Текст книги "Орден во всю спину 2 (СИ)"

Автор книги: Константин Ежов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 17 страниц)

Глава 16

Два солдата, которые так и не вернулись, и при этом решились выйти наружу только после того, как увидели, что с Журавлёвой и Синявиной ничего не случилось. Женщины спокойно зашли обратно в пещеру, и это будто дало мужчинам хлипкую уверенность: «раз женщины живы – значит и нам безопасно». Они поднялись, натянули шинели, поправили ремни и, переглянувшись, одновременно решились шагнуть в мокрую темень. На прощание они слишком бодро заявили, что скоро вернутся, но выдали себя дрожью в голосах. Перед уходом даже сделали вид, что проверяют оружие – скорее для собственного успокоения.

Минуло уже добрых десять минут, а в пещеру они так и не вернулись.

Станислав Хромов стоял у входа, заслоняя его широкой фигурой. Он щурился в черноту, где дождевая завеса глотала всё: лес казался теперь живым, дышащим мраком. Вечер только начинался, но облака и беспрерывные струи воды сделали небо густо-черным, словно наступила глубокая ночь. Воздух был плотным и сырым, тянуло холодом, и всякий звук казался глухим, словно в вате.

– Может, с ними что-то случилось? – спросил один из солдат, не поднимая глаз.

– Но ведь не было никакого шума, – заметил другой, сидевший в углу, съёженный в шинели. Его голос дрожал, будто он уже заранее оправдывался перед самим собой.

– Не могли же их атаковать сразу обоих так, чтобы они даже не успели крикнуть? – добавил кто-то ещё, сдавленно, почти шёпотом.

Логика подсказывала именно это, и от этой мысли становилось только хуже. Ведь если всё произошло мгновенно и бесшумно, значит в лесу скрывалось что-то, что действовало быстрее человеческой реакции. Хромов же ясно говорил всем ходить только группами, чтобы не стать лёгкой добычей. Но даже при этих мерах предосторожности – исчезновение всё равно произошло.

– Не поднимайте панику, – жёстко сказал Хромов, обернувшись к остальным. Его голос был низким, спокойным, но от этого ещё более тревожным. – Возможно, они просто задержались. В конце концов, прошло-то всего десять минут.

В пещере повисла тягучая тишина. Солдаты старались не встречаться глазами, каждый ловил себя на том, что прислушивается к ночи, к каждому звуку за стенами. Дождь барабанил по скалам и листьями капал с веток, словно кто-то крался по лесу. Пламя костра потрескивало, выбрасывая искры, и это потрескивание стало единственным живым звуком, который ещё хоть как-то отвлекал от давящего ужаса.

Но слова Хромова не помогли. Напротив, время текло всё медленнее, и отсутствие двух солдат становилось всё более ощутимой дырой, тяжёлой тенью, висящей над каждым.

Хромов резко поднял голову и произнёс:

– Кто со мной пойдёт проверить, всё ли с ними в порядке?

Косой замер, ошарашенный. Он никак не ожидал, что Хромов решится рискнуть – выйти под кислотный дождь, в ночной лес, полный странных теней, ради того, чтобы отыскать двух пропавших солдат.

Но в ответ в пещере воцарилась лишь тишина. Никто не шелохнулся. Никто не поднял руку. Никто не сделал ни шага вперёд. Молчание тянулось, словно вязкая смола. Каждое потрескивание смолистой шишки в костре звучало особенно громко, а капли дождя, барабанившие по склону у входа, будто нарочно подчеркивали безысходность.

Кто согласится добровольно выйти искать смерть? У некоторых солдат страх дошёл до того, что они, спрятавшись во внутренней части пещеры, не выдержали и обмочились. Запах мочи мгновенно пропитал влажный воздух и стал нестерпимым. Люди морщились, прикрывали носы рукавами, но ничего не могли поделать.

Ярослав и ещё несколько человек перебрались ближе к выходу, туда, где ветер из леса хоть немного приносил свежести. Пусть снаружи было холодно, сыро, и промозглый воздух резал кожу, зато здесь можно было дышать.

Хромов нахмурился и с горечью проговорил:

– Если вы не в состоянии помочь своим, не удивляйтесь потом, если никто не придёт на помощь вам, когда сами окажетесь в беде.

Его слова повисли тяжёлым упрёком. Но ни один человек не двинулся.

Ярослав только пожал плечами – его это не тронуло. Он и не рассчитывал, что в случае опасности кто-то кинется спасать его. Даже Журавлёва, его условная союзница, наверняка, без колебаний бросит всех ради своей жизни. Здесь каждый сам за себя. И уже само по себе было удачей, что они хотя бы не вредили друг другу.

Снаружи шёл дождь. Лес шумел, словно тысячи рук били по тысячам барабанов. Влага стекала по коре деревьев, падала крупными каплями в лужи, и эхо от этого дробного перестука доносилось даже сюда, в глубину пещеры.

Ярослав наклонился к Журавлёвой:

– Я возьму первую половину ночи на себя. Ты отдохни. После дождя по этой лесной жиже идти будет тяжело, ноги будут вязнуть, а сил у нас и так немного. И смотри осторожнее с солдатами.

Он давно заметил, что солдаты собирались кучками, шептались, и не всегда эти сборища сулили что-то хорошее. После того как у него оказался пистолет, их взгляды стали слишком внимательными. Что-то назревало. Но какое именно решение он должен будет принять, Ярослав пока не знал.

– М-м…, – только и выдохнула Журавлёва.

Она кивнула и прикрыла глаза, прислонившись к холодной стене пещеры. Но даже отдыхая, она держала пистолет на коленях, дуло которого лениво скользило по сидевшим рядом. Даже на Ярослава.

Тот лишь усмехнулся. Он бы поступил точно так же.

Когда-то их было одиннадцать. Теперь – девять. Ярослав скользнул взглядом по остаткам группы. В углу несколько солдат сидели в дыму, выкуривая сигарету за сигаретой. Табачный чад мешался с кислым запахом мочи и гарью от смолистых шишек. У Ярослава от этой смеси поднималась тошнота.

Он задумался: если даже в крепости солдаты постоянно курят, чтобы заглушить страх, то какой вообще уровень боеспособности у этой армии? Что будет, если на крепость нападут? Или так устроено во всех гарнизонах, а не только в Крепости 334?

Курево у них всё же оставалось. Булавкин когда-то передал им десять пачек про запас, но почти всё они потеряли, спасаясь бегством. Теперь у большинства оставалось по половине пачки. У кого-то – ни одной.

Они сидели, втягивали дым, делились последними сигаретами, жадно ловили каждую затяжку. Воздух в пещере густел, становился вязким и удушливым.

И тут один солдат хриплым голосом сказал другому:

– Дай закурить. У меня больше ни одной нет.

Слова прозвучали так буднично, будто они сидели не на краю гибели, а на обычном перекуре в казарме.

– У меня тоже кончились. Это последняя, – буркнул один из солдат и тут же отодвинулся в сторону, чтобы собеседник не полез к нему в карман. На самом деле у него при себе оставалась больше половины пачки, но кто знает, сколько ещё придётся здесь торчать? Дни впереди обещали быть длинными и мрачными, а сигарет в обрез даже для себя.

Тот, кому так хотелось покурить, облизал пересохшие губы и метнул взгляд по сторонам, как побитая собака. Потом хрипло сказал:

– Одолжите сигарету. Верну целую пачку, как только вернёмся в крепость.

Его голос дрожал, в нём сквозила ломка. Челюсти сжимались так, что хрустела эмаль. По сути, он готов был пообещать хоть золотые горы, лишь бы затянуться прямо сейчас.

Сигареты в крепости и правда были дорогим удовольствием – пачка стоила под двести рублей.

– А кто сказал, что мы вообще вернёмся живыми? – язвительно отозвался кто-то из темноты. – Чем ты сейчас расплатишься, собственной шкурой?

Косой тяжело выдохнул, качнув головой. Ему всё это напоминало ссору в трактире из-за корки хлеба. Пока где-то в лесу их двое товарищей могли ещё дышать или корчиться от боли, остальные чуть не перегрызлись из-за табака.

Тот самый солдат, которого накрыла абстиненция, начал бледнеть. Его руки дрожали так, будто по ним пустили ток. Лоб покрылся мелкой испариной, капли пота скатывались по вискам. Он трясся и всхлипывал, словно под ним проваливался пол.

Солдаты в крепости курили дорогой табак – явно не ту бурду, что продавалась рабочим за копейки, – но именно поэтому зависимость у них была сильнее и ломка жестче. Если бы сейчас на группу обрушилась опасность, этот несчастный не смог бы даже подняться на ноги, не то что стрелять.

Ярослав бросил взгляд на Синявину. Она сидела неподалёку, глаза широко раскрыты, сна ни в одном глазу. Он негромко спросил:

– Что, чёрт возьми, творится внутри крепости?

Этот вопрос грыз его давно. Он ещё пацаном мечтал оказаться там – в мире, где нет кукурузного хлеба вприкуску с холодной водой, где можно умыться каждый день и где в домах горит электричество. Вместе с Лёшкой Пронырой они грезили крепостной жизнью, думая, что это – настоящий рай. Но теперь всё выглядело совсем иначе.

Синявина заметно оживилась, услышав, что Косой заговорил первым. Она понимала: в этой дикой дороге лучше держаться рядом с ним, чем с остальными. Наклонилась и почти шёпотом заговорила:

– На самом деле, всё это сделали нарочно. Был мятеж в одном из гарнизонов. С тех пор надзиратели начали держать солдат в узде вот такими методами. Сигареты – лучший поводок. Им проще иметь дело с одурманенной, зависимой толпой, чем с амбициозными мужчинами с оружием.

– Нельзя курить так часто, как они? – нахмурился Ярослав.

– Конечно, нет, – покачала головой Любовь. – Некоторые ветераны уже как живые мертвецы. Их жёны сбегают от них к другим, потому что жить рядом с таким – не жизнь.

– И в крепости такой бардак? – вздохнул Ярослав.

– Это ещё ничего, – вдруг с горечью усмехнулась Синявина. – Я видела шестидесятилетнюю старуху с десятком мальчишек. Она им за постель платит, представляешь? Малолетних совращает!

Ярослав аж моргнул от неожиданности.

– Шестьдесят лет? Это как-то… не то слово. Совращение тут не при чём.

– А как ты это назовёшь? – удивлённо спросила Любовь.

Косой потеребил щёку, чуть подумал и серьёзно выдал:

– Рождение детей в старости.

Синявина открыла рот, но слов не нашлось. Вот и скажи потом, что он псих. С виду обычный, даже здравый мужик, но мысли у него всегда шли каким-то странным, искривлённым руслом. Может, в этом и была его сила?

В этот момент из глубины пещеры раздался крик:

– Что это?! Почему тут мокро?!

Голос звенел паникой. Солдаты подскочили и бросились наружу, словно их хлестнули кнутом. Ярослав шагнул к ним и заглянул внутрь.

И застыл.

Пещера опустела.

Только вот в чём фишка, Косой никогда не верил ни в привидения, ни в прочую чепуху, так что первым делом он спокойно осмотрелся и попытался разложить всё по полочкам. В пещере, куда уставились напуганные солдаты, не оказалось ничего подозрительного. Тишина, лишь гул дождя за скалой да редкие потрескивания веток вдалеке.

И тут его осенило. Ярослав вскинул голову и заметил – с каменного потолка падали капли воды. Медленные, тяжёлые, блестящие в тусклом свете костра, они с мягким шлепком ударялись о землю и разлетались мелкой брызгой.

Дело оказалось простым: вода снаружи просачивалась сквозь слои камня и мха и постепенно собиралась здесь. Солдат, сорвавшийся в панике, просто был на пределе – нервы натянуты, как струна. Вот и показалось ему, будто над ним повис неведомый зверь или мерзкое чудовище, что слюной капает прямо с потолка.

Но для Ярослава это было вовсе не повод для страха – напротив, находка оказалась ценнее золота. Он резко повернулся к остальным и сказал:

– Да вы гляньте, это же самый настоящий дар судьбы! Можно прямо отсюда брать воду. Камень с мхом – лучше любого фильтра, он задерживает всю грязь. Чище, чем в колодце. Ну а если сомневаетесь – закипятите, и всё.

Хромов недоверчиво сощурился и уточнил:

– Ты уверен, Косой? Вода действительно безопасная?

– Да, – твёрдо ответил Ярослав. – Поверь, это один из самых чистых источников, что можно встретить в пустошах. Иногда даже родниковая вода не идёт с этим ни в какое сравнение.

Хромов не стал спорить. Он сразу же схватил свою военную флягу и протянул её под капли. Металл тихо зазвенел, когда первые струйки наполнили её.

До этого солдаты кое-как перебивались жеванием сосновых иголок – сок хоть немного утолял жажду, но едва поддерживал силы. Это был суррогат выживания, не более. Вода же, свежая и прохладная, пахнущая камнем и дождём, оказалась настоящим спасением.

Казалось, даже воздух в пещере стал чище, когда первые капли попали на язык жадных до жизни людей.

Станислав Хромов недолго возился: наполнил флягу, повесил её над костром, и в тусклом, колеблющемся огне забулькала нагревающаяся вода. Он, глядя на товарищей, твёрдо сказал:

– Вы, ребята, должны напиться. Всем хватит хоть по чуть-чуть.

Но у других солдат не было таких фляг – простых, крепких, рассчитанных и на хранение, и на кипячение. Их единственным сосудом оказался собственный рот. Им оставалось лишь ловить холодные капли, скатывающиеся со свода пещеры. Люди толкались плечами, цеплялись друг за друга локтями, норовя занять место под тонкой, неровной струйкой.

Кто-то успевал распахнуть рот и жадно принять три-четыре капли, кто-то – одну. Вода пахла камнем, сыростью и дождём, она была ледяной, и от неё по зубам проходил звонкий озноб. Тем не менее, для изнурённых жаждой солдат каждая капля казалась слаще мёда.

И только Булавкин выглядел особенно жалко: его отталкивали, пихали, и он так и не сумел вкусить даже крошечной капли. Его сухие губы трескались, а глаза наливались злым блеском.

Через какое-то время один из солдат, сорвавшийся на крик, выплюнул сквозь злость:

– Да как нам этого хватит?! Мы по капле слизываем со стены, как крысы, а у Косого в кармане две полные бутылки! Сидит, небось, и пьёт тайком, пока нас заставляет лизать камень и жевать хвойные иголки. И ещё говорит, мол, вода тут чистая! Да может, она вообще гнилая!

В толпе зашевелилось недовольство: раздражённые взгляды, короткие фразы вполголоса. Но всё же ни один не решился перейти грань – Косой и Журавлёва держали в руках пистолеты, и это подавляло всякий протест.

Ярослав нахмурился. Мысль о том, что толпа может сорваться, сидела в нём тяжёлым камнем. "Вот бы всё своё добро можно было хранить во дворце…" – подумал он. Тогда можно было бы просто сунуть туда бутылку и сказать остальным, что потерял. Никто бы и не подумал подозревать. А так… если эти измотанные люди потеряют рассудок, кто-то вполне может решиться на удар в спину.

Он сунул руки в карманы куртки и сжал прохладный пластик бутылок. Попробовал снова – может, получится?

Но откуда-то из глубины, из самого дворца, прозвучал холодный бездушный голос:

"Права на хранение не были получены."

Губы Ярослава дёрнулись. На мгновение ему захотелось заорать, разнести этот голос в клочья.

"Да скажи ты хоть как получить эти чёртовы права! Почему могу хранить там чёрное лекарство, но не воду? Почему?! Что вам, в аду, не нравится в простой воде в бутылках?!"

Он отступил в сторону, мрачно нахохлившись, и в этот момент почувствовал, как на нём задержался пристальный взгляд.

Синявина, до того молчаливая, посмотрела на него прямо и спросила хрипловато:

– Косой, а ты чего не идёшь пить воду?

Ярослав заметил ее скептический взгляд. Было видно невооружённым глазом – Любовь ни капли не верила, что он способен на подобную щедрость.

Он ухмыльнулся уголком губ, чуть приподнял бровь и с показным спокойствием сказал:

– Я буду пить воду из бутылок.

Любовь едва не поперхнулась воздухом. На мгновение она и правда лишилась слов, а потом до неё дошло: Косой обладал редким талантом – выводить людей из себя так, что хотелось одновременно смеяться и придушить его.

Она не знала, что за этой вызывающей бравадой скрывалась холодная, тщательно продуманная логика. Ярослав прекрасно понимал: струйка воды, капающая из каменной трещины, едва ли утолит жажду всей группы. Станислав Хромов, будучи сверхом, мог бы хоть целыми вёдрами набирать воду – и никто слова поперёк не скажет. Но сам Косой – не сверх. Его положение шатко, и малейший неверный шаг мог обернуться бедой.

В кармане куртки у него всё ещё покоились две пластиковые бутылки. Их наличие уже вызывало завистливые взгляды. Но прятать их было глупо – рано или поздно все бы узнали. А в пустошах главный закон прост: не будь слишком жадным. И ещё один – сумей показать, что именно от тебя зависит жизнь всей группы.

Он мысленно прикинул: если сумеет заручиться поддержкой Хромова, пусть даже молчаливой, то его положение станет куда надёжнее.

Пещеру тем временем заполнил густой, спертый запах сырости, перемешанный с дымом от костра и кислым душком пота – словно вся группа медленно задыхалась внутри живого чрева горы. В этом душном мраке страх расползался, как плесень, цеплялся к каждому дыханию.

Любовь дрожала, хоть и пыталась держаться. Разговор с Косым был для неё спасением – хоть какой-то якорь в этом зыбком мраке. Его несуразные слова, местами глупые, местами колкие, но живые, отвлекали от паники лучше, чем любые уверения.

Когда он вдруг ляпнул про "детей в старости", Синявина моргнула, и все её страхи отодвинулись. Она даже не знала, что ответить – только немо уставилась на него, словно её разум поставил в голове одни многоточия.

Ярослав, заметив её реакцию, ухмыльнулся и, будто между делом, спросил:

– Ты знаешь, откуда у этих солдат сигареты? Ну не на Урале же они табак выращивают. Тут ведь ни климата, ни условий.

Любовь нахмурилась, глядя на него так, словно он только что спросил, почему солнце светит.

– Ты разве не в курсе? – удивилась она. – Старик Ван говорил, что тебя покровительствует Ланский. Как же ты не знаешь?

– При чём тут Ланский? – Ярослав искренне растерялся. Да, он получил от Левы Ланского баннер, но никаких близких связей с этим человеком у него не было.

Любовь вздохнула, как будто объясняет что-то ребёнку:

– Босс Ланский – представитель Консорциума Потанина в Крепости 334.

В пещере на секунду повисла тишина. Потрескивание костра показалось громче, чем обычно. Ярослав почувствовал, как где-то глубоко внутри у него холодеет – словно чьи-то невидимые пальцы обхватили его сердце.

– Как называется его должность в крепости? – спросил Ярослав Косой. Он ведь слышал чуть ли не каждый день, как старик Ван поминал имя босса Ланского, но только теперь понял, что на деле почти ничего о нём не знает.

– У этой должности и названия-то нет, – Любовь Синявина удивлённо взглянула на него, будто не веря, что можно быть настолько в стороне от дел. – Честно, похоже, ты и правда ничего не знаешь. Он держит под контролем несколько заводов: металлургию, производство воды, химические предприятия. Если тебе интересно, кто он по сути… ну, считай его бизнесменом.

– Но как бизнесмен может раздавать приказы в крепости? – Ярослав нахмурился, подбирая слова. Он ведь был уверен, что Ланский всего лишь вроде надзирателя или управленца.

– Им для этого вовсе не нужно занимать официальную должность, – устало пояснила Синявина. – Они – как небо над надзирателями. Пока всё спокойно – живут бок о бок. Но стоит запахнуть жареным – именно такой бизнесмен становится хозяином положения, именно он решает, как будет дальше.

– У него своя армия? – снова уточнил Косой, чуть помедлив.

Любовь кивнула, глядя на него прямо.

– Да. И эта армия в разы сильнее, чем любые частные отряды. Боевой контингент, который держит Консорциум в Крепости 334, – это за гранью твоего воображения. Они совсем не такие, как эти карманные дружины, которых ты видел.

У Ярослава внутри похолодело. Это значило, что в крепости существовало сразу два вида войск. Формально был надзиратель – но его власть держалась на бумаге, как декоративный штамп. Если он не сопротивлялся, Консорциум позволял ему жить в роскоши, но фактически превращал в марионетку.

– Но чего всё же не понимаю, – Ярослав задумчиво провёл пальцами по подбородку, – зачем им вообще держать этих надзирателей? Почему просто не подмять крепость под себя и самим не сесть в кресло управителя? Зачем тянуть за ниточки марионеток?

Любовь покачала головой и тихо произнесла:

– Потому что Консорциум Потанина – не единственная сила в этом мире.

Эти слова словно сложили в голове Ярослава недостающий кусок мозаики. Выходило, что контроль над десятками, а то и сотнями крепостей разделён между немногими организациями. Они не рубили друг друга в открытую, а скорее балансировали – то сговариваясь, то соперничая. Этот странный танец позволял им выкачивать ресурсы, не доводя дело до войны всех против всех.

– То есть… получается, – медленно проговорил он, – именно Консорциум Потанина поставляет сигареты в Крепость 334?

Слова повисли в воздухе. В пещере потрескивал костёр, и запах дыма тянулся в нос. Ярослав вдруг остро ощутил вкус табака на языке – будто уже знал, что ответ будет утвердительным.