Текст книги "Принцесса яда (ЛП)"
Автор книги: Кресли Коул
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 23 страниц)
Глава 2
Чтобы сохранить достойный вид, Брэнд припарковался на задних рядах парковки Стерлинга.
Даже среди множества Мерседесов и Бумеров его машина привлекала внимание. Я вышла и подобрала сумку с книгами, стеная от тяжести, надеясь, что Брэнд поймет намек. Но он не понял. Поэтому, уже этим душным утром, мне самой пришлось тащить свои вещи. Я убеждала себя в том, что нормально воспринимаю его нежелание помогать мне с книгами. Брэндон был современным человеком и относился ко мне как к равной. Я повторяла это себе всю дорогу по пути к центральному входу. Наверное, это даже к лучшему. У меня в сумке был тайный альбом, который я не хотела выпускать из поля зрения.
Когда мы добрались до свежеполитого двора, кто-то достал футбольный мяч, и глаза Брэнда замерли на нем, как у ретривера. Как-то он оторвал свой обученный взор, и вопросительно взглянул на меня. Я вздохнула, поправляя волосы, спутавшиеся по дороге к Стерлингу.
– Иди. Я буду ждать тебя внутри.
– Эви, ты лучшая. – Он улыбнулся, показывая свои ямочки на щеках, его карие глаза сияли. – Я думаю, что ты сможешь дойти туда отсюда!
Я напомнила себе, что у Брэндона было доброе сердце, только он искренне не понимал, как исправиться. До меня начало доходить, что он был хорошим мальчиком, но все же не лучшим парнем. Возможно, я смогу вытащить его к финишной черте. Он подарил мне сладкий поцелуй в губы и побежал прочь, подбирая на ходу мяч.
Направляясь к передней двери, я прошла мимо куста роз красно-оранжевой двойной расцветки – моего любимого цвета. Подул бриз, и стало казаться, словно цветы склоняются передо мной.
Сколько я себя помню, я любила растения. Мне нравились розы, дубы, виноградные лозы, а ягоды шиповника очаровывали меня своей формой и защитными шипами. Мои веки мечтательно прикрывались при запахе свежевспаханных полей. Это было частью моей проблемы. Я не была нормальной. Девушки-подростки должны быть одержимы одеждой и мальчиками, а не запахом грязи и особенностями колючих кустарников. Подойди, дотронься... но заплатишь свою цену.
Бумер цвета синий металлик, заехал на парковку буквально в футе от меня, водитель резко нажал на тормоза.
Мелисса Уоррен была моей лучшей подругой и двоюродной сестрой. Мэл была очень подвижной, никогда ничего не стеснялась, и не знала, что такое смущение. Она всегда прыгала прежде, чем смотрела. Я действительно была удивлена, как она выжила без меня летом за границей. Мы дружили на протяжении десяти лет, и я всегда была мозгом операций. Я не могла отдалиться от нее сильнее чем в это лето.
Учитывая ее пять футов одиннадцать дюймов роста, Мэл выскочила из своей машины очень ловко, и подняв вверх руки, щелкнула пальцами.
– Вот как надо парковаться, сучки.
Мэл переживала период, в котором, последнее время, называла всех сучками. Ее мать работала методистом в нашей школе, поскольку папочка Мэл заплатил за новую библиотеку Средней школы Стерлинга... и поэтому Миссис Уоррен нужно было хобби.
Большинство родителей считали, что Мелисса Уоррен была продуктом родительского воспитания, но думали, нужно добавить кучу всего к воспитательным навыкам миссис Уоррен.
Сегодня Мэл надела жесткую темно-синюю юбку и красную футболку с пупсами, которая наверняка стоила немалых денег и которая никогда больше не будет одета. Ее яркая помада от Диор была классически-красной, что отлично сочеталось с ее темно-рыжими волосами, связанными темно-синим бантом. Невероятный шик. Не теряя времени, она взяла свою дизайнерскую сумку с книгами и закрыла машину. Пожав плечами, она присоединилась ко мне.
– Эй, взгляни-ка через мое плечо. Разве это не Спенсер вместе с Брэндоном?
Спенсер Стивенс III, был лучшим другом Брэнда. Когда я кивнула в ответ, она продолжила.
– Он смотрит сейчас на меня, а? Наверняка тоскует?
Он совершенно не смотрел на Мэл.
– В этом году я подниму наши отношения на новый уровень. – Сообщила Мэл. – Его просто нужно подтолкнуть в правильном направлении.
К сожалению, Мэл не знала как подтолкнуть. Она играла жестко, по-женски безнаказанно, и не была выше случайной подножки. И это с теми, кто нравился ей. Понизив тон, она добавила:
– Может твой парень, наконец, сведет нас.
Брэндон рассмеялся в прошлый раз, когда я его спросила, и сказал, что как только ты ограбишь ее квартиру. – Заметка для себя: спросить его сегодня снова.
Еще две наших подруги заметили нас. Грейс Энн была в желтом атласном платье, подчеркивающем ее безупречную кожу цвета кофе с молоком. Драгоценности Кэтрин Эшли сверкали на милю. Наша четверка состояла из популярных болельщиц Гренландских Китов. И я гордилась этим. Они улыбались и взволнованно махали нам, будто я не видела их каждый день на прошлой неделе, когда мы обменивались впечатлениями о каникулах. Мэл была на модельных показах в Париже, Грейс отправилась на Гавайи, а Кэтрин путешествовала по Новой Зеландии.
После очередного моего заявления, что мое лето было самым скучным, они перестали меня расспрашивать. Я была недосягаема и не имела ни единой фотографии на телефоне за три месяца, ни единой пересылки. Все было так, будто меня и не существовало. Но я покорно охала и ахала над их нечеткими снимками Эйфелевой башни и всего прочего. Фотографиями Брэндона, где он улыбался на пляже, или крутых тусовок его родителей, или яхты, совершающей круиз у побережья Мексиканского залива. Все это было как нож в сердце, потому как я должна была быть на каждой из них. Прошлой весной у меня тоже были фотографии. А на его телефоне была целая папка, забитая фотографиями и видео нашего совместного отдыха.
– Отличное платье, Эви. – Сказала Кэтрин Эшли.
Взгляд Грейс был оценивающим.
– Отлично все. Красиво заплетенная коса, изящное платье без излишеств и стильные туфли. Все просто идеально.
Я выдохнула, подшучивая над ними.
– Если бы мои подруги тоже умели так одеваться.
Пока мы шли к парадной двери, ученики останавливались и оборачивались, девушки – оценивая, во что мы одеты, парни – проверяя, сколько прибавилось за лето на изгибах. Самое забавное в нашей школе, что не было явных группировок, которые сейчас очень модны по ТВ-шоу, только уровень популярности. Я снова и снова махала разным людям, тут было много болельщиков Гренландских китов. А я была в дружеских отношениях почти со всеми. Никто никогда не сидел в одиночестве за обедом. Ни одну девушку я не критиковала за недостатки гардероба. Я даже помогала с увеличением продаж первокурсникам, в нашем одноэтажном кампусе.
Когда мы подошли ко входу белого оштукатуренного здания, я поняла, школа была тем, в чем я больше всего нуждалась. Заботы и друзья были для меня нормой. Здесь я забывала обо всем безумии, обо всех кошмарах. Это был мой мир, мое маленькое королевство...
Внезапный грохот мотоциклов, как иголка, царапающая по старой пластинке, заставил всех притихнуть. Никоим образом, они не должны были оказаться теми самыми байкерами, которых я встретила раньше. Компания выглядела слишком взрослой для средней школы. И как мы могли их принять? Но с другой стороны, не похоже чтобы в благовоспитанном Стерлинге было много байкеров. Я, оглянувшись, разглядела их получше, и увидела ту же самую пятерку, что и раньше.
Теперь я вполне была готова слиться с обивкой.
Каждый из них был одет в темную одежду, на фоне студентов, одетых в модные яркие цвета и хаки, они выделялись как темное пятно. Самый высокий парень – тот, что косился на меня – перелез через ограду двора и направился прямо в сторону парка. Остальные последовали за ним. Я заметила, что на их мотоциклах, многие детали не соответствовали комплектации. Скорее всего краденные.
– Кто они? – спросила я. – Они пришли устраивать неприятности?
– Разве ты не слышала? Это кучка малолетних преступников из средней школы Бейсена. – Ответила Грейс.
Средняя школа Бейсена? Это был совсем другой округ, на другой стороне дамбы. В Бейсене жили кайджаны*.
(*Кайджан – житель южных районов штата Луизиана, потомок французов, некогда насильственно переселённых сюда из Канады. Кайджаны сохранили свой язык (вариант французского); славятся своей музыкой и своеобразной кухней: острыми блюдами и разнообразием даров моря.)
– Но что они тут делают?
– Они перевелись в Стерлинг! – сказала Кэтрин. – Из-за постройки нового моста через дамбу, детям, живущим на внешнем краю водосбора, теперь ближе к нам, чем к своей старой школе.
Без моста этим кайджанам пришлось бы ехать вокруг болота, как минимум миль пятьдесят. До последнего десятилетия или около того, народ с рукавов реки был изолирован. Они до сих пор говорили на кайджанском диалекте французского, и ели лягушачьи лапки. Хотя я никогда не была в Бейсене, вся помощь ферме Хейвен приходила оттуда, у моей сумасшедшей пра-бабушки все еще были там друзья. Ходило много слухов, что те места наполнены распутными женщинами, бандитами и ужасной бедностью.
– Моя мама ходила на внеочередное заседание факультета вчера вечером, о том, как помочь им быстрее освоится или что-то вроде. – Сказала Мэл.
Я почти пожалела этих детей. Чтобы перейти из их кайджанского, бедного и непреклонно-католического округа в наш богатый город Луизианских протестантов..? Столкновение культур, раунд первый. Это фактически случилось. Мало того, что я снова встретила парня, который так бессовестно пялился меня, так мне придется учиться с ним в одной школе. Я сузила глаза в нетерпении, когда он снимет шлем. В отличие от меня у него было преимущество, и мне это не нравилось. Он стоял, развернувшись во все свое высоченное тело. Должно быть, он был выше шести футов, даже выше чем Брэндон. На нем были потертые ботинки, старые джинсы и черная футболка, обтягивающая грудь. Рядом с ним была пара на мотоцикле, парень, одетый в камуфляжные штаны и девушка в плиссированной мини юбке. Высокий парень без особых усилий помог ей слезть с байка.
– Вот черт, – произнесла Кэтрин, – занятно было увидеть ее ярко-розовые трусики. Потрясена, что она вообще их носит. Шикарно, с большой буквы Ш.
Мэл задумчиво кивнула. – Теперь я наконец-то поняла, кто покупает комплекты белья со стразами.
Грейс Энн, гордо носящая кольцо девственности, скривила лицо от отвращения.
– Конечно, она хочет, чтобы ее отправили домой из-за слишком короткой юбки.
Не говоря уже, что на ее, обнажающей живот рубашке, было написано: « МНЕ ПЛЕСНУЛИ БУРБОНОМ В ЛИЦО НА ДЕРЬМОВОЙ УЛИЦЕ!» Как только девушка встала на ноги, она сняла шлем, открывая длинные красновато-каштановые волосы и лицо, накрашенное, ужасно слепящей, помадой цвета фуксии. Худощавый парень, приехавший вместе с ней, тоже снял шлем. У него были темно-русые волосы и вытянутое лицо, грубое, но, тем не менее, напомнившее мне лису. Он взревел мотором, пугая прохожих, рассмешив этим своих друзей. Или скорее ласку. Пните, чувствующих к ним жалость. Наконец, высокий парень потянулся к шлему. Я ждала. Он сдернул его и, встряхнув волосами, поднял голову. У меня просто отпала челюсть. Мэл первая высказала мои мысли.
– Я этого и ожидала.
Путаница черных как смоль волос, подстриженных чуть выше ушей, падала на лоб. Его лицо было сильно загорелым, с ярко выраженной челюстью и сильным подбородком. Он выглядел гораздо старше восемнадцати лет. В общем и целом, черты его лица были приятными, даже красивыми.
Хотя он даже в подметки не годился Брэндону в Аберкромби, парень был привлекателен на свой собственный манер.
(Аберкромби (Abercrombie & Fitch) популярный магазин американской одежды, ведёт свою историю уже больше ста лет. Прим. ред.).
– Он великолепен, – сказала Кэтрин, ее глаза светились интересом. Мы называли ее Кэт-о-Боже, потому что она не умела скрывать своей реакции, выставляя ее на всеобщее обозрение.
Люди, проходившие мимо нас в дверь, обсуждали новичков.
– Моя горничная из Бейсена. Она говорила, что все пятеро состоят на учете.
– Я слышала, высокий парень зарезал двоих во Французском квартале. Он был досрочно освобожден после года в изоляторе исправительной тюрьмы!
– Светловолосый парень студент-второкурсник, для него это третья попытка...
"Ласка" и высокий направились ко входу, оставляя двух других и девушку курить прямо у всех на виду. Высокий достал фляжку из заднего кармана. На территории школы? Я заметила, что по какой-то причине, его пальцы были обмотаны медицинским пластырем. В то время как "Ласка" глумился над всеми, его друг только недовольно сузил глаза, будто чувствуя отвращение ко всем ребятам в этой школе. Когда парни приблизились, я смогла различить некоторые слова. Они говорили на кайджанском диалекте французского. Моя бабушка научила меня ему прежде, чем ее отослали, и годами я слышала, как на ферме говорят на нем.
Пока рабочие ходили по полям Хейвена в своих рабочих ботинках, я бегала за ними в своих крошечных сапожках, жадно прислушиваясь к их диким рассказам о жизни в глубине дельты.
Я хорошо понимала диалект. Не то что бы этим стоило хвастаться, так как я едва ли понимала правильный французский.
Я заметила "Ласку" сердито стоящего у ближайшей компании из четырех болельщиц. Он подобрался ближе, к заметно нервничавшим девушкам, и заорал: – Бу! – а они закричали от страха. – "Ласка" расхохотался над реакцией девушек, а другой парень просто нахмурился в их сторону, бормоча под нос: – Couillonnes, – он произнес это как COO-yons. Что означало – идиоты.
Тогда "Ласка" взглянул на меня с ухмылкой.
– Разве это не та jolie (фр. красивая) девчонка в том Порше? – его кайджанский акцент был протяжнее, чем я когда-либо слышала. – Повернись и подними платье, что бы я смог точно сказать.
Шокированная реакцией моих друзей, я расправила плечи, не желая быть запуганной любым этих парней. Они приехали в наш город, и вели себя тут как хозяева. С лучезарной улыбкой я произнесла:
– Добро пожаловать в нашу школу. – Мой тон был отчасти дружелюбием и отчасти с издевкой – смесь сахара и фальши, который я довела до совершенства. – Я – Эви. Если вам нужно показать дорогу вокруг кампуса, только скажите, кто-нибудь еще – покажет.
Если это возможно, хитрый взгляд "Ласки" стал еще пронзительнее.
– Ладно, не сладкая Эви. Я – Лайонел. – Он произнес это как Ли-Нелл. – А это мой podna (фр.кж. друг) Джексон Дево, так же известный, как Джек Дениэлс. – Из-за фляжки? Как восхитительно.
(Джек Дэниэлс – название популярной марки виски. Прим. редактора).
Глаза Джексона были ярко-серыми, сильно выделявшимися на фоне загорелой кожи, они изучали мое лицо и фигуру, будто он не видел девушек годами, или не видел меня несколько минут назад. Лайонел продолжил:
– Мы, милашка, не нуждаемся в помощи, чтобы найти дорогу, нет, но есть и другие вещи, с которыми ты можешь нам помочь...
Джексон толкнул плечом Лайонела в спину, вынуждая его двинуться. Пока они шли по коридору, высокий кайджан бормотал себе под нос: – Coo-yon, tu vas pas draguer les putes inutiles (фр. Идиот, ты же не запал на этих бесполезных шлюх)?
Мои глаза распахнулись, когда понимание ударило меня. Кэтрин произнесла:
– Ты видела, как тот парень смотрел на Эви?
– Я не поняла ни слова, из той тарабарщины, что они несли, – сказала Мэл. – А я только что вернулась из Парижа. – Она повернулась ко мне. – Так о чем сказал здоровяк?
Грейс поинтересовалась:
– Ты говоришь на кайджанском?
– Немного. – До фига. На самом деле до фига, но я не хотела, что бы все в Стерлинге знали, что я говорю на "языке Бейсена", но перевела. – Идиот, ты же не собираешься общаться ни с одной из этих бесполезных сучек?
Кэтрин ахнула:
– Ты лжешь.
Когда я смотрела на Джексона, шагающего по коридору, то с изумлением заметила, что фляжка была не единственным предметом в заднем кармане его джинсов. Я отчетливо различила складной нож, контур которого вырисовывался на линялой джинсе. Тогда я нахмурилась. Он что направлялся в мой класс для самоподготовки?
– Подожди секундочку. Что парень имел в виду, говоря о твоем задравшемся в Порше платье? – спросила Грейс.
Глава 3
5 ДНЕЙ ДО АПОКАЛИПСИСА
Во время обеда, я и Мэл лежали на одеяле, на солнышке во внутреннем дворе Идена, закатав рукава и юбки. Все вокруг нас, розы и гортензии, цвело. Булькал мраморный фонтан. Брэндон и Спенсер играли в мяч на соседнем дворе с другими парнями, смеясь на солнце. А Джексон Дево? Он слонялся возле нашего двора вместе с другими кайджанами, потягивая из фляжки, в то время как остальные курили. И он смотрел на меня.
Делая вид, что его здесь нет, я была полна решимости наслаждаться оставшейся частью обеденного отдыха с моей лучшей подругой, никогда не принимая как должное эту драгоценную свободу. Я вздохнула. Ладно, возможно я совсем не расслабилась. Я была на грани срыва, так как проснулась этим утром от очередного кошмара красной ведьмы. В каждом, казалось, я присутствовала вместе с ней, наблюдая вблизи, вынужденная быть свидетелем ее злых деяний. Прошлой ночью она была на красивом золотом поле, окруженная группой скрытых плащами людей, стоявших на коленях. Она была высокой, возвышаясь над их склоненными головами. Смеясь, она бросала перед ними кровавые зерна, требуя, что бы люди на коленях подбирали их, иначе она резала их плоть на ленты и душила виноградной лозой. Когда она обнажила в свои зловещие фиолетовые когти, походившие на шипы розы, ее жертвы взмолились о пощаде. Но она не дала ее никому. В конце концов, их содранная кожа действительно стала похожа на ленты...
Желая отвлечься, я повернулась к Мэл, но та была в наушниках, рассеянно напевая агрессивную песню из женского рока. Она любила петь, но ее голос звучал как две кошки в жару, дерущиеся в дорожном конусе (прим. штуки, которые ставят на дороге на случай ремонта). При правильном макияже и освещении, ее лицо выглядело потрясающе, надменные скулы и безупречная кожа. Прямо сейчас, она была милой, ее рот слишком пухлый, глаза чуть шире, чем нужно и выражение лица забавное, вместо соблазнительного. Мы были лучшими подругами, начиная с детского сада, когда какой-то маленький ребенок-панк пнул меня в колено. Мэл устремилась в тот день на мое спасение. Шепелявя из-за отсутствующих передних зубов, она потребовала:
– Он тебя шильно доштал?
Я кивнула ей, ощущая сочувствующее объятие и устремляясь в него. Но она ушла прочь и надавала пацану по заднице.
Сейчас она откинулась на локти и, хмурясь, сняла наушники.
– Ладно, никто никогда не обвинял меня в проницательности или чем-то подобном, но даже я чувствую, как кайджан пялится на тебя.
Он был здесь полтора дня.
– Представь себе, у меня с ним три совместных урока. Английский, история и география. – Не говоря уже о том, что мы с Джексоном были практически соседями по шкафчикам.
– И самоподготовка. – Мэл все еще была раздражена, что она и я были не вместе, что я была сослана ото всех своих друзей. Но, эй, я выиграла обоих и Джексона и Клотиль Деклюет, девушку-кайджанку. Я села, скрутив волосы в тугой узел, тайком поглядывая в сторону. В очередной раз я поняла, что нахожусь в поле его зрения. Он сидел со своими друзьями, собравшимися вокруг, на металлическом столе, пристроив потертые байкерские сапоги на скамье. Джексон оперся локтями о колени, и даже во время разговора на французском не отрывался от меня. Иногда Клотиль наклонялась, что-то шепча ему.
– Думаешь, она его подружка? – спросила я, сразу же сожалея об этом, когда Мэл приоткрыла глаза, явно изучая их.
– В обычном случае, я бы сказала, что они идеально подходят друг другу. – Но если они вместе, то почему он все время пялится на тебя?
Может сейчас он откладывает мысленные образы в своей шлепнутой голове?
– Это совершенно не заставляет меня чувствовать себя лучше в подобной ситуации, Мэл.
– О чем они говорят? – она была рада, что я обнажала почти всю грязь о наших очаровательных новых студентах.
Хотя я никогда не считала себя отличным соглядатаем, это было так, словно я не могла отключить свой французский, и кайджаны продолжали говорить при мне совершенно свободно.
– Они обсуждают, заложить ли им выданные школой ноутбуки.
Мэл фыркнула, а затем стала серьезной.
– Как думаешь, за сколько они уйдут...?
Вчера в классе самоподготовки, когда ТиЭй раздал компьютеры, Клотиль и Джек уставились на них в изумлении, а затем Клотиль погладила его пальцами и задумчиво пробормотала:
– Quel une chose jolie – какая красивая вещь.
Как будто это было самое ценное из того, что когда-либо ей принадлежало. С невольными угрызениями совести я поняла, что, наверное, так и было. Их город, был по существу большим болотом, со множеством протекающих крыш, и у многих не было даже электричества. Мне казалось ошеломляющим, что у этих детей не было компьютеров – не говоря уже о том, чтобы их собственных компьютеров. Когда я поняла, как, должно быть, трудно ей приспособиться к новой школе, я поймала ее взгляд и с улыбкой прошептала:
– Привет.
Она нахмурилась, взглянув через плечо, потом на Джека – который наклонил голову в замешательстве...
– Ну, и каков приговор? – спросила Мэл. – Отдают в залог или нет?
– Лайонел и Гастон планируют превратить их в наличные tout de suite (фр. немедленно). Клотиль и Ти-Бо намерены придержать. У Джексона проблемы с условно-досрочным освобождением.
– Я так и знала, что слухи о нем были правдой!
Когда они, в конце концов, закончили пить/курить и побрели прочь, внимание Мэл сосредоточилось на Спенсере.
– Я действительно нравлюсь ему. Я в этом уверена.
– Угу, дело – верняк. Я попросила Брэндона, чтобы он все-таки еще раз свел их, даже если просто на двойном дружеском свидании.
– Это я – верняк, – сказала Мэл. – Почему бы мне не нравиться Спенсеру?
Иногда, когда она говорит вещи вроде этого, мне сложно понять, шутит она или нет.
– Так что ты собираешься делать с охотой Брэндона на твою девственность?
– Понятия не имею. Уверена, что всем в школе интересно, появится ли у меня, с приходом шестнадцатого дня рождения, более взрослый и более опытный бойфренд.
Мэл подвела итог моему затруднительному положению:
– Как только скаковой конь научился скакать, можешь не рассчитывать, что он станет хромать слишком долго.
Я наблюдала за Брэндом, смеющимся с другими парнями, его лицо покраснело по сравнению с его белыми пуговицами. Он выглядел совершенно великолепно. Но все же я просто не чувствовала той великой страсти, даже никакого неодолимого любопытства, чтобы заняться сексом с Брэндоном. Хотя я и не чувствовала к Брэнду ничего особенного, я не хотела его терять. Когда-то это должно случиться.
– Я просто не люблю давления. – Даже если я и пообещала это с самого начала. Но я была в отчаянии, храня ему верность все лето! – я... Я подумаю об этом позже, – я притихла с побежденным видом, чувствуя себя еще более опустошенной.
– Что с тобой? В тебе обычно полно энергии.
Я пожала плечами, не в силах рассказать, что мои таблетки оставили меня без сил.
– Если ты собираешься оставаться вялой, то я пойду покручусь возле Спенсера.
– Развлекайся, – пробормотала я. – Не кусайся. Разбуди меня до звонка.
Она скрылась из вида, и вскоре я услышала ее наигранный смех над одной из шуток Спенсера.
Но мне не удавалось расслабиться, я все еще чувствовала, что за мной следят. Я снова осмотрела площадку. Все, как обычно, шли на обед. Я заставила себя закрыть глаза. Перестань быть параноиком, Эви. Наслаждайся этим местом, цветением... Их запах напомнил мне о моем любимом бабушкином розарии в Хейвене. Она посадила его под одним из водяных насосов ветряной мельницы, и добросовестно заботилась о нем, пока хватало сил. Я не помнила многого о своей бабушке, но после того как вернулась домой, я думала о ней все чаще. Мне было восемь, когда я последний раз видела ее. В душный летний день в Луизиане, она позвала меня съездить за мороженым. Я помню, думала, что это должно было быть лучшее мороженое в стране, потому что мы очень долго ехали за ним... Я нахмурилась. Запах роз становился все сильнее, подавляющим. Кто-то держал цветок перед моим лицом? Это Брэнд? Я украдкой приоткрыла глаза и в замешательстве моргнула. Два стебля розы тянулись ко мне, нежные цветы были по обе стороны от моей головы. Пока я смотрела, онемев, они медленно двигались ближе к моему лицу и прикасались к моим щекам. Влажные, мягкие лепестки ласкали меня, пока мой разум встал на место и я закричала...
– А-а-а! – я вскочила на ноги.
Они отпрянули так же быстро. Как будто испугались меня. Я подняла голову, заметив, что студенты уставились на меня. Мэл стрельнула в меня недоуменным взглядом.
– Т-там была... пчела!
О Боже, о Боже! Я схватила свою сумочку и бросилась внутрь, направляясь в туалет. Звуки в коридоре казались приглушенными. Я прошла мимо людей, не говоря с ними, игнорируя каждого, кто приближался ко мне. Когда я добралась до раковины, то снова и снова плескала в лицо водой. Возьми себя в руки. Отбрось иллюзию. Я снова заболела? Я думала, меня вылечили! Наклонившись вперед, я изучала свое лицо в зеркале. Я с трудом узнавала себя. Но я не выглядела сумасшедшей, я выглядела... испуганной. Неужели я снова все потеряю? Я схватилась за края раковины. Возможно, я заснула, и это был очередной странный сон? Да! Так и было, я просто задремала. Мои лекарства прекратили видения. У меня не было их в Атланте. Ни единого случая. Это имеет смысл. В конце концов, у меня не было обычных симптомов галлюцинаций. Прошлой весной, всякий раз, когда у меня были видения, я чувствовала щиплющие ощущения в голове и носу, будто выпила залпом слишком много газировки...
– Что, за черт, Грин? – Мэл ворвалась внутрь. – Ты теперь боишься пчел?
Я пожала плечами, не желая ей лгать. Заметит ли она мою дрожь?
– Ты ведешь себя странно с тех пор как вернулась из Хотланта. Еще ты ме-е-дле-еннее соображаешь, и слишком нервная по сравнению с прошлой весной. – Глаза Мэл расширились.
– О, до меня дошло. Твои друзья в школе хороших манер приучили тебя к хорошим дорогостоящим наркотикам?
Я закатила глаза.
– Я серьезно. Да поможет мне Бог, если ты принимаешь наркотики, – Мэл указала на потолок, – без меня у тебя будут проблемы, Эви Грин!
– Клянусь тебе, что не употребляю нелегальных наркотиков.
– О, – она отступила, успокоившись. – Ты в порядке?
– Я уже в порядке. Я заснула, а когда проснулась, на моем лице была пчела. – Я чувствовала вкус лжи на губах.
– Вот дерьмо! Почему ты не сказала? Я уже собиралась назначить тебе реабилитацию.
– Я ничего не употребляю... это все пчелы...
Я замолчала, потому что заметила, как через открытое окно позади Мэл, ползет плющ. Он рос на моих глазах и скользил вниз по стене. Словно длинная зеленая змея. Прозвенел звонок. Плющ исчез, унося с собой большинство моего здравомыслия.
– Я пойду, заберу наши вещи, – сказала Мэл. – Встретимся у твоего шкафчика. – Но возле двери она обернулась. – Эй, взбодрись. Ты выглядишь будто кто-то умер.
Когда я попыталась пошевелить губами в ответ, она умчалась за дверь.
