Текст книги "Современная норвежская новелла"

Автор книги: Коре Холт

Соавторы: Сигбьерн Хельмебак,Финн Бьёрнсет,Юхан Борген,Ингвалл Свинсос,Турборг Недреос,Финн Хавреволл,Эйвин Болстад,Тарьей Весос,Аксель Сандемусе
сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 26 страниц)

МАРГАРЕТ ЮХАНСЕН

Вдова
_{Перевод К. Федоровой}

Вдову звали Камилла, она сидела на первой скамье, как и положено вдовам.

Камилла молилась, прижимая к лицу носовой платочек – не очень, впрочем, мокрый, – и потихоньку наблюдала за священником, который склонил набок голову, красиво сложив руки на животе. Стекла его очков поблескивали всякий раз, как он покачивался на каблуках. Возможно, он с тоской думал о том, что сегодня ему предстоит еще и венчание. Камилла тоже никак не могла проникнуться серьезностью момента. Все казалось каким-то нереальным и чуточку смешным, и в глубине души ей было жаль, что Халвор ничего этого не видит. Его засунули в белый ящик с медными накладками. Там он лежит среди цветов и шелка и покоится с миром. Кому это нужно? Халвор был большой и сильный, он носил густую бороду и яркие рубашки и всегда спал голый. А они одели его в саван. Гробовой саван. Нет, то, что лежит в этом ящике, не имеет к ней никакого отношения.

Да, но к Халвору-то все это имеет отношение. Ей казалось, она слышит раскаты его бесцеремонного хохота под мрачными сводами крематория. Еще бы! Послушать только, что говорит о нем священник. Камилла не удержалась от улыбки и виновато покосилась на родню.

Сколько было соболезнований! Если бы Халвор знал, может быть, он бы растрогался. Может быть. Плакал он так же легко, как и смеялся. Это сбивало людей с толку. Мужчина ростом в 190 сантиметров не должен плакать. А Халвор плакал. Когда он был тронут подарком. Когда слышал «Марш охотников». Или когда играл с малышами. Но он мог быть и злым. Например, когда дразнил фру Бергстед. Фру Бергстед, к несчастью, не отличалась красотой, а этого Халвор никогда не прощал людям. Как будто от человека зависит, какой он уродится на свет! Сейчас фру Бергстед сидела на задней скамье и всем своим видом выражала сочувствие.

Камилле показалось, что гроб качнулся от возмущения, и ее охватил страх. Здесь так холодно, мрачно и так тошнотворно пахнет лилиями и гвоздиками. Мурашки побежали у нее по спине. Она почувствовала, что задыхается. Ну кому нужна эта мрачная процедура!

Сестрица не могла упустить случая продемонстрировать живейшее участие и обняла ее за плечи. Получилось красиво. Халвор сумел бы оценить этот маленький этюд. Наверняка он бы саркастически улыбнулся. Он не любил ее сестру, но знал толк в драматических эффектах.

Свечи мигали, тени метались по сводчатому потолку и витражам, но тут голос священника разрядил обстановку. Камилла пришла в себя. Она стряхнула руку сестры и выпрямилась.

Конечно, главная роль в этом зловещем спектакле принадлежала Халвору, но Камилла была совершенно уверена, что собравшиеся больше всего интересуются именно ею. Этот интерес она читала во всех взглядах: молодая, красивая вдова, надолго ли?

Она вдруг обернулась и осмотрела присутствующих ясными сухими глазами. Сейчас она ровным счетом ничего не чувствовала. Человек не может без конца скорбеть. Ведь то, что случилось, недоступно человеческому пониманию.

На нее смотрели настороженно, вопросительно, испытующе, осуждающе. Ей было немного жаль этих людей, которые отсиживали печальную церемонию погребения, хотя их никто не заставлял. Вот они с Халвором никогда не ходили на похороны. И Камилла вдруг улыбнулась им и кивнула. Все испуганно замерли.

Нет, не все. Рикки не замер. Рикки сидел на задней скамье и крутил в руках свою яркую клетчатую кепку. Он тоже улыбнулся и подмигнул ей. Поднял вверх большой палец и состроил скорбную гримасу. Она подняла руку и пошевелила пальцами в черной перчатке, кокетливо опустив ресницы. Он ответил легким движением руки.

Маленький черный ангел пролетел над прихожанами и принес с собой соответствующее моменту волнение.

Священник откашлялся.

Вдова снова смотрела перед собой, задумчиво улыбаясь, и рассеянно думала: Халвор был бы в восторге, видя, как Рикки заигрывает с его очаровательной вдовушкой прямо на похоронах. Можно ли лучше почтить память друга?

«Когда предстанешь пред судией, уповай на прощение…»

Это про Халвора? А за что его надо прощать? За то, что он считал фру Бергстед уродиной? Разве это его вина? Господь бог одарил его чувством прекрасного. Вот если бы он одарил его еще и терпимостью. Но столько добродетелей Халвору не досталось. Зато он был веселый. Всегда веселый, а господу богу немножко веселья не помешает. Ему небось скучно среди всех этих убийственно серьезных душ, которых он собрал вокруг себя. Наверняка там и для Халвора найдется местечко.

Иногда ей бывало страшно. Особенно по ночам, когда являлся бог ее детства, сурово осуждал ее и грозил Страшным судом. В такие ночи она забиралась к Халвору, ища защиты за его теплой надежной спиной. И Халвор просыпался и уносил ее с собой в рай – не тот, где мужчины ничем не отличаются от женщин и где все думают только о вечном спасении, – нет, в рай, полный благоухания цветов и земной любви. Камилла надеялась, что Халвор попадет именно в такой рай, потому что там ему самое место.

Он это заслужил, ведь сам он щедро одаривал райским блаженством всех, кто встречался на его пути. Прежде всего, конечно, женщин.

Слезинка скатилась по щеке Камиллы, смыв немножко туши с ресниц. Недремлющая сестра с облегчением вздохнула и снова обняла ее за плечи.

– Когда я умру, – сказал как-то Халвор, – пусть меня сожгут под открытым небом. – Он произнес это очень торжественно, и, конечно, это были не пустые слова. – А мой прах пусть развеют в лесу, где я познал любовь.

– Найти подходящее местечко будет не так трудно, – засмеялся Рикки.

– И пусть из моего праха вырастут красивые, гордые цветы, – так же торжественно продолжал Халвор. – Я не признаю могил с оплаченным на двадцать лет вперед уходом!

Она беззаботно кивала, уверенная, что Халвор никогда не умрет. И никогда она не была в этом больше уверена, чем сейчас. То, что здесь происходит, не имеет к Халвору никакого отношения. Это просто балаган для развлечения публики.

– А потом, – говорил Халвор, – вы с Рикки напьетесь до чертиков в память обо мне. И никаких сожалений. Потому что я прожил счастливую жизнь.

Тогда она растроганно улыбалась, думая, какая это будет веселая пирушка.

Но были похороны. В крематории. Родным Халвора было очень важно, что скажут люди. Поэтому планы Халвора оказались неприемлемы. Ты уж прости меня, милый Халвор, за то, что прахом твоим распорядятся чужие люди, работающие сдельно в подвале крематория.

Боже всемогущий, до чего же долго тянутся похороны! Кто-то запел. Конечно, тот, кого для этого наняли. (Мы можем позволить себе немного музыки и пения, Камилла, без музыки похороны выглядят слишком убого.) Возможно, он мечтал о славе и почестях в концертных залах, а кончил свой путь в конторе похоронного бюро.

За саван (1 шт.)	кр. 50
За обряжание (2 чел.)	« 100
За пение	« 50

И снова почувствовала она, как раздражают Халвора заунывные звуки, возвещающие о его прощании с миром, и ей вспомнилось, как он любил «Одиночество» и «Вчера». Вот если бы здесь играли эти вещи! Почему на похоронах нельзя сыграть что-нибудь красивое и приятное, что-нибудь такое, что бы доставило покойному удовольствие?

– Это было прекрасно.

Камилла пожала священнику руку, вежливо улыбнулась. Священник сказал, что ей следует искать утешения в боге. Не обращая внимания на протянутую руку сестры и инквизиторский взгляд свекрови, она подошла к гробу, который уже опускался, и громко сказала:

– Ну что ж, прощай, Халвор. Спасибо тебе за все хорошее. А сейчас мы с Рикки пойдем и выпьем за упокой твоей души. И будем жить дальше, как ты хотел. Ты ведь знаешь Рикки…

Она открыла пудреницу – «Боже, какой вид!», – стерла тушь со щеки и слегка припудрила нос. Легкой уверенной походкой она вышла во двор, где во влажном воздухе уже пахло весной. Там ее ждал Рикки. Он весело приподнял над головой яркую клетчатую кепку, которую очень любил и с которой никогда не расставался. Было бы несправедливо по отношению к Халвору, если бы он явился сегодня в чем-нибудь темном и мрачном. Итак, он закинул за плечо конец шарфа вызывающей расцветки, взял Камиллу под руку и сказал:

– Ну пошли, подружка…

Хорошая память
_{Перевод С. Тархановой}

Она мало изменилась. Разве что располнела немного. Вот только глаза… Они будто стали меньше, и в них погас блеск. И рот вроде стал меньше. Но все же он сразу ее узнал.

Она тоже его узнала. Улыбнулась любезно, но сдержанно:

– Да, мы с господином Сульбергом когда-то были знакомы… бог знает сколько лет назад. Какая приятная встреча.

Он низко поклонился.

– Да, да, конечно, мы… гм… давно знакомы.

Она поплыла дальше.

В руке у него оказалась рюмка с коктейлем, браво расставив ноги, он сунул другую руку в карман. А вообще-то больше всего на свете ему хотелось запустить пальцы за воротничок и растянуть его, чтобы отделаться от мучительного ощущения удушья. Черт бы взял эти рауты! Жена его болтала, простите, беседовала с хозяином дома. Тьфу, пропасть, неужели ей не надоели эти сборища! «Но, послушай, Ханс, дорогой, должны же мы бывать в обществе и видеться с людьми…»

Просто диву даешься, с каким значением люди произносят слова, когда слова эти ничего не значат.

Вот и хозяйка.

– Приветствую вас. – Она сердечно пожала ему руку и с чувством произнесла это «…ветствую». – Я так рада, что вы пришли.

Он быстро отвесил несколько учтивых поклонов, держа в одной руке полную рюмку, в другой – сверкающую кольцами руку хозяйки.

Сам-то он каждый день видится с людьми, другое дело – жена. Дети связывают ее, и вообще…

Он покосился на Кирстен. «Мы с господином Сульбергом…» Он слегка улыбнулся своим мыслям.

Было это двадцать лет назад. Они были молоды, и лето выдалось долгое, теплое, чудесное, каким всегда бывает лето, когда ты молод. Они тогда проводили свои каникулы в Хуруме. Двадцать лет… «бог знает, сколько лет назад»… Неужто этими словами можно вычеркнуть из жизни самые счастливые часы?

Она была восхитительна. Он втянул живот и провел рукой по редеющим волосам. На ней было модное в ту пору платье из клетчатого полотна. Они вместе купались, катались на лодке. А ночью… «Пожалуйста, прошу всех к столу!»

Хорошая закуска, ничего не скажешь. Да только на ночь глядя ему не впрок.

В ту пору они любили сидеть на мостках. Болтали ногами, ели креветок и пили пиво и, щурясь, глядели на золотистый закат. Глядели, как светится море, и глядели друг на друга. Слушали рокот мотора где-то на фьорде и никуда не спешили. И было им хорошо.

– Подумать только, – вдруг услышал он голос хозяйки. – какой ужас! Эта молодежная преступность. И наркомания… Хотите знать мое мнение?.. Нет, прошу тебя, дорогая, возьми еще закуски: хоть на один вечер позабудь о своей талии…

– Когда мы были молоды, – вмешалась Кирстен, нынешняя Кирстен, – тогда все было по-другому. Нам ничего такого не позволяли.

«Когда мы были молоды, – думал он, – волосы твои были как живые. Они сверкали и переливались золотом, свисая вдоль твоей спины, пряча гибкую шею; сверкая, распластывались на белой подушке. Так хорошо было гладить их, а когда ты расчесывала их щеткой, из них сыпались искры. И в ту пору у тебя был совсем другой голос».

– Когда мы были молоды, – продолжала нынешним своим голосом Кирстен, – мы ничего не знали о сексе и всяком таком. Мы были невинны, как младенец во чреве матери. Чуть ли не воображали, будто можно забеременеть от поцелуя. А все же и мы вроде не ударили лицом в грязь.

Веселый смех гостей радостно подтвердил, насколько они согласны с этим выводом.

Он отпил мадеры и вспомнил ту ночь, когда они возвращались с дачи Торсенов.

Обоим было в ту пору по девятнадцать, и они шли домой с вечеринки «без взрослых». Вдвоем – Кирстен и он – они сели в лодку и стали грести в черной тишине озера. Сидели во тьме, прижавшись друг к другу. Смакуя легкий хмель от торсеновской наливки, слушали плеск весел. А потом убрали весла.

– У современной молодежи, – кажется, теперь заговорил муж Кирстен, – нет никаких принципов.

Муж Кирстен жевал телячью отбивную. Откинутая назад голова придавала ему сходство с какой-то птицей.

– Современная молодежь… ням-ням-ням, – за разговором муж Кирстен не забывал жевать, – полностью освобождена от всякой ответственности… ням-ням-ням. А всему виной… ням-ням-ням… пресловутое… ням… свободное воспитание.

Он выплюнул слово «свободное», точно жилку из отбивной.

Под конец они легли на дно лодки. Лежать было жестко, но это было неважно. Вообще, все тогда было неважно. Все тогда было прекрасно, неподдельно и просто.

– Простите, есть у вас дети? – спросил он у мужа Кирстен.

– Еще бы! – не без гордости ответил тот. – Целых трое!

– А их вы не причисляете к современной молодежи?

– Послушай, Ханс… – сказала жена.

Тогда их вспугнула утка, вдруг взлетевшая с озера. Наверно, она боялась за свой выводок, боялась лодки, которую относило к берегу, прямиком на ее утят.

Один из гостей заявил:

– Эти длинноволосые типы, разве это не симптом болезни нашей эпохи? – У говорившего был такой вид, словно ему попался в соусе длинный волос. – У них нет иного способа самоутвердиться. Все они страдают комплексом неполноценности и потому вынуждены прибегать к внешним эффектам.

Кирстен тогда захотелось увидеть утят. И они притаились в лодке и долго сидели не шевелясь, дожидаясь, когда успокоится утка. Однако было слишком темно, и в тот вечер им так и не удалось разглядеть птенцов.

Но на другое утро утята клином выплыли из камышей. Они были крохотные, пушистенькие, доверчивые.

– Прошу прощения, – обратился он к гостю, который говорил последним. – Что у вас за медаль?

Гость горделиво дернул головой и забарабанил пальцами по столу. Он сделал вид, что ему нужно дожевать кусок, а на самом деле ждал, когда все остальные прислушаются к разговору.

– Ах, вы об этой! Знаете ли, это просто скромная награда военных лет… Я ведь некоторым образом участник… хе, хе…

Кирстен была в отчаянии, когда какие-то парни вдруг стали стрелять в утят из ружья. Беспомощная, обмякшая, она лежала в его объятьях, сломленная людской злобой…

– Значит, у вас на обшлаге своего рода памятник жертвам войны, так что ли?

– Право, Ханс, послушай… – снова вмешалась жена.

– Простите меня, – сказал он тихо. – Наверно, вы очень мужественный человек.

Мало-помалу вокруг стола снова загудели голоса.

– Конечно, в ту пору у людей …гу-гу-гу… были идеалы. Мы сражались за них, мы на этом росли… гу-гу-гу…

– А сейчас молодежь интересуется только наркотиками и сексом… гу-гу-гу…

– Да. И еще бандитскими выходками и гитарами…

Гу-гу-гу…

Отправляясь в горы, они взяли с собой патефон. Они слушали «Одиночество» и «Звездную пыль» в исполнении Дюка Эллингтона. Он то и дело трогал ее волосы, и по всему его телу разливалось блаженство. Вдруг рядом с ними выросла ее мать.

– Господи, снимите наконец эту мерзкую пластинку, не то я сойду с ума! – сказала она.

Глаза Кирстен сверкнули мрачным пламенем.

– Уходи! – крикнула она. – Уходи! Наверно, ты никогда не была молодой. Ничего ты не понимаешь, тебе бы только все испортить! Все вы, взрослые, такие!

Она была жестоко уязвлена тем, что мать разрушила обаяние музыки.

– Право, мы были так невинны: мы чуть не до самого совершеннолетия верили, будто детей приносит аист, – проверещала нынешняя Кирстен. – А попробуй мы перечить родителям или не дай бог ослушаться их…

И смеялась нынешняя Кирстен тоже по-другому.

Веселый смех гостей постепенно смолкал.

Он отпил глоток красного вина.

– Во всем виноваты болваны психологи. Это они погубили современную молодежь, – наконец проговорил кто-то.

Гу-гу-гу…

Каждый из присутствующих знал болванов, которые стали изучать психологию только потому, что сами были психами. Голоса звучали все громче и громче. Злоба, шипя и корчась, словно змея, поползла по нарядному столу. Между живыми огнями свечей заметался страх.

– Дорогой друг, – сказала хозяйка, с особым значением произнеся «дорогой». – Вы же почти ничего не едите.

– Благодарю. Все очень вкусно, – принужденно улыбнулся он. – Просто великолепно.

Великолепно…

Можно ли сказать о еде, что она «великолепна»? Откуда к нему пришло это слово? Она была великолепна… Была когда-то. Золотистая кожа, влажная, мягкая, теплая. Открытые, чистые, юные глаза. Честные. И волосы…

– Да, уж как хотите, а я рада, что мы были так наивны и невинны, – произнес голос нынешней Кирстен.

Что-то больно кольнуло в сердце; он сказал «спасибо» и взял протянутую сигару. Отрезав кончик, он прикурил от зажигалки.

В ту весну Кирстен окончила школу. А летом… Как-то раз вдвоем они совершили прогулку на лодке. Лодка плыла по фьорду, и ее относило все дальше и дальше. Он был в плавках, Кирстен – в купальнике. В вязаном мокром купальнике, который облепил ее тело.

Солнце стучало у них в крови, близость пьянила. Захмелев от воздуха, солнца и мерцающих бликов, они слились друг с другом. Гладкая кожа, смуглая от загара, пылающая огнем… Вот тогда это и случилось.

– Да, правда, помнишь, как мы были наивны, – пропела какая-то дама сквозь сигарный чад. – Совсем простодушны, не то что нынешние: ведь сейчас молодежь читает Генри Миллера, Флеминга и Мюкле.

Они уплыли далеко-далеко, на край земли, и не слышали гудка, на свете не было ничего, кроме их объятия.

– Мюкле этот, простите, отъявленная свинья, – заявил один из гостей, тучный коммерсант-оптовик. Он сосал сигару, откинувшись на спинку кресла; между ногами и грудью торчал огромный живот. – Я, знаете ли, прочитал всего лишь несколько страниц, и мне все стало ясно.

– Хи-хи, – вдруг неосторожно призналась какая-то дама, – эти самые страницы я тоже читала. Хи-хи…

– Гм… вообще-то я особенно не располагаю временем для чтения, – продолжал оптовик, – дело, знаете, прежде всего. Надо же выполнять свой долг. Но тут как раз один приятель дал мне эту книгу. Он сказал, что все просто обязаны ее прочитать. И уж конечно, я заметил эти страницы. М-да…

Только заслышав шум голосов и плеск взметнувшихся волн, грохот мощных моторов, они подняли головы со дна лодки, где лежали, слившись воедино, как первые люди, сотворенные богом.

Мимо них, сильно накренясь, прошел катер. На нем было полным-полно пассажиров. Перегнувшись через перила, они свистели, кричали, одни – смеясь, другие – негодуя.

Кирстен держалась молодцом. Сощурив глаза, так что они превратились в узкие полоски, она тихо фыркнула. Затем, прикрыв обеими руками рот, затряслась от смеха. И он тоже, глядя на нее, начал смеяться. Они смеялись до колик в животе. Потом, натянув на себя мокрые купальники, сели на весла и поплыли в Хурум.

Гу-гу-гу… – гудели гости.

– Ту-ту-ту, – вдруг сказал он.

Мадера плескалась у него в голове.

Гости смолкли и уставились на него.

– Нет, послушай, Ханс, – нервно сказала жена, – наверно, ты перебрал. Или, может, что-нибудь вспомнил?

Он улыбнулся и взглянул на Кирстен, которая уже не была прежней Кирстен.

– Лодку, – ответил он. – И лето – двадцать лет назад. И катер. Другое время. Других людей…

Взгляды всех гостей обратились к нему. Безучастные, настороженные, холодные, любопытные.

– Да нет, – сказал он, – все это пустяки. Так трудно вспомнить прошлое. Наверно, я стал стареть. У меня далеко не такая хорошая память, как у вас всех. Давайте лучше выпьем. Выпьем за здоровье всех почтенных людей!

Ф. Золотаревская. КОРОТКО ОБ АВТОРАХ

Густав Беннеке (Gustav Benneche) – родился в 1912 г. в Кристиансанне. Занимался журналистикой, сотрудничал в рекламном бюро и газетах. В годы войны участвовал в движении Сопротивления. Был арестован фашистами, бежал в Англию. В 1947 г. возвратился на родину и возобновил работу журналиста и редактора. Рассказы начал писать после войны. Всего опубликовал в различных изданиях Скандинавии около 300 новелл. Напечатанному в этом сборнике рассказу «Облеченные властью» была присуждена премия на конкурсе новеллы Норвегии.

Бьёрг Берг (Bjørg Berg) – родилась в 1926 г. в Бьюгне, в фюльке[12]12
  Фюльке – административная единица в Норвегии, примерно соответствующая области.


[Закрыть] Трённелаг. В 1968 г. дебютировала сборником новелл «Баллада в миноре», а в 1970 г. вышел второй ее сборник – «Фрёкен, я так одинок». Будучи служащей отеля, Берг создала этот сборник на материале своих наблюдений над бытом провинциальной среды. В 1971–1973 гг. Берг опубликовала две книги из задуманной ею трилогии о судьбе женщины: «Дочь Бендика» и «Марен-Анна».

Эйвин Болстад (Øivind Bolstad) – родился в 1905 г. в Вардё. Детство и большую часть жизни провел в Бергене. Начал печататься в 30-е годы, но первый крупный успех принесли писателю социально-критические романы «Спекулянт» (1947) и «Красная бегония» (1947). Широкую популярность завоевал также его цикл рассказов о рыбаках западного побережья «Насмешник с острова Тоска» (1955). Болстад принадлежит к тем норвежским писателям, творчество которых наиболее полно представлено в русских переводах. Некоторые его произведения, переведенные с рукописей, впервые увидели свет в советских изданиях. Таковы сборник рассказов «Без маски» (1961) и повесть «Доброе солнце» (1970), рассказывающая об освобождении Норвегии Советской Армией в 1944 г. Перу Болстада принадлежит также сатирический роман «Наследство старого Винкеля» (1949) и цикл романов о современной Норвегии: «Танго смерти» (1967), «Апассионата» (1968), «Йорун» (1969). В числе его сборников – «Рассказы и притчи» (1966), «Болстад рассказывает» (1971) и др. Многие произведения Болстада инсценированы и поставлены на сценах норвежских театров. Он является также автором ряда киносценариев. Болстад – член Коммунистической партии Норвегии, активный член общества дружбы Норвегия – СССР. Неоднократно посещал Советский Союз.

Юхан Борген (Johan Borgen) – родился в 1902 г. в Кристиании[13]13
  Так называлась столица Норвегии Осло до 1925 г.


[Закрыть]. Свою литературную деятельность начал с журналистики и приобрел известность как автор сатирических газетных фельетонов. Как писатель дебютировал в 1925 г. сборником новелл «Навстречу тьме». Его первый роман «Если все свести воедино» (1934) и пьесы «Директор Ли» (1936), «Пока мы ждем» (1938) характеризуются социально-критическими антибуржуазными тенденциями. В годы оккупации Норвегии Борген за свои антифашистские статьи был арестован гестапо и находился в тюрьме Грини. Впоследствии написал об этом книгу «Дни, проведенные в Грини» (1945). Создал также ряд других произведений о фашистской оккупации. В послевоенный период был театральным и литературным обозревателем коммунистической газеты «Фрихетен». В 50-е годы опубликовал самое значительное свое произведение – трилогию «Маленький лорд» (1955) (русский перевод 1968), «Темные источники» (1956), «Теперь он у нас в руках» (1957), в которой изобразил буржуазного интеллигента, пришедшего в конце концов к примирению с фашизмом. Романы Боргена «Я» (1959), «Синяя вершина» (1964), «Красный туман» (1967) сложны по форме, насыщены символикой. Поэтическая книга воспоминаний Боргена «Мир детства» (1965) завоевала в Норвегии широкую популярность. Борген является также автором нескольких радиопьес, одна из которых, «Малодушный» (1949), переведена на русский язык (1974). К числу лучших новеллистических сборников писателя относятся «День и ночь» (1954), «Новые новеллы» (1965), «Одинокие деревья в лесу» (1969). Среди произведений Боргена последних лет – сборник новелл «Желаю счастья» и роман «Примеры», вышедшие в 1974 г.

Борген удостоен ряда литературных премий, а с 1958 г. – государственной стипендии, присуждаемой в Норвегии выдающимся деятелям литературы.

Финн Бьёрнсет (Finn Bjørnseth) – родился в 1924 г. Первый сборник его новелл – «Молодые ночи» вышел в 1951 г. В последующие годы Бьёрнсет опубликовал роман «До того, как крылья понесут» (1952) и ряд стихотворных сборников: «Семь септимов» (1954), «Странник» (1955), «В память о планете» (1955), «Баллада шестидесятых годов» (1961)). В 1966 году вышел сборник «Избранные новеллы».

Тарьей Весос (Tarjei Vesaas) (1897–1970) – родился в Винье, в фюльке Телемарк, в семье крестьянина. В 1929 г. купил на родине хутор и прожил там до конца жизни, занимаясь сельским хозяйством. Писать начал рано, но первого заметного успеха добился после опубликования в 1923 г. романа «Дитя человеческое». Затем вышли в свет тетралогия о Класе Дюрегодте «Путешествие отца» (1930), «Сигрид Стальброк» (1931), «Незнакомые люди» (1932), «Сердца слышат мелодию отчизны» (1938) и дилогия «Великая игра» (1934, русский перевод 1970) и «Женщинам нужен дом» (1935). Некоторые произведения Весоса перенасыщены аллегориями и символами. Таковы роман «Росток» (1940), а также романы «Дом во тьме» (1945) и «Сигнал» (1950), в которых аллегорически изображается Норвегия в период оккупации и в послевоенные годы. В 50-летнем возрасте Весос впервые выступил как поэт и опубликовал ряд поэтических сборников. Писал он также пьесы, радиопьесы и новеллы. Несмотря на то что Весос писал на трудном для перевода новонорвежском языке, творчество его приобрело широкую известность за границей. Он получил ряд международных премий – за сборник новелл «Ветры» (1953), за роман «Ледяной замок» (1963) и др. В 1964 г. вышло в свет «Собрание новелл» Весоса – итог его работы в новеллистическом жанре за 30 лет.

Бьёрг Вик (Bjørg Vik) – родилась в 1935 г. в Осло. Окончила Академию журналистики и в течение пяти лет работала в редакции журнала. Публиковала рассказы в журналах «Магасинет фор Алле» и «Виндует». В 1963 г. вышел ее первый сборник новелл – «В воскресенье днем», затем еще ряд сборников, пользовавшихся неизменным успехом у читателя: «Призыв о помощи с мягкого дивана» (1966), «Жадное сердце» (1968), «Женский аквариум» (1972). В 1970 г. опубликовала роман «Плачь, любимый муж». Некоторые новеллы Вик отмечены международными премиями, экранизированы. Вик написала также несколько радиопьес. Она является основательницей и редактором женского журнала «Сирена».

Одд Вингер (Odd Winger) – родился в 1923 г. Является автором ряда романов: «До края земли» (1953), «Фальшивый квартет» (1962), «Зима» (1966), «Моряк» (1967), «Ночной гость» (1968) – и двух сборников новелл: «Игра в ноябре» (1965) и «Поездка» (1969). В 1974 г. вышла в свет детская повесть Вингера «Уле-полицейский».

Гуннар Буль Гуннерсен (Gunnar Bull Gundersen) – родился в 1929 г. в Ставангере. С юных лет плавал матросом на торговых судах, что обусловило преимущественно морскую тематику его произведений. Первый его роман – «Ночью» – вышел в свет в 1956 г. Лучшие романы Гуннерсена, «Мартин» (1959) и «Юдит» (1963), посвящены жизни моряков. Первый из них был отмечен премией норвежских критиков. Из сборников его новелл наиболее известны «Мы нефть возим» (1960), «Новелла о любви и еще три новеллы» (1972), «Рассказы о беспокойной жизни» (1974). В 1972 г. дебютировал как поэт сборником стихов «Выпьем за блюз».

Гуннерсен – лауреат ряда литературных премий.

Юн Евер (John Giever) (1901–1970) – писатель, журналист, полярный исследователь. Родился на севере Норвегии, в Тромсё, в юности был редактором местной газеты. В 30-е годы несколько сезонов занимался охотничьим и рыболовным промыслом в северо-восточной Гренландии. В послевоенный период работал в Норвежском полярном институте, руководил научными экспедициями в Арктику и Антарктику. Описанию севера и жизни полярников посвящена большая часть произведений Евера: роман «Далеко на севере» (1958), книги рассказов и очерков «Модхейм» (1952), «Веселые подданные Ледовитого океана» (1956), «Штормовой пирог» (1963), «Хитрецы» (1965). В последние годы жизни Евер обратился к воспоминаниям детства и создал книгу новелл «Малыш Томас» (1970) – о жизни крестьян северной Норвегии.

Сульвей Кристов (Solveig Christov), настоящее имя Сульвей Григ. Родилась в 1918 г. в Драммене. В 1949 г. опубликовала свой первый роман – «Цветы вдоль дороги, ведущей в тупик», спустя два года – роман о послевоенной Норвегии «Взад-вперед по дорогам». Затем выходят романы «Торсо» (1952) и «Плотина» (1957). Кристов выступает также как драматург – пьеса «Тайный счет» (1957) и ряд радиопьес. Выпустила несколько сборников новелл: «Охотник и дичь» (1962), «Рай среди деревьев» (1966) и «Наша жизнь сегодня» (1974).

Гуннар Люнде (Gunnar Lunde) – родился в 1944 г. Опубликовал сборники новелл «Бегство от бегства» (1967), «Черный смех» (1968) и сборник стихотворений «Между тобой и мной» (1968). Рассказы Люнде включены в целый ряд антологий, в частности в сборник «Проза шестидесятых годов».

Агнар Мюкле (Agnar Mykle) – родился в 1915 г. в Тронхейме. В 1948 г. опубликовал первый сборник новелл «Веревочная лестница». Затем выступил с циклом романов: «Вором, вором будешь зваться» (1951), «Лассо вокруг госпожи Луны» (1954), «Песнь о красном рубине» (1956). Последний из названных романов вызвал в Норвегии бурную реакцию, писатель был привлечен к суду «за оскорбление нравственности», но затем оправдан. В 1953 г. вышли два сборника рассказов Мюкле – «Крест на шее», «Но я разбираюсь в чудесах». В 1965 г. выпустил в свет роман «Рубикон», герой которого близок по своей жизненной позиции центральному персонажу его нашумевших романов 50-х годов.

Турборг Недреос (Torborg Nedreaas) – родилась в 1906 г. в Фане, близ Бергена. Получила музыкальное образование и некоторое время была учительницей музыки. Как писательница дебютировала в 1945 г. двумя сборниками новелл: «Перед третьим звонком» и «За шкафом стоит топор», рассказывающими о годах войны и фашистской оккупации. В 1947 г. опубликовала психологический роман «Из лунного света ничего не растет», а в 1952 г. – политический роман «Горячие руки», направленный против милитаризации Норвегии. Одно из наиболее значительных произведений Недреос – роман в форме цикла новелл «Волшебное стеклышко» (1950), за который писательница была удостоена премии норвежских критиков. Продолжением его являются роман «Музыка голубого колодца» (1960, русский перевод 1963) и повесть «В следующее новолуние» (1971, русский перевод 1976). В числе новеллистических сборников Недреос – «Остановка» (1953), «Последняя полька» (1965), а также юбилейный сборник «Избранные новеллы» (1966), выпущенный к шестидесятилетию писательницы.

Улав Нурдро (Olav Nordrå) – родился в 1914 г. в Хаммерфесте. В центре литературного творчества Нурдро – описание его родины Финмарка, одной из областей северной Норвегии. Первый сборник его новелл «Дорога в Сейду» вышел в 1951 г. За ним последовали повести «Труба господина Петтера» (1964, удостоена литературной премии) и «Я приветствую землю» (1965), сборники рассказов «Божьи волки» (1967), «Северный олень» (1969) и документальный роман «Красная осень» (1970), излагающий историю саамов – северной народности Финмарка. Нурдро создал также ряд пьес и радиопьес. Писатель является лауреатом многих литературных премий.