Текст книги "Орден во всю спину 2 (СИ)"

Автор книги: Константин Ежов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 17 страниц)

Глава 18

Температура в пещере резко упала – холод словно просочился из щелей в каменных стенах и лёг липкой испариной на кожу. Воздух стал тяжёлым, мрачным, будто сама гора давила на людей своим равнодушием. Все чувствовали себя подавленными и угрюмыми: ночью бесследно исчезли двое товарищей, и никто толком не понял, что с ними произошло. А теперь, к общему смятению, возник ещё и внутренний конфликт – словно сама судьба решила подлить масла в огонь.

Четвёрка – Станислав Хромов, Любовь Синявина, Людвиг Булавкин и тот раненый солат – быстро сообразили, что двое солдат замышляли ударить исподтишка по Ярославу Косому и Ярославе Журавлёвой. Но та парочка справилась с угрозой так легко, будто и не было её вовсе.

Стычка заняла меньше времени, чем нужно, чтобы вдохнуть полной грудью. Всё произошло стремительно, как вспышка молнии, и потому ещё более жутко. Даже Хромов, привыкший к напряжённым ситуациям, был вынужден пересмотреть своё отношение к Косому и Журавлёвой.

Он тяжело выдохнул, гулко, как человек, что носит в себе слишком много мыслей:

– Они, наверное, получили то, что заслужили.

Косой промолчал. В глубине души он понимал: у Хромова не было ни единой причины провоцировать это нападение.

Дело точно не в оружии – у Станислава оставались и винтовка, и пистолет. Ради Синявиной тоже смысла не было действовать: возможность сблизиться у него была давным-давно, и даже когда Люба сама проявляла интерес, он оставался холоден и равнодушен, словно её страсть его и не касалась. Что до воды – вчера он набрал полную флягу, так что охотиться за двумя бутылками Косого тоже не имело смысла.

Ярослав опасался, что Хромов решит "навести порядок" и начнёт устанавливать собственные правила, но, как оказалось, тому и дела не было до подобных распрей.

Главная цель Хромова лежала в другом – исследовать тайны уральских гор и понять, как именно меняются живые твари, что обитают в их глубинах. Ему было всё равно, кто дойдёт живым, а кто нет.

– Но, конечно, грехи нападавшего солдата не должны караться смертью, верно? – снова вздохнул Хромов, опустив глаза. – Впрочем… забудьте. Здесь, в пустошах, никто не может быть в безопасности.

Его голос затих в сырой тишине, и только откуда-то с потолка пещеры капнула холодная капля воды, громко звякнув о камень, как печать под его словами.

Темный холод пещеры давил на плечи, словно каменные глыбы, и воздух был тяжелым, влажным, отдавал железом – кровью и сыростью. Ярослав Косой, задумчиво глядя на тьму за пределами пламени костра, вдруг ясно осознал: Станислав Хромов уже давно понял простое правило здешних мест – нет тут понятий добра и зла, есть лишь одно мерило: выживание.

Ярослав не спорил и не собирался утверждать, что Ярослава Журавлёва поступила неправильно, избавившись от врагов. Какая, к черту, мораль, если речь идет о том, чтобы дожить до рассвета? Угроза – значит устранить. Всё.

Не сказав больше ни слова, он поднялся, словно несущееся в ночи привидение, и перетащил три неподвижных тела к выходу. Сухие камни гулко отозвались на удары сапогами, а воздух быстро наполнился тягучим запахом крови и гари от пороха. Трупы он вытолкнул наружу, бросив их в холодную пустоту, а потом обернулся к Хромову и Журавлёвой:

– Я так и не понял, куда исчезло тело того, из кузова. Давайте посмотрим, что будет теперь.

Потом, повернувшись к Журавлёвой, сказал негромко, но твёрдо:

– Не засыпай. Если случится что-то странное – сразу буди меня.

С этими словами Косой прислонился спиной к ледяной стене и закрыл глаза. Остальные только переглянулись – кто-то с удивлением, кто-то с тревогой. Как можно вот так, после убийства, уснуть, будто ничего и не было? "Да ты же сам только что солдата зарезал!" – шептались они мысленно, поражаясь его холодной решимости.

Только вот спать Ярослав не собирался. Его разум уже скользил в глубину того мрачного "дворца", который жил внутри него. Там, в углу темного тронного зала, стояла новая тень – его собственный клон. Черный, как уголь, словно сотканный из ночи, он молча смотрел на хозяина. От этого зрелища сон разлетелся прочь, уступив место жгучему любопытству.

Ярославу давно свербело от зависти к Хромову с его Теневым Клоном. И даже к нелепой, но странно мощной способности Богдана, превращавшего слюну в взрывчатку. На первый взгляд смешно – пузыри, детская игра. Но ведь взрыв – это сила. А значит, если её доработать, она может стать смертельной.

"Ведь и сверхи, наверное, могут расти, развиваться…" – думал Косой, чувствуя, как в голове роятся идеи. Его собственный "дворец" пугал величием, но реальной пользы приносил мало: только росли показатели силы и ловкости. Всё это можно было достичь и обычной тренировкой, годами качая мышцы и тело. Настоящим сверхом он себя не считал – пока не появился этот чёрный клон.

Тень Хромова могла остановить пулю – и вот это, по мнению Ярослава, было настоящим чудом. Ведь ничто так не внушало страх, как огнестрел и взрывчатка. Пуля вылетает из ствола быстрее звука, иногда в несколько раз быстрее. Простому человеку с этим не справиться. Даже самые сильные и быстрые падали от одного попадания свинца.

В этом и была граница: нормальный человек боится выстрела – сверх может его пережить. И Косой прекрасно понимал: пока у него нет защиты, он всё ещё смертен.

Он провёл ладонью по холодному камню, чувствуя шероховатость и ледяную влагу, и глухо усмехнулся. Нет, он всё ещё боялся пули и скрытного выстрела из темноты. Один шальной выстрел – и конец. Но теперь, с этим чёрным двойником за спиной, появился шанс. Шанс перестать быть обычным человеком и шагнуть в ряды тех, кто стоит выше страха.

Во дворце, полном холодного свечного света и странного шелеста невидимых потоков воздуха, возле старой медной печатной машинки стоял чёрный теневой клон. Он будто растворялся в полумраке, но в то же время выделялся, словно кусок чернильной тьмы на фоне серого тумана. Ярослав Косой не сводил с него глаз: силуэт был его собственный, только смазанный, словно нарисованный дрожащей рукой в густой дымке.

"Почему у Станислава Хромова клон серый, а у меня чёрный? – мелькнула мысль. – Я ведь скопировал силу прямо с него. Может, есть какие-то различия, о которых я не знаю?"

Он сосредоточился, и клон чуть дрогнул, как отражение в воде, а затем шагнул. Под ногами не скрипнул пол, не дрогнула плитка, но Ярослав ощутил, будто сам сделал этот шаг. Связь была удивительно тесной, почти интимной: движение теневого двойника отзывалось в глубине его сознания. Не руками и ногами он управлял им, а самой мыслью, волей, будто сам воздух внутри дворца стал послушным.

Он экспериментировал: заставил клона присесть, развернуться, резко ударить кулаком в пустоту. Каждый раз это отзывалось лёгкой вибрацией в висках, словно натягивалась тонкая струна, соединяющая их обоих.

Скоро он понял главное: сила, быстрота, даже странная плотность теневого тела были куда выше его собственных – примерно вдвое. Вот почему клон мог спокойно выдержать пулю. Человек, если бы даже и сумел поймать свинец голыми руками, ну, условно, погиб бы мгновенно. А эта черная тень – нет. Она поглощала удар, не зная боли.

– Интересно…, – Ярослав провёл ладонью по холодному камню стены, ощущая шероховатость, и снова бросил взгляд на клона. Внутри разливался азарт. Он чувствовал себя словно ребёнок, впервые получивший в руки дорогую игрушку, с которой теперь не мог расстаться.

Чем дольше он пробовал, тем яснее становилось: всё держится исключительно на его воле. Пока он бодр, пока энергия внутри не иссякла, клон может существовать. Стоило бы ему истощиться – и чёрный двойник растворился бы, словно дым.

Мысль не давала покоя: "Можно ли измерить силу воли? Есть ли какой-то предел?"

Ярослав встал посреди дворца и вслух обратился к нему:

– Какой у меня уровень силы воли?

Холодный голос отозвался эхом из глубины:

"Не уполномочен раскрывать"

Он нахмурился. "Значит, силу и ловкость можно определить, умения в выживании тоже – а силу воли нет? Почему? Нет критерия? Или причина в чём-то другом?"

Ответа не было, и Ярослав, усмехнувшись, махнул рукой. "Да и ладно, потом разберусь."

Он вытянулся на каменном полу, подложив руки под голову. Сон не спешил приходить, но усталость постепенно брала своё. Перед тем как глаза сомкнулись, пришло понимание: его клон чёрный потому, что плотнее. Его собственное тело оказалось куда сильнее, чем у Станислава Хромова, вот и отпечаток в тени вышел таким густым, словно вылитым из сажи.

Эта мысль согрела лучше любого одеяла. Он уснул с улыбкой, а во дворце рядом с печатной машинкой чёрный двойник стоял всё так же неподвижно – немой страж его новых сил.

***

Когда утренний солнечный луч пробился сквозь узкий проём и коснулся лица Косого, он моргнул, потянулся и первым делом повернул голову в сторону, где накануне вечером сложил тела убитых. На миг сердце кольнуло тревогой, но, к его удивлению, ничего необычного не произошло – три трупа лежали так же неподвижно, словно застыли во времени. Никаких признаков странных превращений, никакого шевеления.

"Вот и хорошо, – облегчённо подумал он. – А то ещё каждую ночь ждать, что они вскочат и устроят сюрприз… Так с ума можно сойти."

Он ещё раз проверил взглядом место и только тогда позволил себе выдохнуть полной грудью.

Собравшись, Ярослав бросил взгляд вглубь пещеры – и встретился глазами с Булавкиным. Тот поспешно отвёл взгляд, и было ясно: от прежнего заносчивого блеска, с которым он выходил из крепости, не осталось и следа. Вчерашняя уверенность растворилась.

Людвиг явно не спал полночи. Он был из тех, кто привык давить слабых и угодливо пятиться перед сильными. Теперь, когда он понял, что Косой действительно силён, где-то глубоко внутри его грызла паника.

Он переминался с ноги на ногу, взгляд всё время ускользал в сторону. Не только он один чувствовал себя не в своей тарелке – и Любовь Синявина, и бывшиймраненый тоже выглядели подавленными. Они вдруг поняли: команда заметно поредела, а те, кто остались рядом с Ярославом, были настоящими чудовищами, и рядом с ними троица выглядела бледно, будто случайные пассажиры в чужом поезде.

У выхода из пещеры стоял Станислав Хромов. Молчаливый, собранный, он смотрел в сторону леса, задумчиво прищурив глаза, будто выискивал там что-то одно ему ведомое.

Ярослав прошёл мимо носилок, на которых лежал уже почти симулянт. Тот едва заметно вздрогнул, когда Косой приблизился. Но что он мог сделать? Быть быстрее или сильнее? Нет, у него не было шансов.

Ярослав присел рядом, приподнял ткань и осмотрел колотую рану, которую на днях нанёс Левшину Хромов. Место уже затянулось тонкой коркой, выглядело крепким.

– Ну всё, – спокойно сказал он. – Поднимайся, можешь уже сам ходить. Рана закрылась.

Валерий моргнул, будто не сразу поверил услышанному. Он попробовал осторожно пошевелиться – и вдруг понял, что боль исчезла. Словно её и не было.

"Неужели это чёрное зелье Косого настолько мощное?" – мелькнула мысль, от которой по спине пробежал холодок.

Когда Станислав Хромов вернулся в пещеру, он застал раненого, который с каким-то недоверием ощупывал свою уже затянувшуюся рану. На лице у того было написано полное изумление: ещё вчера он едва мог дышать от боли, а сегодня чувствовал себя так, будто неприятность обошла его стороной.

Хромов перевёл взгляд на Ярослава Косого.

– У тебя ещё осталось то чёрное лекарство? – спросил он, и голос его прозвучал непривычно серьёзно.

Запах влажного камня и прелых трав в пещере словно усилился, когда Косой, нахмурившись, обернулся. Он прекрасно понимал, какую цену имело это снадобье в пустоши: с ним человек мог встать на ноги после ранения, которое обычно считалось смертельным.

– Нет, – автоматически отрезал Ярослав.

Повисла короткая пауза. Только капли воды с потолка гулко падали в темноту.

– Я заплачу, – негромко произнёс Хромов, и в его тоне чувствовалась твёрдость.

Косой чуть прищурился, оценивая собеседника. Тот смотрел прямо и спокойно, будто вопрос шёл не о деньгах, а о жизни.

– В таком случае… немного есть, – нехотя признался Ярослав. Он бы не стал размениваться ради мелочи – в этих краях бумажные купюры мало чего стоили. Но с лекарством было всё иначе: оно могло решить судьбу любого из них.

И вдруг в голову Косого пришла мысль, холодная, как струйка, пробежавшая по позвоночнику:

– Постой… Разве у тебя не кончились деньги? – он наклонил голову, с подозрением глядя на Хромова.

Тот не отвёл взгляда.

– У тех троих при себе было немало, – ответил Станислав спокойно. – Я забрал их кошельки.

В пещере повисла тишина. Даже Людвиг Булавкин, сидевший в углу и делавший вид, что занят шнуровкой сапога, заметно дёрнул щекой.

Косой усмехнулся, но в улыбке не было веселья. Он уловил в голосе Хромова нечто новое – ту особую деловитость, что бывает у человека, готового идти до конца ради выживания. Деньги теперь пахли кровью. И это чувствовал каждый в пещере.

Ярослав Косой внезапно ощутил такую резкую, пронзительную боль, будто грудь ему разорвали изнутри – воздуха не хватало, дыхание сбивалось. Хомяк душил беспощадно! Сердце сжалось от досады. Как же он мог так глупо промахнуться?! Как мог забыть обыскать тела?! Такая нелепая, детская ошибка….

И только теперь до него дошло: Хромов, хитрюга, специально дождался утра, пока серый рассвет разогнал ночные тени, и лишь тогда вышел на улицу обшарить трупы. Осторожный, рассудительный – умел ждать. Видимо, понимал, что ночью нарваться на неприятности проще простого.

– Это вообще не твои деньги! – Ярослав сорвался на почти жалобный крик, в голосе звенело раздражение и обида. – Они по праву мои! Ты обязан поделиться хотя бы наполовину!

Хромов слегка нахмурился, явно что-то прикидывая, и после короткой паузы спокойно сказал:

– Мне здесь нужны деньги. Если готов отдать мне чёрное лекарство – получишь все сорок пять тысяч с лишним рублей.

Эти слова ударили Косого сильнее, чем нож. Сорок пять тысяч! Да тут почти сорок тысяч рублей лежало в карманах у той троицы! У Ярослава даже живот свело от злой, липкой боли – так было досадно.

"Он что, правда равнодушен к деньгам?" – мелькнула мысль, и в этой странной невозмутимости Хромова было что-то тревожное.

Стиснув зубы, Косой достал бутылочку с чёрным лекарством. Стекло было влажное от утреннего тумана, наполовину уже пустое – часть ушла на лечение раненого. Содержимое отдавало едким, приторным запахом, будто пережжённые травы перемешали с йодом. Ярослав протянул её Хромову:

– Деньги, пожалуйста, – произнёс он деловито.

Что поделать, лоханулся, так лоханулся.

– Вот, держи, – без лишних слов ответил Станислав и выложил на ладонь пачку купюр.

Для верности он даже вывернул карманы брюк наизнанку: ткань вывернулась серыми мешочками наружу, показав, что прятать там нечего.

Ярослав удовлетворённо кивнул, принимая пачку. Бумага была шершавой, местами влажноватой – видимо, купюры пролежали ночь на холоде. Хоть Косой и не знал Хромова близко, в его поступках всё же сквозила какая-то прямота, от которой становилось спокойнее.

Но едва пальцы сомкнулись на деньгах, в глубине его сознания раздался холодный, властный голос дворца:

"Обнаружено: у хозяина при себе сто одна тысяча рублей наличными. Разблокировать основные права на хранение?"

Ярослав замер, будто его окатили ледяной водой. В памяти всплыли все недавние сделки: раненый отдал ему шесть тысяч рублей за лечение, потом Любовь Синявина вручила целых пятьдесят тысяч за помощь, а теперь ещё почти сорок пять тысяч от Хромова. Всё вместе сложилось в пугающе крупную сумму – сто одна тысяча рублей.

Он стоял, ошарашенный. Раньше мечтал разблокировать тайные возможности дворца, гадал: может, нужны подвиги? квесты? выполнение испытаний? И вот – вся разгадка оказалась до обидного простой: нужны были деньги.

– Да вы издеваетесь…, – тихо выдохнул он, сжимая кулаки. – Виртуальный дворец, и что тебе вообще делать с деньгами?!

За всю свою жизнь Косой не держал в руках больше десяти тысяч. И вот сейчас, когда судьба вдруг свалила ему на голову состояние, дворец потребовал обратно всё до копейки. Всё снова закрутилось по кругу – будто сама жизнь издевалась, подбрасывая ему награду, чтобы тут же выдернуть её из рук.

У Косого не осталось выбора – деньги пришлось потратить. Он прекрасно понимал, что в пустоши возможность хранить припасы и вещи – не роскошь, а необходимость. Стиснув зубы так, что челюсть заныла, он мысленно обратился к дворцу, что жил у него в голове:

"Я покупаю!"

"Покупка прошла успешно. Вы разблокировали основные права на хранение."

В тот же миг в воображаемых покоях дворца со скрипом распахнулась новая дверь. Воздух завибрировал, и за ней обнаружилось крохотное помещение – не больше кубометра, как аккуратный ящик, встроенный прямо в стену.

"Да это ж чистое надувательство! – Ярослав зло скривился. – сто тысяч тысяч рублей за коморку размером с собачью будку! Что он там только что сказал? Ах да… основные права на хранение. То есть это всего лишь первая ступенька…"

Мысль тут же зацепилась: а если дальше – больше? Может, со временем это убогое пространство расширится, превратится сперва в кладовую, потом в комнату, а там, глядишь, и целый дом? Но сколько же еще придется вбухать в этот дворец? Сможет ли он вообще когда-нибудь скопить такие суммы?

Он тяжело вздохнул. Да, сто тысяч рублей – это, по сути, целое состояние, для него самого – точно рекорд. И всё же странное чувство горькой радости теплилось внутри: сегодняшний "урожай" был куда богаче всех прошлых вылазок вместе взятых.

Выйдя наружу, Ярослав остановился под кривой берёзкой. Дерево скрипело под ветром, и в воздухе пахло влажной древесной корой. Он сломал тонкую веточку, снял с неё шершавую кору и, оставив белый стебель, начал чистить зубы. Десны отозвались лёгкой болью, древесный сок оказался терпким и немного горьковатым на вкус, но свежесть сразу разлилась во рту. Умываться можно было и пропустить, но с зубами он не шутил – в пустоши малейшая боль может обернуться катастрофой.

И тут он заметил: неподалёку Станислав Хромов и Ярослава Журавлёва делали то же самое. Они тоже нашли ветки и старательно скребли зубы, глядя на него искоса. Ярослав едва не хмыкнул. Кажется, оба решили копировать каждое его движение.

Он молча наклонился, сорвал пригоршню листьев и засунул в карман. И, конечно, через мгновение Хромов и Журавлёва тоже потянулись к тому же дереву. Шуршание листвы раздалось в унисон, и каждый из них бережно уложил зелень в карманы.

Старая поговорка вдруг вспомнилась сама собой: "В компании всегда найдётся тот, у кого можно чему-то научиться."

Очевидно, Станислав и Ярослава уже смекнули: если кто-то и понимает толк в выживании, так это Косой. Хотят жить – пусть перенимают его привычки.

Однако Хромов нахмурился, любопытство всё же взяло верх:

– И что толку с этих листьев?

Ярослав улыбнулся уголком губ, достал пригоршню зелени, демонстративно помял её в ладони и выбросил прочь.

– Да никакого. Просто хотел проверить, повторите ли вы за мной.

Воздух будто застыл. Станислав долго, не моргая, смотрел на Косого. Потом, не проронив ни слова, упрямо сунул листья обратно в карман и так и оставил их там. Листья он сорвал потому, что сам захотел – и точка! А вовсе не потому, что копировал чьи-то жесты.

А вот Ярослава Журавлёва отреагировала иначе. Она даже не смутилась, словно всех вокруг и не существовало: молча сгребла ещё целую горсть листвы и с явным удовольствием запихнула её в карман.

Зашелестели листья, и от этого звука стало как-то особенно тихо вокруг. Ветер донёс запах прелой травы и сырости, а Ярослав вдруг поймал себя на том, что впервые за долгое время улыбается. Эта странная игра невольно сблизила их – пусть и по-дурацки.

Стойкость духа у Станислава Хромова, Ярославы Журавлёвой и Ярослава Косого была заметно крепче, чем у Любови Синявиной и её спутников. После той жуткой ночи, когда смерть коснулась их так близко, троица вела себя так, словно всё пережитое не оставило глубокого следа в душе. Казалось, они смотрели на события холоднее, будто не позволяли себе утонуть в панике.

А вот Синявина, Людвиг Булавкин и последний оставшийся солдат не могли взять себя в руки так быстро. Когда Косой вместе с Хромовым и Журавлёвой вышли на рассвете умыться и почистить зубы веточками, эти трое остались сидеть в пещере, будто прикованные страхом. Их взгляд всё время косился на три неподвижных тела, что лежали снаружи. Даже без движения они словно излучали угрозу.

Полчаса ушло на то, чтобы они хоть немного успокоились и решились ступить за пределы каменного укрытия. Лица у них были серые, будто выжаты досуха. Им было непонятно, как Косой и остальные могли ещё и шутить после такой ночи, будто ничего страшного не произошло.

– Приготовьтесь к пути, – негромко, но уверенно сказал Хромов. Его голос прозвучал твёрдо, будто удар железа о камень. – Мы не знаем, какие опасности ждут впереди, но здесь оставаться нельзя. До наступления темноты нужно найти место для ночлега. И запомните – никаких одиночных прогулок. Вы сами видели, чем это кончается.

Они стояли у подножья Урала, и теперь Косой видел вдалеке, как из тёмных разломов горных хребтов тянутся струи густого дыма – действующие вулканы напоминали о себе. С каждым шагом дальше вглубь гор дорога становилась опаснее, воздух – тяжелее, а запах серы всё ощутимее.

– Ты можешь сказать прямо, что именно мы ищем в Уральских горах? – хмуро спросил Косой, бросив короткий взгляд на Хромова.

Станислав ненадолго задумался. Лёгкий ветерок тронул его волосы, а на лице мелькнула тень сомнения, прежде чем он заговорил:

– В этих местах может скрываться тайна эволюции диких зверей… или, возможно, мы столкнёмся с новым порядком в живой природе. Своего рода перелом в таксономии.

Косой приподнял бровь.

– Когда ты выходил из крепости, тебе говорили хоть что-то конкретное о том, что находится там?

Хромов глубоко вдохнул, и на этот раз его голос звучал серьёзнее, чем прежде:

– Там внутри… таинственный город.