Текст книги "Евдокия Московская"

Автор книги: Константин Ковалев-Случевский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 24 страниц)

Наконец, в том же, 1407 году почти одновременно с великой княгиней в Звенигороде скончался великий старец – преподобный Савва Сторожевский.

Преподобная Евфросиния Московская никогда не стремилась к тому, чтобы запечатлеть свои подвиги или заслуги, – никто не записывал за ней каждый её шаг, действие или поступок. И среди многочисленных белых пятен в реальном её жизнеописании мы можем с наибольшей точностью и вероятностью привести лишь небольшой список дат, в котором, конечно же, есть даты её пострижения и кончины.

Однако даты того времени требуют уточнения. Одна из причин – формы летоисчисления, которыми пользовались наши предки и которые не совсем совпадают с теми, что действуют сегодня.

В XIV веке в Древней Руси существовал другой календарь. Летоисчисление производили от Сотворения мира. Казалось бы – что особенного? Ничего, кроме того, что переводить один календарь в другой не всегда представляется простым делом. Любой историк знает, что для перевода дат нужно отнять (или наоборот – прибавить) 5508 лет. То есть 1407 год от Рождества Христова – это (1407 + 5508) 6915 год от Сотворения мира.

Однако в разное время на Руси новый год начинался с разных месяцев. В одном случае – с марта, а в другом – с сентября. Таким образом, несколько месяцев между сентябрём и мартом – ровно полгода! – при исчислении словно бы повисают во времени. Например, летописец отмечает, что какое-то событие произошло в ноябре 6900 года. Но при переводе в другой календарь можно предположить, что оно имело место или в ноябре 1392 года, или в ноябре 1391 года, в зависимости от того, что имел в виду автор. Но мы не всегда знаем – что он имел в виду! То есть иногда требуется отнимать не 5508, а 5509 лет. Так проявляются некоторая двойственность и неопределённость в вычислениях.

Существует и ещё одна важная проблема перевода календарных дат из одного летоисчисления в другое. Назовём её так: неизбежное накопление ошибки в исчислении времени. Мы же знаем, что время не всегда абсолютно точно. Даже в летах – есть года «нестандартные», високосные. Некоторые мгновения, не укладывающиеся в сутки, мы просто не считаем, они настолько малы, что не имеют особого значения. Но только до поры. Мгновения за годы набегают в минуты, минуты – в часы, а часы – в сутки. Так в исчисления вмешиваются уже целые месяцы, и приходится вносить коррективы в даты, отстоящие от наших дней в достаточном отдалении.

Наконец, кое-кто из исследователей напоминает о следующем. До 1582 года даты могут будто бы вообще не переводиться (ещё не был принят григорианский календарь). А если кто и захочет их переводить, то это не плюс 13 дней, а иногда плюс 10 или даже плюс 9! То есть современная дата кончины княгини Евдокии может оказаться не 20 июля по новому стилю, а 18-го или даже 16-го.

Главное то, что мы принимаем год кончины княгини Евдокии – 1407-й.

А теперь – о датах.

По поводу пострига великой княгини Евдокии и её кончины необходимо сделать некоторые комментарии. Они связаны с датами этих важнейших событий. По этому поводу конкретных публикаций немного. В основном авторы печатных и интернет-статей повторяют одни и те же даты, переписывая их друг у друга. В последнее время заметна тенденция к пересмотру даты преставления княгини, которая не соответствует общепринятой в Русской православной церкви. Это не значит, что новая (или хорошо забытая старая) дата неправильная. Просто никто не объясняет (кроме одного-двух исследователей), в чём суть разногласий, и не аргументирует своих выводов.

Именно по этой причине нам необходимо более подробно обратить внимание читателей на эту проблему. Разбор ситуации будет немного сложен, но крайне интересен и необходим для изучения нашей отечественной истории.

Первая важная проблема – дата кончины вдовы Дмитрия Донского, великой княгини Евдокии, преподобной Евфросинии Московской. Существуют два мнения. Это могло произойти 7 июня или 7 июля 1407 года. Первая дата поддерживается некоторыми исследователями, вторая – Церковью.

Разберём аргументы в пользу обеих дат.

Сначала – в пользу 7 июня (20 июня по новому стилю). Вот они.

1. Многие русские летописи указывают на эту дату кончины. Например, Московский летописный свод конца XV века, Ермолинская летопись, Летописный свод 1518 года, Софийская Первая летопись, Летописный сборник, именуемый Патриаршею, или Никоновскою, летописью, Летопись по Воскресенскому списку, Львовская летопись, Сокращённый Летописный свод 1493 года.

2. В первоначальных (наиболее древних) списках Степенной книги и Лицевого летописного свода, в тексте «В мале сказания» – известном рассказе о жизни Евдокии – упомянуто 7 июня 1407 года.

Большинство современных историков принимают эту дату, основываясь на этих отдельных летописях (но не на всех), а также – ссылаясь друг на друга.

3. Некоторые историки утверждают, что ошибка и замена 7 июня на 7 июля произошла по причине обыкновенных описок (а затем – опечаток) в некоторых поздних списках-публикациях «В мале сказания», и эти описки появились с XVII века (Б. Н. Флоря). Хотя это неверно, так как дата 7 июля упоминается в других русских летописях, относящихся к XV веку, то есть значительно ранее XVII века и тогда же, когда упоминалась дата – 7 июня (см. далее)!

А теперь перечислим аргументы в пользу 7 июля (20 июля по новому стилю) как даты кончины святой Евфросинии Московской.

1. Эта дата также указывается в русских летописях. Среди них: Летописный свод 1497 года, Типографская летопись (в основе лежит Летописный свод 1489 года). То есть дата эта появилась в летописях, относящихся к XV веку, а значит, тогда же, когда и дата 7 июня (или даже ранее)!

2. Дату 7 июля признает Русская православная церковь.

3. Празднование 500-летия преставления святой Евфросинии Московской было устроено в Москве именно 7 июля 1907 года, а не в июне. Или тогда не знали, что делали?

4. В старых текстах о кончине преподобной Евфросинии Московской находятся и другие ошибки, но их историки почему-то не берут во внимание, считая случайными. Яркий пример – Никоновская летопись или Лицевой летописный свод XVI века, которые обильно нынче цитируются, а миниатюры из свода часто публикуются. В тексте повести «В мале сказание», помещённом в документах, рядом с датой преставления – 7 июня, указан год 6908 (1400-й, а не 1407-й), то есть неправильный! Почему же тогда в этом случае дата 7 июня может приниматься как правильная?

5. Иногда принято считать, что великая княгиня Евдокия была, видимо, в очень плохом состоянии, ибо 17 мая 1407 года (о появлении данной спорной даты см. ниже) она постриглась в монахини, буквально через несколько дней заложила Вознесенский каменный собор основанного ею монастыря в Москве, а затем – спустя две недели, 7 июня, – скоропостижно скончалась. Но почему это происходило так быстро, и чем она недужила? Никто не даёт ответа на этот вопрос. Источники молчат. Вот почему здесь мы видим, скорее, предположение, чем утверждение. Поэтому можно принять версию, что в мае – июне она была ещё дееспособна, совершив столь важные деяния. Даже, как это подробно описано, сама шла в монастырь на постриг и по пути встречалась с разными людьми, в результате чего случилось более тридцати чудес!

6. Ещё одно обстоятельство свидетельствует в пользу 7 июля. Оно связано с развитием событий 1407 года, со сложными отношениями с Литвой, переходящими в военные, и это обстоятельство требует более подробного изложения.

Для этого поговорим сначала о дате пострига Евдокии в монашество.

Итак, пострижение в Вознесенском монастыре. Ещё раз повторим: в позднее время было принято мнение, что княгиня Евдокия приняла сей постриг 17 мая 1407 года (нынче это один из дней памяти святой, по новому стилю – 30 мая). Откуда появилась эта дата, ныне широко используемая в публикациях? Хороший вопрос. Но не простой ответ.

Например, мы находим 17 мая как указание на день пострижения княгини Евдокии в труде историка А. Е. Викторова «Великая княгиня Евдокия, во иночестве преподобная Евфросиния, основательница Вознесенского девичьего монастыря в Московском Кремле», который вышел в 1857 году, а готовился ещё ранее. Автор делает ссылку на источник даты 17 мая: «Рукописное последование великия панихиды в память преп. Евдокии, хранится в Вознесенском монастыре, л. 20 об.». То есть традиция указания дня уже давно существовала. Но как давно? И где летописные источники? Увы, даже повесть «В мале сказание» о княгине Евдокии из Степенной книги или Лицевого летописного свода не даёт ответа.

Рукопись панихиды из Вознесенского монастыря, скорее всего, ныне утеряна. Но даже если и где-то сохранилась, то «последовательность великия панихиды» – это уже довольно поздний документ, который никак не отнесёшь ко времени ранее XIX века. Иначе бы историк Викторов обязательно это сделал. То есть 17 мая – конкретный день пострижения – появился в процессе почитания преподобной Евфросинии Московской довольно поздно. Уже в 1880 году опубликовали службу и акафист преподобной великой княгине; в основанном ею Вознесенском монастыре существовал обычай читать этот акафист каждое воскресение после литургии, а день 17 мая (с прибавлением «по преданию») уже отмечался праздничным богослужением в память о принятии ею иночества. Да и историк И. К. Кондратьев в 1893 году уже уверенно, без особых аргументов, ставит событие пострига на эту дату в своей (в других случаях весьма аргументированной) книге «Седая старина Москвы».

Что это был задень – 17 мая – в 1407 году? Тогда Пасха выдалась ранней, её отмечали 27 марта. А это очень важная для нас информация, которую почему-то не берут во внимание в связи с княгиней Евдокией. Будем внимательны: день 17 мая оказался 52-м после Пасхи 1407 года, то есть вторником 1-й сплошной седмицы по Пятидесятнице, сразу после праздника Святой Троицы и после следующего за ним Дня Святого Духа. Пострижение могло бы произойти и раньше, но княгиня, видимо, ждала окончания праздничных дней до начала следующей недели Всех святых, завершающей весь Пасхальный триодный цикл. Грядущее торжество Всех святых было известно давно и уже отмечалось на Руси. Известный в русском православии византийский Студийский Типикон ещё ранее определил его как праздник, так или иначе связанный с Пятидесятницей, указывая, что сонм святых совершает свой подвиг в лоне Церкви (праздник Троицы) по благодати Святого Духа (праздник следующего за Троицей дня). Можно здесь вспомнить, что по Лицевому летописному своду XVI века «в неделю Всех святых месяца июня в 24 день» 1393 года состоялась свадьба дочери Евдокии Дмитриевны и Дмитрия Ивановича – Марии с литовским князем Лугвеном Ольгердовичем.

Символично получается, что именно в начале Троицкой недели, перед седмицей особого почитания святости, в 1407 году по пути княгини Евдокии в монастырь случились чудеса, включая исцеление слепого.

Однако и в светской, не сугубо церковной истории этот день – 17 мая 1407 года – по удивительному случаю был неординарным. Об этом повествуют летописи. А именно: воевавшие между собой сын Евдокии великий князь Василий Дмитриевич и великий князь Литовский Витовт предыдущей осенью заключили перемирие. Тверская летопись повествует: «от перваго дня месяца октобра до Сошествиа Святаго Духа». То есть сроки перемирия были такими: начиналось оно 1 октября 1406 года и завершалось 16 мая 1407 года, в уже упомянутый нами День Святого Духа. В следующий день – 17 мая, когда могли возобновиться военные действия, великая княгиня Евдокия, как некоторыми предполагается, приняла монашеский постриг. Поразительное совпадение, не правда ли? Вообще, летописи дают мало конкретных дат. А тут – при внимательном рассмотрении – такое точное указание. Случайно или нет?

Исходя из того, что сын Евдокии правящий великий князь Василий Дмитриевич не стал начинать новую войну сразу после окончания перемирия, мы можем говорить о неслучайности происходящего. Само действие великой княгини можно счесть символическим, примирительным. Возможно также, что состояние её было всё-таки не очень хорошим, и сын в такой момент выбрал мир вместо войны со своим тестем.

Однако противник Василия – Витовт – поступил по-другому. Дождавшись окончания перемирия, не нарушив его формально (ведь срок уже истёк), он без объявления выступил 20 мая, быстрым броском захватил город Одоев и его «огнём пожгоша». Летописцы отметили: «в перемирие миру не сътворишася». Но и эта дата, по воле некоторых читателей летописей связанная с именем Евдокии, заставила историков помучиться с выяснением её достоверности. Речь идёт о том дне, когда, уже приняв постриг, монахиня Евфросиния заложила камень в основание нового Вознесенского собора.

Если ссылаться на некоторые летописи, то, возможно, сделала она это также 20 мая. Но на самом деле в этой дате нет ясности. И виновата в ошибке простая точка, знак препинания в тексте. Фраза эта, переписанная из документа в документ, звучит обычно так (Симеоновская летопись):

«В лето 6915 (1407)… Тое же весны княгиня великая Евдокия Дмитриева заложи на Москве церковь камену святого Вознесениа внутри города». Затем стоит точка, и начинается текст о захвате Витовтом города Одоева, причём начинается с даты «майя в 20». Ясно, что это литовцы выступили 20 мая. Но беда в том, что некоторые летописи ставят точку после слов о закладке Евдокией храма и даты 20 мая. Получается, что это храм был заложен 20-го, а не литовцы выступили. Но всё же подавляющее большинство летописей указание даты 20 мая относят к другому предложению в тексте – о нападении литовских войск и захвате града Одоева. А некоторые летописи, чтобы не было путаницы, даже выделяют текст о 20 мая заголовком: «Об Одоеве», ставя его перед датой!

Вроде бы простая точка, но она породила множество взаимоисключающих мнений. Однако можно и нужно сделать вывод: 20 мая 1407 года Витовт возобновил военные действия против Москвы, так как буквально за три дня до этого закончилось вышеупомянутое перемирие. А за 25 мая в Лицевом летописном своде мы находим вообще уникальную информацию: «Ранним утром месяц на небе исчез и невидимым ушёл с неба. В том же году было очень пасмурно и дождливо, и повсюду были наводнения… Черви окрылились и, летя с востока на запад, съели все деревья, и те засохли»…

И вот ещё. В Большом требнике о чинопоследовании пострижения в монашеские степени указано, что монахиня после пострижения (малого и великого) должна пребывать в церкви «дней пять, упражнялся от всякаго дела, кроме чтения», и на данное время она освобождается от прочих послушаний. Рукописный Требник XIV века также передаёт нам «чин малого образа», соответствующий Греческой церкви (Н. Одинцов). После 17 мая 1407 года, через пять дней, наступало воскресение – День Всех Святых (22 мая). Затем начинался Петров пост. То есть всё логично, для новой монахини вместе с постом наступали те самые серьёзные послушания, от которых она была освобождена в предыдущее пятидневие. Добавим, что древний из чинов женского пострижения на Руси «Последование на пострижение монахини», известный в рукописях с XI века, подтверждает, что обычно после литургии новопостриженная в сопровождении монахинь шла из храма в трапезу, а затем она пребывала в церкви семь (!) дней, в которые «упражнялась от дел» (Н. Красносельцев). Таким образом, 20 мая, спустя всего три дня после пострижения, уже принявшая имя Евфросинии княгиня не могла проводить закладку камня в основание Вознесенского собора, будучи обязана читать в храме. Разве что было сделано какое-то исключение? Вряд ли…

Когда же монахиня Евфросиния всё-таки основала каменный храм Вознесения? По последовательности Лицевого летописного свода и Степенной книги – «тою же весной». То есть это могло быть в марте, апреле или мае. Однако если считать, что после пострижения, которое, как кем-то предполагается, было 17 мая 1407 года, то, скорее всего, – не ранее 22 мая, и, естественно, до кончины. Мы также можем предположить, что это произошло в День Всех Святых – 22 мая 1407 года (и это весьма убедительно). Если же это не так, то логичнее представить, что действо было совершено уже после окончания Петрова – Апостольского – поста (то есть после 29 июня, так как вряд ли закладка храма могла быть сделана во время поста). Больше и точнее мы пока сказать не можем. Кроме ещё одной – увы – возможной неточности даты 17 мая, мимо которой трудно пройти, ибо приходилась она, как мы уже говорили, на вторник сплошной недели, значит, отнюдь не на постный день, во время которых традиционно (хотя и не сугубо обязательно) происходило пострижение в монахи (монахини)…

Церковь ныне признает дату 17 мая как день памяти преподобной Евфросинии Московской, и это важно, невзирая на дату её пострига, в какое бы время это событие не произошло.

А теперь вернёмся к дате кончины. Разберём самые важные детали, связанные с днём преставления великой княгини Евдокии. Когда же произошло это скорбное событие – 7 июня или 7 июля 1407 года?

Сохранился текст за 1821 год, помещённый на реликвии Вознесенского монастыря с прямым указанием на дату: «Сия рака великой княгини Евдокии, во инокинях Евфросинии, супруги Димитрия Иоанновича Донскаго, бывшей основательницы сея обители, преставльшейся 1407-го года Июля седьмаго дня. 1821-го года Мая тридесятого, благословением Высокопреосвященнейшаго Московскаго Митрополита Серафима, начата делаться рака благоверныя княгини Ефвросинии усердием доброхотных дателей, тщанием игумении Афанасии, и окончена 1822-го года Февраля дня…».

Историк А. Е. Викторов в 1857 году в своей книге о преподобной Евфросинии Московской упоминает: «По сходству начертания на письме названия месяцев Июня и Июля во многия летописи при обозначении дня кончины преподобной Евдокии вкралась ошибка… Но в этом случае, по нашему мнению, гораздо вернее следовать преданию церкви, которая празднует память блаженной Евдокии 7 Июля, чем и указывает день ея кончины. С этим указанием согласно и житие Евдокии, помещённое в Прологе. Замечательно, что в сказании о Блаженной Евдокии, помещённом в синодальном сборнике под № 850 (473) кончина ея также обозначена 7-м числом Июля, а не Июня».

Ещё один историк И. К. Кондратьев в 1893 году в книге «Седая старина Москвы» уверенно, со ссылкой пишет: «Далее, в летописях при описании преставления Евдокии читаем: «Того же лета [1407] июля в 7 день преставися великая княгиня Евдокия и положена бысть в монастыре у Вознесения, иже сама заложила». Затем этот же историк ссылается на «Пролог, где под 7-м числом июля» – дата поминания Евдокии (по Кондратьеву: «Сказание о блаженной Евдокии» в Степенной книге. Ч. I. С. 513—514). Е. Е. Голубинский в 1903 году в своём важном труде «История канонизации святых в Русской Церкви» также пишет: «Евдокия, в монашестве Евфросиния, супруга вёл. князя Димитрия Ивановича Донского, строительница Московского Вознесенского монастыря, скончавшаяся 7-го Июля 1407-го года».

Приведём ещё один пример. В известном историческом издании «Древняя российская вивлиофика» за 1789 год (не случайный год, связанный с годовщиной кончины Дмитрия Донского и возможного основания Вознесенского монастыря) находим публикацию под названием: «О генеральном местоположении всей царской фамилии в Московском Вознесенском девичьем монастыре, где погребены тела в Бозе почивающих Государынь, Цариц и Великих княгинь, Царевен и других высокаго Царскаго рода женских лиц». И здесь читаем: «Гроб Благоверной Великой Княгини Евдокии Дмитриевны, урождённой Княжны Суздальской, во Иноцех Евфросинии, супруги Великаго Князя Димитрия Иоанновича Донскаго, строительнице сего Вознесенскаго девичья монастыря, которая преставися в лето 6915 (1307), Июля в 3 день». Мы видим, по крайней мере, две странности. Год 6915 ошибочно переведён как 1307, а не 1407-й. И хотя указан месяц кончины – июль, дата – 3 июля – вызывает удивление (как будто ещё одна версия дня преставления княгини). Но на это, однако, есть простой ответ. Тот, кто списывал текст с гробницы (или таблички), а может быть, даже из летописи, забыл поставить над знаком «3» – титл, при котором этот значок сразу же превращается в переводе на современное счисление в цифру «7». Тогда и дата кончины становится 7 июля. Но всё же не июня!

Да, для современных историков это, может быть, не очень убедительно. Но делать вид, что этих публикаций не было – нельзя!

А мы вернёмся к событиям 1407 года. Почему Василий Дмитриевич не выступил против Витовта в ответ на его действия сразу же после 20 мая? Более того, он не выступил против него со своим войском и в ближайшие почти три месяца! Ответом может стать то, что поступки Василия, как мы предполагаем, были связаны с тем, что происходило с его матушкой Евдокией Дмитриевной. Точнее – с её, возможно, уже понятным для всех окружающих предсмертным состоянием, а затем и с похоронами.

Великий князь Василий I не начал войну сразу, следуя завещанию отца – великого князя Дмитрия Донского – соблюдать интересы его матери, а также – чтобы отдать дань её последним дням и памяти о ней.

Так было и при кончине самого Дмитрия Донского. Тогда после рассказов летописей о похоронах в Архангельском соборе Кремля мы не находим сведений о серьёзных делах, походах или событиях, которые бы помешали исполнению семейного долга перед почившим великим князем. Нельзя не упомянуть здесь ещё об одном совпадении. Если предполагать (вопреки нашим доводам), что монахиня Евфросиния Московская заложила каменный собор Вознесения всё-таки 20 мая 1407 года, то надо вспомнить, что её супруг князь Дмитрий Донской скончался в 1389 году – 19 мая. Но в летописях указано – «в 2 час ночи» (в некоторых – «в 1 час ночи»). Скорее всего, это было 19 мая, но можно предположить и наступающее уже 20 мая! В любом случае, похоронили великого князя сразу же, что и отмечено: «и положиша и в гроб месяца майя в 20 в паметь святаго мученика Фалелея» (Московский летописный свод конца XV века). Знаменательная дата, если она действительно связана с конкретным днём основания каменного собора Вознесения в Москве! И в таком варианте – случайная ли?

И ещё о преставлении князя Дмитрия Донского. Лишь через три месяца после его кончины в 1389 году мы находим летописные записи о получении его сыном Василием Дмитриевичем ярлыка на великое княжение из Орды… Эта же летопись подтверждает, что Василий сел на трон только 15 августа («на Успение Богородицы», «а посажен бысть царёвым послом Шихоматом»), В летописях перечисляется множество людей, которые долго скорбят об усопшем князе Дмитрии, но документы молчат об иных – важных мирских событиях, которые могли бы совершаться, однако явно не происходили в дни траура.

Мог ли князь Василий Дмитриевич поступить иначе в скорбные дни кончины своей матушки спустя 18 лет?

Тогда, в 1407 году, Василий ждал и выступил против Витовта с войском только спустя время – 16 августа, «на Спасов День» (день Спаса Нерукотворного Образа; некоторые историки, также следуя опискам в текстах, ошибочно называют 6 августа, предполагая другой день – Спаса Преображения). Лицевой летописный свод XVI века сообщает: «В том же году месяца августа в 16 день великий князь Василий Дмитриевич Московский собрал войска и пошёл на Литовскую землю на великого князя Литовского Витовта». Далее читаем, что князь «взя град Дмитровецъ и огнемъ пожьже»… Но серьёзной войны не произошло. Василий и Витовт вновь быстро договорились о перемирии.

А теперь важный вывод! Внимательный человек увидит и поймёт, что выход на войну 16 августа произошёл спустя 40 дней (ровно на 41-й день) после 7 июля 1407 года, предполагаемой даты кончины великой княгини Евдокии! То есть после окончания сорокоуста – исполнения князем всех традиционных правил заботы о памяти матери. И это ещё одно косвенное свидетельство того, что датой кончины преподобной Евфросинии Московской следует пока называть 7 июля, а не 7 июня.

Мы будем придерживаться этой даты 7 июля (20 июля по новому стилю), ныне общепринятой в церковной жизни. При этом понимая и не отрицая иные мнения некоторых историков и одновременно ожидая появления очередных документальных свидетельств.

Подведём итог. Итак, великая княгиня Евдокия, преподобная Евфросиния Московская, заложила камень в основание нового Вознесенского собора весной 1407 года, постриглась, предположительно, 17 мая, а скончалась 7 июля того же года.

На протяжении веков здесь совершались многие исцеления. У мощей Евфросинии люди получали помощь и укрепление духа. Поздние сказания отмечали также её прославление. У её гробницы не раз сами собой зажигались свечи, как, впрочем, это происходило и у гробницы её мужа – князя Дмитрия Донского.

Позднее достройку Вознесенского монастырского храма пыталась продолжить великая княгиня Софья Витовтовна. При ней уже почти построили крышу церкви («соверши ея по кольцо идеже верху быти, но верх не сведе»). Но очередной пожар в Москве не дал завершить сооружение. Получилось так, что собор стоял недостроенным более полувека. И лишь в 1467 году было произведено освящение храма. Но уже после кончины Софьи Витовтовны в 1453 году.

Кстати, перед кончиной Софья приняла не только постриг, но и схиму с именем Синклитикия. Она просила положить её в Вознесенском соборе основанного свекровью монастыря, рядом с гробницей великой княгини. Однако не Софья Витовтовна была первой из похороненных в храме представительниц великокняжеского дома Москвы. После кончины Евфросинии, как мы помним, в недостроенном соборе в 1422 году была похоронена княгиня Анастасия – жена князя Юрия Дмитриевича, сына Евдокии. Так Вознесенский храм стал усыпальницей великих княгинь и цариц Российского государства. Над местами их погребения воздвигались надгробья. Здесь были, в частности, погребены Софья Палеолог (1503) – вторая жена Иоанна III, Елена Глинская (1533) – мать Иоанна IV Грозного, Ирина Годунова (1603) – супруга царя Феодора Иоанновича, Наталия Кирилловна (1694) – мать Петра I и другие. Последней упокоена здесь царевна и великая княгиня Наталия Алексеевна (1728) – внучка Петра I, дочь царевича Алексея Петровича.