Текст книги "Невеста в бегах. Гуси, грядки... герцог?! (СИ)"

Автор книги: Константин Фрес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)

Глава 40

– Ты пахнешь солнцем.

Ладони Орландо скользили по моей спине, по моим плечам, бережно освобождая меня от одежды.

От моего серого крестьянского платья и от белой простой блузы.

От передника, об который я целый день вытирала мокрые руки.

Я краснела, глядя, как моя одежда падает на пол, к моим ногам.

А Орландо прижимался губами к моим волосам, обнимал мое обнаженное тело и шептал:

– Ты пахнешь солнцем!

В крохотной комнатке, казалось, стояла только кровать.

Огромная, высокая, как стог, накрытая белыми облаками постельного белья.

Чистого, тонкого и шуршащего.

Мы утонули в нем, страстно целуясь, и я снова вспыхнула горячим румянцем, когда увидела, что Орландо не раздет. А я – беззащитна и открыта перед ним.

И эта беззащитность возбуждала сильнее, чем откровенные объятия и поцелуи.

– У тебя шелковая кожа…

Орландо гладил меня, касаясь тонко, самыми кончикам пальцев. И я млела от его бережных касаний, от дорожек тепла, разбегающихся по моей груди вслед за прикосновениями его пальцев, вслед за мягкими поцелуями его губ.

Он был смел со мной, но не груб. Его движения были порывистыми, но он укрощал свою страсть, и приникал ко мне бережно и ласково.

У меня не было мужчин. Никогда. Ни в этой жизни, ни в той, что я покинула.

И я волновалась, наверное, за двоих, когда Орландо все же разделся и опустился на меня.

Кожа к горячей коже.

Пальцы – к горячим пальцам.

Наше дыханье смешивалось в жадных и страстных поцелуях, от которых у меня шла кругом голова и горели огнем губы.

От возбуждения я прихватывала ноготками плечи Орландо, и когда все случилось, он стер мой слабый вскрик очередным жадным и долгим поцелуем.

Вся.

Я вся принадлежала ему. Только ему.

Он наполнял собой все мое существо. Я жила им и дышала. Он был моей негой и моей болью.

Моей страстью и моей нежностью.

Моим стыдом и моим бесстыдством.

Ощущая его в себе, я хотела кричать от изумления и потрясения. Но он укрощал меня.

Моя разгоряченная кожа стала скользкой, как новый атлас.

Тяжелое, глубокое томление зажглось где-то в глубине моего тела. Я никак не могла с ним справиться. Я льнула к Орландо, постанывая и вымаливая у него освобождения от этого волнующего, неведомого мне доселе чувства.

А оно разгоралось все сильнее, жгло меня, пронзая острыми огненными иглами удовольствия.

Я уже не скрывала стонов, мечась под Орландо, ласкающим все мое тело.

Кажется, я молила его о чем-то.

Не помню.

Но когда тяжелая истома вдруг полыхнула во мне нестерпимой острой страстью, я даже кричать не смогла, забившись в наслаждении.

Мы двигались теперь неторопливо и плавно, как дельфины в теплых тропических морях.

Мы льнули друг к другу, принося последние ноты блаженства, и я смотрела невидящим изумленным взглядом в никуда.

Это все произошло со мной?!

Это правда случилось?!

Орландо целовал и целовал меня.

Не выпуская из объятий, не желая покидать мое тело.

Он был ненасытен и жаден. Казалось, он мог бы терзать меня до утра, целуя мое дрожащее от криков горло.

Но он пощадил меня. Иначе, наверное, душа вылетела бы вон из моей груди.

– О, что это? – твердила я. – Что это?

– Это любовь, глупенькая, – рассмеялся Орландо.

– И так всегда будет? – промямлила я.

– Надеюсь, что так, – ответил Орландо, укрывая меня одеялом и крепко обхватывая рукой. – Эстелла…

Он вдруг замолчал, и мне сделалось тревожно-тревожно на душе.

– Что? – шепнула я.

– Давай не затягивать твой ремонт и прочие огородные радости, – сказал он. – Может… ты просто купишь приличный дом в городе? И все?

– Нет, Орландо, – твердо ответила я. – Кое-что я должна сделать сама.

***

Поутру возвращение мое домой было фееричным.

Я издали еще услыхала жалобные вопли Петровича, и едва ли не бегом помчалась к ферме.

Розы Анники меня узнали и пропустили беспрепятственно домой. А там!

Посреди двора лежал несчастный растрепанный Петрович в распахнутом халате.

Он лежал на животе и тяжко дышал, время от времени издавая душераздирающие крики.

– Сейчас же! – верещал он, багровея, насколько это возможно. – Сию минуту! Иди! И купи! Зеленки!

Анника, совершенно убитая горем, только руками всплескивала.

Откуда ей было знать, что такое зеленка.

– Петрович, – умоляла она. – Ну, какая зеленка? Зачем?!

В ответ на это Петрович начинал дико дрыгать лапами и визжать какие-то отборные ругательства. Которые Анника тоже не понимала ввиду их лютой экзотичности.

– Куриная… мать! – орал несчастный Петрович. – Да у меня… душа в лоскуты! Мне надо это… продезинфицировать!

И он снова истерично дрыгал лапами. Словно пытался юзом уползти со двора.

– Что сделать?! – Анника от непонятных слов впадала в тихое отчаяние.

– Помазать! Зеленкой! Чтоб скорее заросло! – орал Петрович.

– Что здесь происходит? – спросила я, подоспев к самому драматичному месту в этом спектакле.

– Петрович умирает! – в отчаянии прорыдала Анника, сцепив руки у груди.

– Что?! Отчего!? – всполошилась я.

– Он испугался за тебя, – прорыдала в ответ Анника. – Когда ты не пришла домой!

– Но я была с Орландо! Что со мной могло приключиться, глупенький? – у меня от жалости в Петровичу сжалось сердце. Глупенькая курица, что ж он так убивается… – Ну, все прошло, все позади! Вставай, Петрович.

– Да не могу я встать! – яростно визжал Петрович, с остервенением дрыгая лапами.

– Почему? – удивилась я. Паралич его, что ли, разбил? А зеленка тогда зачем?

– Он снес яйцо, – замогильным голосом произнесла Анника. – Снова.

– И что же? – осторожно спросила я.

Вместо ответа Анника покопалась в кармане фартучка и вынула свежеснесенное яйцо.

Я так и остолбенела.

– Петрович… Оно что, алмазное?!

– Мне почем знать! – проверещал Петрович. – Зеленку-у-у-у!

Яйцо было великолепным. Прозрачное, искристое, чуть больше обычного яйца, и здорово похожее на вытянутый диско-шар. Все в гладких гранях.

– Какая странная огранка, – вырвалось у меня.

– Как умел, так и гранил! – злобно огрызнулся Петрович. – Можешь выкинуть в навозную кучу, если не нравится!

– Да что ты, Петрович! – у меня дух занялся. – Очень нравится, конечно!

В свете последних разговоров про приданое это яйцо было очень и очень кстати.

В голове пронеслась шальная мысль, что за этот бесценный алмаз можно, пожалуй, выкупить все фермы Ферро… Да и я уже не такая уж нищая невеста, получается!

– Ну?! – свирепо рычал Петрович. – Я получу свою зеленку?! Теперь-то я, надеюсь, заслужил пару капель лекарства за свое истраченное здоровье?!

– Зеленку? – до меня дошло, зачем он ее просит. – Ты с ума сошел, Петрович? Только курицы с зеленым задом нам не хватало!

– Все в лоскуты! – трагичным, задушенным голосом прошептал Петрович. – Все нутро кровоточит!

– Ничего у тебя не кровоточит! – принялась уверять его Анника. – Правда! Я же смотрела! Просто яйцо… немного крупнее прежних. Вот и все. А ты цел, ты абсолютно цел, Петрович!

Но Петрович ее не слушал. Он валялся на дорожке, стонал и капризничал.

И даже совсем позабыл, что расстроился-то и снесся оттого, что переволновался за меня.

А я вот вспомнила.

События прошедшей ночи закружили мне голову.

Страстные поцелуи и объятья, в которых я уснула, провалилась в глубокий сон, а затем и проснулась поутру, разбуженная лучами солнца – все это снова взбудоражило меня. И губы мои расплылись в улыбке.

– Эстелла, – произнесла Анника подозрительно, разглядывая мое довольное лицо. – А где ты, собственно, была?!

– Орландо сделал мне предложение, – просияв, ответила я. – Понимаешь? Будет свадьба.

И я продемонстрировала ей кольцо, что подарил мне Орландо.

Глаза Анники вспыхнули, но тотчас погасли.

– Так ты уедешь, – пробормотала она. – А мы еще не достроили лавку, и команду только начали собирать… Да и ферму только-только стали обустраивать… Нет, конечно, я благодарна тебе, – поспешно добавила она, – я, наверное, справлюсь сама, но…

Я рассмеялась и обняла ее крепко, ото вей души.

– Не бойся. Я тебя не оставлю. Не сейчас!

– Но свадьба, – пробормотала Анника.

– Не сейчас. Прежде мы доведем все наши начатые дела до конца! – торжественно пообещала ей я.

***

Глава 41

О, как удобно ходить по городу, когда на тебя никто не охотится!

Без опаски раскланиваться с полицейскими, и, не таясь, входить в лавку ювелира.

Непередаваемое наслаждение.

Ювелир меня узнал, конечно. Несмотря на маскарад, который я устраивала.

– Чего вам, – недовольный, буркнул он. Кажется, и шнурок колокольчика дернул, подзывая полицейских.

Но мне не было страшно. За дверями меня ждал Макс и Мидоуз. В крайнем случае, потребую аудиенции у начальника полиции.

– Хочу, чтобы вы оценили одну вещицу, – ответила я дерзко.

– Оценил? – хмуро глянул на меня ювелир. – Не купил?

– Для начала просто оцените, – так же дерзко ответила я. – Может, у вас денег не хватит на покупку этой вещицы.

Ювелир насмешливо фыркнул. И еще раз дернул шнурок.

– Давайте вашу вещь, – распорядился он.

Я достала алмазное яйцо и передала ему.

Луч солнца упал на грани драгоценности. По всей комнате тотчас запрыгали солнечные зайчики.

А у ювелира глаза на лоб полезли.

Он тотчас схватил лупу и принялся изучать яйцо, снесенное несчастным Петровичем.

Потом нацепил лупу на глаз, как часовщик и впился вооруженным взглядом.

Он крутил яйцо и так, и этак, всматриваясь в игру света в гранях и щурясь от ярких бликов.

Яйцо было великолепно. Не зря Петрович так страдал, снеся его!

– Невероятно! – воскликнул ювелир, наконец. – Это сокровища древних королей?! Такая редкая огранка использовалась лет двести-триста назад! Сейчас так не умеют гранить! Это же невероятно сложный расчет! А камень необыкновенной чистоты! Черт, я даже не могу себе вообразить, сколько он может стоить! Это же миллион золотых, не меньше!

Вот это удружил Петрович, так удружил…

– О, значит, он не подделка? – произнесла я небрежно, ловко ухватив его со стола.

Ювелир не поспел за моей рукой. Только шлепнул по месту, где она была миг назад.

– Но постойте! – заверещал ювелир. – Погодите! Вы же собираетесь его продать? Зачем он вам?

– У вас денег не хватит его купить. Так что вам не о чем волноваться. Остыньте.

– Такой огромный, его ни в одно украшение не вставить!

– Я сама разберусь, куда мне его вставлять, – ответила я, пятясь к дверям.

– Но подождите! – в отчаянии закричал ювелир. – Расхаживать с таким камнем в кармане небезопасно! Отдайте его мне на сохранение!

– Чтоб потом искать вас на северном полюсе с моим миллионом?! Такие вещи продают не ювелирам, а банкам. Где тут, кстати, ближайший?

Ювелир молча бросился на меня, и я выскочила из его лавки как ошпаренная.

Впервые в мою голову пришла мысль, что те, кому он звонит в колокольчик, могут быть абсолютно не полицейскими. Или полицейскими, которые в ночную смену подрабатывают бандитами.

Ах, почему я так наивна!

Макс мигом сообразил, что что-то не так.

Он спрыгнул на мостовую с повозки, втолкнул меня наверх, в тележку, и мигом оказался на козлах, с вожжами в руках.

– Н-но, Мидоуз! Пошла! – проорал он и свистнул по-разбойничьи.

Мидоуз не надо было упрашивать.

Кажется, она почуяла, что приз в этой скачке будет очень ценным.

Мы покинули улицу быстрее, чем ювелир успел выбраться из своего логова. И уж куда быстрее, чем те двое, что выскочили из-за ближайшего угла, и бросились к нам наперерез.

Но, разумеется, не успели.

Мидоуз и не таких оставляла позади.

– Я говорил, что это плохая затея, – прокричал Макс сквозь тарахтенье колес по мостовой. – Видите этих двоих? Они наверняка служат кому-то.

– Полиции?

– Помимо полиции. Какому-то богатому человеку. Вечером все богачи округи будут знать, что есть такое чудо – бесценное яйцо из алмаза. И будут стараться его заполучить, конечно.

– Ох… хорошо, что у нас есть эта роза с ее стальными шипами, – удрученно произнесла я.

– Ах, сударыня, – покачал головой Макс. – Зря вы его хотели продать. Зачем вам деньги, у вас же есть?

– Есть, – пробормотала я. – Но мне хотелось потратить их, чтобы скупить все земли Ферро. А еще оставить кое-что на свадьбу… и на приданое…

Макс лишь снова покачал головой осуждающе.

– Давайте лучше поедем к распределительнице и купим те участки, какие вы запланировали, – сказал он. – А яйцо лучше спрятать среди роз. Чтобы никто не смог взять. Они ж любого скрутят и сцапают, кто осмелится полезть!

– Думаю, ты прав, – задумчиво пробормотала я.

Дел теперь было невпроворот.

Распределительница, конечно, была оповещена насчет меня.

Но, увидев серебро, она мигом забыла все инструкции. Да и Макс рядом со мной давал повод думать, что мы семья.

Небольшая семья, возжелавшая купить немного земли.

И никакого герцога рядом с нами не терлось.

И платили мы полную стоимость, не торговались, и вели себя прилично.

Словом, думаю, Ферро хватит удар, когда она обнаружит, что я оттяпала у нее пять участков рядом со своим. И устроила островок свободы посреди ее империи правильных огурцов.

Работникам распределетельница, конечно, велела убираться прочь в манере, присущей Ферро и ее приближенным.

Горе и ужас людей, оставшихся без крыши над головой и без средств к существованию, ее не трогали.

Но я тотчас же вступилась за них.

– Зачем их сгонять? Пусть работают, – сказала я ей.

– Да? – удивилась она. – Я думала, вы сами захотите…

– Обрабатывать такую плантацию в одиночку? – усмехнулся Макс. – Тут надо быть даже не лошадью – буйволом каким-то.

– Знаете что, – я вложила в ее ладонь еще пару серебряных, сверх заплаченных за землю. – Если услышите что-нибудь о том, что госпожа Ферро продает еще землю, скажите мне! Я умею быть благодарной!

Распределительнице это понравилось.

Она крепко зажала дармовые деньги в кулаке и расплылась в подобострастной улыбке.

– Как скажете, госпожа! – защебетала она. – Все сделаю, госпожа!

Еле от нее избавились, вытолкав за ворота.

Люди, работавшие на купленных землях, стояли как вкопанные, не понимая, что происходит и что им дальше делать. И мне, как новой хозяйке земель, наверное, надо толкнуть речь?

– Пожалуй, – решительно произнесла я, – для вас жизнь переменится к лучшему. Вы остаетесь в своих домах, на своих огородах. Только штрафы я теперь отменяю.

Это обрадовало работников.

Они оживленно загомонили, на их худых лицах появились улыбки.

– Оплата вам будет выдаваться честно, согласно договору. Пара серебряных в месяц на работника. Овощи будут приниматься все. И некрасивые в том числе. Мы просто будем продавать их подешевле.

– А! – воскликнул кто-то в этой небольшой толпе. – Вы из «Дешевой лавки»?

Я лишь кивнула головой.

– Точно так. Я не Ферро. Я не собираюсь вас морить голодом и отнимать последнее. Надеюсь, мы с вами сработаемся и будем трудиться на благо друг другу. Теперь ваш труд не будет бесплатным. Никакой. Да что там – даже собранных личинок я буду у вас скупать по паре медяков за ведро, – вспомнился страдающий Петрович и очень захотелось его побаловать. – А теперь вот что… тот огород, что находится рядом со старой липой, нужно вскопать.

– Как так?! – вскричали рабочие, что жили на нем. – Там же картофель посажен!

– Картофель продадим, – ответила я. – Сейчас молодой картофель пользуется спросом.

– А как же мы? Если наш огород перекопать, картошку продать, то мы что делать будем?

– Вы этим и займетесь. Будете торговать под вывеской «Дешевой лавки». Сначала на рынке, а потом и в лавке. Лавка сейчас отстраивается. А на вашем огороде я построю себе дом.

Работники загомонили, переговариваясь.

Новая жизнь казалась им многообещающей, но немного пугающей.

– На сегодня, думаю, вам нужно дать выходной, – щедро добавила я. – И выдать небольшой аванс. Вероятно, вы захотите отпраздновать наше новое сотрудничество?

Макс раздал рабочим мешочки с деньгами, что мы заготовили накануне, и все, довольные, разошлись.

***

Плотник воспринял с энтузиазмом весть о том, что надо будет расширить дом.

Он же с радостью порекомендовал хорошего каменщика и штукатура, которые должны были привести в порядок уже выстроенные им комнаты.

– Если эти стены отштукатурить его особой розовой штукатуркой, то будет просто загляденье! – толковал он. – Изволите ли еще печника пригласить, сударыня? Вам в новом большом доме непременно нужны будут и печи, и камины.

– Изволю, – ответила я. – И, пожалуй, краснодеревщика. Если уж делать лестницы, то из самого хорошего и крепкого дуба. А перила – из красного, и лаком покрыть! Да и в маленьком домике неплохо было б полы перекрыть.

– Как скажете! – радовался шустрый плотник.

Что ж, мы затеяли стройку. Всем задали работы. И поутру обещались прийти рабочие, смотреть на дом и оценивать фронт работ. А это означало, что золотишко надо было перепрятать.

Вечером, когда никого не было, мы с Анникой перетаскали мешочки с золотом под липу, сложили в сундучок, и туда же положили яйцо Петровича.

– Стереги, – велела Анника своей верной розе. – Можешь отдать это только мне или Эстелле. Больше никому. Это самое ценное, что у нас есть, так что уж постарайся, чтобы мы не остались ни с чем!

Глава 42

Следующий день выдался суматошным и каким-то совершенно безумным.

Во-первых, чуть свет пришли наши новые работники… с полными ведрами личинок!

– Да они их что, всю ночь собирали! – ахнула Анника, всплеснув руками.

– Скорее всего, – рассмеялась я. – Люди наголодались без денег, что ты хотела.

– И куда мы денем сколько червяков?! – ужасалась Анника, торопливо натягивая платье и повязывая фартук.

– Скормим гусям, уткам курам и Петровичу, конечно, – ответила я. – Он тебе еще спасибо скажет!

Но, конечно, никакого спасибо от Петровича мы не дождались.

Гуси, утята и даже курица с цыплятами накинулись на червяков с жадностью.

Гуси так вообще опустошили одно ведро за считанные минуты.

Толстые червяки пришлись им по вкусу.

А Петрович не спешил покидать свою мансарду.

После алмазного яйца на него вдруг напала меланхолия.

– Ой, что-то даже не знаю я, – томным голосом кудахтал он, косясь на пожираемых червяков одним глазком. – Конечно, наверное, вкусные они… но хочется чего-то другого…

– Чего, Петрович? – изумилась я, пододвигая ему плошку с копошащимися червяками.

– Не знаю, не знаю, – тоскливо пробормотал он, как бы невзначай клюнув выбравшегося из плошки червя. – То ли перепелов с шампанским… то ли круассанов с заварным кремом…

– Однако! – возмутилась Анника. – Конечно, он несет драгоценные яйца, но запросы у него растут вместе со стоимостью яиц! Где это видано – курица ест перепелов!

Петрович пустил скупую куриную слезу.

– Ну вот, – проквохтал он, клюя одного за другим червяков. – Жаль, жаль… всего для меня жаль… а разве я многого прошу?!

В общем, Петрович ныл и страдал, но червяков ел.

Следом за работниками с червяками явились доблестные копатели картофеля.

– Ужас, – шептала Анника, утирая вспотевший лоб под нарядным новым чепчиком. – А эти всю ночь копали картошку, что ли?

– Скорее всего, поднялись с рассветом, – ответила я, пересчитывая мешки с корнеплодами. – Ты посмотри, как они отлично справились! Крупная – вот она, мелочь – отдельно. Молодцы!

– Госпожа Ферро так учила, – неприязненно ответила Анника. – Мелочь она тоже не принимала. Говорила, что она такая же порченная, как кривые огурцы. И если при продаже находили в крупной картошке мелкую, то штраф был очень суровый.

– Как не верти, штраф, – вздыхала я. – А если себе ее оставить, мелочь-то?

– А норма? – язвительно отвечала Анника. – На каждом участке закреплена была своя норма выращивания картофеля. И попробуй, не набери хоть ведро!

– Ясно, – ответила я.

Макс по моей просьбе привез Аннике чернил, перьев и большую амбарную книгу. Тетрадь в твердом черном переплете, солидную и красивую.

Анника тотчас уселась подсчитывать нашу прибыль, аккуратно записывая все траты – покупка земель, авансы рабочим, – и доход – продажу овощей.

Она считала все, до последнего грошика, выводя цифры аккуратным округлым почерком.

Лицо при этом у нее было самое серьезное, сосредоточенное и тревожное.

По всему было видно, что она здорово волнуется. Ну, еще бы! Ей ужас как не хотелось быть в минусе.

Но, судя по тому, как на ее мордашке расцвела радостная улыбка по окончании сложных подсчетов, нам все-таки удалось выйти в плюс.

– Совсем немного, – щебетала довольная Анника, – но в плюс, представляешь?! И это с учетом наших первоначальных трат!

– Вот видишь, – ободрила я ее. – А ты боялась!

– Конечно, – серьезно ответила Анника. – Ведь фермы – это большая ответственность. Я же не только о себе должна думать, а еще и о людях, которые работают теперь на нас. Мы же не хотим быть, как Ферро? Мы же хотим им платить?

– Ну, разумеется, – ответила я ей. – Ты будешь теперь моей распределительницей, раз так ловко считаешь. Кстати, можешь и за рабочими приглядывать. Записывать расходы на материалы, рассчитывать им жалование…

– Это я с радостью! – ответила повеселевшая Анника.

Следующие два часа мы загружали повозку Макса свежим картофелем, а Анника вела подсчет.

Мы нагрузили и крупный картофель – как обычно, по цене пять медных за мерку, – и мелкий, по три.

– Итого, – подсчитала Анника, – они должны привезти выручки…

– Постой-ка! – мне вдруг в голову пришла озорная мысль. – Перечитай-ка крупный картофель по четыре медяка за мерку.

– Что! – вскричала изумленная Анника. – Как?!

– Разорять Ферро, так уж разорять! – весело сказала я. – Если мы будем продавать овощи дешевле, то ее овощи никто не станет брать. Они испортятся, и она уйдет в минуса. И вынуждена будет продавать свои земли и дальше.

– Но мы-то тоже уйдем! – всплеснула руками Анника.

– У нас есть несомненный козырь, – ответила я. – Петрович и алмазное яйцо. Не бойся, Анника! Поверь – с такими козырями нам никогда не придется голодать!

Итак, мы отправили нашу продукцию на продажу, все с той же веселой вывеской.

А ближе к обеду явились работники, каменщики и штукатуры, оценивать обстановку и смотреть место, где можно построить дом.

Анника строго спросила о стоимости материалов, досок, кирпича, штукатурки и растворов. А потом все записала в свою амбарную книгу.

– Я буду следить за исполнением работ и спрошу за каждый камешек! – пообещала она сурово. – Нам тоже деньги с неба не падают. Нам надо людей кормить!

Ужас, да и только. Деловая жилка в Аннике была очень, очень прижимистой…

Для начала было решено привести в порядок наш старый домик и поразмыслить над проектом нового. Чем рабочие и занялись дружно.

Дел там было много.

И перекрыть крышу, и заменить ветхие окна и двери. Перестелить пол, отштукатурить стены. В общем, не на один день работы.

Но по их задумке, наша развалюшка должна была превратиться в маленькую, но приличную и красивую прихожую к большому дому.

– Легче было б все снести и построить что-то новое! – ворчала Анника.

– А ночевать мы с тобой где будем, глупенькая? – рассмеялась я. – Недельку-другую поживем на стройке, что же…

А к вечеру явился Орландо.

Не верхом, нет – в карете, разодетый в великолепный фрак, с белой грудью и с белым галстуком-бабочкой.

А я, как обычно, похожа на помело!

Раскрасневшаяся, с выбившимися из-под платка волосами, в подоткнутой юбке!

– Орландо, – прошептала я, разгибаясь.

До этого светлого мига я честно собирала червяков для Петровича, загрустившего в своей мансарде.

– Я, если честно, вас и не ждала…

Сказала так, а на сердце горячо от радости.

Орландо, по своему обыкновению, улыбался.

В одной руке он держал цилиндр, в другой – трость.

Белые перчатки лежали у него на сгибе локтя.

Ботинки сияли, как свежеснесенное яйцо Петровича!

– Я почему-то так и подумал, – весело ответил он. – Даже, признаться, и не рассчитывал, что вы вспомните, кто я и как меня зовут, занятые своей кипучей деятелностью.

– Орландо! – вскричала я.

– А, помните! Это уже хорошо.

– Как же я могла забыть вас! Если…

Тут я смутилась и спрятала глаза. Потому что события волшебной ночи полыхнули в моей памяти золотым светом.

– Как могли забыть? – переспросил он. – Запросто. Точно так же, как забыли, что обещали мне ужин.

– Ох!

– Вместе. Когда приоденетесь.

– Ах…

– Разумеется, вы ничего этого не сделали.

– Неправда! – возмутилась я. – Я купила красивое платье!

– А! Значит, нет причин отказывать мне сегодня?

Я покраснела. Потом побледнела. А потом принялась лепетать какие-то оправдания.

– Но туфли, Орландо… Я не успела… И Аннике наряд… она же с нами, ты сам говорил… И…

– И еще принять ванну, расчесать и уложить волосы, а после поужинать и отдохнуть, – закончил он. – Нет, нет, нет. Не принимаются никакие отговорки.

– Но…

– Принять ванну можно у меня. Не в этой вот бочке, – он указал тростью на мою импровизированную купальню, и я чуть не провалилась от стыда сквозь землю, – а в обычной нормальной ванне. В горячей воде, с душистым мылом и ароматическими маслами. Пока юную леди, – на сей раз он указал на Аннику, – будут приводить в порядок. Вы – моя невеста. О вас уже ходят слухи по городу. Да и меня несколько раз спрашивали. Так что я обязан представить вас обществу.

– Что!.. – вскричала я в абсолютной панике. – Но я…

– Все вы можете, – непреклонно ответил Орландо. – Нам нужно больше проводить времени вместе. Привыкайте!