Текст книги "Экскурсант (СИ)"

Автор книги: Константин Хвостополосатов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 39 страниц)

   За не имением другого варианта "Ботаник" был переведен в научную конфигурацию, процесс производства топлива из сырья, вдоволь имевшегося в атмосфере планет-гигантов, был запущен. "Клоп" подтаскивал сырье, а мы продолжали археологические изыскания.

   – Серёня, я вот не пойму одной фигни, – позвал меня Саныч, во время прогулок по базе. – Вы сказали, что реактор потушен, а откуда тогда берется энергия на это вот освещение. Да, оно далеко не везде есть, но все же иногда встречается. Да и тут немного теплее, чем в открытом космосе, значит, что-то греет местный воздух.

   – Да кто его знает, – задумался я. – Может, какие-то аккумуляторы еще не сдохли. Вообще, вопрос весьма правильный, надо бы проверить.

   После проверки поставленного Санычем вопроса, совершенно неожиданно нашелся довольно простой способ решить проблему топлива для наших нужд. Оказалось, что двигатели, установленные на "базе" имели независимые источники топлива. Топливо двигателей оказалось почти идентичным топливу основного реактора. И самое главное – один из трех двигателей по какой-то причине имел непотушенный реактор. Исходя из того, что топлива во всех двигателях, даже в работающем агрегате, было приблизительно одинаково, Светлана предположила, что это сделано специально. В отличие от главного реактора двигатели могли и должны были иметь возможность запуска. Скорее всего, именно от одного из работающих реакторов в случае нужды "прикуривались" все остальные. Соответственно, чтобы ресурс двигателей вырабатывался равномерно, "дежурный" двигатель периодически менялся, судя по тому, что даже после гибели экипажа, эта процедура не остановилась, осуществлялась она какой-то автоматикой. Именно этот находящийся в "голодном" обмороке реактор по какой-то непонятной логике распределял нагрузку на аварийное освещение. Вообще, лично у меня создалось впечатление, что экипаж станции погиб не от недостатка энергии, на это указывали нектороые косвенные факторы, намекавшие на то, что даже в отсутствие экипажа автоматика станции пыталась самостоятельно латать "дыры".

   Отсутствие системы транспортировки не могло остановить целеустремленных и технически подкованных археологов. После переноса всего топлива из двух двигателей в один из резервуаров реактора его количество поднялось до отметки более десяти процентов от максимального объема. Не очень много, но, зная производительность такого вида установок, при разумном потреблении его хватило бы лет на тридцать, а то и на пятьдесят. Оставалось только запустить его. Резервуары двигателя с работающим реактором мы трогать побоялись, чтобы по случайности не погасить последний рабочий реактор.

   Обследуя один из интересных, по мнению Светланы, отсеков, я наткнулся на аппаратуру, очень похожую на медицинскую. Точнее, похожа была не сама аппаратура, а сопутствующие ей инструменты. Просто очень уж он были не похожи на столовые приборы. Упакованные в индивидуальные капсулы наборы блестящих металлических и прозрачных стеклянных инструментов были помешены в специальные боксы. Даже не вскрывая их можно было понять, что все наборы стандартные и почти точно одноразовые. Больше всего это походило на сменный набор инструментов для операций. Сами по себе эти находки были не более, чем просто интересными, если бы не три большие похожие чуть вытянутые розы ветров капсулы, находящиеся в этом же отсеке за прозрачной перегородкой. Самым ценным было то, что одна из капсул была закрыта. Днем раньше Саныч набрел на три отсека таких капсул недалеко от жилых помещений экипажа. По впечатлительности своей Саныч твердо заявил, что это не может быть ни что иное, кроме анабиозных камер. В тех отсеках было всего две тысячи четыреста пятьдесят четыре капсулы, лежавшие на полу ровными рядами. Правда, в тех отсеках кроме этого оборудования больше вообще ничего не было. Капсулы представляли собой лежащие на полу восьмиугольные звезды, чем-то похожие на розу ветров, с такими же удлиненными полюсами севера и юга. Верхние части звезд были отделены от основания, развернуты и приподняты на направляющих под углом к полу. Сбоку у каждой капсулы была довольно большая панель управления. Внутренность капсул была пуста, как будто оттуда вынули что-то. И это что-то должно было находиться в большой овальной металлической "кастрюле" подключенной к целому букету всякой оснастки. Все капсулы оказались открытыми и пустыми. Сказать определенно были ли они когда-то использованы или ждали какого-то случая, возможности не представилось.

   Разглядывая пространство за перегородкой "медицинского" отсека, я понял, что там совершенно ничего нет кроме трех капсул. Как будто это был на лазарет, а какой-то погреб для хранения картошки: три стены и потолок представляли собой довольно грубо обработанную скалу, и только пол был сделан из того же покрытия, что и во всем комплексе. Только вот ни в стенах, ни в прозрачной перегородке не наблюдалось никаких следов прохода, как будто "погреб" был просто замурован от "людей" подальше.

   – Видишь? – спросил я Светлану.

   – Конечно, – отозвалась она. – Такие же, как в трех отсеках.

   – Что думаешь? – уточнил я.

   – Или слон или одно из двух, – отшутилась Светлана, добавив. – Есть небольшой шанс, что закрытая капсула еще функционирует, куда-то же девается энергия из реактора дежурного движка. Кстати, к нему для безопасности, похоже, должна быть подключена нагрузка, вот снимаемая энергия и распределяется каким-то непонятным образом на кое-где работающее оборудование.

   – Это нам как-то поможет? – уточнил я, разглядывая через перегородку закрытую капсулу.

   – Скорее всего, нет, – пришел ответ моей подруги. – Зато мы набросали вариант запуска основной энергоустановки, используя еще работающий реактор двигателя. Сразу скажу, шансы на успех где-то в районах двух их трех. Пробуем или еще покумекать?

   – А сама как думаешь? – уточнил я.

   – Думаю, что вряд ли будет идея получше, – призналась моя супруга. – Надо пробовать, только можно я тебе ничего пояснять не буду, а то еще полезешь умничать.

   – Больно надо, – фыркнул я.

   – Тогда мы начинаем процесс предварительного "прогрева" основной установки, – доложила Светлана. – Думаю, попробуем пустить часов через тридцать – сорок. Но вам с Санычем лучше оттуда на всякий случай веренно слинять будет, мало ли какие могут быть неприятности.

   – Хороший прогноз, обнадеживающий, – хмыкнул я. – Давай тогда хоть эту капсулу попытаемся вытащить до пуска, а то последнее питание сдохнет и все, привет сюрпризу.

   – Да нет проблем, – согласилась Светлана, – сейчас пришлю тебе пару киборгов, они вскроют эту переборку и сможешь потрогать этот сундук с Белоснежкой.

   Остывающий проем выделялся на фоне перегородки яркой красной полосой. Я надавил на контур будущей дырки. Материал "треснул" и развалился начетыре неодинаковые части, через несколько секунд глухо стукнувшие о покрытие пола. Немного понаблюдав за ними, я сделал шаг внутрь. На потолке попытались зажечься панели, но, мигнув оранжевым светом, погасли под приказами аварийной автоматики.

   – Это обнадеживает, – буркнул я, делая пару шагов к закрытому саркофагу.

   На закрытой капсуле к моему удивлению слой пыли оказался совсем тонкий, езва обрисовывающий отпечатки моих рук. На месте, где в открытых капсулах находилась панель управления, наблюдался лишь слегка ребристая поверхность. Я наклонился рассмотреть место предполагаемого нахождения панели управления устройством, не увидев чего-либо интересного, начал ощупывать. Отчаявшись найти способ открыть панель, я выпрямился и задумался. Буквально через несколько секунд часть корпуса капсулы отодвинулась и развернулась ко мне. В отсеке мигнуло темно-красное освещение, контрольная панель ожила неярким оранжевым светом, напоминая мне подсвеченный черно-белый ЖК монитор калькулятора. На панели виднелась масса всякого рода значков. А вот кнопок не было, как и каких-то рисунков, их напоминающих. Понятно, что панель управлялась или сенсорно, или еще как-то, исключая прикосновения. Ясно было одно, капсула находилась в рабочем состоянии и кто-то или что-то должно было находиться внутри. Я отодвинулся от капсулы, панель, подождав какое-то время, встала на место, аварийный свет погас.

   – Правильное решение, – раздалась реплика Светланы у меня в голове. – Если это анабиозная капсула, то там кто-то есть. Нажимая все подряд, можно и не узнать, как оно мыслило.

   – Есть идеи? – спросил я.

   – У нас, как минимум, две тысячи четыреста пятьдесят шесть неактивных капсул, – сказала Светлана. – Скорее всего, информация есть и в компе "базы", нужно только оживить его.

   – Ты видишь, что тут с питанием творится, – сказал я. – Где уверенность, что при запуске оно не накроется совсем?

   – Такой уверенности нет, – ответила Светлана. – Именно поэтому я повременю с оживлением реактора, пока не соберем портативный источник питания для этой штуки. Я уже послала киборгов демонтировать одну из капсул и разобраться с питанием для нее.

   – Сообщи Санычу, – попросил я. – Ему будет интересно узнать, да и сказать ему, чтоб не трогал, тоже не помешает.

   – Сергей, – отозвалась Светлана, – Санычу лучше вообще не знать пока, иначе я не поручусь, что он не залезет сюда до обеспечения резервного питания капсуле.

   – В чем-то ты права, – подтвердил я. – Пусть пока продолжает ломать что-нибудь в других отсеках.

   *****

   Изучение капсулы чего-либо интересного не дало, разве только выяснилось, что ее размеры куда больше, чем представлялось. Просто основная часть ее оборудования пряталась под палубой. Зато с питанием все оказалось просто, без каких-либо сюрпризов. Потребляемое капсулой электричество имело небольшие тонкости, но большой проблемой не стало. С источником электричества достаточной мощности проблем тоже не возникло, повозившись с переносным генератором КСС пару часов одним из киборгов, Светлана дала добро на переключение капсулы. Сам процесс прошел гладко, и через несколько часов подключенную к резервному питанию капсулу переправили в отсек "Ботаника", где по началу жил Стекляшка. Вскрывать капсулу решили только после извлечения из компьютера "станции" всей возможной об этом процессе информации. Санычу решили обовсем признаться непосредственно перед вскрытием. По моей рекомендации Светлана на всякий случай перетащила в тот же отсек и медицинское оборудование с "базы", набор "сухих пайков", как мы тогда думали, и практически полностью обстановку одной из кают экипажа. Во избежание проблем, все находящиеся в отсеке вещи были подвергнуты многоступенчатой дезинфекции. Последним штрихом оказалась созданная в отсеке родная для "базы" атмосфера.

   Оживление генератора прошло не так гладко, как хотелось. С первого раза пуск вообще не получился, хорошо, что работающий реактор двигателя удалось вывести из критического состояния, случившегося из-за перегрузки. Второй и третий разы были прерваны на половине пути из-за похожих проблем. Четвертый вариант вообще забраковали в самом начале, вот пятый пуск оказался практически удачным. Правда, пришлось еще почти двое стандартных суток ждать, пока пройдет хандра основного реактора, связанная с какими-то флуктуациями какой-то составляющей каких-то процессов. Постепенно Светлана со Стакляшкой вывели процесс в стабильные пределы, дававшие уверенную малую мощность, а затем сняли и эти ограничения. В отсеках компьютерного зала, где в тот момент находились мы с Санычем, засветились потолочные панели, давая мягкий оранжевый свет, видимо, нормальный для жителей "базы".

   – Орлы, держитесь, включаю полную гравитацию, – оповестила Светлана в основном Саныча, парящего между "полом" и "потолком".

   Включение гравитации произошло без ожидавшихся выкрутасов. В один прекрасный момент все, что не лежало на полу упало на него. По отсекам базы прокатилась волна шумовых эффектов. Нормальная гравитация "базы" оказалась заметно ниже Земной.

   -Коэффициент гравитации восемьдесят девять сотых относительно Земли, – подтвердила Светлана мои наблюдения.

   – Порядок, – сказал Саныч. – Давай компы оживим.

   С компами вообще оказалось все не так просто, как бы нам хотелось. Аборигены станции имели на этот счет какой-то свой непобедимый подход. Фактически местные компьютеры имели какую-то не укладывающуюся в рамки лично моего понимания распределенную структуру. Нет, не все компы были такими, мы с Санычем обнаружили несколько портативных машинок, по виду схожих с земными планшетами, но компоненты основных компьютеров станции были разбросаны чуть ли не по половине технологических отсеков. Светлана нам порекомендовала не трогать все это, подозревая, что все тут могло управляться спящим в данный момент искусственным интеллектом.

   Оживление системы пошло с многочисленными капризами. Нет, искусственного интеллекта на станции обнаружено не было, но сами компы загружались в какой-то совершенно непредсказуемой последовательности, периодически подвисая, а некоторый блоки напрочь отказывались просыпаться, стопоря процесс общей загрузки.

   – Да уж... – протяжно подвел некий итог Саныч. – Компы явно не были коньком этих аборигенов. Сергуня, а не пойти ли нам полетать на чем-нибудь, сдается мне, что тут все надолго.

   – Пожалуй, буду вынужден с Вами согласиться, дорогой друг, – был мой ответ.

   В итоге возиться пришлось несколько суток, приводя систему в чувство. Здорово помогли софта заготовки с зондов, хоть и были там простейшие программы, общие структурные алгоритмы оказались схожими. В конце концов, победив вредный компьютер, Светлана слила с него много всякой информации, в том числе и программные пакеты для анабиозных камер. Среди найденных данных была и информация о назначении этой базы, которая немало шокировала нас. Нашлись и координаты местоположения родины хозяев станции. Аборигены станции на языке землян звучали бы приблизительно "уларсу". Свой мир они называли "Улар", что было весьма прогнозируемо. На просьбы Саныча показать обитателей базы, Светлана открыла ему тайну капсулы и сказала, что скоро мы, возможно, увидим одного из них.

   – Они хоть не монстры? – спросил Саныч.

   – Нет, Саныч, на мой взгляд, касательно реакций землян, вы найдете их вполне симпатичными, – сказала Светлана. – На земле нет аналога им, но они близки по собирательному внешнему виду кое-каким обитателям Земли.

   – Это как, собирательному? – уточнил Саныч.

   – Кое-что от этого, кое-что от того, – посмеялась Светлана. – Скоро увидишь.

   – Светик, ты не думаешь, что все эти существа могли погибнуть от какой-то инфекции попавшей в их обиталище? – спросил я. – Причину мы так и не нашли, а атмосферу в отсеке ты сделала по анализам атмосферы станции.

   – На счет микроорганизмов можешь быть спокоен, "воздух" я синтезировала непосредственно на "Ботанике", – ответила Светлана. – На счет возможных ядов органического происхождения тоже можешь быть спокоен. Остаются химические яды на основе неорганических соединений, тут уж ничего не могу сделать. Чтобы понять, что тут к чему, нужно сделать полное сканирование этого существа.

   – Так давай сделаем, – предложил я. – Доставим в медицинский отсек в герметичном контейнере, думаю, в замороженном виде существо переживет несколько минут без "воздуха"?

   – Что ж, идея хорошая, – согласилась Светлана. – Только не осуществимая. Во время сканирования существо должно оставаться живым, а сканирование может занять не одни сутки. Есть еще трудность, существо находилось, скорее всего, в медицинском отсеке, и может быть раненым или больным.

   – Да, верно, – согласился я. – Придется рискнуть. Не лишним, кстати, будет на время адаптации снизить гравитацию на "Ботанике" до нормальной для существа. Да и свет тоже.

   – Процесс выхода из "сна" я запустила, до открытия капсулы несколько часов, – сказала Светлана. – Я дам знать, когда подойдет срок. Приготовьтесь к изменению гравитации, свет поменяем непосредственно в отсеке.

   *****

   К моменту открытия на пол отсека с капсулы натекла приличная лужа, видимо, что-то было не совсем так с ее системами, а может наоборот, так и должно было быть. Пред посещением места действия, надев скафандры, мы прошли дезинфекцию. Вход в отсеки повышенной защиты, а значит и опасности, был устроен через дезинфекционную камеру, которая активировалась в случае опасности, нужно сказать, что такая же камера была и в медицинском отсеке, но ее активировали только в необходимых случаях. Клацая приводом и шипя струями холодного "воздуха" крышка капсулы отъехала с разворотом вверх, а камера, слегка наклонившись вниз, выехала вперед. В овальной, сверкающей кристалликами инея "кастрюле" находился частично покрытый узорами изморози прозрачный контейнер. В контейнере на специальном ложе покоилось существо, с первого взгляда напоминающее или большую белку или кенгуру. Все тело существа было покрыто короткой шерстью, смерзшейся в маленькие сосульки. Почти вся "грудь" уларсу была опутана сетью датчиков. Через наслоения инея мы с Санычем усердно пытались рассмотреть существо.

   – Белка, – сказал Саныч. – Или енот какой-нибудь.

   – Скорее лемур или кенгуру, – высказал я свое мнение.

   – Все же симпатичное пушистое создание, а не лягушка, – продолжил Саныч.

   – Да, только кусаться или царапаться ему это не помешает, – задумчиво сказал я. – Есть, конечно, шанс, что в силу разумности оно этого делать не будет.

   – Это не оно, а она, – поправила Светлана. – Уларсу двуполы, а вернее будет сказать четырехполы с условной двуполостью. Но у них не все так просто, есть два вида "женских" и два "мужских" особей. В зависимости от формулы скрещивания получаются строго представители одного из четырех видов. По этой причине, семьи в обществе уларсу выполняют несколько другую роль, нежели в человеческом обществе. Правительство ведет учет и селекцию, предписывая каким особям с какими иметь потомство. Влечение же между представителями полов обуславливается, так сказать, периодами, когда у самок и самцов вырабатываются особые гормоны, привлекающих тот или иной вид противоположного пола. Выработка гормона так же обуславливает предпочтения и особи-носителя.

   – А эта, то есть это... – запутался Саныч. – Ну кто, в общем?

   – Этот представитель – довольно молодая женская особь, скажем так первого вида, по классификации уларсу – "ал-лаларсу", – просветила Саныча Светлана. – Кстати, в человеческом языке, если я не ошибаюсь, есть похожий по смыслу, хоть и не совсем точный термин для перевода – "любовница".

   – Везет на баб нам, Серый, – растянулся Саныч в улыбке. – Попользуемся?

   – Да ладно тебе, Саныч, придурка-то изображать, – сказал я. – Тут контакт цивилизаций.

   – А как второй женский тип переводится на людской? – спросил Саныч.

   – Очень грубо будет что-то вроде "содержанка", – ответила Светлана.

   – У них там сплошной адюльтер, наверное, – удивился Саныч.

   – Саныч, не суди чужой монастырь, – вмешался я. – Тут совсем другая семейная жизнь.

   Когда датчики отошли от существа, киборги вытащили контейнер из "кастрюли" и бережно понесли в медицинский блок. Пока шло сканирование, существо в сознание так и не приходило, иногда металось по "кроватке", пришлось его даже частично спеленать коконом. Как ни странно, на полное сканирование ушло всего-то чуть больше полутора суток. Как сказала Светлана, у существа были множественные сложные переломы обоих позвоночных столбов. Но из-за хрящевой структуры тканей опорно-двигательной системы процессы восстановления прошли быстро.

   – Что за нафиг? – спросил Саныч. – Два позвоночника и ни одного из костей?

   – Ну и что, – откликнулся я. – Ты же видишь, существо очень гибкое. Хоть у нее и четыре конечности, я уверен, что нашим кошкам до нее далеко.

   – Но хост-то один, – недоумевал Саныч.

   – Оба позвоночных столба весьма тесно связаны друг с другом, в хвосте же они вообще объединены в одно целое, – отозвалась Светлана. – Существо имеет продольную симметрию тела, так что оно похоже на земную фауну, хоть мозг у него находится и не в голове.

   – А где? – сильно удивился Саныч.

   – В груди, – ответила Светлана. – Там есть единственный отдел скелета, состоящий из довольно прочной "кости", на самом деле – ороговевшего хряща.

   – Ничего себе, а голова зачем? – у Саныча от удивления отвисла челюсть.

   – Для лучшей обзорности, наверное, – ответила Светлана. – Кстати, функции головы очень схожи с аналогичными функциями у человека, исключая наличие мозга.

   – Значит не белка, и не енот, – почему-то огорчился Саныч.

   – Саныч, ну ты, как маленький, – удивился я. – Мы же от Земли бог знает на сколько светолет улетели, а ты хочешь, чтобы тут было, как там.

   – Да понимаю я все, – буркнул Саныч. – Бе-е-е-лочку хочу.

   – Придурок, все бы тебе играться, повзрослеешь когда-нибудь? – беззлобно сказал я.

   – А у нас, кстати, есть чем выздоравливающую девушку кормить? – задал Саныч на удивление правильный вопрос. – Я не сомневаюсь, что медицинский блок может сделать для нее оптимальный подбор необходимых питательных и других веществ. Будет ли она их есть?

   – Сейчас исправим упущение, – согласилась Светлана. – У меня есть информация о пище, да и на станции оставалось много консервов, должны быть даже какие-то заморозки. Сгоняем "Блоху" за спецдоставкой.

   Мы успели доставить продукты и прогнать их через наш синтезатор. Кое-что, по мнению Светланы безопасное для человека, Саныч даже попробовал. И один фрукт или овощ ему даже понравился. В общем, к пробуждению нашей новой дамы еда была готова. Белочка, как мы с Санычем единогласно договорились ее называть, потихоньку приходила в себя. Отпущенная коконом "кроватки", она как настоящая земная белка, свернулась в рыжий клубочек, прикрыв шикарным хвостом нос. Потом, видимо окончательно проснувшись, из клубка высунулась четырехпалая лапка-рука. Прелестное создание потянулось и подняло голову. Глаза Белки были ярко-оранжевыми и необычно крупными, как апельсины. Видеть нас Белка не могла ввиду непрозрачности переборки, мы же видели отлично ее сенсорами "Ботаника", как будто перегородка была прозрачной. Белка встала на все четыре конечности и выгнула спину, как обычная земная кошка. На этом сходство закончилось. Белка ловко перекинула две лапы одной стороны тела через спину, снова встала на все четыре и выгнулась так же в другую сторону. Закончив с "потягушками", наша гостья легко спрыгнула на пол. Обойдя несколько раз "кроватку" и абсолютно проигнорировав еду, запрыгнула обратно и начала вычесываться. В процессе этого занятия мы поняли, что такое тело без костей. Для Белки просто не было недоступных на теле мест.

   – Хороша в сексе, наверное, – ухмыльнулся Саныч. – Представь наших баб с такой гибкостью.

   – Ты в своем репертуаре, Саныч, – усмехнулся я. – Была у меня как-то знакомая балерина, ногу так один раз в интиме убрала за голову для удобства, что у меня все, что стояло, упало от страха, что она узлом завяжется, а обратно развязаться не сможет. Ты лучше посмотри, какая грация движений, это же просто рыжее воплощение пластики.

   – Светик, а она чего-нибудь говорила? – спросил Саныч. – Как их речь звучит, ты упоминала, что они звуком общаются.

   – Нет, – отозвалась Светлана. – Но можно узнать.

   Светлана что-то прощелкала. Белка, видимо от неожиданности, взвилась практически к потолку и приземлилась на четыре лапы. Хвост распушился, глаза возгорелись оранжевыми прожекторами. У существа оказалось четыре круглых пушистых уха, вдоль спины от самых ушей и до хвоста шла меховая дорожка в данный момент вставшая дыбом.

   – Что ты сказала? – спросил я. – На поединок ее вызвала?

   – Просто поздоровалась, – ответила Светлана. – У них есть всякого рода рассказы, фразу оттуда взяла, разговорной-то базы нет.

   – Скажи что-нибудь другое, – попросил я. – Ну не знаю, хочет ли она есть, к примеру, желательно избегая всяких сравнений, литература, будь она даже "беличья" обычно кишит этим.

   Белка немного остыла, шерсть улеглась, уши опять прижались к голове, тем не менее, позу она не поменяла, а глазами ощупывала все вокруг. Раздалась еще серия щелчков. Белка запрыгнула на "кроватку" медблока и разразилась длинной серией щелчков в ответ, меняя ритм и тональность.

   – Так и есть, белка, – обрадовался Саныч. – Что она верещит?

   – Вкратце о какой-то миссии, ее завершении в установленные сроки, о том, что она не виновата, что ее ранило взрывом электропроводки. Просит вернуть ее на участок, персонала и так очень мало, она обещает наладить электропроводку в месте аварии в ближайшие сроки, – ответила Светлана. – И еще кучу всякой такой всячины.

   – Слушай, она что думает, что мы ее держим взаперти и хотим наказать? – удивился я.

   – Не знаю, – отозвалась Светлана. – Похоже, у них тут бзик на дисциплине какой-то.

   – Скажи ей правду, только в общих чертах, – предложил я. – Мне кажется, она проспала в капсуле достаточно долго и просто не понимает что происходит.

   Услышав правду, Белка вскочила на "кроватке", но сразу улеглась обратно, свернувшись в клубок. Наружу торчали только горящие глаза. Послышалась серия щелчков.

   – Она спрашивает, который год, – ответила Светлана. – Просит показаться. Мне кажется, она просто не верит нам.

   – Покажи, – пожал я плечами. – Что это меняет.

   Освещение изменило цвет и интенсивность, перегородка стала прозрачной. Белка подняла голову и удивленно уставилась на нас. Мы безмолвно смотрели друг на друга. В конце концов, Белка спрыгнула с "кроватки", грациозно подошла к перегородке и положила на нее свои четырехпалые лапы-руки. Глаза-апельсины внимательно следили за нашими движениями. Ростом она была ниже нас, и чтобы приложить руку к ее лапке через стекло мне пришлось немного нагнуться. Белка убрала свою лапку-руку и уставилась на мою руку. Раздалась серия щелчков.

   – Она удивлена, – перевела Светлана. – Никогда не верила в пришельцев. Спрашивает, зачем мы ее похитили и что собираемся делать.

   – Ты снимала картинку найденных на "базе" останков? – спросил я Светлану. – Если "да", то прокрути ей голографический ролик, заодно и процесс ее вынимания из капсулы.

   Минут тридцать Белка смотрела ролик, проецируемый Светланой у противоположной стены, усевшись прямо на пол у перегородки.

   – И все-таки они делали это со всеми экипажами, – услышали мы Белкину фразу в переводе Светланы. – А я никак не могла поверить в это.

   По окончанию трансляции наша гостья, свернувшись в клубок и повернув к нам голову, начала "щебетать". Чтобы не упустить момент мы с Санычем тоже сели на пол у перегородки и стали слушать перевод Светланы.

   *****

   Цивилизация уларсу зародилась на одном из спутников планеты газового гиганта. Родное светило системы было красным гигантом. Главным бичом цивилизации всегда было перенаселение. Пока дикие племена вели бесконечные войны, эта напасть не сильно беспокоила планету. Но когда уларсу стали более цивилизованными, проблема встала весма остро. Правительство пыталось решать вопрос различными путями. К сожалению, биология не являлась коньком уларсу. Из-за особенности физиологии и анатомии прерывать беременность оказалось очень трудно и опасно для жизни. Контрацептивы, как и стерилизация были не всегда приемлемы. Организм с подавленными основными инстинктами и функциями очень быстро старел и угасал. Проблема казалась неразрешимой. Удержать же население от зачатий было весьма сложно, в момент гормонального всплеска уларсу, почувствовав готового к спариванию партнера, становились очень неустойчивы психически. В общем, правительство было вынуждено пойти по простейшему пути, устроив своему народу общество жесткого контроля. Но и это помогало не сильно. И тогда кому-то пришла мысль, что нужно дать народу идею, воплощение которой будет опасным, но очень привлекательным. Так была начата колонизация еще одного спутника планеты-гиганта. Всплеск науки дал возможность передвигаться по системе светила, используя реакцию холодного термоядерного синтеза, а позднее и игру с гравитацией. Уничтожив поистине гигантское количество разумного материала, правительство, погрязшее в пороках и махинациях, получило вторую планету, а вместе с ней пространство для жизни. На несколько столетий уларсу вздохнули свободнее. Но эти годы быстро прошли. Не поделив сферы влияния, правящие фракции планет развязали войну, длившуюся несколько десятков лет. Война уносила миллионы жизней, в конце концов, оба правительства были свергнуты рассвирепевшим народом. К сожалению, новое правительство объединенных планет не стало лучше. На обоих планетах опять поднялась преступность, коррупция, разврат в среде правящих кругов. Но новое правительство оказалось хитрее и не допускало очередных революций. К сожалению, в родной планетной системе не оказалось новых пригодных для колонизации планет. Огромные ресурсы были брошены на исследования по преобразованию непригодных для жизни планет. Была сделана попытка колонизировать еще одну непригодную планету, применяя терраформирование. Колонизация закончилась неудачей. На планете оказались построены комплексы для преобразования условий планеты. К сожалению, вопреки изначальным расчетам для преобразования столь непригодной планеты ушли бы века. Правительство, спасая свое положение, тут же двинуло в массы идею колонизации ближайших звезд. Срочно нужно было найти пригодную для колонизации или хотя бы более комфортную для преобразования планету. Стали ускоренно строиться разведывательные корабли. В условиях массового производства этой мелочи появились значительные наработки, и было предложено использовать астероиды, как корпуса для неких кораблей-колоний. Такие корабли-колонии фактически оказались бы билетом в один конец для всего экипажа. Народу же была скормлена пилюля, что если найдется подходящая планета, то туда будет подготовлена колонизационная экспедиция. Экипажи всех кораблей, сделав исследования системы, должны были отослать подробнейший отчет в метрополию. После этого, экипаж должен был погрузиться в анабиоз до прихода транспортного корабля с метрополии, который произведет следующий пуск-бросок корабля к следующей звездной системе. Комплектации кораблей были минимальными, достаточными лишь для обеспечения поставленной задачи. Запуск кораблей производился из родной системы путем разгона корабля-астероида в пределах системы, по рассчитанной траектории. После разгона "тягач" бросал корабль-астероид. Дальше он шел по инерции, изредка исправляя курс с помощью имевшихся на нем маневровых двигателей. Экипаж нес сменную вахту до прихода корабля-астероида к цели, у которой он должен был остановиться для произведения обследования системы. Собственно на торможение, которое должно было начаться задолго до прихода в точку назначения и должны были истратиться все ресурсы маршевых двигателей. Они изначально не были рассчитаны на повторный разгон корабля-астероида.