приблизилась к пристани, Джек смог рассмотреть черты лица девочки. Она была не намного старше него; чистая нежная кожа, черные раскосые глаза, круглый носик и алые губки, похожие на лепестки розы, – настоящая принцесса!

– Гайдзин!

Окрик вырвал Джека из задумчивости, заставив поднять взгляд. Моргая от яркого солнца, мальчик увидел перед собой двух японцев в простых кимоно и деревянных сандалиях: один приземистый, с круглой, как тыковка, головой и плоским носом, а другой с глазами-щелочками и тощий, как скелет.

– Нани-о ситэру, гайдзин?[14]14
  Ты что делаешь, чужак? (яп.)


[Закрыть] – нагло спросил Плоский нос.

Тощий высунулся из-за плеча дружка и ткнул Джека в грудь деревянным шестом.

– Э, гайдзин? – поддакнул тощий тоненьким голоском.

Джек попытался отпрянуть, но деваться было некуда.

– Онуси, иттай доко кара кита но да, гайдзин?[15]15
  Эй, откуда ты такой взялся? (яп.)


[Закрыть] – Насмехаясь, Плоский нос бесцеремонно дернул Джека за светлые волосы.

– Э, гайдзин? – поддразнил тощий, намеренно упирая шест в пальцы Джека.

Джек отдернул руку.

– Я не понимаю… – заикаясь, пробормотал он, лихорадочно высматривая путь к отступлению.

Плоский нос схватил Джека за ворот кимоно и вздернул вверх.

– Нани?[16]16
  Чего? (яп.)


[Закрыть] – грубо спросил он.

– Ямэ![17]17
  Прекратить! (яп.)


[Закрыть]

Джек еще не успел осознать услышанную команду, как чья-то рука врезала Плоскому носу по шее: от удара глаза у бедолаги почти вылезли из орбит и он ткнулся носом в землю. И остался лежать, несмотря на захлестывающий его прибой.

Така-сан, самурай из дома, где жил Джек, неожиданно вырос как из-под земли и, одним движением выхватив меч, набросился на второго наглеца. Тощий мгновенно распростерся на земле, бормоча бессвязные извинения.

Меч просвистел по воздуху и стал опускаться на лежащего.

– Ииэ! Така-сан, додзо[18]18
  Нет! Така-сан, пожалуйста (яп.).


[Закрыть], – приказал кто-то, и меч замер, почти коснувшись шеи.

Джек сразу узнал этот ласковый голос.

– Коннитива[19]19
  Добрый день (яп.).
  ****** Меня зовут Акико Датэ (яп.).


[Закрыть], – сказала девочка, подходя к Джеку и кланяясь. – Ватаси-ва Датэ Акико[20]20
  Меня зовут Акико Датэ (яп.).


[Закрыть].

Акико! Та самая девочка, которую он видел возле храма – и в лихорадочных снах.

11. Сэнча

Вечером, когда Джека позвали к ужину, Хироко и ее сын Дзиро расположились на своих обычных местах, а на четвертой подушке сидела Акико – и над ней поблескивали два самурайских меча.

Присутствие Акико Джека одновременно обрадовало и смутило. В ней чувствовалось изящество благородной леди, и в то же время она обладала таким влиянием, какого Джек никогда не видел у девочки: самурай Така-сан беспрекословно ее слушался, а все домашние низко кланялись.

Джек немного удивился, когда его не наказали за побег: все не столько рассердились, сколько переживали за него, особенно садовник Уэкия. Джек даже почувствовал себя виноватым за то, что так расстроил старика.

После ужина Акико повела Джека на веранду, где они уселись на пухлых подушках. Смеркалось. Над деревней нависла тишина, только тихо трещали сверчки да журчал ручеек, протекая по идеально ухоженному саду.

Акико сидела молча, наслаждаясь покоем, и впервые за все время Джек расслабился.

А потом заметил, как в тени неподвижно стоит Така-сан, сжимая рукоять меча, и мгновенно напрягся: теперь с него не спускают глаз, не желая рисковать.

Сёдзи скользнула в сторону, и появилась служанка Тиро с лакированным подносом, на котором стояли две чашечки и красивый чайник. Тиро поставила поднос на пол и аккуратно налила в чашку горячую зеленоватую воду, очень похожую на чай – вошедший в моду напиток, который голландские купцы недавно начали привозить из Китая.

Взяв чашку обеими руками, Тиро передала ее Акико, а та предложила Джеку.

Джек замялся, однако девочка знаками показала, чтобы он пил первый. Мальчик нерешительно пригубил обжигающую жидкость: на вкус трава травой да еще и горькая. Он с трудом удержался от гримасы. Акико тоже отхлебнула чаю, и на ее лице отразилось удовольствие.

Помолчав немного, Джек набрался храбрости заговорить и показал на зеленый чай, который явно нравился девочке:

– Как называется этот напиток?

Акико задумалась, пытаясь понять вопрос, и затем ответила:

– Сэнча.

– Сэн-ча, – повторил Джек, пытаясь запомнить слово. Похоже, придется ему привыкать к этому самому сэнча. – А это что? – спросил он, указывая на чашку.

– Чаван, – ответила девочка.

– Ча-ван, – повторил за ней Джек.

Акико тихо захлопала в ладоши и стала показывать на разные предметы, называя их по-японски. Похоже, ей нравилось учить его. Вот и хорошо, по крайней мере, урок позволял избежать неловкого молчания. Джек спрашивал все новые и новые слова, пока голова не загудела и не пришло время ложиться спать.

Така-сан отвел Джека в его комнату и закрыл за ним сёдзи.

Джек улегся на футоне, однако ему не спалось. В голове вихрем кружились японские слова и противоречивые чувства. Лежа в темноте и глядя на неяркий свет ночных фонарей за стенками, он позволил загореться лучику надежды. Если выучить язык, то, возможно, удастся найти работу на японском судне, добраться до порта, где есть англичане, а там пойти матросом на корабль, направляющийся в Англию. Акико! Вот кто поможет добраться домой!

С другой стороны бумажной стенки шевельнулась тень: Така-сан стоял на страже.

На следующий день рано утром Джек заканчивал прогулку по саду, когда Дзиро вылетел из-за угла веранды.

– Икинасай! [21]21
  Пошли! (яп.)


[Закрыть] – закричал он и потащил Джека к парадному входу.

Джек едва поспевал за мальчишкой.

У ворот ждали Така-сан и Акико, одетая в блестящее кимоно цвета слоновой кости, на котором был вышит летящий аист. Над головой она держала темно-красный зонтик, прикрываясь им от солнца.

– Охаё годзаимас[22]22
  Доброе утро (яп.).


[Закрыть], – поклонилась Акико.

– Охаё годзаимас, Акико, – отозвался Джек.

Кажется, ей понравился его ответ.

Они пошли вниз по дороге к берегу. На пристани сели в лодку рыбака, с которым Акико собирала жемчуг, и он повез их на остров посреди залива. Когда лодка подошла достаточно близко к острову, Джек с удивлением увидел, что на широкой полоске пляжа перед деревянными воротами собралась огромная толпа.

– Исэ Дзингу тори, – сказала Акико, показывая на ворота.

Джек понимающе кивнул. Ворота были выкрашены в огненно-красный цвет и поднимались на высоту двухэтажного дома: на двух колоннах горизонтально лежали две балки внушительных размеров, и верхнюю покрывала узкая крыша из зеленой черепицы.

Лодка пристала к южной оконечности острова, где собралась гудящая толпа крестьян, женщин в ярких кимоно и самураев с мечами. Люди стояли не как попало, а правильным полукругом. При виде Акико и ее спутников все крестьяне кланялись и уступали дорогу. Акико подошла к большой группе самураев, которые немедленно склонились перед девочкой. Она ответила на приветствие и завела разговор с кареглазым мальчишкой-самураем, примерно ровесником Джека. Мальчишка бросил на Джека недоверчивый взгляд, а потом перестал обращать на него внимание.

Зато крестьян удивило присутствие чужестранца. Они обходили мальчика стороной и, прикрываясь рукавами, перешептывались друг с другом.

В воротах, словно древний бог, стоял одинокий самурай, одетый в черное с золотом кимоно, на спине и рукавах которого были вышиты четыре молнии, скрещивающиеся в круге. Как и положено самураю, собранные в узел черные волосы лежали поверх выбритой макушки. Кроме того, он повязал на голову широкую белую ленту. Широкоплечий и мускулистый, самурай смотрел грозным взглядом, напоминая бойцовского бульдога.

В руках он держал такой громадный меч, какого Джек еще в жизни не видел: клинок был фута четыре в длину, а вместе в рукоятью оказывался выше Джека. Не сводя глаз с дальнего берега залива, самурай нетерпеливо переступил с ноги на ногу, и меч сверкнул на солнце – будто молния ударила.

Заметив изумление Джека, Акико прошептала название меча: «Нодати».

Самурай в одиночестве стоял посреди арены – а где же его противник? Вроде больше никто не готовится к схватке. Разглядывая толпу, Джек заметил группу самураев на противоположной стороне: на их одеждах был вышит тот же герб из молний, что на кимоно воина с мечом. А самураи вокруг Джека носили герб феникса.

Вот как. Тогда где же их воин?

Прошло около часа, на безоблачном небе солнце сместилось градусов на пятнадцать. Стало припекать сильнее, и крестьяне нетерпеливо переступали с ноги на ногу. Самурай возле ворот все больше нервничал, меряя шагами пляж, как тигр в клетке.

Прошел еще час.

Чем жарче становилось, тем громче роптала толпа. Джек с ужасом представил себе, каково бы ему пришлось в матросской рубахе и штанах, – хорошо, что теперь на нем шелковое кимоно!

И вот, когда солнце достигло зенита, от пристани отошла лодочка.

Зрители оживились и зашумели. В лодке неторопливо греб маленький рыбак, а на носу, с безмятежностью Будды, сидел человек ростом повыше.

Лодка приблизилась. Толпа приветственно завопила, повторяя:

– Масамото! Масамото! Масамото!

Акико, Така-сан и Дзиро присоединились к оглушительным выкрикам.

Самураи с гербом из молний ответили на вызов криками «Годай! Годай! Годай!». Их воин выступил вперед, размахивая в воздухе своим нодати, и его соратники завопили еще громче.

Лодка пристала к берегу. Рыбак поднял весла, терпеливо ожидая, пока вылезет пассажир. Тот встал и ступил босыми ногами на песок пляжа, вызвав очередной восторженный вопль зрителей.

Джек невольно ахнул от удивления: Масамото был тем самым мужчиной со шрамами на лице!