Текст книги "Распинатель"

Автор книги: Крис Картер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 24 страниц)

64

Ди-Кинг взял ружье и подошел к Джерому через открытую дверь. Он замер, оцепенев. Его глаза внимательно осматривали комнату.

– Что за черт? – прошептал он. – Хантер, иди посмотри на это.

Роберт осторожно присоединился к ним.

Новая комната была гораздо опрятнее, чем та, в которой они находились. На выкрашенном в голубой цвет потолке мерцало множество лампочек, похожих на звезды. Стены удивляли еще более яркими цветами, открывая невероятное разнообразие нарисованных драконов, колдунов, гномов, лошадей… На дальней стене на деревянном стеллаже помещалась внушительная коллекция игрушек – кукол, машинок, солдатиков. Еще больше игрушек было рассыпано по полу. Большая лошадка-качалка стояла слева от двери. У задней стены на треножнике была установлена видеокамера.

Роберт почувствовал, как сердце сжалось в его груди. Он отвернулся от комнаты и остановил взгляд на недоуменном лице Ди-Кинга.

– Дети, – прошептал Роберт.

Глаза Ди-Кинга, казалось, приклеены к отделке комнаты. Ему понадобилось еще полминуты, прежде чем он повернулся к Роберту.

– Дети? – Ди-Кинг замолчал. – Дети?! – на этот раз заорал он, бросаясь в первую комнату. Его переполняла чистая ярость.

– Какая гнусность, уму непостижимо, – сказал Джером, качая головой.

– Вы это делали с детьми? Да что вы за нелюди такие? – сказал Ди-Кинг, стоя перед тремя связанными мужчинами. Они встретили его слова молчанием, никто не поднял на него глаза.

Роберт понял, что Ди-Кинг скоро уже не сможет держать себя в руках.

– Успокойся, Ди-Кинг. Не делай ничего, о чем пожалеешь.

– Пожалею? – Ди-Кинг засмеялся. – Ты видел ту комнату? – Он показал туда, где стоял Джером. – Дети, Хантер. Они насилуют детей. Бог знает, скольких они убили и сколько этим детям было лет. С какой стороны ни посмотри, а это нелюди. – Он показал на троих связанных мужчин. – Даже если ты их арестуешь и добьешься приговора, – а ведь ты сам прекрасно понимаешь, что не добьешься, – что будет потом? Они будут сидеть в тюрьме и смеяться над системой. Хочешь сказать, это будет справедливо? Дескать, правосудие восторжествовало?

Роберт не ответил.

– Я вырос на улице, Хантер. Я всю свою жизнь имею дело с подонками. Если я чему и научился, так только тому, что свои дела надо решать по-своему, – продолжал Ди-Кинг. – Моральные уроды не боятся ареста. Тюрьма уже никого не пугает. Это их второй дом. А вот если бы они услышали, что к ним в дверь стучится закон улицы, они бы обделались со страху. Здесь мы и присяжные, и судьи, и палачи. Это твоего закона не касается. Они заплатят за все, что сделали с Дженни, и ты не встанешь между ними и мной.

Дрожь в голосе Ди-Кинга была почти неразличима, но не для Роберта. В нем звучала не просто ярость. Догадка Роберта оказалась верной. Дженни для Ди-Кинга была не просто одной из множества девиц.

Роберту не хотелось признавать этого, но Ди-Кинг был прав. Если полиция посадит этих людей за решетку, он никогда не сможет объяснить, почему оказался там без ордера. Он никогда не сможет объяснить, что за изувеченное пулеметом тело найдено на полу. Даже второкурсник юридической школы не оставил бы камня на камне от обвинения, имея только два этих факта. Сколько раз бывало, что Роберт брал мерзавца, а тот через пару недель снова оказывался на свободе? Закон не безгрешен. Эти трое заслужили расплаты за то, что сделали, но у Роберта не было доказательств того, что они причастны к смерти Дженни или производству фильмов с убийствами. Ди-Кинг не станет выступать в суде свидетелем, да и его люди тоже. У Роберта больше шансов найти живого Элвиса Пресли, чем добиться их осуждения. Он повернулся лицом к троим мужчинам, привязанным к металлическим стульям. Они уставились на него с наглыми улыбками, как будто уверенные, что Роберт их арестует, ведь таковы правила, ведь этим и занимаются полицейские. Их вина была столь очевидна, что Роберту стало тошно, но в суде это не имело бы никакого значения. Без доказательств они отправятся на свободу.

– Я жду ответа, Хантер, – твердо потребовал Ди-Кинг.

Роберт почувствовал усталость. С него достаточно. Его вообще не должно было здесь быть. К Распинателю это не имеет никакого отношения. Все это дела Ди-Кинга.

– К черту правила, – прошептал Роберт. – Меня здесь никогда не было.

Ди-Кинг коротко кивнул ему и смотрел, как Роберт убирает пистолет и молча направляется к двери.

– Подождите! – закричал татуированный. – Вы не можете так просто уйти. А как же наши права?

Роберт не остановился. Он даже не оглянулся, закрывая за собой дверь.

– Права? – спросил Ди-Кинг и оживленно засмеялся. – Сейчас мы вам зачитаем права… в последний раз.

– Что нам делать с этим подвалом… и с ними? – Джером мотнул головой в сторону связанных мужчин.

– Здесь сжечь все к чертям, но этих мы заберем с собой. Нам еще нужно выяснить, кто их главарь.

– Вы думаете, они заговорят?

– О, заговорят как миленькие, я тебе обещаю. Если им нравится садистский секс, мы им его устроим… дней на десять.

От зловещей улыбки на губах Ди-Кинга по спине Джерома побежали мурашки.

Вернувшись в машину, Роберт посмотрел на свои трясущиеся руки с мучительным и неприятным чувством. Он детектив. Ему полагается устанавливать закон, а он его только что попрал. Сердце убеждало его, что он поступил правильно, но совесть не соглашалась. Слова Ди-Кинга еще звучали в его ушах. Здесь мы и присяжные, и судья, и палач. Вдруг Роберт замер.

– Вот оно, – сказал он дрожащим голосом. – Вот откуда я его знаю.

65

С бешено колотящимся сердцем Роберт вернулся в отдел, не теряя ни секунды времени. Он должен был проверить кое-какие старые записи.

Входя в офис, он подумал: как удачно, что он располагается на отдельном этаже от остальных детективов. Ему нужно было сделать это в одиночку, чтобы никто не мешал. Он запер за собой дверь и включил компьютер.

– Хоть бы я не ошибся… хоть бы я не ошибся… – приговаривал он себе под нос, открывая базу данных департамента юстиции штата Калифорния.

Роберт быстро вбил имена, которые хотел найти, задал критерии поиска и нажал кнопку «найти». Пока сервер базы данных обрабатывал запрос, он сидел неподвижно и беспокойно глядел на экран, где взад-вперед двигалась маленькая точка. Несколько секунд показались ему минутами.

– Ну, давай же… – подгонял он компьютер, чтобы тот работал быстрее, и не выдержал: встал и начал мерить комнату перед столом нервными шагами.

Через две минуты точка остановилась и на экране возникла надпись «Результатов нет».

– Черт!

Он попробовал еще раз. На этот раз он задал время на несколько лет раньше. Он знал, что прав, он знал, что все обязательно должно сойтись.

Знакомая точка снова побежала по экрану, и Роберт опять стал шагать по комнате. Внутри него все бурлило от нетерпения. Он остановился перед доской с фотографиями и уставился на них. Он знал, что ответ там, должен быть там.

Точка остановилась, и на этот раз экран заполнился данными.

– Есть… – сказал он ликующе, возвратился за стол и быстро просмотрел информацию.

Найдя то, что искал, он сморщился.

– Да это издевательство какое-то!

Роберт сидел и молча думал о том, что делать.

– Родственники, – сказал он. – Родственники жертв.

Во время первого следствия Роберт и Скотт пробовали все, что только приходило в голову, чтобы установить связь между жертвами. У некоторых они даже установили родственников. Роберт знал, что где-то эти записи у него оставались. Он стал просматривать гору бумаги, которую составляли документы по старому делу.

– Вот оно, – сказал он, когда наконец нашел списки.

Несколько секунд он их анализировал.

– Вот же оно.

Роберт вернулся за компьютер и впечатал новое имя. Теперь компьютер выдал результат поиска сразу же, так как Роберт сузил критерии поиска до нескольких нужных ему фактов.

Еще совпадение… и еще одно…

Роберт протер усталые глаза. Все его тело ныло, но открытие наполнило его новыми силами. Он не мог установить связь между всеми жертвами, но уже понял почему.

– Как я мог не заметить раньше? – спросил он, стуча по своему лбу сжатым кулаком.

Но он знал как. Это было старое дело, закрытое еще несколько лет назад. Дело, по которому арест производил он. Согласно родословной, неясные связи между жертвами иногда растягивались на три поколения. А некоторые из них вовсе не относились к родственникам. Если бы не намек, он никогда бы не нашел связи. Без Ди-Кинга она никогда не пришла бы ему в голову.

Роберт снова зашагал по комнате и остановился перед столом Карлоса. Внезапная волна грусти накатила на него, и в горле застрял комок. Его напарник лежит в больнице без сознания, а он ничего не может сделать. Он вспомнил печальные глаза Анны. Как она сидела у кровати мужа и ждала, не подаст ли тот хоть каких-нибудь признаков жизни. Она любила его больше всего на свете. Нет любви сильнее, чем родственная, подумал Роберт и вдруг замер как вкопанный. Волосы у него на затылке встали дыбом.

– Черт возьми!

Он бросился к компьютеру и в течение следующего часа жадно, лихорадочно и потрясенно проглядывал страницы с результатами. Все постепенно начало становиться на свои места.

Протокол ареста… татуировки, вспоминал он. Через несколько минут, просмотрев собственную базу данных отдела, он уже вчитывался в данные об аресте по старому делу.

– Этого не может быть… – в ступоре произнес он, запинаясь.

Возбуждение, смешанное с ужасом, высосало все тепло из тела Роберта. Вдруг ему вспомнилось то, что он видел каких-то пару недель назад, и его живот сдавило спазмом.

– Как я мог быть настолько слеп? – пробормотал он себе под нос и повернулся к компьютеру, чтобы найти последний фрагмент.

Имя, которое могло все соединить. У Роберта ушло меньше минуты, чтобы найти его.

– Все лежало у меня под самым носом, – прошептал он, вперив в экран невидящий взгляд. – Ответ все время был у меня перед глазами.

Роберту требовалось лишь одно последнее подтверждение, и оно поступило из полицейского отдела Сан-Франциско. Переговорив по телефону с лейтенантом сан-францисской полиции Моррисом, Роберт стал нетерпеливо ждать, пока Моррис перешлет ему по факсу протоколы ареста. Когда через полчаса документы пришли, Роберт уставился на них, потеряв дар речи. Его мозг отказывался воспринимать действительность. Фотография была уже давнишняя, но Роберт не сомневался – он знал этого человека.

Доказательства. Вот основа любого следствия. А у Роберта не было ни одного доказательства. Он не мог связать человека на фотографии ни с одним убийством из серии, и знал это. Как бы он ни был уверен в своей правоте, без доказательств у него связаны руки. Он еще раз посмотрел на часы, потом взял телефон и сделал последний звонок.

66

Роберт ехал медленно, не обращая внимания на других водителей, которые обгоняли его и ругали в раскрытые окна последними словами.

Он припарковался у своего дома и на минуту опустил голову на руль. Головная боль стала еще сильнее, и он знал, что таблетки не помогут. Перед тем как выйти из машины, он проверил телефон: нет ли пропущенных звонков или сообщений. Бессмысленное занятие, ведь он знал, что ни звонков, ни сообщений не было. Он велел всем больничным медсестрам немедленно информировать его, как только Карлос придет в себя, но что-то подсказывало ему, что сегодня этого не случится.

Он вошел в пустую квартиру, закрыл за собой дверь и привалился к ней всем ноющим телом. Подавляющее одиночество гостиной еще больше расстроило его.

Чувствуя, что его мозг наполовину онемел, Роберт медленно прошел на кухню. Странное чувство поразило его, как будто что-то не на своем месте. Он не мог сказать, что именно, но неприятное ощущение не проходило. Он еще раз огляделся, но все, казалось, было на своих местах. Он покачал головой, пытаясь стряхнуть наваждение, и списал его на усталость.

Роберту до смерти хотелось в душ. Горячая вода помогла бы ему расслабить напряженные мышцы, но это позже. Сначала ему нужна доза скотча.

Роберт несколько секунд раздумывал, выбирая среди бутылок в своем маленьком баре, и решил остановиться на чем покрепче – «Аберлоур» тридцатилетней выдержки. Он налил стакан до половины и решил не класть лед. Чем крепче, тем лучше, сказал он себе, падая на потертый диван. Как только крепкая жидкость коснулась его губ, он почувствовал ее бодрящее действие. Виски обожгло мелкие порезы вокруг губ, но ему даже понравилось – это была приятная боль.

Роберт опустил голову на спинку дивана, но не закрыл глаза. Он боялся образов, скрывавшихся за закрытыми веками.

Странное ощущение, которое возникло у него на кухне, что кто-то посторонний побывал в его квартире, в гостиной лишь окрепло. Он встал и подошел к окну. Снаружи все было спокойно. Он повернулся, чтобы еще раз оглядеть пустую комнату. Что-то было не так, он это чувствовал. Роберт медленно обошел комнату.

– Схожу с ума, – прошептал он и выпил виски.

Он опять проверил телефон, нажал несколько кнопок, убеждаясь, что телефон работает.

На кухне он поставил стакан на стол и сел. Его глаза бродили по небольшой доске, которая висела рядом с холодильником, и вдруг он замер. Там не было записки с номером Изабеллы. Кто-то ее снял.

– Черт! – тихо выругался он и быстро потянулся за телефоном, но, прежде чем он успел его достать, комната закружилась вокруг него.

Колени подогнулись, и Роберт ухватился за стол, чтобы удержаться на ногах. Он заморгал, чтобы сфокусировать зрение, но это не помогло. Роберта объяло смятение, и его взгляд остановился на стакане. «Кто-то был здесь».

Прежде чем он упал на пол кухни, его расфокусированный взгляд заметил подходящую к нему темную фигуру.

67

Он медленно открыл глаза, но не почувствовал никакой разницы. Стояла непроницаемая тьма. У него кружилась голова. То средство, которое ему подсыпали в виски, вырубило его за считаные минуты. Первым делом он осознал, что сидит, привязанный к какому-то неудобному стулу. Руки связаны за спиной, щиколотки привязаны к ножкам стула. Он попытался освободиться, но все усилия были напрасны. Тело заныло еще сильнее, но он был уверен, что у него ничего не сломано – во всяком случае, пока. Ему смертельно хотелось пить.

Роберт представить себе не мог, сколько он пробыл без сознания. Медленно и мучительно память начала наполняться воспоминаниями о произошедшем. Он вспомнил, как дома его охватило странное чувство. Вспомнил, как ходил по комнате и кухне, проверял, все ли на месте, но он должен был проверить всю квартиру. Не затем, чтобы выяснить, все ли вещи на месте, а не спрятался ли кто-то у него дома. Он попытался успокоиться, и у него возникло странное знакомое ощущение. Он вгляделся во тьму и, хотя ничего не увидел, все-таки понял, где находится. Он не покидал своей квартиры. Он по-прежнему находится в собственной гостиной.

Роберт снова попробовал пошевелиться, но руки и ноги были связаны слишком крепко. Он хотел закричать, но издал лишь какой-то сдавленный звук. Его удивило, какую слабость он чувствует. Вдруг его пронизал страх: кто-то находился в комнате позади него.

– Слышу, ты пришел в себя.

В комнате раздался тот же механический голос, который мучил его больше трех лет. Голос застал его врасплох и заставил окаменеть от неожиданности. Он доносился из-за спины, как будто там стоял динамик. Необычное чувство охватило Роберта. Наконец-то он находится рядом с убийцей. Распинателем.

Роберт хотел оглянуться, повернуть шею, насколько мог, но темнота не дала ему разглядеть напавшего на него человека.

– Не спеши, Роберт. Это последняя глава. По крайней мере, для тебя. Сегодня все кончится. Прямо здесь. Ты последний.

Последний. Находка Роберта, сделанная в офисе отдела, в конце концов подтвердилась. Дело было в мести.

Он вдруг услышал звук, как будто металл лязгнул о металл. Хирургические инструменты, решил он. Инстинктивно его тело каменело от страха, но сознательно он заставил себя сохранять спокойствие. Роберт знал психологию убийц, особенно серийных убийц. Единственное, чего они жаждали больше всего на свете, – это чтобы их кто-то понял. Для них убийства имели смысл, убийства служили определенной цели, и убийцы хотели, чтобы жертва понимала, что умирает не просто так. Перед убийством всегда бывает объяснение.

– Сегодня ты за все заплатишь.

От этих последних слов по телу Роберта пробежала дрожь узнавания. Голос, раздавшийся из-за его спины, был громкий и чистый – не механический, не металлический, без устройства искажения. Роберту не нужно было рыться в памяти, не нужно было думать, кто это. Он знал этот голос, и знал хорошо. Внезапно тьма исчезла. Роберт зажмурился, когда неровные круги света застыли в его глазах. Зрачки сократились, пытаясь привыкнуть к яркому освещению. Когда зрение вернулось, он увидел знакомую фигуру.

68

Роберту не хотелось в это верить. Его глаза были устремлены на стоявшую перед ним женщину.

– Я вижу, ты удивлен. – Ее голос был, как всегда, приятен.

Он сумел прошептать только одно слово:

– Изабелла.

Она улыбнулась. Той же улыбкой, которую он видел столько раз, но теперь в ее улыбке было что-то иное. Скрытое зло.

– Я думала, ты будешь рад меня увидеть. – Ее итальянский акцент пропал.

Выражение лица Роберта не изменилось. Наконец в его мозгу сложились все фрагменты головоломки.

– Ты заслуживаешь «Оскара». Твой итальянский выговор был идеален.

Она поклонилась, благодаря за комплимент.

– Ход с телефонным звонком в ресторан тоже был очень умен. Идеальное алиби, – сказал Роберт, вспоминая, как убийца позвонил ему, когда они с Изабеллой обедали в первый раз. – Записать сообщение и поставить на таймер. Просто, но эффективно.

Тень улыбки скривила ее губы.

– Позволь представиться… – уверенно сказала она.

– Бренда… – Роберт перебил ее хриплым и слабым голосом. – Бренда Спенсер… Сестра Джона Спенсера. Музыкального продюсера.

Она бросила на него удивленный и тревожный взгляд.

– Доктор Бренда Спенсер, если не возражаешь, – поправила она его.

– Доктор медицины, – подтвердил Роберт.

– Если тебе интересно… хирург.

Еще одна злобная улыбка.

– И все это было местью за смерть брата? – спросил Роберт, уже зная ответ.

– Молодчина, Роберт, – сказала она, с показным энтузиазмом захлопав в ладони, словно ребенок, которому только что вручили сюрприз.

Затем последовало леденящее молчание. Казалось, оно продлилось целую вечность.

– Он покончил с собой, – наконец сказал Роберт.

– Он покончил с собой, потому что вы, подонки, не доделали свою работу. – В ее голосе открыто звучал гнев. – Служить и защищать, [10]10
  «Служить и защищать» – девиз полиции США.


[Закрыть]просто смех. Он был невиновен, и вы это знали. – Она помолчала, пока ее слова плыли по комнате. – Он сто раз повторял вам, что никогда бы не сделал ничего плохого Линде. Он любил ее, любил так сильно, как вам никогда не понять. – Она снова смолкла, чтобы взять себя в руки. – Ты его допрашивал. Ты знал, что он невиновен, но все-таки позволил его приговорить.

– Это было не в моей власти. Без доказательств его невиновности мои показания в суде ничего не стоили. Я ничего не мог сделать.

– Если бы ты провел расследование, как должен был, ты нашел бы настоящего убийцу, прежде чем мой брат сошел с ума и повесился, но ты перестал искать.

– Ты не можешь винить полицию в самоубийстве твоего брата. В конце концов мы бы нашли настоящего убийцу, и твой брат вышел бы на свободу.

– Ничего бы вы не нашли. – В ее голосе снова зазвучала злоба. – Как бы вы нашли настоящего убийцу, если вы и не пытались искать? Вы закрыли следствие, потому что первые, поверхностные улики указывали на Джона, и тебе с напарником этого вполне хватило. Зачем было докапываться до истины. Две полицейских звезды засадили очередного преступника за решетку. Ты получил обычную порцию восхвалений, а на остальное наплевать. Его осудили за убийство, Роберт. Его приговорили к смерти за то, чего он не совершал. Никто не истолковал сомнение в его пользу, никто из присяжных не воспользовался даже этим жалким предлогом. Моего брата объявили чудовищем. – Она помолчала, глубоко вздохнув. – И я потеряла всю свою семью из-за тебя, твоего напарника и этих присяжных идиотов, бесполезно занимающих свое место. Они бы не разглядели правды, даже если бы ее выложили им прямо под самый нос. – Ее глаза пылали гневом.

Роберт озадаченно взглянул на нее.

– Через двадцать дней после самоубийства Джона моя мать умерла от горя. Ты знаешь, что это такое?

Роберт не ответил.

– Она не ела, не говорила, не двигалась. Она просто сидела в комнате и смотрела в окно, держа в руках фотографию Джона. Слезы текли по ее лицу, пока она не выплакала все. Мука и боль сердца разъедали ее изнутри, пока она не ослабела настолько, что уже не могла сопротивляться.

Роберт молчал, следя глазами за тем, как она медленно ходит взад-вперед по комнате.

– Но и на этом дело не кончилось. – Теперь Бренда говорила мрачно и серьезно. – Тридцать пять лет, Роберт. Мои родители прожили вместе тридцать пять лет. Потеряв сына и жену в такой короткий срок, мой отец не устоял под тяжестью вечного горя.

Роберт уже догадался, каков будет конец этой истории.

– Через двадцать два дня после похорон моей матери, после того как наконец-то был пойман настоящий убийца, его депрессия победила, и мой отец последовал за братом. Я осталась одна…

Роберт наблюдал за ней, не отводя глаз. Ее гнев казался почти материальным, как будто его можно было потрогать.

– Поэтому ты решила отомстить присяжным. – Голос Роберта был еще слаб.

– Наконец-то додумался, – ответила она, усмехаясь. – Долго же ты думал. Может быть, великий Роберт Хантер не так уж и велик.

– Но ты не стала охотиться на самих присяжных. Ты убивала тех, кого они любили, – продолжал Роберт.

– Разве месть не сладка? – сказала она с довольной улыбкой, пугающе довольной. – Око за око, Роберт. Я отплатила им той же монетой. Сердечной тоской, одиночеством, пустотой, горем. Я хотела, чтобы они испытали такую огромную потерю, что каждый день превратился бы для них в муку.

Не все жертвы были непосредственно связаны с кем-то из присяжных по делу Джона Спенсера, но было нетрудно понять почему. Кое-кто из них находился в любовной связи. Тайные любовники, запретные романы, даже гомосексуальные. Скрытые отношения, которые невозможно было проследить до кого-то из присяжных. Но тем не менее каждый раз это был любимый человек.

– Я посвятила жизнь тому, чтобы отыскать того, кого они любили больше всех на свете. Я не торопилась, следила за ними. Изучала их жизнь. Выясняла все, что можно было о них выяснить. Куда они ходят. Что скрывают. Я даже несколько раз побывала на грязных оргиях, чтобы познакомиться кое с кем из них поближе, и должна признаться, что наблюдать за их страданиями после каждого нового убийства было просто здорово.

Роберт бросил на нее тревожный взгляд.

– О да, я не торопилась и наблюдала за ними после каждого убийства, – объяснила она. – Мне хотелось посмотреть, как они страдают, их боль давала мне силы. – Она смолкла на миг. – Трое присяжных совершили самоубийство, ты знал это? Они не смогли перенести потери. Не смогли перенести боль, как и мои родители. – Она злобно засмеялась, и от ее смеха в комнате потемнело. – Только ради того, чтобы доказать некомпетентность полиции, я оставляла улику возле каждой жертвы, а вы до сих пор меня не поймали, – продолжила она.

– Двойное распятие на шее жертв, – сказал Роберт.

Она злобно кивнула.

– Как татуировка, которая была на шее у твоего брата?

Еще один удивленный взгляд Бренды.

– Я проверил данные по твоему брату после того, как догадался насчет присяжных. Я вспомнил, что в протоколе ареста, в графе особых примет, дежурный офицер отметил несколько татуировок, но подробно их не описал. Пришлось просмотреть отчет о вскрытии, чтобы выяснить, что это были за татуировки. Одной из них было двойное распятие на шее со стороны спины. Ты метила каждую жертву знаком своего брата.

– Думаешь, ты такой умный? Я сама вытатуировала двойное распятие на шее брата, – гордо сказала она. – Джону нравилась боль.

Роберт почувствовал, что воздух в его комнате похолодел. Когда Бренда вспоминала, как причиняла боль своему брату, в ее голосе звучало леденящее удовольствие.

– Но зачем ты подставила Майка Фарлоу? Он не имел отношения к делу твоего брата, – спросил Роберт, пытаясь заполнить один из пробелов, которым он до сих пор еще не нашел объяснения.

– Он с самого начала входил в мой план, – ответила она, как будто сказала что-то само собой разумеющееся. – Если подсунуть полиции кого-нибудь правдоподобного после последнего убийства, никто не будет дальше вынюхивать. Дело закроют, и все будут довольны, – сказала она, усмехаясь. – Но, к сожалению, у меня случилась небольшая неприятность. Подставу пришлось организовать раньше, чем я планировала.

– Седьмая жертва! – сказал Роберт, понимая, о чем она говорит.

– Надо же. Ты быстро соображаешь. – Она состроила удрученное лицо.

Майка Фарлоу арестовали сразу после того, как нашли седьмую жертву. Это была дочь одного из присяжных, честолюбивый молодой юрист. Среди всех жертв она находилась в самом близком родстве с присяжным. Еще немного, и Роберт со Скоттом наверняка докопались бы до этого. Но зачем устанавливать связи между жертвами, когда у них в камере уже сидит сознавшийся убийца? С арестом Майка следствие по делу Распинателя остановилось.

– Она должна была стать моей последней жертвой, – фыркнула Бренда. – Но откуда мне было знать, что у нее фотографическая память? Когда я впервые подошла к ней, она узнала меня, потому что видела в зале суда. Она даже вспомнила, какая на мне тогда была одежда. Она представляла для меня прямую угрозу, поэтому не осталось ничего иного, как только перенести ее в списке жертв ближе к началу. После этого мне нужно было время, чтобы переделать план. С Майком оказалось просто. Больной педофил, который видел в Распинателе идола. Я нашла его, когда он проповедовал Евангелие на улицах, сразу после убийства того поганого адвокатишки.

«Пятая жертва», – подумал Роберт.

– Я готовила Майка, месяцами кормила его необходимой информацией. Ровно в том количестве, которое было нужно, чтобы после ареста он звучал убедительно. Я знала, что он готов. – Она пожала плечами. – Правда, я не рассчитывала на его признание, это был бонус. После его ареста расследование прекратилось. Именно этого я и добивалась, – сказала она с усмешкой. – Но с его арестом появилась возможность внести в список кое-кого еще. Одного из главных героев моего страдания… твоего идиота напарника.

Внезапно глаза Роберта наполнились ужасом.

– Ой, я и забыла, – сказала она с ледяной улыбкой. – Ты же не знал, что это я устроила, да?

– Что ты устроила? – спросил Роберт дрожащим голосом.

– Маленький взрыв на яхте.

Роберту показалось, что кишки у него завязываются в узел.

– Когда дело Распинателя закрыли, я не удивилась, что вы с напарником решили сделать передышку. Она была вполне заслуженной после такого долгого расследования. Мне оставалось только проследить за ним. – Она помолчала, глядя, как Роберт борется с отвращением. – Ты знаешь, они пригласили меня к себе на яхту. Всегда можно рассчитывать на то, что полицейский протянет руку помощи тому, кто в ней нуждается, особенно женщине. Стоило только оказаться на борту, и с убийством справился бы даже ребенок. Мне пришлось связать его, как тебя, а потом я заставила его смотреть… Я заставила его смотреть, как я перерезаю горло его суке. – Бренда недолго смотрела на Роберта, наслаждаясь его болью. – Да, я знала, что она твоя единственная родня. От этого мне было только приятнее.

Роберта мутило, рот наполнился мерзким привкусом рвотных масс.

– Он умолял меня пощадить его жену. Предлагал мне убить его взамен. Наивысшее самопожертвование ради любви. Но мне все это было ни к чему. Я и так держала его жизнь в руках. – На миг воцарилось молчание, затем она продолжила: – Она умирала медленно, а он в это время плакал, как ребенок. Ты знаешь, я убила его не сразу. Оставила его на несколько часов, чтобы он как следует прочувствовал муку после ее смерти. В конце концов мне осталось только перенести несколько канистр с бензином на его яхту, устроить утечку, установить таймер и… бабах. Огонь уничтожил все улики, которые я могла проглядеть.

От наслаждения в ее голосе веяло арктическим холодом.

– С каким восторгом я потом наблюдала, как ты опускаешься на дно, это было просто здорово. Я думала, что после их гибели ты решишься на это – пустишь себе пулю в лоб. Ты был близок к самоубийству.

Роберт не находил в себе силы для ответа.

– Но потом тебе дали нового партнера, и, кажется, ты опять задрыгал ножками. В моем списке осталось еще двое, не считая тебя, так что я решила, что нам пора снова сыграть в нашу игру. – Она нарочито беззаботно провела рукой по волосам. – Достать тебя было непросто. Ты настоящий одинокий волк. Ни жены, ни подружки, ни детей, ни любовницы, ни родственников. Поэтому я придумала потаскуху Изабеллу. Ту, которая подобрала тебя в дешевом баре. Ту, которая заставила тебя в нее влюбиться.

В ее высокомерии было что-то величественное.

– Ты имеешь хоть малейшее понятие, каково это – ложиться в постель с тем, кого ты презираешь? Позволить ему прикасаться к тебе, целовать тебя? – Она гадливо сморщилась. – От каждой секунды, которую мы проводили вместе, у меня по телу ползли мурашки отвращения. Каждый раз, когда ты меня касался, у меня было чувство, будто меня насилуют. Каждый раз, когда ты уходил, я часами смывала тебя, оттирала кожу, пока она не краснела и начинала саднить. – Она цинично улыбнулась. – Ты обязательно должен был в нее влюбиться. Ради нее ты должен был рискнуть собственной жизнью. Она была той женщиной, которая бы вырвала твое сердце, перед тем как убить. Тебе не кажется, что в этом есть какая-то ирония, а, Роберт?

Роберт не отвернулся под ее взглядом.

– Но ты бежал от любовной связи как черт от ладана, – продолжала она невозмутимо. – Видимо, она не показалась тебе какой-то особенной? Ты был слишком хорош для нее? Так ты считаешь? Великий Роберт Хантер слишком хорош для маленькой, хрупкой Изабеллы? – сказала она, в насмешку строя гримасу обиженного ребенка. – Мое время было на исходе, – продолжала она. – Пришлось приспосабливать план под новые обстоятельства. Кто-то должен был занять место Изабеллы, кто-то такой, кто был бы тебе небезразличен. Но ведь такого человека нет, правда, Роберт? Самый близкий тебе человек – это твой новый напарник, поэтому на него и пал очевидный выбор. Мне надо было действовать быстро.

Роберт подумал о Карлосе, лежащем в коме. Он оказался виноват лишь в том, что попал в напарники к Роберту.

– Надо признаться, у меня были кой-какие сомнения. Я не думала, что ты рискнешь жизнью, чтобы спасти его. Я думала, что ты на такое неспособен, что ты уйдешь и оставишь его умирать в одиночку. – Она замолчала и пренебрежительно пожала плечами. – Роберт мученик, каково? Смех, да и только.