Текст книги "Орден во всю спину 2 (СИ)"

Автор книги: Константин Ежов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 17 страниц)

Но сегодняшний день ясно показал: эти люди – не те, кому можно доверять спину. И дело не только в том, что они ненадёжны. Их бездумные, трусливые поступки легко могли стоить Косому жизни, если бы он хоть на миг потерял бдительность.

– Смотри, да тут же кости кругом! – вдруг выкрикнул водитель, хватаясь за руль так, будто тот мог его защитить.

Джип, дрожа рессорами, медленно катился сквозь узкое горное ущелье, и в свете фар выхватывались бледные, обглоданные до блеска человеческие скелеты. Они лежали как попало – кто-то растянулся на боку, кто-то с вывернутыми суставами, а один, словно в насмешку, сидел, прислонившись к камню, будто просто устал и решил отдохнуть.

– Похоже, это работа тех самых жуков с лицами, – тихо, но уверенно сказал Косой, глядя в сторону темных теней, клубящихся за скалами.

Пока они возвращались к машине, Косой успел рассмотреть этих тварей поближе. И заметил то, что почему-то ускользнуло от других: у одних насекомых хитин был гладким и блестящим, у других же на панцире проступали гротескно искажённые человеческие лица.

Что это значило? Не все вырастают с "лицами"? Или, может, эти образы появляются только после того, как тварь сожрёт человека?

В Пустоши нельзя было отбрасывать даже самые безумные гипотезы.

Мысль о том, что жуки не просто пожирают плоть, а ещё и каким-то образом запирают в себе души жертв, словно выставляя их на обозрение, пробрала Косого до костей. Холодок пробежал по спине, а в затылке противно заныло.

Когда-то их колонна насчитывала шесть машин. Теперь в строю осталась только половина. Пройти ущелье оказалось не делом минуты – добрых десять, если не больше. И всё это время каждый вздрагивал от собственных мыслей, а кто-то тихо молился.

И вдруг – выезд из каньона оказался словно шагом в другой мир.

Ночь всё ещё тянулась, но впереди не было гнетущей тьмы. Наоборот, небосвод сиял звёздами так ярко, что казалось, будто они зависли совсем рядом, стоит лишь протянуть руку.

На земле густо росли деревья с причудливыми, почти светящимися кронами, меж стволов порхали десятки светляков, рисуя в воздухе медленные золотые линии. А горы вокруг будто смыкались, обрамляя этот уголок, как искусно подогнанная рама обрамляет картину.

Все трое – Косой, Журавлёва и водитель – вышли из кабины, заворожённо глядя на странную красоту. И именно эта завороженность могла стать для них смертельной.

Водитель, с горящими глазами, сделал шаг, другой… и направился прямо к зарослям, будто в них звала какая-то невидимая сила.

– Стой! – резкий звук удара пощёчины вернул его в реальность.

– Ты, что, совсем башкой поехал? В лес этот хочешь сунуться? – Косой смотрел на него жёстко, без тени улыбки.

Те, кто вырос за каменными стенами крепостей, привыкли тянуться к "красоте" – как дети к огню. Но Косой слишком хорошо знал, что в Пустоши за любым прекрасным фасадом может скрываться клыкастая пасть.

Чтобы выжить в Пустошах, надо было усвоить одну простую истину: чем ярче и красивее змея, тем быстрее она введёт тебе яд; чем наряднее гриб, тем вернее он отправит тебя на тот свет; а чем изысканнее узоры на спине паука, тем смертоноснее его укус.

Косой знал это на собственной шкуре и потому относился к красоте настороженно. Любое "прекрасное" в здешних местах он мысленно помечал как приманку, обманку, ловушку. В этих краях всё, что манит взгляд, почти наверняка убивает.

Когда люди выбрались из машин и начали переговариваться, Косой огляделся. В стороне, облокотившись на крыло покосившегося джипа, стоял Станислав Хромов – живой, целый, и даже вроде бы без царапин. Ну, этого неудивительно: Хромов всегда держал ухо востро и реагировал первым.

А вот то, что Людвиг Булавкин тоже остался жив, Косого откровенно поразило. Он не ждал его гибели, но уж точно был уверен, что этот паникёр и нытик не выберется целым. Булавкин в опасных ситуациях обычно только и мог, что кричать да рыдать, хватаясь за первого встречного.

Любовь Синявина тоже была среди выживших. Косой припомнил, как она, едва появились жуки с лицами, рванула прямиком к Хромову. Похоже, именно под его командой ей удалось вырваться из того кошмара.

Хромов в это время стоял с каменным лицом, считая оставшихся.

– Одиннадцать, – отрезал он, – всего одиннадцать душ.

Когда они сюда пришли, их было двадцать. И это они ещё даже не добрались до уральских гор. Что будет дальше – даже гадать не хотелось. Вполне возможно, половина из этих одиннадцати не доживёт до рассвета.

– Я ведь говорил, – загнусавил Булавкин, – что надо разворачиваться, а вы полезли в каньон. То чудовище ясно нас предупредило, а вы что? Правильно – сунулись, как в омут с головой.

– Закрой рот, – холодно бросила Синявина, даже не глядя в его сторону.

Но Булавкин, похоже, впервые в жизни ощутил, что может ей перечить. Он даже губы скривил в жалкую усмешку:

– Я ведь тебе говорил, Люба, что не стоит высовываться из крепости. А ты меня слушала? Нет, конечно. Ну и что? Довольна теперь?

– Ты был первый, кто согласился, когда я предложила! – сорвалась Синявина, шагнув к нему вплотную.

– Да кто бы посмел тебе отказать? – ухмыльнулся Булавкин, явно провоцируя.

В воздухе между ними повисла тяжёлая, как свинец, тишина. И Косой подумал, что если они сейчас сцепятся, то жуки с лицами покажутся цветочками по сравнению с этой перепалкой.

Станислав Хромов мрачно прищурился, переводя взгляд с Людвига Булавкина на Любовь Синявину.

– Сейчас уже поздно сотрясать воздух, – произнёс он ровно, но с такой тяжестью в голосе, что спорщики замолкли. – Ты хочешь развернуться и встретить стаю волков? Мы зашли в каньон не от хорошей жизни. Всем нам чертовски повезло остаться в живых, так что хватит тратить силы на перепалки. Сейчас главное – работать вместе, если, конечно, мы хотим выкарабкаться отсюда.

Слова повисли в тягучей тишине. Булавкин и Синявина одновременно отвернулись, каждый уставившись в сторону, будто собеседника рядом и вовсе не существовало.

Косой, наблюдая за этой немой сценой, только хмыкнул про себя. При словах о "совместной работе" у него внутри что-то криво усмехнулось – команда явно трещала по швам, и уже не какими-то мелкими, а настоящими проломами.

Двигаться дальше было невозможно. Впереди раскинулся лес, густой, как переплетение шнуров в старой сети, – кроны почти смыкались над головой, а подлесок был таким плотным, что даже пешком пройти можно было только с мачете. Здесь всё напоминало влажный субтропические джунгли, а не суровую горную местность. Для машин дороги не было вовсе.

– Передохнём, – устало сказал Хромов. В его голосе слышалось такое же напряжение, как в натянутой тетиве. Последние сутки все были как на иголках – ни минуты спокойного сна, вечная готовность схватиться за оружие, потому что следующая тварь может выскочить хоть из-под земли. Люди вымотались до предела, глаза у каждого были мутные, движения – замедленные.

Косой сел на землю чуть в стороне от зарослей, демонстрируя полный упадок сил. На самом деле он берег их, но для вида старался выглядеть так, словно еле держится на ногах. И было от чего: еды не осталось, палаток и одеял – тоже. Ночью придётся мерзнуть прямо на голой земле.

Тут он вспомнил о крысе, которую так глупо оставил в лагере. "Чёрт, хоть бы взял тушку с собой, – подумал он, – сварил бы похлёбку, или просто... поэкспериментировал". Ему даже стало любопытно: если съесть крысиного мяса, появится ли на хитине жука морда крысы? Мысль была настолько нелепой, что Ярослав неожиданно поймал себя на лёгком предвкушении.

– Станислав, – Синявина, сложив руки на груди, уставилась на Хромова. – Объясни всё-таки, что за чёртова миссия заставила тебя вести людей в Урал?

Косой тоже повернул голову, прислушиваясь. Он давно хотел услышать это прямо.

Хромов на мгновение отвёл взгляд, будто что-то взвешивая в уме. В его глазах мелькнуло колебание, но губы сжались в тонкую линию. Он не собирался раскрывать карты. И всё же Косой заметил – за этим молчанием скрывалось не просто упрямство. Там было беспокойство. Настоящее.

Глава 11

С самого начала Станислав Хромов упорно молчал о том, ради чего их потащили в эти проклятые уральские дебри. Даже такие старые волки, как Людвиг Булавкин и Любовь Синявина, явно плутали в догадках. Иначе с чего бы им так настойчиво выпытывать у Хромова подробности?

Косой же, наблюдая за всей этой вознёй, хмыкнул про себя. В голове вертелась мысль: а не связано ли всё это с теми странными переменами, что творятся в горах? Воздух здесь был какой-то другой – густой, тягучий, с горьковатым запахом смолы и прелых листьев, и будто сам давил на плечи, не давая выпрямиться.

Хромов вдруг произнёс, тихо, но так, что каждый в группе услышал:

– Честно сказать, мы и сами не ожидали, что всё зайдёт так далеко. Если бы знали, что перемены будут такими, сюда бы отправили не жалкую дюжину человек, а целый батальон. Могу лишь сказать – я и сам толком не понимаю, что здесь происходит.

Булавкин, похоже, был на пределе. Его лицо перекосилось, глаза сверкнули, и он резко бросил:

– Нам ещё неизвестно, выберемся ли мы отсюда живыми. Так какого чёрта ты прячешься за своими секретами?!

Он сделал шаг вперёд, и теперь между ним и Хромовым не осталось и полметра.

– Мы все в одной лодке! – почти прорычал Булавкин. – Если ты не скажешь правду, твой секрет запросто может нас всех здесь прикопать!

С каждым словом из его рта вылетали капли слюны, оседая на лицо Хромова и на воротники ближайших. Воздух между ними был горячий, тяжёлый от запаха пота, крови и сырой земли.

Хромов не выдержал, резко оттолкнул Булавкина так, что тот пошатнулся и едва не наступил в вязкую, пахнущую гнилью лужу.

– Ты ещё смеешь валить всё на нас?! – резко выпалил он. – Хотя сам первым к нам сунулся. Слышал, ты давно мечтал двинуть в другие крепости. Так что, даже без этой миссии, рванул бы сюда, как миленький! А теперь орёшь, будто мы тебя сюда на смерть сослали!

В группе снова воцарилась тишина, прерываемая лишь далёким глухим эхом – то ли камень сорвался с обрыва, то ли в глубине леса что-то большое задело сухую ветку.

Косой молча следил за тем, как спор между Хромовым и Булавкиным набирал обороты. Для полного антуража ему не хватало разве что горстки жареного арахиса – сидел бы, щёлкал скорлупки и смотрел, как мужики глотки друг другу рвут.

Вдруг рядом, будто ни с того ни с сего, тихо раздалось:

– Есть хочу, – сообщила Ярослава Журавлёва.

Ярослав моргнул, повернулся к ней и даже растерялся:

"А мне-то ты зачем это говоришь?" – пронеслось у него в голове.

– Кинжал, – так же спокойно добавила она.

– Ой-ёй-ёй! – моментально сообразил Косой, кивнул и чуть ли не вытянулся по стойке смирно.

– Не переживай, сейчас накормлю, – пообещал он. – Есть что-то, что ты не ешь?

– Нет, – пожала плечами Ярослава, устраиваясь прямо на землю. Любовь Синявина, садясь, аккуратно постелила под себя кусок ткани, но Журавлёва на такие мелочи внимания не обратила.

Косой же в этот момент заметно скис. Крысу, на которую он рассчитывал, как на ужин, он потерял – пришлось тащить водителя одной рукой, а в другой держать кинжал, так что грызуна попросту некуда было девать. Без неё добывать еду стало куда проблематичнее.

К тому же впереди громоздился тёмный, непроницаемый лес. Ночь сгущалась так, что хоть глаз выколи, и заглянуть внутрь чащи было невозможно. Лезть туда сейчас – чистое самоубийство. Оставалось дождаться рассвета, чтобы хоть понять, что за чертовщина творится между этими искривлёнными стволами.

Видя, что он мрачнеет, Ярослава вдруг сказала:

– Крыса в багажнике. Я прихватила её.

Ярослав удивлённо уставился на неё. Память подкинула смутный образ – среди недавней суматохи она действительно что-то тащила в руках. Он тогда был слишком занят, чтобы всматриваться. А оказывается, она притащила именно крысу, причём здоровенную.

В этот момент он понял, что её находчивость избавила его от кучи проблем. Раньше, в пустошах, он всегда полагался только на себя. Никто не помогал, не подстраховывал. Люди, что подходили в городе с предложением идти вместе на охоту, получали от него отказ.

Дело было не в том, что они слабые или неопытные – просто он не мог им доверять. В диких местах выматываешься быстро, и уж лучше держать рядом зверя, чем человека, которому спину не повернёшь.

Как-то он подумывал натаскать Лёшку , чтобы сбросить с себя часть ноши. Но мысль быстро выкинул из головы: таскать его по пустошам – значит, нарочно тащить на опасность.

А вот сейчас… сейчас он впервые по-настоящему ощутил, что значит иметь рядом настоящего помощника.

Однако Косой быстро отбросил эту мысль. Их отношения с Журавлёвой были не про дружбу – чистая взаимная выгода. Просто молчаливое соглашение в пустошах: он ценил её сноровку, она – его опыт. Ни один из них по-настоящему не доверял другому, они лишь брали от союза то, что могли, пока это было выгодно.

Он подошёл к пыльной машине, открыл багажник и вытащил тушу огромной крысы. Шерсть свалялась в комья, в ноздри ударил густой, сладковато-тяжёлый запах падали, вперемешку с бензиновыми испарениями. Остальные, хоть и выглядели измождёнными от голода, пока не дошли до той черты, чтобы добровольно жевать крысину. Когда солдаты увидели, как Косой держит за хвост это лохматое чудовище, у многих скривились лица – кто-то отвёл взгляд, кто-то поморщился, словно от тошнотворной волны.

Пока они вяло спорили, что делать дальше, Ярослава Журавлёва уже успела собрать сухие ветки и вернулась к брошенной стоянке. Под ногами трещал хрупкий сучковатый лом, ветер шевелил редкие листья, а где-то вдали, в темнеющем лесу, протянулся низкий глухой рык. Она присела у кострища, выложила ветки, но прежде чем щёлкнуть огнивом, Ярослав негромко напомнил:

– Из леса никогда не выходи, поворачиваясь к нему спиной.

Журавлёва приподняла бровь.

– Это ещё почему?

– Потому что большие кошки не могут устоять перед шансом атаковать со спины, – тихо, почти шёпотом, сказал Косой. – Это в их крови. Они даже не осознают, что делают. Так природа устроила.

Он сел рядом, продолжая, словно сам себе:

– В пустошах полно диких кошек. Учитель как-то говорил, что они, может, от домашних пошли, ещё до Катаклизма. Хозяева исчезли, а им пришлось учиться выживать самим. Вот и одичали. Со временем выросли, стали куда крупнее и опаснее. Теперь это уже не мурлыка из-под печки, а убийца.

– Прямо так опасны? – спросила она, щёлкая огнивом.

– Очень, – кивнул Косой. – Но нападать не всегда будут. Всё равно – никогда не подставляй спину. Никто не знает, что там, в темноте.

Он сказал ей это не просто так. В глубине души Ярослав решил: пока есть шанс, стоит продлить этот шаткий союз – ещё пара рук, ещё один взгляд в спину.

Взяв свой старый кинжал, он присел к туше. Лезвие с тихим скрипом разрезало шершавую шкуру, под которой хлюпнуло и блеснула тусклая, тёмно-красная плоть. Запах стал тяжелее, терпко-мясной, вперемешку с болотной сыростью. Честно говоря, Косой рассчитывал пустить крысину на приманку для многоножек – те, по его мнению, жареными были вкуснее любой дичи. Но выбирать не приходилось.

В памяти всплыли недавние встречи с жуками с человеческими лицами – неприятная дрожь пробежала по спине. Интересно, а что будет, если…. Но он отогнал мысль. Сейчас важно другое.

Ярослав быстро отрубил крысе мощные задние лапы, тяжёлые, упругие, и протянул их Журавлёвой.

– Жарь. Остальное потом разберём.

Она насадила мясо на прутья, и вскоре над костром зашипел жир, капая в угли с тихим треском. Аромат – дымный, чуть сладковатый – пополз по лагерю, щекоча ноздри. Ветер подхватил его и унёс на десяток метров.

Ещё мгновение назад Людвиг Булавкин и остальные о чём-то ожесточённо спорили, перебивая друг друга. Но теперь, уловив запах жареного, все как один замолчали. Несколько человек сглотнули, а их глаза, почти не моргая, уставились на костёр. Всё, что казалось важным пару минут назад, растворилось в густом дыме и запахе мяса.

Все повернулись к Косому, словно по команде. В воздухе повисло немое недоумение: он, не моргнув, метнул остатки туши крысы в сторону леса – так далеко, что мясо исчезло в темноте, словно и не было. Его движение было лёгким, почти ленивым, но за ним чувствовалась какая-то странная, неестественная сила.

– Ты чего мясо выкинул? – тревожно спросил Людвиг Булавкин, наблюдая, как мрак глотает отброшенную тушу.

– А с какой стати мне его тут держать? – Ярослав прищурился и, криво усмехнувшись, лениво провёл ладонью по колену. – Чтобы диких зверей сюда приманить? Хочешь – иди сам забери.

Булавкин замялся, на мгновение приоткрыв рот, но слова словно застряли в горле. Потом ухмыльнулся, пытаясь вернуть себе уверенность:

– Да кому охота есть такую мерзость.

– Это потому, что ты ещё ничего по-настоящему мерзкого не ел, – спокойно парировал Ярослав, разглядывая огонь.

Хотя, если подумать, он был почти уверен, что эти ребята в крепости пробовали и похуже. Сколько раз он слышал байки от Учителя о местных аристократах, уплетающих за бешеные деньги "птичье гнездо". Ярослав только и недоумевал – откуда у этих ласточек столько слюней на постройку гнезда? Может, все они больны туберкулёзом? Вот и объяснение старой пословицы про птиц, вынужденных лететь в разные стороны: Разлетелись – и каждый со своим хрипом.

Ярослав усмехнулся этой мысли, но возвращаться к разговору с людьми не стал. Он не собирался тратить силы на тех, кто для него был временными спутниками, а не друзьями. Тем временем толстые крысиные лапы, очищенные от шкуры, уже шипели на огне, и жир с тихим потрескиванием капал в пламя.

Аромат, густой и чуть сладковатый, разнёсся метрах на пятнадцать вокруг, и у многих мгновенно свело челюсти. Ещё минуту назад они что-то спорили, но теперь все разговоры оборвались. Слюна сама наполняла рот, желудки отзывались глухим урчанием.

Ночь вымотала их до последней капли сил. Сначала страх, потом изматывающее бегство – всё это вытянуло из них остатки энергии. Ужин тогда так и не состоялся, и теперь пустые животы будто сжимались изнутри, напоминая, что человеческая воля – вещь слабая перед лицом голода.

Кто-то даже мельком подумал рискнуть и отправиться в лес за отброшенным мясом, но трезвый расчёт быстро взял верх. Косой швырнул его слишком далеко, а в темноте, полной хищников, каждый шаг был как бросок костей с судьбой.

Ветер чуть колыхал листву, откуда-то из глубины леса тянуло влажным холодком и запахом мокрой земли. Где-то вдалеке ухнула сова, и это вдруг отчётливо напомнило, что лес живёт своей жизнью – тихой, настороженной, в которой чужаки всегда под прицелом невидимых глаз.

– Да хоть бы на завтра оставил…, – проворчал Булавкин, скорее себе под нос, чем впрямую. – Мало ли….

Но Ярослав только фыркнул.

– На завтра? – он бросил взгляд на Людвига, в котором сквозило раздражение и лёгкое презрение. – Чтобы всю ночь этот смрад крови вокруг нас стоял, и вся зверьё со всех углов сюда сбежалось? Да ну его к чёрту. Если голод припрёт – добуду что-нибудь свежее. А не припрёт – так и лучше, кишки отдохнут.

Людвиг, на секунду растерявшись, всё же криво усмехнулся:

– Не, я крысу есть не буду. Слишком мерзко.

Весь вечер ушёл на беготню и постоянную настороженность. Страх выжигал силы быстрее, чем любой марш-бросок. К тому моменту, как костёр начал давать устойчивое тепло, в животах у всех бурлило так, что это уже походило на глухую перекличку в пустом подвале.

Пару человек опять стали искоса поглядывали в темноту, туда, куда Ярослав отправил свой трофей, и явно прикидывали – а не сходить ли, не притащить ли обратно? Но расстояние было нешуточным – Косой метнул тушку так, что и при дневном свете её было бы непросто найти.

Чуть в стороне, на краю света от костра, сидела Ярослава Журавлёва. Лицо спокойное, руки – уверенные. В одной – маленькая видавшая виды солонка, которую она то и дело потряхивала, проверяя, не слежалась ли соль. Невинная картинка, если не знать, что эта женщина может за секунду вскинуть карабин и выстрелить, не дав опомниться.

Косой вдруг вспомнил про одну вещицу. Когда он выполнял задание и отказался идти с остальными в уральские горы, дворец – тот самый внутренний, в голове, – выдал ему награду: Базовый свиток дублирования навыков. С тех пор он так и лежал невостребованным, словно кусок железа на дне ящика.

В городе толковых учителей для него не нашлось. Но сейчас… сейчас прямо перед ним сидела идеальная цель. Конечно, этот свиток не подтянет его стрельбу – всё же базовый уровень, не чудо-артефакт. Но у Ярославы явно были и другие умения, стоившие внимания.

Мысль засела в голове, прочно, как заноза. Свитки, как он знал, не такая уж редкость, можно будет потом достать ещё. А вот шанс перенять кое-что полезное от такой, как Журавлёва, выпадает не каждый день.

Он прикрыл глаза и мысленно обратился к своему "дворцу".

– Можешь ли ты перечислить все навыки Ярославы Журавлёвой? – мысленно обратился Косой к своему внутреннему дворцу.

Прежде чем решиться, он хотел точно знать, какими ещё полезными умениями обладает эта хрупкая на вид, но пугающе опасная девушка.

– [Доступ запрещён. Недостаточно полномочий], – отрезал холодный, бесстрастный голос в его голове, будто ударил железом о лёд.

– Эй, да ведь уже изучил у неё один навык! – удивился Ярослав, нахмурившись.

– [Доступ запрещён. Недостаточно полномочий], – тот же безжалостный ответ, даже без малейшей интонации.

Ярослав задумался, как бы переформулировать вопрос, чтобы этот невидимый страж дал хоть крупицу информации.

– Какой у неё уровень боевого мастерства? – спросил он, сменив тактику.

– [Продвинутый], – прозвучало в голове.

Ярослав медленно выдохнул. Теперь он понимал: дворец отвечает только на конкретно поставленные вопросы про определённые навыки – боевые, медицинские, технические. Но стоило попытаться вытянуть весь список, как на тебя обрушивалась холодная стена молчания. Всё это, конечно, было лишь догадкой… но весьма обоснованной.

– А мой уровень какой? – уточнил он.

– [Промежуточный], – констатировал тот же голос.

Ярослав криво усмехнулся. Его умение драться не было плодом какой-то академии боевых искусств – он выковал его в сотнях схваток, где на кону стояла жизнь. Он знал, куда ударить, чтобы враг захлебнулся собственной кровью, и где кость тоньше, чтобы сломалась, как сухая ветка. Но всё это было скорее звериной интуицией, чем выверенной школой боя.

Ярослава же, похоже, владела именно "боевым стилем" – выученным, отточенным до блеска. Разница была ощутимой: она – мастер, он – выживший.

Впрочем, всё решают не только навыки, но и тело. Если её сила и скорость уступают его, то и продвинутое мастерство не спасёт.

Он украдкой оглядел её. Девушка казалась совсем не мускулистой, тонкие плечи, лёгкая фигура. Могла ли она быть сильнее него? Вряд ли.

Но искушение было велико. Продвинутый боевой навык – это не просто умение, это козырь, который может решить, выживешь ты завтра или нет.

Косой сидел на холодной земле, глядя на мерцающие в тлеющих углях угли, и старался сдержать раздражение. В голове всё ещё вертелась мысль о том, что с продвинутым боевым навыком он не только станет увереннее в драках, но и сможет наконец-то воспользоваться тем самым свитком дублирования мастерских умений, если подвернётся человек с навыком уровня "мастер". Этот свиток был словно ключ к сейфу – без "ключа" открыть его и вытащить что-то ценное было невозможно. А без продвинутого навыка – ключа не будет.

– Использовать свиток дублирования навыков, – твёрдо приказал он, мысленно обращаясь к таинственному голосу дворца в своей голове.

И, как молитву, повторил про себя:

"Пусть это будет продвинутый боевой навык…. Пусть это будет продвинутый боевой навык…"

Секунда ожидания показалась вечностью, и вдруг – холодный, безэмоциональный ответ:

[Случайно скопирован продвинутый навык цели: прыжки на скакалке. Вы хотите изучить этот навык?]

– Чего?! – вырвалось у него непроизвольно.

Он тупо уставился на Журавлёву. Ну вот кто бы мог подумать, что женщина с такой грацией, мастерством в обращении с огнестрелом и прицелом, от которого дрожали бы руки у любого стрелка, прячет в своём арсенале… продвинутые прыжки через скакалку.

– Чёртовы прыжки…, – пробормотал он, – какого лешего именно их-то свиток и скопировал?!

Мысли его метались: А что, собственно, включает этот "продвинутый" уровень? Могу ли я, прыгая, делать сальто назад? Крутиться в воздухе, как циркач?

В это время Ярослава подняла на него взгляд – холодный, равнодушный, как зимнее утро, – и спросила:

– Когда будет готово мясо?

Ярослав чуть не подавился воздухом. Мясо! Да какое к чёрту мясо, когда свиток снова выкинул мне какую-то нелепицу? Всё, что казалось важным секунду назад, вдруг обесценилось, а ощущение, что свиток дублирования – капризная и непредсказуемая штука, только укрепилось.

– В пустошах мясо надо жарить дольше, – буркнул он, стараясь скрыть раздражение, – и воду кипятить не меньше десяти минут, прежде чем пить.

Ярослава в ответ лишь лениво приподняла руку и показала на часы на запястье. Часы были дорогие, из тех, что в крепостях носили только люди с весом и связями.

– Не боишься отравиться? – спросил он.

– Пока я жива, всегда есть шанс заболеть, – спокойно ответила она, как будто говорила о погоде.

Она достала крошечную солонку и аккуратно посыпала ею кусок крысиного мяса, от которого пошёл тёплый, плотный запах, заставивший желудки остальных сжаться. Где-то сбоку Людвиг Булавкин и ещё пара человек сглотнули слюну, не в силах отвести глаз.

Ещё минуту назад все вроде бы держались, но теперь, когда тёплый аромат копчёного жира и прожаренного мяса поплыл над стоянкой, голод ударил по ним, как кулак в живот.

– У кого есть еда? – хрипло спросил Станислав Хромов.

Ответом было дружное:

– Нет.

Ярослав скривился. Он прекрасно помнил, как некоторые из этих людей перед выходом в горы тихо прятали в рюкзаки что-то съестное. Но теперь те же самые люди, не моргнув, отрицали.

Взгляд у всех был одинаковый – голодный, замкнутый. И в этом взгляде читалось одно: Если у тебя есть то, что может спасти тебе жизнь, ты никому этого не отдашь.

Кроме того, Косой вдруг отметил то, что раньше как-то ускользало от внимания: у многих солдат частной армии оружия попросту не осталось. Пустые кобуры, висящие впустую ремни, зажатые в руках палки вместо винтовок – всё это говорило само за себя. Неужели они и впрямь в панике выкинули то единственное, что могло бы спасти им жизнь, лишь бы бежать быстрее?

Он скривился.

Неужто они настолько глупы?..

Тишину прорезал недовольный голос Любови Синявиной, яркой красавицы крепости, чьё имя знали все:

– И как мы теперь выживем без еды? Почему вы, чёрт возьми, ничего не взяли с собой?

Один из солдат, худощавый, с серым лицом и заросшей щетиной, ухмыльнулся, в его улыбке блеснуло что-то почти звериное:

– А ты сама-то разве не сделала то же самое?

Любовь на мгновение растерялась и сделала инстинктивный шаг назад. Она вдруг заметила, что несколько мужчин смотрят на неё так, будто оценивают не как человека, а как добычу. В их взглядах горела тяжёлая, липкая злоба, смешанная с голодом – и не только по еде.

В крепости она была звездой. Не просто женщиной – символом красоты и недосягаемости. Её точёная фигура, лёгкая походка, привычка летом щеголять в коротких юбках, открывающих стройные бёдра, делали её объектом тайных фантазий сотен людей. Но там, за толстыми стенами, её могли только разглядывать издалека. В крепости все ещё притворялись цивилизованными.

Здесь же, в пустошах, царили другие законы. Вернее, никаких законов не было вовсе. Ни вежливости, ни суда, ни полиции. Здесь действовали только сила и жестокость. И если что-то случится, никто и никогда об этом не узнает.

Сердце Синявиной сжалось. Она почти неосознанно начала медленно перемещаться ближе к Косому. Абсурдно, но в этот момент "беженец", которого многие считали диким зверем, казался ей надёжнее и безопаснее, чем собственная группа. Он, по крайней мере, умел смотреть в глаза и не прятал зубы за фальшивой улыбкой.