Текст книги "Принцесса яда (ЛП)"
Автор книги: Кресли Коул
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 23 страниц)
Глава 17
– Не могу поверить, что ты пригласила его к нам в дом, даже не обсудив это со мной! – возмутилась я, заплетая мамины волосы. Она хотела выглядеть «презентабельно» на нашем первом, за долгое время, приготовленном ужине и первый раз в компании после Вспышки. Она упрашивала меня принарядится, уважить желание Джексона самому все сделать – после того как он отказался от предложения помочь. Я улыбалась, пока она не сказала:
– Оденься, Эви. Или спустись и предложи помощь.
Распоряжение от мамы? Я выбрала из двух зол меньшее, натянула один из двух нарядов, которые еще сидели на мне – облегающее платье от Nanette Lepore и дополнила его туфлями на каблуке. Я даже одела серьги с бриллиантами и нанесла слой любимого блеска для губ. С болью в сердце, я надела ожерелье Бренда, что он подарил в ночь перед смертью.
– Как я могла поговорить с тобой насчет Джека, – задала встречный вопрос мама, – ты была без сознания.
– И ты не подозревала, что возможно, он обидел меня?
– Честно говоря, Эви, его объяснение было правдоподобным – я удивлена, что ты не попала себе в ногу. Кроме того, у меня хорошее предчувствие на его счет.
– Что ты рассказала ему про меня? – закончив плести, я закрепила косу.
– Что ты особенная. Что у тебя есть предназначение в этом мире. И что тебе нужен кто-то для поддержки.
Не так плохо, как могло быть. Чего только мать не расскажет о своей дочери?
– Пожалуйста, больше не говори ему ничего о нас, о наших делах. Он не такой хороший, как ты думаешь. Не такой, как был Брэндон.
Я вспомнила, как в последний раз видела моего первого и единственного парня, вспомнила его улыбку, когда он пошел сражаться за меня, спасая от неприятностей. Я должна была сказать ему, что люблю его, вместо "ты лучший". И из-за кайджана я больше никогда не поговорю с ним.
– Не будь так сурова к Джеку, дорогая. Теперь все изменилось. Он сказал, что собирается починить мою машину сегодня вечером. Представляешь это, – она вздохнула, – снова иметь машину.
Раньше мы планировали поехать в Северную Каролину, чтобы найти бабушку. Я спросила ее:
– Ты думаешь, что она все еще жива?
Мама заплакала:
– Надеюсь.
Три вещи держали нас здесь: отсутствие автомобиля, надежда на восстановление порядка и постоянный источник воды. Источник уменьшался, и очевидно, что порядка нам тоже не дождаться. Но машину можно заполучить.
– Ты веришь Джексону про ополчение?
Она кивнула:
– Если там всего лишь несколько уцелевших женщин, и если мужчины действительно думают, что никогда не будет другого правительства... Эви, люди без надежды на будущее, могут быть опасны. Она замолчала и, казалось, подбирала слова, чтобы лучше выразить свою мысль.
– Я знаю, тебе тяжело понять это, но все может быть еще хуже для нас, для любого, кто останется.
– Но у них, наверное, есть доктор, который сможет привести тебя в порядок.
Она покачала головой:
– И они женят тебя на каком-нибудь старичке. Если повезет.
– Ты пыталась свести меня с контролером животных.
– Пока Джек не приехал. Он такой внимательный. Не говоря уже о том, что он великолепен! Ты заметила, какие у него плечи? И эта лихая улыбка? – я всегда думала о ней, как об ухмылке. – Он сильный, находчивый и умный. Он сможет позаботиться о тебе.
А как на счет тебя?
– Если я должна выйти за какого-нибудь старикашку, чтобы тебе было хорошо, – чтобы сохранить твою жизнь, – тогда это мое решение.
– Забудь об этом, Эви.
– Почему, ты жертвуешь ради меня, а я не могу сделать то же самое?
– Потому что я твоя мать.
– Думаешь, я не сделала бы что угодно, чтобы получить для тебя медицинскую помощь?
– Именно этого я и боюсь, – она закашлялась, что только укрепило меня в моем решении.
– Почему бы нам не посмотреть как ты будешь чувствовать себя утром? – сказала я, задаваясь вопросом, станет ли ее бок более твердым или более темным за ночь, – мы можем решить утром. – Я уже решила.
Я думала, она продолжит спорить со мной, но она промолчала.
– В любом случае, нам нужен Джек. – Глядя на мои вытаращенные глаза, она добавила, – ты можешь уговорить его остаться с нами, если будешь милой.
– Я допускаю, что он умелый. Но все говорит мне не доверять ему. – Он лгал мне, обокрал меня, обманывал.
– Это досадно. Потому что я попросила его присматривать за тобой, если со мной что-нибудь случится.
Я замерла.
– Ты не могла. Ты же только что познакомилась с ним.
– Как я уже сказала, у меня хорошее предчувствие. И он сказал, что обдумает это! Ты ему нравишься, Эви. Он бы не вернулся предупредить нас, если бы это было не так. Теперь пообещай мне, что ты попробуешь поладить с ним. – Я открыла рот, чтобы возразить, но она начала кашлять еще хуже. И я поспешила растереть ее спину, приговаривая:
– Ладно, ладно, я обещаю что постараюсь.
Когда ее кашель утих, я подала ей стакан воды.
– Пойду, гляну, может, помощь нужна.
Ее лицо просветлело, напряжение на ее бледном лице уменьшилось.
– Спасибо, дорогая.
Все еще ворча, я направилась вниз по лестнице. В тот же момент, голоса усилились. О, сейчас слышно новенькую в этом хоре, девочку:
– Узрите Несущую сомнения.
– Тьфу! – я огрызнулась себе под нос, – что это значит? Оставьте меня в покое.
– Ты разговариваешь сама с собой? – спросил Джексон. Он остановился на пути наверх, держа в руках складной карточный столик – чтобы мама не спускалась вниз.
Это было... очень любезно с его стороны.
Он поднялся на еще одну ступеньку и пробормотал глубоким голосом:
– Ммм, мм, мм, Эванджелин. Ты прихорошилась для меня?
Нежелательное внимание.
– Вряд ли.
Пока он пристально разглядывал меня, я сузила глаза:
– Как долго ты здесь стоишь?
– Достаточно долго, чтобы понять, что ты собралась нарушить то обещание, которое только что дала. А сейчас, будь вежливой, дорогая.
Невозможно быть вежливой, когда тебя кусают за задницу. С фальшивой улыбкой, я бодрым голосом проворковала:
– Ах, Джексон, не могу дождаться ужина! Я принесу посуду!
Но он заблокировал мне дорогу, положив край столика на ступеньку. Его глаза, казалось, сверкали в тусклом свете, выражение его лица стало решительным. Он прижал ладонь к стене рядом с моей головой, наклоняясь ближе – так же, как и несколько месяцев назад, когда он почти поцеловал меня. Отвлекая от Лайонела. Я вспомнила насколько глупа была в ту ночь. Вспомнила свое возбуждение, и влечение. Тогда он был красив. Сейчас он великолепен, стал ли он более хитрым?
– Черт возьми, cher, ты по-прежнему пахнешь как цветок. Я так давно видел цветы, что почти забыл, как они пахнут, – он потирал прядь моих волос между большим и указательным пальцем, – ты приоделась и надушилась дорогим парфюмом? Старина Джек чувствует ловушку. Считай, я уже пойман.
– Какую подлость ты задумал? Зачем ты здесь на самом деле?
– Возможно, я не такой плохой парень, каким ты меня представляешь
– Именно это и сказал бы плохой парень, – я толкнула его, но он перехватил мою руку.
– Слушай меня, Эви. Я расскажу тебе, как эта ночь продолжится.
Я широко раскрыла глаза от его снисходительного тона:
– Да как ты смеешь...
Он перебил меня:
– Сейчас у нас будет грандиозный обед, такой хороший, насколько ты только можешь себе представить, и ты будешь милой, как ангел. После еды, ты, я и твоя mere проведем veiller, – вечернюю беседу, – пока она не уснет. Затем ты дашь мне ответ по поводу завтра, и я примусь за работу. Потому что покину это место быстрее, чем явится ополчение. Понятно?
– Я... я... – на моем лице появилось волнение. О нет, нет. Не под его пристальным взглядом.
Резкая боль пронзила мою голову. Лестница и Джексон начали исчезать. Чем больше я боролась с видением, тем сильнее гудела голова. Я попыталась уйти и уединится где-нибудь, но он схватил меня за руку:
– Что случилось, Эви?
Вместо дома, я увидела вокруг себя почерневший лес.
– Джексон, – прошептала я, отчаянно цепляясь за него, – пожалуйста, не позволяй... – мои ноги подкосились, и я держалась за него, держалась... Но он ушел. Все ушло.
Я была на улице в морозную ночь, стоя в пелене дыма, со слезящимися глазами и шмыгающим носом. Слышала, как люди кричали от ужаса вокруг меня, но не понимала причину. Когда взрывы потрясли землю под моими ногами, началась паника и ужас. У меня были близкие в этом хаосе, но я не могла дотянуться до них, не могла защитить их. Пока не появилась она. Девушка с луком. Хоть я и не могла различить ее лицо из-за дыма, я наблюдала как она движется сквозь него словно видение. Она была восхитительна, словно богиня. Натянула тетиву, прицелилась... В меня.
– Нет! – заплакала я, – подожди!
Не колеблясь, она послала стрелу. Я лишь успела закрыть глаза. И несмело приоткрыть их. Она выстрелила безликому человеку прямо в горло, человеку, который хотел обидеть меня, и причинить боль моим близким. Когда она повернулась ко мне, ее кожа была ослепительно сияющей, но с оттенком красного, словно кровавая луна*.
(*(прим. ред.) кровавая луна– hunter’s moon-астрономическое явление, когда в ходе затмения луна приобретает красный оттенок.)
– Прости, – пробормотала я, – я не знала.
Она горько рассмеялась:
– Ты ничего не знаешь. Лучница всегда держит стрелу в своем колчане для тебя; помешай моему выстрелу снова и я тотчас пущу ее в тебя.
Я узнала ее голос. Она была Несущей Сомнения...
– Эви, bebe,-малышка – Джексон говорил мягко, возвращая меня обратно. – Я держу тебя.
Я моргнула, потом еще. Когда зрение прояснилось, я увидела, что он смотрит на меня сверху вниз. Я сидела у него на руках, на полу у основания лестницы. Он держал в руках салфетку и прижимал к моему носу. Кровотечение? Я не могу терпеть это и дальше. Еще несколько таких ночей, и я сбегу под прицел Лучницы.
– У тебя было видение, да?
Я пробормотала:
– Это никогда не закончится.
Я была также обречена, как и мама, если не получу помощь. И моя бабушка была единственной, кто знал, что мне надо.
Я отодвинулась от Джексона, но он воспротивился:
– Расскажи мне, что ты видела. Что-то про завтра? Армию?
– Нет. Это не имеет смысла. – Кем была та девушка? Союзником или врагом? Существует ли она? Я снова толкнула его в грудь, перехватив салфетку. – Пожалуйста, просто дай мне уйти. Сейчас, Джексон!
– Куда? – отрывисто спросил он.
Копируя его тон, я ответила:
– На ужин.
Когда он, наконец-то, отпустил меня, я, пошатываясь, направилась в сторону кухни. Часть меня хотела воспринимать Лучницу, как игру воображения. Но все остальные мои видения сбылись. До Вспышки, я видела всех, кроме себя. Я игнорировала все, что могла припомнить из бабушкиных наставлений, даже после того, как начала верить ей. Теперь я должна довериться своим инстинктам – а они говорили, что Лучница, была в этом мире. Это означало, что все голоса принадлежали реальным детям. Девочка с сияющей красной кожей, мальчик, умеющий летать. Почему бы и нет? Я могла проращивать зерна с помощью своей крови и мысленно контролировать перемещения растений. Мэтью был реален, что уже хорошо. Мой друг. Однажды я разыщу его.
Но остальные дети...? Мои инстинкты говорили, что я должна избегать их.
Когда мама самостоятельно съела свою порцию рагу, моя надежда увеличилась. На прошлой неделе, ее постоянно рвало, но очевидно, аппетит возвращался. Возможно, она шла на поправку.
– Джек, это было просто восхитительно.
К его чести, это была правда. Он не поскупился ничем, приготовив невероятную еду, притащил стол и стулья для нас с мамой, накрыл стол тонким фарфором и хрусталем. Когда я взяла три столовых прибора, он нахмурился:
– Пошли, богатая девочка, я знаю, что это не самое лучшее, что у вас есть.
Я беспокоилась о количестве свечей, что он использовал – это было сумасбродство – но их мерцающий свет отражался в хрустале и боролся с пеплом, разрисовывая комнату, как кисть. Даже щеки мамы окрасились в этот цвет.
– Спасибо тебе большое, – добавила она, – или я думаю, что должна сказать merci.
С "лихой" улыбкой, он ответил:
– De rien, cher. Это пустяк, дорогая.
Она захихикала. Была навеселе? Наверняка. К моему удивлению, она разрешила ему свободно пользоваться винным шкафом – с тех пор, как он сделал ей вечерний чай "ирландец". Тяжелой рукой, он наполнил ее изящную чашку из бутылки дорогим виски, затем наполнил высокий бокал баккаррат* для себя.
(*Baccarat (прим. ред.) – французский производитель элитных изделий из хрусталя, преимущественно ручной работы.)
Весь вечер он был милым с ней, пока я была как на иголках, гадая в какую игру он играл, и что он думал о моей отключке. Но если это было нужно, чтобы ослабить напряжение на мамином лице, я была готова подыграть ему. Только сейчас.
– Джек, ты знал, что Эви свободно говорит на французском?
Он откинулся в кресле с самодовольным видом
– В самом деле?
Она спросила меня:
– Разве ужин не великолепен, дорогая?
Я выдавила улыбку. Мама была не единственной, кто не помогал в его приготовлении. Вместо того, чтобы похвалить Джексона и тем самым поощрить его эго, я спросила:
– Кто научил тебя так готовить?
Он прохрипел:
– Необходимость.
Мама почувствовала внезапно возникшее напряжение и спросила:
– Может, ты сможешь научить Эви?
Улыбка плавно вернулась на место, он ответил ей:
– Что-то подсказывает мне, что она не сможет даже сварить яйцо.
Мама улыбнулась, но не преминула добавить:
– Наша Эви быстро учится.
Наша Эви? Пытаешься заставить его почувствовать психологическую ответственность за меня, мама? Когда он уклончиво пожал плечами, она продолжила:
– Ты встречал детей своего возраста в ополчении?
– Только других парней.
– Значит, наша Эви – редкость.
Он ухмыльнулся поверх стакана:
– Да, редкость.
Я свирепо посмотрела на него.
– Разве она не прекрасно выглядит сегодня, Джек?
– Мам! – я чувствовала себя как на match.com, – я помою посуду.
(прим. ред. match.com – североамериканский, популярный сайт знакомств).
– Это может подождать. Дорогая, мы собирались посмотреть твои детские фотографии. О, и твои первые танцевальные награды.
Неужели этот вечер никогда не закончится?
– Они все на флэшке. Мы решили обходиться без бумаги, помнишь?
Что означало, что они абсолютно недоступны, также как мои книги и письма. Даже если бы у нас был генератор, немного электроники работало после апокалипсиса. Чертовы технологии.
– Я сохранила бумажные копии. Они в швейной комнате.
Я собралась упрашивать ее не мучить меня – или Джексона – но она снова начала кашлять в свою салфетку. Когда ее лицо приобрело красный цвет, я беспомощно растирала ей спину. Когда ее кашель прекратился, она выглядела... страшно. Она пыталась скрыть это, но я увидела кровь, обильно залившую, ее свежую белую салфетку. Я взглянула на Джексона. Его лицо абсолютно ничего не выражало, но я могла поклясться, что на его щеке подергивался мускул.
Глава 18
– Хочешь выпить? – Джексон предложил мне флягу, пока я наблюдала, как он возится под капотом Мерседеса. Я посмотрела вокруг, нервно перебирая пальцами соль в кармане толстовки. Это была одна из моих первых ночей за пределами дома, после Вспышки. Тишина была такой пугающе абсолютной, что каждый производимый нами звук усиливался, будто мы находились в аудитории.
– Возьми фляжку, Эви. Ты можешь ей воспользоваться.
Моя душа болела за маму. Я посмотрела на ее окно, мерцающий свет свечей виднелся через створки. Я могла прочесть надпись на стене. Она считала, что умрет в ближайшее время. Ранее, когда я помогала ей готовится ко сну, она была сентиментальной, продолжала говорить, что любит меня, держась за мою руку. Говорила, что мой отец гордился бы мной. Она взяла с меня слово, что если с ней что-нибудь случится, я найду бабушку. Иными словами, мама не верила, когда я говорила ей, что все будет хорошо. Я взяла флягу Джексона:
– Почему бы и нет? – Когда я вытерла горлышко рукавом, он нахмурился.
– Господи Иисусе, Эви. Ты была готова позволить мне поцеловать тебя той ночью на сахарном заводе, но теперь ты не хочешь пить после меня?
– Я бы не позволила тебе! И почему ты вспомнил об этом? Не кажется ли тебе что это пройденный этап?
Он вернулся к своему занятию:
– Не каждый день парень из Бейсена делает это с болельщицей из Стерлинга. Я стал бы еще более легендарным.
– Вау. Хочешь сказать, что у тебя были еще мотивы, кроме как одурачить меня?
Кайджан пожал плечами. Закатив глаза, я выпила, сжимая губы, когда тепло обожгло меня.
– Ты не беспокоишься о Бэгменах?
Он посмотрел на меня из-за капота.
– Никто не сможет застать меня врасплох. – Даже сейчас арбалет стоял поблизости. Я заметила, что он никогда не оставлял его вне досягаемости. Когда я протянула ему фляжку, он сказал:
– Подержи ее, пока я не закончу.
– Ты, правда, думаешь, что сможешь починить ее?
– Я работал с грузовиками ополченцев. Это не трудно, если знаешь, что делать.
– А ты знаешь?
– Ouais . Да. – Так что же, твоя мама отправила тебя сюда, чтобы ты была милой с кайджанским парнем?
Это было именно так. Просто, прежде чем я присоединилась к нему снаружи, она дала мне приказ:
– Ты должна понравиться Джеку. – Она спросила меня: – ты представляешь, какое облегчение я буду испытывать, если ты будешь с таким сильным парнем? Мы в нем нуждаемся, Эви. Пожалуйста, сделай это для нашей пользы. Пойди к нему. Помоги с машиной. – Я не хотела с ней расставаться.
– Ты не хочешь, чтобы я осталась? – Когда она покачала головой, я поцеловала ее на ночь. – Я сделаю это, чтобы тебе стало лучше, вот увидишь.
– Оставь свечи горящими, дорогая.
– Люблю тебя. – Но, когда я отправилась на встречу с Джексоном, я не была уверена, что забуду прошлые обиды. Наконец, я решила объявить перемирие, только по одной причине. Он терпеливо рассматривал каждую мою детскую фотографию. Когда мама ворковала над каждым изображением беззубого ребенка: – посмотри на эту улыбку! – и он покорно обращал внимание, хотя для него это было скучно. Он поднялся на ступеньку в моих глазах. И я рассудила, что если бы он хотел усыпить нашу бдительность и украсть что-нибудь, он бы не создавал себе столько проблем. С этой мыслью я сделала еще один глоток, который почти обжег – и сказала:
– Ты очень нравишься маме. Она хотела передать тебе приглашение остаться с нами. На столько, на сколько, ты захочешь.
Он выглянул из-за капота:
– Я удивлен, что ты на самом деле не против этого.
– Я уже приготовила для тебя постель в одной из гостевых комнат. – Когда он приподнял брови, я спросила: – что?
– Черт, Эванджелин, я думал, ты оставишь меня спать в сарае сегодня.
– Почему ты так думаешь?
– Потому что ты все еще думаешь обо мне как о помощи – сосредоточившись на машине, он пробормотал – и, наверное, всегда будешь.
Он был не прав. Я не думала о нем так, я думала о нем, как об уголовнике, закаленном жизнью. Кроме того, я не хотела чтобы он снова оставался в сарае, рядом с моими растениями.
– Я не хочу, чтобы ты была здесь, когда армия придет сюда. – Он указал гаечным ключом на меня. – Учти это. Я не советую вам обеим быть рядом.
– Почему ты так уверен, что они придут сюда?
– Хейвен – самое большое и старое здание в округе.
– Почему это так важно?
– Колодцы и ветряные мельницы. Чаще всего, чтобы добыть воду из новых колодцев нужно электричество. Генерал захватывает руководство всеми крупными хозяйствами на юге, и всегда это те, в которых есть старые скважины. Сколько их у вас? Две или три?
– Пять – призналась я.
– О, да – он провел по лбу, размазывая машинное масло – они придут сюда.
– Мне трудно поверить, что все три тысячи солдат являются злом.
– Не обязательно. Хотя, такие несомненно есть. Если ты получаешь приказ, ты обязан его исполнить.
– Или ты станешь дезертиром.
– Забудь это слово, Эви. Ты начинаешь обижать мои чувства. Вне зависимости от того, как надолго вы здесь останетесь, ты скоро поймешь, почему я стал дезертиром.
– Если бы я могла передвигаться с мамой, и если бы ты починил машину, мы бы ушли. Я бы отправилась на рассвете, чтобы найти врача, а потом мы бы отправились в Северную Каролину, чтобы найти бабушку.
– Почему ты думаешь, что твоя бабушка жива? Скорее всего, это не так.
– Я просто знаю, что она жива. Как сказала мама, я должна верить. Альтернатива, никогда не узнать всех тайн, была невыносима. Я просто с ума сходила от страха. Не говоря уже о том, что я боялась никогда не увидеть бабушку снова. Чем больше я вспоминала о ней, тем больше любила. Я помнила бабушкины глаза – в одно мгновение они менялись от коричневого до орехового. Кожа вокруг них покрывалась морщинками, когда она смеялась. Она все время говорила нараспев, особенно, когда тасовала потрепанную колоду карт Таро.
– Ты знаешь, что она жива – спросил он – из видений?
– Я не могу видеть будущее, Джексон. И в основном, то, что я вижу, не имеет смысла.
– Расскажи мне об этом.
– Это происходит всегда по-разному. Они... болезненны – сказала я, сильно преуменьшив свои ощущения. – Это чувство похоже на то, когда кто-то бьет тебя по голове.
– Ты готова рассказать мне, про то, что видела раньше?
Нет, Джексон. Я не готова. Так что я не ответила прямо на его вопрос:
– Я видела мальчика, который говорил что-то, смысла чего я не понимаю. Этот ребенок постоянно учил меня, он с таким же успехом, мог говорить со мной на другом языке, – я все еще чувствовала сильную связь с ним, – в любом случае, большинство увиденных мною вещей, никогда не сбываются.
Но может быть со временем....
– Может быть еще не время.
А Джексон проницательный. Сменив тему, я спросила:
– На что это похоже, там, на дороге? На самом деле?
Он выдохнул, позволяя мне увести его дальше от разговоров про мои видения.
– За пределами города можно пройти много дней и не увидеть ни одной живой души. И это к лучшему. Осталось два типа людей – те, которые не хотят иметь с тобой ничего общего и те, что хотят причинить тебе зло – черные шляпы*.
(* черные шляпы (прим. ред.) – имеется ввиду ополчение).
– А внутри городов?
– Много трупов. Большинство выживших, тех, кто умирает сейчас, не хоронят, как обычно, а просто сваливают в кучи.
Меня передернуло от представленной картины:
– Вся остальная местность сгорела, как Стерлинг?
– Нет ничего зеленого, если ты об этом спрашиваешь. Все покрыто пеплом, но не все сожжено. Некоторые места выглядят полосатыми, из-за борозд, оставленных упавшим на землю огнем. C’est. Это жутко
В ответ на мой растерянный взгляд он сказал:
– Один дом стоит, а другой, рядом, сгорел. Ни с того, ни с сего, как будто прошел торнадо. – Он закрыл капот. Вытерев руки о джинсы, он взял свой арбалет и забрался на сиденье, положив его на колени – запрыгивай.
Когда я забралась к нему внутрь, он сказал:
– Вы никогда не доберетесь до Северной Каролины, Эви. Это все равно, что отправится прямо в пасть чудовищу.
– Почему ты так говоришь? Из-за Бэгменов?
Он встретился со мной взглядом.
– Может быть, ты никогда не сможешь узнать. Если хорошо попросишь меня, я возьму тебя в Техас.
Боже, его глаза были по-настоящему завораживающими. Когда я в них смотрела, я представляла, что было бы, если бы мы с мамой отправились с ним на Запад. Ей он уже очень нравился.
Я заметила еще одну особенность. Голоса были гораздо спокойней, когда он рядом. Я замечала, что они исчезали, когда было много людей вокруг, которые отвлекали меня. Неохотно я признала, что его присутствие рядом может быть не таким уж ужасным.
– С чего бы это ты стал нам помогать?
– Твоя mere, была добра ко мне.
– Должно быть, что-то большее, чем это.
Ранее я сказала маме: «Джексон не останется здесь, без веской причины.» Она мягко улыбнулась мне: «Его "причина"? Она в том, что ты красивая девушка, а он восемнадцатилетний парень.»
Неужели он на самом деле любит меня по-своему?
– У меня свои причины. Это все, что тебе нужно знать на данный момент
– Этого недостаточно. Завтра к этому времени она может быть под присмотром настоящего доктора.
Он колебался, вцепившись пальцами в руль, явно борясь с решением. Щелкнув пальцами по фляжке, он сказал:
– Клотиль пережила Вспышку.
Это было неожиданно.
– Как? – я вручила ему виски, – и если на то пошло, откуда ты знаешь?
Он рассеянно коснулся своего предплечья.
– Мы не могли остановить это кровотечение. Байк не заводился. И Клотиль отвела меня к подпольному доктору в другом районе, в подвале офиса.
По иронии судьбы пьяный мужчина, с которым дрался Джексон, сохранил жизни его и Клотиль.
– После Вспышки, Клотиль и я последовали за другими выжившими из Бейсена, чтобы присоединиться к его компании. Он говорил нам о служении на благо ближних, и всякую другую фигню. Но что еще мы должны были делать? Кроме того, он придумал, как починить машину и мы жаждали оставить пустой район позади. Хотя Клотиль была прекрасным стрелком, резервисты отправили ее на кухню, а меня на поля сражений, охотиться на Бэгменов.
– Ты убивал их?
– Днем мы находили и уничтожали их в укрытиях. Ночью патрулировали, охотясь на живых зараженных. Я убил сотни, – я сузила глаза, но он сказал: – это правда. Если я никогда не увижу другого Бэгмена… С суровым видом он покачал головой и продолжил:
– Клотиль и я имели кров и пищу, поэтому так мы провели несколько месяцев. Так хорошо чувствовать себя занятым, не обращаешь внимание – он посмотрел мимо меня – на некоторые вещи. В любом случае, две недели назад это войско – большая задница, выдвинулось во главе с генералом Миловничи. Нам дали выбор: присоединиться или умереть, лидер моего подразделения, сдался под командование генерала. Я думал, что генерал был странным, но двое его детей оказались во главе списка.
– Как?
– Винсент и Вайолет были близнецами твоего возраста, с пустыми как у мертвой рыбы глазами. Они одевались одинаково, говорили одинаково, и даже имели тату, какого-то готского вида, на руках.
– Мы любим тебя. По-своему. – Я изо всех сил блокировала голоса. Черт возьми, они все время были такими тихими.
– Но что мог знать о политике, такой как я? – сказал Джексон. – Я предполагал, что каждый следующий генерал, так же плох, как и предыдущий. В тот раз я, ничего не подозревая, последовал приказу, и вышел на патрулирование. Когда я вернулся, я перешел в армейский конвой, охранять заключенных. Всех девушек и женщин, каждую из них. Я побежал за Клотиль, но они уже увели ее.
– К генералу?
– Non. И это… etrange. (Странно). Близнецы получили ее. – Джексон схватился за руль снова. – Я нашел ее палатку и попытался обезвредить охранников снаружи, их было слишком много, они окружили меня и ударили прикладом в лицо. Когда я очнулся на следующее утро, они тащили меня из помещения для арестованных на расстрел. – Он повернулся ко мне – видишь ли, причина того, что не было заключенных-мужчин, в том, что они казнили всех мужчин, которые были не согласны. Они делали это на глазах у всех, выстраивая их в линию.
– Что случилось потом? – спросила я затаив дыхание.
– Мне подали знак несколько podnas. (Друзей). Они были готовы помочь мне. Когда я боролся с двумя охранниками, державшими меня, я увидел Клотиль, бежавшую из палатки близнецов с пистолетом в руке. Она боролась за свободу. – Его голос понизился, когда он сказал: – но, Эви она была чертовски сильно избита ими за ту ночь. Кровь шла из ее ушей, носа, разбитой губы. Ее левая рука безвольно висела. Ее глаза были… безумны.
Он словно содрогнулся от этих воспоминаний.
– Теперь Клотиль была одна в окружении стражи. В свое время она видела много вещей, но то, что случилось с ней в палатке, шокировало ее.
– По-своему, по-своему …
– Она открыла огонь по двум, державшим меня охранникам. Эти трусы сбежали. Так я оказался свободен, я просто должен был добраться до нее и вытащить из этого ада...
– А потом? – я протянула руку и дотронулась до его предплечья, на котором был роковой шрам.
– Она покачала мне головой, махнула, чтобы я бежал с друзьями. Я ответил ей взглядом, что не сделаю этого и направился к ней. Тогда из палатки медленно вышли близнецы. Она посмотрела через плечо, увидела их, а потом посмотрела мне в глаза. У меня сердце рухнуло, когда я понял, что она готова сделать. Я кричал ей просто подождать, дать мне время добраться до нее. Она…эта дьявольская девочка, сказала губами «прости» – он сглотнул – затем она разбросала свои мозги по земле.
Я забыла дышать. Видеть, как любимый человек покончил с собой?
– Иногда я задаюсь вопросом, что заставило ее сделать это. Чтобы спасти мою никчемную шкуру? Или потому, что она не смогла бы жить после того, что эти двое сделали с ней? – в замешательстве он покачал головой. – Католичка. И лишить себя жизни?
Когда он, наконец, повернулся ко мне, то, казалось, удивился тому, что я была готова заплакать.
– Я не хотел заставлять тебя плакать, – рявкнул он, ему явно становилось неудобно, – я не хотел этого. Я просто не знаю, что еще сделать, чтобы убедить тебя. – Резким тоном он сказал: – Не люблю слезы.
– Я ничего не могу поделать. – Мы сидели в тишине, пока я не взяла под контроль свои эмоции.
– Почему для тебя так важно убедить меня? Кто я тебе?
Еще один глоток.
– Я встречал разных людей от Канады до Южной Америки. На востоке, на всем пути от горящих полей Калифорнии. И все подтверждают одно – ничего нигде не растет. И нет дождей. Не думаю, что океаны остались.
– Что?
– Испарились после Вспышки. Это произошло и с водоемами побольше, чем реки и озера. Побережье Мексиканского залива представляет собой пустыню. – Пока я переваривала эту ужасающую новость, он сказал: – После смерти Клотиль, я перестал делать вид, что меня там что-то держит.
– Джексон…
– Non, дай мне закончить. Я решил идти на запад, туда, где есть ополченцы, которые смогли бы противостоять генералу. Я хотел застрелить его, его сына и дочь тоже. – Сказал Джексон, и тихая ярость в его голосе тревожила меня. Он говорил об убийстве трех человек так же, как о том, чтобы прихлопнуть трех комаров. – Я знал, что умру, пытаясь, но это меня не волновало. Так что я решил остановиться на ферме, этой belle fille,( красавицы) с которой я ходил в школу и разрешить последнюю тайну.
– Тайну?
– Угу. Все, что я видел за последние полгода, я видел раньше в твоем альбоме, все это сбылось. Я должен узнать почему.
– Ты и твои загадки. – Сказала я рассеяно. – Как ты думаешь, почему я жива, когда большинство девушек погибли?
– Я знаю. – В ответ на мои поднятые, брови он хрипло сказал: – Я далеко продвинулся, – прежде чем я успела расспросить подробнее, он продолжил: – но я никогда бы не мог угадать, что найду здесь. В глуши в Луизиане такая нежная маленькая девушка скрывает растения в сарае. – Джексон поймал мой взгляд. – Будь я проклят, если генерал наложит на это свои лапы.
