Текст книги "Евдокия Московская"

Автор книги: Константин Ковалев-Случевский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 24 страниц)

Некоторые именитые предки и предшественницы

Гром их пробудил её спящую славу и народу уничижённому

возвратил благородство духа.

Н. М. Карамзин

Как мы уже говорили, род княжны Евдокии был очень знатным. Стоит рассказать об этом подробнее.

Во-первых, она принадлежала к правящей на Руси династии Рюриковичей. Поразительно, но когда Евдокия вышла замуж за московского князя Дмитрия (будущего Донского), то прапрадеды сей семейной пары были братьями!

Во-вторых, среди её предков было немало выдающихся людей своего времени. О некоторых из них не только важно рассказать, но и не менее важно проследить связь времён и преемственность некоторых поступков и действий, которые совершила в будущем Евдокия, основываясь на опыте и духовном завещании своих предшественников.

Общим предком Дмитрия и Евдокии был великий князь Всеволод Большое Гнездо. А значит, и Юрий Долгорукий, и Владимир Мономах, и, естественно, Ярослав Мудрый, Владимир Святой, князья Святослав и Игорь, и великая женщина – правительница Руси – княгиня Ольга.

Стоит ли нам так глубоко заглядывать в историю? Когда мы говорим о четырнадцатом столетии, то зачем нам столетие десятое? Но ведь для нас важно то, что имена женщин Руси – каждое на вес золота, а их жизнеописания – большая редкость. Поэтому княгиня Ольга для нас остаётся образом исторической героини, о которой передавались сведения от поколения к поколению, от отцов к сыновьям, от матерей к дочерям. Образ правительницы-женщины необходим, чтобы понять, чем жила и как проявилась в будущем княжна Евдокия.

В конце первого тысячелетия от Рождества Христова Русь была на пороге открытий и перемен. Мало кто ведал тогда суть священного слова. Но появилась женщина, жена, мать, великая правительница, которая просветилась сама и просветила свой народ. Она первая из правителей Руси приняла христианство. Имя её – святая равноапостольная великая княгиня Ольга. Вот что рассказала нам о ней «Повесть временных лет»: «Была она предвозвестницей христианской земле, как денница перед солнцем, как заря перед рассветом. Она ведь сияла, как луна в ночи; так и она светилась среди язычников…».

Равноапостольная Ольга была из известного рода Гостомысла. Летопись Иоакимовская указывает, что она вышла из древнерусской династии князей Изборских. И хотя родилась она в языческой семье и муж её – великий князь Игорь – сам был тогда последовательным язычником, она сумела преодолеть духовные оковы древности и стала примером христианского подвижничества.

Великая княгиня Ольга осталась в памяти как женщина-государственница, она руководила страной много лет, и сам факт этот является по-своему исторически уникальным. Княгиня совершила паломничество в Константинополь, где в 955 году встретилась с императором Константином VII Багрянородным и патриархом Феофилактом. Эта встреча подвигла её к принятию крещения с именем Елена, в честь святой равноапостольной царицы Елены. Восприемником княгини Ольги стал византийский император Константин. Она возвратилась в Киев со святым крестом, иконами и важными богослужебными книгами. Так началось её апостольское служение на Руси.

Княгиня Ольга воспитывала своего маленького внука, будущего святого равноапостольного великого князя Владимира так, что он сумел повести государство и народ в сторону христианства. Недаром считалось, что воспитание детей – это важнейшее дело и святой подвиг.

Скончалась она в июле 969 года, с просьбами к противившемуся ей сыну-язычнику князю Святославу похоронить её не в кургане, а по христианскому обряду, без поминальной языческой тризны. Спустя некоторое время внук святой княгини великий князь Владимир возвёл в Киеве каменный храм в честь Пресвятой Богородицы (знаменитую Десятинную церковь). Сюда и были перенесены мощи святой равноапостольной Ольги, над гробницей было устроено оконце, как говорят, – оно само открывалось, когда кто-то приходил сюда с верой.

Похожи ли были судьбы двух женщин-правительниц Руси – Ольги и Евдокии? Пусть каждый сам ответит на этот вопрос после прочтения данной книги.

Нельзя не вспомнить здесь ещё об одной женщине в русской истории, о которой, к сожалению, мало кто знает до сих пор. Некоторые читатели, возможно, впервые узнают её имя. Давайте же откроем книгу истории и прочитаем несколько строк о той, которая ещё в XII столетии стала примером для княжны Евдокии Дмитриевны, что засвидетельствовано летописями, не случайно сравнивавшими этих двух великих русских правительниц.

То была первая жена князя Всеволода Большое Гнездо. Полное её имя Мария Ясыня. Странное, не правда ли? Её считали интересным и необычным человеком, современники её ценили и уважали. Некоторые летописи восхваляли её без оглядки: например Лаврентьевская или Троицкая. В тех рассказах она предстаёт перед читателем как исключительная женщина, которая вела благочестивый образ жизни, спешила милосердствовать, покровительствовала церкви, была щедра на помощь другим. Летописи сравнивали её с великими женщинами истории и величали «российской Еленой, Феодорою, второй Ольгой», имея в виду мать императора Константина, воздвигшую Крест Господень, византийскую императрицу Феодору – великую правительницу государства, и русскую княгиню.

Ныне идут споры о происхождении Марии Ясыни. У неё было странное отчество – Шварновна (оно сохранилось на её гробнице). Кто-то считает (с подачи историка Н. М. Карамзина), что она была потомком чешских или богемских князей (Шварн напоминает имена Сваромир или Svamy, с чешского – красивый, пригожий; Шварн – является важным именем для рода Рюриковичей, в XII—XIII веках некоторые исторические деятели носили это имя), а другие выдвигают версию, что она была аланской принцессой, с Северного Кавказа (Ясыня – значит яска, осетинка), хотя имя отца – Шварн – здесь выглядит неясно. Мы не станем здесь обосновывать или принимать ту или другую версию. Пока для окончательного определения нет точных данных. Обе версии – заслуживают внимания. Не станем и поддаваться эмоциям, которые иногда перекрывают факты.

Как могла такая необычная женщина оказаться на Руси XII века? Тут надо сказать, что среди жён великих государственных деятелей Средневековой Руси и их родственников находились ещё более интересные люди, потому Мария Ясыня – это ещё не самая трудная загадка. Важно – кем она была, как жила и какую память оставила после себя. А вот тут она в числе авангарда, ибо вошла в число местночтимых святых.

Князь Юрий Долгорукий имел в Киеве воеводу Шварна. Они вместе сражались, в бою стояли бок о бок, особенно в междоусобных разборках или в походах на половецкие земли. Самое последнее известие о Шварне датировано 1168 годом, где рассказывается, что он был захвачен половцами в плен и они потребовали за него большой выкуп. Был ли он заплачен, освободили ли его – неизвестно. Но не случайно младший сын Юрия Всеволод взял в жёны дочь Шварна Марию, слывшую красавицей. Карамзин писал о Всеволоде: «Первой его супругой была Мария, родом Ясыня, славная благочестием и мудростию».

Что поразительно – Мария Шварновна родила князю Всеволоду такое же количество детей, какое два столетия спустя подарила своему мужу – Дмитрию Донскому – его супруга Евдокия, – двенадцать! Но и этого мало: они обе родили по восемь мальчиков и по четыре девочки! Магическая цифра, выручавшая русское великокняжеское престолонаследие, создавая большое поле крепких семейных традиций и возможности вариативного развития института верховных правителей. По причине многочисленной семьи князь Всеволод и получил прозвище Большое Гнездо. А вот князя Дмитрия, победителя Куликовской битвы, так никто не величал. А могли бы!

Как повторялись биографии этих двух женщин – Марии и Евдокии! Обе вышли замуж в раннем возрасте, родили и воспитали много детей, некоторые из них стали правителями Руси, строили храмы, украшали монастыри и прикладывали усилия для обустройства государственной жизни. Обе основали каменные соборы и монастыри, куда потом пришли, чтобы принять монашеский постриг и затем упокоиться с миром. Так они и лежали столетиями: Мария Ясыня – в Успенском соборе Княгинина монастыря града Владимира, а Евдокия Дмитриевна – в Вознесенском соборе Московского Кремля. Обе связаны с чудесами, вокруг них происходившими, обе позднее вошли в число местночтимых святых.

Никоновская летопись повествует о предварительных действиях перед закладкой Марией храма во Владимире: «Боголюбивая великая княгиня Мария сотворила дело, достойное памяти: подражая праву праведного Авраама, она купила часть земли на строение церкви и монастыря во славу Богу и Пречистой Богородицы». Затем последовала закладка здесь каменного собора. По Лаврентьевской летописи дело затем происходило так: «Заложи благоверный князь великый Всеволод Гюргевич церковь камену во имя святое Богородицы Успенья в манастыри княгинине». Обитель «княгинина» обустроилась тогда очень быстро. Успенский собор мог быть уже построен в декабре 1201 года, так как есть сообщение, что там похоронили сестру княгини Марии. Монастырский собор стал усыпальницей женщин Владимирского великокняжеского дома, как позднее собор Вознесенский, основанный княгиней Евдокией, – дома Московского.

Карамзин в своей «Истории» поведал: «В последние семь лет жизни, страдая тяжким недугом, она изъявляла удивительное терпение, часто сравнивала себя с Иовом, и за 18 дней до кончины постриглась; готовясь умереть, призвала сыновей и заклинала их жить в любви, напомнив им мудрые слова Великого Ярослава, что междоусобие губит князей и отечество, возвеличенное трудами предков; советовала детям быть набожными, трезвыми, вообще приветливыми и в особенности уважать старцев».

Мария Ясыня приняла монашеский постриг с именем Марфа 2 марта 1206 года. Спустя 12 дней она скончалась. Гробница её была устроена у северной паперти заложенного ею в камне Успенского собора.

Для чего мы так подробно рассказываем о некоторых параллелях в жизни двух выдающихся женщин русской истории? Это неслучайно. Ибо спустя два столетия после кончины Марии Ясыни в одной из летописей её имя переплетётся с именем княгини Евдокии. По всей видимости, Евдокию Дмитриевну очень интересовали жизнь и деяния её предшественницы, родственницы, прямого предка. Можно даже говорить, что Мария Ясыня могла стать для неё образцом. Ведь сколько мы видим совпадений в их жизнеописаниях! Возможно также, что Евдокии с детства рассказывали о наследии великой княгини из Владимира.

Причиной нашего внимания к этому человеку является короткая запись в Московском летописном своде начала XV века, который создавался не без желания и влияния, а может быть, даже и под руководительством княгини Евдокии. В нём деяния Марии Ясыни представлены как очень важные, душеполезные, она прославлена как особенная личность, выдающаяся женщина и правительница.

Известно, что перед пострижением в монастырь Мария обратилась к сыновьям с поучениями – как им жить далее, быть в любви друг к другу, дружить, почитать старшего и проявлять заботу о своём княжестве. Рассказ об этом поместили в Своде, повторяется он и в старых Житиях Марии: «Сыновья мои, хочу отойти от света сего. Имейте между собою любовь, Бога бойтесь всею душею своею, епископам, и иереям, и диаконам, и всякому чину священническому не стыдитесь подклонять главы, потому что они пастыри словесных овец и предстатели Тайной Трапезе Его. И в монастырях поусердствуйте взыскать домы святых и молитвы, и благословения от них принимайте. Особенно же всякого монаха не минуйте без поклона. Больных посещайте, алчущих и жаждущих накормите и напоите, нагих оденьте. Имейте чистоту в себе, пост и молитву любите, более же всего милостыню, ибо она поставит вас пред Богом. И преклоняйте главу пред всяким старейшим среди вас, не давайте сильным обижать меньших, судите сироте и оправдайте вдовицу. Трезвость имейте, гордость возненавидьте, ибо она и ангелов с неба свела». Как это напоминает эпоху после кончины Дмитрия Донского, когда давались поучения и советы потомкам, когда бразды устроения престола взяла на себя его вдова – Евдокия (об этом мы расскажем позднее)!

Но для нас важно следующее. Московский свод, рассказывая о деяниях самой Евдокии Дмитриевны, вдруг представил её схожей с княгиней Марией Ясыней. Особенно, когда Евдокия стала строить храм Рождества Богородицы в Кремле, в память о своём супруге и его победе на поле Куликовом. В летописи так и отмечено, что сделала она это лучше других и не хуже «Марии, княгини Всеволода, внука Мономахова, иже во Владимире», припоминая, видимо, закладку Марией владимирского Успенского собора.

Редкое сравнение для женщин Средневековой Руси! Особенно, когда речь идёт о летописной перекличке сквозь столетия, которая всерьёз возможна только со стороны умов проницательных и знатоков, понимающих смысл в истории.

Как известно, росла будущая Евфросиния Московская в Суздальском княжестве, славном своими традициями и святостью предков. И до неё в русских землях были известны четыре почитаемые Евфросинии. А именно.

1. Евфросиния Полоцкая (в миру – Предислава), княжна, игуменья (скончалась в 1173 г.). Почитание 23 мая и 12 июня.

2. Евфросиния Муромская (в миру – Феврония), княгиня (скончалась в 1228 г.). Почитание 25 июня и 4 сентября.

3. Евфросиния Суздальская (в миру – Феодулия), княгиня, преподобная (скончалась в 1250 г.). Почитание 18 и 25 сентября.

4. Евфросиния Кашинская (в миру – Анна), княгиня Тверская, схимонахиня (скончалась в 1338 г.). Почитание 12 июня, 21 июля и 2 октября.

Великая княгиня Евдокия – будущая святая преподобная Евфросиния Московская, – безусловно, встала в один ряд с именитыми предшественницами-подвижницами. И также, безусловно, по преданию она знала во всех подробностях и жизнь, и подвиги Евфросинии Полоцкой и Евфросинии Муромской. Но две другие тезоименитые святые стали для неё особенными. Евфросинию Суздальскую ей приводили в пример родители, суздальские правители, а о княгине Анне Кашинской – супруге святого благоверного великого князя Михаила Ярославича Тверского, замученного в Орде в 1318 году, знали все современники Евдокии, ибо были ещё живы свидетели тех событий.

Родителями Феодулии были святой мученик князь Михаил Всеволодович Черниговский и дочь Романа Мстиславича Галицкого, имя которой нам неизвестно. По более позднему Житию мы узнаем, что княжна стала вымоленным ребёнком, ибо до этого у них не было детей. Отец Феодулии был замучен в Орде, матушка быстро скончалась. Но воспитание ей было дано на высоте, грамоте полностью она была обучена и в девять лет читала сложнейшие духовные книги.

В возрасте чуть более 12 лет (иногда считают, что ей было уже 15 лет) она отправилась к родственникам в Суздаль, где её предполагали выдать замуж за брата Александра Невского – тринадцатилетнего Фёдора Ярославича. Завидный брак, хотя по возрасту и «молодой», однако в то время такие династические браки были возможны. Но пока Феодулия ехала, юный князь неожиданно скончался (есть даже версии, что умер жених в день свадьбы).

После приезда в город княжна стала жить не при дворе, а в женском монастыре. Затем приняла постриге именем Евфросиния (в честь святой Евфросинии Александрийской). Девичий монастырь был новым, основанным недавно, в 1207 году. А за год до его основания в Суздале скончалась княгиня Мария Ясыня, которая, возможно, и вдохновила открытие обители, или же обитель даже была освящена в память о ней. Монастырь посвятили церковному празднику Ризоположения, связанному с чудесами Пресвятой Богородицы (иногда эту обитель путают с Покровским Суздальским женским монастырём, основанным позднее, в 1364 году при отце Евдокии Дмитриевны, будущей супруги Дмитрия Донского, – князе Дмитрии Константиновиче).

Есть предание, что во время набега войск хана Батыя, разоривших Суздаль, именно Ризоположенский монастырь остался в целости. И произошло это благодаря молитвам Евфросинии. Пройдёт время, и Евфросиния Суздальская (Феодулия) станет настоятельницей сей обители. А после кончины её мощи положат в соборной церкви Ризоположенского монастыря (с XVI века ставшей каменной).

Знала об этом великая княгиня Владимирская и Московская Евдокия Дмитриевна, как не знать. Всё детство она провела в Суздале. То есть в Ризоположенскую обитель приходила на молитву регулярно. Но ещё более важным событием, запечатлённым детской памятью Евдокии, была инициатива со стороны Евфросинии Суздальской, воплотившаяся позднее в реальность, – основать в Суздале ещё один монастырь, Троицкий, который бы предназначался для вдов, готовых провести остаток дней жизни в молитве. Тогда попросту говорили – обитель для «мужатых жён», решивших принять монашеский постриг. Этим он отличался от «девичьего» – Ризоположенского.

Многое из этого потом воплотит Евдокия уже в стольном граде Москве.

Если перечислять всех многочисленных предков и предшественниц Евдокии, то придётся написать несколько томов. Мы привели некоторые примеры из жизни тех великих женщин, которые внесли в историю Руси неоценимый вклад, такой же по важности и объёму, какой привнесла собой и княгиня Евдокия Дмитриевна.

Такова была вкратце история семьи, в которой родилась и выросла будущая великая княгиня Московская Евдокия. Исторические источники дают нам здесь лишь скупую информацию, но теперь мы уже хорошо понимаем, что родной для неё великокняжеский Суздальский и Нижегородский дом был в те времена весьма известен и почитаем на Руси.

Детство и юность

России определено было высокое предназначение.

Её необозримые равнины поглотили силу монголов…

А. С. Пушкин

Юная княжна росла быстро. Как это было принято – участвовала во всех главных событиях, происходивших на Руси и в родном Суздальско-Нижегородском княжестве. Вместе с опытными наставницами была сведуща во всём, ведь нужно было набираться опыта не только для будущего умения быть женой и строить семью, но и управлять княжеством.

Увы, но не балуют нас история и летописные источники сведениями и подробностями из жизни княжны Евдокии, или Авдотьи (так её величают некоторые летописи). Каждое напоминание или намёк на неё в летописи – уже событие.

Самые величайшие победы своего будущего мужа – на реке Воже и на поле Куликовом – княжна застанет позднее. И собственными глазами увидит и радость вернувшихся после сражений русских ратников, и сияние на солнце дружинных доспехов и стягов, и плач по убиенным, и длительные поминальные службы во всех московских храмах в память о павших.

Жизнь даже в городских стенах была непроста, полна трудностей.

Глава о детстве княжны Евдокии могла быть весьма короткой. Когда пишутся жизнеописания, то, как правило, они начинаются с отрочества. Отступать от этого обычного распорядка и нам не имело смысла, однако беда в том, что тому могли бы помешать некоторые обстоятельства.

А именно: в настоящее время действительно мало известно что-либо, связанное с её жизнью до зрелого возраста.

Пока неизвестно. Пока – означает, что есть ещё надежда на возможные находки в архивах или старинных рукописях, пусть иллюзорная. День рождения даже у простого жителя того времени (а речь идёт о XIV столетии) не совпадал с днём крещения, а потому к нему не относились с большим вниманием и важностью.

Какова причина такого забвения в истории? Чтобы ответить на этот вопрос (а их будет немало в этой книге), следует совершить небольшой экскурс в историю Средневековой Руси.

Как известно, родословные в то время велись только в великокняжеских и княжеских семьях, иногда также среди иерархов Православной церкви, в особенности среди митрополитов и в будущем – патриархов. Составление родословного древа и занесение его в книги и летописи были не только и не столько забавой, это имело важнейшее юридическое значение, позволяло прослеживать вопросы наследования, преемственности власти и собственности. Без точных записей имён, дат рождения и смерти невозможно было бы правильно определить – кто, чем и как должен владеть, кому, что и когда перешло в наследство или в отчину. Но самое главное – таким образом можно было предотвратить самозванство, явление не столь распространённое на Руси в XIV веке, но известное в будущей истории. Для остальных людей специально никто родословием не занимался. Для того чтобы хотя бы имя попало в летописи, нужно было по крайней мере совершить нечто из ряда вон выходящее. Например, подвиг в великом сражении.

В ещё большей степени отсутствие дат рождения и даже кончины касалось… женщин. Ведь они, как говорится, были «не в счёт». Наследование происходило по мужской линии. И каждый новорождённый мальчик был ценен. Он и попадал в родословные.

Если уж и писали о женщинах, то только потому, что они вступали в очень важный брак, занимали самые верхние строчки в иерархии того времени.

Но можем ли мы хотя бы предположить, как могла складываться юная жизнь княжны Евдокии? Самый лучший способ ощутить это – найти описания жития современников, которые бы прошли похожий жизненный путь, и при этом хотя бы кое-что о них было бы нам известно.

Порой составители житий придавали общие черты некоторым сведениям о детстве того или иного человека. В таких кратких (очень кратких) жизнеописаниях мы узнаем, что в христианских княжеских семьях главное значение придавалось в то время соответствующему воспитанию и образованию. Не приходится сомневаться, что будущие подвижники и подвижницы были весьма смышлёными в детстве, их отличали не только усердие, но и развитость ума, стремление к достижению знаний. «Ещё ребёнком, – так описывалось детство современника Евдокии, – с малолетства отдан он был учиться грамоте, и скоро всю грамоту изучил так, что через год читал каноны и стал чтецом в соборной церкви. Он превосходил многих сверстников хорошей памятью, остроумием и быстротой мысли, в учении преуспевал, рос отроком благоразумным, возрастая разумом душевным, телом и благодатью».

Духовное воспитание и образование предопределяли и дальнейший жизненный путь девочки. В период постоянных междоусобных войн, страшных набегов полчищ Золотой Орды с востока, угроз с запада от Литвы, ужасного разорения городов и сёл, непомерной дани, умаления ценности человеческой жизни юные княжны обучались быть будущими матерями, от которых зависело количество детей в семье.

А вот и ещё один штрих к картине воспитания в то время. Неординарную личность всегда отличает ещё нечто, связанное с глубокими знаниями и широким кругозором. Вполне вероятно, что девушка (следуя житию современника) могла бы получить и такую характеристику: «Желая большего разума, научилась любомудрию, то есть философии, и греческой грамоте и книги греческие изучила, и хорошо читала их и постоянно хранила у себя…»

Неслучайно мы находим такое выражение в «Стоглаве»: «Праздность злу начало есть и погубление».

При обучении женщин в то время использовались «еллинские» (греческие) книги. По ним, конечно же после церковнославянских книг, изучали грамоту, математику, азы философии, риторики, даже «врачебную хитрость» и календарь, пение и некоторые иностранные языки. В итоге мы знаем многие браки, когда русские княжны просто и без труда выходили замуж за иностранных правителей, включая византийских, а также европейских принцев и королей. Жили они там вполне успешно и слыли хорошими невестами. Современницы Евдокии как раз известны такими браками. Впрочем, её дочери в будущем испытали это на себе.

Однако некоторые девушки уходили в монастыри и не раздумывали о замужестве. Хотя для княжеских светских семей будущий брак был очень важен.

Представим себе молодую девушку эпохи середины XIV века, думающую о своём будущем. Каков был выбор? Небольшой. Какой бы родовитой она ни была, будущая жизнь была почти предопределена. И главной дорогой становилась, конечно, судьба матери, жены – если не героя своего отечества, то, по крайней мере, главы собственного дома. Военное дело в той или иной форме не было уделом женщин. Мужчины – пахари и ремесленники, торговцы и бояре в определённый момент (и довольно часто) должны были сложить свои инструменты и взяться за мечи, копья, рогатины или дубинки, чтобы защитить своих близких и своё добро. Большинство жизненных проблем решалось с позиции силы.

Но женщины не воевали. Они были хранительницами домашнего очага.

Однако был и ещё один путь, который на первый взгляд мог бы показаться уходом от бытовой реальности. Этот путь – духовный, связанный с жизнью православной церкви. Нельзя утверждать, что в те времена такой выбор жизненного пути был очень «удачным». Православие хоть и утвердилось на Руси, но ещё не стало религией абсолютного большинства. Язычество продолжало процветать во всей своей силе и в разных формах. Примером этого могут служить некоторые летописные рассказы или жития, где мы видим, что существовали целые народы, абсолютно далёкие от христианства и даже не слышавшие о нём. Просветительская и миссионерская деятельность продолжалась и развивалась.

Уйти в монастырь значило обречь себя на непонимание окружающими и на возможные лишения, вплоть до голода и всяческих поношений. Монастыри на Руси ещё только строились и развивались. Большинство из наиболее известных обителей ещё лишь закладывались и представляли собой порой маленькие деревянные посёлки из нескольких домишек, в которых проживало по одному или по несколько подвижников, иногда с утра до вечера труждающихся, неизвестно чем питающихся и непонятно откуда добывающих себе хлеб насущный. Только редкие крупные города могли похвастаться своими укреплениями, да и не всегда каменными (например, каменный Кремль в Москве был построен как раз во времена Евдокии – в 1367 году).

Женские же монастыри тогда на Руси были большой редкостью. Для женщины уход в монастырь означал отказ от мирской суеты, от семейной и уютной домашней жизни. Такой «уход» не поощрялся в светской среде. Девушка, не способная к деторождению или домашнему хозяйству, не желающая строить семью, в те времена могла стать предметом многочисленных упрёков и насмешек.

Но мы знаем, что Евдокия росла как обычная девушка, в миру. И, видимо, она была внешне весьма привлекательна. Неслучайно на неё обратил внимание её будущий муж, когда она была ещё в совсем малом возрасте.

Есть одна «зацепка», которая приоткрывает нам тайну о том, чему училась юная княжна Евдокия и как происходило её образование. Знакомство её и жизнь рядом со святителем Дионисием Суздальским (о котором подробно мы расскажем позднее) привели некоторых исследователей к выводу, что возможным её учителем был старец Нижегородского Печерского монастыря, проповедник и духовный писатель Павел Высокий. Монастырь был основан Дионисием, который позднее станет епископом и будет претендовать на митрополичью кафедру в Москве. И в стенах обители тогда проявили себя несколько выдающихся его учеников. Одним из них и был инок Павел.

Известных из летописей людей, проживавших в Суздальско-Нижегородском княжестве в середине XIV века, едва ли наберётся более трёх десятков. А тех, кто сыграл важную роль в истории Руси – и того меньше. Невозможно утверждать, что они не знали друг друга. Тем более, что Печерский монастырь был средоточием духовности, образования и просвещения.

Как и чем мог повлиять на быстро познающую мир княжну Евдокию скрывающийся за стенами монастыря духовный мыслитель? Попытаемся ответить на этот вопрос.

Когда Павел Высокий скончался, то в записи за тот, 1382 год (вариант даты – 1 января 1383 года), Симеоновская летопись и Рогожский летописец характеризовали его так: «Книжный вельми и философ велий и безмолвия имяше много; егда же беседы время бываше ему, многоразсуден и полезен зело, и слово его солию божественною растворено… писаше же книги учительныя многи и по епископом посылаше…»

Редкие для того времени слова! И как подобраны, чтобы описать человека, обладающего, по всей видимости, особенными дарованиями и талантами!

Много было споров – что же считать наследием старца Павла. Ибо не сохранилось подписанных им рукописей. Но есть некоторое количество созданных в это же время произведений, которые в конце имеют запись: «Сочинитель инок». А то и заголовок: «Поучения отца духовного» или «Поучение некоего отца духовного». И всё это рукописи XIV века.

По стилю, характеру написания и тематике этих сочинений уже в XIX столетии известный исследователь, архиепископ Филарет (Гумилёвский) в своём труде «Обзор русской духовной литературы, 862—1720» отнёс их к авторству инока Павла Высокого. Данные труды, по мнению архиепископа, «по языку и содержанию современные учительному Павлу».

Что же это за труды? Историк церкви Филарет включил в их число такие произведения, рукописи которых были как XIV, так и в списках XV и XVI веков: «Поучение избрано от книг, како жити крестьяном», «Поучение ко всем православным Христианом», «Слово ко всему миру», «Поучение отца духовного к детям», «Поучение некого отца духовного к сыну, како творити милостыни», «Поучение о лихоимстве и пьянстве», «Поучение о праздновании духовном и пьянстве», «Слово о умерших», «Слово о хрестьянстве».

Если предположить, что эти труды расходились в списках, особенно среди образованных людей, принадлежавших к правящему дому Суздальско-Нижегородского княжества, а значит, попадали в руки княжны Евдокии, то мы можем себе представить уровень образованности нашей героини. Здесь содержались наставления на многие случаи жизни, особенно на бытовые темы, связанные с проблемами нравственного поведения, милосердия и братолюбия. И мы будем считать, что старец Павел Высокий – современник Евдокии, известный тогда человек, – естественно, был её учителем, прямым или косвенным. И будем так считать, пока кто-то не докажет обратное.

Итак, годы летели, Евдокия взрослела, наступала зрелость. А далее начиналась совсем другая жизнь…

Можно много рассуждать о том, что происходило в то время на Суздальской и Нижегородской земле. Однако мы всё равно не сможем сказать почти ничего в подробностях – как росла и чем «дышала» юная княжна. Как мы уже говорили, летописи почти ничего не рассказывают нам об этом.

Но вот, наконец, самое первое летописное упоминание о княжне Евдокии. И оно уже связано с заключением брака. Однако на самом деле речь шла о ещё юной девушке: ведь княжне в то время исполнилось всего лишь 13 лет. Правда, на Руси была практика вступления в брак даже в более раннем возрасте. Зрелость приходила очень рано. Да и браки многие совершались для устроительства великокняжеской жизни, укрепления власти и упрочения союзничества.

Другое дело – счастливый ли это мог быть брак? И тут некоторые скажут – как повезёт! А более мудрые заметят – как Бог даст!