Текст книги "Орден во всю спину 2 (СИ)"

Автор книги: Константин Ежов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 17 страниц)

Орден во всю спину 2

Глава 1

Настроение в городе сгустилось, как осенний туман над пустырями. В воздухе витало то, что словами не выразишь – тревога, комком в груди, и чувство, будто над каждым нависло что-то тяжёлое, невидимое. История с Богданом пошла по городу цепной реакцией, и, хотя жители уже привыкли к железной воле крепости, сейчас их начало пронзать настоящее осознание: их собственная жизнь, оказывается, не принадлежит им. И что в любой момент она может быть перечёркнута одним щелчком пальцев из-за решётки.

Косой молча бродил по клинике и всё утро был не в себе. Он переваривал услышанное от старика Вана. Всё встало на свои места: как только солдаты увели Богдана, его судьба была решена. Он уже не человек – он объект. Образец. Пункт в списке.

– И ведь неважно, убьют его сразу или будут резать по частям для опытов, – мрачно думал Ярослав. – Главное, что свободы у него больше нет.

Сам косой, в отличие от придурковатого Багдана, хранил в себе куда больший секрет. Его внутренняя сила была не просто пузырём слюны. Он исследовал свой разум – этот странный, многослойный "дворец" в собственной голове – как путник, который идёт всё глубже и глубже в подземелье, не зная, где конец. Каждый раз, когда он приоткрывал очередную дверь, ему открывались новые возможности… и новые опасности. Даже он сам не знал, до какого уровня может дойти – и дойдёт ли вообще живым.

Но он знал одно наверняка: если кто-то из крепости узнает об этом, они расковыряю его череп, словно банку консервов, и будут копаться в мозгу, словно в поисках редкой игрушки.

С этой мыслью Ярослав пораньше отправился в школу. Он выловил Лёшку из потока учеников прямо у входа.

– Слушай внимательно, – сказал он тихо, но жёстко. – Ни слова. Никому. Ни про себя, ни про меня. Это не шутки. Это вопрос жизни и смерти, понял?

Алексей только кивнул. Он понял. Он тоже чувствовал, как над их головами сгущается буря.

Двое братьев по духу – Косой и Проныра – могли смеяться, спорить, кидаться подушками и нести чушь вечерами, но сейчас оба знали: ни у них, ни у кого другого нет права пренебрегать властью крепости. Пока что – нет.

А город продолжал жить. В сером небе торчали трубы шахты, выбрасывая тяжёлые, вонючие струи дыма, словно машины по отравлению воздуха работали в три смены. Над крышами размеренно били часы – глухо, безэмоционально, будто насмехаясь над суетой человечьей.

Сегодня даже господин учитель, обычно собранный и строгий, казался не в себе. На уроках он часто замирал, уставившись в одну точку, словно видел там что-то страшное. Ученики тревожно переглядывались, а кто-то из храбрецов даже осмелился ткнуть пальцем и сказать:

– Учитель… вы… опять задумались….

Он вздрагивал, словно из дурного сна, наклонялся в поклоне и глухо произносил:

– Простите… Это больше не повторится.

Но повторялось.

Наконец, господин учитель, тяжело вздохнув, снял очки и с усталостью сказал:

– Ребята… Простите меня. Сегодня просто не в состоянии вести урок. Личные обстоятельства. Займитесь самообразованием дома. Занятий больше не будет.

Косой не стал сразу возвращаться в клинику. Школа, как ни странно, казалась ему самым тихим и безопасным местом во всём городе. Он остался, чтобы немного перевести дух, привести в порядок мысли и попытаться понять, каким будет завтрашний день – для него, для Проныры и Юдиной.

Во второй половине дня он решил сам провести урок, но нового материала не дал. Его мысли витали где-то далеко – среди мрачных коридоров крепости, в комнате допросов, где мог находиться Богдан… или кто-то, кто раскроет чужой секрет.

Когда занятия закончились, Ярослав, к удивлению учеников, не стал оставлять их на дополнительные:

– Всё, на сегодня свободны, – пробормотал он, устало протирая глаза. – Идите по домам. Сегодня не тот, кто способен вас учить.

Староста подскочил, подтянулся и скомандовал:

– Встать! Благодарим учителя!

– Спасибо, учитель! – дружно, хоть и сдержанно, отозвался класс.

"Благодарность получена от Льва Юрьевича Данилина, +1!"

"Благодарность получена от Вадима Долгих, +1!"

"Благодарность получена от…"

Ярослав в изумлении уставился на интерфейс своего сознания – за одну лишь фразу "свободны" он получил двадцать три жетона благодарности. А в классе, между прочим, всего двадцать четыре ученика. И изумление было не из-за такого поведения учеников, а из-за того, что их оказалось надо было мурыжить не так и долго, чтобы они осознали все прелести свободы и безделья. Увы, способ эффективен, но очень быстро подопытные забывают, ценность свободы. Так что придётся периодически подновлять им впечатления. Но в целом, значит, только один его не поблагодарил….

Он метнул взгляд в сторону Лёшки. Тот действительно не этого не сделал – не потому что был неблагодарной скотиной, а потому что смотрел на Ярослава с беспокойством. Проныра заметил, что брат сегодня какой-то не такой. Рассеянный, замкнутый…. И он волновался не за дополнительные занятия, а за то, что творилось в голове Ярослава.

Тем временем остальная мелюзга вылетела из класса, как черти из табакерки. Обувь скрипела по полу, сыпались веселые возгласы, кто-то уронил портфель – и вот уже школьный коридор опустел. Ну ничего, стоит им забыть какое это счастье, напомню. Мне жетоны нужны.

Ярослав проводил их взглядом и с раздражённой ухмылкой пробормотал:

– Ну и ну…. Значит, мои лекции вам не по душе? Ничего, чертята. Будет вам потом!

Наконец, был подобран ключик к получению жетонов, так что Косой был скорее счастлив, чем чувствовал обиду.

Хотя… он всё равно сел, задумался и пересчитал жетоны. Почти две недели он пахал, как вол, чтобы накопить жалкие двенадцать. А тут за пару фраз – двадцать три. В сумме – уже тридцать пять. Значит, он стал на шаг ближе к следующему уровню разблокировки – к доступу к оружию. А оружие, как он знал, может однажды спасти им жизнь. Главное теперь не уронить темп получения жетонов.

Ярослав провёл рукой по лицу, встряхнулся и подумал:

– Ну и ладно. Пусть не любят мои лекции. Пусть только не мешают мне зарабатывать благодарности. Всё остальное – второстепенно.

***

На следующее утро Косой не вышел на работу, как обычно, в свою клинику. Вместо привычных визитов к пациентам он решительно направился в школу. В груди глухо отдавало понимание – сегодня ему есть что сказать.

Он сам себе задал вопрос: зачем он вообще открыл эту клинику? Ради денег? Нет, чушь собачья. Ради репутации? Смешно. На самом деле всё было ради одного – благодарности. Не показной, не дежурной, а настоящей – той, что питала его силу, накапливаясь в невидимом счетчике разума.

А теперь, когда он точно выяснил, как можно получать жетоны благодарности быстрее, он не собирался упускать этот шанс.

***

Господин Учитель только начал объяснять тему, как взгляды учеников один за другим устремились к двери. В проёме уже стоял Ярослав, молчаливый, сосредоточенный. Он глядел в класс с холодной решимостью.

Ученики настороженно отшатнулись, как будто почувствовали что-то чужое, тревожное. Даже не страх – инстинкт, предчувствие опасности.

Сегодня Ярослав не стал говорить о выживании в диких пустошах. Вместо этого он начал с прямого, жесткого вопроса:

– Знаете ли вы, какие части тела человека самые уязвимые? Нет? Тогда слушайте внимательно.

Он начал рисовать на доске схему, а потом – почти будничным голосом – объяснять:

– Первым делом – шея. Там тонкие хрящевые кольца, трахея. Удар – и всё, воздух перекрыт, противник теряет контроль, паникует. У него нет ни сил, ни желания продолжать бой.

Некоторые ученики нервно поёжились. Ярослав продолжал, точно хирург на вскрытии, только вместо скальпеля – слова:

– Но не всё так просто. Шея – зона, которую человек инстинктивно защищает. Поэтому ударить туда тяжело. Но если вы знаете, куда именно, – выживаете вы. А не тот, кто напротив вас.

Господин учитель нахмурился. Он всегда учил ребят бороться с природой, а не с человеком. Он знал: если показать подростку волка – тот научится бояться и презирать зверя. А если научить его калечить себе подобных – рано или поздно он применит знание.

Но сегодня учитель не остановил Косого. Он слишком хорошо помнил, чем закончилась история Богдана. В таких условиях не учить – значит обрекать.

– Есть вопросы? – негромко спросил Ярослав, обводя класс взглядом.

Поднялась рука Вадима Долгих – парень был смышлёный, хоть и не отличник.

– Э… А вы откуда знаете, что там почти двадцать хрящей?.. – голос у него был осторожный, как у человека, наступившего на лёд и не уверенного, треснет ли он.

В классе повисла странная тишина. Несколько учеников нервно переглянулись.

Откуда Ярослав знает такие вещи? Кто их вообще может знать в этом забытом богом и крепостью городе? А если он сам лично… пересчитывал?

Мысль об этом заставила их вздрогнуть.

Ярослав посмотрел на Вадима, затем пожал плечами и невозмутимо сказал:

– Из практики.

Никто больше не задавал вопросов.

Косой молча поднял взгляд к небу. Над головой мерно били тяжёлые куранты крепости – четыре часа пополудни. Звон гулко разносился по улицам, будто напоминая, кто здесь хозяин.

Он улыбнулся, как человек, которому наконец позволили перевести дух.

– Свободны, – негромко бросил он, складывая мел на подоконник.

– Все встать! – отрапортовал староста класса, уже по инерции.

– Спасибо, учитель! – хором отозвались ученики, разом подскочив со скамей.

"Благодарность получена от Вадима Долгих +1"

"Благодарность получена от…"

Ярослав на секунду нахмурился. Его рука автоматически метнулась к внутреннему счётчику – и застыла. Что за…. Почему всего девять жетонов? Девять?!

Он мысленно пересчитал. Класс – двадцать четыре человека. За подобную разгрузку и облегчение души он ожидал минимум два десятка "спасибо". А тут – меньше половины.

– Да как же так?.. – пробормотал он себе под нос. – Значит так, занчит так быстро привыкли, что вас отпускаю, как детей с продлёнки? Даже спасибо не скажете? Ну ничего… жизнь вас ещё научит, как вести себя с теми, кто может быть вам полезен.

Ученики уже ринулись к двери, не веря своему счастью, как вдруг за их спинами раздался холодный, как северный ветер, голос:

– А ну стоять. Все обратно. Сейчас я вам расскажу, откуда я знаю, сколько именно хрящевых колец в человеческой трахее...

Класс замер, словно вкопанный.

Вадим Долгих и Лёня Юдин, стоявшие ближе всех к выходу, выглядели так, будто им сейчас придётся обнимать атомную бомбу. Остальные медленно и обречённо вернулись на места.

Ярослав стоял у доски, глядя на них с видом безжалостного судьи.

– Вот теперь, детки, будет урок, который вы не забудете….

Короче, хана им. Они у меня научатся мне спасибо говорить!

Ярослав Косой произнёс свою фразу не громко – но с таким тоном, что воздух в классе будто стал гуще. Голос его прозвучал словно лязг затвора в тишине. И никто не осмелился ослушаться.

Ученики, сникнув, как побитые собаки, вернулись на места. Больше никто не смотрел на часы и не подглядывал в окно в сторону улицы, где вечерние отблески уже начинали соскальзывать с крыш.

После этого дня дети поплелись по домам, кто с опущенными головами, кто с полными слёз глазами. И что сделали бы нормальные дети на их месте? Конечно – нажаловались родителям.

– Мам, он нас заставляет сидеть на уроках до темноты! – выли один.

– Он говорит, что знает, сколько хрящей в человеческой трахее… потому что СЧИТАЛ ИХ! – вопила другая.

Но все жалобы, как сговорившись, натолкнулись на одинаковую реакцию взрослых.

– Твой учитель учит тебя больше, чем требует программа? – невозмутимо спрашивала мать, не отрываясь от крупы, которую перебирала у порога. – Так ты радоваться должен. А не скулить.

– Да, – подхватывал отец. – Лучше поблагодари его. А то останешься без головы – и не от волков. Впредь никаких жалоб. Особенно на Косого.

У детей округлялись глаза. Когда это родители стали стоять на стороне учителей?! И главное, что за странный у них у всех тон? Словно они чего-то знают… чего дети пока не понимают.

Но те, кто был посообразительней, начали догадываться. Особенно когда услышали, что отец Лёньки – солидный, седовласый человек с голосом глухим, как от старости или опыта – тихо сказал ему:

– Хватит ныть, солнышко. Лучше учись хорошо. Слушай своего учителя. Папка твой не хочет, чтобы ты отправилась на тот свет раньше него.

Лёня застыла. Как вкопанная. И долго потом смотрела на отца, будто видела его впервые. Что это он такое сказал?.. Не хочет, чтобы она УМЕРЛА раньше него?!

На следующий день в школе царила идеальная тишина. Ярославу стоило только войти в класс, как все двадцать четыре ученика взлетели на места быстрее, чем крысы, унюхавшие кошку. Никаких шепотков, никаких хихиканий.

А когда Ярослав, едва войдя, протянул руку к доске, чтобы начать очередную лекцию о выживании и точках для смертельных ударов, лица у детей стали такими серьёзными, что казалось, они пришли не на урок, а на похороны собственной беспечности.

Он читал урок, не поднимая головы, пока за окнами не погас последний отблеск закатного солнца, и ночь не разлилась по улицам города.

Когда вечер окончательно вступил в свои права, а за окнами уже сгустилась та самая тьма, в которой шорохи начинают звучать слишком отчётливо, ученики сидели в классе, словно загипнотизированные. Глаза их стекленели, а спины ныли от усталости. Но Косой продолжал говорить. Он будто вошёл в раж: голос его становился всё более проникновенным, движения – выразительнее, а темы – мрачнее.

Наконец, не выдержал Лёня, высокий и прямой, как берёзка у школы. Она подняла руку и с некоторым трепетом произнесла:

– Учитель… уже совсем темно. Нам… небезопасно будет идти домой, если вы нас не отпустите прямо сейчас….

Раньше, стоило кому-то сказать подобное – и Ярослав махал рукой: "Ладно, всё свободны". Но не сегодня.

Сегодня он прищурился, как бы задумался, а потом с такой ласковостью в голосе, от которой мороз по коже:

– Не переживайте. Всё будет хорошо.

Ученики переглянулись. Ага. Им хана.

В тот вечер Ярослав читал лекцию до восьми часов. За окнами стояла глухая ночь, по стеклу барабанил ветер, пахло гарью и сыростью.

И самое удивительное – ни одного жетона благодарности. Ни одного!

Но Ярослава это, похоже, не тревожило. Он стоял у доски, поправляя рукав и рассуждая вслух:

– Знаете, есть такая штука… Стокгольмский эффект. Чтобы вызвать благодарность, нужно сначала немного… ну, скажем так… напрячь человека. А иначе какой смысл?

Он улыбнулся.

– Ладно. Пора. Пошли, я провожу вас по домам.

Ученики замерли. Этот человек собирался сопровождать их по тёмным улицам города, где по слухам пропадали взрослые люди?

И да – он их повёл. Один за другим, как стадо овечек, возвращал каждого ребёнка прямо в руки родителей, отмечая, кто где живёт. Никого не потерялся. Никому не позволил сбиться с дороги.

А родители – в основном рабочий люд, измученный, с потухшими глазами – смотрели на это с неожиданным уважением.

– Вот это, я понимаю, учитель…, – шептали соседи. – Детей обучает, по домам провожает… не то что те старые дармоеды.

Они не знали, что Ярослав не из жалости это делал, а, чтобы подцепить ещё жетончиков благодарности. И его расчёт сработал – шестеро родителей, растроганных его «благородством», отблагодарили его мысленно и сердечно.

Так за один вечер общее число благодарностей перевалило за 50. Это был серьёзный прорыв: он получил больше за доброту, чем, когда спасал жизни в клинике.

Единственный, кто был не в восторге – это Проныра. Он всю дорогу шёл с мрачным видом, а вернувшись домой, молча сел у печки и весь вечер не проронил ни слова. Даже кашу не доел.

Да, – подумал Ярослав, – такая уж его цена за мой прогресс.

А ведь по времени урок длился всего часов пять… Но дети, привыкшие к полуторачасовым занятием и развлекательным "выживательным" рассказам, вдруг поняли, что Косой – это не просто учитель. Это – судьба. Тяжкая, местами даже проклятая.

На следующее утро Ярослав, как заведённый, примчался в школу пораньше. Но встретил его не весёлый гомон, а нахмуренный взгляд самого учителя, который вёл занятия до Ярослава.

– Косой, – сказал он, отведя того в сторону. – Я понимаю твоё рвение… Но ты забываешь одну простую вещь. Учить – это не вколачивать. Знание, как хлеб: если дать слишком много разом – подавится. Дай им время переварить.

Ярослав нахмурился. Но потом медленно кивнул:

– Спасибо. Я понял.

Только бы такой хороший план ему загубить. Ууу….

– Учитель, можете быть спокойны. Сегодня точно не стану держать класс до ночи, – с деланным благодушием пообещал Косой, ещё даже не входя в аудиторию.

Проныра, сидевший у окна и лениво разглядывав узоры инея на стекле, даже не повернул головы. Он и так знал, что брат его врёт. Вернее, что брату вовсе не интересен учебный процесс ради процесса. У него, как всегда, был свой, понятный только ему мотив.

– Уж не собирается ли он сегодня собрать новую волну благодарностей? – мысленно хмыкнул Лёха. Он слишком хорошо знал Ярослава.

И как в воду глядел.

Ровно в четыре пополудни, когда в небе донеслось протяжное и глухое «бум-бум» – это бастионные часы возвестили смену стражи, – Ярослав, стоявший у доски с мелом в руке, неожиданно расплылся в улыбке и с притворной добротой в голосе спросил:

– Ну что, может, закруглимся на сегодня? Как думаете?

Класс притих, как перед землетрясением. Молча. Ни одного шороха, ни вздоха. Лица у всех стали каменные, будто их разом залепили мукой и клеем. Они ведь не знали, чего от него ждать. Ответишь "да" – обидится, мол, уроки мои никому не нужны. Ответишь "нет" – не отпустит, будет до темноты скакать у доски, рассказывать, как правильно ломать человеку коленные чашечки.

Поэтому – молчание. Коллективное, гробовое. Как на похоронах уважаемого, но весьма опасного человека.

Но Ярослав, как ни странно, оказался сегодня на редкость снисходительным. Он развёл руками, будто прощаясь с публикой, и мягко произнёс:

– В обучении, ребята, главное – баланс. Между знанием и отдыхом, теорией и практикой, жизнью и лекцией. Вчера, скажем прямо, я дал вам немало…, а сегодня пусть мозги ваши немного проветрятся. Отдыхайте. Набирайтесь сил. Завтра продолжим.

Ученики чуть было не расплакались. Один Левка Снитков судорожно выдохнул так, будто держал воздух в лёгких с самого утра.

– Все свободны! – прогремел Ярослав и махнул рукой.

– Встать! – скомандовал староста.

– Спасибо, учитель! – хором вздохнул класс.

"Благодарность получена от Лёни Фисташкова, +1!"

"Благодарность получена от Вани Долгова, +1!"

"Благодарность получена от... (ещё 21 ученик)"

"Ну вот и славно", – подумал Ярослав, – "ещё немного – и разблокирую своё оружие. А эти сопляки всё думали, что просто вредный. Нет, ребятки. Я – стратег".

Как и два дня назад, Косой снова получил двадцать три жетона благодарности – все, кроме одного, от Лёшки Проныры. За каких-то три дня он едва не добрал сотню этих заветных жетонов, в которых сейчас нуждался, как никогда!

На руках у него уже было семьдесят три – и он почти дотянулся до цели: вот-вот откроется доступ к оружейному складу!

Проходя мимо класса, Ярослав краем глаза заметил, как в сторону школы стремительно приближался старик Ван. Его мешковатая куртка развевалась на бегу, сапоги громко хлопали по пыльной дороге, а на лице застыло выражение то ли тревоги, то ли срочности.

– Эй, старина Ван, что стряслось? – окликнул его Ярослав, выходя на крыльцо. – Не случилось ли чего с Лариской в клинике?

Мысль о возможной беде отозвалась у него острой тревогой – он уже был готов с Лёшкой мчаться домой без оглядки.

Но старик Ван, тяжело дыша, махнул руками:

– Нет-нет, всё в порядке! Слушай внимательно. Собирайся. Группа снова выходит за стены. Только что мне передали письмо от босса Ланского. Понятия не имею, как они умудрились это провернуть, но он правда дал добро – ты пойдёшь с ними проводником!

Ярослав замер. Сердце его сначала облегчённо отпустило – раз Лариска жива и здорова, значит, всё не так плохо. Но уже в следующую секунду тревога вернулась, только теперь другая: неужели эта группа и правда уговорила Ланского? А может, они просто сунули ему чемодан налички под стол? Или, страшнее того, сам Лев Станиславович замешан в их экспедиции? Что, чёрт побери, за цели у них в этих горах?

Как бы там ни было, выбора у Ярослава не оставалось. Похоже, идти придётся. Он развернулся и зашагал прочь, направляясь в сторону школьного двора.

– Эй, ты куда? – окликнул его обеспокоенный старик Ван.

– Мне надо найти учителя, – ответил Ярослав, не оборачиваясь. – Хочу поговорить насчёт того, чтобы Лёшка с Лариской временно остались в школе. Пока меня не будет – пусть будут под присмотром.

Только так он сможет идти спокойно, не гадая, в порядке ли всё дома.

И всё же, если этим людям взбрело в голову, что они смогут командовать им, как им заблагорассудится, когда выберутся на пустоши… это будет их главной ошибкой.